Выйдя на улицу, Сокджин подумал, надо ли застегнуть пальто, но не стал. Было тепло, вечер уже опустился на Сеул, и почти совсем темно... но ему не хотелось ехать домой на автобусе и смотреть на желто-красно-бурую осень вокруг. Воздух теплый, пахнет пылью, травой и шинами. Немного поколебавшись, он двинулся вниз по улице, куда ноги идут, однако, вскоре увидел указатель метро, и подумал: я давно не ездил на метро.

На самом деле, он уже слишком давно не ездил ни на чем, кроме кареты скорой помощи. Он, напарник и их водитель. Вой сирены или гудение мотора. Преследующий запах медикаментов. Халат, свежий или помятый от суточной носки.

Неделю назад на перекрестке в Каннаме богатый мажор на своем спорткаре врезался в школьный автобус. Столько карет скорой помощи одновременно, гудящих, столько суетящихся коллег разом - такого на памяти Сокджина давненько не бывало. Он помнил, как пер на каталке с напарником девочку лет восьми, как в ту же машину засунул в свободное место мальчишку, как их мать увозили к ним же на другой карете, как их отец, в прострации, но хоть в сознании, сидел на обочине, окруженный копами и врачами, и не понимал, что, возможно, разом потерял свою семью.

Мажор остался живой. Этот сучий выкидыш, ехавший пьяный, поехал на карете Вушика, коллеги Сокджина, и матерился всю дорогу, что школа выплатит ему компенсацию за тачку, и Вушик врезал придурку по морде.

Потом, в палате на одного, с цветами на тумбочке и пейзажами на стенах, ему добавил собственный отец. Мажор упал с кровати и больше не вякал.

Отвезя детей, Сокджин и его напарник вернулись и забрали отца детей и привезли его к семье. Потом Сокджин надел халат, надел шапочку и перчатки с маской и встал к операционному столу спасать жену этого бьющегося в истерике человека, кидавшегося на всех, кто носил халат, моля и ругаясь...

В соседней реанимации спасали мальчишку, которого привез Сокджин, и не спасли. Дочь орущего мужчины лежала, окруженная проводами, в стабильно-тяжелом состоянии. Его жена боролась за свою жизнь руками врачей. Напарник Сокджина вколол успокоительное мужчине, и тот опустился на лавку и смог поговорить с полицией.

Он видел все, как было. Он, как камера, фиксировал в испуганное сознание, как вихлял спорткар, как он едва ни сшиб легковую машину, но автобус от его зигзагов спастись не успел, и в результате маневра...

- Я не прошу Господа, чтобы он дал ему врезаться в легковую, - сказал мужчина. - Я прошу отца этого мальчика надавать ему по шее.

Отец выполнил просьбу мужчины. А затем он выгнал ребенка из палаты и заставил кланяться пострадавшим и кланялся сам.

Но никакие извинения не вернут матери ребенка, и мужу - жену. Сокджин считал, что броня на сердце его достаточно крепка - он работал в скорой с первого дня интернатуры.

Но он ушел и ревел, как новичок, в комнате отдыха, а главврач хлопала его по спине и молчала.

Неделю спустя все слезы его высохли. И силы - туда же. Он почти не спал, не ел и лишь пил воду. Когда им сказали, что до утра они могут быть свободны, так как уже как зомби ходят и на все натыкаются, и Сокджин едва не ткнул себе ручкой в глаз, желая его почесать.

И вот, он идет по ночному Сеулу и думает, что вообще приличные люди делают дома. По пути попался магазинчик, он купил себе мороженое и съел, оно показалось очень вкусным, так что он вернулся и купил еще. Остановившись на перекрестке, отделявшем его от спуска на метростанцию, он смотрел по сторонам, на такой непривычный ему город, на гигантское пространство и ощущал странное.

Словно тревогу.

