Му Цин, хоть и видел предстающую глазам картину, но не понимал ровным счётом ничего. Его голова была пуста, а единственная информация для обработки, которая в неё поступала — попытка понять своё местонахождение. Он не ощущал своего тела в пространстве, звуков не слышал и боли так же не чувствовал. Мизинец подрагивал из-за нервных сокращений внутри тела, которое только что пробудилось после долгого времени застоя. Зрачки не двигались, а веки казались невыносимо тяжёлыми и поэтому вскоре вновь закрылись.

      Фэн Синь заметил это, но не решился пугать очнувшегося своей физиономией. Он продолжал поглаживать руку мужа и тихо шептать себе под нос единственную молитву, которую знал (и то, потому что мама заставляла). Он сам удивился тому, насколько лицемерной была его вера, но разве не для таких случаев существует Бог? Вот пусть и дарует им благословение!

      Через время Му Цин вновь открыл глаза. На этот раз он уже начал осознавать происходящее. Стал ощущать своё тело, которое совершенно не желало его слушаться и более того ужасно болело в области рук. Отвратительно, как ни крути. Фэн Синь к этому моменту провалился в полудрём, всё так же сидя коленями на холодном кафеле. Время посещения вот-вот должно было подойти к концу, но для него это было не важно. Для себя он решил, что больше не оставит Му Цина одного. Никогда.

      Ослабевшая рука, с трудом управляемая владельцем, скользнула к макушке Фэн Синя и изнеможённо проскользила по ней пару раз, после вновь обессиленно падая вниз на кровать. От этих незамысловатых действий спящий пробудился, широко распахивая глаза. Взгляд тут же встретился с чужим: пристальным и не менее удивлённом.

— Му Цин… Какое счастье! Ты очнулся…

      Ответить Му Цин не мог и поэтому просто измученно скривился в непонятной гримасе то ли отвращения, то ли наоборот усмирения.

— Не говори ничего, отдыхай, — поспешил продолжить Фэн Синь, который вдруг поднялся со своего места, выпрямляясь и параллельно хрустя всеми костями, которые только могли хрустнуть. Му Цин вдруг резко ощутил, как в и без того пересохшем горле стало ещё суше. Взгляд его в панике заметался по силуэту мужа, будто моля того не уходить. — Когда тебе будет получше, я извинюсь ещё тысячу раз, как подобает.

      Он присел на край кровати в области туловища Му Цина, чтобы было удобнее его рассмотреть более детально. Му Цин прикрыл глаза, прерывисто выдыхая. Всё хорошо, его не собирались оставить здесь одного.

— Я, конечно, понимаю, что был редким мудаком, но всё же… Я думаю, я не стою того, чтобы ты себя калечил из-за меня.

      С особой заботой Фэн Синь поправил волосы, что неаккуратно ниспадали Му Цину на лицо. Несмотря на то, что внешне он оставался спокойным, руки дрожали, а сердце всё ещё отбивало чечётку в горле. Он всё твердил себе о том, что теперь всё в порядке. Главное, что Му Цин жив, а остальное вторично.

— Тем более, лишать себя жизни из-за моего скверного характера не стоило… Но я не осуждать тебя собрался. Просто… Не знаю, насколько это уместно…

      Он склонился над лицом мужа и провёл по его щеке костяшками пальцев.

— Я люблю тебя. Правда люблю, Му Цин. И впредь не допущу таких ошибок.

      Закрытые веки задрожали. Губы сильно прижались друг к другу, вытягиваясь в ровную натянутую струну. Му Цин хотел бы сейчас сказать в ответ тоже самое, но даже мычание растратит столько сил, что он опять уйдёт в отключку на неопределённое время. Поэтому оставалось тяжело вздымать грудь вверх и раздувать ноздри в попытках примерить волну слёз, противно подступающих всё выше и выше.

— Я заберу заявление. Не знаю уж, согласен ты будешь с этим решением или нет… Мы сможем отнести его позже, если в этом будет необходимость, а сейчас… Врач сказал, что тебе потребуется длительная реабилитация, — он горько усмехнулся. — И большая работа с психологом. Нам двоим. Даже здесь ты был прав.

      Му Цин только сильнее зажмурил глаза, в то время как из них уже успели улизнуть первые солёные капельки, которые тут же были стёрты чужими тёплыми пальцами.

