Спамбот, не отвечать (6:32am)

Сегодня можешь не приходить.

Потенциальный спам; рекомендуется заблокировать (6:35am)

Почему? У меня проблемы?

Спамбот, не отвечать (6:36am)

Думаешь, я поверю, что ты в состоянии высидеть четырёхчасовое совещание?

Оставайся дома.

Я прикрою.

Потенциальный спам; рекомендуется заблокировать (6:47am)

Спасибо, Куроо.

Спамбот, не отвечать (7:04am)

Не за что, Спэкс.

***

Неожиданное милосердие Куроо буквально спасло его в этот день.

Выпитый в половину восьмого вечера мокко и мысли о случившейся катастрофе не давали Кею заснуть до самого рассвета. Когда в шесть часов зазвонил будильник, он чуть не вышвырнул телефон из спальни в коридор. Но вместо этого, желая наказать себя, заставил своё несчастное, измученное тело подняться с кровати, потёр сухие опухшие глаза и, спотыкаясь о собственные ноги, поплёлся в душ. Потом он снова упал на свою смятую постель и забылся беспокойным сном, но хотя бы был уже свеж и чист.

Когда он проснулся во второй раз, солнце светило высоко в небе. Кей приготовил поздний завтрак или ранний обед и съел его, сидя на жёстком белом диване. Оставленная Ямагучи книга лежала там же, куда он положил её вчера — на кофейном столике. Кей откинулся на подлокотник, спрятал ноги под одеяло, открыл помеченную закладкой страницу и продолжил чтение.

Начинал он из чувства любопытства и жалости к себе, но, к своему удивлению, по-настоящему заинтересовался историей. Ямагучи был прав, когда сказал, что проза Остен, её чувство юмора и описания превосходны. Кей всегда представлял «Гордость и предубеждение» как какой-то грандиозный, масштабный роман, полный многословных речей и тяжких вздохов, но оказалось, что он гораздо более сдержанный и забавный и что много внимания в нём уделяется межличностным отношениям людей разных полов, классов и уровней власти. Кей даже ловил себя на том, что вслух смеётся над некоторыми репликами Элизабет, мистера Беннета и мистера Дарси.

А ещё больше его очаровывали пометки, оставленные на полях Ямагучи и кем-то, кому книга принадлежала до него, — скорее всего, его мамой. Судя по разным карандашным линиям — толстым и тонким, выцветшим и относительно свежим — и оттенкам чернил, бывшие владельцы перечитывали её как минимум по десять раз каждый.

Ямагучи написал ехидные замечания над всеми неловкими попытками мистера Дарси нормально общаться. Поставил маленькие восклицательные знаки рядом с лучшими репликами Элизабет Беннет, написал: «так ему и надо!!!!» — на полях напротив сцены, где она отклонила первое предложение мистера Дарси, и: «ТАК ЕЙ И НАДО!!!!» — когда она разнесла леди Кэтрин де Бёр. Каждая реплика мистера Уикхема сопровождалась рисунком страдающего рвотой смайлика, а единственным комментарием, оставленным рядом со сценой предложения мистера Коллинза, был мастурбирующий палочный человечек. Судя по выцветшему карандашу, Кей подозревал, что это нарисовал не Ямагучи.

Время шло, и вскоре Кей обнаружил, что видит в книге себя, но не в главной героине, а в её герое. На месте Элизабет Беннет было слишком легко представить Ямагучи, его доброту, его стремление защищать своих друзей, его сообразительность и его прекрасные глаза. А себя Кей находил в мистере Дарси, потому что, как оказалось, мистер Дарси был далёк от типичного романтичного героя и не умел себя преподносить. Он был слишком высоким, неуклюжим, прямолинейным, иногда тревожился рядом с другими людьми, часто непреднамеренно грубил и пытался защищаться, когда чувствовал давление. Кей словно смотрел в зеркало, где отражались его худшие качества.

«Что ж, она как будто мила. И всё же не настолько хороша, чтобы нарушить мой душевный покой», — сказал мистер Дарси, а Кей услышал собственные слова: «Да какие мы конкуренты».

«Всем этим она действительно должна обладать. Но я бы добавил к этому нечто более существенное — развитый обширным чтением ум», — сказал мистер Дарси, а Кей вспомнил: «Я просто просматривал эти полки. Странно, магазин вроде небольшой, а тут такой беспорядок».

Первое предложение мистера Дарси застало Кея врасплох; как и многие, кто прочитал роман за последние двести лет, Кей даже не предполагал, что его романтическое влечение к главной героине уже настолько сильно. Возможно, такое удивление было вызвано незнанием жанра; он был гораздо лучше знаком с классикой мира фэнтези и фантастики («Властелин колец», «Хоббит», «Сильмариллион», «Песнь льда и огня», «Колесо времени», «Имя ветра», «Дюна», «Война миров», «Автостопом по галактике»). Так ещё и понимание затрудняло то, что книга была написана слегка устаревшим английским языком.