Вообще, чутья у него как такового не было. Иначе, конечно, он не пошел бы учиться на медика никогда! Каким невинным мальчиком ты был, Ким Сокджин, до поступления на медицинский...

Примерно за час до того момента, как Сокджин покинул царство Эскулапа, в респектабельной высотке, на самом верху, в пентхаусе проходил светский раут.

В гробу видал Чимин эти рауты, и их гостей, в белых тапочках! Вообще, все в его жизни складывалось неплохо - вот до того момента, как менеджер говорил ему:

- Чимин, завтра едем на раут.

Чимин вздыхал, но деваться было некуда. В положенный час к нему приходили стилисты и визажисты, занимались его красотой, а он смотрел какое-то шоу по тв и настраивался. Настраивался весь вечер быть веселым и приятным, и какое кому дело, что у тебя не выходит пассаж в песне, что твой альбом грозит провалиться в рейтингах, так как ты ни черта в нем не уверен...

Он ехал в лифте и ощущал отчаяние и безнадежность своего существования. Устроитель раута - хозяин вечера - очень богатый аджусси. По словам менеджера, аджусси является фанатом таланта Чимина, и почему-то Чимин четко понимал, что вовсе не его вокал оценивает этот богач.

Чимин танцует. Как бог, как премьер балета. Он знает, что его танец находят соблазнительным и мужчины, и женщины. Он видит и чувствует взгляды из толпы - будь то зрители, или стафф на съемках клипа. Он знает, что собственная подтанцовка млеет от него. И этот аджусси... Чимин посмотрел на свое отражение в стенке лифта. Не стоит испытывать иллюзий, аджусси хочет Чимина в свою коллекцию «галочек победы».

- Ты должен настроиться, - сказал менеджер, нарушая молчание, и глядя на подопечного узкими глазами за толстыми линзами очков. - Ты прекрасно знаешь, что если бы компания не нуждалась в богатых спонсорах, мы не ставили тебя на такие... задания...

Мама не раз спрашивала Чимина, наслушавшись новостей и начитавшись сплетен в желтой прессе: ты через это проходил?! Скажи мне, малыш, тебя принуждают?!

- Ну, что ты, мам, я и без такого талантлив, - улыбался Чимин.

С годами аджусси стало меньше: статус Чимина рос и цена на него - тоже. И рвотный рефлекс уже не подводил.

Он передернулся, и от менеджера это не укрылось. Он усмехнулся ядовито:

- Ты же знал, что это будет. Чего теперь брезгуешь? Расти как айдол, и однажды мы снимем тебя с этих дел... Возможно, ты успеешь потерять свою детскую припухлость, что им так нравится...

Чимин скрипнул зубами. Ему хотелось наорать, топать ногами, но это ничего не решило бы, а в лифте нельзя прыгать и топать.

Дверь открыла прислуга, и менеджер толкнул Чимина вперед. Шумно, людно, душно. Чимину сунули в руку бокал шампанского. Его давила обстановка, давили таращившиеся на него люди: «а что, он тоже это делает?!», «а сколько стоит?!», «а это же он сам... как же... ваааау». Ему хотелось расцарапать их лица - но он только сухо огляделся и увидел аджусси.

Своего господина на эту ночь.

Он не был жирным, вопреки опасениям. Еще достаточно хорошо выглядел, но все же внешность выдавала возраст, он не молодился. Оглядев Чимина, улыбнулся и предложил перекусить - Чимин отказался. Тогда аджусси показал ему вид на город с балкона, словно невзначай положив руку на поясницу айдола. Чимин вздрогнул - рука была тяжелой, хозяйской.

Балкон обходил квартиру богача, так что можно было по нему из одной комнаты попасть в другую. Аджусси забрал бокал у Чимина, отставил вместе со своим, взял парня за руку и толкнул вперед. Чимин чуть не упал, но справился с равновесием и пошел вперед. Темные окна, должно быть, спальня. Двери с балкона открыты, комната прохладна. Мужчина не стал их закрывать, сел на постель и расставил ноги. Чимин, бросив на него взгляд, полный плохо скрытой ненависти, стал на колени.

