- Привет... ты снял трубку?
- На автомате. На кой черт ты опять звонишь?
- Порадовать.
- Чем же, Тэ, ты можешь меня порадовать?...
- Чонгук в ярости, он злорадствует, конечно, но взбешен тем, что ты его уделал. Чимин тоже, шею платком закрывает.
- Тэ, я думал, ты друг с Хосоком и с Чимином, и с Чонгуком, так чего ты звонишь мне и докладываешь о них?
- Давай увидимся.
- Зачем?
- Хочу тебя видеть.
- А я тебя?
- Думаю, что и ты меня хочешь... видеть, Джинни...
- Я терпеть ненавижу, когда меня так зовут, тем более ты. Слышу на фоне шум спорт-бара, я так понимаю, ты с кем-то, этот кто-то пошел в толчок, а ты решил меня набрать... Дай угадаю... ты с Чонгуком?
- Да, он вытащил меня посидеть... Ты умен.
- Наконец-то да, поумнел. Иди на хрен!
- Погоди, не вешай трубку. Давай увидимся. Я серьезно.
- Послушай... некогда ты четко и ясно дал мне понять, что не стоит. Я приучал себя к мысли о том, что я назойливая шлюха и мне надо бороться с этим, слишком долго приучал, и наконец, как ты сам признал, я поумнел. Ты убедительно просил меня не путаться под твоими ногами. Я прислушался к тебе, мне было трудно, но я выполнил твою волю. Теперь... ты звонишь и просишь о встрече, меня, «жалкого никчемного гонщика, который дальше тренировочной трассы не доедет и только улитку может обогнать».
- Ты уже давно не такой...
- Я уже понял, что тебе нужен статусный спутник. Чонгук дрочит на твой светлый образ, я так понимаю, судя по его восторженным постам о тебе порой, так вот — он крутой гонщик, дай ему, уже, наконец, то, что он хочет!
- Ты следишь за мной и моими отношениями с Чонгуком? Приятно слышать...
- Я слежу за тем, что он пишет, потому что он частенько пишет дерьмо обо мне и нашем клубе, не думай о себе много. Все, пошел нахер.
Бокал с остатками виски полетел в стену с тонким звоном разбился на сотню осколков, усыпавших ковровое покрытие. Медленно осев на пол, Сокджин откинулся на сиденье софы и закрыл глаза. Его трясло, нещадно трясло, глаза наполнились слезами, он сжимал кулаки и бил ими по коленям, бил больно, потом заставил себя прекратить это. Ноги не слушались, не давали поднять тело и унести куда-то, заняться чем-то.
Он тупо сидел в гостиной своей пустой квартиры, в темноте, нарушаемой лишь светом из огромных окон напротив. Мерно тикали часы, он давно привык к этому тонкому шуршанию стрелок и не раздражался. Окинув отрешенным взглядом огромную комнату вокруг себя, Сокджин остановил взгляд на ноже для колки льда, лежащем на барной стойке. Когда-нибудь ты напьешься моей крови сполна, подумал Сокджин, улыбаясь ему.
Его обнаженные руки покрывали шрамы, вздувшиеся от ярости вены отчертили их отчетливее, и он стал смотреть на них.
Этот я поставил, когда впервые застукал тебя с другим...
А этот — с другой...
Этот — когда меня оставили без мотора на месяц, после буйного дебоша....
Этот — когда Юнги попал в аварию...
Этот — когда ты, выебав меня, сказал, что хоть на что-то я гожусь...
Этот — когда ты сказал, что мне нельзя пойти на твой день рождения, потому что там будут люди, а ты не хочешь, чтобы нас видели вместе, как пару...
Этот — когда ты сказал, что тебе все равно, порежусь я или нет, только не в твоем доме, потому что ковер дорогой...
Этот — когда я уходил от тебя со своей спортивной сумкой, полной нехитрыми вещами, потому что ты нашел мне очередную замену....
Этот — когда ты снова позвонил и сказал возвращаться, как как замена оказалась нестоящей долгой траты времени на нее...
Этот — когда я решил, что вычеркиваю тебя из своей жизни...
Этот — когда Чонгук поместил фото с тобой на страницу в Инсте, и я точно знал, что за твоей спиной он запускает руку под твою футболку...
Ты и мой первый враг, которого теперь ты используешь в своих интересах, как когда-то меня. Хоть это, лишь отдаленно, утешает. Его ты тоже только используешь — чтобы я ревновал. Ты хочешь меня обратно... Ты хочешь меня... ты договорился до слова «нужен». «Ты мне нужен, я скучаю», посмел сказать ты.
Ты, сволочь.
Ты, Ким мать твою в жопу ебали матросы Тэхен, как говорит Юнги.
Я не вернусь к тебе... я не имею права... черт...
Он поднялся и ушел в спальню, оставив телефон валяться на полу, заперся в спальне, подальше от ножа для колки льда и от смартфона, по которому все тело зудело позвонить. Позвонить и сказать «приезжай».
В приемной господина Кима мало что изменилось за ту... господи, всего неделю, если не меньше, с того самого дня, как он вошел в нее в последний раз. Собственно, это было утром того дня, когда все случилось. Сокджин, сидя на стуле и ожидая приема, оглядывался, думая о том, как господин, подчиняясь графику работы офисных клерков, вошел сюда в девять утра или около того, сказал секретарю, милой женщине за стойкой, «доброе утро», открыл свою дверь и вошел в кабинет. Его сын вошел в дверь налево от двери отца. Их кабинеты смежные, один секретарь — вполне достаточно для двух мужчин, что не тратят свое время на распитие кофе или бездарный грубый флирт.
Здесь все светлое, уютное, теплое, уставлено кадками с высокими растениями. Стулья для посетителей и большой диван так же, удобные. Сокджин знал, этот диван не из тех, где сядешь и растечешься по сиденью и спинке, что крайне нежелательно дамам на каблуках и невысоким мужчинам. Он удобный, достаточно упругий. В углу кулер с водой, на дверях кабинетов таблички, обязательно, на каждой двери в компании.
Сокджин смотрел на картины, вывешенные тут на стенах, в жанре абстракции, на интересной формы стойку секретаря, очень удобную, впрочем, на нее саму — не пристально, конечно. Ему самому было слегка некомфортно в деловом костюме и с деловой укладкой, он редко надевал галстук, рубашки предпочитал застегивать лишь наполовину. Сейчас ткань давила мышцы груди и плеч. Вечная проблема широкоплечих — подобрать костюм по размеру.
Раздался звонок селектора, секретарь щелкнула кнопочку и заговорила в наушник:
- Да, господин Ким? Да, господин... Ким... ждет уже полчаса. Да, хорошо, господин.
Корея, одни сплошные Кимы, было четко написано у нее на лице. Она подняла вежливый ясный взгляд на Сокджина и сказала:
- Он готов тебя принять.
- Миен, он жутко злой? - прошептал Сокджин, вставая и потягиваясь.
- Ну... так...
- Не обижает тебя? Ты только скажи, мы с ребятами приедем и...
- Нет, не обижает, - тихонечко захихикала она. - Но лучше будет, если он не узнает, что мы знакомы.
- Ты предательница, - сморщился Сокджин, подходя к двери.
Да, в приемной почти ничего не изменилось. Только воздух стал как-то тяжелее и напряженнее.
Толкнув дверь, Сокджин вошел в привычный взору кабинет, нашел взглядом господина Кима и нерешительно прошел три шага и замер.
Тот стоял возле бара и читал инструкцию к кофемашине. Сокджин хмыкнул про себя, кашлянул. Мужчина вздернул на него взгляд.
- Ты в кофемашинах разбираешься, злодей? - вдруг спросил он.
Неожиданно.
- Так случилось, что именно в этой — да, господин.
- Так помоги.
- Секретарь...
- Я уже сказал, что справляюсь сам.
Ясно. Почему-то ожидаемо. Какое-то незапланированное начало разговора...
- Вот тут открывать подачу пара для капучинатора, вот сюда холдер... этот на одну чашку, этот на две, это питчер, он для молока, и в этой машине вы можете сами вспенивать молоко на капучино либо поставить питчер вот сюдааа.... и она сделает это за вас.
- Зачем нужем стимер, если есть встроенный?
- Встроенный делает молоко определенной температуры и не учитывает особенности молока, вы можете взбить так крепко и горячо, как надо именно вам... Это трубка для подачи кипятка, аккуратнее...
- Вот так?
- Да...
Сокджин налил молока в питчер, показал, как пользоваться трубкой подачи пара, затем встроенным стимером, затем как вставлять холдер, а до того — насыпать кофе. Офис наполнил аромат свежесваренного эспрессо, затем молочной пенки. Господин Ким стоял над душой, дыша ему в шею, и Сокджин, показывая, поеживался от ощущения чужого дыхания на коже.
Потом господин попробовал сам, и тоже смог приготовить капучино.
- Бери мою чашку и пробуй, а я — твою, - предложил он.
Сокджин послушно взял за ручку аккуратную чашечку-кратер и попробовал.
- Чуть недогрели молоко, а в целом — удачно. Вы не сыплете сахар?
- Да, я забыл...
Они сели в гостевой зоне, управляющий — на диван, гонщик — на кресло.
- Послушай, мы не очень хорошо начали, не находишь? - Намджуну явно кофе пришелся по душе, он не ставил чашку на блюдце на столе, а держал в руке. В глазах его гонщик не прочитал вражды, только вежливое добродушие. - Я наехал на тебя напрасно, в конце концов, это не пьяный дебош, ты заступился за честь клуба, а журналист... скажем так, он сам виноват, собственно, как и этот гонщик, Чонгук, кажется?
- Чон Чонгук, да.
- Но ты, все-таки, контролируй себя. Тебя вызовут на суд, где вспылить будет нельзя.
- Я бывал на суде.
- Я уж в курсе...