Кей предполагал, что пара сойдётся только в конце романа, претерпев множество испытаний и невзгод, и, дочитывая сцену с предложением, понял, что это, возможно, единственное, в чём он не ошибся.

«Ах, вот как вы судите обо мне! Вот что вы обо мне думаете! Благодарю за откровенность. Судить по-вашему — я и впрямь кругом виноват!» — кричал мистер Дарси, обращаясь к Элизабет Беннет, а Кей вспомнил прошлый вечер: «Так вот в чём дело. Я один раз оскорбил твой магазин, и ты теперь видишь угрозу в каждом моём слове».

«Могли ли вы ждать, что мне будет приятен круг людей, в котором вы постоянно находитесь? Или что я стану себя поздравлять, вступая в родство с теми, кто находится столь ниже меня на общественной лестнице?» — возмущался мистер Дарси, а Кей заменил его слова своими: «Победитель получает клиентов. Я думал, ты это понимаешь, потому что сам управляешь бизнесом, но, похоже, я ошибался. Ничего личного».

«С самого начала я бы могла сказать: с первой минуты нашего знакомства ваше поведение дало мне достаточно доказательств вашей заносчивости, высокомерия и полного пренебрежения к чувствам тех, кто вас окружает. Моя неприязнь к вам зародилась ещё тогда. Но под действием позднейших событий она стала непреодолимой», — сказала мистеру Дарси Элизабет Беннет, а у Кея в голове всплыл образ Ямагучи, его поджатые губы и холодный, яростный взгляд.

«Когда ты переключишься на следующий проект, в котором не будет ничего личного, я останусь там, на том углу. И у меня будут мои покупатели, наследие моей мамы, моя маленькая семья, мои чтения по субботам, а у тебя — твои таблицы. И я надеюсь, что тебе этого хватит».

Кей отложил книгу и провёл руками по лицу. «Не повезло, Дарси, — подумал он. — Прекрасно тебя понимаю».

Он прочёл только половину. Пролистывая другую, ощущая, как скользит под пальцами пожелтевшая от времени бумага, он гадал: «Как же ты всё исправишь, Дарси?»

Солнце опустилось за горизонт, а Кей всё читал. Он был так поглощён историей, так отчаянно желал узнать, что будет дальше, что пропустил возвращение мистера Дарси в жизнь Элизабет Беннет. Ему пришлось вернуться на несколько строк назад и найти в тексте не названного по имени хозяина Пемберли.

Этот мистер Дарси отличался от того, которого Элизабет и Кей знали раньше: он был вежливым, чутким, благородным, любезным и тактичным. Кей был так же поражён, как и Элизабет. Что стало с мужчиной, за которого она поклялась никогда не выйти замуж? Какие изменение превратили надменного, гордого, дерзкого мужчину в того, кого Элизабет могла бы полюбить?

(Как взять с него пример?)

«Но разве вы что-нибудь обо мне сказали, чего я не заслуживал? — спросил мистер Дарси, когда во второй раз делал Элизабет предложение. — И хотя ваше недовольство мной основывалось на ошибочных сведениях и исходило из ложных предпосылок, моё поведение в тот вечер было достойно самого сурового осуждения. Оно было непростительным. Я не могу о нем вспомнить без содрогания… Память о том, что я тогда наговорил, — о моём поведении, манерах, словах, — все эти месяцы не давала мне покоя. Никогда не забуду вашего справедливого упрёка. “Если бы вы вели себя, как подобает благородному человеку…” — сказали вы тогда».

«Я не смею, не должен отвергать приходящие в голову мучительные воспоминания. Всю жизнь я был эгоистом если не по образу мыслей, то, во всяком случае, в поступках. Когда я был ребёнком, мне дали понятие о правильном и неправильном, но не показали, как надо лепить свой характер. Мне привили хорошие принципы, но позволили следовать им с гордостью и высокомерием».

«Таким я был от восьми до двадцати восьми лет. И таким бы я оставался до сих пор, если бы не вы, мой чудеснейший, мой дорогой друг Тадаши! Чем только я вам не обязан! Вы преподали мне урок, который поначалу показался мне, правда, горьким, но на самом деле был необыкновенно полезным. Вы научили меня душевному смирению».

Кей поморгал. И перечитал предложение: «И таким бы я оставался до сих пор, если бы не вы, мой чудеснейший, мой дорогой друг Элизабет!»

«Да уж, оригинальный способ узнать о самом себе», — подумал Кей, чувствуя, как пылает румянцем лицо. Он потянулся к лампе рядом с диваном и включил её, прогнав послеполуденные тени, а потом отложил дочитанную книгу, растянулся на диване и закрыл глаза руками.

Кей не страдал манией величия. Он понимал, что шансы на дружбу или что-то большее с Ямагучи упущены навсегда и с этим ничего не поделать. Ямагучи ясно дал понять, что не хочет иметь с ним ничего общего, и Кей понимал, что его следует оставить в покое.

