Как только Се Лянь проснулся, он почувствовал себя опустошенным, скованным, и в целом ужасным. В голове глухо стучало, и он знал, что это не пройдет, если он просто поест и утолит жажду. Он потер глаза, застонал и перевернулся на бок, чтобы дотянуться до телефона на тумбочке.

После того как он пару минут вслепую шарил вокруг, пытаясь нащупать телефон, Се Лянь нахмурился и открыл глаза, чтобы посмотреть на тумбочку. Его телефона, вопреки ожиданиям, не было на месте.

Се Лянь перевернулся на спину и тупо уставился в потолок. Где, черт возьми, его телефон? Он был уверен, что принес его в свою комнату. Прищурив глаза, он оглядел комнату, пытаясь понять куда его положил. Оу. Теперь он вспомнил. Телефон все еще лежал на столе… Парень издал разочарованный звук, сердито сбросив одеяло, прежде чем выпрыгнуть из кровати. Конечности не хотели двигаться, он практически волочил ноги к столу, шаркая как зомби.

Он поднял телефон и чуть не ослеп, когда включил его, уронив, как только появился яркий свет экрана.

Он вздохнул и посмотрел на телефон, лежащий на полу. Се Лянь снова вздохнул — пол был так далеко. Он решил пойти на компромисс с самим собой и просто сел на пол, вместо того, чтобы полностью наклониться и поднять телефон. Он снова подобрал мобильный, на этот раз приготовившись к яркому свету. Се Лянь прищурился на экран, чтобы увидеть время — было 2:30 ночи.

И застонал в который раз. Слишком рано для пробуждения, даже для такого человека как Се Лянь, который обычно встает в несусветное время. Он потер глаза, пытаясь лучше разглядеть экран, при этом не щурясь. На экране блокировки появилась пара уведомлений «пропущенный звонок», что было странно, так как люди редко ему звонили. Он попытался напрячь мозги, чтобы понять, кто бы хотел ему звонить, но его разум не смог подсказать, кто бы это мог быть. Се Лянь разблокировал телефон, чтобы посмотреть кто ему звонил. Обычно он бы снова лег спать и проверил телефон позже, но чувствовал, что было бы невежливо не проверить кто потратил время на звонок, тем более, так много раз.

Желудок опустился и он почувствовал, что его тошнит, все беспокойство с прошлой ночи вернулось в полную силу. Быстро сев, усталость, которую он когда-то чувствовал, полностью исчезла. Как он мог не догадаться? Кто еще мог ему позвонить? Было семь пропущенных звонков от Хуа Чэна. Даже при нормальных обстоятельствах Хуа Чэн был единственным, кто потрудился бы звонить Се Ляню. Как он мог быть таким рассеянным?

Он также увидел несколько пропущенных сообщений от Хуа Чэна.

Се Лянь сперва открыл сообщения, пальцы практически дрожали, он чувствовал себя так плохо, что готов был заплакать. Разум услужливо снабжал его сообщениями, которые Сань Лан мог бы ему послать, и все они были одно ужаснее другого.

Он почувствовал облегчение, сообщения оказались не такими плохими, как он предполагал, но они и не помогли облегчить беспокойство.

Сань Лан

Гэгэ, пожалуйста, возьми трубку

Сань Лан

Пожалуйста, я могу все объяснить

Сань Лан

Не думаю, что мне следует говорить это по смс

Все сообщения были настолько расплывчатыми, что Се Лянь не мог извлечь из них никаких особых чувств, кроме беспокойства. Того факта, что он заставил Сань Лана волноваться, было достаточно само по себе, но это сочеталось с неизвестной природой чувств Хуа Чэна к ситуации… Се Лянь почувствовал, что начинает плакать.

Он действительно все испортил, он чувствовал себя таким глупым. Се Лянь вздохнул и вытер глаза.

— Ты не будешь плакать, пока не узнаешь что хочет сказать Сань Лан, — твердо сказал он самому себе, слегка хлопнув по щекам, пытаясь успокоиться. Парень не мог просто мгновенно подумать, что Сань Лан ненавидит его. Сань Лан даже не знал степень его проступка, так как же он мог уже ненавидеть его? Он, вероятно, просто расстроен из-за неуважения к личным границам. В любом случае, будем надеяться на это.

