Намджун опустился в кресло возле огромного окна, из которого открылась панорамный вид на трассу и стартовую линию. На огромное число болельщиков, журналистов, гонщиков, на еще темное небо над этим этапом трассы, на огромные табло, по которым планировалась трансляция этапов заезда. Раннее утро, настолько раннее, что еще не рассвело, как упоминалось, но в воздухе уже отчетливо пахло утром. Намджун зевнул, глядя на часы, затем — на старт.
Гонщики съезжаются. Намджун подумал, что днем вспышки не будут так светить в глаза, сейчас же весь стадион был покрыт ими, и камеры болельщиков, и журналистов, и крики, ужасные крики. Ему было не привыкать, однако он сочувствовал гонщикам, что помчатся свой восьмичасовой марафон оглушенными.
- Семь левых поворотов, девять правых, длина кольца почти шесть километров, - произнес знакомый голос за его спиной. - Нас с вами ждет восемь часов удовольствия!
В кресло рядом с Намджуном опустился молодой мужчина его лет, одетый в стильный костюм свободного кроя. Лицо его было приятным, он широко улыбался, волосы изящно уложены, от мужчины пахло дорогой не терпкой туалетной водой. Откинувшись на спинку кресла, он опустил руки на подлокотники, рукав пиджака чуть задрался, и Намджун смог оценить новую модель Ролекса на запястье.
- Господин Чон, - кивнул он сухо и снова отвернулся к окну.
- Я поначалу подумал: досадно, что здесь ВИП-ложа одна на всех, не разграниченная на зоны. Мне сказали, это изменят в самое ближайшее время, когда закончат ремонт во второй такой ложе, - заметил тот. - Но теперь — нет, я даже доволен. С вами только штат менеджеров и пиар-агент, в бытность в ложе вашего отца и брата тут толпилась тьма народу.
Намджун повернул к нему раздраженный взгляд. Чон Хосок улыбнулся.
- Я соболезную. И мне жаль, что я невольно стал причиной того, что день похорон стал еще более тягостным для вас.
- Невольно, - кивнул Намджун.
- Мы, кажется, решили все разногласия, - примирительно улыбнулся Хосок. - - Давайте начнем знакомство с этого момента? Я — Хосок, вы можете звать меня по имени свободно, ведь мы оба родились в год Собаки, не так ли?
- Да, так.
- Ну и вот. На трассе наши команды конкурируют, но нет ничего зазорного в том, что вне бизнеса мы станем дружить. Представьте друзей, что болеют за разные команды, ведь веселее смотреть матч! Это как играть в шахматы, не находите?
- Пожалуй.
- Отлично...
- Ты уже здесь?
- Намджун обернулся, увидев еще одного гостя ложи, тот сразу, как вошел, приблизился к ним. Высокий красивый молодой человек, лицо которого показалось Намджуну знакомым.
- Это Ким Тэхен, мой хороший друг, владелец картинной галереи в Сеуле, он был со мной на похоронах, - представил Хосок, и Тэхен улыбнулся, чуть склонив голову.
- Сеть галерей, если быть точным, у меня есть проекты в Токио, Киото, в паре городов Китая и в Гонконге, планирую развиваться на Европу и Новый Свет, - сказал Тэхен, присаживаясь возле Хосока.
- Вы выставляете что-то конкретное?
- Преимущественно современное искусство, впрочем, иногда это мои скромные работы, я фотограф, - улыбнулся снова Тэхен, оглядываясь. - Хосок, нам принесут напитки?
- Да, чуть попозже, я думаю. Как там Чимин?
- Атакует Мин Юнги, но пока безуспешно, - рассмеялся галерист, и посмотрел на Намджуна. - Ваш гонщик категорически не желает давать ему интервью...
- Уверен, у него есть причины, - улыбнулся спокойно Намджун.
- Он упрямый баран, вот что, - фыркнул Хосок, смеясь. - Чимин его обожает, фанатеет по нему уже долгое время...
- Коли так, должен был понимать, что не стоит являться на похороны с диктофоном.
- Правы, спору нет, - покивал Хосок. - Это была его ошибка... Так, я слышал, что на Европейском этапе соревнований, возможно, в Бразилии и Средней Азии тоже именно Мин Юнги будет вашим главным мотором?
- Вы, полагаю, воодушевились? - улыбнулся Намджун, кивая. - Да, было принято решение дать немного отдыха Сокджину, но... все может поменяться.
- Да уж! - фыркнул Тэхен. - Если кто-то мог бы поверить, что Сокджин даст отстранить себя от важных гонок надолго, то только не я! Этот человек живет трассой, и слово «отдых» ему не известно.
- Вы знакомы тесно? - спросил Намджун.
- Да, некоторое время назад мы дружили, - улыбнулся Тэхен.
- В прошедшем времени?
- Наши пути разошлись, но я не теряю надежды переплести их снова.
- Сокджин этого не желает?
- Он никуда не денется, - расхохотался Тэхен и показал на окно.
Намджун перевел взгляд туда — камеры выдали на огромное табло, как раз напротив окна с Намджуном за ним, лицо Сокджина, гонщик направлялся к своему мотоциклу, на ходу надевая шлем и подшлемник. Его поступь была тяжелой, взгляд сосредоточен и хмур, глаза полыхали, то ли отражая свет вокруг, то ли сами по себе, он сжимал полные губы, и никогда еще его лицо не казалось таким бледным, как алебастровая статуя. Он подошел к мотоциклу, опустил забрало шлема, скрывая от глаз свое лицо и перекинул ногу через машину, усаживаясь на седло, мощным рывком. Костюм из синей кожи облегал плотно его красивую фигуру, было видно, как под тканью играют крепкие мышцы ног и ягодиц, куртка подчеркивала широкие плечи и грудь, пояс — тонкую талию.
- Ему бы моделью быть, - заметил где-то Хосок.
Где-то. Где-то вне вакуумного пузыря, в котором чувствовал себя Намджун. Он обернулся и увидел лицо Тэхена. И понял, что вокруг галериста так же, огромный вакуумный пузырь.
Сокджин оседлал Хванана и вывел его на старт. Бегло окинул взглядом толпу гонщиков, выцепляя безошибочно своих - в той же форме, что и он сам. Высоченная фигура Чанеля, Бэкхен, Джехен, Юта, Тэен. Все тут, заметив его, помахали руками.
Он отвернулся. Все на местах, и он планировал забыть о них на ближайшие восемь часов. Он ждал сигнала флажка, отключив слух и рассудок от посторонних шумов, от бесящего слепящего блеска вспышек и софитов.
Он видел только трассу.
Сердце перешло в тот особый ритм.
На ближайшие часы он будет думать только о том, чтобы не рухнуть.
- Хванан... Давай постараемся, брат... Давай постараемся, - прошептал Сокджин.
