- Ну и чего тут развалился?

Голова Хосока казалась чугунной, но он сумел поднять ее и, сощурившись, вгляделся в силуэт человека, задавшего вопрос. Вокруг было темно, сыро и холодно, и только над Хосоком светила лампа - настольная, с яркой лампочкой, как в допотопных фильмецах. Смешно...

- Не знаю, кого вы ловили, но ловили херово. Я не замешан ни в каких делах, - произнес Хосок с трудом. Во рту вкус железа, от приложенных усилий перед глазами поплыли круги, и альфа тяжело повалился обратно на пол. Сырой холодный камень жёг затылок, усиливая тупую боль от удара. Пахло канализацией и... Мятой.

- Неплохая попытка, чувак, - хрипловатый низкий голос над Хосоком усмехнулся.

Щелкнули зажигалкой, и огонек осветил часть лица говорившего. Небольшое, с некрупными правильными чертами, белые волосы, длинные пальцы, держат зажигалку уверенно. Огонек потух, во тьме взвился дымок.

- Чон Чонгук - твой тонсэн? - уточнил голос с тем тоном, что показывал: ответ он знает и сам.

- Мой, - выплюнул Хосок ответ и снова попытался встать.

- Ну вот, а, говоришь, неправильно поймали, - улыбнулся голос. Аромат мяты вырос, Хосок сморщился. Его собственный лаймовый предал его: стоило Хосоку очнуться, как поплыл вокруг него трусливо. Досадливо морщась на это, Хосок всё-таки смог сесть. Отдышался.

- Твой брат нам должен. Деньги и товар, - пояснил голос спокойно. Хосоку чувствовалось, как чужие глаза его изучают. - Так что пока побудешь у нас. Пока мелкий сучий выблядыш не вернётся и не падёт нам в ноженьки. Скажу, что ты у нас, это его убедит поспешить. Поднимайся.

- Мой брат - студент университета, он хороший парень, - проговорил Хосок, собираясь с силами для подъёма. Ноги пока не были готовы сотрудничать, вкус железа во рту усилился, боль в затылке настаивала на своих правах.

- Хороший, студент, никто не спорит, - кивнул мужчина. Альфа, такой же, как Хосок. И аромат, и голос, и уверенность в себе - альфьи. Хосок вот в своем альфе никогда так уверен не был, даже досадно.

- Какие дела у него могут быть с вами? - проговорил он, всё-таки вставая.

Пошатнулся, и крепкая хватка удержала на ногах. Внутри Хосока все перевернулось от страха. Он дернулся, и хватка моментально ослабла. Мятный аромат звучал ровно, но при этом доминирующе. Альфа внутри Хосока должен был бы возмутиться, но помалкивал.

Никогда прежде не оказывавшийся в подобной ситуации, Хосок решительно не понимал, как ему быть. Плюс ко всему, он был шокирован тем, в какие дела ввязывается Чонгук, и теперь пытался прикинуть, замечал ли что-то подозрительное за братом прежде, однако, при любой активной мыслительной деятельности голову разрывало от боли, и Хосок решил повременить с этим.

- Я работаю турагентом, мне нужно ходить на работу, - сказал он, когда шел за мятным альфой по какому-то коридору. Все вокруг напоминало один из многоуровневых гаражей с отдельными клетями на окраине города, либо складов с индивидуальными хранилищами. Коридор освещался тускло лампами накаливания, подвешенными к потолку на кое-как изолированных шнурах с проводкой. Хосок смотрел на железные, на замок запертые двери, слушал тишину, нарушаемую лишь гулким стуком их с альфой шагов, и активно пытался не давать своему феромону выдавать свой страх.

- Я работаю торговцем оружием, - в том же тоне ответил мятный альфа, хмыкнув.

Теперь Хосок мог его рассмотреть: ниже ростом, с хорошей, в сторону худощавости, стройной фигурой, в черной толстовке, какие продаются в любом бутике для мужчин, черных джинсах и простых кедах, в ухе его поблескивали серьги кольцами, задний карман топорщили пачка сигарет и зажигалка. Альфа шел расслаблено, но Хосок четко знал, что с ним моментально разберутся за попытку бунтовать.

Да он и понятия не имел, где находится, сначала нужно было понять хотя бы это.

- Мой брат и оружие? У Чонгука плохое зрение! - рассмеялся Хосок. Нервно.

- Есть такая штука, чувак, называется "контактные линзы", - сказал мятный альфа. - Чонгук очень меткий стрелок. Но, что более важно, он отличный торговец оружием. Один из лучших дилеров. Но, как оказалось, гнилой - съебался с партией хороших стволов. Я такие вещи не уважаю.

Хосок рассеянно согласился, что и ему бы такое не понравилось.

- Так что поживешь у меня, пока не вернётся наш Кролик - мы его так зовём.

- У вас?

- Мгм. Будешь хорошо себя вести - в хате, плохо - в подвале, - растолковал альфа.

- Мой омега будет волноваться, - произнес Хосок, и сам понимая, как глупо это звучит.

- Пак Чимин? - отчего-то вдруг развеселился мятный.

- Да! - с вызовом ответил Хосок. - И что?! ...а откуда вы его знаете?

- Булка наш вербовщик, - мятный дошел до лестницы на первый этаж и обернулся. Лицо его выглядело усмешливо. - Он и привел к нам твоего брата.

Он вытащил изо рта бычок и бросил на пол, придавил носком кед.

- Ах, да. Естественно, они трахаются за твоей спиной, это само собой, - добавил альфа. - Так что, на твоём месте, я ни о чем не жалел бы...

- Так мой омега... Он ваш?...

Хосок ощутил, как его нещадно мутит.

- Ну, да, он в нашей банде. Не переживай, не шлюшует, он наводчик и вербовщик, а не эскорт, - улыбнулся альфа. - Говорит, в твоего брата сходу влюбился.

- Чего же со мной крутил?! - Хосок понимал, что похититель не виноват, что Чимин так себя вел, но он не мог понять, да и башка болела.

- Так хотел сначала тебя завербовать, но ты подозрительный - это его слова, а тут с Чонгуком зазнакомился, а тот податливый. Ведомый.

Хосок вздохнул. Кажется, как-то Чимин что-то говорил ему о "а что ты можешь через свое агентство, есть у тебя связи с транспортниками?". Он тогда заинтересовался, что конкретно хочет омежка, и тот спросил, не хочет ли Хосок левачнуть и подзаработать.

- Мне слишком хорошо платят, чтобы так рисковать, - улыбнулся тогда Хосок.

- Теперь все понял? - уточнил мятный. - Пошли, нам ещё ехать. И, уж не обессудь, но глаза тебе я завяжу.

*

На самом деле, Хосок понял не все: во-первых, если собираются отпустить, когда поймают Чонгука, почему все так сразу выложили? Либо врали по фактам, либо врали, что выпустят. Верить в то, что нежный омега оказался бандюганом, Хосок не хотел.

Как он мог так проглядеть Чонгука, с которым живёт одним домом?! Парень каждый день ездил на учебу, потом спортзал, и мысли не возникало, что он делает нечто подобное!

Зачем мятный тип сдал Чимина, если он его подельник?! Может, Булка подговорил Чонгука скрываться с деньгами и оружием, вот и его тут уже не ждут обратно? Вероятнее всего, так.

Все кажется таким простым и очевидным: сиди на попе и не рыпайся, пока брата не отловят с вероломным омегой на пару, да только Хосок жил на свете тридцать лет и знал, что ничего не бывает просто и понятно в вопросах криминала, и что речь идёт о его брате. И что вот делать тихому и мирному Хосоку?!

Ехали они под рэп, в хорошем внедорожнике, довольно большом, укомплектованом по последнему писку автомобильной моды. Хосок успел все это заметить прежде, чем мятный завязал ему глаза широкой лентой. В салоне пахло мятой, и лайм Хосока, добавившийся к нему, составил неплохой микс.

- Словно мохито, - заметил и мятный с усмешкой. - Кстати, я Юнги, если что.

- Хосок.

- Я в курсе. Чувак, серьезно. Зла на тебя не держу, мучить не планирую. Не взыщи, пиздюк поднял многовато наших денег и товара, нельзя такое спускать.

- Мне кажется, он не вернётся из-за меня, - проговорил Хосок.

- Булка сказал, Кролик тебя ценит, - ведя машину ровно, ответил Юнги.

- Ага, и спал с моим омегой.

- Я так понимаю, Чимин ему и дурь толкал, чтобы приручить...

Хосок откинул голову на подголовник сидения, застонал, и от боли в ране, и от отчаяния.

- Где я оплошал с ним?!

Юнги засмеялся.

- Омега, чувак. Красивый, юлит...

- Красивый. Юлит. А ты говоришь, не эскорт.