- Соси, мелкий... Петь ты умеешь, посмотрю, как сосешь...

Едва ни вырвало. Чимин поднял дрожащие пальцы и распутал ремень. Аджусси явно бесился - парень не показывал, что тоже хочет его, и это раздражало. Но Чимин не мог ничего поделать с этим. Его колотило от омерзения.

- Да ты охренел, смотрю, совсем? - прошипел аджусси, больно сжав шею парня. - Ты что о себе возомнил?!

Чимин дернулся, но аджусси сжал его подбородок и щеки пальцами и ткнул себе в бедро.

- Соси, блять! - зарычал он.

Чимин дернулся, и его повалили на кровать животом вниз. Животный страх охватил все существо айдола, он брыкнулся, и случайно попал пяткой мужчине в живот - очевидно, тот замер, расстегивая рубашку. Зарычав снова, мужчина вжал голову парня в постель и стал сдирать его брюки. Чимин собрав всю свою волю в кулак и двинул локтем назад, чувствуя, что задыхается, так как простыни набились в рот и нос. Затем двинул снова, и хватка на голове исчезла. Он вскочил, не разбирая дороги, кинулся прочь.

Балкон...

Полный изумленных людей апартмент...

Мимо менеджера, который мило беседовал с кем-то и не сразу понял, что случилось.

Он топал за Чимином до лифта, но айдол был быстрее, а лифт - еще быстрее их обоих. Тяжело дыша, Чимин испуганно смотрел на разъяренного менеджера, мчащего к нему по холлу, но двери лифта закрылись, и кабина поехала вниз.

Ее остановили на третьем этаже. Похолодев, Чимин сжался - сейчас двери откроются, и на него набросятся и побьют. Но нет - в дверях показалась немолодая женщина в красивом костюме.

- Вы вниз? - немного удивленно оглядев парня, спросила она.

- Да, пожалуйста, - кивнул Чимин, понимая, как растрепанно выглядит.

Она кивнула, нажала первый этаж. Чимин попытался привести в порядок волосы, но тушь размазалась, и помада тоже, и... Он вздохнул. Главное, что я спасся.

- Возьмите, - женщина, не оборачиваясь, протянула ему маску.

- Благодарю вас, госпожа, - поклонился потрясенный парень.

- Тебе нужна помощь? - тихо спросила она.

Он задумался. Обременить женщину своим обществом он не мог и думать, поэтому, поколебавшись, спросил:

- Где тут ближайшая станция метро?

В метро было почти безлюдно, лампочки горели тускло, но Сокджину это нравилось - создавалось какое-то уютное впечталение. Однако, чем ниже он спускался на станцию, тем холоднее становилось от кафеля стен, тем больше этот тусклый свет воздавал тревожности. Спустившись на перрон, он огляделся. Кажется, за теми колоннами возня, кто-то ржет, что-то гремит. Сокджин пожал плечами и посмотрел на часы - до прибытия поезда минут десять... Отлично. Он ввалится домой, отмоется до чисток, закинет вещи из сумки стирать, и простирнет их несколько раз, потому что...брррр...потом поест и потом - завалится спать, и будет спать до одиннадцати часов завтрашнего дня, а там он позавтракает и поедет на работу, забрав машину из сервиса, потому что общественный транспорт это не....

- Да прижми ты его коленом к полу! - вдруг пропыхтел кто-то со стороны возни. - Скоро поезд приедет!

Сокджин вытаращился вперед, потом прислушался к возне, потом двинулся вперед, туда, на ходу скинул рюкзак с грязным шмотьем лямкой в руку и с ходу вмазал им по чьей-то башке. На полу что-то активно извивалось, одетое в крутые шмотки, впрочем, те были порваны, но нечто сражалось за себя, кусало зажимавшую рот руку, и не давало снимать с себя штаны.