Намджун покачал головой, глотнул еще кофе. На уголке его рта задержалась капелька молочной пенки. Сокджин вздохнул и кашлянул, когда Намджун поднял на него взгляд — указал на уголок своих губ. Мужчина удивился, склонил голову на бок — гонщик улыбнулся и снова постучал пальцем по губам.
- Что такое?...
- У вас на уголке губ пенка... немного, - пришлось сказать.
Ахнув, Намджун коснулся подушечкой пальца указанного места, но не с той стороны. Сокджин указал ему на это, но Намджун только растер неаккуратность. Выдохнув, Сокджин поднялся и сам, большим пальцем, утер проблему, а затем, на чистом автомате, облизнул палец.
И замер, собственно, как и господин Ким. Они смотрели расширенными глазами друг на друга, один сидел как статуя, второй — склонился над ним с пальцем возле губ. Казалось, время остановилось. Как решить эту неловкость, из них не знал никто. Наконец, видимо, Намджуну пришла в голову идея, так как он залпом допил остатки кофе, открыл рот, намереваясь что-то сказать, одновременно облизнув губы, снова выпачкал их пеной.
Сокджин мог поклясться, что его тело двигалось совершенно против его воли.
Он снова протянул палец, утер его уголки рта и снова его облизнул. Потом, словно отмерев, вернулся на свое кресло и сказал совершенно спокойным с перепугу голосом:
- Прошу прощения, я в свое время много возился с детьми, осталась идиотская привычка.
Ну хоть не наврал. Двое детей хена гостили у дяди не так уж редко, и Сокджин, действительно, перенял эту привычку за то время, что возился с ними. Намджун, выслушав объяснение, кивнул, кашлянул, поставил чашку.
- Это неожиданно было... Кхм... и много детей у тебя?
- Двое, девочка и мальчик, - удивленно, но все-таки ответил Сокджин.
- Странно, в твоем деле написано, ты неженат...
- Я и не женат... вы читали мое дело?
- Как и всех гонщиков клуба. И как так вышло... что ты воспитываешь детей один?
- Но семейное положение обычно мало кого интересует...
- Ты хочешь мне сказать, я интересовался из личных соображений?!
- Почему вы решили, что один, у детей есть отец и мать!
Намджун запнулся, Сокджин удивленно вытаращился на него, но затем хлопнул себя по лбу.
- Это дети моего старшего брата, моего хена, и его супруги. Мои племянники. Я не женат, и детей у меня нет.
- Так и стоило сказать...
- Но у меня в деле написано, что детей нет, тоже.
- Но мало ли, вдруг ты не подал данные на изменение сведений...
- Аааа, так вы смотрели это, чтобы понять, увольнять меня или пожалеть, так, что ли?!
Намджун оторопел от такой логики, но поспешил согласиться:
- Да, думаю, отец не простил бы мне, выгони я семейного человека.
- А, ну а раз я не семейный, то меня можно выставить?!
- Я этого не говорил! Почему ты кричишь на меня?!
- Вы меня бесите...
- Что?! - сощурился Намджун. - Ты... ты и с отцом моим так разговаривал?
- Нет, разумеется, он же меня не бесил! И ваш брат тоже...
- И что же?... Хорошо. Что во мне тебя бесит? Давай, раз уж пошла тема за откровенность, а потом я выскажусь. Нам вместе существовать ввиду твоей значимости, так что я хочу понять и принять, и чтобы ты так же, идет? - он сел поудобнее. - Приступай.
- Вряд ли... меня бесит ваш американский акцент, вы наверняка и сами замечаете разницу между нашим произношением, вы говорите чисто, как тот, кто учил язык, а не родился корейцем, меня это бесит! Вы явились из Нью-Йорка, а до того ни разу не появились, на глаза не показались клубу — и практически сразу пришли к нам и начали выдвигать какие-то требования, претензии... Вы нас совершенно не знаете, господин Ким! Мы не знаем вас! Мы не знаем, сечете вы в мотоспорте или только велосипедики покручиваете. Я люблю сам погонять на велике, конечно... мы... понимаете, господин Ким собрал в клубе «Ким Спортс» лучших гонщиков мира, те, что катают вместе со мной сейчас — лучшие в этой части света. Японцы, китайцы, корейцы, вьетнамцы, тайванец есть... Мы все разные, но мы все — более чем достойные. Господин никогда не позволял себе повысить голоса на нас.
- Хочешь мне сказать, он никогда не кричал, потому что вы не давали повода?
- Давали, но орать на нас поставлен Седжин.
- То есть, ранее ты не позволял себе бить журналистов, таскать за шкирку соперников...
- Позволял.
- И?
- Господин нанял тренера ругать нас. Ваша роль иная.
- Не нужно учить меня моей работе. Я имею опыт управления клубом спортсменов.
Сокджин замолчал. Отчего-то казалось, что прочно.
- Еще что-то?
- Да, - тихо сказал гонщик и поднял глаза на мужчину, сидящего напротив. - Мне хватит денег, и я заберу Хванан с собой. А с ним в любом клубе мне будут рады, подумайте над этим.
- Хванан...?
- Мой байк, - скептически хмыкнул Сокджин.
- Я должен был это знать? - не поддался Намджун.
- Ну... мой байк известен на всю планету, - фыркнул торжествующе Сокджин. - Как и я...
Сука, читалось в глазах Намджуна. Сука, потому что прав, прав как никто. Уж точно, не как Намджун.
- Ты должен слушаться. Я имею право не продавать тебе байк, имею право оштрафовать тебя, имею право отстранить тебя...
- ...за считанные дни до Сузуки...
- Ты слишком высоко себя ценишь.
В глазах гонщика отразилось что-то очень странное. Намджун подумал, что, наконец, нащупал правильный путь в чаще леса и поплюхал по нему.
- Настала пора мне высказываться, - кашлянул он, закинул ногу на ногу. - Вся команда развязна и хамовата. Я в жизни не подумал бы, что твое со мной поведение поддержат все гонщики и даже тренер. Это нарушение субординации, это бунт — я бунтов не терплю. Допускаю, отец знал, как поставить себя с вами демократично. Но, воспитывая велосипедистов, я усвоил, что спортсмены как дети — дай им волю и начнут командовать. Я не даю воли. Поэтому, не будешь вести себя как подобает, будешь рушить дисциплину и подчинение ко мне в клубе — полетишь вон. Байк я не продам, это собственность клуба. Мне не хочется идти на крайние меры, но, как я уже сказал, тебе надо подрубить крылья. Ты имеешь слишком много фарта. Ты хороший гонщик, но не уникальный, и вырастить тебе замену не составит труда. Тот же Юнги, второй мотор, запросто и с желанием станет на твое место, пусть даже он твой друг... Не надо пытаться мне доказать, что он пойдет на выход за тобой, ему это невыгодно, он останется. Хочешь напугать, что уйдешь к конкуренту? Иди. Хосок, уверен, с радостью тебя примет, там ты будешь дружить уже с Чонгуком, только вот Чонгук тебя на место первого мотора не пустит. Ты должен понять — ты в этом клубе лишь постольку, поскольку моя мать тебя ценит. Не мни себя неприкосновенным, не мни себя особенным, и ты не член моей семьи, не смей касаться меня или нечто подобное тому, что ты сделал сейчас...
- Я жалею, что не плюнул вам в лицо, вам стоит быть благодарным.
Намджун запнулся. Сокджин залпом допил кофе, поднялся, ставя со звоном чашку на блюдце.
- Как придет желание относиться ко мне как к человеку, а не живой инструкции по работе кофемашины — мой адрес есть у вашего секретаря, а так же в личном деле. Пока вы не извинитесь за ваше поведение, я на трассу не вернусь. И... да, - он посмотрел Намджуну в глаза, попутно распутывая галстук. - Поторопитесь. Я тут на досуге подумал покончить с жизнью. Если мое тело нужно вам для победы в Японии — лучше думайте быстрее.
Он стянул галстук и швырнул на кресло, стремительно дошел до двери и вышел, оглушительно грохнув ею за собой.
- О, какие люди!
Сокджин поднял взгляд с бокала брэнди и скучающе смерил Чимина взглядом.
- О, твои синяки на шее бледные... на тебе заживает, как на собаке...
- Не обязательно хамить, я теперь ничего дурного не сделал, - фыркнул Чимин, присаживаясь возле него за барную стойку. - Ну? Ты думаешь, я притащил диктофон?
Он расстегнул рубашку, показал обнаженное тело под ней, затем охлопал себя по карманам. Снова сел, застегиваясь.
- Не планировал тебя встретить, да и не на работе я сейчас...
- Слушай... Я не хочу тебя видеть, и если ты решил добыть улик для суда...
- Я пришел выпить и потанцевать, вот все, чего я жду от этого вечера. Ты пьешь брэнди?
Сокджин покачал округлым бокалом в руке, кивая. Чимин заказал пинту пива и закуски на двоих. Они сидели рядом, смотрели каждый на свой напиток, вокруг них шумел бар, играла музыка, бармен ушел обслуживать гостей на другом конце стойки.
- Скажи, Джин, он ведь один сейчас? - проговорил Чимин, шмыгнув носом.
- Нет.
- Я не о том. Он... не влюблен же?
- Юнги никогда не влюбляется, это его кредо.
- Знаю, - покивал Чимин, закрывая глаза и вздыхая.
- Ты не надумал ли реветь? - покосился гонщик на него.
- Нет-нет, не переживай...
Шумно вздохнув, Сокджин повернулся к нему и ткнул в плечо.
- Чимин, мы достаточно пьяны для откровенности. Скажи, что ты в этом хаме и сухаре нашел, что тебя уже года три не отпускает? Он же в упор тебя не замечает! Ни статьи твои о нем, ни твои взгляды, ни стильные шмотки, ни хорошие духи, ни улыбки — ничего... Почему он?
