Первое, что почувствовал Чанбин – это гудящую головную боль и влажный холод. Шум ливня совершенно заглушил звук беснующихся волн, а раскаты грома доступно намекали на то, что ждать окончания дождя в скором времени не стоило. С трудом открыв глаза, Со упёрся взглядом в тёмный потолок погреба, где хранился ром. Единственным источником света в этом мрачном подземелье выступала щель от чуть приоткрытой двери в тайник, в которую немного заливалась вода. Кто-то просто не умел разводить огонь для поджога факела или костра, и этот «кто-то», обняв себя за плечи, сидел на ящике с ромом у противоположной стены и мелко дрожал от холода.

Рассмотрев неизвестную фигуру, Чанбин потерял дар речи. Это был чёртов русал!

Но как?!

Некогда блестящие, светлые волосы, которые не могли намокнуть, жалкими сосульками облепили голову и шею парня, поменяв свой цвет. Теперь в них не отражалось солнце, цвет их был посредственным – тёмным. Кожа бывшего русала потеряла прежнюю идеальность, лишилась блеска и приобрела синеватый оттенок под глазами. Лицо Хвана в принципе стало более осунувшимся и усталым на вид. Не изменились лишь его пухлые губы, которые тряслись от холода, но по-прежнему манили розоватым оттенком.

Однако самым большим изменением стали ноги, которые совершенно внезапным образом заменили прекрасный рыбий хвост. Ступни этих ног имели немалый размер и уже были украшены царапинами неизвестного происхождения. А вот икры и бедра ног казались весьма сильными, их чуть прикрывали лохмотья, которые Хёнджин повязал себе на пояс, чтобы не оставаться совершенно голым.

— Ты что натворил? — прохрипел Чанбин, чуть приподнявшись с земли, на которой лежал всё это время. — Где хвост?

Нет, Чанбин знал сказку о великой силе любви русалок, которая толкала их отказываться от своих хвостов. Он просто никогда не думал, что героем этой сказки может стать такой нарцисстичный русал, как Хёнджин. Это же просто немыслимо!

И сам Хван был с этим согласен. Полное осознание того, что он натворил, пришло ближе к утру, когда он решился приоткрыть вход в убежище, чтобы внутрь проникал хоть какой-то свет. Крики дикарей стихли, их не смогли найти, они были в относительной безопасности. Только тогда он впервые смог детально разглядеть свои ноги. Длинные, местами угловатые, с выпирающими косточками на щиколотках и неприглядными пальцами. Будучи русалом, он находил человеческие ноги весьма непривлекательными, если не сказать уродливыми, и, став их владельцем, мнения своего не поменял. Хван разглядывал их и не мог поверить, что они могли кому-то понравиться. А ещё не верилось, что это навсегда. Он поторопился, поступил совершенно по-идиотски, инстинктивно. Кретин! Ночью, в момент отказа, он даже не задумался о последствиях, не спланировал, как будет жить дальше. А если Чанбин над ним поиздевается? Если вместо «спасибо» хорошенько отомстит за все месяцы страданий?!

Размышляя об этом, Хёнджин покрывался плотным слоем мурашек. Теперь он прекрасно осознавал своё уязвимое положение, понял, насколько велик был шанс остаться отвергнутым и оскорблённым. Вся его будущая жизнь в одночасье оказалась в руках неотёсанного грубияна, который легко мог раскрошить его вновь забившееся сердце. Страх сковал его не меньше, чем холод, но сожалений, к его удивлению, не было. Только непреодолимое желание вернуться в море, погрузиться на его дно, в умиротворяющую тьму, где безопасно и спокойно. Он своё дело сделал, жизнь человека спас, а теперь он хочет домой.