- Э, нет, этот не телом вербует. Только если сам хочет.

Хосок фыркнул мрачно.

- Так что на сей счёт не парься. Ты ему симпатичен.

- Мне разом полегчало, - пробурчал Хосок. - Почему вы мне все так спокойно рассказываете?

- Тыкать можешь, я тебя всего на год моложе. А рассказываю, как есть, потому что мы с ним - ниочемные сошки, при этом молчать умеем. Знаем, что никакая тюрьма нас так не согнет, как наши боссы. А если мы их не сдадим, они же нас из клеток и выпишут. Так что, нечего от хорошего человека все таить. Знаешь, я вот про вас от Булки слушал, и мне тебя по-альфьи жаль было. Любимый брательник, любимый омега... Говно история для тебя.

- Вот тут даже спорить не стану.

"Либо бдительность усыпляет, либо, а самом деле, нормальный чувак", подумал Хосок.

Далее молча ехали, Хосок изредка вздыхал и шипел от боли в затылке: повязка на глазах узлом натирала. Затем почувствовал, что тормозят. Прислушался - тишина, причем он некоторое время до ее слышал, то есть, Юнги вывез их за город.

- Прибыли, - подтвердил похититель догадку.

Мотор заглох, и вокруг Хосока зашумела ночь в деревне. Изумлённо открыв рот, он нетерпеливо ждал, пока Юнги снимет повязку. Рядом открылась дверь автомобиля, мятный аромат обдал лицо Хосока, зашуршала ткань. Сердце сжалось - он ощутил на лице тепло чужого дыхания.

Повязка упала ему на руки, и в этот момент Юнги выскочил из машины на усыпанный гравием двор и пошел, хрустя камушками, запереть большие зелёные ворота территории. В свете фар автомобиля Хосок увидел дом, одноэтажный классический, сарайчики, гаражик, нужник и баньку, словом, да, Юнги завёз его далеко за город.

И вроде бы испугаться, но боль в голове пересилила все эмоции. И ещё - интерес. Так что Хосок открыл дверцу и вышел из машины, вдыхая полную грудь теплого, вкусного осеннего воздуха, слушая пение сверчков и отдаленный гул шоссе. Дом стоял тихий, но в окнах горел свет.

- У меня нет вещей, - сказал Хосок Юнги, когда тот, заперев дверь, вернулся к нему.

- Разберемся. Иди в дом, я пока загоню тачку в стойло.

Юнги снова сел за руль, а Хосок, нерешительно ступая и озираясь, подошел к крыльцу, спохватившись разулся, поставил туфли на каменную ступеньку, поднялся на дощатый пол террасы и замер. Он вдруг услышал за стенкой приглушённые голоса, звук работающего телевизора, странно, почему стены традиционного дома так хорошо звукоизолированы, подумал он. Голова запульсировала от боли с новой силой, стоило разволноваться, затошнило. Он постучался костяшками пальцев.

- Иду! - раздался смеющийся голос, послышались шлепающие шаги босых ног, и двери раздвинулись.

Из дома, его уютно-теплого нутра, пахнуло ужином с пельменями, сигаретным дымом, старой мебелью и пивом, но пивом так, слегка. В дверном проеме стоял, озарённый светом, омега, высокий, широкоплечий и довольно привлекательный, от него курился аромат карамели, как от младенца. Одет был просто, рубашка с плеча более крупного альфы и шорты, не накрашен. Омега, улыбаясь, окинул Хосока заинтересованным взглядом.

- Не похож, вообще на Кроля не похож, - сказал он за спину и посторонился.

Хосок поспешил войти, пол был теплый, и присел на низкий диван, куда ему ткнул омега. На том же диване, расставив широко ноги, сидел и ел пельмешки высокий крепкий альфа. Взгляд его глаз-полумесяцев был колючий и слегка недовольный, но, может, это потому, что Хосок помешал ему ужинать.

- А, вот и Хён засранца Кроля, - низко прогундосил альфа, от которого шел аромат кофе. Это кроме пельменей, курева и пива. Кофе на столе не было, так что Хосок понял, что кофе пахнет аромат альфы. - Подставил нас, мелкий прыщ Чимин, и Чонгук, твой брательник, как на поводке, за ним почапал, сука, но я его все одно найду и вжучу.

- Сначала ты поешь, а затем мы поедем искать и жучить, - омега рассмеялся и впустил в дом Юнги. - Увидел тебя по навигатору и открыл ворота загодя.

- Как будто я сам не мог, - проворчал Юнги. Стянул толстовку, не растегивая, через голову, повесил на вешалку у стены и сел на пол возле стола. - Жрать давай, и Хосоку тоже.

- Хосок, тебе чай, кофе или пиво? - поинтересовался омега, улыбаясь.

- Чай... И аптечку, если можно.

Хосок с трудом ворочал языком. За один вечер слишком много испытаний для мирного человека, вроде него. Омега кивнул и ушел в кухню, вскоре вернулся с подносом, выгрузил еду, потом собрал пустую посуду и ушел. Вернулся снова, на этот раз, с аптечкой. Уселся за спиной Хосока на диван и стал лечить.

Кофейный альфа тут же перестал жевать и стал смотреть на Хосока. Глаза его сияли ещё большей враждебностью. Не понимая, почему вдруг на него рассерчали, Хосок постарался не чавкать, дышать через раз и не моргать.

- Мое, - после минутного молчания проговорил кофейный.

- Эээээ..., - подумав, молвил Хосок.

- Этот, - альфа кивнул ему за спину. - Долговязый. Мое.

Похлопав ресницами, Хосок всё-таки догадался. Возможно, зловещий взгляд простимулировал мозговую активность.

- Он твой пара? - уточнил он.

Кофейный кивнул, продолжил жевать, но теперь смотрел не шоу по ТВ, а как омега споро латает затылок Хосока.

- Юнги мог бы бить послабее, - словно не слыша разговора, проворчал омега. Его руки двигались легко, и лишней боли не причиняли.

- Я не умею рассчитывать, я же не киллер, - прочавкал Юнги, занятый едой. - Ты напал на след? - посмотрел он на кофейного.

- Да, - злобно рявкнул тот. - Завтра с утра поедем за ними с омегой, а ты дома сиди, на связи будь.

- Что вы с ним сделаете? - спросил Хосок, набравшись мужества.

- Если бабло и стволы окажутся при нем, то побьем, заберём Булку и бросим где-нибудь приходить в себя, - охотно пояснил кофейный. - Если не при нем, обоих привезём сюда и будем мучкать. Тебя будем мучкать на его глазах, если свои боли перетерпит, Булку тоже будем. Мы ему про твою поимку поведали, фотку тебя, без сознания, отправили, так что он не едет дальше, куда хотел, а сидит и башку ломает, как быть ему.

- Вот будто ему не сахарно с нами было, - вздохнул омега. Унес аптечку, вернулся собрать тарелки, что опустели. - Босс наш добрый, щедро платил...

- Это Булка его с панталыку сбил, - высказался Юнги, и двое подельников покивали.

- Вправду мучкать или так...

Хосок побелел. Кофейный хмыкнул.

- То, что мы теперь добрые, не значит, что тупые или сердобольные слишком. Мы не мучаем почём зря, так шпана делает. Только по нужде или за дело. Тебе Юнги, поди, сказал: будешь хорошо себя вести, не обидим, будешь рыпаться - в подвал сунем, бить начнем. И омегу тогда уж не пущу тебя лечить...

- С каких пор я тебя спрашивал, что мне можно, а что - нет?! - простонал омега, усаживаясь возле стола. Он выглядел недовольным. - И не помню, чтобы ты меня метил, а своим зовёшь!

- Ты допиздишься, я тебя прямо вот помечу! - начал подниматься кофейный.

- Ой, мели, Емеля...

Альфа зарычал, поднялся тяжело, Хосок аж в диван вжался. Юнги и носом не повел.

Хмыкнув, омега кинул в рот чипсинку, без зазрения совести отпил пива альфы, потом повернулся к телевизору и стал смотреть. Хосок зажмурился: щас альфа ему врежет, вон как пыхтит!

Но прошелестело одеждой, диван рядом явно опустел, и никаких схваток не последовало. Открыв глаза, он увидел, что альфа сел на пол, за спину омеги, обхватил его талию ручищами, голову на плечо уложил, ногами обхватил его ноги, скрещенные по-турецки, и сидит, пыхтит и улыбается, как будто сытый тигрище. Изумлённый, Хосок перевел взгляд на Юнги. Тот отмахнулся.

- Ночью они дом шатать начнут, не удивляйся.