Се Лянь перезвонил ему, закусив губу. Он задавался вопросом ответит ли вообще Сань Лан, учитывая, что было уже так поздно. Часть Се Ляня не хотела, чтобы тот отвечал, он никогда больше не хотел снова видеть Хуа Чэна, его стыд был слишком велик, чтобы встретиться с ним лицом к лицу. Но другая его часть так отчаянно хотела услышать голос Сань Лана, услышать, как он скажет, что все в порядке, чтобы все могло вернуться на круги своя. Или стать настолько нормально, насколько это могло быть, после всего, что Се Лянь сделал.

Хуа Чэн мгновенно поднял трубку, хотя не прошло еще ни одного гудка. Се Лянь бы рассмеялся или пошутил по поводу рвения Сань Лана. Но сейчас действительно было не время для этого.

— Мне так жаль, — сказали они оба в унисон. На линии на мгновение воцарилась тишина, прежде чем оба снова заговорили одновременно: «Пожалуйста, говори ты первым», «Ах, Сань Лан, говори».

Обычно, когда они делали что-то подобное, Се Лянь смеялся, но он чувствовал напряжение через телефон, и ему казалось, что его растягивают в тонкую проволоку. Еще мгновение тишины… тишина становилась невыносимой. Се Лянь сглотнул и начал: «Сань Лан, мне так жаль, я действительно перешел черту и...»

Хуа Чэн прервал его: «Нет!» Он практически прокричал это в телефон, заставив Се Ляня съежиться, в голове все еще стучало. Хуа Чэн понизил голос, прежде чем продолжить: «Прости… но нет, гэгэ, это я должен извиняться. Я не думал, что ты...»

Се Лянь в свою очередь, прервал его: «Почему ты извиняешься?»

Хуа Чэн сглотнул достаточно громко, чтобы Се Лянь смог услышать это по телефону. Он ответил тихо, его голос звучал слабо и нервно: «Я… ну, вообще-то, гэгэ, мы можем встретиться? Я знаю, что уже поздно, но… Если ты не хочешь, ммм, если ты не хочешь, все в порядке».

Се Лянь прикусил губу, он действительно не хотел видеть Хуа Чэна прямо сейчас. Не после того, что Се Лянь сделал с ним, как использовал его. Парень чувствовал, что вероятно, никогда больше не сможет посмотреть Сань Лану в глаза.

Он сделал глубокий вдох прежде чем ответить: «Да, мы можем встретиться, могу я приехать? У меня дома не самое уединенное место…»

— Ээ, ты бы хотел приехать сюда? После...

— А почему нет? Оу… — Се Лянь сглотнул, стрим… — Да, ммм, твоя квартира будет лучшим местом для встречи, в конце концов.

— Д-до встречи, г… До встречи.

Се Лянь заметил начало «гэгэ». Должно быть, он думает о прошлой ночи. На линии снова воцарилась тишина, но никто из них не повесил трубку. Единственным сигналом того, что Сань Лан все еще на том конце провода, было его доносившееся тихое дыхание.

— ...Ты все еще помнишь адрес?

— Эээ, да, я помню, до встречи.

***

К тому времени, когда Се Лянь добрался до квартиры Хуа Чэна, он настолько одурел от нервов, что казалось он сорвется. Так поздно автобусы не ходили, и ему пришлось вызвать такси, а поездка на такси была мучительно медленной. Настолько медленной, что это позволило Се Ляню погрузиться в свои мысли о том, что произойдет, когда он наконец доберется туда. Что бы сказал Сань Лан, что бы он подумал, что он сейчас думает. К тому времени, когда он добрался до квартиры Хуа Чэна, он знал, что должен сказать правду и сказать это напрямую. Он не мог ходить вокруг да около.

Он постучал в дверь квартиры Хуа Чэна. С другой стороны послышались быстрые шаги, и ладони Се Ляня вспотели в ожидании, когда Хуа Чэн откроет дверь. Шаги достигли двери, но она открылась не сразу. Се Лянь почувствовал как его горло сжалось до ширины соломинки. Нервы, которые накапливались со вчерашнего вечера, были на пределе, он был так встревожен, что кажется, забыл как дышать. Почему Сань Лан колебался? Неужели он передумал? Был ли ему так противен Се Лянь, что он на самом деле не хотел его видеть, в конце концов? Се Лянь быстро отрицательно покачал головой. Сань Лан еще не знает, что он сделал, сейчас он не может испытывать отвращение… Может быть он тоже просто нервничает!

Через пару долгих секунд дверь открылась, и Се Лянь неосознанно выпустил огромный глоток воздуха, который сдерживал.