Кей был далёк от идеального романтичного героя, но, возможно, всё равно мог бы научиться чему-то на примере мистера Дарси. Мистер Дарси достал голову из задницы и сумел наладить свою жизнь; значит, и Кей сможет. Если не ради Ямагучи, то ради себя самого и, возможно, кого-то, кто может появиться рядом потом.

«И у меня будут мои покупатели, наследие моей мамы, моя маленькая семья, мои чтения по субботам, а у тебя — твои таблицы».

Кей вытащил свой ноутбук из чехла и включил его. Вместе с запуском системы привычно открылся дискорд. Ямагучи так и не ответил на его последнее сообщение, но этого он и ожидал. Всё нормально. Нужно просто с этим смириться.

К счастью, Кей прекрасно умел составлять таблицы. Остаток вечера он провёл за маленьким обеденным столом, ел заказанный через службу доставки ужин и составлял самую, чёрт возьми, лучшую таблицу в своей жизни.

«Что я творю? — подумал он в десять часов вечера, когда гёдза давно остыли и стали похожи на резиновые. — Это безумие».

«Выбрось всё из головы и рискни», — приказал ему Бокуто.

«Я надеюсь, что тебе этого хватит». Выражение лица Ямагучи, полное ярости и отвращения, казалось, отпечаталось у него на веках. А слова только укрепили решимость Кея.

Потому что нет, ему этого не хватит.

***

— Цукишима, можешь после совещания прислать мне данные о продажах за предыдущие годы?

— Цукишима, когда сможешь, пришли мне на почту квартальные прогнозы для наших магазинов, открытых менее двух лет. Я составляю отчёт…

— Да, я отправлю тебе данные о продажах… А Цукишима просмотрит данные о первых шести месяцах работы последней открывшейся точки, и я их…

— А давайте не будем взваливать на него дополнительную работу, — вмешался Куроо, пнув Кея под столом и окинув его взглядом, который так и говорил: «Эй, ты хотя бы слушай, ладно?»

— Я не возражаю, — ответил Кей. Он вернулся на работу несколько дней назад, и все эти дни казались какими-то нереальными, больше похожими на сон, размывались в туманное пятно из смеси серого, голубого и бежевого. Костюмы сковывали движения, галстук слишком туго обтягивал шею. В груди медленно назревала буря, закручивался настоящий торнадо.

Брови Куроо взмыли вверх и исчезли под чёлкой. За всю их десятилетнюю дружбу он ещё ни разу не слышал, чтобы Кей утверждал, что не возражает против чего-то. Кей пожал плечами и подумал о своей таблице на домашнем ноутбуке.

«Я надеюсь, что тебе этого хватит», — эхом отзывались в голове слова Ямагучи.

— Я всё сделаю, — сказал Кей, поднимаясь со своего места. Он мысленно занёс новые задания в свой список дел, кивнул другим сотрудникам финансового отдела и на прощание махнул им рукой. Куроо с подозрением смотрел на него, пока он выходил из конференц-зала, направляясь в свой кабинет.

Конечно, Кею не особо нравилось, что ему поручили столько в три часа дня в пятницу, но так он хотя бы мог скоротать время до пяти. Откровенно говоря, он ценил возможность с головой погрузиться в работу. Это не давало его разуму блуждать в гораздо более болезненных направлениях.

«Я не смею, не должен отвергать приходящие в голову мучительные воспоминания», — говорил мистер Дарси. Кей понимал это чувство. Он дал воспоминаниям нахлынуть на него, заставил себя прочувствовать стыд, унижение, боль, и отпустил их. Изменить прошлое было невозможно, пусть и очень хотелось. Значит, оставалось только сосредоточиться на будущем.

«Тебе не кажется, что ты заслуживаешь делать то же самое? Пойти на риск и получить шанс на что-то большее?»

«Выбрось всё из головы и рискни».

«Я надеюсь, что тебе этого хватит».

Кей доделал всё в четыре пятнадцать. Пока в ответ на почту сыпались стандартные благодарности, он отправил последнее электронное письмо в отдел кадров, а потом разослал копии Куроо и сотрудникам своего отдела.

Уведомляю вас о своём увольнении с должности ассистента директора по финансам и развитию «Подпорки» 10 марта 2023 года.

Прошу дать мне знать, чем я могу быть полезен в течение последних двух недель работы в компании. Я готов обучить нового сотрудника, поделиться своим опытом, порекомендовать кандидатов на замену или помочь любым другим образом.

Благодарю за все предоставленные мне профессиональные возможности. Желаю вам и компании всего наилучшего.

С уважением,

Цукишима Кей

Почти мгновенно ему пришли сообщения от Куроо:

Спамбот, не отвечать (4:17pm)

Ты ГОВНЮК, я так и знал, что ты что-то замышляешь

Предупреждай хотя бы, а? Мне 13 писем за 2 минуты пришло

Ой и поздравляю, ура-ура, молодец, всего хорошего и т.д. и т.п.