Он смотрел одновременно на трассу и на светофор. Красный. Красный. Красный. Сердце стукнуло особенно отчетливо, рев Хванана возрос, но звук этот уловило только ухо Сокджина.
Зеленый — и Хванан сорвался с места, сразу вырвавшись вперед. Кажется, толпа неистово заорала его имя, заорала имя мотоцикла, кажется, что-то вспыхивало и потухало вокруг, вроде как под колесами верного байка пылила трасса.
Кажется.
Сокджин слился с мотоциклом сразу, как только помчался, и представлял с ним теперь единый организм. Он с первой поездки на Хванане признал, что этот байк для него — нечто особенное. Ни одну машину он не чувствовал так, как Хванан. Ни одна машина не слушалась его так, как эта. Он ощущал ревы моторов соперников, но это никак его не трогало: он практически лежа на трассе огибал повороты, считая их, он чувствовал, что ничто не посмеет навредить ему, если только кто-то не посмеет его подбить...
Он знал, кто может.
Пугпун(1), Honda CBR 1100XX Super Blackbird, несящий на своем седле Чонгука. Сокджин уже успел выучить рычание его мотора и теперь явственно ощущал спиной шипение его шин и зудение, чертово зудение конкурента.
Мурашки по коже, злость вскипела в венах.
Ты, может, на Грозе катаешься, Чон Чонгук, да мой Свирепый тебе не уступит...!
Кровь бурлила, глаза наполнились кровью. Если бы зрители могли видеть лицо Сокджина через забрало шлема — они ужаснулись бы, насколько страшным может быть такое красивое лицо.
Хванан, однако, злости хозяина и друга не разделял — он знал себе цену, и уверенно мчал, нет, скользил, летел над трассой. В висках Сокджина било: можно слегка увеличить скорость, по скоростной характеристике Хванан обходит Пугпун, увеличь скорость!
Но он уже получал переломы от этого, и впереди - российский этап турнира, возможно, выход на пару с Юнги в Бразилии, если они достигнут этого руб....
Нет, КОГДА они достигнут! Нельзя усомниться в себе, никогда! Они преодолеют этапы в Европе, Средней Азии, России и поедут в Бразилию на финал, и срать на всех Чонгуков вместе взятых!
Нельзя пострадать. Впереди восемь часов заезда. Нельзя пострадать...
Блять! Желтый флаг! Четкая уверенность, что чертов Чонгук не снизит скорость, какого черта?!... но Сокджин никогда не нарушал правила... он снизил скорость и пошел спокойнее, хотя сердце учащенно колотилось в груди, он прислушивался к моторам за собой....
Блять, трижды сука Чон Чонгук!!! Куда смотрит маршал на посту?! Тормози суку, тормози!!! Я не нуждаюсь в пересчете очков потом, я хочу справедливости теперь!!! Блять!!!
Я поймаю тебя после финиша и выебу в пасть и в жопу, тварина сраная, Хосоков прикормыш!!!
ЧЕРНЫЙ ФЛАГ! Так, сука, тебе, так!!! Номер Чонгука, кажется, Сокджин видит, как мелкий падла негодует, как матерится, кажется, слышен скрежет его зубов!!! Отлииииично, едет на пит-лейн! Туда тебе и дорога, а лучше всего — дисквалификация, вот бы тебя до этапной гонки не допустили, но, к несчастью, эти гонки не связаны, хотя, хотя...
Отлично, тем, кто умудрился под шумок проскочить мимо Сокджина, шедшего с законной скоростью, сунули в рыла синий флаг — пропускай первого мотора, падла! Хванан, красиво вильнув шинами, промчался вперед, Сокджин салютовал маршальскому пункту. Любят тех, кто ездит по понятиям, ага! Летим, Хванан! Осталось не так много...
Черт, дозаправка, какого хрена... как неохота покидать трассу и ехать на пит-лейн! Но команда заправщиков действует всегда очень слаженно, Сокджин видел, на пит-лейн уже уходили Джехен и Юта, за ним туда же движется Чанель.
- Быстрее! - сделав три глотка воды из бутылочки с трубочкой, выпалил он.
- Резвый ты наш! - гаркнул инструктор, смеясь. - Вижу, что немножечко прихватываешь скорость, смотри, маршалы спалят!
- Я аккуратно, - кивнул Сокджин.
- Гони!
Пихнули в зад байка, и Хванан стрельнул как из пушки. Что за чудо машина!...
Все-таки чутка увеличил скорость, да, на топливе негативно скажется, но куда деваться!? Чонгука вернули на трассу, блять, если ему штраф не пропишут, пизда вам тут всем, и ему пизда, морду начищу...
Выставить ногу, отталкиваясь на повороте, лечь на бок, колеса плавно скользят, кто-то впереди пошел на пит, кажется Бэкхен... черт, у него колеса дымятся! Досада... Дальше, дальше, Хванан! Немного осталось, немного...
Черт...
Зря я взял эту скорость...
Возбуждаюсь...
Смешно, если бы не страшно, не хватало еще разрядиться на трассе!... Клянусь, пойду к психологу, едва вернусь в Сеул, клянусь! Держись, ух, Хванан, какой ты горячий...
Восемь часов... осталось полчаса, что будут очень быстрыми, вопреки тому, что последние минуты всегда тянутся из-за усталости. У Сокджина все не как у людей. Преодолев возбуждение, он перевел себя в состояние полного слияния с Хвананом, настолько, что стал думать как машина — четко по делу. Флаги, пит-лейн, повороты, следить только за соперниками.... Гонщики падают, машины в хлам, из команды «Чон МотоВело» упали уже трое, атличнаааааа....
Бэкхен вышел, чертовы колеса. Юта и Тэен двигаются близко к Сокджину, преграждая очень аккуратно путь остальным. Юта в этом плане чемпион, никто как он не умеет хитрить, что на трассе, что вне нее, когда-нибудь он станет великим гонщиком, потому что не только хитрый, но и ездит аккуратно, четко... Тэен техничен, четок, сух, но помеха для соперника весомая из него.
Чанель вышел, вылетел с трассы, но встал сразу, размахивает длинными руками — ясно, уцелел, вот и материться есть силы. Теперь запасные Юта и Джехен перешли в основу, Тэен на подхвате...
Все это он цеплял отголосками сознания, совершенно не мешая себе двигаться. Еще один круг... еще круг...
Он бросил долисекундный взгляд на табло и снова на трассу. Самая тупая ошибка — радоваться последнему кругу, точно продуешь. Он слышит, как Пугпун снова дышит в спину, все-таки мелкий паршивец — хороший гонщик.... Не приведи господь где-то это озвучить, конечно....
Последний круг — маршалы показали белый флаг Сокджину. Он позволил себе немного больше ускорить Хванан, пусть даже маршалам на постах это будет заметно, уже не опасно сделать так. Впереди финиш, ну же, где ваш клетчатый...
Где ты, друг...