— Ну и напугал же ты меня, — Фэн Синь с секунду поколебался, но быстро решился и оставил мягкий поцелуй на лбу мужа. — В следующий раз лучше просто придуши, ладно? Сковородку ты в меня уже кидал, мне не страшно.

      Му Цин закряхтел, давясь слезами, а уголки губ предательски поползли вверх.

— Ммм, дай угадаю? В мыслях ты уже назвал меня идиотом примерно три раза, а придурком точно не меньше десяти и…

      Он замолк, поскольку Му Цин резко отрицательно качнул головой.

— Лю… — полушёпотом подал тот голос, но тут же замолк. Тяжело.

      Фэн Синь запустил пальцы к шёлковой макушке, нежно теребя её.

— Я знаю. И никогда в этом не сомневался.

      Остаток времени они провели в тишине, которая вовсе не была неловкой, а напротив сквозила уютом и единением. Когда же часы посещения подошли к концу, взгляд Му Цина вновь стал невыносимо грустным настолько, что дыра в душе Фэн Синя расширилась до таких размеров, что в неё можно было просунуть весь млечный путь.

— Я завтра разберусь с необходимыми бумагами и сразу же приду к тебе, обещаю.

      Му Цин кивнул, прикусив нижнюю губу. Нужно поскорее встать на ноги, чтобы выписаться из больницы. А для этого нужен отдых. Вот только разве ж после такого уснёшь?! Да и вообще, он достаточно «наотдыхался».

      Наградив мужа ещё несколькими поцелуями, Фэн Синь покинул палату под недовольным взором мед сестры. Он задержался на сорок минут после окончания часов посещения и собирался уже отправиться домой пешком, как вдруг на первом этаже заметил Пэй Мина, воркующего с девушкой на ресепшене. Абсолютно отвратительным образом, ведомым только ему самому.

— А Вы постарайтесь поверить мне, — он кокетливо оглядывал девушку с ног до головы. — Как только я увидел Вас, тут же понял, что неизлечимо болен.

      Девушка спрятала застенчивый смешок в полусогнутой ладони и кратко хлопнула нарощенными ресничками.

— Чем же?

— Вами, разумеется.

      Фэн Синь стоял совсем рядом, искоса поглядывая на этих двоих. Один — редкостный нахал, а вторая, похоже, забыла, что на работе. Пэй Мин уже собирался оставить поцелуй на тыльной стороне ладони своего нового увлечения, как вольный наблюдатель не выдержал, тактично кашлянув в кулак.

— Кхм… Пэй, ты что, всё это время ждал меня здесь?

      Девушка испуганно одёрнула свою руку, оттянула свой белоснежный халатик и уставилась в монитор компьютера, будто там было что-то крайне важное. Пэй Мин же искренне расстроился, обратив к другу страдальческий взгляд.

— Да. Подумал, что мне точно стоит дождаться заключения врачей и провезти тебя с комфортом в психушку.

— В психушку? — Фэн Синь не сразу понял, что над ним шутят и поэтому удивлённо вскинул вверх брови. — Это зачем ещё?

— А какой ещё здоровый человек стал бы бежать сквозь пробку на своих двух в такую мерзопакостную погоду?

      Они синхронно усмехнулись.

— Что ж, выглядишь всяко лучше, чем тогда. Что, пропустил парочку укольчиков в мягкую точку?

      Фэн Синь закатил глаза, парируя в ответ:

— Разумеется. Ведь только ты забываешь ежедневно принять живительную дозу виагры.

      Девушка за стойкой старательно делала вид, что не услышала их разговора, в то время как Пэй Мин галантно извинился за «отличный» юмор его друга и удаляясь прибавил:

— Вообще-то это был стратегический ход. Может я хотел тебе дополнительных часов выбить…

— Да-да, а заодно и девушку на вечер.

      Разговоры ни о чём плавно свелись к более серьёзным темам. Фэн Синь действительно почувствовал некое облегчение, хотя и понимал, что это только начало. Они ещё не поговорили с Му Цином. Ещё не прошли реабилитацию, ещё не вернулись вместе домой… Да, рано придаваться пустым надеждам и радостям. Что же касалось Пэй Мина, то тот был по-настоящему рад, что Му Цин остался жив. Он действительно не знал, что делал бы, окажись исход летальным. Какие слова подобрать, как помочь… Хвала небесам, что рядом вовремя оказался Се Лянь. Воистину, лучший человек на свете.