*

Кофейный альфа и его омега уехали ранним утром следующего дня: оделись попроще, омега собрал сумку вещей и налил огромный термос кофе, загрузил все во вторую тачку, копию машины Юнги, которую выгнал из гаража. Потом омега приготовил завтрак и заставил Юнги перепроверить, все ли гаджеты у них со спутником исправны, а пока суд да дело - сменил Хосоку повязку и дал обезбол.

Все это время его альфа потратил на еду, умывание, ворчание, курение, снова ворчание, затем, когда уже надо было садиться в машину и ехать, помчался, спохватившись, в дом, и вернулся оттуда с длинной лентой презервативов. Омега закатил глаза, Юнги зарычал, кофейный бугай и ухом не повел: сел за руль дал по газам.

- Если ты спросишь мое мнение, я считаю, Сокджин что-то должен Намджуну, ибо не понимаю, что он мог добровольно в нем найти?! - сказал Юнги Хосоку, пока запирал ворота за уехавшими.

- Мне кажется, они милая пара, - улыбнулся Хосок.

- Да, а спать не давали, я прав?! Синяки под глазами, - Юнги приблизил лицо к лицу Хосока. - Ты уж не взыщи, но я лег в комнате подальше от них, чтобы этих стонов не слушать. А тебя в комнату Булки заселил.

- Чимин их слушал? - удивился Хосок.

- Он говорит, это его возбуждает, эти двое, а когда один, дрочит на них.

Поделившись такой, несомненно, важной информацией, Юнги пошел в дом, оставив Хосока в прострации стоять на дворе. Затем стало припекать, и Хосок так же вернулся в дом.

- Наверное, на службе волнуются, - сказал он, нерешительно садясь на диван возле Юнги. Помолчал, так как мятный альфа разбирал и чистил пушки. - Может, им как-то сообщить?

- Сам подумай, почему нет. И телефон можешь не искать, я его сбросил там, где ты очнулся. Кстати, надо подогреть дом, сейча закончу, пойдем пахать.

- А что делать с одеждой? - Хосок не любил носить каждый день одно и то же, да и помыться очень хотелось, он ощущал себя липким и пыльным.

- Я дам тебе свою, и помоешься после работы. Ты же не думал, что тут тебе курорт?

Поспешив заверить, что не думал так, Хосок заткнулся. Без Сокджина и Намджуна в доме было тихо и обманчиво безопасно.

И, наверное, поэтому, страх за брата восстал вновь в душе Хосока. Намджун сказал, побьют. Или будут пытать. И Чимина, наверняка, накажут за предательство! Как же быть, как помочь?! И что он вообще может в этой жизни?!

От неприятных мыслей оторвало шуршание одежды рядом. Оказалось, Юнги почистил оружие и убрал с глаз, затем сходил в комнату переодеть что-то попроще, чтобы не страшиться запачкать. Вышел из своей комнаты он, расправляя старую полинявшую и вытянувшуюся футболку. Хосок скользнул взглядом по белому стройному телу альфы, сглотнул.

- Ты чего, альф голых не видел? - пробасил Юнги, остановившись.

Лаймовый феромон Хосока снова предал его. Покраснев, Хосок встал и двинулся к выходу.

- В костюме работать будешь? Скидывай пиджак, штаны, рубашку, я тебе шмотье выдам грязное...

Пока Хосок раздевался, Юнги стоял рядом и смотрел, без зазрения совести.

- Ты стройный, - сказал.

- А ты, что ли, гей? - вырвалось от смущения.

- Что если да? - совершенно буднично пожал плечами Юнги.

Хосок покраснел всем телом, поспешил одеться. Юнги смотрел усмешливо.

- Пошли. Солнце печет днём, но уже осень, лучше иметь дрова про запас.

Они работали в молчании, изредка Юнги давал какие-то короткие команды, но, в основном, они рубили и складывали дрова из заготовленных чурбанков тихо. Только аромат дерева, нагретой солнцем земли и ещё держащих позиции летних растений цветов с соседних участков. Своих растений на дворе так же имелось, но либо приправы, либо нецветущие. Хосок сказал об этом, неизвестно отчего ему захотелось что-то сказать.

- Сокджин и Чимин говорят, что в доме цветы - это красивые омеги, как они, так что цветуечки тут не приживаются, хотя Намджун пытался выращивать.

Хосок кивнул. Лоб был мокрый, как и волосы, по шее текло, по спине, конечно, на футболке теперь там все мокро. Он чувствовал, как ещё сильно шпарящее солнце жарит ему икры и шею, и пот прилипал к коже, всыхал в нее. Неприятно. Он умел работать руками, но давно отвык. Страшно хотелось помыться.

- У вас есть ванная? - спросил он, когда поленница наполнилась дровами, ветками и сучками для растопки.

- Есть, есть и баня, но там мы больше беседы разговариваем, чем моемся, - охотно поделился Юнги, весь мокрый и взъерошенный.

Хосок посмотрел на него долгим взглядом. Сквозь старую футболку альфы, пропотевшую от его пота, просвечивало тело, и розовые ореолы. Хосок сглотнул.

- Пить, - попросил он, глядя Юнги в глаза.

Тот кивнул спокойно и пошел в дом. Хосок посмотрел на топор в своих руках, на спину идущего альфы. Воздух гудел от зноя, все пропахло вокруг них потом и фермонами.

Мохито.

Воткнув топор в чурбан, на котором кололи дрова, Хосок пошел за Юнги. Собственные туфли, в которых работал, были пыльными и поцарапанным, но, обычно бережливый и аккуратный, теперь Хосок просто поставил их на каменную ступеньку и вошёл в дом.

- Экономим воду, - Юнги вышел из своей комнаты голый. - Гонишайся и ступай мыться со мной.

Хосок стянул одежду, бросил мокрой кучей возле старой допотопной стиралки, стоявшей возле кухни, где в корзине лежали вещи Юнги.

У мятного альфы упругая округлая задница и большой член, и он, блять, почти стоит. Волос на его теле нет, нигде.

- Ты нижний? - спросил Хосок подойдя к нему со спины плотно, пока наливалась ванна. Юнги стоял и следил за уровнем воды.

- Хуев как дров, - хрипнул голос.

Хорошо. Хосок ужасно хотел уже второй день, чтобы Юнги его отжарил, и совершенно себя не стеснялся. На самом деле, ему давно хотелось встречаться с альфами. Голова враз помутнела, он ткнулся губами в потное плечо Юнги и потянул его запах носом. Из груди мятного донеслось рычание - обернувшись, он сжал пятерней шею Хосока и притянул к себе, вгрызся губами так плотно, что все существо Хосока заныло от возбуждения. Он впился пальцами в талию альфы, пока тот, сжав второй рукой оба их члена, надрачивал их, яростно, но эта грубость была нужна Хосоку, как воздух. Он оторвался от губ Юнги и задрал голову, закатив глаза - тело его сотряс оргазм. Юнги посмотрел сухо на него, нагнулся и укусил за сосок.

- Сейчас, - прошептал, облизываясь, Хосок.

Пошатываясь, он встал на колени и без раздумий взял в рот чужой член, горький от пота и его, Хосока, спермы. Послышался скрип закрываемого крана, в ванной было влажно и жарко. Хосок усердно насаживался на большой каменный член Юнги, сжимая его бедра руками, намереваясь сделать "все правильно, без рук". Юнги шипел, когда зубы Хосока проходились по члену, и тот испуганно втягивал щеки.

Юнги не драл его рот, зная, что на затылке его любовника рана. Поняв это, Хосок вдруг задохнулся от волнения. Тычась лицом в чистый лобок Юнги, он едва не плакал, так ему было хорошо, и надрачивал себе. Кто бы мог подумать, что ему будет так хорошо с другим альфой?

Или это ему так крепко по затылку прилетело...

Они кончили вместе, Юнги не покинул рот Хосока, так как тот не дал ему сделать это, удержав за липкие бедра. Мятный альфа рычал, воздух ванной наполнил аромат мохито.

- Блять, - прошептал сухим ртом Юнги. - Чувак, ты...

- Прости, я... Не умею...

Хосок поднялся, держась за Юнги.

- Заткнись, - посоветовал тот недовольно. - Идём. Я тебя помою. Нам надо.

Цепляясь друг за друга, они сели в ванной, Юнги стал мыть Хосока, как и обещал. Руки его были нежными и деликатными, и Хосок натурально балдел. На него накатилась сонливость, глаза слипались сами собой, на губах же светилась улыбка, и Хосок не удерживал ее, пока Юнги не смотрит.

- Говно я как брат, конечно, - сказал он, помолчав.

- Говно Чонгук, как брат и делец, - не согласился Юнги. - Имея, чем дорожить, не поступают, как последние ослы.

- Видимо, он больше дорожил Чимином.

- Дорожить надо семьёй, а не сиюминутными отношениями. Когда люди так быстро теряют голову от кого-то, это всегда того не стоит, я тебе говорю.

Хосок помолчал.