Думаешь, это именно то, что тебе нужно?

Потенциальный спам; рекомендуется заблокировать (4:23pm)

Эй, я здесь ещё на две недели. Я не бросаю вас на произвол судьбы.

Возьми на мою должность Киндаичи. Он прекрасно подходит.

Спасибо, Куроо. Думаю, это именно то.

***

— Ямагучи, ну ты где? — позвал Кенма из гостиной. Он уже начал пьянеть, его щёки порозовели, а бокал в руке опасно накренился. Акааши молча поймал его за запястье, предотвратив пролитие вина.

— Иду, — ответил Тадаши, в шестой раз перечитывая содержание открытой в браузере страницы.

«Услуги редактора», — гласил заголовок. А ниже было написано:

«Владелец книжного магазина “Сюжетные линии” предлагает услуги редактора для краткосрочного или долгосрочного сотрудничества. В основном он работает с детской литературой или с молодёжной и взрослой литературой в жанрах фэнтези и научная фантастика. Для получения дополнительной информации, уточнения стоимости и т.д. звоните или пишите на электронную почту».

Дальше были указаны адрес электронной почты, которую Тадаши специально создал для этих целей, и номер телефона книжного магазина, а ещё прикреплены PDF-файлы с сертификатом, полученным на курсах. Суга зачем-то настоял на том, чтобы добавить туда фотографию, а у Кенмы откуда-то уже были готовые снимки, поэтому рядом красовалась чёрно-белая фотография Тадаши по пояс, с собранными волосами и в рубашке с закатанными рукавами, позволяющей рассмотреть татуировки на руках и шее. Он выглядел словно пытался заключить рекламный контракт с Гуччи (ха! Гуччи, Ямагучи, понимаете?), а не собирался редактировать книги, но раз уж Суга предложил…

Не найдя ни одной опечатки, Тадаши, глубоко вздохнув, нажал на кнопку «Опубликовать». Он уже связался с несколькими редакторами, с которыми познакомился на вечеринке у Суги, и поделился с ними новостью о том, что сдал экзамены и теперь может официально брать заказы. Теперь оставалось только ждать и надеяться. В магазине тем временем остались только Тадаши (который втайне ото всех сократил свои последние выплаты вдвое), Чиё и Нацу. Если этот план не сработает, то «Сюжетные линии» не протянут и года. Тадаши оглянулся через плечо на фотографию своей мамы и мысленно помолился за них обоих, чтобы всё получилось.

— Я слышу, как ты думаешь, — сказал Акааши. Тадаши вздохнул и послушно вернулся в гостиную к своим друзьям, сел на диван рядом с Кенмой и взял полный бокал вина.

— Да, — признал он. — Просто я… нервничаю.

— Не надо, — успокоил Акааши. — Ты разместил информацию, люди её обязательно заметят. У меня уже спрашивали, когда ты сможешь браться за заказы.

— И у меня, — добавил Кенма. — Всё же знают, что мы дружим. Акааши, подай мне попкорн.

Акааши передал ему миску. Тадаши окинул взглядом заставленный едой стол. Там было всё: онигири из магазина «Онигири Мия», снеки, суши, большая картошка фри и что-то похожее на домашний клубничный торт.

— Зачем столько всего?

Акааши покраснел и обвёл пальцем ободок кружки.

— Ну, я рассказал Котаро, что ты получил сертификат и что мы будем это отмечать. Он очень обрадовался за тебя. У него сегодня выходной, и мы вместе испекли торт. Ещё он рассказал своим товарищам по команде, и Мия Ацуму попросил своего брата приготовить для тебя онигири. Осаму сказал, что все друзья MSBY — его друзья, при условии, что мы не приведём Ацуму к нему в магазин и не будем делиться с ним купленной по скидке едой. Они все очень энергичные и шумные, но довольно душевные.

— Акааши… — Мозг Тадаши всё это время пытался осмыслить услышанное ещё в самом начале. — Ты говоришь, что сейчас на моём кофейном столике стоит торт, приготовленный Бокуто Котаро из MSBY и сборной Японии по волейболу?

Щёки Акааши покраснели ещё гуще. Он собрал всё оставшееся в нём достоинство и подтвердил:

— Да.

— Выходи за него, — приказал Тадаши и, игнорируя более подходящие для ужина блюда, сразу же отрезал себе кусочек торта. Всё лицо Акааши теперь было таким же красным, как его кардиган; опустив голову, он крутил в руках очки и пытался собраться.

— Я подумаю над этим, — сухо сказал он и сменил тему. — Хочешь что-нибудь посмотреть? Мы уже давно ничего вместе не смотрели.