      Му Цин как бы не старался, не мог уснуть всю ночь. То стены давили на него со всех сторон, то фонарь за окном казался чрезмерно ярким, то боль в руке напоминала о том, что он натворил глупостей, за которые теперь стыдно до красноты щёк. Он периодически приводил мысли в порядок, вспоминая то, с какой нежностью и трепетом к нему отнёсся Фэн Синь. Его дрожащие пальцы и в целом боязнь навредить… Его беглый, но заботливый взгляд… Это был тот Фэн Синь, которого он полюбил всем сердцем тогда и который оставался любимым по сей день.

      Думать о том, что эта теплота оправдана только критической ситуацией решительно не хотелось. Всё совсем не так! Фэн Синь такой всегда, просто тогда он впрямь устал. И обстоятельства вынуждали.

      Расслабление настигло его лишь утром. Когда заботливые мед сёстры поменяли бинты и капельницу, оставляя его в гордом ожидании посетителей.

      Первым его навестил Се Лянь. Забежал всего на пару минут, чтобы убедиться, что с ним всё в порядке. Принёс яблок и сладостей, заботливо поправил одеялко и ушёл, не став будить. Наговориться с ним он ещё успеет, а сейчас пусть набирается сил. Кстати говоря, он ещё принёс телефон. Заряженный, но разбитый настолько, что сквозь паутинку на экране можно было с трудом разобрать хоть один иероглиф.

      Фэн Синь же в полной мере ощутил, какую кашу они успели заварить, стоило только ему связаться с многочисленными бумажками. Бесконечные очереди, море вопросов, оплата неустоек и ещё много ненужной возни измотали его ещё до наступления полудня. Жаловаться на всё это было бессмысленно и к тому же некому. Тем не менее, про обещание он помнил и остатки энергии внутри него забили новым ключом.

      Он размышлял о том, будет ли уместно купить цветы, но вспомнил о своём неудачном опыте в этом и отмахнулся от этой идеи, отдавая предпочтение любимому шоколаду Му Цина. Потом, когда всё станет лучше, они обязательно пройдутся по городу, выберут именно тот букет, который понравится им двоим и Фэн Синь непременно его подарит. Да он готов весь мир купить, только бы больше не повторять ошибок из прошлого.

      Тишина. Сердцебиение. Необъяснимый страх. Скованность. Глубокий вдох и открытие двери. Напрасно. Всё это волнение было ни к чему. Ведь кто его сможет понять, если не самый родной человек?

      Сегодня Му Цин уже мог говорить, но всё же старался лишний раз не усердствовать в этом. Ему не нужны были объяснения, извинения и раскаяния. Просто хотелось убедиться в том, что отныне они перешагнут эти ужасающие грабли и больше никогда на них не наступят. Отдача слишком больно откликается. Хватило.

— Столько слов было сказано, что я не знаю, с чего начать сейчас, — Фэн Синь сидел на стульчике напротив Му Цина, который хотел в привычной манере сложить руки на груди, но не смог из-за боли. Всё, что с ним оставалось — неизменно отстранённое выражение лица. — Мне стоит ещё раз…

— Прекращай. Я понял всё с первого раза. Мне не нужны твои извинения, потому что я простил тебя ещё тогда, когда ты рассказал о подробностях.

      Могло показаться, что Му Цин говорит это всё без особенной страсти в голосе, но на самом деле так он старался скрыть волнение и внутреннюю дрожь.

— Вот как, — Фэн Синь покачал головой. — В таком случае мне ещё сложнее.

— Знаю. Мне тоже непросто сейчас. А знаешь, почему?

      Он кивком указал на чужие руки, а затем плавно перевёл взгляд на свои. «Ну давай, не тупи» — бегущая строка так и светилась на лбу Му Цина и счастью была прочитана.

— Так-то лучше, — он слабо улыбнулся, когда почувствовал, что его ладони крепко сжали. — Ты ведь не наврал тогда… Когда сказал, что это было неосознанно?

— Не наврал. Я бы мог, но зачем? Чтобы мучаться остаток жизни? — Теперь и вправду говорить было легче. Возможно, потому что им и впрямь нужно было наладить тактильность. — Я могу сказать это ещё раз для достоверности. Я был пьян. Ужасно пьян. Более того, мы пили не вино, а что-то покрепче… Трудно сказать, что именно, потому что в тот вечер я действительно хотел ужраться, как чёрт и поэтому намешал всё подряд, что только было под рукой. Я уже сам не помню, как так вышло, что мы оказались с женщинами.