Хуа Чэн встретил его нервной улыбкой и «привет, гэгэ». Его голос слегка дрогнул.

У Хуа Чэна были темные мешки под глазами, он выглядел так, словно совсем не спал. Се Лянь заметил, что на парне все еще была одежда со стрима, только вместо того, чтобы придать Сань Лану очаровательный деловой небрежный вид, теперь она заставляла его выглядеть встревоженным, измученным и растрепанным. Этот внешний вид напоминал Се Ляню, что он сам, вероятно, тоже выглядел ужасно, так как тоже не переоделся со вчерашнего вечера.

Как только Се Лянь полностью вошел в квартиру и дверь закрылась, он опустился на колени в позе поклона, чувствуя, что не может войти дальше, пока не скажет то, что нужно было сказать, и не извинится должным образом.

— Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, Сань Лан, прости меня.

Хуа Чэн последовал за ним на пол и начал уговаривать Се Ляня подняться с колен: «Нет, нет, пожалуйста, гэгэ, тебе не за что извиняться».

— Нет, ты не понимаешь! — Се Лянь почувствовал, как на глаза наворачиваются слезы, он не был плаксой, так почему же он так разволновался? Ему хотелось спрятаться, поэтому он еще сильнее прижался лбом к полу, — Я-я-я… Сань Лан, я использовал тебя! Я смотрел твой стрим без твоего разрешения, а потом использовал тебя, чтобы… чтобы… чтобы… о, боже!

Он сморгнул слезы. Он велел себе не плакать, пока не услышит, что скажет Сань Лан, и собирался придерживаться своих слов.

— Что ты имеешь в виду? — голос Сань Лана был очень тихим. Он перестал тянуть Се Ляня вверх и просто нежно гладил его спину. Действия были такими заботливыми и нежными, что Се Ляню почти захотелось накричать на него. Почему он был таким милым?

— Я… — его лицо вспыхнуло. Это было нелегко признать, тем более, когда Хуа Чэн гладил его по спине, прикасаясь к нему как к чему-то драгоценному. Се Лянь проглотил свою гордость, это нужно было сказать.

— Я доставлял себе удовольствие, используя тебя. Я не знаю, почему я это делал, но делал, и это неправильно.

Потирание спины прекратилось, и Хуа Чэн выдохнул тихое «О».

Се Лянь слегка приподнялся, пытаясь оценить реакцию Хуа Чэна, но обнаружил, что лицо парня ничего не выражает. Желудок начал скручиваться. Ему нужно было, чтобы Сань Лан знал, как ему жаль, поэтому Се Лянь снова заговорил:

— Я понимаю, если ты злишься. Вчера я нарушил так много границ, а ты даже не знал. Я просто… когда ты сказал «гэгэ», часть меня думала, что ты разговариваешь со мной, часть меня хотела, чтобы ты разговаривал со мной! И это действительно безумие! Сначала я смотрел стрим, чтобы показать поддержку, как ты делаешь это для меня! Знаешь ли ты, что ты мой любимый зритель? Но, но тогда я… — Се Лянь икнул и тихо всхлипнул. Было так тяжело. Он еще раз бросил быстрый взгляд на лицо Сань Лана и обнаружил, что оно все еще ничего не выражает. Почему он ничего не говорит? Что угодно было бы лучше молчания.

Хуа Чэн по-прежнему ничего не говорил, но выражение его лица изменилось на озабоченное. Он медленно притянул Се Ляня в крепкие объятия. Се Лянь не сопротивлялся и только придвинулся, чтобы уткнуться головой в грудь Сань Лана. Хуа Чэн крепко обнял его, и Се Лянь не смог удержаться и обнял парня в ответ. Через некоторое время Хуа Чэн заговорил, его глубокий голос от их близости посылал вибрации через Се Ляня.

— Гэгэ должен быть тем, кто простит меня. Я первый пересек черту. Я уже знал о тебе, когда мы встретились, и я притворился, что не знаю, я также… — Он громко сглотнул, — Я думаю о тебе во время стримов, надеясь, что ты мог бы быть тем, для кого я устраиваю шоу… поэтому пожалуйста, не извиняйся, я был неправ первым. Это я первый совершил так много ошибок.

— Да? Ты ведь не лжешь, правда? — Се Лянь слегка отодвинулся, чтобы видеть лицо Хуа Чэна, пытаясь найти в нем ложь. Но ее не было.

— Я никогда не смог бы солгать тебе.