- Ты кто, блять, такой?! - прорычал тот, что получил рюкзаком.

- Врач, - пожал плечами Сокджин, пнув того, кто зажимал рот бьющемуся и валявшемуся на полу. Рванул это существо на ноги и запихал за свою спину. Банда щелкнула «бабочками».

- Вот и сам себя зашьешь, - покивали они.

- Прости, - пролепетал некто за спиной.

- Что ж делать, - рассмеялся Сокджин, слыша отдаленный рокот поезда. - Судьба сегодня любит тебя, малыш...

Банда рассмеялась и кинулась на него. Сокджин обрушил на руку одного рюкзак, вышибая «бабочку», пнул второго, увернулся от клинка третьего, пихая спасеныша подальше, отступая, так как не собирался сражаться - он ждал поезда.

А тот гремел все отчетливее, и, кажется, бандиты тоже услышали его.

- НЕ ДАЙ ЕМУ УЙТИ! - взревел один из них.

- Беги подальше, - крикнул Сокджин, но спасеныш только крепче вжался в его спину и что-то причитал. - Малыш, беги...

И тут «малыш» завизжал. Просто потому что этой ночью ему было более чем достаточно. Просто потому что он перепугался и отчаялся до чертиков. Да сколько можно?! Он затопал ногами, стал тянуть Сокджина к себе, кричать что-то маловразумительное - и противники как-то опасливо покосились на него. Грохоча, поезд подъехал на перрон и с шумом открыл двери. Сокджин пихнул парнишку в ближайшую и запрыгнул следом. Редкие пассажиры удивленно посмотрели на него, бандаты повертели пальцами у висков и остались на местах.

- Вот психичка! - сказал один из них.

Сокджин опустил рюкзак, тяжело дыша. В его талию и спину впился спасенный, он тяжело дышал и даже сипел - наорался.

- Вот ни хрена мы не герои с тобой, - выдохнул врач.

Они шли по пустынной улице, освещенной фонарями. Они - это уставший врач с рюкзаком на плече, и айдол в помятой и порванной одежде, в пальто с плеча врача поверх всего этого. Айдол был ниже на голову и намного у́же в плечах, так что пальто на нем болталось и сваливалось, и он придерживал его руками. Уже не дрожащими, и вообще, он даже улыбался.

- Телефон разрядился, дважды чуть ни изнасиловали, выбежал в осень в легком костюме, который порвали, - сетовал Сокджин. - Теперь вот идешь ко мне ночевать. Что ты за человек такой, Чимин?

Чимин пожал плечами. Он был совершенно счастлив, но не потому что у него был стресс, - Сокджин его не узнал. Вообще. Это было истинное счастье.

- У меня нечего пожрать, но мы закажем пиццу, - вдруг спохватился врач и достал смартфон. - И пока дойдем, ее принесут. Я дам тебе пижамку и зубную щетку. Не пугайся, что у меня бедно и грязно, ладно? Я неделю дома не был, все дежурил...

- Так ты, правда, врач?

- Да, на скорой, и помогал неделю в операционной. Неделю назад случилась авария, и вот... Это печально, малыш. Води машину аккуратно, ладно?

- Да, хен.

Они вошли в просторный уютный двор, образованный высотками, затем проникли в одну из парадных, где был кодовый замок. За стойкой вахтера мирно посапывал аджусси, и парни не стали его беспокоить. Лифт был маленький и тесненький, но Чимину он понравился. И прожженые сигаретами стены его тоже не испугали. Как и крики, слышные в коридоре из квартир. Дом был лучше того, где жил Чимин, когда еще не был популярен, но, конечно, хуже того, где он жил теперь - но тут было уютно.

Квартира Сокджина оказалась студией, одна комната, совмещенная с кухней, которую врач решил не делить на зоны, так как жил один. Имелся выход в ванную и туалет, и Чимин долго не мог понять, где тут кровать.