- Ты же не думал, что у нас серьезно? - строго спросил Юнги.

- Нет...

- Вот и молодец. После того, как пиздюк нам все отдаст, ты отправишься домой и забудешь о нас. Я всего лишь твой первый сексуальный опыт с альфой. Думай так, ради себя же самого.

- Да, Юнги.

Это звучало разумно. Но пока больно.

*

Сокджин и Намджун не вернулись вечером.

- Пиздюк скинул смартфон, но мы на его хвосте, - сказал Намджун в трубку. - Я взбешён, сообщи его брату!

- Это значит, что он покалечит Чонгука, - пояснил Юнги, положив трубку.

- А Чимин? - быстро спросил Хосок.

- Чимину вряд ли жить, - пожал плечами Юнги. - Мы воровство у своих не прощаем. Если он сдаст Чонгука, то Сокджин его почикает, но оставит дышать. Не факт, что ходить. Если же до последнего будут бегать вдвоем, то...

Хосок ощутил, как холодеют ноги. Пусть бандиты и обращались с ним очень хорошо, нервозность высасывала из него выдержку. Он спал ночью плохо, думая о Чонгуке, по привычке современного человека, мучался, что нет гаджета, нельзя позвонить брату, написать, предупредить... Хотя о чем предупреждать, если засранец, которого подельники называют Кроликом, и сам в курсе, что натворил, что за ним идёт погоня. Хосоку, наверное, просто хотелось бы услышать от Чонгука, что тот понимает, что делает, знает, где спрятаться...

И почему-то не было обиды на Чимина. Возможно, если бы Хосок просто узнал об интрижке своего парня с Чонгуком, без криминальных нюансов, и злился бы. Но теперь, при мысли о том, что Чимин будет серьезно покалечен или даже убит, ему не злилось и не бесилось.

Юнги занялся оружием, чистил стволы разного вида и калибра, и складывал в черный ящик. Занимался он этим у себя, но дверь не закрывал, и Хосок мог видеть. Так как в доме похищенному можно было почти все, он сел смотреть телевизор, но время от время погружался в свои мысли, одна грустнее и тревожнее другой.

Из очередного погружения его вырвал телефонный звонок. Юнги сразу снял трубку.

- А, это ты, мразота сучья, крыса... Да, ты верно понял, твой Хён у меня. Что делает? Ты не захочешь знать. Поверь... Живой, в этом можешь не сомневаться. И если ты хочешь, чтоб так и оставалось, вернись, с Булкой вместе, бабками и стволами. Что? - Юнги оторвался от телефона и поманил кивком Хосока. Не обронив ни слова, сунул ему телефон.

- Чонгук?!

- Хён! - заорал, захлебываясь слезами, тонсэн. Камень с души. - Хён, прости, Хён, и меня, и Чимини, у нас... Все так вышло, и...

- Чонгук, ладно, ты увел омегу, нахрена надо было сбегать с деньгами и товаром этих людей, ты не думал, что тебя будут ловить?! - зашипел Хосок. - Они меня оглушили, теперь дыра в затылке, тебе грозит опасность...

- Чимин сказал, что хочет бросить криминал, мы собираемся толкнуть стволы и уехать из страны, Хён, - плакал Чонгук.

- Скажи мелкому дебилу, что Намджун не даст ему даже обговорить сделку, - рявкнул Юнги.

Хосок лихорадочно соображал. Получалось не очень:

- Чонгук, отдай им все, и бегите с Чимини налегке!

- Мы крыс не отпускаем, - промурлыкал Юнги.

- А на что мы с ним будем?! Хён, пойми, мы не можем им все отдать, и сдаться тоже не можем, Хён, попроси их понять это и оставить нас в покое, что значит одно провальное дело, когда на неделе они обстряпают семь удачных дел?! - шмыгал соплями Чонгук.

Нет, Хосоку точно это снится!

- Но тогда они убьют меня! - вскричал он.

Юнги кивнул. Хосок ходил по комнате широкими шагами и потел ужасно.

- Хён, но ты же не думал выжить, если меня поймают, - малодушно и жалобно протянул Чонгук.

Телефон выпал из рук Хосока, Юнги четким движением руки перехватил его.

- Послушай сюда, Чонгук, - сказал он, глядя, как Хосок оседает на пол, весь бледный. - Ты мразина как напарник, и ты мразина как тонсэн. Мне мерзко слушать твой голос и жить с тобой на одной планете. Вернись по-хорошему, и останешься хотя бы живой, и твой Хён будет живой. Просто позвони Намджуну и скажи, где ты.

- Пошел нахуй, Хён! - рявкнул Чонгук и сбросил вызов.

Пожав плечами, Юнги положил смартфон снова в карман и вернулся к своей работе. Хосок не мог пошевелить руками, ногами, не контролировал мимику лица - обратился в статую, из глаз которой текли слезы.

Ночью он пришел к Юнги. Тот промолчал, подвинулся, послушно ответил на поцелуи Хосока и не возразил, когда тот стал лапать его. Используя лосьон для лица, Хосок впервые в жизни растянул себя, сам, и оседлал мятного альфу. Они трахались, как безумные, один плакал, другой молчал и пыхтел, кусая то свои губы, то губы Хосока, царапая его ягодицы ногтями. Потно и жарко, под пение цикад, они рвали друг друга на части всю ночь, под рассвет вырубились, обнявшись, провоняв дом ароматом мохито. Хосок чувствовал крупную ладонь Юнги на своем плече и улыбался во все опухшее от слез лицо. Это все было слишком для него, привыкшего жить в покое и понятности происходящего вокруг. Секс с Юнги, от которого побаливал анус, но сердце пело, помогал ему не спятить окончательно.

"Мы только на это время. Мы не пара", сквозь сон думал он. И все крепче сжимал талию Юнги и всхлипывал все горше.

*

Утром они проснулись от лязга отпираемых ворот и рева мотора въезжающей на территорию двора машины. Юнги поднял взъерошенную голову с подушки, потом выбрался из-под Хосока и, одеваясь на ходу, вышел из комнаты.

- Чего стал, помогай! - заорал со двора Намджун.

Весь сон с Хосока как рукой сняло: вскочив, он втиснулся в футболку и шорты Юнги и побежал посмотреть, что же случилось.

На пороге дома его бег остановился так стремительно, что он едва не сорвался с крыльца и не пропахал носом гравий, которым был усыпан двор.

Посреди двора разворачивалось действие: Юнги и Намджун тащили брыкающегося и матерящегося Чонгука, связанного по рукам и ногам проволокой. Металл врезался в тело парня, но боль, кажется, его только распаляла. Хосок пришел в неописуемый ужас, увидев своего всегда аккуратного, доброго и милого брата орущим грязные слова, плюющимся кровью, с горящими красным глазами.

Призывая ношу заткнуться, альфы оттащили ее в сарай, где обычно хранят хозинтвентарь, но Хосок уже знал, что там имеется лаз в погреб. Догадавшись, что брата будут пытать, он кинулся опрометью следом.

- Не ходи! - рявкнул за его спиной Сокджин.

Хосок застыл и обернулся. Омега с трудом выпер из багажника огромный черный мусорный мешок, блестящий на солнце, и бросил на дорожку. Расширенными от ужаса глазами Хосок смотрел на очертания содержимого мешка.

- Да, это сучий выблядок, - кивнул Сокджин. Когда он приблизился к Хосоку, тот заметил, что омега прихрамывает и корчится, держась за бок. Его левый глаз окружал сочный синячище, такой же красовался на скуле. - Легко не дался, но не на того напал, - пояснил он свои ранения. - Принеси лопату, если тебе не трудно. Даже две, поможешь.

Хосок стоял, не в силах пошевелиться. Внимательно посмотрев на него, Сокджин вздохнул и похромал в сарай один. Оттуда доносились вопли Чонгука, ответные Намджуна и мат Юнги, призывающего их обоих заткнуться. Все голоса доносились глухо, как из колодца.

Отвести взгляд от мешка было невозможно. Все казалось, это не то, что есть, там, внутри. Скажем, оружие, или инструмент какой... Хосок подошел и, присев, сжал содержимое через пакет пальцами.

Холодное, мягковатое. Очертания не вызывают сомнений.

Он отполз к нужнику: его страшно тошнило. Во рту собрался вкус железа, и вырвало, обильно, в кусты. Он стоял, согнувшись, и опорожнял желудок, пока позади кряхтел Сокджин.

Наконец, вся имеющаяся рвота вышла. Обернувшись, Хосок увидел мутными глазами, как Сокджин старательно копает яму у забора. Из сарая вышли Намджун и Юнги, Намджун выглядел злобно, но и устало. Он подошёл к омеге, забрал лопату рывком, достал из кармана и сунул ему в руки пачку сигарет и стал копать сам. Сокджин прикурил, угостил Юнги, затем прикурил для Намджуна, и тот стал пыхтеть и копать.