Се Лянь с минуту тупо смотрел на него, прежде чем снова прижаться в объятия Сань Лана: «Думаю, в таком случае мы оба довольно виноваты».

— Не согласен, гэгэ никогда не может быть виноват.

— Если я не могу быть виноват, то и Сань Лан не может быть виноват.

Хуа Чэн не ответил, он выглядел так, словно на секунду перестал дышать. Через мгновение он фыркнул и крепче обнял Се Ляня, уткнувшись лицом в шею парня.

Се Лянь почувствовал, что что-то не так, чувствовал как Хуа Чэн слегка дрожит в его руках. «Сань Лан?» — спросил он мягко.

— Спасибо, что не ненавидишь меня, — тихо сказал Хуа Чэн, едва ли громче шепота.

— Что ты имеешь в виду?

— Когда ты вчера не ответил на звонок, я так разволновался, что едва мог это вынести. Я думал, что сойду с ума.

— Сань Лан… — Се Лянь осторожно приподнял лицо Хуа Чэна, положив правую руку на бледную щеку парня. — Я действительно никогда бы не смог тебя ненавидеть, и я действительно сожалею, что заставил тебя так волноваться.

Он мягко провел большим пальцем под повязкой на глазу Хуа Чэна: «Я просто был погружен в свою собственную тревогу, думал, что ты, должно быть, возненавидел меня за то, что я сделал».

— Прости, я тоже никогда не смог бы тебя ненавидеть, гэгэ.

— И ты меня прости.

Они долго смотрели друг на друга, большой палец Се Ляня все еще бегал туда-сюда по скуле Хуа Чэна. Се Лянь почувствовал, как лицо начало гореть, когда понял, что они просто смотрели друг на друга. Щеки Сань Лана тоже слегка порозовели, но он ничего не сказал, только наблюдал за тем, что делал Се Лянь. Как будто чего-то ждал.

Се Лянь первым воспользовался возможностью. Хуа Чэн встретил его на пол пути, его руки поднялись, чтобы обхватить лицо Се Ляня. Их губы на мгновение встретились, и Се Лянь внезапно понял почему в фильмах поцелуи описывают как фейерверки.

Губы Сань Лана не были мягкими, они были сухими и припухшими в некоторых местах, где он, вероятно, их прикусывал. Во рту у него не было вкуса шоколада или клубники, как описывали поцелуи в книгах и фильмах. По правде говоря, это не поцелуй стал причиной, вызвавшей у него чувство фейерверка. Это было биение его собственного сердца от нервов и волнения. Это был прилив адреналина, когда Хуа Чэн тоже наклонился, чтобы встретить его на полпути. Это было ощущение, как его тело нагревается, и ощущение, как некогда холодные руки Сань Лана становятся невыносимо теплыми на его щеках.

Это был нежный поцелуй, едва ли вообще поцелуй, больше похожий на клевок в губы… но от него их лица порозовели, а дыхание участилось. Они убрали руки с лиц друг друга, немного отодвинулись друг от друга, но не сильно, ведь их ноги все еще были практически спутаны из-за их предыдущих эмоциональных маневров.

— Это было… — пробормотал Хуа Чэн.

Се Ляню пришлось сдержаться, чтобы не протянуть руку и не коснуться его губ, как школьнице, но он все еще глупо улыбался, прежде чем понял, что только что произошло.

— Это было… ах, Сань Лан, я должен был спросить, прежде чем просто наклониться вот так. Я не знаю, что на меня нашло, — сказал он, слегка запаниковав.

— Нет нет нет, гэгэ, ты неправильно понял, мне не не понравилось это.

— А…

Се Лянь покраснел как помидор, он сам удивлялся своей смелости, и тот факт, что Сань Лану это тоже понравилось, заставил его почувствовать себя еще более смущенным. Довольным, но смущенным.

***

Со стороны Хуа Чэна

Хуа Чэн наблюдал, как Се Лянь все больше краснеет, это очень мило. Ему хотелось немного посмеяться и подразнить его, но какая-то его часть все еще не хотела давить слишком сильно. Се Лянь уже принял и сделал так много вещей, о которых Хуа Чэн мог только мечтать, и он не хотел потерять это.

— Гэгэ?

— Д-да?

— Ты в порядке?

— О да, удивительный Сань Лан. Это было… как фейерверк.