- Не знаю, где ты живешь, - фыркнул Сокджин, подошел и рывком раскрыл диван. - Вот кровать. Кресло раскладывается тоже, на нем буду спать я, и...

- На нем буду спать я, и это не обсуждается, - пропищал Чимин. - Я и без того тебя обременяю!

Сокджин пожал плечами и подчинился. Пока он стелил постели, принесли пиццу, а Чимин мылся в душе. Затем шум воды стих, и врач прислушался - ревет, что ли?...

Ну да, ревел. Сокджин попробовал, и дверь оказалась не заперта, вошел, убедившись, что Чимин уже натянул его футболку, и заставил встать с крышки унитаза.

- Пошли есть.

Чимин кивнул, виновато улыбаясь, но ноги плохо слушались его, и Сокджин поднял парнишку на руки и понес, коленом выключив в ванной свет.

- Ты можешь мне ничего не рассказывать, просто утром позвонишь твоим, и тебя заберут, я кинул твои вещи стирать, и уже накрыл на стол, - сказал он, неся Чимина и сажая за кухонный стол. - Ешь.

- Хенни...

- Ешь, говорю, и спать пошли, - улыбнулся Сокджин, поерошив влажные волосы на макушке айдола.

Чимин покивал и стал есть, и постепенно успокоился. Он попросил Сокджина рассказать какие-то байки из его врачебной жизни, и тот с удовольствием принялся развлекать гостя, попутно и посуду прибрал. Они вдвоем вычистили зубы, улеглись каждый на свою кровать и стали смотреть через большое незашторенное окно на ночь за ним. Сокджин повертелся, ему было непривычно спать в футболке, и он, прислушавшись и убедившись, что Чимин спокойно лежит, тихонько стянул ее и повесил рядом.

- Ты одинокий, хен, да? - прошептал Чимин. - Твой дом - дом одинокого человека.

- Ты прав, малыш. Моя жена - моя работа.

- Это неправильно, хотя у меня так же.

- Какие наши годы, да?

Чимин усмехнулся горько. По контракту, еще пять лет он не сможет завести себе кого-нибудь.

- Как ты справляешься, хен? Ну...

- Рука-подружка, - усмехнулся Сокджин. - Да и... я так уматываюсь, что сил нет, если честно.

- Да, я тоже...

- Хен?...

- Что, малыш?

- А как по-твоему, я красивый?

- Ты очень красивый.

- Хен?

- М?

- Спасибо тебе.

- Это мой долг, к тому же ты милый... хаха, шучу... Я просто мог, и все, и не бери в голову...

- Хен?

- И зачем ты залез ко мне?... Чимини...

- Хен, я себя не вынуждаю... ко мне так редко идут с простой заботой, хен...

- Ты мне ничего не обязан. Ты ничего не должен взамен, ясно?

Сокджин заставил парня смотреть себе в глаза, при свете уличного фонаря они вполне могли различать друг друга.

- Меня... хен, меня привезли... богатому дядьке...

Чимин запнулся, опустив взор. Сокджин приподнялся на локте, и парень прижался к его обнаженной груди.

- Я уже это понял, но...

- Меня перед таким заставляют кое-что делать, чтобы... ну...

- ...растягиваться? - прошептал Сокджин.

Чимин поднял лицо, затем взял руку Джина и положил ее себе на ягодицы. Мужчина медленно провел между гладких упругих половинок по ткани собственных боксеров, одолженных гостю.

- Пробка, - выдохнул он.

Чимин кивнул.

- Она доставляет дискомфорт? - спросил Сокджин. - Вытащи ее...

- Вытащи ты... Прошу тебя, - запыхтел Чимин, укладываясь на живот и подбирая руки под грудь.

Сокджин посмотрел на его спинку под светящейся белым футболкой, сглотнул, опустил руку и приспустил боксеры с аппетитных половинок.

Черт...