- Жажда скорости. Страсть. Безудержная ярость. Мне нравится в нем это, - прошептал Чимин, морща носик.
- Он очень хороший друг, но в отношениях, я так понимаю, жуткий эгоист и пофигист... зачем я тебе все это говорю, ты противный рыжий мальчишка, который мне стоил стольких нервов?! - вдруг опомнился Сокджин.
- Я написал о нем статью на свою страничку в Твиттере, вброшу в полночь...
- Почему ты всегда так вбрасываешь, в полночь?
- Хочу начать день мыслями о нем.
- Ты вообще перестаешь о нем думать?
- …
- Люди думают, ты встречаешься с Хосоком... или Чонгуком, кажется, я читал нечто подобное.
- Происки конкурентов, - усмехнулся невесело Чимин. - Они мои друзья.
- Ха, твоя же гадость против тебя сработала!
Чимин недовольно пихнул гонщика в бок.
- Ладно, не грусти, мелкий... Пойдем, я тебя покатаю?
- Ты пьяный...
- Тогда пошли гулять, пройдемся круг и вернемся, когда протрезвеем, м?
Они шли по улице, сунув руки в карманы брюк, шли медленно, изредка сталкиваясь плечами. Было тепло, вечер ворчал им в уши уютно, люди вокруг не досаждали, а на углу они купили себе по мороженому с красивой разноцветной посыпке.
- Он тебе все звонит?
- Мгм...
- Ты его все динамишь?
- Мгм...
- Джин, я не верю, что после того, что было, ты прям так остыл к нему.
- Нет.
- Тогда почему? Ты его проучить решил?
- Чим, ты вообще о чем? - Сокджин вздохнул.
Тот чавкнул мороженым.
- Ты знаешь, годы меняют людей. Тэхен был ветреным, это правда, но с тех пор он многое повидал, испытал...
- Я тоже. Не надо.
- Джин, ты сам сказал, что не остыл.
- В одну реку дважды не войдешь.
- А надо ли, входить в эту реку дважды?! Может, в новой реке будет лучше!
- Скажи, ты, в самом деле, веришь, что Тэхен серьезно... начал испытывать ко мне что-то?
- Почему ты не веришь, что дождался его, дождался его ответного чувства?
- Потому что он насрал мне в душу, он растоптал мое сердце, он превратил меня в своего щеночка на коротеньком поводке. Я сам виноват был, что позволил это, но... я знаю, что таких токсичных отношений не хочу.
- А каких ты хочешь?
Сокджин улыбнулся, придержал его за локоть, указал на крыши небоскребов вокруг них.
- Видишь их?
- Ну?
- А это? - он указал на асфальт под подошвами их ботинок.
Непонимающе Чимин посмотрел снова на крышу, затем на асфальт.
- Когда-нибудь ты напишешь о том, что я скинулся, - сказал Сокджин, блестящими глазами проследив за потоком машин, мчащих мимо них. - Я именно так хочу кончить свою жизнь, малыш. Хочу, чтобы ты написал это. Только не пиши, что я покончил с собой из-за Тэхена, потому что это могло бы быть причиной в те годы, а не сейчас, ладно?
- Но... зачем тебе сейчас? - взволнованно проговорил Чимин, облизывая пухлые губы от мороженого.
Сокджин пожал плечами.
- Мне нечего тут делать, парень. Мне тут... все медленно, понимаешь? Оттуда я очень стремительно помчусь вниз, повезет — сердце остановится по пути, хотя вряд ли. Я ездил со скоростью... не скажу, но большой. Хванан меня мчал над землей. Я не боюсь, я кайфую от скорости, Чимин. Но... помимо нее в моей жизни нет смысла, никакого. И когда меня в очередной раз отстранят от гонок, я приду домой, напьюсь виски или... да пива тоже! И... у меня квартира на высоком этаже. Я пойду на балкон, скину тапки и прыгну. Не знаю, когда точно, но... ты напиши об этом, ладно? И... пока. Не говори никому, идет? Я почему-то верю, что не скажешь. Не хочу, чтобы мне помешали. Это моя жизнь... черт, - он швырнул остатки мороженого в урну. - Почему я не могу кончить ее... как я хочу... Юнги каждый раз спасал меня...
Он пошел дальше. Чимин выкинул свое мороженое и побежал за ним.
- Знаешь, однажды я был пьян, потому что застукал Тэхена. Тот не ушел следом за любовником, который сбежал, а остался. Он сидел на кортах возле меня, лежащего на полу в моей квартире, и говорил, какое я ничтожество, какая хата у меня клоповник, она была клоповник, Чим... была... что я сраный гонщик из подворотни, гонщик на трехколесном велике... что я не достоин его верности. Я... взял нож для фруктов и сказал, если он не перестанет это говорить и не уйдет, я порежусь, а его посадят. Он фыркнул и сказал: режься. Я стал резать себя на его глазах, а он... Ты знаешь, что он сделал, друг твой закадычный, нет? Сел в кресло с банкой шипучки и ждал, наблюдал, как я реву и режусь. А потом... пошел мне помочь? Неа. Он позвонил Юнги и сказал забрать меня, потому что я, дебил, обосрался.
Чимин молчал, глотая слезы, сжимая кулачки на ремешке сумки. Сокджин шел чуть впереди, уже не говорил. Он редко говорил много, большинство таких монологов происходило в его голове, а внешне он выдавал максимум два предложения. Только сильный стресс развязывал ему язык. Или алкоголь.
- Я … не знал... что Тэ... такой...
- Прекрати. Ты знал.
- Нет, клянусь. Он... рассказывал, как ты плакался ему в трубку, что скучаешь, просил приехать или дозволить приехать к нему, а он говорил, что занят — сам он в этот момент трахал кого-то... Сокджин, он говорил, никогда ничего тебе не обещал.
- Неа.
- Получается, ты сам в него так сильно...
- Ага.
- Ты до сих пор?
- Мне больно.
- Он теперь иной.
- Нет.
- Ты из-за Чонгука так говоришь? Ну да, он им пользуется, просто чтобы кто-то рядом был, но он все время вспоминает тебя, и он смотрит твои заезды, и на трассу ездит, в Японию вот, тоже хочет, я буду там от издания, кстати...
- Напишешь про нас?
- Да, обязательно.
- Ты дружишь с Хо, но пишешь хорошее только о нас, это из-за Юна?
- Я болею за вас не поэтому. Вы классная команда.
- Не знаю, будет ли так.
- Если ты скинешься, то нет.
- Приятно, что ты ценишь.
- Кто-то не ценит тебя?!
Гонщик не ответил, шмыгнул носом. Они стояли у здания бара, возле машины Сокджина.
- Ты на моторе, Чим?
- Нет, я прогуливался.
- Садись, подвезу.
- Джин, когда у тебя был секс в последний раз?
- С человеком? Давно.
- ...в каком смысле...
- Не слушай меня, это я так... К чему был вопрос?
- Хочешь, я у тебя останусь?...
- Ты же по Юнги?...
- Мне плохо. После твоего рассказа, и этого... про Тэ... мне надо, Джин, и тебе надо. Давай?
- Нет. Ты метишь на моего друга, я так не могу.
- Но ему-то я не нужен.
- Если когда-то получится у вас, будет неловко. Нет.
- Что у нас может получиться... не говори этого...
- Ревешь? Клади голову на мое плечо и лежи, ты живешь за чертой географии... черт тебя занес...
- Поехали к тебе... я буду просто спать, пожалуйста...
- Ладно...
В гостиной тихо, от ковра пахнет виски даже после многократной чистки. За окном отдаленный из-за стеклопакета шум города, с кухни доносится запах кофе и успокоительного. Иногда оно способно заменить секс.
Лежа в гостиной на диване, потому что тупо заленился идти во вторую спальню, Сокджин думал о том, что любой на его месте сейчас воспользовался бы ситуацией и переспал с Чимином. Он и не думал, что такой эффект на парнишку произведет его рассказ о поступках Тэхена.
И он даже не самое противное рассказал.
Но Чимина трогать было нельзя. Нельзя пользоваться людьми, этому Сокджин научился после ухода от Тэхена.
Точнее, побега. Однажды он выиграл первую гонку, местного масштаба. И победа, будучи нежданной, так как были гонщики круче, окрылила, и он, впервые за много месяцев, развеселился и ощутил окрыление. Он дал себе слово, празднуя с командой победу, что будет рваться к победе всегда.
И он первым делом сменил номер, затем — жилье, временно переехал к Юнги. Он отрубил себе всякую возможность встретить Тэхена, ведь тот, не дозвонившись, мог запросто нагрянуть. Он знал, что Тэхен его спрашивает. Он видел его на гонках, тот махал рукой, но Сокджин отворачивался.
Просто не хочу. Ни объясняться с тобой, ни выслушивать тебя, мучитель. Просто — пошел вон. Из души и сердца.
Тянуло. Тянет. Будет тянуть. Так, как Тэхен, его не трахал никто. Ни тело, ни душу. Собственно... Тэхен был его первый.
И последний, наверное. Сокджин сжал ладонями виски, скуля, из глаз рванули слезы. В те минуты, когда они были вдвоем и Тэхен... господи, его голос, его поцелуи, его объятия, его нежность, его самое присутствие рядом. Сокджин иногда украдкой прижимался к нему, надежно уснувшему, и дышал им, просто быть с ним рядом — высшее счастье. Просто быть им обнимаемым, ласкаемым, слышать, что он говорит что-то ТЕБЕ, в твои уши.
- Это когда-нибудь отпустит? - прошептал голос в голове Сокджина. - Я хочу забыть тебя навсегда, хочу не метаться ночами в ожидании, что ты придешь и согреешь меня, я устал... устал бить себя по рукам, чтобы не позвонить тебе, не написать, и это длится очень....оооочень давно. Ты мое проклятье, Ким Тэхен. Сгинь, пропади...!
