Как и говорил Ямагучи, «Доводы рассудка» больше походили на то, чего Кей изначально ожидал от литературы того периода, — там было больше романтики и драмы. Хотя этот роман был более сдержанным по сравнению с работами, скажем, сестёр Бронте, он смог затронуть глубокие струны души Кея. На протяжении всего повествования сохранялся меланхоличный, горько-сладкий тон приятных воспоминаний о неожиданно вернувшейся потерянной любви, герой и героиня робко ступали по осколкам своего разбитого прошлого. В нём перемешивались надежда и боль, когда двое бывших возлюбленных изо всех сил пытались снова приспособиться друг к другу. Однако, к своему удивлению, на их месте Кей представлял совсем не себя и Ямагучи.

«Его холодная вежливость, натянутое доброжелательство были для неё ужаснее всего на свете».

«Меж собой они не разговаривали, сообщаясь не более, чем требовала простая учтивость. Прежде столь дорогие друг другу! И теперь друг для друга никто! А ведь было же время, когда из наполнявших теперь залу в Апперкроссе гостей им двоим труднее всех было бы друг с другом наговориться. Не было здесь двух сердец столь же открытых, вкусов столь же общих, чувств столь же согласных и столь же ненаглядных двух лиц. И вот они чужие; нет, хуже ещё, чем чужие, ибо им сойтись не суждено. Это отчужденье навеки».

«Она понимала его. Он ей не простил, но он не мог и оставаться бесчувственным. Осуждая её за прошедшее, лелея глубокую и незаслуженную обиду, вполне равнодушный к Энн и начав уже тянуться сердцем к другой, он, однако, не мог безучастно смотреть на её неудобства. То был отзвук минувших дней; порыв чистого, хотя и неосознанного дружества; доказательство нежного и отзывчивого сердца, которое ей доставило столько радости и боли вместе, что она не могла бы сказать, что пересиливало».

«Я не могу долее слушать Вас в молчании. Я должен Вам отвечать доступными мне средствами. Вы надрываете мне душу. Я раздираем между отчаянием и надеждою. Не говорите же, что я опоздал, что драгоценнейшие чувства Ваши навсегда для меня утрачены. Я предлагаю Вам себя, и сердце моё полно Вами даже более, чем тогда, когда Вы едва не разбили его восемь с половиной лет тому назад. Я никого, кроме Вас, не любил. Да, я мог быть несправедлив, нетерпелив и обидчив, но никогда я не был неверен».

Кей сделал фотографию обложки и отправил её Куроо, написав: «Думаю, тебе стоит это прочитать».

Через минуту — хотя была середина рабочего дня и Кей точно знал, что Куроо должен был находиться на совещании — его телефон завибрировал. Какого чёрта?

Он не ответил и просто вернулся к чтению. Через несколько дней Куроо ни с того ни с сего прислал ему скриншот письма капитана Уэнтворта к Энн с подписью «чё за хрень 😭😭😭». Кей усмехнулся про себя и, заблокировав телефон, переключил внимание на свою последнюю покупку из «Сюжетных линий».

***

— Как тебе книга? — спросил Ямагучи в следующий раз, когда Кей зашёл к нему в магазин.

— Мне понравилось, — честно ответил Кей. — Теперь понимаю, почему безнадёжные романтики втайне её обожают.

— Эй! — шутливо возмутился Ямагучи. Мгновение спустя он расслабился и облокотился на прилавок, отчего ткань его рубашки плотно обтянула мышцы на руках. — Порекомендовать что-нибудь ещё?

Кей позволил себе тоже расслабиться, опустив плечи.

— Ты обещал, что подскажешь, что прочитать следующим.

Ямагучи хмыкнул и задумался. Кей знал, что он в это время просматривал в голове настолько обширный каталог, что у него самого закружилась бы голова. Сквозь окна в помещение проникало весеннее солнышко, и от того, как лучи выделяли веснушки на смуглой коже Ямагучи, у Кея перехватило дыхание.

— Ты любишь фэнтези?

Кей прочёл каждую часть «Властелина колец» и «Колеса времени». Все произведения Терри Пратчетта, Урсулы К. Ле Гуин, Н.К. Джемисин, Кена Лю, Миядзавы Кэнзди и Мураками, которые попадали ему в руки, оказывались прочитаны в кратчайшие сроки. Его собственная книга, отправленная на конкурс «Подпорки», представляла собой почти пятьсот страниц эпического фэнтези, а сюжет разворачивался в вымышленном мире, на проработку которого он потратил большую часть своих студенческих лет и едва ли не больше страниц текста, чем на саму книгу.

— Да, — просто и, может быть, слегка глуповато ответил он. Ямагучи тут же просиял.

— Ты читал Брэндона Сандерсона?

***

И так Кей стал приходить в «Сюжетные линии» два-три раза в неделю.

Он не хотел доставать Ямагучи и не намеревался снискать его расположение, даже учитывая их интернет-дружбу (хотя в последнее время она, по понятным причинам, немного охладела). Кей даже не собирался ходить туда так часто, но ему просто почти нечего больше было делать. Он ждал ответа от «Подпорки», занимался своими делами, гулял по городу — с того самого момента, как он переехал в Токио, на это не было ни времени, ни желания, — читал книги и продолжал писать собственную, сидя за дальними угловыми столиками в кафе и попивая сладкий кофе.

Ямагучи встречал его с улыбкой, которая день ото дня, с каждым его визитом становилась на градус теплее. Кей не представлял, как можно не приходить сюда, если владелец этого места улыбался так, будто был искренне рад видеть каждого покупателя, который оказывался в магазине. Будь Кей сильнее духом, он бы попытался сопротивляться; но в действительности каждая их встреча, каждая улыбка и каждый короткий смешок приковывали его к Ямагучи, делали его беспомощным.