Пугпун ускорился тоже, хуев как дров, никогда тебе не быть чемпионом в гонке со мной, Чонгук! Сокджин мотнул локтем — чуток, слегка, совершенно четко зная — противник скрежещет зубами за его спиной.
Этот знак некогда закрепился между ними двумя как замена suck it. Чонгук не мог не оценить издевки. Мотор Пугпуна заревел еще сильнее, но Хванан, выпустив клубы пыли в забрало Чонгука, мастерски, красиво, свистяще, в полете, преодолел финишную прямую, и над головой Сокджина взметнулся восторженно долгожданный клетчатый флаг.
По инерции Хванан проехал вперед и кругом завершил поездку. Сокджин замер, выставив ногу, утвердив мотоцикл в позиции, он с трудом разогнул совершенно ватную спину и руки, и просто сидел, тяжело дыша.
«Ты снова чемпион!...»
«Ты снова чемпион, мой хозяин, мы сделали это!»
Он не совсем понимал, что происходит, лишь видел, как гонщики в форме как у него преодолели финиш. Юта, за ним Тэен, за ним Джехен завершили гонку следом за Чонгуком. Два призовых места принадлежат «Ким Спортс»
- За вас, господин Ким. За вас, господин Намчон, - промямлил Сокджин и сорвал с головы шлем, подшлемник, падая с седла в руки подбежавшей команды тренеров, техников и медиков.
- Молодец! Мать твою, Ким Сокджин, ты снова, снова уделал всех! - орали тренеры ему в уши, медики надели на него маску, вкачивая в легкие кислород, но он убрал помпу и попросил пить.
С трудом, он поднялся на ноги, вновь вернулся слух и зрение к окружающему безумству.
- Это была мега-гонка!
- Восемь часов ты держался фаворитом!
- Сокджин, ты золотой гонщик!
- Помогите ему устоять!
- Управляющий Ким, он тут!
Сокджин поднял гудящую голову на этот голос. Он увидел, как медики откачивают Юту и Тэена, как Джехен пытается отбиваться от попыток усадить его наземь. Он увидел мчащихся к нему Чанеля и Бэкхена.
Он увидел высокую фигуру в свободном летнем костюме, фигура улыбалась широкой улыбкой, в которой читалось не завуалированное восхищение и изумление.
- Пойдем, тебе нужно на пьедестал подняться, - сказал Чанель, подхватывая его под руки.
- Отличная работа, Ким, - сказал голос Намджуна, совсем близко.
Сокджин оперся о крепкие плечи Бэкхена и Чанеля и встал, ровно, поднял взгляд на директора. Его волосы взмокли, облегали голову, лицо бледное и смертельно уставшее, его глаза же — полыхают.
- Эта победа — в честь ваших отца и брата, господин Ким, - сказал Сокджин. - Просто... передайте госпоже и Джумину...
- Я передал уже, звонил им, точнее, звонил Джумин, он смотрел гонку, - рассмеялся Намджун. - Идем, за наградой...
Сокджин покивал, улыбаясь, оперся снова о Чанеля и пошел послушно, куда вели.
Он мало помнил награждение, он мало помнил, как потом его везли на в медицинском фургоне. Кажется, кто-то сказал, что он почти побил рекорд круга какого-то года. Он не помнил, как его приволокли в отель и уложили в постель, как врач и медбрат обтерли его и поставили капельницу. Он не мог спать, так как переутомился, лишь смотрел в потолок. В соседней комнате, гостиной номера, пировали тренеры, затем они ушли на фуршет, оставив его на медбрата.
- Иди отдыхай, был трудный день, - сказал Сокджин ему, видя, что парень клюет носом.
- Я на связи в любое время, - благодарно улыбнулся тот и ушел, предварительно убедившись, что ничто не мешает гонщику отдыхать.
Восьмичасовой марафон это пипец как много, подумал Сокджин в стиле Юнги, Юнги так и сказал бы. Он с трудом дотянулся до смартфона, лежащего на тумбочке — сообщения от Юнги забили чат КАКАО. Все гонщики писали ему поздравления, так же родители и хен.
«Я знал, что победа будет твоя. Ты был великолепен» - писал Тэхен.
«Поздравляю, Джин. Чонгук свирепствует, надеюсь, ты счастлив» - Хосок.
«Я слышал, ты уделал всех, снова! Юнги на радостях даже не хамил мне!» - Чимин.
Сокджин улыбнулся, кто о чем, а Чимин - о Юнги. Надо будет помочь пацаненку, что ли...
Он не заметил, как уснул, но потом, внезапно, проснулся. По темноте за окном понял, что наступила ночь. Ему днем давать те треклятые интервью, потом съемка... Его спросят, как вы решились участвовать в таком длительном марафоне? А он скажет — я и сам не знаю. Люблю гонки. Люблю свой мотоцикл. Хотел почтить честь погибшего президента клуба. Да, так и скажет.
Хочется пить. Сокджин огляделся, увидел, что капельница пуста, значит, медбрат хорошенько закемарил. Кряхтя, потянулся и выдернул иглу, зажал пластырем рану.
- Пить принести?
Испуганно обернулся. В кресле у стены, возле письменного стола, сидел Намджун, пиджак на вешалке за его спиной, рубашка мужчины расстегнута, обнажая вид на крепкое красивое тело. В полумраке комнаты Сокджин отчего-то видел как кот.
- Почему вы тут?
Намджун встал и вышел в гостиную, но вскоре вернулся со стаканом воды. Сокджин с трудом сел, постанывая, принял стакан и выпил, наслаждаясь каждым глотком. Украдкой поглядывая на Намджуна.
- Я не могу найти слов, чтобы выразить восхищение, - сказал Намджун, присаживаясь на край постели. - Понимаю теперь, что недооценивал гонщиков. Ты великолепен.
- Спасибо, - Сокджин поставил стакан на на прикроватную тумбочку и откинул края одеяла.
- Помочь в туалет?
- Нет, я бы помыться хотел... Позовите медбрата, у меня в телефоне его номер...
- Я тебе помогу сам, это не трудно.
- Что?... - черт! - Вы вовсе не...
- Ты боишься, что ли? Да и я видел тебя голым, к тому же, - улыбнулся Намджун. - Наверное, лучше ванну, чтобы проще тебя мыть? Медбрат налил бы ванну, ведь ты стоять не можешь... Сейчас вернусь.
Он поднялся и решительно прошел в ванную, но почти сразу вышел.
- Тут ванная какая-то... мелкая...
- Это нормально, она сидячая, - улыбнулся Сокджин, перекидывая ноги на пол и неуверенно вставая. - Я воспользуюсь душем, не люблю ванну, для тонуса мышц это плохо.
Он сделал один неуверенный шаг, второй, Намджун подскочил и подхватил его, обняв за талию.
Естественно, все тело пронзило желанием, как иначе... в таком состоянии выдержка, разумеется, ему изменила.
- Ты чего? - проговорил Намджун. - Я помочь хочу...