Внезапно он ощутил, как под подушкой вибрирует смартфон. Неужели мысли материализуются?! Только бы не Тэхен! В таком состоянии он гарантированно ответит и... он держался много лет, это может сорвать чеку, и бум! Терпение лопнет...
Он достал смартфон и увидел сообщение в КАКАО.
«Это Ким Намджун. Сохрани мой номер, истеричка. Завтра ты должен быть на трассе. Отказы не принимаю. Не явишься — приеду и за лохмы вытащу из дома и притащу на мотоцикл. Скоро заезд в Японии, каким дерьмом ты думаешь вместо мозгов?»
Сокджин вытаращился в экран. Моргнул, сглотнул, сел на диване.
«Думал, я выражаться не стану? Думал, я в Штатах не сталкивался с упрямыми истеричками вроде тебя, гонщик? Пошел ты на хуй, понял, со своими требованиями?! Ты явишься и будешь тренироваться, сука, ты бесишь меня несказанно, сука! Ты приедешь завтра и будешь кататься, потом ты полетишь в Японию и там заставишь всех — я подчеркиваю — всех соперников захлебнуться дымом от твоего байка. Как ты его назвал? Хванан? Докажи, что имя ему дано не просто так — докажи мне, мне срать, что он там кому-то известный, я хочу видеть это сам!»
«Я сказал, что вам придется извиниться. Скоро суд, мне кажется, вам нужно, чтобы я явился, так что...»
«Ты совершенно поехал, да? Ладно...»
Сокджин усмехнулся.
«Ваша стратегия запугивания напоминает мне поведение тренеров из второсортных американских фильмов про футбол, бейсбол или еще какую-то муть... Господин Ким, это Корея»
Он не ответил. Ладно, это было скучно и чересчур легко. Однако, копаться в своем прошлом Сокджину расхотелось, и он даже смог уснуть.
Утром его разбудил запах завтрака. Открыв глаза, Джин сел на диване, зевая, и увидел уже обувающегося в прихожей Чимина.
- Мне полегчало, и я в благодарность приготовил тебе завтрак, гонщик! Привет Юнги! - весело пропищал он и выскочил за дверь, хлопнув ею.
- Я бы тебя подвез! - крикнул Сокджин ему вслед, но поздно. - Все равно я бездельничаю...
Ладно. Он пошел и принял душ, ощущая привычный зуд в теле от нетерпения сесть в седло — но теперь он будет по своему почину с этим зудом бороться. Подрочить, что ли?...
На завтрак Чимин приготовил рис, яйца, бекон, кое-какие закусочки, наварил кофейник кофе. Жениться буду только на нем, уписывая еду за обе щеки, подумал Сокджин. Потом вспомнил о ночном разговоре-ссоре с Намджуном. Штаты так развращающе влияют на людей, однако...
Позавтракав и перемыв посуду, натянул джоггеры и так, с голым торсом, принялся за тренировку. По гостиной разливалась бодрая мелодия, последний альбом Epic High, гонщик покачивал головой, мерно дыша, то подкидывая гантели, то отжимаясь, то приседая с грузом, но больше всего Сокджин любил беговую дорожку. Выбрав плейлист с наиболее скоростными песнями, он вставил наушники в уши и помчался по черной ленте тренажера. Бег напоминал езду в седле, с той разницей, что ноги устают больше, хотя Юнги, например, считал, что на Холи он устает сильнее, чем в спортзале.
Трек кончился, Сокджин, не сбавляя хода, прибавил скорости бега, пыхтя, стараясь держать спину как можно более прямо, так как ему нравилось, как его широкие плечи выглядят расправленными — он смотрел на свою тренировку в огромном зеркале в своем мини-спортзале. Через это же зеркало он заметил, как в открытую дверь комнаты вошел Намджун, свободного кроя бежевый костюм, белая футболка, руки в карманах, как будто к себе домой. Он остановился как вкопанный, видимо, искал хозяина квартиры по комнатам и был удивлен, найдя в спортзале. Сокджин кивнул его отражению в зеркале, показал на пальцах две минуты. Намджун кивнул, прислонился к зеркалу впереди него, стал разглядывать носки тапок.
И тапки себе нашел... Как дома, в самом деле.
Дорожка замедлилась и остановилась. Сокджин вынул айрподсы и уложил в коробочку, соскочил с дорожки и взял полотенце с перекладины ее.
- Юнги сдал мой код от двери?
- Да.
Сокджин кивнул.
- Вы его пытали хоть?
- Да, сказал, что раздолбаю его байк...
- Серьезно. Кофе, чаю?
- Нет, ничего.
Пожав плечами, гонщик отвинтил крышечку на бутылке с водой, стал пить, и не остановился, пока не выпил всю воду. Его тело лоснилось от пота, мышцы вздымались под кожей, и он видел, Намджун смотрит на него с каким-то неудовольствием что ли во взгляде...
- Ты не явился на трассу. Я приехал туда, а тебя нет. Тренер сказал — показывает вам характер. Сказал, я хорошо постарался, чтобы тебя вывести, ранее только травма могла тормознуть тебя от тренировок.
- Он прав, - кивнул Сокджин, вытирая лицо и шею. - Так вы пришли тащить меня на трассу? Могу я душ принять и одеться хотя бы?
Вперед. Ночи светлые, я буду с тобой торчать там, пока ты катаешься, чтобы не сбежал.
- Ошалели?! Если я сел в седло Хванана, я только без сил оттуда свалюсь! - рассмеялся Сокджин. - К тому же, вы не извинились...
- Сокджин, знай границы!
- Я знаю, - покивал гонщик, двинувшись к выходу из комнаты.
Намджун зарычал, цапнул его за локоть, развернул и прижал к стене, вжал в нее, уперев руки ему в плечи.
- Я потный и вонючий, господи ж...
- Я потерплю! Что ты вонючая истеричка, я уже утолкал в башку...
- Надо-то всего лишь извиниться, не перед клубом — мне сейчас скажите, что сожалеете, - усмехнулся, глядя ему в глаза, гонщик. - Ну же?...
Он облизал губы, улыбнулся.
- Это же так легко, - голос его чуть охрип. - «Сокджин, я был неправ»...
- Ты... так говоришь со мной, потому что я твой ровесник?
- Неа.
- А почему же? - Намджун ударил кулаком в стену возле его головы.
- Вааа, какой страстный... а мне за это вот влетело, - прикусил губу Сокджин, склонив голову чуть на бок. - Почему двойные стандарты, м?
Намджун буквально дрожал от ярости, глядя в глаза Сокджина, оттолкнулся от стены, отошел.
- Сокджин... Ты ощущаешь безнаказанность из-за твоего статуса.
- И вы тоже, разве нет?
- Я владелец клуба, а ты...
- То, что приносит вам деньги. И не только гонками. В прошлом месяце я участвовал в рекламе спортивного инвентаря. Меня изнасиловать пытались девушки, если вам интересно, - расхохотался Сокджин.
Намджун покосился на него, фыркнул.
- Не верите? - вытаращил глаза гонщик. - Вы же видели меня на байке? В кожаном костюме...
- Ну и что?
- Ну вот а девушкам нравится...
- Ничего особенного.
- Ну да вы и не девушка, - лукаво хмыкнул гонщик, подводя плечами, развернулся. - Приму душ и приеду. Буду расценивать ваш приезд ко мне как извинение.
- Это не так!
- Вот это ваше ослиное упрямство и негибкость и делает вас в моих глазах... не главным, - фыркнул Сокджин. - Но вы работайте над этим, работайте... Не забудьте хорошенько хлопнуть дверью за собой.
Он вышел из комнаты, оставив Намджуна плавиться от ярости. Но долго тот так стоять не стал, рванул следом, на кончике его языка собрались все слова, что он хотел высказать этому... гаду... и...
Но они все застряли там, комом закупировав рот. Он вдруг сообразил, что, помимо мышц, он увидел на теле гонщика.
Порезы и шрамы. Какие-то старые, какие-то не совсем. Выйдя за ним, он задумался о них, но, дойдя до комнаты, куда ушел хозяин квартиры, Намджун на автомате толкнул дверь.
И застыл.
Он уже был без джоггеров и белья, стоял лицом к двери со смартфоном в руках. И его ноги, длинные мускулистые, и бедра, и низ пресса...
Все покрыто шрамами. Господи...
Сокджин поднял взгляд, равнодушный, слегка вопросительный.
- Что-то еще хотели?
- Шрамы, - прохрипел Намджун.
- А, это?... первое проявление моей истеричной сущности, знаете... неудачная личная жизнь и все такое... Не стоит вашего внимания...
- Ты...
- Я?
Намджун несмело вошел, изучая шрамы на коже, глубокие и не очень, рубцами и... у него сбилось дыхание.
- Это мое тело, я мужчина, а вы разглядываете его так бесстыдно? - спокойно проговорил Сокджин.
Намджун сглотнул, поднял взгляд на него. Гонщик чуть склонил голову к плечу, отбросил смартфон на кровать и сделал шаг навстречу. Намджун оторопел, отступил немного, Сокджин шел к нему.
Если не хочешь сделать шаг навстречу — уходи, - прошептали полные алые губы, и гонщик, вытолкав гостя из спальни, запер за ним дверь.
Вода с шипением била по телу, горячая, пар стоял вокруг Сокджина густой, что не видно через него, что там, за стеклом душевой. Уперевшись одной рукой в стенку душа, он наглаживал член, быстрыми рывками, сжимая у основания, расставив ноги, напрягая крепкое тело, и подгоняя, подгоняя, сжав губы, к головке...
- Ааааа, - сорвалось из обкусанных губ. - Ааааа....
Разрядка сокрушила. Он упал на колени в душевой, тяжело дыша, ощущая бег сердца в груди. Едва не задохнулся.
Боже...