Они совсем не были друзьями. Даже спустя столько времени их едва ли можно было назвать приятелями. Но проходили недели, и Кей ловил себя на том, что цепляется за любую возможность провести время с Ямагучи и поговорить с ним.

***

— Уже закончил? — вместо приветствия спросил Ямагучи, когда Кей, сопровождаемый тёплым весенним солнцем, вошёл в магазин. Он был одет в белую рубашку с нарисованными на ней головами инопланетян, и это выглядело так очаровательно, что Кею пришлось приложить усилия, чтобы сдержать глупую улыбку. Кей робко приподнял руку с зажатым в ней экземпляром «Пепла и стали».

— Виновен, — легко признался он. — Я не спал полночи, пока дочитывал, а когда проснулся, то начал заново.

Ямагучи рассмеялся.

— У меня так же было. Вот, держи. — Он потянулся под прилавок и достал оттуда вторую и третью части цикла, «Источник вознесения» и «Героя веков». — Я подумал, что если тебе так сильно понравится, то ты быстро вернёшься. Для тебя отложил.

Он пробил книги ещё до того, как Кей подошёл к кассе. Кей взял их, стараясь при этом не выглядеть взволнованным, — он чувствовал, как от такого проявления заботы у него потеплели щёки.

— Спасибо. Я бы, наверное, лопнул, если бы пришлось ждать.

— Вот почему хорошо жить прямо над магазином. — Улыбка Ямагучи стала шире и озорнее, и он чуть-чуть наклонился, словно собирался поделиться секретом. Кей повторил за ним, и в итоге их лица разделяло всего сантиметров тридцать. — Честно тебе скажу, иногда я читаю новые книги до того, как они выходят официально и поступают в продажу. — Входная дверь открылась, громко зазвенел колокольчик, но Кею казалось, что звук доносится откуда-то издалека. Ямагучи поднёс указательный палец к губам. — Только никому не говори.

— И в мыслях не было, — ответил Кей, слегка затаив дыхание.

***

Однажды утром Ямагучи потребовалось чуть больше времени, чтобы отвлечься от работы и поприветствовать нового покупателя. Кей не претендовал на то, чтобы Ямагучи каждый раз улыбался ему в ту же секунду, как только он перешагивал порог, но синяки у него под глазами и в целом уставший вид немного напрягали.

— Ямагучи? — позвал Кей, мысленно проклиная себя за едва заметную дрожь в голосе. Хоть они и поладили, он сомневался, что их отношения уже достигли того уровня, когда Ямагучи не будет против предстать перед ним в таком виде.

— Хм-м? Кто… О, привет, Цукишима. — Ямагучи улыбнулся ему теплее, чем обычным покупателям, зевнул и добавил: — Доброе утро. Извини, не слышал, как ты вошёл. Как тебе «Рождённый туманом»? Теперь начнёшь цикл «Архив Буресвета»?

— Великолепная трилогия. И да, именно это я и планировал, — ответил Кей, медленно подходя к прилавку и размышляя, оценит ли Ямагучи, если он осмелится показать своё беспокойство. Ямагучи привстал, но он мягко настоял: — Я сам найду.

Ямагучи послушно сел обратно, лишь слегка нахмурившись, — это показало, насколько они сблизились всего за несколько недель. Или, что более вероятно, насколько сильно он устал.

Кей направился к уже знакомым стеллажам в отделе фэнтези, прокручивая в голове недавние разговоры с Ямой. Из динамиков лилась акустическая музыка, Кей смутно узнал в ней песню из плейлиста, который отправил ему утром. Они по-прежнему неловко притирались друг к другу, не зная, каковы отношения между ними и куда им двигаться. Яма по понятным причинам ещё не мог позволить себе доверять Цукки, как раньше, а Кей понятия не имел, как выстроить баланс между всем, что Цукки было известно о Яме, и отношениями Ямагучи и Цукишимы в реальности.

Несколько минут спустя он вернулся к прилавку с зажатыми под мышкой «Путём королей» и «Словами сияния». Ямагучи оторвался от редактирования, сонно моргая.

— Всё нашел?

Кей молча кивнул, наблюдая за тем, как Ямагучи начал сканировать его покупки. Даже засыпая на ходу, он двигался с присущей ему профессиональной быстротой. Пряди волос, выбившиеся из низкого хвоста, падали ему на лоб. Кей протянул ему свою карту, чувствуя себе неловко и глупо от того, что всё это время задавался вопросом, достаточно ли прочна их связь, чтобы он мог поинтересоваться, всё ли хорошо.

— Ты в порядке? — наконец решился он. Ямагучи озадаченно посмотрел на него покрасневшими глазами. Кей быстро исправился: — В смысле… Знаю, это не моё дело… Просто ты выглядишь, э-э…

— Как живой труп? — подсказал Ямагучи, сжалившись над его бедными, неуклюжими попытками. Его улыбка была усталой, но всё же искренней. — Чувствую себя так же. Я в порядке, просто финальные этапы конкурса «Подпорки» все силы из меня выжимают. Вчера ещё было много дел в магазине, так что редактировать пришлось в основном после работы. Я лёг спать только часа в три.

— Кажется, они тебя загоняли, — подметил Кей. Вышло гораздо мягче, чем он планировал. Ямагучи резко вскинул голову, взгляд его стал острее, но в следующее мгновение смягчился, когда он заметил что-то в выражении лица Кея.

Тихо усмехнувшись, он заверил:

— Не больше, чем всех остальных. Осталось продержаться где-то неделю, а потом мы приступим к выбору победителей. Со мной всё будет в порядке.

Где-то неделю. Значит, через две-три недели Кей узнает, что будет с его книгой. К концу месяца будет известен результат его прыжка веры: либо он влетит до высот, о которых раньше и не мечтал, либо упадёт на землю и разобьётся.