- Да... спасибо... Я сам...
Намджун перекинул его руку через свои плечи, повел в ванну. Мягкий бежевый свет лился от бра над раковиной, этого света на удивление хватало, чтобы осветить помещение, но и не слепить. Намджун усадил гонщика на сидушку унитаза, сунулся в душевую и настроил воду.
- Я настроил благоприятную для уставших мышц температуру.
Он подошел и, посмотрел в глаза гонщика, стянул с него футболку, затем чуть поднял и стал стягивать треники.
- Не надо... господин...
Поздно. Он увидел последствие своей заботы и сам. Но промолчал, продолжая раздевать Сокджина. Затем завел в душ и помог встать так, чтобы не упасть. Сбегал за полотенцем и халатом в комнату и вернулся.
- Тут есть халат, - указал Сокджин, отмокая, на дверь ванной, где была вешалка.
- Это мне.
- Вам...?
Намджун кивнул, быстро разделся и зашел в душевую, закрыл дверцу.
- Ты сошел с ума?
Они стояли и мокли под душем, глядя друг другу в глаза. Потом Намджун взял с полочки мочалку и гель-шампунь и стал бережно мыть Сокджина, касаясь деликатно, чуть массируя его руки и ноги, плечи и торс, голову, и это было очень приятно... было бы, если бы гонщик мог успокоиться... Он не мог расслабиться, и лишь когда Намджун обошел его со спины, смог выдохнуть осторожно.
И тут же ахнул. Крепкая ладонь легла на его ягодицы, а вторая — на член, стоящий колом. Сокджин принялся судорожно придумывать, что бы такое соврать ему насчет стояка, но в гудящую от желания голову не шли никакие мысли.
Рука на члене же явно не собиралась делать ситуацию проще — она двигалась по стволу, чуть сжимая на основании, поглаживая подушечкой пальца головку. Сокджин не выдержал, уперся ладонями в стенку душевой, тяжело дыша, сглатывая.
- Черт...
- Хорошо?
- Да...
- Я слышал, после гонки бывает стояк у гонщиков...
- Ей-Богу, не вам его устранять...
- Молчи...
- Господин...
- Меня зовут Намджун. Тебе не кажется, что формальности сейчас звучат кричаще?
Пожалуй.
- Намджун, не надо...
Мужчина позади вдруг коснулся губами его плеча. Все тело Сокджина пронзило возбуждение, на головке его члена появились капельки спермы. Губы снова прижались к его телу, на этот раз, шее, тело Намджуна прижалось к его телу, и Сокджин ощутил уперевшийся в его бедро чужой член.
- Уверен, что не надо? - прошептал жарко Намджун, дразня мурашками тело гонщика. - Не трепыхайся, я на стану ничего такого делать, просто поласкаю... подожду, пока ты вернешься в тонус...
- Нам... Намджун....
- Именно... молодец...
Рука на члене Сокджина начала двигаться яростнее, Сокджин судорожно отвел свою руку назад, нащупал член Намджуна... боже, крупный какой... и стал тоже качать. Ему в ухо незамедлительно зашипели, свободная рука Намджуна обхватила талию гонщика. Он сжал крепко губами мочку уха Сокджина, гонщик чувствовал, как Намджун вдыхает запах его мокрых волос, как его сердце стучит ему в спину, как собственное выскакивает из груди...
- Боже, да...., - прошептал Сокджин, изливаясь на стенку душевой.
Перед его глазами вспыхнула сверхновая, и вспышки и взрывы ее, казалось, длились нескончаемо. Краем сознания он уловил, что рука его так же добилась результата — на бедро излилась огненная субстанция, а в плечо впились чужие зубы и губы.
- Черт, - обдало жаром его кожу на щеке, крепкие руки обхватили его тонкую талию и развернули тело на 180. Глаза Намджуна были почти безумны. - Черт... ты сводишь меня с ума, Джин...
Гонщик окинул его совершенно зачарованным взглядом. Вода шипела вокруг, ударяя по ним, пахло гелем-шампунем и страстью, хотя странно, что этот запах не смылся водой. Намджун сжимал талию Джина крепко, лаская кончиком носа его щеки, глаза, нос, губы и, выдохнув резко, впился в эти губы своими, жадно, крепко, властно настолько, что Джину ничего не оставалось, как обвиснуть в этих крепких руках и подчиниться. Тонус в ногах и теле окончательно оставил его после разрядки, превратив в безвольную куклу.
Он не помнил, как добрался до постели и улегся в нее, помнил смутно, что его снова поцеловали в губы, погладили пальцами его щеку, затем кровать распрямилась под вторым телом, послышались удаляющиеся шаги, вдали в номере закрылась дверь.
Что это было?...Сон...?
Было жарко, настолько, что дымился асфальт на трассе, пахло этим запахом на всю округу, и с трассы к клубу несло этим, и в самом клубе все пропахло асфальтом и покрышками. В гараже сохранялась прохлада за счет сплит-системы, да и в здании клуба можно было с комфортом находиться, но стоило выйти на улицу, как одежда начинала прилипать с телу, пот тек градом и очень трудно дышалось, даже несмотря на то, что костюм для езды был из натуральной кожи.
Сокджин выкатил Хванан из гаража, чувствуя себя совершеннейшим кретином, косясь на столпившихся в здании гонщиков, отчаянно изображавших серьезные беседы лишь бы не тащиться на солнцепек.
У Сокджина же не было такой возможности, впрочем, как и у Юнги — первые этапы гонки в Европе он представлял клуб как первый мотор, ему надо было накатывать. Сокджин имел свои резоны, о которых он старался особенно не думать, но мысли такие штуки, что лезут в башку без спроса.
- У меня кожаная куртка к коже тела прилипла даже сквозь футболку, - проворчал раздраженно Юнги, катя Холи на стартовую линию. Посмотрел на клуб. - Стоят там, будто мы с тобой одни в гонке участвовать будем...
- Юнги, ты напрасно спорил с тем, что решено оставить тебя везде первым мотором, - сказал Сокджин, глядя на его профиль. - Тебе надо развиваться, чувак...
- Заткнись, бога ради, ты еще будешь мне это мусолить...
- Юнги, я толком тебе говорю! Тебе надо показывать себя, не может быть в клубе лишь одного крутого мотора, точнее, не так... Мир должен знать «Ким Спортс» так, как мы: что тут только лучшие. На гонке в Японии ребята показали себя — я про Юту, Тэена и Джехена. Ты вспомни! И это правильно! Господин Ким всегда говорил, у тебя громадный потенциал...