Кончик пробки был с камушком, и тот мерцал при тусклом свете с улицы. Сокджин сел, раздвинул пальцами ягодицы пошире, второй рукой мягко крутанул пробку. Чимин запыхтел, выгнув спинку. Еще поворот, пробка пошла лучше, Чимин застонал.

Посмотрев на него, Сокджин вытащил пробку почти до конца и затем вставил до упора. Парень выгнулся, дрожа.

Черт...

Он вытаскивал и вставлял пробку, пока парень, лежащий покорно, не кончил, дрожа, на простыни. Сокджин выпростал пробку, отшвыривая ее прочь, перевернул Чимина на спину, облизываясь, так как терпение откровенно наебывало его последние минут пять.

- Просто пойди и ляг к себе, идет? - сказал он медленно. - Парень, я не хочу быть, как те сволочи, не....

- Трахни меня просто, я хочу тебя, хен, - простонал Чимин, потянувшись, впился в его губы.

Тормоза тут же сорвались. Сокджин яростно впечатал Чимина в постель, водя под собственной футболкой по чужому телу жадными пальцами, сжимая то талию, то ягодицы, ощущая, как парень трется в ответ.

Ну нет, тут он явно желанный гость...

Член скользнул в растянутую дырочку, и Чимин выгнулся, шепча что-то малоразборчивое. Сокджин развел его ноги пошире и устроился. Первый удар, второй - он задрал футболку и стал кусать маленькие соски, пока долбился в нежное податливое тело под собой. Маленький член Чимина дрожал, и он снова кончил первый. С трудом придя в себя, Сокджин обнаружил, что уже полулежит на постели, оперевшись на локти, и Чимин обрабатывает его член, задрав задницу кверху, лаская сам себя свободной рукой. Он довел Сокджина почти до финала, а затем - седлал его и стал шлепать ягодицами по его бедрам, сжимая тесными стенками член.

- Тебе хорошо, Чимини?

- Да, хен, ммммм.... боже... никогда так хорошо не было, - простонал айдол, кончая снова, и Сокджин не заставил себя долго ждать. В его голове звенел набат, тело тряслось от пережитого, усталость навалилась в утроенной силой, собрав впечатления дня. Он успел только поднять Чимина, который уже засыпал, и уложить рядом с собой, и сразу отрубился.

Он проснулся за час до будильника от ощущения пустой кровати, когда голова помнила, что рядом должен был кто-то быть. Что ж, подумал он, оглядываясь. Если ты ушел, значит, тебе неловко. Надеюсь, ты не будешь держать на меня зла, странный милый мальчишка.

Он собрался и поехал на работу, по пути завернув в автосервис, забрал машину. Она, казалось, обиделась - и пахла непривычно, и завелась как-то без особо восторженного гула. Сокджин решил смириться с тем, что он косяк перед любимицей, и вырулил на улицу. Он ехал и думал над тем, что с ним приключилось, думал о том, что тело так приятно ноет - а потом, конечно, он застрял в пробке.

- В двенадцатом часу?! - прорычал, глядя на коллапс впереди. - Какого черта?!

От нечего делать, стал рассматривать билборды, выставленные вдоль оживленной улицы. По одному из них показывали новости, и он скучающе следил за диктором и мелькающими картинками.

Внезапно замер.

«Популярный айдол Пак Чимин этим утром отбыл в Токио для записи коллаба с известной японской певицей Риной Саваяма. Фанаты айдола, не скрывая слез, провожали его в аэропорту, так же, как и толпа журналистов...»

На экране появилась та самая толпа, вспышки камер, а в центре этого хаоса, окруженный охраной, шел он. Большие очки для зрения на небольших строгих глазах, кожаные брюки, шлепанцы, в руке - пиджак, на шее какой-то шарф в клетку, явно драпирующий что-то, на пол лица маска.

И футболка, заправленная небрежно за пояс, - огромная и старая, с кучей дырок, в том числе, оставленных прошлой ночью. Та самая, что утром врач безуспешно искал...