Тадаши медленно жевал свой (вкусный) торт и прокручивал в голове последние несколько месяцев. У Акааши начались отношения, у Кенмы появилась новая работа, сам Тадаши постоянно переживал за свой магазин и даже не мог вспомнить, когда последний раз позволял себе просто расслабиться.

(Ну. Мог. Но тот вечер обернулся каким угодно, но только не расслабляющим.)

Кенма заметил, как помрачнело его лицо, и пихнул его ногой в бедро. Друзья не знали, что именно тогда произошло: как он ждал целый час, как поругался с Цукишимой, как потом оправдывался Цукки. Они знали только, что Цукки не пришёл. И, надо отдать им должное, ни разу не напомнили, что именно об этом и предупреждали.

— На Нетфликсе появились новые ужасные реалити-шоу, — предложил Кенма. — Давайте их посмотрим?

— Ни за что, — тут же ответил Тадаши. — Включай.

Акааши закатил глаза, но включил телевизор. Весь вечер они высмеивали участников «Испытания соблазном» и «Пожалуй, ты!» (по понятным причинам, «Слепую любовь» они пропустили, и Тадаши был благодарен друзьям за то, что ему не пришлось ничего объяснять). Тадаши не до конца понимал, дело конкретно в шоу или в людях, которые добровольно принимают участие в такого рода вещах, но не мог не задаться вопросом, действительно ли в мире существуют настолько глупые и/или возбуждённые люди. Он то и дело тянулся к телефону, желая рассказать Цукки о шоу; о том, как прошёл день; о том, что собирается редактировать книги; о том, что опасается, куда его может завести новая глава в жизни; о том, что боится, что уже слишком поздно, и что ничего уже не исправить, и что теперь у него нет Цукки, с которым можно всем поделиться.

Тадаши отогнал мысли о нём и потянулся за следующим куском торта (ему двадцать шесть; он, чёрт возьми, может ужинать тортом, если хочет). Кенма и Акааши изо всех сил старались вести себя как обычно, но Тадаши всё равно заметил, как они обменивались обеспокоенными взглядами, когда думали, что он увлечён просмотром шоу.

«Не так уж я и расстроен», — хотел возразить Тадаши, но не стал, потому что сам не был уверен, насколько правдивыми были бы эти слова. Последние несколько недель взаимного молчания вызывали такие же ощущения, как заусенец, который не получается срезать, или как палец на ноге, который всё время во что-то врезается, или как синяк, на который постоянно что-то давит. Пусть они никогда не виделись лично, но отсутствие Цукки казалось осязаемым.

Ещё в голове засела ссора с Цукишимой. Тадаши чувствовал ужасную смесь стыда, сожаления и затаённой злобы, когда вспоминал, как они закидывали друг друга саркастичными замечаниями. Если отбросить высокомерие Цукишимы, то больше всего Тадаши не давала покоя его собственная реакция на резкие слова в свой адрес. Раньше он никогда не огрызался в ответ на колкости; всю свою жизнь при встрече с хулиганами он предпочитал поджимать хвост и убегать. Но чёрствые, пренебрежительные слова Цукишимы что-то в нём сломали. Тадаши впервые было настолько больно, что ему захотелось посмотреть, как мучается другой.

Но что было — то прошло. Тадаши предполагал, что с того момента они с Цукишимой будут обходить друг друга за километр. Он не гордился своим поведением, но, возможно, игнорировать друг друга было бы лучшим вариантом. Гораздо меньше он понимал, что делать с Цукки и делать что-то ли вообще. Одинокими (всеми) ночами он открывал их диалог и перечитывал последние сообщения.

«почему ты не пришёл?»

«Прости. Я запаниковал. Я совсем не такой, как хотелось бы нам обоим».

Ну и что, чёрт возьми, Тадаши должен был с этим делать? Ясно, что не такой, — не пришёл же. Тадаши осознавал, что не могло быть и речи о том, чтобы написать: «Всё в порядке, я понимаю, я не злюсь». Потому что он злился. Он был расстроен, разочарован, обижен и растерян. Он мог одновременно и сочувствовать Цукки и полноправно злиться из-за того, что тот его кинул.

Тадаши тяжело вздохнул и допил вино. Теперь оставалось только молиться неизвестно кому и надеяться на лучшее.

***

Утром Тадаши проснулся с больными головой и животом. Тот, кто сказал, что взрослым быть круто, был… абсолютно прав, но взрослому никто не скажет, что нельзя ужинать тортом, рисом и вином. А это означало, что Тадаши некого было винить в последствиях своих собственных действий.

Тадаши сполз с кровати и начал готовиться к новому дню. Был четверг, а это означало, что можно было особо не торопиться. За окном было до сих пор по-зимнему холодно и уныло, и Тадаши отчасти хотелось завернуться под одеяло и проспать до настоящей весны: вдруг он проснётся, а все трудности и страхи пройдут сами собой вместе с холодами. Этого бы не случилось, но помечать ведь не вредно.