Хосоку хотелось орать, но все буквы застряли в горле, он задыхался. Снова вырвало, едва успел встать на четвереньки.

- Прощаться будешь? - крикнул ему равнодушный голос Юнги.

- Прекрати, - проворчал Сокджин. - Хосок, иди в дом лучше.

Пожалуй, это было лучшей идеей, только дойти Хосок смог только до крыльца, где сел, пытаясь дышать ровнее. Во рту вкус рвоты, вокруг запах рвоты, до безумия пугающе мешавшийся с деревенскими уютными и мирными запахами. Эти запахи были не из одного мира, как и сам Хосок - был не из мира этих людей.

Он смотрел, как Намджун закапывает мешок, с трудом свалив его в получившуюся яму. Юнги выбросил в нее окурок, Сокджин тоже, Намджун - плюнул бычок прямо изо рта. Быстро закидав и разровняв землю, он отдал лопату Юнги, взял Сокджина за талию и пошел в дом. Его тело в безрукавной майке лоснилось от пота, кофейный дух покрыл всю территорию, он был зол, и омега безропотно шел следом, едва поспевая. На Хосока они не посмотрели.

- Лучше в дом пока не ходить, полчаса минимум, - сказал Юнги, садясь возле Хосока. - Они будут мыться и ебаться,так как если Намджун теперь не поебется, он что-то уничтожит, или кого-то.

- Так если он уничтожит Сокджина?

- Он никогда не причинит вред своему омеге, а тот и сам любит жесткий секс, - отмахнулся Юнги.

Хосок покивал, расставив ноги, уронил голову на грудь и стал потирать пальцы.

- Сокджин убил Булку быстро, вспорол брюхо и горло разом. Так что он не мучился, - сказал Юнги. - Это сказал Намджун. Но убил красиво, и на глазах Чонгука.

- А Чонгук? - Хосок не мог говорить громко.

- Его пока только помутузили.

Юнги помолчал, шлепая губами и щурясь на утреннее солнце.

- Он спрятал товар. Деньги были при нем, а товар где-то сныкал.

- Может, продал?

- Может. Ему придется сказать.

- ...

- Да, мы будем мучить тебя на его глазах.

Хосок задрожал.

- Если он скажет? Что будет с нами?

- Тебя отвезу домой, его почиркаем в назидание и отпустим так же домой, даже могу в больницу отвезти, мне не трудно. Это копы называют "идти на сделку со следствием". Отделаться малой кровью.

Он помолчал, глядя на то место, где под свежевскопанным грунтом был зарыт его незадачливый бывший друг.

- Убеди его все нам рассказать, м? Это ведь наши вещи, наши деньги...

- Юнги. Он мог выйти из игры, если передумал?

- Если передумал толкать оружие? Мог. Ему дали бы испытательный срок, следили бы за ним какое-то время, и если бы кто-то из наших попался, мы бы за ним явились, а так... Можно. Все можно. Долг мог выплатить, опять же, устроившись работать.

- Долг?

- Его учили. Рисковали, беря на дела. Доверяли. Мы потеряли точки и клиентуру, из-за его побега. Это штрафы, наш босс - человек без чувства юмора и жалости. Он спросит нас - мы спросим Чонгука. Но все решаемо. Не побегом - разговором.

- Быть может, я выплачу его долг?

- Может. Но те деньги и стволы он должен вернуть.

Хосок посмотрел на сарай.

- Хочу поговорить с ним.

- Только при нас. Не взыщи, но ты мягкий слишком. Намджун должен быть рядом, и я буду.

- Если я не сбежал один, с ним точно не сбегу.

- Хосок, не будь дитем, м? - сухо попросил Юнги и поднялся, прислушался. - Ебутся, стены трясут... Хочешь, и мы так же?

- На моих глазах закопали моего бывшего парня, и в погребе ждёт участи мой тонсэн. Я как-то не расположен трахаться.

- Ну и дурак. Нельзя принимать стресс своим хозяином. Тогда всю жизнь будешь только бояться и лажать. Ты должен быть господином над своими эмоциями. Давай, сказал.

Хосок посмотрел на него полными ненависти глазами. Юнги ответил спокойным взглядом, наклонился и поцеловал Хосока в губы, держа его за подбородок.

Мохито как символ безумия.

*

Брат лежал на голой земле с вытаращенными глазами, на белках лопнули капилляры. В погребе светила только лампочка под потолком. Хосок не стал терять время на разглядывание обстановки: покосившись на вставших у лестницы наверх Намджуна и Юнги, присел возле Чонгука на корточки и заговорил сдавленно:

- Это Хён. Чонгук, скажи им, где оружие, и все кончится.

Чонгук молчал. Он был здорово избит, скручен, наверняка, все тело затекло, веревки вогнались в тело очень глубоко. Намджун явно стягивал их со злости.

- Чонгук, они сказали, отпустят нас, если ты вернешь им их вещи.

- Пусть вернут мне омегу, - открыв запекшиеся сухие губы, выплюнул со сгустком крови Чонгук.

Хосок сглотнул.

- Чонгук, Чимина больше нет...

- Не смей произносить его имя! - процедил тонсэн, в гневе сверкнув глазами.

- Простите?! - изумился Хосок. - А чем я перед ним провинился?! Чем я провинился перед тобой?! Если память мне не изменяет, ты трахал моего парня за моей спиной!

- Ты трахался с бандитом! Я чувствую от тебя его запах! Ты чертов педик!

- Я не обязан отчитываться кому бы то ни было в своей ориентации, а вот ты, милый проебался, где только мог! Из-за тебя мы попали в эту заваруху, потому что ты оказался спермотоксикозным мудилой! Говори, где пушки, я не хочу сдохнуть! - заорал выведенный из себя Хосок.

- Полегче, не тронь его, ругай словами, - предостерёг Намджун. - Со злости легко не рассчитать силу.

- Поучи меня...

Намджун цокнул языком, но Юнги положил руку ему на плечо, и кофейный альфа сдержался. Снова обернувшись к брату, Хосок глубоко вздохнул.

- Зачем тебе теперь оружие? Ясно, как божий день, что ты проебался, попался, и живой не выйдешь, а раз так, то не воспользуешься украденным у них.

- Логично, - одобрил Намджун.

Чонгук снова заткнулся. Нервничая, Хосок снова и снова говорил очевидные вещи, но чем дальше, тем явно больше Чонгук упирался.

- Ну, все, хватит, - сплюнув себе под ноги, вздохнул Намджун. - Это ему не канает.

- Что ты собрался делать?! - обернулся Хосок.

- Я смотрю, он тебя ни во что не ставит, - осклабился альфа. - Юнги, закрой погреб, дружэ. Мой омега с утра в хорошем настроении, так как я ночь работал над этим, так что не будем портить ему утро воплями...

- Все твои мысли - только о Сокджине, - проворчал с усмешкой мятный альфа и запер дверь.

Огромный кофейный альфа подошёл к Хосоку и с ноги врезал ему в живот. Охнув, альфа отлетел к стене и врезался в какую-то старую бочку, вкопанную там в земляной пол. Бочка не шелохнулась Хосок застонал, так как здорово отшиб спину.

Склонившись над Чонгуком, Намджун схватил его за волосы и дёрнул с пола.

- Смотри, что я делаю с ним. То же будет с тобой. Раз тебе на брата срать, он будет нашим тренировочным манекеном.

Удар прошил Хосока насквозь. Суетливо вскочив, он метнулся было к выходу, но не успел преодолеть и половину пути, как Намджун перехватил его за промежность и застопорил на месте.

- Ааааааа!!!!! - заорал несчастный, вцепившись пальцами в руку Намджуна, кофейный же сжал пальцы так, что у Хосока звёзды из глаз посыпались.

Чонгук молчал и смотрел на мучения брата.

Швырнув жертву обратно в бочку, Намджун вмазал ему носком ботинка в лицо, хрустнула кость. Затем, выхватив из-за пояса охотничий нож, он вонзил лезвие в ногу альфы и провел с хрустом и хлюпом от колена до мошонки. Хосок охрип от ора, кровь брызнула фонтаном, воздух наполнил запах лайма и железа.

Юнги кинул в рот пластинку жевательной резинки. Чонгук позеленел, покачнулся и блеванул себе на штаны.

- Отлично, я знал, что проймет! - гаркнул Намджун. - Говори, где пушки?!

- Их нет! - выдавил из себя Чонгук.

- В каком же это, мать твою смысле?! - Намджун придавил подошвой ботинка лицо Хосока к полу и озадаченно нахмурился.

