Утро в Италии — это морской воздух, прохлада, еще не нагретая жарким солнцем земля. И, конечно же, рассветы. О, эти прекрасные времена, когда воздух становится наиболее холодным за всю ночь, когда вокруг темень, а потом небо окрашивается в самом начале голубым и желтым, за ними — розовый, персиковый, алый, рыжий. В общем-то, небо в эти моменты приобретает самые разные оттенки.
Иетсуна их обожает еще с прошлой жизни.
Это привычка, выработанная за многие годы того, как он жил здесь, был боссом Вонголы, правил теневым миром, решая чужие судьбы. О ней знают Хранители, привыкшие к тому, что Савада может степенно встать где-то от половины шестого до семи, в зависимости от времени года, а потом с кружкой горячего чая стоять на балконе в одних штанах и ждать, ждать, смотря прямо на горизонт, чтобы потом с улыбкой встретить новый день.
Ребята много раз говорили ему, что это опасно, что таким образом он оказывается в опасной для жизни ситуации. Конечно, потом он спрашивал, настолько ли они не уверены в своих силах, в защите, которую построили вокруг особняка их Туманы и технический отдел, на что ответа не было ни у кого. Впрочем, Тсуна его от своей семьи и не ждал, как и не собирался прекращать подобное.
Но, возвращаясь к привычке, как его семья о ней знала, так и Аркобалено — нет. Все же Иетсуне пришлось отказаться от этой привычки на довольно долгий период. И то, как мужчины узнавали про подобную привычку после совместного переезда, было довольно смешно.
Первым, конечно, узнал Фонг, их приверженец режима и немного — правильного образа жизни. Просто одним ранним утром он проснулся в их кровати один. Реборн на тот момент выполнял задание, а вот Савада… он-то как раз должен был быть в кровати, видеть десятые сны до своего будильника. И его отсутствие вызвало некоторое волнение у мужчины.
Урагану это, честно сказать, совершенно не понравилось, и он довольно быстро покинул постель, собираясь обыскать всю квартиру в поисках парня — и он, и киллер сильно волновались, когда Иетсуна согласился уехать из родных краев обратно в страну жаркого солнца, мафии и ярких сердец. Все же у того могли быть не лучшие ассоциации с ней, учитывая то, как прошло детство Савады.
Впрочем, перерывать комнаты в поисках следов их возлюбленного даже не пришлось, потому что взгляд с легкостью выловил силуэт подростка на балконе. Тот стоял в одних штанах, опираясь локтями на перила их балкона, и смотрел в даль. Эта картина била в самое сердце, потому что неизвестность чужих мыслей вкупе с шрамами, покрывающими едва ли не все тело парня, могли бы напугать, не будь у него уверенности, что никаких совсем уж упаднических мыслей в голове Савады до этого момента не водилось.
— Иетсуна?.. — собственный голос звучит немного глухо и хрипло после сна, однако его это мало волнует, ведь облегчение волной смывает груз плохих мыслей с его плеч, когда парень оборачивается, немного удивленный, а потом тепло ему улыбается, удерживая в руках большую кружку, от которой поднимался пар. — Что-то случилось?
— Доброе утро, Фонг, — Савада жмурится довольно, направляясь к нему, совершенно босой, хотя на часах около шести утра, холодновато еще. — Ах, точно, вы же не знаете… У меня всегда была привычка встречать рассветы, однако события последних лет не особо способствовали этому. А сейчас так спокойно, что просто невозможно не вставать каждый день, чтобы с улыбкой смотреть, как восходит солнце.
Фонга такая милая и мирная причина успокаивает сразу же, потому что он абсолютно уверен, что это правда. Аркобалено тогда только недовольно качает головой, ворчит, что парень вышел сюда едва ли не голый и загоняет его обратно, заставляя не только одеться, но и взять с собой плед. К рассвету они успевают только чудом.
Однако это не помешало появиться вскоре на балкончике паре плетеных кресел с пледами и небольшому столику. Впрочем, это не помешало Реборну отнестись к подобному роду новости с сомнением, когда он услышал это от своего товарища. Сомневался он недолго, стоит сказать.
Просто в один день он старался как можно скорее вернуться домой, в их квартирку, пропитанную теплом, потому что им пришлось оставить Иетсуну там одного, и того времени, что они жили вместе, не хватило, чтобы убедить его, что все будет хорошо, если они оставят парня одного.
Стоит ли говорить, что он столкнулся с той же проблемой, что и Фонг, когда заметил отсутствие Савады в постели? На часах, на минутку, была половина шестого. Мужчина не стал сразу паниковать, вспомнив слова Фонга, поэтому отправился прямо на балкон, где и нашел свою «пропажу».
В этот раз Иетсуна сидел в одном из кресел, подобрав на него и свои босые ноги. Несмотря на то, что сейчас был конец весны, а тепло довольно быстро отвоевывало свои права, в такую рань все еще было довольно прохладно, поэтому киллер первым делом накинул на голые плечи легкий плед, в котором не должно быть жарко, отчего Савада вздрогнул.
— Неужели хваленая интуиция не действует на меня, м, Тсуна? — Реборн говорит это со смешком, касается губами мягкой кожи за ухом, мурлычет слегка, зная, как это действует на молодого человека.
— Нет, просто это мой дом, где я чувствую себя в безопасности, поэтому почти не обращаю внимания на ее тихие звонки. Будь мне тут опасно, она бы выла сиреной, а не просто позвякивала на краю сознания, — Тсуна откинул голову назад, на спинку кресла, встречаясь взглядом с киллером и улыбаясь. — С возвращением, Реборн.
— Я дома, Тсуна…
И так продолжалось постоянно. Постепенно оба мужчины стали замечать, когда именно Савада тихо покидает их постель, а потом и вовсе стали присоединяться, отчего по утрам на столике оказывалась не только кружка самого Иетсуны, но и их, в одной из которых дымился американо, а во второй — правильно заваренный зеленый чай. Впрочем, еще одно кресло они ставить не стали, не видя в этом смысла.
Савада Иетсуна любит рассветы…
…Но больше всего он любит проводить их с теми, кто занимают едва ли не все его мысли.