Кею хотелось спросить, не нужно ли Ямагучи что-нибудь. Хотелось поблагодарить его за труды, если вдруг они оставались незамеченными. Хотелось предложить ему вместе выпить чаю, или пообедать, или всё сразу. Хотелось напомнить ему, чтобы он заботился о себе, как будто Кей имел на это право. Ему хотелось сделать столько всего, чего он никогда не сможет, поэтому он только кивнул.

— Отлично. — Он чувствовал себя так же глупо, как и всегда. — Береги себя, Ямагучи. Спасибо за книги.

***

Кей уставился на рыжеволосую девушку за кассой.

Она уставилась на него в ответ.

Хината Нацу, которую Кей знал с тех пор, как ей было шесть лет и она училась умножать числа и отбивать мяч, переводила взгляд со спины своего начальника на старого друга своего брата. Кей уже и забыл, что Нацу поступила в колледж в Токио, — их графики были слишком плотными, чтобы выкроить время для встречи. К тому же Кей хотел, чтобы она развивалась самостоятельно, без какого-либо вмешательства со стороны членов семьи и псевдо-приёмных старших братьев. Им обоим было достаточно знать, что если что-то случится, то она всегда может ему позвонить.

— Нацу, можешь помочь покупателям? — донёсся из подсобки голос Ямагучи. Взгляд Кея рефлекторно метнулся к открытой двери. Нацу, заметив это, самодовольно ухмыльнулась; с таким выражением лица она выглядела один в один как её брат.

— Конечно, босс! — прощебетала Нацу. Она наклонилась вперёд, опёршись скрещенными руками на прилавок. Золотой и синий лак, которым в цвета Токийского Университета были выкрашены её ногти, облупился по краям от постоянных волейбольных тренировок. — Вам что-нибудь подсказать, сэр?

Её слишком забавляло всё происходящее. Кей прошипел:

— Ни. Слова.

— Он в курсе? — не обратив на это никакого внимания, спросила Нацу. К счастью, у неё хватило совести понизить голос. Кей был уверен, что Хината бы о таком даже не подумал.

— Ни. Слова, — повторил он. Нацу засияла так, словно он преподнёс ей бесценный подарок.

— А мой брат в курсе?

— Нацу! — рявкнул Кей голосом, наполненным одновременно безосновательной угрозой и отчаянной мольбой. Это тут же сказало Нацу всё, что ей нужно было знать. Её ухмылка стала ещё шире.

— С тебя три булочки с мясом.

— Нет.

— Две булочки с мясом.

— Нет.

— Ладно. Одна булочка и ты придёшь на мою первую игру в следующем семестре, или я прямо сейчас напишу Шо.

Какое очаровательное злобное создание. Он сам её всему научил. Кей кивнул, Нацу радостно заулыбалась, и они пожали друг другу руки.

— У вас тут всё хорошо? Вы… О, привет, Цукишима! — поздоровался Ямагучи, выходя из подсобки с тяжёлой коробкой в руках. Сегодня на нём была облегающая футболка, которая оставляла открытыми большую часть его татуированных рук. У Кея пересохло в горле.

— Молодой человек спрашивал о книгах по естествознанию, — заявила Нацу и потянулась за коробкой. — В частности, о динозаврах. Покажете ему? Помнится, вы только недавно пополнили тот отдел. А с этим я разберусь.

— О, конечно, — согласился Ямагучи. Он был озадачен, но тем не менее передал коробку в её мускулистые руки. — Спасибо, Нацу.

Он обошёл прилавок и на мгновение остановился перед Кеем.

— Динозавры, а? Не знал, что ты ими увлекаешься, Цукишима. Они должны быть где-то здесь…

Он направился в дальний конец магазина. Перед тем как последовать за ним, Кей напоследок послал Нацу предупреждающий взгляд. Та лишь подмигнула ему и одними губами произнесла: «Заполучи его, тигр».

***

Тадаши похлопал себя по щекам, молясь, чтобы резкий, острый укол боли разбудил его. Это немного помогло, но почти сразу же он почувствовал, как снова погружается в пучину усталости. Акааши, сидевший по другую сторону кофейного столика, поднял на него воспалённые глаза.

— Ага, — согласился Акааши, как будто Тадаши сказал что-то вслух. Он тоже был напряжён и утомлён, об этом говорили торчащие во все стороны растрёпанные волосы. У него была привычка запускать руки в волосы, когда на него наваливалось слишком много всего, но сейчас он выглядел как настоящий сумасшедший учёный — настолько он был близок к отчаянию. Тадаши устало улыбнулся другу.

— Ага, — отозвался он и вернулся к чтению.

Глаза болели от того, что он почти месяц постоянно смотрел в экран планшета, их щипало от сухости каждый раз, когда он моргал. По крайней мере, продержаться в этом аду оставалось всего шесть часов. Ровно в девять утра период отбора работ редакторами заканчивался. За это время Тадаши нужно было прочесть ещё семнадцать детских произведений, а Акааши — только три, но в этом году ему достались ужасы.

(— Это единственный жанр, в котором я ещё не работал, — сказал он ещё в самом начале.

— Акааши, — обратился к нему Тадаши, а Кенма одарил его ни капли не впечатлённым взглядом, — ты ненавидишь ужасы.

— Да. — Он ухмыльнулся. — Но мне за это подарят футболку.)

Однако, если верить Акааши, Шимидзу, Льву и Яхабе, это было только шестьдесят процентов работы. Дальше им предстояло несколько дней (или недель) выбирать победителей в каждой категории. У Тадаши было несколько претендентов, за которых он мог бы побороться, но ничего из прочитанного не произвело на него сильное впечатление. Хотелось надеяться, что всё пройдёт гладко. По словам Даичи, несколько лет назад во время выбора победителя в категории молодёжной литературы между редакторами разразился настоящий скандал.