Как обычно, Тадаши принял душ, оделся, открыл магазин и, дрожа от морозного воздуха, прошептал небу:

— Мы сделаем этот день хорошим.

Никто не ответил, но ему в глаз прилетела капля дождя. У мамы всегда было странное чувство юмора.

Быстро моргая и вытирая лицо, Тадаши отправился заваривать себе чай — белый с жасмином и розой, от которого магазин наполнился лёгким цветочным ароматом. Залив заварку, он включил компьютер, чтобы проверить электронную почту. На почте магазина ничего нового не было, и Тадаши, борясь с неприятным ощущением в животе, перешёл на недавно созданный специально для рабочих предложений аккаунт.

Непрочитанные: 54

Тадаши моргнул. Снова протёр глаза.

Непрочитанные: 54

Он закрыл ноутбук. Открыл. Обновил страницу.

Непрочитанные: 55

— Что за… — прошептал он. Что? Что?

Словно в трансе, Тадаши открывал и читал одно письмо за другим. В нескольких из них Акааши направлял ему потенциальных клиентов, а Кенма даже подключил мангак, с которыми работал сам. В одном письме его приглашали вступить в местный союз независимых редакторов. Читая имена отправителей, он узнавал людей из издательско-редакторской тусовки, с которыми познакомился на вечеринке у Суги.

Уважаемый Ямагучи-сан,

Сперва позвольте поздравить вас с получением сертификата. Мы здорово о вас наслышаны и приглашаем вас в офис издательства «Лотус», чтобы обсудить возможность заключения краткосрочного контракта. В какое время на этой или на следующей неделе вам будет удобно?

Все мои контакты указаны в подписи. Пожалуйста, свяжитесь со мной по электронной почте или по телефону.

С тёплыми пожеланиями,

Шимидзу Киёко

P.S. Нам с Хитокой было очень приятно познакомиться с тобой на вечеринке Суги. Не хочешь как-нибудь пропустить по стаканчику?

«Что за чёрт», — подумал Тадаши, открывая следующее письмо.

Здравствуйте, Ямагучи-сан,

Я слышал от Сугавары/видел, что теперь вы предлагаете услуги редактора!

Мои поздравления! Нам бы хотелось обсудить с вами краткосрочное или проектное сотрудничество. Вы свободны для встречи в ближайшие пару недель?

Благодарю,

Лев Хайба

Было ещё много подобных писем. От Киношиты и Судзумеды из «Фигуры речи», от Семи из «Пингвина», от Яхабы из «Комори-уты», от Аихары из «Мивы»… Все поздравляли его, предлагали ему свою поддержку и работу. Тадаши удивлялся, как они вообще так быстро обо всём узнали, но получил ответ на этот вопрос, когда пролистнул страницу ниже и добрался до письма от Суги.

Привет, Ямагучи,

Поздравляю с сертификатом!! Теперь ты не сможешь отказаться, когда я буду предлагать тебе деньги за помощь. 😜

Я взял на себя право поделиться твоими контактами с друзьями, работающими в нашей отрасли. Ты скоро станешь ОЧЕНЬ популярным!!! ヽ(*⌒∇⌒*)ﾉ

Заходи к нам на ужин!! Мы с Даи по тебе скучаем.

Целую-обнимаю,

Суга

P.S. Дружочек, ты ПРЕСТУПНО занижаешь цены. Утрой их. 😘

Тадаши, удивлённо выгнув брови, пробежался глазами по своим расценкам. Составляя их, он думал, что цены приемлемые, хотя и немного завышенные. А Суга считал, что можно требовать втрое больше? От всех них? Вычисления в уме никогда не были его сильной стороной, но даже так, прикинув примерный доход с каждого писателя, обратившегося за его услугами, и работы с крупными издательствами, Тадаши почувствовал, как закружилась голова.

Он понял: всё получилось. Стало трудно дышать. Голова кружилась всё сильнее. В теле чувствовалась приятная лёгкость. Он мог бы прямо сейчас выйти на улицу и начать танцевать посреди дороги, не обращая внимания на холод и дождь. Его губы растянулись в такой широкой улыбке, что аж заболели щёки. Получилось, получилось, получилось…

— У меня получилось, мама, — повернувшись на стуле, дрожащим голосом произнёс Тадаши, обращаясь к фотографии матери. На глаза навернулись слёзы радости, и он смахнул их ладонью. — Мам, у нас получилось, мы спасли магазин.

Нужно было по-нормальному сесть и внимательно прочитать письма. Нужно было решить, за какие проекты взяться и какие контракты заключить, и понять, как совмещать такой внезапный объём работы с обязанностями в магазине. С новым доходом Тадаши мог бы повысить Чиё и Нацу, мог бы вернуть себе полную и своевременную зарплату, мог бы нанять ещё пару сотрудников на неполный рабочий день или даже одного на полный, мог бы заказать доставку новых книг, которую до этого пришлось отложить.