— Не знаю, что натворил. Само получилось, — невесело усмехнулся Хван, лишь на секунду встретившись с Чанбином глазами. Щёки его обдало таким жаром, какой он никогда в своей жизни не чувствовал. До смешного стыдно смотреть в эти тёмные омуты. Стыдно и страшно. Увидеть в них злую потеху было равносильно смерти, поэтому он смотрел куда-угодно, только не на него.

— Ты спас меня? Долго я провалялся в отключке?

— Я говорил тебе слезать, ты же ни черта не умеешь строить, придурок. Получил по башке, чуть не пробил себе висок, так ещё и черти эти пришли. Пришлось срочно доставать тебя из-под завалов, благо их притормозили твои ловушки. Целую ночь не приходил в себя.

Хёнджин слышал, что Чанбин двигался, но всё равно вздрогнул, когда горячая ладонь легла на его щёку и развернула лицом к её владельцу. Тот оказался неожиданно близко, стоя на коленях перед сидящим на ящике, он внимательно разглядывал лицо парня, погружая того в самую настоящую панику. Чувствуя сердцебиение у себя в горле, Хёнджин невольно сглотнул. Жутко хотелось сбежать, скрыться от внимательных глаз, вернуться в родную стихию. Почти животный страх услышать издёвку в голосе Чанбина, натягивал его нервы точно тетиву на луке перед выстрелом. Что угодно, только не злую усмешку!

— И ты теперь человек? — тихо уточнил Со, коснувшись прядки мокрых волос. Он изучал Хвана, узнавал его заново, даже не вспомнил о своей собственной травме.

— Да, — шепнул Хёнджин, не справившись с голосом. Напряжение в теле достигло своего предела. Он невольно поджал пальцы на обеих ногах, которые гудели от оцепенения. Пока Чанбин спал, всё было значительно проще: спящий Чанбин не способен навредить, он расслаблен, беззащитен и тих. Спящий Чанбин не способен на жестокость.

— Ты ведь больше не сможешь стать русалом? Это навсегда? — подозрительно сощурился рыбак, и Хёнджин в тот же момент почувствовал, как сковало спазмом его горло.

Это был момент истины. Момент, когда он должен был признать своё поражение, слабость, глупость, и, самое главное, собственные чувства. Последнее было наиболее пугающим и непонятным. Русалки по сути своей не способны на столь сильные, всеобъемлющие чувства, которые порой не выдерживали даже сами люди. Любовь – одно из них. Поэтому Хёнджин не мог точно сказать, любил ли он Чанбина или нет. Какая она вообще – любовь? Он ощущал на глубине своей души нечто огромное, неподъёмное, сковывающее тугими жгутами, но горячее, нелогичное и необузданное. Это необъяснимое было сильнее самой природы, но по сути своей оставалось необычайно хрупким. Тронь, и оно расколется, словно яичная скорлупка. Может, это она?

— Да, навсегда, — всего два слова, но страшнее прыжка со скалы.

Брови Чанбина на секунду подскочили вверх.

— Вот это ты чокнулся! — удивлённо прыснул смехом он, и Хёнджин почти услышал, как надломилась его душа.

Вот и всё. То, чего он боялся, всё-таки случилось. Затравленно глядя в глаза рыбака, Хван зажал руку, которая касалась его лица и отвёл её в сторону. Только бы остановить издевательские прикосновения, прекратить это лицемерие. Его тело пробрало сильнейшей дрожью, мысли стали путаться и распадаться на атомы, не успевая обрести форму. Путь гордого русала закончился в тесном, тёмном погребе для человеческого пойла. Как он вообще мог такое допустить?!