Хуа Чэн на мгновение остолбенел. Он был удивлен, что Се Лянь тоже почувствовал этот электрический разряд, интенсивность сердцебиения и тепло другого человека. Что ж, чем больше он думал об этом, тем больше это было не так уж удивительно. Удивительным было то, что Се Лянь чувствовал это вместе с ним. Он чувствовал себя вне себя от радости, но в то же время недостойным. Мысленно хлопнув себя по лицу, смотря на счастливый блеск в глазах Се Ляня и легкую улыбку на его губах, Хуа Чэн поправил себя. Прямо сейчас он не должен беспокоиться о том, достоин он этого или нет, он должен сосредоточиться на неизвестном чуде, которое сделало Се Ляня счастливым. Он должен сосредоточиться на Се Ляне, а не на собственной самооценке.

Се Лянь слегка прикусил губу и отвел взгляд. Это действие побудило огонь в груди Хуа Чэна, ему тоже захотелось прикусить эту губу. Он с трудом сглотнул.

— Гэгэ? — он был действительно удивлен, что голос не дрогнул, когда он заговорил.

— Да?

— Могу я поцеловать тебя еще раз?

— Д-да.

Их губы снова встретились, и Хуа Чэна встретила очередная волна фейерверков. Но на этот раз все было по-другому, больше жара, больше страсти, больше голода. Хуа Чэн почувствовал жадность, когда его губы коснулись губ Се Ляня. Стало еще жарче, но никто не боролся за контроль, просто взаимная потребность. Се Лянь не был искусным в поцелуях, но каждое движение его губ против губ Хуа Чэна посылало волны экстаза в позвоночник. Хуа Чэн почувствовал голод по смеси неуверенных, но смелых движений Се Ляня, и он был удивлен, обнаружив, что движения парня становятся все более смелыми и менее неуверенными. Они вошли в страстный ритм и прерывали его только легкими укусами губ, движениями языка или когда их зубы неуклюже сталкивались.

В конце концов, они разлепились из-за отчаянной потребности дышать. Между ними растянулась нить слюны, лицо Се Ляня покраснело еще больше, чем раньше. Он тяжело дышал и Хуа Чэн не мог не заметить, как губы Се Ляня покраснели и слегка припухли. Се Лянь тоже посмотрел на него, и Хуа Чэн понадеялся, что он выглядит хотя бы вполовину так же хорошо, как Се Лянь в тот момент. Парень, казалось, понял, что его рассматривают, и спрятал лицо в шее Хуа Чэна с легким писком.

Он был полностью очарован этим крошечным действием. Как Се Лянь мог быть таким очаровательным и таким сексуальным одновременно? Нежно поглаживая спину парня, Хуа Чэн провел пальцами вверх и вниз по позвоночнику. Он понимал, что Се Лянь, вероятно, смущен, и хотел показать, что все в порядке, не произнося этого вслух, тем самым возможно, еще больше смущая его.

Почувствовав, что Се Лянь немного расслабился, Хуа Чэн воспользовался возможностью взглянуть на него. Когда тот только пришел, Хуа Чэн конечно заметил, что парень выглядел так, словно только что проснулся и спал в одежде. Он был зол на себя за то, что заставил Се Ляня выглядеть и чувствовать себя так ужасно. Он также был расстроен, потому что почувствовал облегчение от того, что не один пострадал от этой ситуации. Хуа Чэн ненавидел себя за то, что испытал облегчение, но он также волновался, что Се Лянь возненавидит его.

Он не осознавал, что напрягся, пока Се Лянь не начал подражать его действиям, мягко проводя пальцами вверх и вниз по позвоночнику, пока мышцы снова не расслабились.

Се Лянь поднял голову и слегка улыбнулся: «Сань Лан… ты в порядке?»

— Да, а ты?

— Да!

В этот момент Хуа Чэн осознал, что они оба все еще сидят на полу в его прихожей. Се Лянь даже не снял обувь.

— Может быть нам стоит подняться с пола, гэгэ, — легко пошутил он. — Хочешь чаю? Может быть, более удобное место, чтобы присесть?

Се Лянь усмехнулся: «Чай был бы очень кстати».

Они оторвались друг от друга, и Хуа Чэн помог Се Ляню встать на ноги.

— Я буду на кухне делать чай, пожалуйста, чувствуй себя как дома. — Се Лянь промурлыкал в ответ, когда Хуа Чэн отправился на кухню. Се Лянь уже бывал в этой квартире раньше, и Хуа Чэн предположил, что тот легко найдет гостиную.