- Прекрати заниматься этой требухой, ненавижу вдохновляющие речи, - огрызнулся Юнги, размахивая руками. - Я уже наслушался этого от Седжина, теперь ты тут мне... В России трасса пиздец сложная, Сокджин, и ты брал ее, дважды брал, ты ее знаешь, твой дар запоминать трассу — это уникально! И мы должны забить болт на это?! Я на той трассе сковырнулся, ты помнишь, блять, до сих пор пидорасит от этой неудачи! Ты взял ту гонку, ты, сука, выебал Чонгуков Пугпун, будь он неладен у него! Если я выйду в России как первый мотор — ну не смешно! Все начнут говорить, что клуб забил на тебя и продвигает тебе замену, почему я один это вижу?! Все решат, у тебя что-то не так! Тебе надо оно?! Клубу надо?!
- Юнги, про нас говорят — клуб одного мотора, мне настопиздело слышать это! - Сокджин горячился и говорил много. - У нас овердохрена крутых гонщиков, и ты — ты достоин большего внимания, чем просто обожание Чимина...
Сказал и запнулся, боязливо покосившись на друга. Тот повел красивыми плечами, хмыкнул:
- Обожание, скажешь тоже! Жопу лижет, подлюка, а сам подкапывается, чтобы урыть какой компромат...
- Юнги, так никто не говорит тебе ему тайны выдавать... просто... парнишка справный и...
- Ты чего, свахой заделался? - прищурился с подозрением Юнги, обернувшись, даже остановился. - Ну-ка, чего темнишь?
- Ничего, - заворчал Сокджин, двинувшись дальше, ощущая себя последним идиотом.
В самом деле, что только мне в голову взбрело, подумал он. То за шкирку журналиста выкинул, то с Юнги ему помочь захотел...
Он мотнул головой. Своих проблем мало что ли....
Жарко... Липко по телу, пот струится, и из волос тоже. Надел подшлемник, шлем... черт, амуниция бесит... Сел в седло, фыркнул мотором, проверяя, подвел машину на старт. Юнги рядом, натягивает перчатки. Все равно руки грубеют, иногда неловко даже, крем даже самый жирный не спасает.
Хотя... кого Сокджину ими трогать, себя, разве что...
Юнги дал отмашку, Сокджин завел мотор до конца и рванул. Хванан шел, быстро наращивая скорость, гулко урча, славный ты мой. В движении не так противно жарко. В Японии все пролетело как за мгновение. Двое суток активного траханья с интервью, таскание этого кубка за собой повсюду, бесит, тело еще в некондиции, тренер и медики делали ему усиленный массаж, так как знали, вести себя под руки в самолет он не позволит. Гордость и упрямство.
А случившееся... сон, морок, после восьмичасового заезда что угодно примерещится. Потому что господин Ким был такой, как привычно, сколько Сокджин ни вглядывался в него. Да, сон это был — но какой живой сон... какой желанный. Очутившись дома, наконец, Сокджин пошел в душ и там воображение снова атаковало его, подкинув такой же сон, правда, почему-то не столь явственный, но ему хватило на три разрядки. Вылезши из душа, разопревший и уставший так, будто реально занимался сексом, он быстро сварил себе поесть и уселся с тарелкой у ноутбука.
Ок, Гугл, сексуальное возбуждение от скорости...
Мобилофилия? «Желание заняться сексом на заднем сидении авто, на капоте или на полной скорости?» Нет, не совсем то...
Скорее всего, это от вибрации мотора, просто я такой чувствительный.
Ладно. Хванан, я буквально насилую тебя, прости, приятель, но во всем виноват твой конструктор!...
Ок, Гугл, «как подавить половую активность»...
Препараты, сублимация (спорт, ха, смешно!), не фантазировать...
Все?! ВСЕ?! Пиздеееец.... наверное, обычно повышенная возбудимость людей не беспокоит, ну, конечно, если они не подростки, но тут как раз все закономерно. Препараты Сокджину, скорее всего, принимать не дадут, потому что режим, он сидит на витаминах, кое-каких укрепляющих, и такие препараты повлекут нежелательные последствия, ведь они влияют на гормоны.
Сублимация, особенно в спорте, это смешно, в его жизни очень много спорта. И он не фантазирует, оно само возникает в голове, помимо, даже против воли. Но... что если найти какой-то другой интерес, помимо спорта? У него не так мало свободного времени, он мог бы уделять себя чему-то еще, помимо мотогонок.
Он задумался, что было бы ему интересно.
Готовка? Кто потом будет это все есть?
Прогулки по музеям? Его мало привлекают такие вещи, если делать их в одиночку. Но, проблема в том, что у него нет друзей, кроме Юнги, а Юнги в музей не пойдет никогда в жизни.
Кино? Скучно ходить на кино, дома смотреть... можно... так, это запишем. Есть еще дорамы — чудесно!
Пилатес, йога? Кажется, Бэкхен говорил, он увлекается, попросить его поучить некоторым штукам и заниматься самому, может, даст видео-уроки.... Еще одну галочку.
Тачка! Можно за городом полихачить! Воооот, шикарно! Мыслей лишних не будет, потому что все внимание на дорогу, но в машине вибрации такой не будет и.... ШИКАРНАЯ ИДЕЯ!
И вот, с тех пор, Сокджин, едва те мысли его атаковали, выходил в гараж, садился на руль Ламборджини и гнал за город и так наматывал километры, доезжая порой до совершенно пугающе незнакомых населенных пунктов. Он думал, что мог бы пойти тусить с Юнги, но он не хотел.
Ему звонил и писал Тэхен, но он не отвечал. Иногда он ходил выпить пива с Чимином, послушать слезы мальчика на равнодушие Юнги. Сокджин и сам не понимал, почему друг такой баран, но требовать с Юнги конкретики не осмеливался, побаиваясь.
Он очнулся от мыслей, что, впрочем, никогда полностью не занимали его на трассе, не мешая вождению, и увидел, что обошел Юнги на круг: об этом свидетельствовало табло, что для них зажег техник. Сам парень руководил гонкой из здания, старательно выглядывая гонщиков в бинокль.
Лентяй.
Они наездили прилично кругов, Юнги показал, чтобы Сокджин завершал, сам остановил свой у стартовой прямой. Он сдернул с головы шлем, подшлемник, пропитанный потом, встряхнул мятными волосами. Сокджин подъехал и встал рядом, содрал свой шлем тоже.
Голова, обдуваемая жарким ветром, чуть гудела от напряжения, но из-за влажных волос было свежо. Не переговариваясь, гонщики повели свои машины к гаражу. Юнги шел тяжело, словно с огромным трудом преодолевая расстояние, тяжело дышал. Сокджин хотел было сказать что-то, но друг вдруг откашлялся и сказал словно недовольно:
- Ты с чего решил, что он... меня... ну...
Сокджин даже затормозил ход, но потом догнал друга. Шанс такой терять он не мог, почему-то страшно хотелось помочь бедному Чимину, да и была уверенность, что Юнги не станет вести себя необдуманно с ним.