— Чем займёшься после этого? — спросил Тадаши, дочитав короткий рассказ. Несмотря на усталость, он открыл прикреплённую к заявке форму для комментария и начал записывать свои мысли. Он не хотел лишать кого-то шанса на публикацию просто потому, что выбился из сил и не сумел правильно распределить время.

— Приму душ, — не отрываясь от экрана, пробормотал Акааши. — Поем. Пойду спать. Необязательно в таком порядке.

Тадаши хихикнул.

— Я имел в виду конкурс.

— О. — Акааши потёр глаза под очками. — Да как обычно, наверное.

— Даже не отдохнёшь? — поддразнил Тадаши. — Не съездишь в отпуск со своим парнем?

— Времени нет. — Акааши вздохнул. — Слишком много проектов, слишком мало часов в сутках.

Тадаши нахмурился. Да, он гордился своим другом, ему было приятно, что начальство понимало, насколько Акааши талантлив и незаменим, но его беспокоило, что тот постоянно был нагружен работой. Тадаши не помнил, когда в последний раз видел друга без листов с раскадровками, которые он повсюду таскал с собой, и тёмных кругов под глазами. А первые седые волосы у него появились всего-то в двадцать четыре года.

— Тебя совсем загоняли, — мягко сказал Тадаши, и, только когда слова слетели с его губ, понял, что то же самое говорил ему Цукишима. Он вспомнил неловкую заботу Цукишимы, настороженность и доброту в его золотистых глазах, и уставился в свой планшет, пока Акааши не успел встретиться с ним взглядом. Тадаши не был уверен, что самый проницательный из его друзей может сейчас увидеть у него на лице. И не был уверен, что хочет это услышать.

— Бокуто тоже так говорит, — признал Акааши. Тадаши только через пару секунд вспомнил, о чём был разговор. Он предпочёл винить в этом усталость. — И Кенма.

Акааши не стал ничего отрицать. Интересно. Обычно, когда Тадаши или Кенма выражали беспокойство по поводу того, что он слишком много работает, он ловко уклонялся от вопросов и настаивал, что со всем справляется. Должно быть, теперь всё по-настоящему ужасно, раз уж Акааши перегорел настолько, что сам это признаёт.

— Так ты это себе представлял? — спроси Тадаши.

Он закончил писать отзыв и перешёл к следующему произведению. Это была книга для детей в возрасте до пяти лет, и к ней был прикреплён PDF-файл с иллюстрациями. Рисунки были такими красивыми, сюжет — таким трогательным, а история — такой короткой, что Тадаши чуть не расплакался, сидя у себя в гостиной за кофейным столиком. «Синяя птичка и вороны» официально заручилась его поддержкой.

— Что? Работу редактором?

— Да, — ответил Тадаши; его голос дрогнул, когда он прочитал про себя: «Стая нашла раненую синюю птичку и приняла её, как одну из своих. Их не волновал цвет её перьев».

Акааши заговорил только через несколько минут, за которые Тадаши успел просмотреть другую книгу, а он сам, по-видимому, закончить главу.

— И да, и нет.

Тадаши поднял голову. Акааши по-прежнему смотрел в экран планшета, но, судя по его расфокусированному взгляду, не мог разобрать ни слова.

— А?

Акааши тяжело вздохнул, вытянул ноги и откинулся спиной на диван, поморщившись, когда к затёкшим конечностям начала приливать кровь.

— Просто… Мне нравится эта работа. Правда. Я люблю рисунки, люблю истории. У меня хорошая зарплата, благодаря которой я могу оплачивать крышу над головой и счета.

Тадаши кивнул и хмыкнул, чтобы показать, что слушает. Акааши продолжил:

— Но просто… Я не помню, когда в последний раз был в нормальном отпуске. Или когда в последний раз проводил время с вами, не отвлекаясь на работу даже мысленно. Из-за неё я провожу меньше времени с Бокуто, а оно и так ограничено. Я… Я хотел именно эту работу. Но никогда не думал, что буду заниматься только ей, понимаешь?

— Да. — Тадаши не понаслышке знал, каково это — чувствовать, что место, которое всегда приносило счастье, вдруг превратилось в ловушку. Он тоже откинулся спиной на диван и повернулся, чтобы посмотреть на друга. Шея хрустнула так громко, что в тишине квартиры это услышали оба. — И что ты собираешься с этим делать?

— Ещё не знаю, — признался Акааши. Он ненадолго задумался, и потом предложил: — Может быть, уволюсь и заведу фан-аккаунт Бокуто?

Тадаши рассмеялся чересчур громко и сильно, зная, что в этих словах всё же была крошечная доля правды. А Акааши, видимо, знал, что он знал, поэтому схватил с дивана ближайшую подушку и запустил ему в голову. Но теперь он хотя бы тоже смеялся.

***

Уважаемый Цукишима-сан,

Благодарим вас за участие в ежегодном писательском конкурсе от издательства «Подпорка». Каждый год мы получаем тысячи заявок от талантливых писателей, как вы. Именно ваши рвение и креативность делают наш конкурс таким значимым событием. В этом году со всей Японии мы получили 3,747 произведений детской литературы, 18,665 произведений молодёжной литературы, 17,894 произведения в жанре фэнтези, 14,866 произведений художественной литературы и 10,548 произведений в жанре ужасы. Это на порядок больше по сравнению с предыдущими годами. Каждое из них было уникальным и интересным.

Из-за большого количества заявок выбор одного победителя в каждой категории был невероятно сложным. К сожалению, в этом году ваша работа не была выбрана…

В письме было много чего ещё, но Кей не стал читать дальше. Он был прекрасно знаком с типичными деловыми письмами из разряда «извините, но нам не жаль». Спасибо за книгу, но нет. Возвращаем вам ваш текстовый документ. Как отстойно быть отстойным.

Кей сглотнул, чувствуя подступающую тошноту и борясь со странным ощущением, когда кажется, что падаешь, хотя на самом деле сидишь совершенно неподвижно. Он хотел отвернуться, хотел закрыть глаза, но холодный твёрдый асфальт реальности неумолимо приближался, и Кей никак не мог замедлить своё падение.