Чего он никак не ожидал, так это того, что Се Лянь войдет на кухню и обнимет его сзади. Лицо парня идеально помещалось между его лопатками, и Хуа Чэн втайне надеялся, что Се Лянь почувствует, как участилось его сердцебиение: «Гэгэ такой смелый».

Се Лянь рассмеялся, и когда Хуа Чэн почувствовал горячее дыхание на своей спине, ему потребовалась вся сила воли, чтобы не взорваться на месте.

— Сань Лан заставляет меня чувствовать себя смелым.

— Гэгэ, я думаю, ты станешь моей погибелью.

Громкое, исполненное достоинства мяуканье, напугало обоих.

— О! Это Эмин? — Се Лянь перестал обнимать парня, присел на корточки и протянул руку Эмину. Хуа Чэн пристально смотрел на своего кота. Он запер самодовольного ублюдка в комнате, потому что Эмин, как правило, не ладил с гостями. Он почувствовал облегчение от того, что как только увидел Се Ляня, тот начал мурлыкать. Хуа Чэн слишком устал, чтобы иметь дело с суетливым животным.

— Ах да, извини, он должен был остаться в моей комнате. — Хуа Чэн поморщился. — Похоже, либо я недостаточно хорошо закрыл дверь, либо Эмин внезапно научился их открывать…

— Оуу, какой умный котик, — проворковал коту Се Лянь и начал чесать Эмина под подбородком, — ты такой красавчик, твои фотографии не отдают тебе должного.

Руки Хуа Чэна крепко сжали чашки. Никогда за всю свою жизнь он так не ревновал к чертову коту. Теперь он сожалел о том, что вообще позволил Се Ляню узнать о существовании Эмина. Но он не мог не хотеть делиться этим с Се Лянем всякий раз, когда Эмин был милым. Он хотел скрасить день парня, и иногда в ответ получал расплывчатые фотографии Жое.

***

Они свернулись калачиком на диване под пушистым одеялом, удобно облокотившись друг на друга, глядя в окно, наблюдая, как небо медленно но верно светлеет. Хуа Чэн чувствовал себя так, словно он был на небесах, он действительно почти мог в это поверить… за исключением Эмина, свернувшегося калачиком на коленях Се Ляня, и его случайных протестующих мяуканий, когда Се Лянь переставал его гладить. Этот кот никогда не смог бы оказаться рядом с небесами.

— Итак.

Хуа Чэн повернулся к Се Ляню, слегка приподняв бровь: «Итак,» - ответил он.

— Ты, ах… делаешь трансляции, да? — Се Лянь начал краснеть, но не прятал лицо и не отводил глаз. Хуа Чэн не уверен, благодарен ли он за это. Он наслаждался покрасневшим лицом Се Ляня, был счастлив это видеть, но также чувствовал, что взгляд парня прожигал его душу.

Логически рассуждая, Хуа Чэн знал, что Се Лянь не осуждал его — и было немного поздно для Се Ляня начинать судить его сейчас. Он знал, что Се Ляню просто любопытно. Но небольшая его часть не могла не чувствовать себя уязвимой, все осуждали его и говорили, как он им противен. Он не хотел, чтобы Се Лянь тоже испытывал к нему отвращение.

— Да, я провожу трансляции, — сумел пробормотать он.

— Мне следует называть тебя Хуа Чэн?

— Мне больше нравится Сань Лан.

— Хорошо… Сань Лан, зачем ты стримишь? — Се Лянь быстро поднял руки, как будто защищаясь, заставив Эмина тихо мяукнуть в знак протеста. — Тебе не обязательно отвечать, мне просто любопытно.

— Когда я учился в колледже, ко мне обратилось... — он слегка кашлянул, — ... порно агенство, в то время я был на мели и изо всех сил пытался оплатить счета, поэтому сказал им «да». Через некоторое время я понял, что мне все это не слишком нравится, но мне нравилось иметь деньги, поэтому я перешел к стримам.

— А, понятно… Зачем ты ходил в колледж?

Узел в животе Хуа Чэна слегка ослаб, Се Ляню действительно было все равно, не так ли? Он слишком хорош. Хуа Чэн действительно его не заслуживал.

— Веришь или нет, я действительно ходил в художественную школу. У меня была мечта стать скульптором.

Се Лянь слегка приподнялся, его глаза ярко сияли, когда он смотрел на Хуа Чэна с чем-то, похожим на благоговейный трепет: «Почему ты не стал скульптором? Если это было твоей мечтой?»