      Му Цин усмехнулся.

— Ты ведь был с Пэй Мином. А где он — там и женщины. Не удивительно. Меня больше напрягает то, что среди них оказалась она.

— Да, я и сам этому был поражён. Не думал, что она ударится в подобный вид заработка, но не нам её судить.

— Даже так оправдываешь её, — Му Цин обиженно хмыкнул. Ведь можно же было опустить подробности!

— Боже мой, конечно нет. Но ведь не от хорошей жизни люди начинают подобным заниматься.

      Чувствуя, что напряжение между ними начало снова возрастать, Му Цин решил слегка подавить свою обиду. Слишком был велик риск, что они снова разругаются, так и не договорив нормально. Не слишком ли много возни из-за какой-то женщины?

— Ладно. Просто знаешь… — Его тело прошибло мелкой дрожью. — Я на самом деле боюсь, что ты увидишь её вновь. А она же красивая… И тоже тебе не чужая. И с характером её тебе легче будет.

      Он не договорил своё опасение, поскольку Фэн Синь выдернул одну руку из хватки, обречённо накрывая ею лицо.

— Му Цин… Тебе самому нравится придумывать такие глупости и верить в них?

— Для меня это не глупости.

— Это выглядит так, будто ты меня засватать с ней решил, — он обречённо вздохнул, устремляя усталый взгляд на мужа, но тут же отводя его в сторону. Видимо, ему придётся повторять, как мантру, следующие мысли снова и снова, чтобы до Му Цина наконец-то дошло. — Она может быть бесконечно красивой, умной или же с прекрасным характером, но для меня она никогда не станет заменой тебя. Что бы нас там не связывало в прошлом, для меня это не имеет значения, потому что мой супруг ты, а не она. И хоть ты будешь обижаться на меня по мелочам, хоть перестанешь ухаживать за собой — всё равно будешь самым нужным и незаменимым человеком, — он украдкой глянул на Му Цина, щёки которого слегка порозовели. Видимо, слова всё же возымели хоть какой-то значимый вес. — И вообще, ты должен был понять, что трудностями меня не испугаешь.

— Ага. Я давно понял, что ты мазохист. Ещё тогда, когда ты предложил мне встречаться.

      Они оба расплылись в нежных ностальгических улыбках, возобновляя тактильный контакт руками.

— Так и… Ты действительно не понимал, что творишь?

— Действительно. Верно ты меня животным называл, ауч, — он поморщился. Му Цин больно щипнул его за запястье. — Как я и говорил, я даже назвал её твоим именем. И только потом до меня дошло… Ужасно, не так ли?

— Абсолютно, — сказал тот, при этом облегчённо вздыхая. — Но знаешь, ты хоть и мудак редкостный, но и я не подарок. Меньше бы тебя наказывал воздержанием, такого бы не произошло.

— Ну, — Фэн Синь смущённо отвёл взгляд в сторону. — Не в наказаниях было дело. Не пытайся меня оправдывать.

      Глаза Му Цина тут же поползли под лоб.

— Не оправдываю, а говорю, что думаю. Мы семья, Фэн Синь, а значит проблемы у нас общие. Я не мог тебе помочь с твоим запоем, как ни старался. Только через время до меня дошло, что я упустил важную деталь: я ведь никогда не спрашивал тебя, почему ты начал пить, — он подозрительно сощурился. — Очень сомневаюсь, что дело было лишь в проблемах на работе.

— Изначально да, — признался тот. Взгляд его опять помрачнел, а в груди поселилась тяжесть. — И наши ссоры немало отягощали.

— Ну вот, — Му Цин чуть ли не ликовал. Его догадки оказались верны. — Так что прекращай из меня идеал вырисовывать. Я же поспособствовал твоим проблемам… В конце концов, я ужасно тяжёлый человек. И я благодарен, что ты так стойко меня терпел и терпишь по сей день.

      В горле после этих слов неприятно запершило. Его действительно можно было только терпеть и стойко выносить каждый резкий поворот в смене настроения.

      Фэн Синь медленно расслабил свои руки и поднял взгляд на мужа. У второго от волнения окончательно пропал голос. Он опять что-то сделал не так? Ляпнул, не подумав? Или открыл чужие глаза и теперь действительно добился одиночества, которого боялся?

