Телевизор в участке древний, пухлый, как жук-навозник. Торчит усами-антеннами тоже как жук-навозник и, совершенно как жук-навозник, ничего не показывает.

Настраивать жука-навозника умеет Семен Палыч, проводит для этого какой-то тайный ритуал: перекрутить антенны, чтобы вернуть их на то же место, два раза хлопнуть с правой стороны и три — с левой, один раз крепко треснуть телевизор по круглой голове — еще какое-то время будет работать как часы. У Жени так не получается — сколько ни бей, ни хлопай жестокую машину по щекам — либо картинка, либо звук, приходится выбирать.

Сегодня Женя выбирает картинку — по телевизору показывают какую-то документалку про Дипломатора. Все, что там можно услышать, Женя слышал от Семена Палыча уже миллион раз, а постановочные кадры с наклеенными бакенбардами и неумелыми актерами — это даже смешно.

Актер с экрана играет ножом в руках, и Женя закатывает глаза — Семен Палыч уже тысячу раз объяснял, почему Дипломатор не был обычным маньяком. Не то чтобы Женя даже с обычными маньяками хоть раз сталкивался — но Семен Палыч уверяет, что ловил их много раз. Иногда открывает на рыбалке баночку с червями и затягивает свое любимое: «Был тут в дветыщишестом маньяк по кличке Червь, пятнадцать человек в лесу по кусочкам собирали, три недели ловили всем отделом, повезло тебе, Женя, что я психологические портреты составлять умею». Или поймает карася: «Смотри-ка, второй раз карася ловлю, благо, тот Карась на зоне гниет с дветыщивторого, я его по подошвам ботинок выследил после третьего тела». От его историй иногда мурашки по спине бегут — откуда столько серийников в тихом дачном поселке? Расчленинград какой-то.

У Дипломатора на экране горбатый нос и большие округлые уши — в образ совершенно не попадает. Семен Палыч столько фотороботов рисует в свободное время, что форму носа, ушей и даже бакенбард таинственной байки из позапрошлого века Женя уже выучил.

Женя в Дипломатора не верит по тем же причинам, почему люди его возраста не верят в Деда Мороза, Зубную Фею и Бабайку. Женя взрослый и адекватный, Женя в детстве на таком же жуке-навознике смотрел не бред с «Рен-тв», а «Комиссара Рекса». Семен Палыч иногда как дите малое — ходит, фотороботы рисует, переставляет кнопки с нитками на пробковой доске, колотит несчастный телевизор, чтобы лишний раз повозмущаться, как бездарные телевизионщики переврали историю. С другой стороны, раз серийников ловил даже там, где их нет — наверное, знает, что делает.

Женя иногда жалеет, что бурные нулевые прогремели в участке без него — нет сейчас серийников, ни одного. Женя разнимает бытовые ссоры, успокаивает местных алкоголиков, снимает котят с деревьев и пару раз в неделю наведывается к Василию, паранойя которого под бодрую музыку из «Битвы Медиумов», кажется, крепчает с каждым днем.

Женя задумчиво размешивает чай, пока актер на экране склоняется своим горбатым носом над какой-то напуганной жертвой. Звука Женя не слышит, он от скуки сам в голове озвучивает постановочные кадры.

«Знаешь, отчего у меня такие большие уши?» — хрипит Дипломатор голосом Джокера из нолановского фильма.

«Был у нас маньяк по кличке Ушан, открутил уши сотне человек прямо на моих глазах, мы его с собаками искали восемь лет и выследили по отпечатку зубов на беляше», — отвечает испуганная жертва тоном Семена Палыча.

Остроумный ответ ушастый Дипломатор придумать не успевает — телефон на столе заходится истеричным звоном.

— Женя, это вы? — доносится из трубки раньше, чем Женя успевает произнести дежурное «Полиция, слушаю вас». — У меня стиралка подпрыгивает, Женя, приезжайте срочно. Это восстание машин, я вам точно говорю.

Женя вздыхает. Этот голос он может узнать из тысячи.

— Это не восстание машин, это ваша «Вятка» восьмидесятого года.