— Думаю, стриминг остановил меня. За это платили даже больше, чем я мог себе представить, и мне нравилось внимание.

— Нравилось?

Хуа Чэн в ответ покачал головой: «Стриминг это то, чем гэгэ хотел заниматься?»

Се Лянь грустно улыбнулся и сосредоточил большую часть своего внимания на игре с длинным мехом Эмина: «На самом деле я всегда хотел быть учителем. Так я могу помогать детям расти и предоставлять им безопасное учебное пространство».

— Почему не стал?

— Университет, на самом деле, не вариант для меня прямо сейчас. Не уверен, в курсе ли ты, что я на мели.

— Что насчет семьи гэгэ?

Се Лянь посмотрел вниз, его губы немного дрожали: «Они выгнали меня, отреклись от меня. Вот почему я так долго был сам по себе. В моих отношениях с родителями было много ошибок, но меня выдал им тот, кого я считал своим другом, и они не очень хорошо отнеслись к тому, что их сын — гей...»

— Гэгэ, все в порядке, ты не должен рассказывать мне, прости, что спросил...

— Нет, нет, все в порядке, Сань Лан. Я доверяю тебе, — Се Лянь сглотнул, его голос стал немного напряженным, как будто ему было больно думать о воспоминаниях. — Многое произошло, и больше не мог этого выносить, поэтому сбежал. Я даже не закончил среднюю школу. И вот я здесь, делаю все, что в моих силах, чтобы выжить...

Хуа Чэн не ответил, осторожно отстраняя Эмина от Се Ляня. Затем он обнял парня, притягивая его ближе и надеясь, что тот будет знать, что он в безопасности. Что Хуа Чэн никогда не допустит, чтобы что-то подобное повторилось, что он скорее умрет, чем увидит, как Се Лянь пройдет еще одно испытание. Он также надеялся, что Се Лянь знал, как он счастлив, что ему так доверяют.

Се Лянь так же крепко обнял его в ответ. После минутного молчания парень снова заговорил: «Не пойми меня неправильно, я люблю стримить, и зрители замечательные, думаю, я могу сделать что-то веселое. Думаю, что действительно помогаю людям. Людям по-настоящему нравится, когда кто-то их слушает, и я счастлив, что могу заставить их почувствовать себя услышанными. Я не уверен, как долго буду этим заниматься, но прямо сейчас я действительно очень счастлив».

Хуа Чэн поцеловал его в висок: «Я рад, что ты счастлив, гэгэ. Это делает меня счастливым».

— Сань Лан делает меня счастливым, и знать, что я делаю его счастливым, делает меня счастливее.

Сердце Хуа Чэна сделало пару кульбитов, и воздух в его легких внезапно исчез, он собирался умереть. Как Се Лянь мог так просто говорить такие вещи?

— Ты действительно станешь моей погибелью...

После этого они больше ничего не говорили, просто сидели вместе в уютной тишине. Их глаза снова любовались розовеющим небом. Се Лянь бездумно играл пальцами Хуа Чэна, его пальцы скользили по рельефным бабочкам на ногтях.

— Ты помнишь как делал мне маникюр? Я уже ободрал с ногтей весь лак, который ты наносил. — Се Лянь поднял одну руку, другая все еще свободно держалась за худые пальцы Хуа Чэна. На ногтях Се Ляня были крошечные черные пятна стойкого лака, которые не хотели сниматься.

— Хочешь, чтобы я их переделал?

— Может быть в другой раз, думаю, что прямо сейчас я счастлив сидеть с тобой вот так. — Се Лянь, казалось, улыбнулся сам себе на секунду. — Я просто думал. Это действительно безумие, мы знаем друг друга достаточно недолго, и все же, мне кажется, что я знаю тебя всю жизнь. Я никогда, на самом деле, не чувствовал такого раньше, даже с людьми, которых я знал практически целую вечность.

У Хуа Чэна не было возможности ответить, прежде чем Се Лянь заговорил снова.

— Сань Лан, кто мы теперь? — его голос стал немного серьезнее. — Друзья? Что-то большее... — лицо Се Ляня покраснело, и он быстрее спрятал его за руками. — Ах, такой нелепый вопрос!

— Он не нелепый, гэгэ, это важно — быть на одной волне. — Хуа Чэн надеялся, что его голос звучит спокойно, потому что в этот момент у него внутри все обезумело. Желудок, казалось, начало сводить судорогой, а сердце ускорилось, как будто у Хуа Чэна был приступ паники. Он не знал, почему тело так отреагировало на слова Се Ляня, но мысль о том, что Се Лянь может хотеть быть чем-то большим, чем просто друзьями, казалась невозможной. Но он хотел, чтобы Се Лянь хотел большего, настолько сильно, что у него, как будто заболели кости.