Он вышел из здания клуба ранним утром, шатаясь, буквально упал в машину на заднее сидение, захлопнул дверцу за собой и отрубился. Поездка к клубу по пробкам, восемь часов заезда на пределе скоростей под отборный мат тренера в мегафон, троекратная успешная дрочка в душе на светлый образ с ямочками на щеках и с низким хриплым голосом... Он просто больше не мог функционировать как человек. Он спал и спал, пока парковку заполняли машины, потом приехал Юнги и выволок его из салона машины.
- Ты совсем вкрай сдурел?! Нельзя спать в тачке!!! - орал он, волоча безвольное тело к зданию клуба. Ноги заплетались, голова гудела от недосыпа, солнце нещадно било в глаза, хотелось пить и скинуться больше, чем обычно. - Ты жрал чего?! Нет, я сам вижу, что нет... Чего тут на стэнде с отметками, ну-ка... Ты, сука, восьмичасовой прокатал?! Бляяяяяя.....
Сокджин не слушал. Он думал лишь о том, как бы увалиться спать где-то, и, желательно, там нахрен подохнуть.
- Жизнь вообще вышла из-под контроля, Юнги, - прошептал он, глядя на еду, что друг поднес ему из кафетерия.
- Жрать надо, спать надо, трахаться надо, вот что надо, чтобы был контроль над жизнью! - процедил Юнги. - Блять. Самому, что ли, тебя ебать?!
Чондэ, как раз проходивший мимо, шарахнулся от него, но Сокджин улыбнулся, потом фыркнул, потом расхохотался. Юнги хмыкнул, потрепал его макушку.
День расходился стремительно, и после смеха и еды Сокджин решил вернуться в седло. Он пришел в гараж к Хванану и сел на него. Тот, казалось, был еще не вполне отдохнувшим. Погладив по рулю, баку, седлу, колесам, Сокджин медленно выкатил байк наружу. Подшлемник, шлем. Теснота вокруг головы. Помчаться бы так, чтобы снова кончить... Я изменил тебе, дружище Хванан. Я кончил, думая не о тебе, не на твоем седле, брат. Простишь?
В день судилища Сокджин с ненавистью и долго выбирал удавку, подходящую костюму, под бдительным присмотром Юнги: тот явился к нему чуть свет не срамши, вытащил безжалостно из постели, толкнул в душ, затем бриться, затем сушить волосы и укладываться и затем — впихнул в костюм, терпеливо заставляя его проделывать все вышесказанное.
- Ты мне не нравишься! - говорил все это время Юнги, и потом, когда выбирал с вешалки в гардеробе галстуки и прикладывал к груди Сокджина. - Ты мне предельно не нравишься с тех самых пор, как в том похоронном доме подрался с Чимином и Чонгуком! Ты стал менее молчалив, а ты болтаешь обычно только в стрессе либо бухой, бухого я тебя не видал, значит, ты на нервах! Плюсом, ты ведешь себя с этим новым боссом Намджуном как... черт, я не думал, что ты такой хам?! Ты всегда умел соблюдать границы, видел края — с ним у тебя как башню снесло! Ты думаешь, его терпение с тобой безгранично? Джин! Что происходит?
Он выбрал, наконец, галстук, повязал его Джину и потащил на кухню завтракать. Усадив друга за стол, стал резкими движениями метать плошки и тарелки с едой, видимо, надеясь, что одна такая прилетит Сокджину в лоб и он очнется, наконец, от этого своего странного состояния. Пока Джин ел, Юнги не умолкал.
- Скажи мне честно, тебе опять начал названивать Тэхен? Хочешь, я поеду к нему в галерею и немного там пошумлю, м? Ну так, слегкааа...
- Нет, он не стал звонить и писать мне чаще, чем обычно.
- Тогда в чем базар? Ты никак не оклеймаешься после смерти господина Кима и его сына?
- ...наверное...
- Джин, нам всем херово, но жизнь продолжается.
- Я знаю.
- Ты пережил Тэхена и все дерьмо, что было в твоей жизни с ним.
- Я знаю.
- Тебе до сих пор херово, я знаю, ты порываешься ему звонить, когда дурно — но ты не звонишь.
- Да, не звоню.
- Дело в нем?
- Нет...
- Не слышу уверенности.
- Я ее не испытываю.
- Джин.
- Юн.
- Хочешь, я его немного разукрашу в синюшные оттенки? - вкрадчиво и доверительно покивал Юнги.
- Нет.
Друг задумался, глядя на степенно жующего Джина.
- Ладно, может, у тебя давно секса не было, и дело в этом? Ты когда дрочил в последний раз?
- Этой ночью.
- А до того?
- Предыдущей ночью. И утром в душе.
Озадаченно почесав переносицу, Юнги скрестил руки на груди, показывая, что он исчерпывает причины.
- Наверное, надо тебе кого-то найти...
- У меня нет ни времени, ни желания.
- Я не говорю встречаться, так, периодически трахаться, плохо, что ли?
- Юн, у меня все тело, разве только не хуй, в шрамах, у кого на меня встанет? - поднял на него глаза Сокджин. - Каким извращенцем надо быть?
- Я тебе предлагал свои услуги, мне все равно, что там у тебя на теле.
- Юн, нет.
- Обидно.
- Прекрати, вовсе тебе не обидно. Все, эта тема навсегда закрыта.
Некоторое время они молчали, Юнги подлил Сокджину кофе.
- У тебя очень красивое тело даже при условии наличия шрамов, - сказал Юнги, когда они обувались в прихожей. - И... если ты знаешь, в чем дело у тебя сейчас, а мне не говоришь, значит ли это, что ты перестал мне доверять?
- Нет, никогда, - Сокджин вышел в коридор этажа, дождался, пока выйдет Юнги, и хлопнул дверью. Пикнул замок. - Я... не могу сказать, что со мной, потому что сам не знаю. Честно.
Юнги вздохнул.
- Помни, что я твой друг и всегда на связи, - покачал он пальцем перед носом Сокджина.
Они ехали на этот раз на машине Джина. Он не любил водить, не ощущал дороги, как нужно, и это ограничение стенками автомобиля, когда он привык ощущать ветер, мчащий вокруг его тела, огибающий тело... Машина это ерунда, считал он. И мотор шумит иначе, и в салоне эти запахи, пусть хоть проводит чистку каждые две недели... И она огромная, не такая маневренная. Фу.
Посередине пути их настиг звонок.
- Это я, - Сокджин включил громкую связь, и салон наполнил голос старшего юриста компании, Ли Джинки. - Не спешите, представители «Спортс Иллюстрейтед» ждут своего адвоката, который едет из аэропорта.
- С чего ты решил, что мы спешим? - фыркнул Сокджин. - Это не байк, а всего лишь машина...
- Ну мало ли... Чон Хосок тут, с Чонгуком, они будут выступать свидетелями, а на следующем заседании, завтра — уже как обвинение. Я говорю это с тем, чтобы напомнить: после заседания с Чонгуком снова драться не стоит, Сокджин.
- Я тебя услышал, хен.
- Я не впервые слышу, что ты меня слышишь, а потом иду на процесс! - рявкнул Джинки. - Просто... ладно, Джин. Юнги будет рядом, но тебе стоит и самому помнить...
- Господин Ким будет? Он грозился, - спросил Юнги.
- Нет, сказал, на слушание дела с «Чон МотоВело приедет», а тут пусть я отдуваюсь один.
- Ты справишься, - сказал Сокджин.
- Этого вообще могло бы не быть... ладно, - прервал Джинки сам себя. - Джин... не для протолкола. Я на твоей стороне, как человек, имей ввиду.
- Спасибо, хен.
Глупо было рассчитывать, что Тэхен не явится на слушание как поддержка Чимина. Сам журналист сидел в новом костюмчике на месте истца, вместе с адвокатом своего издания, а Тэхен — за его спиной, в рядах зрителей заседания. Сокджин зацепился за него взглядом, но не кивнул в ответ на его приветствие и вообще, никак не показал, что знает этого человека в мягких, свободного кроя джинсах и просторном кардигане.
- Он тут как дома вырядился, - заметил Юнги, садясь в зал сам. - Удачки, чувак.
- Ага, - кивнул Сокджин, проходя и садясь возле Джинки.
В зале было очень душно и как-то тесно, вероятно, подумал Сокджин, из-за закрытых наглухо окон и барахлящего кондиционера. Что за допотопное здание, думал он, усиленно пытаясь сосредоточиться на происходящем, на словах судьи, обвинения, Джинки, впрочем, зря его не беспокоил, уверенно и спокойно отвечал, и его красивый звонкий голос наполнял помещение, хоть немного разбавляя назойливую атмосферу духоты. Духоты воздуха, духоты сознания.
Потом Сокджина вызвали на скамью ответчика, и он обстоятельно поведал о случившемся, свою версию событий. Обвинение признало нарушение установленного правила на запрет съемок и записи, но указало так же, что запрет не мог быть основанием для поломки дорогостоящей техники и практически удушения журналиста. Джинки упирал на состояние аффекта: все же, действие происходило в похоронном доме. Он уточнил, что «Ким Спортс» может закрыть глаза на проникновение журналиста на похороны, если «Спортс Иллюстрейтед» перестанет требовать наказания за порчу имущества и угрозу жизни и здоровью.
Юнги все это время откровенно боролся с желанием вскочить и всыпать рыжему макаке, как он иногда называл Чимина, по первое число. Он смотрел на него, стоящего у кафедры обвинения, с этим стоячим воротничком кофточки, с этим буквально призывом к жалости на румяном личике, и думал, откуда в журналистах столько лжи и лицемерия. Он встретился взглядом с Чимином, когда тот покидал кафедру и шел к своему месту возле адвоката, отчаянно надеясь, что в его глазах подлый журналюга прочитает всю степень его презрения — но Чимин лишь отчего-то порозовел и слабо улыбнулся.
Скотина, шкура...
