Дни в деревне казались по-особенному тёплыми и любимыми. Жизнь с отцом шла душе Кэйи на руку: он сутками напролёт бродил по местной флоре, наслаждаясь общением с окружающими животными. Ему казалось, что его прежнее тело и душа взяли отпуск, сменяясь на что-то более новое и свежее. Сердце не ныло от моральной усталости, а приступы тревоги развевались вместе с семенами одуванчиков на поле. Спустя неделю Альберих по-своему расцвёл и забыл о желании заливать душевные раны алкоголем. Парень много времени проводил с Сакурой. Эта молодая девчонка оказалась на редкость очень мудрой и понимающей. Тепло от её большого тела и мягкость гладкой шерсти действовали как сильное успокоительное.

Кэйа не сидел в седле около пяти лет, но проявил невероятно сильное желание бороздить просторы его родины с высоты седла.

— Пап, а где амуниция Сакуры? — спросил Кэйа во время их обеда с отцом.

— Всё лежит в сарае. А тебе зачем?

— Да так, хочу вспомнить, что такое ездить верхом. Не поможешь? — Кэйа состроил милейшую гримасу, которая беспроигрышно действовала на людей как профессиональный гипноз.

— Ого, не ожидал. Я бы с радостью, но не хочешь попробовать позаниматься у семейства Рагнвиндр? Дилюк — прекрасный наставник, с лошадьми ладит как родной.

С лица Кэйи сошла улыбка, и он недовольно закатил глаза:

— С лошадьми он общаться умеет, а вот с людьми не очень, — сквозь зубы выпалил он, устремляя взгляд на соседний двор.

— Не будь таким заносчивым. Первое впечатление может быть ошибочным, — отец встал из-за стола и подошёл к Кэйе, — мне нужно отъехать в город по работе. Скоро вернусь. Сильной рукой он похлопал сына по плечу, хватая ключи и удаляясь из дома.

Кэйа задумчиво поглядел на двор и, бросая ложку в тарелку с обедом, пулей вылетел из дома. Он решительно направлялся в сторону сарая, в надежде отыскать там нужные вещи. В тёмном сарае было, на удивление, прохладно, но кошмарно пыльно. Стаи пылинок кружили по пространству, заставляя парня шмыгать носом от щекотки внутри. В глаза мигом бросилось английское седло, что было аккуратно накрыто каким-то материалом. Под ним блестело железо от трензеля, которое крепилось к кожаной уздечке. Кэйа победно ухмыльнулся и схватил все вещи, уверенно идя в сторону поля где паслась Сакура. Повернув голову правее, Кэйа увидел через забор красную макушку Дилюка, что умело гарцевал на своём бойком жеребце. Движения его рук и ног словно волшебной магией показывали коню, что делать, и тот покорно слушался своего хозяина.Альберих приблизился к Сакуре, что встретила его тихим ржанием. Кобыла двинулась парню, вызывая у того детскую улыбку. Он осторожно положил вещи на траву и обратил внимание к Сакуре:

— Ну что, малышка, попробуем сегодня что-то новенькое.

Кэйа схватил седло в руки, отчётливо вспоминая куда его нужно пристроить. Первым делом на спину к кобыле попал чёрный вальтрап, который явно ещё не приводился в строй. Следом шло небольшое и аккуратное седло. Почувствовав на спине груз, Сакура дёрнула головой, но продолжила засматриваться куда-то вдаль поля. Кэйа делал всё с предельной осторожностью и заботой, боясь причинить лошади какой-то вред или неприязнь. Она же в свою очередь стояла смирно и покорно, не доставляя лишней нервотрёпки.

— Половина дела сделано, — выдал Кэйа, смотря на свою работу.

— Хреново ты эту половину дела сделал, — уже знакомый низкий голос послышался прямо за спиной. Кэйа сжал ладонь в кулаки и постарался не приводить их в действие, лишь закатив глаза и сделав глубокий вдох.

— У тебя седло почти на шее лежит, ты хочешь, чтобы твоя кобыла себе холку содрала? Плечи не свободны, как она бегать будет? — Дилюк подошёл к Сакуре, поглаживая её по массивной груди и исправляя все ошибки.

Кэйа не шибко слушал, ведь его разум улетел куда-то за пределы реальности. Альберих осматривал Дилюка оценивающим взглядом, про себя подмечая каждую деталь: ярко-красные и пышные волосы, собранные в высокий небрежный хвост; широкие плечи и грудная клетка, плавно переходящие в тонкую талию, подчёркнутую обтягивающей футболкой; его лицо не отличалось особой мимикой: почти всё он рассказывал с монотонным выражением, словно все его слова — заученный наперед текст.

— Ты сколько занимаешься с лошадьми? — спросил Дилюк, тут же выводя Кэйю из транса.

— Ну... до четырнадцати лет меня обучал мой отец. А потом я забросил. Не ездил уже пятый год, — спокойно проговорил Кэйа, подходя к кобыле ближе и вставая с Дилюком наравне.

— Оно и видно. Собрался освежить память?

— Да, захотелось снова это почувствовать, — Альберих водил ладонью по лебединой шее кобылы, чувствуя всем нутром испепеляющий взгляд Дилюка на своём теле.

— Не советую сразу мчаться в поля. Нужно всё вспомнить. Могу с этим помочь, — неожиданно предложил Дилюк, беря в руки кожаную уздечку кобылы.

— Это ты мне так отплачиваешь за удар по ребру? — хмыкая спросил Кэйа.

— А может, мне ещё на колени перед тобой встать и молить о прощении? — совершенно спокойно парировал Дилюк, бережно одевая уздечку на элегантную морду лошади и застёгивая все серебряные замочки на ремешках.

Кэйю забавляли попытки Дилюка отстегнуть его крылатыми выражениями и сарказмом. Непринуждённости и хладнокровия в этом парне было непочатый край, но вечно таить на него злобу уже хотелось не так сильно. Ему оставалось лишь принять предложение красноволосого, не особо рассчитывая на какое-то вселенское сближение и дружбу.

— Тебя хоть как зовут, смурфик? — спросил Дилюк, переводя свои такие же ярко-красные глаза в сторону синеволосого.

— Кэйа. Просто Кэйа.