Сделав дрожащий вдох сквозь ком в голе, он откинулся на спинку единственного кухонного стула и оглядел свою маленькую квартирку, понимая, что даже если бы была возможность вернуться в прошлое и поступить по-другому, то он не стал бы ничего менять. Ужасное, гложущее, сдавливающее чувство в груди всё же было лучше, чем абсолютная пустота, с которой он существовал последние несколько лет.

Просто… после этого письма его прыжок веры потерял большую часть веры.

Нужно было взять себя в руки и начать что-то делать. Нужно было перечитать книгу, внести правки, рассмотреть вариант отправить её в другое издательство. «Подпорка» ведь не единственная, пусть и самая крупная. Нужно было проверить суммы на банковском счету. Нужно было рассказать Акитеру.

Кей встал, подошёл к холодильнику и достал оттуда банку газировки. Открыв её с громким щелчком, он вернулся на стул и уставился в экран компьютера.

Нужно было рассказать Яме. Ямагучи. Чёрт возьми.

Простонав, Кей упёрся локтями в стол и надавил тыльными сторонами ладоней на глаза; очки неудобно съехали на лоб. Последние несколько недель Яма был менее разговорчив, списывая это на Штуки по Работе, которые, как знал Кей, заключались в редактировании присланных на конкурс книг.

«У тебя столько дел, — однажды в половину второго ночи написал Цукки. — Ты достаточно отдыхаешь?»

«Да, занят на работе, — ответил Яма. — Но у меня всё нормально!!»

Кей вспомнил измождённое лицо и слишком уставший вид Ямагучи, когда он пришёл в «Сюжетные линии» следующим утром. У того даже не было сил, чтобы встать и поприветствовать его. У Ямагучи было много всего, но точно не всё было нормально.

Вот Только Кей не мог поговорить с ним об этом, потому что Ямагучи не знал, что он — Цукки. Кей не хотел обманывать его, утаивая правду, но и не знал, как невзначай заявить: «Слушай, раз уж ты меня больше не ненавидишь, я подумал, что стоит упомянуть, что мы с тобой общаемся в интернете уже больше года, и я вообще-то пришёл на нашу встречу, но ты всё равно правильно поступил, когда устроил мне взбучку». Сейчас отношения между ними находились в какой-то странной стадии, когда они уже не были «врагами» и стали чем-то вроде приятелей. Кей хотел гораздо большего, но вместе с тем понимал, что не заслуживал ни одной улыбки Ямагучи в свой адрес.

Но сейчас было не время оплакивать потенциальные возможности. Большой риск, на который пошёл Кей, не привёл абсолютно ни к чему. Теперь ему оставалось либо найти новую работу (что не составило бы особого труда, учитывая его опыт и рекомендации), либо начать поиск другого издательства. Может быть, подумать о том, чтобы связаться с каким-нибудь агентом. Или встретиться с редактором, который мог бы прочесть его книгу, сказать, не тратит ли он время зря в погоне за бессмысленной мечтой, и направить его по другому пути, пока он не испортил себе жизнь окончательно.

Кей замер. Его взгляд резко сфокусировался, всё внимание сосредоточилось на экране компьютера. Он знал редактора. Он знал великолепного, талантливого редактора, обладавшего способностью с первого взгляда на книгу определить, достойна ли она публикации. Он знал редактора, который не стеснялся в выражениях и говорил ему именно то, что о нём думал.

Это была ужасная идея. Они ведь даже не друзья. Между ними не выстроены профессиональные отношения. Он в лучшем случае просто терпел присутствие Кея.

Тем не менее, Кей поймал себя на том, что вводит название его книжного магазина в поисковую строку в браузере, переходит по первой же ссылке и открывает вкладку под названием «Услуги редактора». При виде чёрно-белой фотографии Ямагучи сердце подпрыгнуло к самому горлу: высокая, худая фигура, широкие плечи, красиво сияющие волосы, веснушки, резкие линии подбородка и скул, выглядывающая из-под воротника рубашки татуировка в виде созвездия. Как же он был прекрасен. Прекрасен и неприкасаем. Он ненавидел Кея, но был очень хорош в своей работе. Возможно, именно это и было нужно Кею.

***

Тадаши тихонько подпевал играющей в магазине песне, пока наводил порядок на полках. Утром Цукки прислал плейлист с бодрым бабблгам-попом, который был популярен в их школьные годы. От такого выбора музыки он одновременно удивлённо вскинул брови и рассмеялся вслух.

Яма (10:06am)

какой интересный выбор. с чего это вдруг?

Цукки (10:34am)

Ха, наверное.

Просто пытаюсь смотреть на жизнь с большим оптимизмом. Выходить из зоны комфорта, идти на риски.

Яма (10:36am)

кто ты и что ты сделал с цукки?

Цукки (10:39am)

Пффф. Я всё тот же, просто немножко вырос. Кстати, я со всем случившимся вроде забыл рассказать, что уволился с работы?

Яма (10:40am)

охренеть.

нет, ты не рассказывал.

ну, это понятно

мы же

вау! это круто!

подожди, круто же? уточнить не помешает

когда ты успел???

Цукки (10:43am)

Хаха, ты правильно угадал. Это было уже несколько недель назад.

Правда, круто. Надо было давным-давно так сделать. Я теперь гораздо счастливее, и, надеюсь, со мной теперь приятнее общаться.

Я должен и тебя за это поблагодарить. Без твоей поддержки я бы никогда не решился на такой шаг. Да, в последнее время у нас не всё было гладко. Но без тебя я бы не смог этого сделать.

Спасибо, Яма.

Яма (10:50am)

ох!!!!! ☺️☺️☺️☺️☺️

что ж, я рад что у тебя получилось!!!!