Нужно было всем рассказать: Цукки, Акааши, Кенме. Тадаши вытащил телефон из кармана, разблокировал его и только потом вспомнил. Пузырёк радости, появившийся в груди, лопнул так же внезапно и беспощадно, как проткнутый иголкой воздушный шарик. Не было никакого Цукки. Не с кем было поделиться радостной новостью, некому было сказать: «Ты был прав».

«Я знаю, что ты добрый, умный, творческий, ты сильнее всех тех вещей, которые сейчас усложняют тебе жизнь. Есть что-то, что спасёт твоё дело и что можешь сделать только ты. Я знаю, что ты сможешь это найти. Ты сохранишь свой бизнес, Яма. Я в тебя верю».

«Я сохранил, — подумал Тадаши, глядя на знакомую аватарку. — У меня всё получилось. У меня останется магазин. Но не осталось тебя».

Он ни за что бы не променял Цукки на магазин и наоборот. Но ещё он никогда не представлял, что однажды чего-то из этого у него не будет.

Тяжело сглотнув, Тадаши отпил немного чая и написал Акааши и Кенме. Они всегда были рядом, они заслуживали узнать обо всём первыми. После этого Тадаши отложил телефон в сторону и продолжил смотреть почту.

***

— Спэкс.

Кей оторвался от протирания стола. Он уже убрал те немногие личные вещи, которые хранил у себя в кабинете (рамку с дипломом, пресс-папье, калькулятор, кружку и подставку под неё, несколько блокнотов), и снял с двери табличку со своим именем, чтобы Куроо мог заменить её табличкой с именем Киндаичи. Оглянувшись вокруг, Кей с удивлением обнаружил, что почти ничего не изменилось. Он провёл здесь последние пять лет, выполнял повседневные задачи и умудрился ни на чём не оставить свой след.

В дверном проёме стоял Куроо.

— Ты идёшь на прощальную вечеринку?

По правде говоря, Кей не желал задерживаться здесь ни на секунду. Все две недели с момента подачи заявления об увольнении он завершал одни проекты, передавал другие своим коллегам, обучал Киндаичи нюансам своей должности, общался с начальством и оформлял документы для отдела кадров и Куроо. К своей последней зарплате Кей должен был получить бонус солидный бонус за отвратительнейшее количество времени, которое он провёл на работе внеурочно. Но сейчас он пытался идти на небольшие уступки, поэтому вместо того, чтобы взять коробку со своими вещами и убраться оттуда, он кивнул Куроо и последовал за ним по коридору.

— Ты точно уверен, Спэкс? — спросил Куроо, краем глаза поглядывая на него. Друг никогда не говорил этого вслух, но Кей знал, что тот едва сдерживается, чтобы не спросить, не сошёл ли он с ума. Не повредила ли ему мозг та ужасная встреча с Ямагучи, превратившаяся в выяснение отношений.

— Точно, — ответил Кей, и за последние годы его голос ещё никогда не звучал так уверенно. — Ты завтра придёшь помочь с переездом?

Куроо кивнул.

— Да, конечно. Бокуто возьмёт с собой Мию и Сакусу, так что хотя бы весело будет. Быстро управимся.

— У меня не так много вещей, — заверил Кей.

Теперь, оставшись без работы, он не мог оплачивать прежнюю аренду. Кей нашёл незатейливую квартирку с одной спальней, и пусть было неприятно, что в этом месяце пришлось платить и за старую, и за новую квартиры, кошелёк Кея всё же был благодарен ему за то, что отныне на жильё надо будет тратить в пять раз меньше. К тому же теперь он мог сам приобрести мебель, соответствующую его вкусам. Это было то самое новое начало, в котором он так отчаянно нуждался.

Они вошли в конференц-зал, который превратился в место проведения небольшой прощальной вечеринки. Люди, которых Кей едва знал, подходили к нему и осыпали его пожеланиями всего самого лучшего. Он просто кивал, улыбался и благодарил их в ответ, изо всех сил стараясь не смотреть на часы на стене. Он съел свой кусок купленного в супермаркете торта, пожелал Киндаичи успехов, сказал им с Куроо, что они могут обращаться к нему по любым вопросам (и, к своему удивлению, совсем не лукавил), попрощался со всеми, сдал пропуск и ключи, забрал свои вещи и ушёл.

Он вернулся в свою залитую послеполуденным солнцем квартиру. Все его вещи уже были упакованы для завтрашнего переезда. Одежда, книги, посуда — всё это уместилось в трёх чемоданах и четырёх коробках. Он поставил последнюю коробку с вещами с работы на кухонный шкафчик и огляделся. Завтра вся его жизнь с тех пор, как он окончил школу, уместится в седан среднего размера. Больше проблем будет с тем, чтобы усадить в машину трёх волейболистов.