Суд изо всех сил старался склонить стороны к примирению, и, в итоге, Сокджин вышел из злополучного помещения, практически выполз, глотая воздух, как рыба, на какое-то время лишенная воды, с чувством оправдания и свободы.
- Я пошел на мировую лишь потому, что я фанат вашей команды, - сказал адвокат, тыча в Сокджина пальцем. - И потому что Чимин меня об этом попросил. Закроем эту тему и больше не будем распускать руки!
- Хорошо, - улыбнулся Сокджин.
Адвокат переглянулся с Джинки, поклонился и пошел прочь, размахивая портфелем. Джинки усмехнулся.
- Он прекрасно знает, что их нарушение полностью покрывает твои, так что пусть не пищит, что кто-то там его убедил. Но, в одном, я с ним согласен: больше без эксцессов, ладно?! - обернулся он к Сокджину.
- Да-да, я тебя услышал!
- Как будто я в первый и последний раз это слышу! - простонал Джинки, помахал рукой и двинулся к выходу из зала суда.
- Я был молодец? - улыбнулся веселый голосок.
- Да, - Сокджин обернулся и похлопал Чимина по плечу. - Сыграл очень убедительно. Признаться, я ждал, что ты меня кинешь...
- Ты дал мне отоспаться и не воспользовался моим состоянием, я был тебе обязан, к тому же, журналистам не привыкать к тому, что их бьют, - улыбнулся Чимин. - Наши компании довольны, судья отработал свое жалование, можем расходиться.
- Я сейчас вообще ничего не понял, если честно!
Сокджин и Чимин рассмеялись, Юнги недоверчиво косился то на одного, то на другого.
- Ты с каких пор закорешился с этим мелким проходимцем? - пробурчал он, глядя требовательно на друга.
- Не говори так, Юн. Чимин давний мой знакомый, ты же знал это! Он друг... Тэхена...
- Да, мой друг, - подошел к ним четвертый и положил руку на плечо журналиста. - Ты был хорош, Джин.
- Ага, - Сокджин покивал. - Чимин, заглядывай на кофеек, Юнги — пошли.
- Погоди, - Тэхен перехватил его руку, мягко придерживая локоть.
Его пальцы были горячими, снова, и Сокджину снова стало волнительно. Он не мог ничего поделать с собой, когда Тэ был рядом, его неуклонно тянуло под его влияние.
- Тэ, иди лесом, - сказал Юнги, кашлянув, схватил Сокджина за руку и потащил за собой. - Счастливо! - кинул он Чимину, подумав.
- И тебе! Жди статью от меня! - крикнул тот гонщику вслед.
- Ты жалок, - процедил Тэхен.
- Не более, чем ты! - пожал плечами Чимин и двинулся к выходу на ту часть парковки, где оставил машину. - Идем, я тебя довезу, ты же на моей приехал.
- Ты продолжаешь общение с ним, почему? - догнал его Тэхен. - Из-за Юнги?
- Не только. Ты и сам заметил, Сокджин очень изменился за те годы, что прошли с его побега от тебя.
- Да, я заметил. Поэтому я и хочу его. Он стал достоин меня.
- Боюсь, что ты перестал быть достоин его, - хихикнул Чимин.
Тэхен прорычал что-то невразумительное ему в спину.
- Так зачем он тебе, если не чтобы быть поближе к Юнги?
Но в ответ Чимин лишь пожал плечами и прикусил губу, затем сел за руль и, стоило Тэ занять свое место, сменил тему и больше к ней не возвращался.
Намджун стоял за кафедрой в клубе и молчал. Подперев подбородок кулаком, он скучающе ждал, пока гонщики проорутся. Седжин тоже им не мешал, стоял возле главы клуба, расставив ноги, руки убрав за спину, отчего его крепкая грудь казалась еще более широкой. На лице старшего тренера значилось выражение, способное затмить по серьезности каменную статую Зевса в Афинах.
С улицы лился в избытке солнечный свет, он слепил гонщиков, пришлось опустить жалюзи, но они мало спасали, так как свет был очень ярким, и у всех разболелась голова.
Сокджин один не кричал, он слушал вопли остальных, думая свои мысли, собственно — поводов кричать конкретно у него не было никаких.
Дело все было в том, что дирекция мотогонок в Сузуке ввела новое правило для клубов, а именно — не более трех гонщиков от команды. Сокджин ехал в любом раскладе, ему об этом было сразу объявлено, и он сидел спокойно на попе. Юнги и прочие же ругались как только могли, потому что Юнги, разумеется, как второй мотор, должен был ехать, однако многие гонщики оказались с этим не согласны.
- Зачем выводить два лучших мотора?!
- Вы не даете показать себя остальным!
- Для чего я убиваю годы жизни на этот клуб?!
- Мой байк немногим уступает Холи!
- Вы должны дать и нам шанс!
- Сокджин едет, а Юнги — что, к нему необходимый придаток?!
Намджун скучающе переменил позу. Покосился на Сокджина, но гонщик сидел, расставив ноги, и смотрел на рисунок колец на деревянной столешнице перед собой. Он казался совершенно не заинтересованным в происходящем, погруженным в свои мысли. Намджун с интересом поглядел на него пару минут, затем достал смартфон.
Однако гонщик на вибрацию телефона, что лежал на столе перед ним, не отреагировал. Намджун отправил еще сообщение, но и оно гонщика не заинтересовало. Раздраженно, Намджун удалил оба сообщения.
- А ну-ка тихааааа! - по его сигналу, Седжин выкрикнул в толпу орущих гонщиков свое зычное слово, и они разом затихли.
- Потрясающе, - прошептал Намджун невольно, Седжин не сдержал улыбки, пожимая плечами. - Итак! Как мы уже установили, первый мотор клуба — едет. Далее. Кого вы считаете наиболее ущемленным нашим вниманием и — одновременно! - наиболее годным для участия в гонке такого уровня? Я прошу высказать всех ПО ОЧЕРЕДИ!
Да, подумал Сокджин, ты явно научился разговаривать с нами. Не так уж много времени у тебя это заняло. Облокотившись о кафедру, Намджун вперил взгляд в ближайшего гонщика, и они начали высказываться. Не только Сокджин, остальные так же видели, новый глава клуба разговаривает совершенно не так, как в первые дни, и они сами, следуя его примеру, начали говорить уважительнее и больше не позволяли себе подниматься с места и уходить посреди собрания. Сейчас, высказываясь, они поднимались со стульев, окидывая взглядами ряды коллег, ища поддержки в глазах тренера. Намджун записывал себе каждое решение, и затем, немного подумав, изрек:
- Итак, большинство голосов высказалось за то, чтобы ехали Чанель и Бэкхен. Мне приятно было услышать, кто ни один не голосовал за себя, как часто это бывает.
- Мы команда, - сказал Сокджин негромко, и все закивали.
- Я заметил, и ценю, - тут же ответил Намджун ему. - Что ж, тогда второй мотор отправится на этап в Европу, с Чондэ и Сухо, и чтобы мне там не подвели, ясно?!
- Да, господин Ким! - хором крикнули гонщики.
- Я им не дам лениться, - расселся удобнее на стуле Юнги, скрестив руки на груди.
- Я туда тоже поеду, - пригрозил Седжин.
- Кто поедет запасными с японской группой? - спросил Чанель.
- Думаю, никто не станет спорить — Тэен, Юта, Джехен, - сказал Седжин.
Все закивали. Троица были самыми молодыми гонщиками, и поездка на международный заезд была им важна. Приосанившись, они встали и поклонились, довольные, сияющие улыбками.
- Только нарочно не сталкивайте гонщиков с трассы, - улыбнулся Сокджин. - Юта, знаю твой характер!
- Сокджин-сан несправедлив, я знаю правила, - растянулся в широкой ослепительной улыбке японец. - Я же учился у Юнги-сана!
- Вот это меня и настораживает, - рассмеялся Седжин, и все его поддержали. - Так. Вылет завтра в девять утра, должны все быть как штык в Инчоне... Сокджин, у тебя будет интервью там... несколько.
- Сколько? - склонил голову на бок гонщик.
- Пять...
- Что?! Да ни за что! Я туда еду лицом светить или что?! - возмутился гонщик. - Два, Седжин-хен.
- Я пиар-отделу говорил, но ты же знаешь их. Ты очень популярен в Японии, национальный ты наш красавчик...
Сокджин поморщился, Намджун фыркнул, качая головой, глядя на него.
- Думаю, мы сможем договориться, чтобы три интервью распределили между Бэкхеном и Чанелем, - сказал он. - Менеджер команды получит указания от меня.
- Вы едете с нами на гонку? - спросил Юнги. - Будете вообще присутствовать?
Намджун оглядел лица гонщиков вокруг него — все смотрели вопросительно, ни один взгляд не выражал равнодушия. Намджун прекрасно знал: отец его старался не пропускать важные заезды, а эти две гонки, в Японии и Европе — первые после гибели господина.
Клуб явно ждет, что врио президента приедет и поддержит их.
- У меня много дел в компании..., - виновато произнес Намджун.
- Вы, вероятно, скучаете по велогонкам, - сказал Юнги понимающе. - Мы спокойно с этим, господин.
- ...но на гонку в Японии я отправлюсь обязательно. Это первая моя гонка в качестве управляющего, не могу пропустить, - добавил Намджун. - Когда у вас начнутся этапные гонки?
- Начиная с европейской, - сказал Юнги, не в силах удержать улыбку. - Турция, Чехия, Россия, Франция, если будет везти — до Бразилии прокатимся... В прошлом году на финале в Рио Сокджин зажег... черт, господин Ким, трасса полыхала под колесами Хванана.
- Это был балет, - кивнул Седжин.
- Ну уж прям балет! Просто новый байк, - покраснел Сокджин шеей и ушами.
- Так ты назвал Хвананом неспроста все же, - улыбнулся Намджун.
- Это мы назвали, не его байк, а его самого, - расхохотался Бэкхен. - С первой гонки, что он выиграл, мы его так зовем! Это была просто шаровая молния.