- Мы с ним, ты знаешь, знакомы давно, он друган Хосока, а я... был с Тэ и... короче, Чимина знаю через него, с тех же времен. Иногда мы с ним ходим выпить, несколько раз он ночевал у меня. Он все время, все время, Юн, говорит о тебе. То восторженно делится впечатлениями от твоих гонок, то плачет, что ты его игноришь либо грубишь. Ты ему нравишься, Юн. Скажи, ну что мешает тебе разок с ним поужинать, м? Не обязательно говорить о гонках, противниках и так далее! Да и... он будет рад услышать твою точку зрения, ты же знаешь, все, что ты говоришь, он потом на цитаты расхватывает.
- Ты с ним пьешь?
- Ну да.
- И вы говорите только обо мне?
- Да!
- Ты уверен, что ничего не выболтал?
- Уверен. Эта инфа уже давно всплыла бы...
Юнги промолчал, раздумывая.
- Он тебе нравится, как парень? - спросил он вдруг.
- Нет, - даже рассмеялся Сокджин. - Он совершенно не мой типаж. Но он милый и интересный мальчик. Юн...
- Кровосос, как все журналисты, нахрена я поднял эту тему, нахрена ты меня взбаламутил, сука, придется звонить какой-то из моих и звать на ночь, черт...
Сокджин очень сильно боялся спугнуть Юнги с этого правильнонаправленного раздражения, поэтому молчал, как убитый.
Вернувшись в здание клуба после гаража, они только и думали, что о душе и свежей одежде. Седжин поймал их у лестницы.
- Потом ко мне зайдите, у меня новая инфа по «Чон МотоВело», - сказал он им.
- Что опять? - застонал Юнги, топая наверх первым, едва передвигая ноги. - Что опять придумал этот Чон Хосок?
- Я ничего не слышал, - пожал плечами Сокджин, сдирая куртку и волоча ее за собой по ступенькам.
Они поднялись на этаж, свернули в сторону душевых.
- У меня очень нехорошее предчувствие, - сказал Юнги, когда пихал грязные шмотки в сумку и доставал из шкафчика полотенце и принадлежности для мытья. - Просто в животе подхватывает, словно я отравился, понимаешь?
- Юнги, твое чутье меня порой пугает...
Они зашли в кабинки, и разом выдохнули от неги, когда, наконец, поставили тела под струи воды. Нет большего блаженства, чем принять душ в жару или согреться в теплой комнате после блужданий на морозе.
Сокджин откинул голову назад, давая воде излечить себя от усталости и жары, он ощущал буквально, как с потоками стекает с него пыль, пот, раздражение. Подняв руки, он провел пальцами по волосам, приглаживая их шлемом на голове.
- А ты с ним спал? - донеслось вдруг из другой кабинки.
- Нет! - крикнул протяжно Сокджин в ответ.
- А хотел? - подумав, снова спросили.
- Нет! - без колебаний и так же протяжно ответил Джин, усмехнувшись. - Я чужое не трогаю, воспитан!
- Вот же ж...
Он услышал, как Юнги вышел из душа, грянул дверцей шкафчика. Быстро вымылся и вышел следом. В душевой тепло, приятно находиться, жары нет, пахнет терпким гелем для душа Юнги и его туалетной водой. Сокджин вытерся, оделся в просторную футболку и легкие джинсы, что повисли на косточках его бедер. Взъерошил волосы пальцами.
- Слушай, - Юнги опустился на лавку, держа за лямки свою сумку. - Тэхен тебе еще звонит?
- Да, - покивал.
- Ты бы хоть для выплеска энергии его вернул...
- Юнги, он столько крови из меня выпил, и я снова в эту реку войду? Ему нужен статусный любовник, а не я как человек. Вот пусть ебет Чонгука.
- Мне кажется, это Чонгук у них актив, - хмыкнул Юнги.
- Может быть, я над ними свечку не держал. Мне срать.
- Ты был пиздец влюблен...
- Помню... и все свое тупорылое поведение, все ожидания, все прощенные измены — я тоже помню, Юн. И как ты меня из петли вытаскивал из-за него, и как морду ему бил за меня.
- Я твой друг.
- Да. Но и я твой — тоже.
- Джин, хочу, чтобы у тебя появилось в жизни некто помимо Хванана, понимаешь? Ну, давай, я кем-нибудь познакомлю, с девкой или с парнем, с кем хочешь?
- Только гонщик может говорить о машине, как о живом существе, - рассмеялся Сокджин, закидывая сумку на плечо. - Пошли, Седжин ждет.
- Но я серьезно, - послушно поднялся Юнги. - Ты парень красивый, умный, интересный...
- Я красивый, на этом все. Я пиздец дебил по жизни, в отношениях... мне некомфортно быть с другим человеком, мне мешают люди вокруг, кроме... кроме тебя, Юн, ты знаешь, остальные быстро утомляют. Я могу нормально общаться с ними, но с тем условием, что потом я приеду домой и побуду один. Или Хванан... молчаливый, послушный, горячий, такой же любитель погонять, как и я... Был бы он человеком...
Сокджин говорил это, двигаясь в сторону кабинета Седжина, и, на последней фразе, внезапно поднял руку и врезал кулаком в стену, сделав небольшую вмятину. Юнги округлил глаза, нагнал его.
Все лицо Сокджина было залито слезами.
- Никому нельзя доверять, Юн, - прошептал Сокджин. - Ты один... тебе одному из людей я верю... все врут, нагло врут, что ты важен, а потом — кидают... Пользуют, как шалаву, только хуже, потому что шалава знает, что ее пользуют, и берет за это деньги, а тебе от этого только чувство засранной души остается. Никого нельзя в сердце пускать... Никого... Вот ты скажешь: любовь это когда отдаешь. Я отдавал, я ему всего себя отдавал, а он мне — секс как подачки, как кость голодному псу — объятия, улыбки, слова... Он не стремился узнать меня, понять — он только брал, брал, брал, зная, что я люблю его, а потом, взяв нужное, швырял как тряпку в угол, а потом, когда снова надо, доставал оттуда... Только себе... только себе можно верить до конца. Только себя надо любить, сам себе плохо не захочешь, сам себе тварью не будешь....
Юнги тормознул его за руку, обнял за талию, и Сокджин сжал его крепкие плечи, уткнувшись ему в плечо, вымочил его футболку слезами. Его большое плечистое тело дрожало, было холодным, словно у трупа, Юнги испытывал страшную панику, но не говорил ни слова — он просто обнимал Джина и мерно дышал. Потом он чуть отпрянул, стянул рывком свою майку и утер ею лицо Джина, тот смеялся, и чувствовалось в его покрасневшем лице какое-то высвобождение. Сунув мокрую футболку в сумку, Юнги достал свежую и нацепил.
- Я найму шакалов, они поймают эту суку и выебут во все щели, включая ноздри, - прорычал Юнги себе под нос. - Пошли к Седжину.
Тренер покосился на Сокджина, усевшегося напротив него, но ничего не сказал по поводу его заплаканного лица. Вздохнув и кашлянув, он достал сигарету и пощелкал настройками сплит-системы комнаты, чтобы табачный дым не так досаждал гонщикам. Было заметно, он нервничает.