Что ж. Наверное, таким и должно быть новое начало. Кей ослабил галстук ровно настолько, чтобы его можно было снять через голову, и только потом вспомнил, что больше нет необходимости держать его завязанным. Он медленно распутал узел; полоска тёмно-серого шёлка легко скользила между пальцами и повисла на шее. Он снял галстук, свернул его и положил в боковой карман чемодана.

Снова выпрямившись во весь рост, он впервые за очень долгое время почувствовал, что может дышать полной грудью.

Никакой еды дома не было, поэтому Кей заказал доставку и достал свой ноутбук. До крайнего срока подачи рукописей на конкурс «Подпорки» оставалось всего несколько дней, а дел у него было невпроворот: закончить историю, внести последние правки, отправить Акитеру, чтобы тот пролистал и убедился, что это не какая-нибудь бессмыслица (и ещё он столько лет ждал, чтобы узнать, чем всё закончилось, и никто в этом мире не должен был прочесть книгу раньше Акитеру), разобраться с форматированием, проверить оглавление…

На экране появилось уведомление из дискорда.

Яма

2 непрочитанных сообщения.

Кей подавился водой и забрызгал ею весь ноутбук.

***

Яма (5:45pm)

привет

мы можем поговорить?

Цукки (5:45pm)

Привт

Привет

Да

Извини, что так сразу

Что случилось?

Яма (5:47pm)

всё нормально

зато ты не оставил мне времени передумать, лол

Цукки (5:48pm)

Ага

Яма (5:47pm)

ага

просто

блин цукки я до сих пор так сильно на тебя злюсь но эти недели были такими отстойными и я по тебе скучаю

я сидел в том тупом ресторане и ждал тебя больше часа. как дурак какой-то. а потом

ладно. это не важно.

и с тех пор я только всего хотел тебе рассказать о стольких вещах хотел с тобой поговорить но как будто не мог

и да конечно у меня есть друзья в реальной жизни но они не ты. а ты мой лучший друг знаешь?

они не ты

я не очень хочу поднимать эту тему но либо мы сейчас переживём этот ужасный неловкий разговор и двинемся дальше либо просто никогда больше не заговорим

а я так не хочу

так что

вот

Цукки (5:56pm)

Я тоже по тебе соскучился, Яма

Правда

И я хотел тебе написать. Прости, что не сделал этого. Я просто… боялся, наверное. Знаю, это не оправдание. Мне и сейчас страшно.

Ты прав. Я поступил очень жестоко и унизительно.

Яма (6:03pm)

я не хочу быть прав, цукки, я хочу понять

если ты проснулся с утра и понял, что ещё не готов встретиться, то это нормально. я бы не стал за это на тебя злиться.

но я обижаюсь и злюсь, потому что ты ничего не сказал.

Цукки (6:07pm)

Конечно.

Я должен был довериться тебе. Извини.

Яма (6:09pm)

и ты меня извини.

так. что будем делать дальше?

Цукки (6:11pm)

Если бы я предложил встретиться ещё раз, ты бы согласился?

Яма (6:16pm)

честно?

я бы не согласился.

по крайней мере, пока.

не потому что я вдруг перехотел с тобой встречаться.

просто.

обжёгшись на молоке, будешь дуть и на воду, да?

наверное, мне потребуется какое-то время, чтобы восстановить доверие.

я пока не готов попытаться снова.

Цукки (6:20pm)

Конечно.

Честно признаться, я не ожидал такого доброго ответа.

Можно я предложу идею?

Яма (6:21pm)

давай

Цукки (6:23pm)

Я хочу всё исправить. И по-прежнему хочу с тобой встретиться. Я предлагаю это не для того, чтобы на тебя надавить, а просто чтобы ты знал о моих намерениях.

Ты ждал меня час? Хорошо. И я тебя подожду.

Я буду приходить в то бистро каждую субботу и буду сидеть там с двенадцати до часу дня.

Можешь не говорить мне, придёшь ты или нет. Мы можем просто общаться, как раньше. Восстанавливать доверие. Я буду очень стараться.

И, когда ты будешь готов, ты сможешь меня найти. Я буду приходить до тех пор, пока ты сам не придёшь или не скажешь мне перестать. Я приму любое твоё решение.

Ты согласен?

Яма (6:33pm)

ты правда это сделаешь? просто чтобы встретиться со мной?

Цукки (6:35pm)

Чтобы восстановить твоё доверие? Я начну с завтрашнего дня.

Но только если ты не против. Я не хочу на тебя давить. Но знаю, что после этого всего простых слов будет недостаточно.

Яма (6:40pm)

ты не давишь.

то есть, да, это нелегко. но я ценю, что ты хочешь постараться. и спасибо, что выслушал.

Цукки (6:42pm)

Тебе спасибо, что написал.

Это меньшее, что я могу сделать.

Яма (6:43pm)

ну. я по тебе скучал.

Цукки (6:45pm)

И я по тебе скучал.

Итак, Яма. Что нового?