Рывком поднявшись со своего места, Хёнджин невольно повалил Чанбина на бок, а сам ощутил, как глаза застелила чёрная пелена. Качнувшись на месте, он распахнул дверцу погреба, игнорируя недовольный возглас Чанбина, и спешно выбежал наружу. Сильный ливень накрыл его точно одеялом, он заливал глаза, не позволяя хорошо видеть путь, и почти мешал дышать. Но несмотря на это, Хван уверенно двинулся в сторону берега, туда, где был его дом. Услышав недовольный окрик со спины, он сорвался почти в полноценный бег, пусть и получалось у него ещё не очень хорошо. С разбегу ворвавшись в знакомый холод моря, Хёнджин продолжил путь на глубину, туда, куда рыбак наверняка не сунулся бы. И тогда-то он понял, что беснующееся море его не принимало. Тело ощущалось как никогда тяжёлым, неповоротливым, оно не справлялось с силой волн, даже чтобы просто держаться на плаву приходилось прикладывать уйму сил.

— Какого хера ты творишь, кретин?! Ты так просто сдохнешь! — слышался раздражённый крик рыбака с берега. — Вернись, твою мать!

Возвращаться Хёнджин не собирался. Он всеми силами молил Вселенную и море о пощаде, просил прощения за ночную глупость. «Верни мне хвост!» взывал Хван, подсознательно понимая, что ответа он больше никогда не получит. Сам ведь отказался от этой связи. Он неловко грёб дальше от берега, игнорируя тошнотворную горечь морской соли во рту и жжение в глазах, игнорируя столь скорую усталость и слабость во всём теле. Неужели именно это люди ощущали, находясь в море? Хёнджин никогда не задумывался над этим, будучи русалом. Его тело всегда было лёгким, гибким и сильным, движения не требовали больших усилий. Грузным и неповоротливым он ощущал себя на берегу, когда выбирался из воды на свой страх и риск. Неужели Чанбин боролся с ним почти на равных, чувствуя всё это?! Сколько же в нём силы?!

— Ты не умеешь правильно плавать, идиот! Остановись, пока не захлебнулся! — кричал Со.

Русал-то и не умеет плавать?! Черта-с два! Желая резко ответить ему, Хёнджин остановился на месте и попытался развернуться, но так и не смог толком это сделать. Сколько бы он не грёб ногами и руками, результата практически не было. Наоборот, находиться над водой стало ещё сложнее.

— Не иди за мно.. — закончить мысль Хван не успел, бурная волна накрыла его с головой, и на пару секунд он потерялся в пространстве.

Он отказывался принимать то, что море больше не было его стихией. Двигаться как русалка уже было бесполезно, но он снова и снова пробовал это. То выныривая для глотка драгоценного воздуха, то снова погружаясь под воду, Хван всё больше терялся и ослабевал. Мольбы не помогали, хвост не возвращался, а боль от усмешки Чанбина лишь усиливалась. Оглушённый горечью собственного поражения, Хёнджин почти перестал бороться за жизнь, когда цепкая рука впилась в его предплечье. Его вытянули на поверхность беспокойного моря словно игрушку, безапелляционно велев «держаться крепче». Чанбин самостоятельно зафиксировал его руки у себя на плечах и поплыл в направлении берега.

Хёнджин уже ничего не понимал. Зачем спасать того, над кем ты смеялся?!

Выбравшись на берег, Хван обессиленно свалился в песок. Всего через пару мгновений его скрутило от болезненного спазма в желудке, и его вырвало морской водой, которой он наглотался.

— Долбанный ты окунь! — гневно разразился Чанбин, наблюдая за Хёнджином. — Есть в твоей башке хоть что-то полезное, или ты мозг вместе с хвостом отдал?! Какого хера?!

Хван ответить не мог. Когда вся вода из него вышла, он остался сидеть на песке, опустив голову. Глаза его жгло с какой-то невероятной силой, в носу свербело, а горло сковывало новыми спазмами. Не сдержав невольный всхлип, он шмыгнул носом и нерешительно поднял глаза на Чанбина. Голова того истекала кровью – открылась рана над виском и порез на брови. Прикрывая глаз, чтобы в него не попала кровь, Со тяжело дышал и, судя по всему, был вне себя от гнева.

— Что это было?! Ты ждал, пока я очнусь, чтобы утопиться у меня на глазах?!