— Так она с восьмидесятого года не подпрыгивала! Вот сойдет с ума ваш электрошокер, я послушаю, как вы поговорите! Вы читали, что сегодня писали в «Мистическом Подмосковье»?

Иногда Жене кажется, что Василий звонит в полицию просто так, от скуки. Пожаловаться на старую стиралку, обсудить сплетни, поворчать на соседей.

— Успокойтесь, прошу вас.

— Нет, вы читали? Читайте и приезжайте сюда, мой адрес вы помните. Нет, лучше сначала приезжайте, я вам дам почитать.

Адрес Женя действительно помнит даже слишком хорошо — он там появляется чаще, чем дома. По этому адресу с виду самая обыкновенная подмосковная дача со слегка покошенной крышей, как и у ее обитателя. Снаружи — милая дорожка от ворот из квадратной плитки — Женя ни разу не видел, чтобы Василий наступал на швы. Внутри — жук-навозник с незатыкающимся «Рен-тв», связки чеснока на потолке, иконы всех форм и расцветок, пустые коробки из-под фольги для запекания и такая же пробковая доска, как в участке, только вместо фотороботов Дипломатора на ней — вырезки из «Мистического Подмосковья» и фотографии соседей, туго перетянутые разноцветной шерстью для вязания. За эти фотографии и привлечь можно за нарушение неприкосновенности частной жизни, но быть «плохим полицейским» у Жени получается плохо — даром они с Семеном Палычем смотрели столько сериалов про ментов.

Слыша подъезжающую машину, Василий смешно бежит к забору, не наступая на швы между квадратами плитки.

— Наконец-то! Вам повезло, что моя стиралка меня убить не успела, пока вы там копались.

— Был бы «труп, возможно криминал, по коням», — бурчит Женя под нос. Вот бы Семен Палыч обрадовался — наконец-то труп в этом сонном царстве. А если стиралка еще и серийница — упал бы в обморок от счастья.

Василий пропускает шутку мимо ушей:

— Вы пистолет с собой возьмите на всякий случай.

Женя молчит, что пистолета у него и в помине нет — не дорос еще. Щелкает шокером:

— Так надежнее.

Вася оглядывается в обе стороны, прежде чем закрыть калитку, и возвращается в дом, не наступая на швы.

— Вот, полюбуйтесь.

«Вятка» восьмидесятого года действительно гремит, шипит и подпрыгивает, вращая в барабане что-то большое и серое — Женя готов ударить самого себя шокером, если это не костюм охотника за приведениями. Женя снимает фуражку, озадаченно чешет голову.

— Я не ремонтник и не электрик.

— Да как вы не понимаете, боже мой. Это, — Василий возмущенно тычет пальцем в несчастную «Вятку»: — восстание машин.

— Вы хотите, чтобы я ее задержал?

Василий ловит ртом воздух — видимо, сам наконец осознает абсурдность ситуации.

— Ну… может…

Женя решительным движением выдергивает провод взбесившейся машины из розетки.

— Преступник устранен. Восстание машин предотвращено. Мы герои. Купите новую стиралку.

Можно и штрафануть за ложный вызов — но у Жени на этого городского сумасшедшего рука не поднимается.

Василий утыкается взглядом в пол, и Женя замечает, что стоит он тоже на разных досках паркета — между швов.

— Спасибо. Может, вам чаю?

— У меня смена еще не закончилась, и мой чай в участке стынет. Всего хорошего.

Василий еще раз говорит «спасибо», закрывая калитку, и мчит обратно в дом — наверное, досматривать документалку про Дипломатора с бездарными актерами. Женя останавливается перед открытой дверью автомобиля, услышав голоса с участка напротив. За забором эксцентричный бородатый обитатель древнего особняка вышагивает по некошеной траве в какой-то смешной маскарадной маске с редким павлиньим пером, гремя что-то вроде «Некоторые из вас даже не представляют, какая участь их ждет сегодня!». А потом, кажется, что-то вроде «Ах, где моя юность!». А потом, кажется, в него летит трость.

Лицо кажется Жене смутно знакомым — будто уже где-то видел этот нос и эти уши. Женя садится на водительское и захлопывает дверь — тоже скоро крыша поедет от взбесившихся стиралок.