- Да не тяните! - не выдержал Юнги первым, подпрыгивая недовольно в круглом кресле, что ему жутко не нравилось, так как сидеть в нем можно было только развалившись, а Юнги так не любил. - Что там случилось, что опять отчудил Чонгук или Хосок?...
- Кавасаки выпустил новый байк, - сказал, кашлянув, Седжин. - И он заключил рекламный контракт с «Чон МотоВело», чтобы моделью в рекламе был Чонгук.
- И? - поднял взгляд Юнги.
Сокджин насторожился.
- Кавасаки всегда приглашали тебя, - сказал он. - Почему они вдруг перекинулись на конкурентов?
- Рейтинг популярности гонщиков обновили, - не глядя на них, прорычал Седжин. - Юнги упал со второго места на пятое...
- ЧТО?! - вскричал Сокджин, подпрыгнув на таком же кресле, чуть ни сломал.
- Ну и что, это всего лишь реклама, - начал было Юнги, словно от шока не понимал, что происходит, но тут же запнулся. - Но мои рейтинги прошлой недели были очень высоки, в чем дело?!
- Это из-за объявления клуба о том, что на предстоящих заездах он первый мотор? - вдруг произнес Сокджин.
Седжин не ответил, но по глазам его было ясно, что гонщик попал в точку. Сокджин сделал круг головой, словно разминал шею, затем огляделся.
- Ничего в моем кабинете бить нельзя! - предупредил сразу Седжин. - Давай думать, как...
- Я знаю, как с этим быть! Надо было объявление делать при моем участии, созвать журналистов или дать в клубном блоге видео, где я — я! - заявляю о том, что уступаю первенство другу, - процедил Сокджин. - Что случилось с пиар-отделом, что они не догадались сами?! Я так понимаю, это мои фанаты постарались снизить рейтинг Юнги?!
- Они постарались поднять рейтинг Чонгука, - кивнул Седжин.
- Отлично! - стукнул кулаком по колену Сокджин, вскочил. - Что управляющий Ким предлагает делать по этому поводу?
Тренер нервно затянулся, стряхнул пепел в пепельницу — обрезанную пивную банку, никакой другой он не признавал, все подаренные ему обязательно в тот же день разбивались или ломались. Поежился.
- Нуууу? - процедил Юнги.
- Он сказал, гонка покажет фанатам клуба, что Юнги достоин второго места лучше, чем какие-либо слова.
- Он запретил что-то делать с ситуацией мне или Юнги?
- Нет, но, думаю, без согласования с пиар-отделом... А что ты собрался делать?
- Узнаете! - Сокджин вскочил, цапнув сумку, поклонился и хлопнул дверью.
Он мчался по коридору к лестнице, смахнув с нее, рванул к парадному выходу, ведущему на парковку, на ходу пикая сигналкой от машины в кармане.
- Ты что надумал? - донесся ему вслед окрик Юнги.
- Все будет хорошо, Юн!
- Сокджин, не делай ничего опрометчивого!
- Хорошо, - как легко обещать такие вещи, когда не смотришь человеку в глаза.
День рабочий, но всего три часа пополудни, и машин на дороге не настолько много, чтобы Сокджин мог попасть в пробку. На счастье людей вокруг него, конечно, потому что он был на вершине ярости. В машине работал кондиционер, крепко сжимая руль, гонщик пытался сдерживать своего внутреннего тигра.
Его колотило от ярости.
Как можно было быть такими тупицами?! Фанаты, которые за своего любимого гонщика порвут на ленточки любого — и примут без разъяснений, что он не заявлен первым мотором?! Да смешно подумать, но кто-то так подумал. Сокджин на ходу всунул в ухо гарнитуру и натыкал номер на смартфоне.
- Это я, менеджер Мунсок, Сокджин... Вы в офисе? Отлично, я скоро буду у вас, пожалуйста, дождитесь меня. Да, из-за ситуации с Юнги. Разумеется, я не могу оставить все так, как есть! Куда... Зачем к нему...? Он курирует вопрос? По-моему, этот вопрос никто не курирует, он оставлен на самотек! А вам самому так не кажется? Ну, вот и я о том же.... Ругаться? С вами я ругаться не планировал, вы человек подокладный... Да, смешно, но не мне. Хорошо, я пойду к нему сразу, можете не ждать меня с перцовым баллончиком.... Да сам позвоню секретарю, да...
Он сбросил вызов, рассмеялся. Набрал номер снова.
Привет, малышка, это я. Этот там? Отлично. Куда-то собирается? Чудееесно! Занят? Отлично, все как я хотел! Передай, что я еду потолковать с ним, и если он попытается свинтить от разговора, скажи, я буду сидеть и ждать, пока он освободится, и не пущу домой, пока не выслушает. Спасибо, милая.
Чудесно! Чего реветь, надо действовать!
Он остановил машину на парковке в подземном этаже, вышел из машины и двинулся к лифту. Вокруг ходили местные служащие, одетые в офисном стиле, и его стройная рослая личность в майке, сквозь ткань которой было видно его смуглое накаченное тело, в джинсах низкой посадки, копна взъерошенных волос привлекли их живое внимание. Он кивал тем, с кем был знаком, чувствуя на себе взгляды.
Плевать. На него всегда смотрят, есть на что, пусть любуются.
В лифте было душно, но не жарко, и на том спасибо, офисные Сокджина разглядывали во все глаза, но не напрямую, а в зеркальных стенках, и это показалось ему крайне смешным, это ощущение, что за тобой в замочную скважину смотрят. В крыле дирекции относительно тихо, по коридорам так не носятся, но Сокджину любопытных взглядов хватило. Он вошел в приемную и подмигнул Миен, она оглядела его и закатила глаза.
- Ты вкрай ошалел? - зашипела она, выскакивая из-за стола к нему. - У тебя тело видно сквозь эту ткань, ты так по зданию шел?!
- И что? Кто-то в этой стране еще не видел мой торс? Я в рекламе снимаюсь, кстати, скоро выйдет с брендом нижнего белья, хочешь, пришлю тебе подписанный журнальчик? - подмигнул Сокджин ей.
- Ты идиот! Кто так к директору приходит?! Пиджак хоть надел бы, - застонала Миен, отмахиваясь от него.
- Ничего, он не женщина, его мой внешний вид не смутит... Он там, в курсе, что я приеду?
- В курсе, сказал — даже любопытно, что он скажет.
- Ну-ну! - фыркнул Сокджин.
Он подошел к двери в кабинет, выдохнул и постучал.
- Войдите, - раздалось вальяжное, даже слегка раздраженное.
- Пожалуйста, не поколоти там все, - прошипела в спину Сокджина Миен.
Он кивнул, поежившись, вошел и закрыл дверь за собой.
Сразу бросило в жар. Просто разом, стоило ему выцепить взглядом в помещении Намджуна.