чем ты теперь занимаешься?

Цукки (10:53am)

Да знаешь, я пока только в поисках.

Как только найду, обязательно дам тебе знать.

Вскоре после этого они оба вышли из сети, так что эту дождливую весеннюю среду Тадаши проводил в своём магазине в одиночестве. Все деревянные поверхности были безупречно чисты, стеллажи заполнены, товар пересчитан, и впервые за несколько месяцев Тадаши стало почти скучно на работе. Он мог бы сесть за редактирование черновиков своих клиентов или отправленных издательством рукописей, но он пообещал Акааши и Кенме, что будет побольше отдыхать и даст своему организму восстановиться. (После того как напомнил им обоим, что сами они никогда не следуют этим правилам.)

Зазвенел колокольчик над входной дверью. Тадаши оторвался от размышлений о том, как расценивать то, что он уже скучал по редактированию, и собрался поприветствовать вошедшего покупателя.

— Добрый день, вам что-нибудь… О, Цукишима! — Он тут же оживился. — Как дела? Давно ты не заглядывал.

Несколько месяцев назад Тадаши ни за что бы не подумал, что будет так рад видеть Цукишиму Кея. Во время рекламных мероприятий Суги он даже мечтал, чтобы тот навсегда исчез из его жизни. И ещё надеялся, что на выходе его стукнет дверью.

Но это было в прошлом. Оказалось, что чтобы Цукишима наконец достал голову из собственной задницы, ему всего лишь нужно было получить жестокую словесную взбучку от Тадаши и, проснувшись одним прекрасным утром, решить уволиться. Тадаши понятия не имел, что произошло с ним за эти месяцы, но тот человек, который теперь покупал у него книги, мало походил на того, кого Тадаши встретил в «Сюжетных линиях» полгода назад. Новый Цукишима был… наверное, более мягким или, по крайней мере, не настолько высокомерным и грубым. Он больше думал над своими словами, гораздо реже проявлял бесчувственность, но не растерял своё чувство юмора. Те же остроумные шутки, за тихий смех над которыми Тадаши раньше себя ненавидел, теперь каждый раз удивляли его заставляли громко хохотать.

А ещё его отросшие волосы мягкими волнами обрамляли уши, в медово-золотых глазах появилась нотка тепла, а при достаточно широкой улыбке на правой щеке появлялась маленькая ямочка.

Они не были друзьями, но Тадаши больше не ненавидел его. Их отношения замерли в непонятной стадии между владельцем магазина и покупателем и друзьями. Тадаши ещё не был уверен, хочет ли переступить эту черту, но с каждой встречей, с каждой купленной книгой, с каждой шуткой и хитрой улыбкой, он всё больше и больше убеждался, в какую сторону захотел бы шагнуть.

(И, как уже упоминалось, выглядел Цукишима великолепно. Это ничуть не вредило.)

Сегодня Цукишима не улыбнулся в ответ, заметил Тадаши. Выражение его лица было больше похоже на то, какое бывает, когда разболится зуб. Плечи были нервно напряжены — Тадаши очень давно его таким не видел.

— Ямагучи, — с неестественной официальностью начал Цукишима. — Здравствуй. Я… — Он замялся, подыскивая подходящие слова. — У меня всё хорошо. Не хочу навязываться, но… Я хотел кое-что с тобой обсудить.

Тадаши выгнул бровь. В голове промелькнул последний раз, когда у них был подобный серьёзный разговор, и он подавил появившееся в животе тревожное чувство, изо всех сил уцепившись за свой профессионализм.

— Да? Что такое?

Цукишима подошёл к прилавку. Тадаши заметил толстую паку, которую он вертел в руках, словно не мог понять, как её держать. Его пальцы дрожали от напряжения, но бережно касались бумаги.

— Я хотел попросить тебя об одолжении, — признался он.

Этого Тадаши точно никак не ожидал. И он знал, что ему не удалось скрыть своё удивление.

— Меня? О чём?

Цукишима, казалось, не мог смотреть Тадаши в глаза. От волнения и смущения по шее расползался розовый румянец. Это обезоруживало и привлекало, и Тадаши вдруг вспомнил их ссору на вечеринке у Суги: раскрасневшееся лицо Цукишимы всего в нескольких сантиметрах от своего, тепло его тела и витающий в перегретом воздухе запах его одеколона.

Он заставил себя обратить внимание на текущий разговор. «Ты профессионал, — напомнил он себе. — Так и веди себя профессионально. Ты на работе».

Цукишима, по всей видимости, был так погружён в собственные мысли, что даже не заметил его рассеянность.

— Я участвовал в конкурсе от «Подпорки», — выпалил он.

Тадаши удивлённо заморгал.

— Правда?

Он не хотел показаться настолько шокированным, но у него даже мысли не возникало, что Цукишима может втайне увлекаться писательством. Да ещё и настолько серьёзно, чтобы принять участие в конкурсе и уйти с работы ради возможности сделать это.

Цукишима покраснел ещё больше, поднял плечи и опустил подбородок, отчего стал похож на черепашку, прячущуюся в панцире.

— Правда, — пробормотал он. — Это одна из причин, почему я уволился. Мне там не нравилось и так далее, и тому подобное, но ещё согласно политике «Подпорки», сотрудники компании не могут участвовать в конкурсе, чтобы в случае их победы не было подозрений в подтасовке результатов. Такого никогда не случалось, но всё же. — Цукишима замолчал и прочистил горло. Он взмахнул папкой, в которой, как понял Тадаши, была его книга, и повторил: — Я участвовал.

— Понятно… — протянул Тадаши. — И… как прошло?

Тадаши уже знал ответ на этот вопрос. Он, может, и помогал выбирать победителя только в одном жанре, но слышал обо всех остальных. Он видел список названий и авторов, и Цукишимы Кея среди них не было. Цукишима, казалось, понял ход его мыслей, если об этом могла свидетельствовать лёгкая улыбка, появившаяся у него на лице. Тадаши поймал себя на том, что скучает по ямочке.