- Нас ограбили, - выдавил из себя Чонгук, пустым взглядом следя за попытками брата рваться и заглотить воздух. - Мы хотели толкнуть их... Договорились о встрече... А там нас ограбили, мы еле ноги унесли. Часть толкнули до, и все эти деньги вы забрали... У нас нет пушек.

Юнги фыркнул и расхохотался.

- Булка никогда не умел вести дела такого рода, вот блядище! - ржал он, держась за бока.

- Кому вы толкали? - спросил Намджун. - Где, блять, мои пушки?!

Он убрал ботинок от лица Хосока, который пытался теперь зажать рану на ноге, и подошёл к Чонгуку. Схватив снова парня за волосы, он зарычал ему в лицо:

- Кто та ебливая сучья жопа, что забрала у вас мои пушки?! Говори!!!!

- Сухо и его псы, - выдавил, задыхаясь от ужаса, Чонгук, так как лицо Намджуна в этот момент было неимоверно пугающе.

- СУХО?! Блять!!!! - заорал Намджун и обернулся к Юнги. - Звони Джинки, пусть берет своих и пиздует сюда, звони Шону, пусть тоже подгонит своих, едем! Я, блять, ствол Сухо в жопу вставлю и выстрелю!!!

Он вырвался из погреба, свернув двери его с петель, Юнги посмотрел на Хосока и Чонгука и достал телефон. Разговаривая деловым тоном, он подошёл к Чонгуку и со всего маху врезал ему по лицу ногой - упав на спину, парень потерял сознание в луже собственной рвоты, смешанной с землёй. Закончив разговор, Юнги убрал телефон, вскинул Хосока на плечо и ровным шагом покинул погреб. Примерно на полпути к поверхности, почувствовав солнечный свет на спине, Хосок потерял сознание.

*

Откуда-то из недр дома пахло кофе и пышками. Изумленное и заинтересованое, сознание Чон Хосока выкарабкалось из небытия, и тут же к предвкушению получения пышек и кофе прибавилась она.

Тупая боль во всем теле.

Застонав, альфа открыл глаза и увидел вокруг себя ту комнату, где спал последние ночи. Данное открытие не радовало, конечно, но, с другой стороны, не погреб - уже удачно. Приподняв голову, он увидел себя под одеялом, в своей вене - катетер от капельницы, которая высилась рядом с ним. Ощущение крепко сбинтованной ноги было следующим, что проснулось в Хосоке.

О боли в паху он предпочел не думать. Так было лучше всего. Хотя тревожило.

В комнате сильно пахло медикаментами, чистотой и упомянутой едой. Хосок покосился на дверь - закрыта, жаль, можно было бы посмотреть, что происходит в гостиной.

- Эй, кто-нибудь, - позвал он ватным языком. Голову раскалывало от боли.

Послышались шаркающие шаги, дверь отворилась, впуская Сокджина с улыбкой на лице, в крупных тапках (явно Намджуна, как и футболка с шортами на омеге) и с подносом в руках. Поднос благоухал едой и кофе так, что живот Хосока заурчал на всю комнату. Омега хихикнул.

- Ты валялся двое суток, я ходил за тобой, менял утку и все такое, - доложил он, садясь с подносом возле Хосока. Проверил, нормально ли работает капельница, затем дал Хосоку таблетку, которая имелась на подносе, дал запить водой и затем помог альфе сесть. Его нежные руки были удивительно сильными, и от омеги дивно пахло его прекрасным фермоном.

- Давай, харчись, - Сокджин поставил поднос на ножки, сделав из него столик.

Упрашивать Хосока дважды не пришлось.

- Намджуни и Юнги уже вернулись, - усевшись рядом, уютно заурчал омега. - У нас ещё пара курганчиков в саду теперь, оружие мы вернули, ещё и денег натырили, у нас тусовка в клубе намечается, отметить это дело с бандами, что нам помогали. Ты тоже можешь пойти и посидеть с нами, но пить тебе нельзя, ты принимаешь антибиотики. Буду следить, как ты соблюдаешь режим, - пригрозил уютно.

- Где мой брат? - спросил Хосок аккуратно.

Внешнее дружелюбие бандитов его уже не покупало: он понимал, что Чимина убил Сокджин, и помнил, с каким лицом Юнги смотрел, как Намджун мучает Хосока, он понимал, что они творят зло как нечего делать. Хотят, нужно - берут оружие или голыми руками, и принимаются за дело. Это для них рядовое обстоятельство жизни. При этом Сокджин лечил Хосока, и был искренен в желании помочь, равно как Юнги заботился о Хосоке во время секса, не был излишне жесток, и совершенно искренне раздавал советы. Это были такие люди, только и всего, и расслабляться с ними такому, как Хосок, к подобным вещам не привыкшему, было глупо.

- Чонгук оклемался и копает мне двор.

Омега выглядел недовольным и поспешил пожаловаться:

- Когда копали курганчики для Сухо и его ребят, перерыли мне все посадочки, уж я ругался на этих гробовщиков! Намджун дал мне слово, что все вернёт в надлежащий вид, велел подлатать Чонгука и вручил ему лопату. С утра, едва солнце встало, работает твой тонсэн.

Если бы не боль во всем теле, Хосок мог вполне подумать, что гостит у друзей за городом, честное слово!

Оказалось, у Сокджина имелись костыли, и он принес их Хосоку, помог подняться, затем справить нужду и протереться. Почему-то этого омегу Хосок не смущался, тот вел себя естественно и дружелюбно. И пышки были очень вкусными.

Намджун следил за передвижениями Хосока и Сокджина зорко и, на всякий случай, враждебно. Он и Юнги были заняты подготовкой оружия, попутно смотрели телевизор. С улицы доносился звук, характерный полевым работам, пыхтение и чертыхание.

Уют и покой сельской жизни. Обманчиво безмятежный.

Проделав все манипуляции, Хосок приземлился в старое низкое кресло в гостиной и посмотрел на Намджуна, который смотрел на него чуть свирепо.

- Спасибо, что позволил омеге ходить за мной.

Намджун показал, что фраза была составлена правильно.

- Что теперь будет с братом и мной?

- Отвезем в Сеул, - пожал плечами Намджун, вернувшись к работе.

- Я ничего не скажу копам, - поспешил кивнуть Хосок.

- Как ты скажешь, на работе? - спросил Юнги.

- Бухал. Меня омега бросил, потрахался с моим братом, я впал в горе и...

- Гениально. Ты изобретателен, - заметил Сокджин, появившись в гостиной.

Послышалось рычание, омега хихикнул, обвил рукой плечо Намджуна и наклонился поцеловать. Злость альфы мигом угомонилась. Юнги хмыкнул и посмотрел на Хосока.

- Чонгука тоже отпустите? - уточнил Хосок.

- И его отпустим. Но будем за ним бдить, - подтвердил Юнги.

- Ты... Будешь бдить? - споткнувшись на слове, спросил Хосок.

- И я тоже.

Хосок хотел что-то спросить ещё, но заметил, что Сокджин смотрит на него лукаво, и не стал, жутко смутился и умолк.

*

Их везли в той же машине, какой Хосок попал в дом, завязали глаза. Чонгук ощущался злым и едва сдерживающим ярость. Когда их выгрузили возле дома, первым сдёрнул повязку и пошел в дом.

Хосок оглядывался, но машина скрылась из виду быстро. Он ненавидел себя за то, что хотел бы вернуться в тот дом.

С трудом управляясь с костылями, он добрался до квартиры. На столе в кухне лежали их гаджеты, разряженные в ноль.

Чонгук плюнул себе под ноги и умчался к себе, шандарахнув дверью. Его состояние не нравилось Хосоку, и он постучал костылями следом. Дверь комнаты Чонгука оказалась заперта, за ней он швырял вещи и рычал себе под нос.

- Чонгук?

- Пошел прочь, Хён!

- Чон Чонгук, я твой Хён!!!

- Дырка хуевая ты, а не Хён!!!

- Что ты собрался делать?! - зенки и затылок обдало жаром, но Хосок решил оставить воспитательные беседы.

Его брат за эти дни показал себя совершенно не тем человеком, каким Хосок его знал. Прежний Чонгук не хамил хену... Хосок мотнул головой. Стоит ли теперь вспоминать прежние времена, вряд ли они оба к ним вернутся.

Дверь резко распахнулась, пихнув Хосока прочь с пути, Чонгук промчался к прихожей и стал с яростью в каждом жесте обуваться.

- Ты ещё не вполне здоров, брат, - побежал Хосок за ним. - Что за сумка, куда ты?

- Ты же не думал, что я спущу им убийство моего омеги?! - огрызнулся младший альфа, ткнул брата пальцем в грудь. Его глаза сверкали безумием. - Он приказал убить моего, я - покончу с его. Ему кажется весёлым, смотреть, как я страдаю и ору, пока его долговязый течный зверски кончает моего.... Пусть тоже полюбуется!