- Прекратии! - закричал, смеясь, Сокджин. - Это было давно и неправда!
- Неправда?! До сих пор «Спорт Иллюстрейтед» руками Пак Чимина сравнивает с тем заездом все нынешние, и всех гонщиков — с тобой! - ткнул в него пальцем Бэкхен.
- Или его, или Юнги-ши, - кивнул Седжин. - Мне кажется, столько бесплатного пиара мы даже от фанатов не имели, как от Пак Чимина....
- Мерзкая рыжая булка, - резюмировал Юнги, пожимая плечами.
- Это давняя неприязнь, - покивал Седжин, обращаясь к Намджуну.
- Она оправданная! - возмутился Юнги.
- Так, все! Прежде чем тебя унесет, пошли в спортзал лучше, - расхохотался Сокджин, вставая. - Господин Ким, мы можем идти?
- Да, вполне. Завтра вылет, шестеро гонщиков, техники и машины... и, Юнги: не сказал бы, что велогонки нравятся мне больше, - улыбнулся гонщику Намджун.
«Волнуешься?»
«Скажу: нет — поверите?»
«В чате КАКАО ты можешь говорить неформально»
«Хорошо. Да, волнуюсь»
«Я думал, у гонщика твоего уровня нервозность атрофирована»
«Ты врешь, не думал ты так»
«Ха, ну да, не думал! Все у тебя получится, мы с Джумином смотрели твои гонки сейчас, пока его спать не загнали, и ту первую гонку, что ты выиграл. Ты был, кстати, крупнее...»
«Я сушился потом»
«Зачем?»
«Так получилось само... сейчас я хуже выгляжу?»
«Нет, тебе идет твоя форма, только эти... шрамы...»
«Ты живешь в доме госпожи, твоей матери?»
«Да, невестка и Джумин к нам переехали, но не надолго»
«Почему?»
«Джумин поедет учиться в Штаты, как я в свое время, и как его отец. Пора»
«Не будешь ждать, пока ему хотя бы 20 стукнет?»
«Со мной никто не ждал, я учился вечно не дома»
«Сожалеешь об этом?»
«Только поначалу скучал, потом прошло. Он должен приучаться жертвовать собой ради дела»
«Зачем?»
«Что?»
«Разве факт того, что он несчастлив, окупает его будущее?»
«В нашей среде так»
«Кошмар»
«Возможно»
«И тебя женили против воли, ведь так?»
«Нет. И брат женился по любви»
«Так ты женат?»
«Нет, я представил бы супругу клубу...»
«Почему ты замолчал? Что тебя смутило?»
«Вам не кажется, что нам не стоит сходиться ближе, чем оно есть?»
«Почему? И почему ты снова заговорил официально?»
«Так будет правильнее. Спокойной ночи, господин Ким»
«Сокджин. Ты перестал вести себя нормально, как я сказал, что не женат, и когда я спросил тебя о шрамах, ты переменил тему. Я могу допустить, что со мной ты не хочешь пока обсуждать свои проблемы, но почему ты передумал сблизиться со мной из-за того, что я не женат, я не понимаю»
«Сокджин, ты не можешь просто перестать мне отвечать и...»
«Черт, я ведь знаю твой адрес, просто приеду ведь и заставлю со мной говорить!»
Черт, да сойди ты уже, стояк ты чертов... черт... сколько я могу кончать уже?... да что со мной?!
- Ты чего, вообще не спал ночью?!
Сокджин молча кинул в багажник такси чемодан и сел в салон возле Бэкхена — гонщик заехал за ним, ему было по пути.
- Ты ошалел? Ну-ка сними очки... Блять! У тебя мешки с рисом под каждым глазом! Сокджин, ты так переживал? Но ведь это одноразовый заезд, благотворительный, чего ты...
- Не знаю, Бэк, вероятно, давление вскочило или в спортзале перепыхтел... Не смог заснуть...
- Губы синие, руки дрожат. Ты как на байк сядешь?! Черт...
Бэкхен похлопал Сокджина по колену, тот нацепил темные очки обратно на нос и улегся на сидении, прислонившись к дверце. Его руки, плетьми висевшие между ног, в самом деле, дрожали, и он постоянно облизывал губы.
- Я хочу в седло, - прошептал он.
- Скоро, чувак, заезд уже завтра, - похлопал его по плечу Бэкхен, прикладывая к уху смартфон. - Седжин-ним, это я... Забрал его, везу, но он... короче, у него тремор. Синие губы, руки трясутся, под глазами мешки, походу, не спал вообще... Да я не знаю, говорит, то ли давление, то ли в спортзале перестарался вчера. Я уже наорал на него... Да, конечно. Кажется, было... Дам, спасибо. Все, мы едем.
Он убрал смартфон, недовольно глядя на Сокджина, полез в сумку, что не убрал в багажник, достал баночку.
- Да, под язык положи, - велел, чуть ли ни сам впихнул в рот Сокджину. - И дыши глубже, понял? Мне тут сердечный приступ не сдался.
- Какой к чертям сердечный приступ?
- Седжин сказал, ты был на грани его не раз, так что не вздумай мне!
- То, что он принимал за приступ...
- Заткнись и сиди, держи лекарство во рту!
На момент выгрузки из такси Сокджин смог взять себя в руки, прошел паспортный контроль, стараясь хоть немного реагировать на крики фанатов за заграждением. Наконец он скрылся в коридоре, ведущем в самолет. Частный рейс предусматривал отсутствие лишних пассажиров. Сокджин шел без торопливости, он был попросту не способен идти быстро сейчас, глядя в пол.
- Хен, ты чего какой? - встревоженно прошипел ему в ухо Тэен. - Соберись, давай дойдём до самолета, и ты два часа сможешь покемарить, м? Я тоже не выспался, из-за тремора не мог найти себе места дома.
- Да, мотался по коридорам и комнате и не давал спать нам! - прошипел на него Юта, толкаясь. - Ты мог подумать, что я сплю?!
- Ах простите, ваше японское высочество, что я помешал вам дрыхнуть сном младенца накануне встречи с вашей матушкой-родиной!
- Да, матушка отругает тебя за мой помятый вид! - покивал Юта, снова пихая его. - Кстати, не забудь, управляющий Ким летит с нами рейсом, так что веди себя прилично!
- Кто бы говорил, это ты источник безобразий, разве нет?!
- Это я-то?! Да я один из вас адекватный!
- Кто тут адекватный? - расхохотался, догоняя их, Чанель.
Он положил руку на талию Сокджина, показывая, что парень может опираться на него.
- Идите вперед, Джехен иначе займет лучшие места без вас, - крикнул он спорящим Юте и Тэену, и те припустили вперед, продолжая препираться и толкаться.
- Тебя понести? - прошептал Чанель на ухо Сокджина. - Сонбэним...
- Чанель, я в порядке.
- Да, и голос как у ходячего мертвеца, - усмехнулся Чанель, подхватывая его на руки. - Не дрыгайся, ты не принцесса Пушинка.
- Да блять, отпусти же! - расхохотался Сокджин, заставив поставить себя на ноги, пошел увереннее. - Ты как сам, выспался?
- Заезд завтра, успею... хотя мне перекинули интервью, твоими стараниями!
- Можно подумать, я просил об этом! - вытаращился на него Сокджин.
- Да ладно, я не в претензиях, - посмеялся Чанель, похлопав его по ягодицам. - Ты немного ожил зато... Надо было Юнги ехать с тобой.
- Юнги не моя нянька.
- Тогда женись, и пусть жена колесит с тобой по свету.
- По этапам, как в колонию, да? Нееееа...
- Юнги будет главным мотором клуба в Европе и Средней Азии, а ты?
- Россия и Новый Свет, если доберемся туда, скорее всего. Ты знаешь, думаю пришла пора Юнги развиваться, и вам, тебе, Чондэ, Бэкхену, Сухо...
- Ты поэтому ничего не сказал, что Юнги будет основным мотором?
- Ну да. Мне славы хватит, и я так впахал в прошлом году, что небольшое ослабление деятельности... черт, устал я, Чанель...
- Я думал, ты на трассе рухнешь, сонбэним, если быть честным, - сказал Чанель, кивая. - Ты давно должен был взять немного по тормозам, а тебя все гнала нелегкая, словно ты от кого-то спасался либо.
- Можно и так сказать, Чанель-ши. Можно и так сказать...
- Сейчас с тем все хорошо?
- Да, Чанель-ши.
Суды мы все выиграли, так что... Мне кажется, мы столько всего пережили за только два месяца этого года, что имеем право передохнуть немного, как считаешь?
- Если ты о сложностях — прав. Но я сам был виноват в некоторых трудностях...
- Сонбэним, не ты, так мы набили бы морду Чонгуку! А насчет того, что в этапах старшим мотором будет Юнги — пусть Чонгук порадуется, что не ты, потешится... Юнги заставит его наебаться! А на русской трассе... черт, я помню, это был балет, как Седжин скажет! - Чанель хлопнул в ладоши. - Там дороги адские, и как ты объехал на круг Чонгука, как ты триумфально взял трассу, прогнул под себя, никогда не забуду, помирать буду — не забуду!
Сокджин рассмеялся, кивая.
- Люблю сложные трассы, и люблю побеждать Чонгука. Юнги, уверен, его одолеет.
- Да малец наглый, как... ты помнишь, помнишь?! Ему выкинули желтый флажок, так эта сука скорость не сбавила!
- Я взял его в том заезде все равно, как он ни силился и ни мухлевал...
- Ты тогда шины в ноль стер, сонбэним!
Рухнув на свое сидение, Сокджин только и смог, что пристегнуться, и отрубился. Вокруг шумели гонщики, Тэен и Юта опять затеяли возню, Джехен подыгрывал им, то на стороне одного, то другого, Чанель и Бэкхен посмеивались, наблюдая за ними, Седжин пытался разобраться в расписании гонки, которая должна была пройти в три заезда с постоянным выбыванием участников.