— Я не топился.

— А что тогда? Пытался откатить твою сделку обратно, вернуть хвост?! Ты же сам сказал, что это навсегда. Какого чёрта ты спас меня, пожертвовав самым важным, а теперь рыдаешь тут, словно совершил ошибку?! — всё больше заводился рыбак, упав коленями в каменистый песок рядом с Хёнджином. Теперь они были почти на одном уровне, могли получше разглядеть друг друга сквозь ливень.

— А разве нет? Разве не это ты имел ввиду, смеясь надо мной?! — раздражённо отозвался Хван, судорожно вздохнув перед новым всхлипом.

Чанбина словно молнией шарахнуло. Глаза его непонимающе сузились, не имея возможности округлиться из-за дождя, а рот шокировано приоткрылся. Он выглядел так, словно ему высказали самую нелепую мысль на свете. Словно глупее ничего не могло быть в природе.

— Что за бред? Я посмеялся, потому что это пиздец какой сумасшедший поступок, я ведь не сказал, что ты зря это сделал, — подумав ещё пару мгновений, Чанбин нахмурился пуще прежнего. — И ты вот из-за этой херни сейчас устроил такую истерику?! Твоё раздутое русалочье эго не выдержало простого смешка?!

Хёнджин не знал, что ответить. В отношениях с людьми он чувствовал себя полным профаном, он не знал, что для них нормально, а что нет. У него были лишь примерные представления об их традициях и нравах. Быть может, для них и правда нормально смеяться над чужими душевными порывами. Может, он и правда слишком много ждал в ответ на свой поступок? Он хотел было огрызнуться в ответ на замечание про его эго, но не успел. В нескольких метрах от них, позади Чанбина, стоял один из воинов людоедского племени и держал в руке большой горн, сделанный из морской раковины. Он во все глаза наблюдал за ними и уже хотел поднести горн к своим губам, как Чанбин в одно мгновение развернулся в его сторону и прицельно запустил в него камнем, найденным под ногами. Заряд попал воину точно в руку, из-за чего тот со звонким вскриком выронил горн в песок. А ещё через минуту, он сам лежал рядом со своим инструментом без сознания. Расправившись с незваным гостем, Чанбин зачем-то отряхнул руки, словно под дождём он мог их чем-то замарать.

— Чуть не выдал нас чёрт, — внимательно высматривая врагов со стороны леса, рыкнул он. — Видимо, они решили найти нас во что бы то ни стало.

Обернувшись к Хёнджину, Чанбин наградил его таким взглядом, что тот почувствовал себя ещё более обнажённым, чем был. Невольно затянув рваньё, повязанное на поясе, потуже, он опустил голову и снова громко шмыгнул носом. Слёзы смешивались с ливнем на его лице, из-за чего он даже не мог с уверенностью сказать, что плакал. Если бы Со не сказал ему про рыдания, он бы даже и не догадался, что глаза щипало вовсе не из-за дождя. Как бы то ни было, этот странный процесс и правда приносил некоторое облегчение. Напряжение в его груди чуть снизилось.

— Ты ведь понимаешь, что ты теперь для них точно такой же ходячий бифштекс, что и я? — обратился к нему Чанбин.

— Знаю.

— И то, что если решишься как-то уплыть с этого острова, то твои сестрицы могут выпить тебя, словно ты и не был одним из них? Ты, я так понимаю, теперь гордый обладатель человеческой души.

— Да, знаю, — обречённо ответил Хван.

— И что, так и будешь сидеть тут и жалеть себя?

Всё, что говорил Чанбин звучало беспощадно. Слушая его, Хёнджин всё сильнее ощущал вновь подступающий к горлу плач. В конце концов, хотелось встать и уйти с его глаз долой, только бы не слушать жестоких слов. Поэтому медленно поднявшись во весь рост, он уже обратил свой взор в противоположном от Чанбина направлении.