- Чонгук, нет! - в ужасе вскричал Хосок, хватая его за руки. - На тебе торговля оружием, ты хочешь к этому убийство прилепить?! А ведь Намджун найдет тебя и в аду за Сокджина!

Чонгук глянул на брата презрительно, стряхнул с себя его руки и умчался, со всей силы долбанув входной дверью. Хосок помедлил лишь секунду - сорвавшись с места, бросился за братом, но того уже и след простыл, и Хосок услышал звук уезжающего лифта.

Паника охватила Хосока с головы до ног. Он метался по квартире, не представляя, как ему быть - главным образом, как спасти брата, этого глупого ребенка, не пойми с чего вдруг ставшего таким не самим собой! Контраст между знакомым с детства и нынешним Чонгуком сводил Хосока с ума.

- Разумеется, во всем виноват этот Пак Чимин, будь он проклят, - суетливо шептал Хосок себе под нос. - Он сбил с толку моего милого братика, сделал хамом и преступником. Чонгук всегда был добрым мальчиком, уважающим старших, что с ним сделал этот омега! А со мной-то был нежный, милый, подлиза и лиса! Совратил, приворожил! Я не поддался, а бедный наивный Чонгук...

Но что же делать?! Звонить копам - но тогда Чонгук точно сядет, а ведь Хосок не знает адрес хазы бандитов! Копы будут требовать с Чонгука адрес... Он может и не сдать, раз хочет мстить сам... но если копы его повяжут, как он будет мстить? Сдаст! Он сдаст Намджуна, Сокджина и Юнги, и Чонгуку дадут более щадящие условия, и УДО, и Хосок выступит в суде за брата, оговорит Чимина, Намджуна и Сокджина, а Юнги...

Остановив свой бег по квартире, Хосок с тяжелым сердцем сказал себе, что Сокджина, хоть он был добренький, тоже оговорить придется, так как он убил Чимина. Хотя... Можно же повесить все на Намджуна! Точно! Правда, копы найдут улики против Сокджина на теле Чимина... Но Хосок может сказать, что омега был с ним хороший, да, вот так правильно! Он оговорит Намджуна, пусть этот бугай тащит волокушу один!

Главное - спасти Чонгука. И чтобы не сильно лютовали с Сокджином и Юнги. Те были хорошими с ним, Хосоком.

Где-то в глубине сознания Хосок понимал, то собирается сделать дичь. Он понимал, что с момента удара по голове он находился перманентно в экстра стрессовом положении, и это не могло не сказаться на его психике. Фоном ко всему болела рана на ноге и прочие травмы тела, усугубляя невроз. Он догадывался, что сейчас ему стоило бы поехать в больницу и дать осмотреть себя с ног до головы.

Но вместо того, чтобы звонить в скорую, он набрал номер полиции. Интересы Чонгука ему казались превыше всего теперь.

*

Закончив допрос, следователь, привлекательная женщина лет тридцати с взглядом львицы перед прыжком, попросила Хосока остаться в допросной, и удалилась. Оставшись один, он судорожно вздохнул и огляделся, наверное, в сотый раз за те три часа, что провел в участке. Металлическая клеть помещения с небольшим окошком, через которое сочился свет дня, глухой дверью с иллюзией свободы в виде незапертого замка, и то самое темное стекло на стене напротив - все, кто смотрел фильмы или дорамы про копов, знаю, что за ней сидят наблюдатели и записывают допросы, и смотрят на тебя, попивая кофе, пока ты думаешь, что слушает тебя только следователь. Хосоку всегда думалось, что если он когда-то окажется на допросе, непременно помашет наблюдателям проказливо.

Но он так перенервничал, что мог только икать, потеть и бегать взглядом. Следователь принесла на допрос стаканище кофе для него, кофе был из автомата, но Хосок в нем отчаянно нуждался.

Мысли роились в голове, вроде хаотично, как при микроскопом изображении броуновского движения, но постепенно они структурировались, и начали бомбардировать психику Хосока своими высокоточными залпами:

что, если ты вел себя как-то не так, и тебя заподозрят в пособничестве, сговоре

а вдруг они решат, что ты выгораживал Сокджина и Юнги не просто так, за их хорошее обращение с тобой

что, если они решат, что это ты попросил банду расправиться с Чимином за измену

что, если они решат повесить на тебя какие-то дела

если они поймают тех троих, ведь никто не мешает им выставить тебя крайним, даже их боссом

Чонгук однозначно сядет, транспортировка и торговля оружием

тебя уволят с работы, и на новую не возьмут,

так как ты шел по делу (мозг уже совершенно не способен был различать преступление и свидетельство, все казалось грехом)

тебя не выпустят отсюда никогда

Затем в допросную пришел полицейский врач, он бережно осмотрел Хосока и сказал, что тому стоит лечь на масштабное обследование. Хосок согласился, что это хорошая идея, и врач проводил его в вестибюль участка, где Хосок дождался кареты скорой под скучающим взглядом дежурного за стойкой ресепшн.

- Оставайтесь на связи, господин Чон, - попросила следователь, проводив его в машину. - Вы непременно понадобитесь.

- Я не буду выключать телефон, у меня с собой зарядка, - кивнул Хосок. - Спасите моего брата.

- Мы ради этого носим погоны, - улыбнулась женщина с взглядом сытой львицы, захлопнула дверцу кареты и похлопала ее по боку.

*

Ночью в палате ему приснился Намджун, который методично и со спокойным выражением лица вырезал органы из Чимина, а Пак ворчливо советовал, как лучше это делать, чтобы сохранялись все вены и артерии. Проснувшись в холодном поту, Хосок сел на постели и огляделся. Он был в общей палате на шесть человек, на тумбочке возле него стоял увлажнитель воздуха и небольшой букетик цветов, который принесла директор турфирмы, заглянувшая проведать его.

- Мы волновались, куда ты запропал, а ты, оказывается, в переплет попал, - горестно качала она головой.

Директор была из жизни до удара по голове, ощущалась понятной и безопасной. После разговора с ней Хосок почувствовал себя значительно лучше, а ночью вот, опять приснились страсти.

Улегшись опять на кровать, он попытался снова уснуть, но сердце, мчавшееся быстро от страха из-за сна, угоманиваться не желало. Врач сказал, с мозгом Хосока все в порядке, травма, хоть и отрубила его тогда, не нанесла серьезного ущерба. Но он чувствовал, что с ним происходит что-то не то, и врач согласился вызвать наутро психиатра. Нужно было дождаться встречи с ним, и ещё - звонка от следователя.

Как там Чонгук?

Однако, на следующий день в гостях у Хосока был только психиатр. Выслушав Хосока и его тревоги, он задумался, затем прописал ему лекарства для успокоения нервов, утешил и пообещал прийти через день. Хосока перевели в палату на троих. Хосок много думал о том, что происходит, попытался дозвониться до следователя, но ее не было в участке, а с друзьями, точнее, коллегами, с которыми он дружил, он говорить не хотел.

И все время болела голова. Так что он пил обезболивающие и много лежал.

Через день, перед приходом утренней медсестры, его вырвало при посещении уборной - ночью приснился очередной хирургический сон, как он их называл. Медсестру, проведшую процедуры и выдавшую лекарства вместе с завтраком, сменил медбрат, раздавший почту. Хосоку пришла небольшая коробочка с цветочками из кофейни, где он часто брал пироженки Чимину. Удивившись, Хосок задумался, кто мог прислать ему угощение, и поскорее открыл подарок.

- Я так понимаю, ваш брат нашел их раньше, чем мы нашли его, - мрачно произнесла следователь, держа двумя пальцами в перчатках ...ухо. Смуглое, четырех круглых блестящих серьгах, с коричневой родинкой на мочке.

Как заворожённый, Хосок смотрел на ухо, не в силах ни глотать, ни дышать с нужной последовательностью действий, ни понять, что втолковывала ему следователь. Наконец, медсестра больницы сделала ему укол успокоительного, и он смог уяснить, что его переводят в частную палату, под надзор полиции, и пошел очень медленно к своей постели собираться к переезду.

Голова снова разболелась, вероятно, от отчаянных попыток не обдумывать происходящее. Однако, по мере того, как успокоительное усваивались, в памяти стали всплывать обрывки фраз, сказанных следователем.

Ухо срезали с живого тела.

Чонгук жив, но его мучат.

Интересно, зачем ухо прислали Хосоку?

Прознали, что он позвонил копам...

Интересно, что будет дальше?

Вероятно, из судорожного желания защититься от стресса, неизменно последующего за полным осознанием происходящего, мозг Чон Хосока создал барьер между его психикой и внешним миром: он понимал, что происходит, но не принимал эмоции, связанные с этим.