- Что-то не так? - спросил Намджун, располагаясь возле спящего Сокджина.
Тренер обернулся на место рядом с собой, так как господин Ким должен был сесть туда, но увидел его рядом далее. Намджун вопросительно поднял брови.
- Ваше место тут, - указал кивком Седжин.
- Я думаю, нет разницы, где я сяду, - пожал плечами Намджун. - Вы не можете разобраться в расписании?
- Да... тут выясняется, что «Чон МотоВело» выставляет не шесть гонщиков - три основных и три запаса, как у нас, на завтрашний заезд, а восемь.
- Сколько?! - хором грянули гонщики, повскакивали с мест.
- Господа, прошу пристегнуться, - вежливо улыбнулась стюардесса, подойдя к ним. - Мы уже скоро взлетаем.
Гонщики подчинились, но со своих мест засыпали Седжина вопросами и галдели как стая сорок первые полчаса полета.
- Нам стоило взять еще гонщиков? - спросил Намджун, усаживаясь и вешая на кресло впереди пиджак.
- Да нет, этих вполне хватит, - отмахнулся Седжин. - Они хорошо слажены как команда, ...Накамото, я в очередной раз напоминаю, что шалить на трассе нельзя!!! - вдруг рявкнул он. - Дико очкую, что ты что-то выкинешь мне!
- Я даже в мыслях не имел ничего подобного! - от всего сердца оскорбился японец, надув щеки.
- Вот теперь мне по-настоящему страшно, - пробурчал Чанель, поглядывая на него.
Намджун улыбнулся, покосился на Сокджина. Тот спал словно мертвый — казалось, даже грудь не вздымается при дыхании. Его лицо было совершенно белым, глаза плотно сжаты, вся поза словно кричала о желании человека спрятаться от всего вокруг. Намджун осторожно коснулся пальцами его лба. Ледяной и влажный. Он испуганно тронул руки, сжатые подмышками — тоже холодные и липкие. Он сдернул пиджак со спинки кресла и накрыл гонщика по подбородок, стал растирать его ноги под тонкими джинсами, и даже сквозь ткань ощущал, как холодна его кожа.
- У него опять все тело ледяное? - спокойно спросил Бэкхен. - Давление скачет, у него так часто перед гонками, не беспокойтесь.
- Но это ненормально, у него же сердце сбойнет в один момент! - сказал Намджун, глядя на него.
- Думаю, сердце Сокджина гораздо сильнее, чем мы можем с вами представить, - улыбнулся Чанель. - Когда взлетим, поменяйтесь со мной местами, я ему помогу.
Чанель сел в кресло Намджуна, вернул ему пиджак, аккуратно опустил подлокотник, просунул руку под голову Сокджина и перевалил на себя его крепкое холодное тело. Гонщик казался напряженной пружиной, он не проснулся от действий со своим телом, послушно уткнувшись носом в шею друга. Намджун ждал, что Чанель достанет лекарства или начнет делать разогревающий массаж, но тот просто сидел, одной рукой держал смартфон, по которому читал ленту твиттера, другой — обнимал Сокджина, и постепенно поза того расслабилась, он задышал чаще,
- Отогрелся, - сказал Бэкхен удовлетворенно. - Вот только так его и можно сбросить с этой ледяной настройки. Это Юнги нам рассказал.
- У него причуды за причудами, у этого Сокджина, - заметил Намджун на это, пожимая плечами. - Я его побаиваюсь.
- Мне показалось, вы поладили? - удивился гонщик.
- Мы перестали ссориться — так будет правильнее. В конечном итоге, он приносит доход и успех клубу.
- Вы же не думаете так? - тихо сказал Бэкхен. - Вы же только играете дельца, сухаря и прочее, вы же нормальный чувак. Если вы хотите подружиться с нами, с Сокджином, в этом нет ничего плохого. Ваш отец был нам как отец, ваш брат часто приезжал гонять с нами, они с Сокджином были дружны, ваш племянник обожает Сокджина, ваша невестка и мать тоже — всегда особенно желанные гостьи у нас. Нет ничего плохого в том, чтобы быть с нами на короткой ноге, господин. Вы видели, как Сокджин защищает честь вашей семьи — на трассе, в похоронном доме, в зале суда. Если вы боитесь, что мы попутаем края — мы всегда их видим. Молодым их забывать мы тоже не даем. Не нужно смотреть на нас свысока.
- Бэкхен, в Штатах даже самый либеральный начальник все равно отделяет себя от подчиненных, не смешивает себя с ними.
- Вы не в Штатах, - ответил Бэкхен, и в голосе его звучало разочарование. - Но если вы хотите такого, мы не будем спорить, просто... потом не удивляйтесь, что мы уходим с заседаний, как тогда. Я думал, вы влились в наши ряды... А вы продолжаете смотреть на нас как на простой персонал.
- И он встал и отсел к Седжину. Намджун почувствовал себя двояко: с одной стороны, ему дал по носу его подчиненный, что он считал очень обидным, с другой — он понимал, что Бэкхен прав. Гонщики — не только персонал. Гонщики такого класса, стабильно приносящие победы — это активы, ценные активы, которые рады оторвать у тебя конкуренты. Такие активы надо лелеять, обеспечивать по нуждам и прислушиваться. Намджун посмотрел на руки Бэкхена — он этими руками управляет машиной, способной разогнаться до 300 км/ч, и он управляет ею уверенно. Каждый шаг, слово, совет гонщика уровня Бэкхена — это золото.
«Цени людей — они дадут тебе то, что ты хочешь» - говорил отец некогда, ставя Намджуна во главе филиала. В Америке все иначе. В Америке гонщики на велосипедах не были друзьями, хотя с кем-то Намджун был знаком близко. Они были его подчиненными, и в ином качестве быть не хотели.
И результат положительный выдавали не так уж часто, если быть откровенным.
- Мы уже прилетели? - раздался сонный хриплый голос.
- Нет, Джин, еще в небе, - ответил нежный голос Чанеля. - Ты согрелся?
- Да, и выспался немного... Черт, мне неловко, что ты...
- Давай ты не будешь ерунду городить? Пойдем, я провожу до туалета.
- Я сам...
- Не бойся, трогать тебя там не буду.
- Чанель, спасибо, ты и так меня в краску вогнал. Сейчас вернусь.
Намджун с трудом удержал себя, чтобы не повернуть голову, но Сокджин в любом случае прошел мимо него. Уже не бледный, но мятый со сна, чуть взъерошенный.
Опустив стульчак, Сокджин оперся о раковину, умываясь одной рукой, выключил воду и поднял взгляд на свое отражение. Почему вокруг пахнет Намджуном, он что, трогал меня пока я спал, подумал Сокджин.
Это не проходит, напротив — накатывает все чаще. Что со мной такое? Он хотел посмотреть в Гугл про это отклонение, но не сумел сформулировать вопрос.
Что делать, если я кончаю от скорости в седле мотоцикла? Это от вибрации машины? Или я возбужден скоростью настолько сильно и адреналин доводит? Это от длительного воздержания?
Что делать, если от общения с человеком, пусть даже в чате КАКАО (!) я возбуждаюсь? Слыша его голос, понимая, что это он мне пишет, видя его — возбужден, до одури хочу его, почему его, блять, почему, что в нем такого?! Сокджин сжал виски ладонями, пытаясь вспомнить, хотел ли он так же Тэхена когда-либо, и понял, что нет. От Тэхена он хотел близости, любви и тепла, а от этого — только секса.
И это накануне гонки. И это атакует, не дает спать, не дает сосредоточиться на упражнениях, да что за мать твою происходит?!
Он сжал лицо пальцами, опустившись медленно на пол, забился в истерическом плаче, стараясь только не пинаться по унитазу или раковине ногами, чтобы не создавать звуков. За стенкой разговаривали, смеялись, Седжин хрустел чипсами, этот грех на душу вел свои переговоры по телефону. Все звуки ударяли по ушам так больно и раздражающе, что хотелось орать, голова разрывалась от боли, боль накатывала волнами, ему было некомфортно даже смотреть на свое отражение в зеркале, мозг не желал фокусироваться на чем бы то ни было.
Он поднялся, ополоснул лицо, нащупал маску в ящике с туалетными принадлежностями для пассажиров и, нацепив ее, бросил взгляд в зеркало. По глазам видно, что он плакал. Пальцами зачесал челку на глаза.
Чанель пересел к Бэкхену, они вдвоем что-то смотрели на планшете, причем, судя по их сосредоточенности, скорее всего, изучали манеру вождения соперников. Вернув подлокотник на место, Сокджин закутался в толстовку, что до того скинул, отвернулся к окну и с досадой понял, что лететь им осталось от силы полчаса.
Он достал смартфон.
«Ты как там?» - Юнги. - «Ответишь, когда приземлитесь, не смей делать этого из салона самолета, интернет на борту дорогой!»
Да, мамочка...
«Привет, я правильно понял, что Юнги не поехал на этот раз с тобой? Хочу навестить клуб сегодня, потолковать с ним, взять интервью» - Чимин, не сдается.
«Привет, это я. Хотел сказать, что Хосок поедет на гонку в Сузуку вместе с Чонгуком, и что я поеду к ним. От издательства Чимина поехал другой журналист, так что передай пожелания терпения твоему другу Юнги. Буду в ВИП-ложе, зайду познакомиться с твоим новым директором, слышал, он симпатичный.
Буду болеть за тебя. Кстати, я знаю, в каком номере ты остановишься, так что можешь ждать меня в гости» - Тэхен.
Сокджин выключил экран смартфона и отшвырнул его от себя на соседнее кресло, сжался в новый дрожащий комок, глядя в иллюминатор, старался привести в порядок мысли, но они роились, роились, назойливо гудя.