Утро выдалось по-странному прохладным. Босые ноги ступали по мокрой траве, собирая чувствительной кожей холодные капли росы. Едва заметные на горизонте лучи солнца падали на землю, всячески пытаясь её прогреть. Густой утренний туман, лежавший на участках поля, постепенно пропадал, чтобы потом вернуться ближе к сумеркам.

Кэйа зашёл к ещё дремлющей Сакуре, предлагая той скорее пойти на улицу. Кобыла, не спеша, вышла из денника вслед за парнем и шла с ним в ногу, периодически отвлекаясь лишь на шум исходящий издалека.

Шелест высокой травы встретил их, как только те ступили за пределы двора. Кэйа бережно привязал кобылу на длинную верёвку и уселся неподалёку от наслаждающейся сочной травой лошади. Утренняя тишина полностью обволакивала всё тело, расслабляя его и принося возможность дышать чуть глубже и свободнее. Альберих глядел в сторону соседской калитки и ненароком улыбался собственным воспоминаниям. Эта ночь оказалась самой трудной, но самой главной и ключевой в его жизни. Тело отчётливо помнит все касания: начиная от алых укусов на шее и заканчивая ниже, мысли о котором мигом вгоняли в краску. Таких эмоций, такого влечения и желания Кэйа никогда не испытывал. Это было что-то из вон выходящего, неземного и противозаконного.

Где-то за спиной послышался скрип, а затем храп знакомого животного и стук копыт. Кэйа мимолётно успел догадаться о госте, которого нежеланным назвать не повернулся бы кроткий язык. В траве показалась мощная шея высокого жеребца, закрывавшая собой более яркий и интересный экземпляр. Сонный Дилюк также привязал Османа рядом с Сакурой, наблюдая, как те идут приветствовать друг друга. Сохраняя угрюмое молчание, он пошёл в сторону Кэйи и сел на землю рядом с ним. Странное смущение повисло в атмосфере, заставляя без того смущённого Альбериха краснеть ещё больше прежнего. Он понятия не имел, что говорить. Обычно после секса или подобных ласк он просто уходил, ибо уже не вспомнит когда делал это по любви. Да и делал ли он это вообще.

— Как ты себя чувствуешь? — наконец спросил Дилюк, разбавляя неловкое молчание.

— Очень… необычно.

— Тебе не кажется, что всё это — большая ошибка?

Этот вопрос загнал Кэйю в тотальный тупик. Но он лишь глупо посчитал, что терять ему совершенно нечего.

— Не кажется, — сухо ответил он, сглатывая небольшой ком, — всё это взаимно. А потому лично мне ошибкой никогда не покажется.

— Это ты, а это я. Мы слишком разные люди с разными взглядами на любовь, — с усталостью парировал Дилюк.

—Так если мы совсем разные, то зачем стоило это начинать? Заметь, что поцеловал первым меня ты, ласкал вчера ночью тоже ты.

— Зачем стоило начинать? —переспросил Дилюк. — Да потому что ты исключение из всех исключений, блять. Этим ты меня и бесишь, — Рагнвиндр заметно взбодрился, чем вызвал у Кэйи лёгкий смешок.

Лошади мирно щепали траву, пока молодой Осман не потянулся в сторону белоснежной мордочки Сакуры. Своим тёмным бархатным носом он осторожно прильнул к её, бережно изучая уже знакомый запах. Затем поднялся выше к холке, зубами слегка покусывая нежное тело и привлекая к себе внимание. Сакура поначалу недовольно вжимала уши в затылок, пока сама не стала обнюхивать своего кавалера.

— Ты посмотри какая у них химия, — подметил Кэйа, наблюдая за романтикой животных, — кстати, у нас с тобой не хуже.

Этот крайне нелепый и дешёвый подкат произвёл на Дилюка необычное впечатление. Он слегка вжал голову в плечи и истерично засмеялся, учащая свое дыхание и стук собственного сердца. Альбериху же приносило это дичайшее удовольствие и какой-никакой авторитет. Синеволосый положил ладонь на упругие бёдра Дилюка, впиваясь в него тонкими пальцами. Рагнвиндр обернулся в его сторону, чуть не сталкиваясь носами от такой неожиданной близости. Лицо Кэйи находилось слишком близко, но всё также далеко от желанных бледных губ.

— Химия, говоришь… — прошептал Дилюк прямо в губы Кэйи, дав тому зелёный свет.

Он прильнул к тому, о чём так долго грезил. Холодные губы казались такими нежными и хрупкими, что буквально таяли на языке у Кэйи. Он осторожно сминал каждую губу, проводя по мелким рубцам своим языком. Свободной ладонью Альберих нащупывал край черной атласной рубашки, пытаясь пробраться чуть дальше. Подушечками пальцев он пробрался под ткань, невесомо касаясь тонкой кожи живота. Под одеждой Дилюка даже в самый угрюмый мороз чувствовалось невероятное тепло, а потому попросту не хотелось выпускать это тепло из своих рук.

— Нам лучше остановиться, — прервав поцелуй, сказал Дилюк.

Кэйа недовольно нахмурил брови.

— Какой же ты нудный.

***

Начиная с той самой ночи Кэйе вечно было мало. Мало Дилюка и его чувств, которые он по всей видимости пытается усердно скрыть даже от самого себя. Отец наверняка ни о чем не подозревал. В его глазах Дилюк и Кэйа всё также оставались лишь близкими друзьями, которые проводят лето вместе. Кэйа лишь мог догадываться о предположениях отца, но торопить события не спешил. Сам Альберих долго пытался разобраться в себе самостоятельно. Мозг отчаянно отрицал его влюблённость в парня, а вот сердце говорило на совсем ином языке. Видеться с Дилюком Кэйе приходилось под куполом ночного неба либо же где-то вдали от чужих глаз. Тогда-то сердце и затмевало далеко не гениальный мозг. Рядом с Дилюком Альберих становился другим человеком: менялась его манера речи, характер, мнение и многое другое. Рядом с Дилюком он дышал, сердце билось совершенно по-другому, словно Дилюк стал его аппаратом жизнеобеспечения навеки.

— А сердца у нас бьются в унисон, заметь, — мечтательно проговорил Кэйа, удобнее пристраиваясь на широкой груди уже своего парня.

«Мой парень… моя вторая половинка?», — безумным вопросом задавался Альберих, когда всякий раз оказывался в сковывающих объятиях Дилюка. Он не мог присвоить ему статус своего парня. Кэйе казалось, что это очень зыбкое и недолгое понятие, разрушить которое можно буквально за пару недель. Он считал Дилюка не просто своим парнем. Он считал его своей самой большой любовью, от которой не только волосы встают дыбом.

Он считал его абсолютным покровителем своего тела и сердца, безумно сильно надеясь, что эта любовь не окажется пустым местом для кого-то из них.

— А знаешь, что означает одинаковый стук сердца у двух людей? Такое есть исключительно у людей, между которыми безумная любовь, — без умолку говорил Кэйа, прислушиваясь к каждому удару своего сердца и сердца возлюбленного, — просто пообещай мне сохранить этот самый одинаковый ритм с моим сердцем, пожалуйста.

Дилюк перевёл взгляд на умоляющие глаза Кэйи.

— Ничего не обещаю, но буду стараться изо всех своих сил, — прошептал он, нежно касаясь губами ладони Альбериха.