— Меня не выбрали, — ответил Цукишима, проведя большим пальцем по папке, словно это могло унять душевную боль. — И это… нормально. Я и не ожидал, что выиграю. И я пришёл не для того, чтобы просить тебя что-то изменить, даже если бы это было в твоих силах. Но я хотел попросить…

Он замолчал. Тадаши ещё никогда не видел его таким уязвимым. В каком-то смысле это напомнило ему о том вечере в ресторане: нервозность и настороженность Цукишимы, то, как он стоял на пути его потенциального гнева. Однако на этот раз Цукишима точно знал, на что способен Тадаши, если захочет. Однако на этот раз Тадаши не хотел намеренно делать ему больно.

— Ты хотел попросить…? — мягко подсказал он. Цукишима наконец перестал смотреть куда-то поверх плеча Тадаши и впервые за день встретился с ним взглядом. Пару секунд они смотрели друг другу в глаза, и Тадаши почувствовал, как у него перехватило дыхание.

— Я хотел попросить, чтобы ты это прочитал, — выпалил Цукишима. Он положил папку на прилавок, образно (и в некотором смысле буквально) представив ему на суд своё сердце. Снова. — Я не прошу редактировать или оценивать. Просто… Ты сказал, что мои цифры чуть не разрушили твою жизнь. И я, наверное, хотел спросить… Уйдя с работы, чтобы написать что-то, что, возможно, никогда не будет опубликовано или вообще не дотянет до хорошего уровня, не разрушил ли я свою?

Тадаши потянулся к папке и провёл пальцами по шнурку, удерживающему её закрытой. Он вдруг вспомнил, что Цукки так и не сказал, заняла ли его работа какое-то место на конкурсе.

И осознал, что Цукки так и не сказал, принял ли вообще в нём участие.

Тадаши посмотрел на Цукишиму, на папку и снова на Цукишиму.

— Это очень смело с твоей стороны.

Цукишима нервно сглотнул.

— Знаю. Но ни у кого больше нет таких глаз, как у тебя.

От комплимента у Тадаши в груди что-то тревожно затрепетало, и он поспешил отодвинуть это чувство на задний план.

— В хорошем смысле смело, — признал он. — И скромно.

Он пододвинул папку к себе и перевернул её нужной стороной вверх. Под пристальным взглядом Цукишимы он размотал шнур и, открыв папку, достал из неё рукопись. Титульный лист был очень простым: там были только название книги и полное имя Цукишимы.

— «Шпионская элита», — прочитал Тадаши вслух. Подняв взгляд, он заметил, что уши у Цукишимы стали вишнёво-красными. — Фэнтези?

Цукишима кивнул, ещё гуще покраснев.

— Самый популярный жанр в этом году. Да и во всех остальных.

— Молодёжное?

— Технически, взрослое, — с присущей ему педантичностью ответил Цукишима, но быстро исправился: — Можно и молодёжным назвать, просто… Я нацеливался на аудиторию постарше. И участвовал в категории взрослого фэнтези. Я предпочитаю писать о более взрослых персонажах и затрагивать более тёмные темы. Не как в «Игре престолов», конечно, а…

Он замялся, и Тадаши, прокрутив в голове известные ему названия, предположил:

— Как в «Проклятом даре»? В «Обречённых королевствах»? Как у Брэндона Сандерсона?

— Тебе будет виднее. — Наконец, Цукишима немного расслабился и тихо усмехнулся. Его улыбка стала более искренней, когда он понял, что Тадаши не станет выгонять его из своего магазина за то, что он посмел попросить о такой услуге. В груди у Тадаши что-то снова предательски затрепетало. Он уже ненавидел ответ, который собирался дать через пару секунд.

— Конечно. Я посмотрю, как будет время.

Цукишима кивнул.

— О большем я и не прошу. Я… Спасибо, Ямагучи. Это… очень любезно с твоей стороны. Особенно учитывая нашу историю.

О, чёрт. Он выглядел таким серьёзным. Как он вообще смеет сначала быть таким горячим и грубым, а потом с каждой новой встречей становиться всё менее грубым и всё более восхитительным.

— Рано ты меня благодаришь, ты ещё не слышал моего мнения, — сказал Тадаши. — Дай мне свой номер? Я напишу тебе, когда закончу.

На это Цукишима по-настоящему рассмеялся, сверкнув зубами, отчего у Тадаши стало теплее на душе, и продиктовал цифры своего номера. Тадаши не стал провожать его взглядом, когда он выходил из магазина, но только потому, что хотел создать ощущение, будто по-прежнему контролирует ситуацию.

***

Тадаши переделал всё, что только приходило ему на ум. Он разгрузил посудомоечную машину, протёр кухонные шкафчики, вымыл всё в ванной комнате, пропылесосил ковёр. Он приготовил ужин, поел и убрал за собой. Он принял душ. Он пересчитал бюджет магазина (всё было… нормально; ничего выдающегося, но и ничего ужасного — просто обычный среднестатистический бюджет). Он следовал приказам Кенмы и Акааши не прикасаться к редактированию и любезно ответил Цукки на сообщение, в котором тот спрашивал, как прошёл его день.

В конце концов из всех возможных дел осталось только перебрать морозилку, но Тадаши был не настолько в отчаянии. Рукопись Цукишимы, лежавшая на кофейном столике, буквально изводила его. В голове развязалась настоящая война.

С одной стороны, он ничего не был должен Цукишиме. Да, они поладили и теперь нормально общались друг с другом, но это вовсе не означало, что Тадаши должен читать его книгу (за бесплатно? Никто из них не говорил об оплате, даже если подразумевалось только прочтение работы). Он мог передумать в любой момент. Он мог бы даже отказаться читать и заявить Цукишиме, что у него всё равно получился какой-то бред. Полить грязью всю его жизнь и все мечты, прямо как Цукишима неоднократно поступал в течение первых нескольких месяцев их знакомства.