— Куда собрался, чёрт тебя дери?! — рыбак успел поймать его запястье ещё на первом шаге. — Если уйдёшь, точно помрёшь без меня. У нас выход лишь один – вместе уплыть с этого острова на моём корабле. Так что давай без глупостей.

Строго обозначив свою позицию, Чанбин пробежался взглядом по Хёнджину с ног до головы и на некоторое время подвис. Хван уже было решил, что тот начал замышлять что-то нехорошее, как рыбак по-детски надул губы и недовольно фыркнул.

— Нет, ну это уже не честно! Какого чёрта такой рост?! — возмутился Со, словно Хёнджин мог на что-то повлиять. На секунду бывший русал даже хотел оправдаться, но Чанбин смирился с несправедливостью необычайно быстро. Оценивающе поглядев на приобретение Хвана со всех сторон, он одобрительно качнул головой и сжал запястье парня ещё крепче, чем прежде. — Зато эти длинные шикарные ноги теперь мои.

Контуженный собственническим комментарием, Хёнджин буквально потерял дар речи. Это что было? Чанбину действительно понравились эти страшные ходули?! И это было одновременно радостно, смущающе и возмутительно. Его присвоили себе, даже не уточнив согласия, словно это было максимально естественно. Хван промолчал, и когда его потянули в сторону старого домика, который служил единственным убежищем. Его разум был занят одним единственным вопросом: Чанбин его принял?

Зайдя в прохудившееся жилище, Хёнджин снова смог увидеть внутреннюю обстановку. Он уже был тут ранним утром, когда искал что-то вроде одежды. Домик был настолько мал, что в нём по сути ничего и не было кроме пары прогнивших ящиков. Крыша то тут, то там протекала, не справляясь с напором ливня, а стены и вовсе напоминали штакетник – щели в них были просто гигантские. По-хозяйски оглянувшись вокруг, Чанбин открыл один из ящиков и вытащил оттуда пару бананов и несколько яиц. Всё это он сложил в маленький металлический котелок и передал Хёнджину.

— Если дожди продолжат лить в том же режиме, прилив будет всего через пару дней. За это время мне нужно будет тебе объяснить, что делать на палубе, чтобы мы могли отплыть. Ну и конечно нам надо с тобой не сдохнуть. А то шанс велик как никогда, — не отвлекаясь от своих занятий, объяснял Чанбин.

Он продолжал копаться в глубине старых ящиков, но, не найдя того, что искал, тихо выругался про себя и обратился к парню позади себя:

— Иди в хранилище, я пока попробую найти тебе что-то из одежды на корабле. Вряд ли конечно найду что-то вменяемое, но там точно была половая тряпка. Всё лучше, чем эта херня на тебе. Заодно и трубача нашего в море смою, чтобы не привёл нам гостей.

Хёнджин даже ответить ничего не успел, как рыбак уже покинул дом и резво побежал в направлении своего судна. Оставшись в одиночестве, Хван впервые ощутил тлетворное влияние старого домика. Неуютное строение одним своим видом вгоняло в уныние, из него хотелось бежать, быть подальше от него. Теперь были понятны частые ночёвки Чанбина на пляже под открытым небом. Поражало то, как долго он вообще держался на этом острове совершенно один. Естественно он был рад общению с русалом. Тут кому угодно будешь рад, только бы не быть наедине с собой в этом загнивающем месте.

Меланхолично размышляя над степенью своей вины в бедах Чанбина, он направился к тайнику, где им предстояло жить ближайшее время. Мир всё ещё ощущался сюрреалистичным и безнадёжным. Реакция рыбака не дала ему однозначного ответа: позволит ли тот ему остаться рядом или прогонит в ту же секунду, как они сойдут на Большую землю. Пока что было понятно лишь то, что убивать его никто не планировал, иначе Со не разозлился бы так сильно. Минуты ожидания Чанбина тянулись словно бесконечность, бывший русал даже впервые успел ощутить сонливость. Он не спал эту ночь, как не спал и все прежние столетия. Но теперь его тело было на порядок слабее и нуждалось в отдыхе. Поэтому, когда в тайник ворвался Чанбин, он вздрогнул всем телом, успев неслабо испугаться.