Они не виделись наедине с очень давней поры, и сознание того, что... объект — один тут... Сокджин вдруг понял, что не готов к встрече с ним. Он был в легком костюме, пиджак на спинке офисного кресла, на стройном крепком теле — из легкой ткани брюки и тонкая футболка, примерно такая, как на Сокджине. Волосы уложены так, чтобы открывать лоб — видимо, эту прическу Намджун считал наиболее офисной, впрочем, Сокджин был согласен, так директор выглядел наиболее властно и официально. Во сне-то у него были влажные волосы, они обрамляли голову сверкающим шлемом... Черт...
- Добрый день, - пришлось брать себя в руки. - Мне нужно обсудить с вами инцидент.
Намджун, стоявший у бара, как раз достал бутылку воды. На вопрос кивнул, указал на диван в гостевой зоне. Сокджин послушно прошел туда и опустился на мягкое сиденье.
- Что тут обсуждать, рейтинги такая штука, что все время скачет, - с улыбкой заметил Намджун, обходя диван и садясь рядом с гонщиком. Открыв бутылку, предложил ему.
- Спасибо, - Сокджин сделал пару глотков и протянул руку за крышкой.
Но Намджун забрал его бутылку, сделал пару глотков сам, завинтил крышку и поставил бутылку на стол. От мысли, что директорские губы коснулись горлышка бутылки там же, где и его, Сокджин чуть не сошел с ума. Он проводил взглядом бутылку, потом постарался взять себя в руки, сесть посвободнее.
- Нельзя было давать эту информацию, теперь мы потеряли рекламу с Кавасаки, завтра что? - спросил он, с укором глядя на Намджуна.
Тот откинулся на спинку дивана, одну руку положил на отставленное колено, вторую — на спинку мебели, вперив пристальный взгляд в гонщика.
- Ну, если Юнги покажет себя на гонке, люди сами вернут к нему внимание...
- Оно у него было, пока мы не пустили информацию без правильной подачи, - возразил Сокджин, стараясь смотреть на кончик его носа, а не в глаза. - Нужно было мне выйти в трансу в Инстаграм и сказать, что я поддерживаю Юнги...
- Ты, в самом деле, его поддерживаешь?
- Безусловно! Он достоин быть первым мотором...
- Первых моторов не может быть два. И... конкуренция, Джин, должна быть не только между клубами, но и внутри клуба.
- Сила нашего клуба всегда была в командной работе.
- Это не дает вам каждому развиваться. Не все такие оголтелые гонщики, как ты, кто-то ленится.
- У нас не ленятся.
- Уверен? Чанель и Бэкхен на гонке в Японии показали себя хуже молодых Юты, Тэена и Джехена, скажешь, нет? Те конкурируют со сверстниками в клубе, вот и дают результат, а опытные расслабили булки. Я знаю, ты гоняешь как дышишь, а они?
- Не все люди на это способны. Людям нужно время на личную жизнь, потребности в отдыхе у всех разные, как и возможности.
- А тебе, значит, на личную жизнь наплевать?
Пришлось посмотреть ему в глаза.
- У меня ее нет, - пришлось ответить, чувствуя себя самым жалким на свете.
- Это неправильно, не находишь? Одному тебе тянуть всю работу клуба? Почему чуть что — ты щит, ты знаковый гонщик, ты за всех отдуваешься? Ты и сейчас пришел говорить со мной за Юнги-ши...
- Я пришел говорить за него не потому что он мой друг с давних пор, а потому что я вижу, мои фанаты его топят. Не надо путать божий дар с яичницей, тут ситуация недопонимания фанатов, и я хочу ее разрешить.
- Провести трансу?
- Да, именно.
- Ладно, проводи. Поговори с фанатами. Они скажут, что на тебя нажали.
Сокджин промолчал, откинув голову на спинку дивана, закрыл глаза. Он чувствовал, как его атакует возбуждение, словно тысячами игл пронзая его тело, он кожей чувствовал взгляды Намджуна, и даже сама близость мужчины сводила его с ума.
- Дело не в том, что мы подали информацию неверно. Дело в том, что кто-то, неважно кто, занял твое место. И фанаты негодуют. Они в любом случае будут атаковать и осуждать Юнги, все знают, что вы друзья, и ты, скрепя сердце, его поддержишь, но они... они привыкли видеть тебя первым мотором. В Европе, России и Бразилии он — первый будет, так решено, и ты был согласен. Но они не примут того, что ты согласился без боли в сердце. И они будут воевать. Это фандом, Сокджин.
Гонщик запустил пальцы в волосы и сжал голову, которая страшно гудела, еще он чувствовал, что тугие боксеры еле держат его возбуждение и ему надо бы уйти, но что он мог сделать, он так давно не был возле этого мужчины, он...
...господи ж, он просто соскучился...
Внезапно в ушах зазвенело, казалось, даже кровь в венах и артериях остановила бег.
Он ощутил, как горячая рука легла на его бедро, возле самой промежности, и чуть сжала.
- Не открывай глаза и сиди спокойно, - зашуршала ткань, зашуршал голос возле уха, обдав тело мурашками.
Послушно замер, продолжая сжимать голову. Визгнула молния на джинсах, горячие сухие пальцы провели по краю резинки боксеров, подцепили ее и оттянули, высвобождая каменный член. Сокджин ахнул, зажав себе рот рукой.
А затем выгнулся вперед, распахнув глаза, на губах его застыл немой крик
Огненный влажный рот и сильные губы сжались вокруг его члена, принялись качать, очень быстро, сильно, даже слегка больно. Заткнув себе ладонью рот, Сокджин дрожал, держась из последних сил, но это было сильнее его. Черт, как порочно, с четким расчетом, язык обрабатывал его член, каждую венку, пальцы массировали деликатно мошонку, черт...
Он не успел сказать, что кончает — сперма выстрелила, когда головка уткнулась в гортань. До взрывов перед глазами, до истомы, доведшей до судорог все тело, до впившихся в голову пальцев, до прокусанных в попытке не орать губ.
Он настолько потерял контроль над собой из-за оргазма, что не соображал, что с ним происходит, но сознание вернулось, и довольно скоро. Он открыл слезящиеся глаза и увидел себя застегнутым, а Намджуна — стоящим у окна, совершенно спокойным, он пил воду, глядя на улицу под собой.
- Просто прими ситуацию, как есть. Ты можешь провести трансу, но многого от нее не жди. И еще — ты удалил КАКАО?
- Я купил новый телефон, - облизнув губы, кивнул Сокджин. - У меня не было времени из-за тренировок поставить КАКАО.
- Поставь. Две недели пишу тебе, а все без ответа, решил уж, ты на что-то в обиде.
Сокджин поднялся, кивая, пошатнулся, но устоял. Намджун коротко улыбнулся ему.
Как всегда безупречный, вполне спокойный.
Сон. Я что, снова уснул?