«Ты сказал, что мои цифры чуть не разрушили твою жизнь. И я, наверное, хотел спросить… Уйдя с работы, чтобы написать что-то, что, возможно, никогда не будет опубликовано или вообще не дотянет до хорошего уровня, не разрушил ли я свою?»

С другой стороны… Это было совсем не похоже на Тадаши, и он не хотел так себя вести. Ему не нравилось просто проявлять жестокость по отношению к кому-то в угоду собственной уязвлённой в прошлом гордости. Тогда он сказал правду: со стороны Цукишимы было смело прийти к нему за мнением о своём творчестве, особенно после всего, что они успели друг другу наговорить. Тадаши хорошо знал, как трудно авторам довериться тому, к кому они обращаются за услугами редактора. Книга, особенно первая, — это источник жизненной силы автора, его детище. На этих страницах запечатлена самая скрытая и уязвимая часть души. Когда тем утром Цукишима пришёл в магазин Тадаши и попросил сказать, заслуживает ли его работа публикации, он всё равно что вырвал сердце из груди, вложил его Тадаши в ладони и понадеялся, что тот его не разобьёт. Эти вера в Тадаши и уважение к его доброте и способностям поражали. И Тадаши хотел их оправдать, несмотря на всё, что происходило в прошлом.

И ещё Тадаши было скучно. И недели не прошло, а он уже соскучился по редактированию. А если он просто прочитает книгу Цукишимы, то даже не нарушит данное Акааши и Кенме обещание.

Тадаши тяжело вздохнул, признав, что оставалось только дать Цукишиме шанс. Он достал из холодильника пиво, открутил крышку с помощью специального магнита и, удобно устроившись на диване, взял в руки папку. Судя по весу, там было не меньше четырёхсот страниц текста, а может быть и все пятьсот.

«Шпионская элита». Интересное название. По крайней мере, Тадаши оно заинтриговало.

Он отхлебнул пива и открыл первую страницу. Там располагалось содержание, каждая из глав имела своё короткое название. На следующем развороте была карта мира, которая выглядела так, словно на её создание Цукишима потратил много часов и реальных денег на платную подписку на какой-нибудь картографический сайт.

«Вот ботан, — подумал Тадаши, изогнув губы в лёгкой улыбке. — Мило».

Он открыл следующую страницу. Заголовок гласил: «Глава первая. Кинжал».

«Ладно, — подумал он, поёрзав на диване. — Посмотрим, что тут у нас».

Он прочёл первую главу, а потом следующую. И следующую. И следующую. Потом ещё одну, и ещё одну после этого. Потом ещё, обещая себе, что вот эта точно последняя, но она закончилась на самом интересном месте, и ему просто пришлось читать дальше, и дальше, и дальше, и…

***

Кей проснулся от телефонного звонка в безбожно ранний час — в восемь утра. Застонав, он подвинулся поближе к прикроватной тумбе, взял телефон и, прищурив один глаз, которым не вжимался в подушку, прочитал имя контакта.

Входящий звонок: Ямагучи Тадаши

У него чуть глаза не выкатились и не отвисла челюсть, когда он вскочил с постели. Он так резко перешёл от глубокого сна к бодрствованию, что у него закружилась голова, и он понятия не имел, насколько и хриплым был его голос, когда он ответил на звонок:

— Алло?

— Цукишима! — слишком оживлённо для такой рани прокричал Ямагучи. Кей не успел ничего ответить, потому что тот сразу же продолжил: — Чёрт возьми! Это… ты… Да ты издеваешься, это не может быть твоя первая серьёзная работа… Эти персонажи, этот сюжет… Соблюсти баланс основного сюжета, побочных линий и историй персонажей невероятно сложно, а ты сделал это так, будто тебе это вообще ничего не стоило… И настроение… У тебя получается сплетать воедино скорбь, меланхолию, загадочность и интригу, не затягивая повествование… И от этого трогательные моменты становятся ещё более трогательными! А-а-а, я обожаю хорошо прописанную семейную динамику и… и романтику! Ты что наделал, я до сих пор с ума схожу из-за финала с Лирией и Цириано… А вселенная! Там так много всего, она такая насыщенная, и ты рассказываешь читателю достаточно, чтобы он понимал, что происходит, но не отвлекался от основной истории, и…

— Ямагучи, — прохрипел Кей, чувствуя, что голова закружилась лишь сильнее. Неожиданный поток похвалы, произнесённой сладким голосом Ямагучи, сбивал с толку настолько, что он не успевал осмыслить всё сказанное. — Притормози. Ты вообще спал ночью?

— Нет, и кто в этом виноват? — беззлобно возмутился Ямагучи. — Ты ещё спрашиваешь. Да как будто я смог бы уснуть, когда мне нужно было узнать, что случилось с королём, спасли ли они Седо… Клянусь, я найду тех, кто отвечал за фэнтези, и проведу с ними беседу. Мы вообще одну книгу читали?

Что-то горячее клубилось у Кея в груди, что-то большее, чем просто гордость от того, что кому-то ещё, кроме его брата, понравилось его творчество, или головокружительное волнение от того, что Ямагучи так его нахваливает. Кей не знал, что сказать. Все мысли вытеснила надежда, которая сжигала неуверенность в себе и в своём мастерстве.

— Ямагучи, — выдавил он, — что ты говоришь?

Ямагучи раздражённо фыркнул, хотя, судя по последним нескольким минутам, Кей был почти уверен, что тот не сердился.

— Я говорю, что, по-моему, те, кто отвечал за фэнтези на конкурсе, ошиблись. Я говорю, что твою книгу можно и нужно опубликовать. Я говорю, что она обязательно будет опубликована, потому что я тебе с этим помогу.