— Смотри, что нашёл! — хвастливо объявил рыбак, держа в одной руке куль неизвестного происхождения, а вторую вытянув вперёд для демонстрации находки. Голова и лицо уже были очищены от крови, а меж пальцев его блестели две бирюзовые чешуйки. — Ты обронил, хех.

Не веря своим глазам, Хёнджин аккуратно взял в руки находку, чтобы убедиться в том, что эти чешуйки принадлежали именно ему. Судя по текстуре и размеру – это действительно было так. Трепетно покрутив их в своих пальцах, Хван тихо вымолвил «спасибо» и аккуратно сжал их в руке, намереваясь сохранить любой ценой. Но у Чанбина были свои планы. Кинув в парня тканевый куль, он потребовал чешуйки обратно:

— На, надевай. Не знаю, чьи они и сколько им лет, но всё лучше, чем ничего. Всё остальное промокло и испоганилось давно. А чешую отдай, сделаю кое-что.

Послушно вернув всё, что от него требовали, Хван развернул ткань, которой в него запустили, и обнаружил большие шорты. Предмет одежды явно был на кого-то крупного и наверняка с лишним весом. Стало понятно, что сами по себе эти шорты на нём не удержались бы, поэтому Хёнджин решил использовать лохмотья вместо пояса. Вообще вещь была крайне неприятной на вид, и касаться её было почти брезгливо, но Хёнджин всё-таки стал нерешительно развязывать гнилую ткань, которая была его одеждой в тот момент.

Чанбин же, сев на землю рядом с ящиком, вытянул из своего уха серьгу и стал остриём её иголки стараться сделать в чешуйках дыру. Процесс потребовал некоторого времени, которое Хван потратил на создание импровизированного ремня для своего одеяния, но в конце концов Со довольно улюлюкнул и вытянул из кармана своих штанов кусок бечёвки. Надев чешуйки на неё словно бусины, он надёжно связал концы бечёвки и обратился к Хвану.

— Давай сюда свою шею.

Сев на ящик с ромом, Хёнджин послушно склонил голову перед рыбаком, и тот аккуратно надел импровизированный кулон ему на шею. Получилось точь-в-точь как во время награждения королевским орденом, когда лучшие рыцари получали от короля благословение. Но Чанбин даже не усмехнулся, взгляд его был серьёзным, а рука очень скоро сместилась с верёвки на теплую шею. Брови его едва заметно дрогнули, что не скрылась от глаз Хёнджина, который напрягся под его прикосновением и тревожно ждал дальнейших действий.

— Что? — тихо уточнил он.

— Ты тёплый, гораздо теплее, чем был, — удивился Со. — И правда – человек.

Не зная, что ответить, Хван опустил глаза и откинулся спиной на холодную земляную стену. Усталость вторила шуму бесконечного дождя и короткому раскату грома. Тело знобило от холода, из-за чего он обхватил себя руками для согрева, явственно чувствуя на груди частички себя прошлого. Они совсем не грели, но, словно недостающий сегмент паззла, дополняли его суть. Бывший русал, не знавший сна и усталости.

— Эй, спать хочешь? — заметив слабость парня, уточнил Чанбин. — Я думал, я буду тебя сегодня учить работать на корабле…

Не получив вразумительного ответа, рыбак понимающе отступил.

— Ладно, — он сел на ящик рядом, буквально вплотную, и рукой надавил на голову Хвана, чтобы тот лёг на его плечо. — Поспим, а потом буду тебя учить. Ближайший прилив – наш последний шанс.