Они целовались, услужливо напомнил ему мозг, но поцелуй был всего лишь поцелуем, он мог ничего не значить. Просто что-то разовое. Они только что пережили сильный эмоциональный момент, так что возможно, этот поцелуй был случайным результатом сильных эмоций. Может быть, Се Лянь пожалел о том, что сделал…

Се Лянь снова заговорил, прервав бурлящие мысли Хуа Чэна.

— Это важно, поэтому я собираюсь быть честным с тобой, и ты должен пообещать быть честным со мной...

Хуа Чэн сглотнул, готовясь к худшему, и с тревогой ждал, когда Се Лянь продолжит.

— ...я хочу быть больше, чем просто друзьями.

Хуа Чэн почувствовал, как у него зазвенело в ушах, он действительно не мог поверить в то, что только что услышал. Он был уверен, что в этот момент выглядел как дурак, с открытым ртом или широко раскрытыми от шока глазами. Но ему было все равно, потому что это был шок! Как мог такой удивительный человек как Се Лянь хотеть быть с кем-то вроде него? Он не смог сдержать улыбку.

— Я бы тоже этого хотел, — наконец сумел ответить он, все еще слащаво улыбаясь.

Се Лянь вздохнул, надув щеки: «Ты бы видел выражение своего лица. Ты заставил меня поволноваться на секунду!»

— Я сожалею, что заставил гэгэ волноваться.

Се Лянь засмеялся и, наклонившись, нежно поцеловал его в губы: «Сань Лан слишком много извиняется,» — тихо пробормотал он в губы Хуа Чэна. Хуа Чэн будет продолжать извиняться чаще, чем нужно, если это означает, что его будут затыкать поцелуи гэгэ.

Се Лянь снова чмокнул его в губы, прежде чем широко зевнуть и вновь устроиться на диване.

— Гэгэ устал?

Се Лянь застенчиво улыбнулся: «Да, вроде того».

— Не хочешь остаться на ночь? Если нет, я могу отвезти тебя домой.

— Я бы не хотел обременять...

— Гэгэ никогда не смог бы обременить.

— Тогда я могу остаться здесь? — Се Лянь выглядел таким маленьким, завернутым в красное пушистое одеяло, и смотрел на Хуа Чэна, как потерянный щенок. Хуа Чэн почувствовал, как его сердце растаяло.

— Конечно. Хочешь, чтобы я принес тебе что-нибудь более комфортное переодеться?

Се Лянь кивнул. Хуа Чэн, которому уже приходилось спать в джинсах, знал, что они, должно быть, неудобны, и тот факт, что Се Лянь, вероятно, уже спал в них, заставил его нахмуриться.

***

Хуа Чэн убедил Се Ляня спать в его собственной постели. Казалось неправильным стелить ему на диване. И кроме того, потерять свою постель не было такой уж большой проблемой, так как у него была другая кровать в комнате для стримов. Се Лянь, вообще, предложил переночевать там, но Хуа Чэн не мог позволить ему спать в таком грязном месте. Ну, не грязном — сама комната, вероятно, была самой чистой в квартире — она была грязной от тех действий, что в ней происходили, и то, что Се Лянь спал бы там, разрушило бы совесть Хуа Чэна.

— Есть ли еще что-нибудь, что я могу предложить гэгэ?

— Нет, думаю все в порядке, спасибо, Сань Лан.

Хуа Чэн кивнул и повернулся к двери.

— А вообще, Сань Лан...

Хуа Чэн резко остановился и обернулся, заметив, что Се Лянь взволнован. «Почему бы тебе не остаться здесь? Мы уже были так близки друг с другом, что разделить постель это пустяк… Если только тебе это удобно!»

— Устраивает ли это гэгэ?

— Иначе я бы не предложил.

— Хорошо. Я могу остаться здесь. — Хуа Чэн подошел к другой стороне кровати, присоединяясь к Се Ляню под одеялом. Сначала они спали на почтительном расстоянии друг от друга, но по мере того, как утро переходило в день, они становились все ближе и ближе, пока их конечности не переплелись так, что стало невозможно сказать кто есть кто.

После этого они оба тихо спали, крепко держась друг за друга.