Понимая, что это его убьет.

Поэтому теперь он спокойно рассуждал о том, что Чонгука поймали, вероятно, на попытке отомстить, скрутили и побили. Тут им стало известно, что на их след напали копы и рыщут, носы в землю, и обозлились. Скорее всего, Намджун отрезал ухо Чонгука и прислал Хосоку в качестве предупреждения.

Хосок думал о том, что мог бы понять Намджуна, ведь Чонгук угрожал жизни Сокджина. Затем Хосок задумался о том, смог бы сам так защищать своего омегу, и признался сам себе, что не хватило бы мужества. Мозг дозволял ему рассуждать обо всем этом, как если бы это был сюжет книги или фильма - сердце Хосока билось ровно, он испытывал сонливость от лекарств и относительный покой.

*

Пару дней спустя, когда Хосока вернули домой под надзор полиции, щедрый Намджун прислал ему глаз и язык. Хосок отдал коробку следователю, которая смотрела на него с каким-то непонятным подозрением во взгляде, и ушел на службу. Там он охотно отвечал на вопросы о происходящем, вполне натурально изображая тревогу за судьбу брата, и даже порой сам верил в это, но мозг успокаивал его тем, что волноваться не стоит, лучше кофе попей.

Ещё через пару дней к нему пришел Юнги.

Вот так: обошел следователей, сидящих по кустам вокруг дома Хосока, поднялся на этаж и позвонил в квартиру. Хосок открыл ему с непонятным чувством волнения в груди.

- Они придут за тобой в ближайшее время. Я сказал не мстить, а делать ноги из страны, но они хотят мстить. Намджун взял своих друзей, отослал Сокджина прочь, - сказал Юнги, сидя на кухне Хосока и потягивая кофеек. - Меня они прогнали от себя, так как я отказался идти с ними. Мне нет дела до Пака и нет дела до Сокджина, я понимаю, что мучения Чонгука и месть тебе закопают этого придурка на много лет в тюрьму. Я сидеть не хочу.

Мозг подсказал Хосоку, что Юнги рассуждает хладнокровно и мудро.

- Так ты хочешь пойти на сделку со следствием? - предположил мозг Хосока, что Хосок озвучил ртом.

- Именно. Я хочу сдать Намджуна и Сокджина легавым и скостить свой срок, так как из-за Намджуна и его мести повяжут нас всех.

- Ты мог пытаться бежать, - сказал Хосок. Он рассуждал неплохо, хотя мятный феромон Юнги сводил его с ума. Откровенно говоря, он иногда вспоминал Юнги и даже немного скучал.

Юнги это понял: поднявшись, обошел кухонный стол и рванул Хосока на себя. Его властность вскружила голову, и Хосок очнулся лишь когда лежал на собственной кровати, остервенело вколачиваемый в нее Юнги и его крепким членом. Следующим чувством был оргазм, сотрясший все существо Хосока. Мозг был им доволен.

Затем они лежали, Юнги курил, гладя липкое от спермы бедро Хосока, задевая его член, и говорил:

- Я не могу скрыться без Намджуна и его умения переходить границы, будучи в розыске. Сам по себе я могу только отсиживаться в укрытии.

- Так сиди тут, я попрошу, чтобы вы оба играли роль приманки, - Хосок повернулся ткнуться носом в ключицу Юнги, белую, ослепительно белую во тьме комнаты, рассеиваемой только светом фонаря в окно. Было уже поздно, и никто из них никуда не спешил.

- Чонгук издох, - сказал Юнги, хотя Хосок не спросил. - Намджун не умеет правильно резать язык, вот Чимин умел. Потеря крови, он мучился, но недолго.

Хосок кивнул и оседлал Юнги, целуя его пахнущие табаком, на вкус металлические, губы. Он елозил языком в его рту и елозил бедрами по лежащему на животе члену мятного альфы.

- Экий ты, - прохрипел Юнги, отложив окурок на пепельницу, опустил руку и приставил член к анусу Хосока. - Давай, объезжай меня.

Хосока не надо было просить дважды.

*

Следователь молча слушала Юнги, напарник сидел позади нее и смотрел в пол вытаращенными глазами. Хосок был в кухне с психологом от полиции и отвечал на вопросы о своем состоянии. Психолог смотрел спокойно и мелким почерком что-то писал на бланках, потом он и следователь ушли в коридор и тихо говорили там. Напарник следователя не тронулся с места, пока его не позвали уходить.

- Пусть сидит тут, - сказала следователь Хосоку, кивнув на Юнги. - Подождем Намджуна. Пока будем искать Сокджина. Будьте на связи.

Она все ещё смотрела странным взглядом, но ничего сверх сказанного не добавила. Когда они ушли, Юнги приготовил поесть.

- Меня, наверное, уволят, я так часто отлучаюсь, - хихикнул Хосок. - Хотя сейчас это необходимо, ведь мы ловим Намджуна.

- Слушай, мне нравится, как ты все принимаешь, - сказал на это Юнги, раскладывая еду. - Такой треш вокруг тебя с момента, как ты у нас оказался, а ты бодрячком. Даже смерть Кролика тебя не ранила... Тебе бы в криминал идти, а не турагентом. Или, наоборот, в полицию.

- Да, мне кажется, у меня блок какой-то от осознания, - сказал Хосок сонным голосом. - Вроде все понимаю, но не трогает...

- Это и хорошо. Учитывая, какой тихой жизнью ты жил прежде, такое количество зверств в последние дни тебя доконало бы, - заметил Юнги. - Ешь, и давай чем-то займёмся. Мои последние деньки на свободе всё-таки.

Хосок послушно кивнул.

*

Он сам не понял, что произошло.

Кажется, пошел в ванную за вазелином, так как Юнги заметил, что анус распух. Посмеявшись, Хосок поцеловал его в плечо и в облаке аромата мохито пошел за мазью.

На полочке возле раковины Чонгука лежала его зубная щётка. Именно лежала, а не стояла в стакане, вместе с зубной пастой. Черная с белым зубная щётка, где черная щетина, с углем, якобы полезно таким чистить зубы, и Хосок купил себе и брату. Класть щётку на полочку было излюбленной привычкой Чонгука. Хосок не переставал ругаться: ведь полочка не такая уж чистая, и микробы с ее вечно влажной поверхности коснутся щетины, затем перейдут на пасту и зубы с деснами, здравствуйте, воспаление и кисты!

- Чон Чонгук, паразит, опять щётку не поставил!

С этими словами и щёткой в руках Хосок двинулся ко второй двери в ванной, что вела в спальню Чонгука.

И замер.

В ушах зашумело.

Там нет Чонгука.

И в гостиной тоже. И в кухне. И он не в универе. И не в фитнес-зале с друзьями.

Нет его по пути домой или ещё куда-то.

Чонгука нет.

Хосок огляделся, медленно.

Полотенце, тапки, зубная паста, мыло, гель для душа с ароматом шоколада, мочалка, держатель для телефона возле унитаза. Все вещи Чонгука тут.

Отложив щётку на полочку, Хосок прошел в комнату брата. Пусто. Тихо. В комнате разгром после тех суетливых сборов Чонгука.

На полу его боксеры черной тряпкой.

Хосок сел на кровать, ожидая... Что?

В ушах забило набатом и орали иерихонские трубы.

Ухо.

Язык.

Глаз.

Ухо.

Язык.

Глаз.

Из глаз Хосока хлынули слезы. Сердце сжалось так, что он кубарем свалился с постели.

Погреб. Нож в ноге. Хватка на члене. Нога на лице.

Черный мешок с телом в земле.

Пышки и кофе.

"Дырка хуевая".

Ухо.

Глаз.

Язык.

Он орал так, что соседи сверху вызвали копов. Катался по полу в комнате, по шершавому ворсу ковра. Драл ногтями лицо себе и волосы, и плакал, словно насухо выжимая глаза.

- ЧОНГУК!!!!!!! - орал, пока его вязали медбратья, а врач пытался вколоть успокоительное.

Следователь смотрела на его агонию спокойным взглядом. Уже не странным. Живым.

- До него дошло. Мозг отпустил щит.

Она кивнула на слова Юнги.

- Мы узнали, что Намджун и Сокджин пересекли границу и находятся в Японии. Это вы их предупредили? - спросила она, не глядя на него.

- Я.

- Тоже что-то в вас проснулось?

- Да.

- Я все повешу на вас.

- Осознаю.

Она помолчала.

- Теперь вы не боитесь сесть, ведь Намджун не станет мстить за вашу услугу?

Юнги хмыкнул.

- Я сразу понял, что вы очень умны.

Она улыбнулась и пошла за врачом и медбратьями, уносящими угомонившийся белый мешок. Ее напарник сомкнул наручники за спиной Юнги. В воздухе больше не пахло мохито.