— Ты такой придурок, — процедил Фэн Синь и ринулся вперёд, крепко обнимая Му Цина за плечи. От него всё ещё пахло чем-то родным, домашним. Запах кварца и медикаментов не перебивал нежности, что пропитывала мужчину годами. — Я ведь не терплю тебя, а люблю. Люблю…

      Му Цин отбросил все свои предрассудки и ненужные мысли прочь, крепко прижимаясь к чужому телу и тут же утыкаясь носом в шею. Одной рукой он насколько мог обнял Фэн Синя в ответ.

— И я тебя люблю…

      Одной вселенной известно, сколько времени они обнимались, но когда отстранились, то синхронно хмыкнули носами. Какие глупости… Два взрослых человека развесили нюни. Но не было ни стыда, ни неловкости. Были только они и их любовь. А ещё был снег, скрывающий видимость за окном. Так пусть этот снег прикроет все их ссоры, а весной растает и уйдёт под землю.

      Будет неправильно сказать о том, что после этого разговора их жизнь наладилась в один миг. Они сразу пришли к взаимопониманию и решили свои ментальные проблемы. Чушь собачья! Всё было совершенно не так. Ещё до выписки из больницы они успели повздорить примерно по три раза на дню, да так, что Му Цин не пожалел больной руки, чтобы дать ею хорошую затрещину Фэн Синю. Для профилактики! Чтобы не забывал, что такое воспитание.

      Если же говорить по существу, то множество незавершённых разговоров и нерешённых конфликтов очень длительное время мешали им выстроить былое доверие и нейтральную обстановку внутри отношений. Но они старались. Правда старались.

      Иногда даже поход к их семейному психологу не обходился без ругани перед сеансом или что ещё лучше — после. Му Цин бранился о том, что Фэн Синь чересчур преувеличивал, рассказывая о той или иной проблеме, а тот на это раздражённо цокал языком, грозясь вообще больше ничего никому не рассказывать. Но, к счастью для них двоих, они быстро остывали и приходили к выводу, что им мешает только собственная вредность и упёртость. Впрочем, ничего нового.

      Так или иначе, со временем даже эта проблема постепенно начала решаться. Каждый из них обучился терпимости и элементарным уступкам. Какой бы не была гордость, через неё удалось проложить крепкий мост из желания стать лучше и для себя и для партнёра. Трудно, но не безрезультатно.

— Кстати говоря, я забыл сказать.

      Они решили пройтись пешком до дома. Погода совсем не располагала к прогулкам. Ужасно сыро, да ещё и противный режущий ветер отбивали всякое желание лишний раз находиться за пределами тёплых зданий или же метро, но в какой-то степени им было плевать на это. А чего бояться? Как промокнут, так и высушатся. Как замёрзнут, так и отогреются. Всё равно теперь каждый вечер они неизменно проводили в компании друг друга.

— М? Опять забыл мусор вынести? — Му Цин хихикнул, плотнее прижимаясь боком к мужу, будто это могло спасти его от ветра.

— Не-а, — Фэн Синь поймал на себе заинтересованный взгляд и не стал томить. — Пока мы сидели у психолога, мне ответили на резюме. Назначили на завтра собеседование. Если всё пройдёт гладко, то… Я нашёл место гораздо лучше прежнего.

      Му Цин остановился, не веря своим ушам. Лицо его пересекла странная полуулыбка. Он ничего не говорил, но весь его вид кричал о том, что он хочет сказать свою любимую язву.

— Ну давай, не сдерживайся, — Фэн Синь покривил уголок рта.

— А я говорил! Говорил тебе, что всё получится!

— Ага. Так что…

— Так что мы срочно должны это отпраздновать, — он возобновил движение, взяв мужа за руку и потянув в сторону магазина. — Ха-ха, а я знал, что такого специалиста, как ты хотят с руками и ногами! А ты меня не слушал, Му Цин же у нас всегда не прав!

      Фэн Синь еле успевал перебирать ногами, следуя за клочком энтузиазма, что нещадно тянул его вперёд. В последнее время одной из самых неприятных тем для Фэн Синя было финансовое благополучие. Работу оказалось найти труднее, чем он ожидал, а сидеть на шее у Му Цина было крайне унизительно. Первое время он сам украдкой выискивал вакансии в интернете, стыдливо пряча экран ноутбука от глаз мужа. Трудно было объяснить, почему он так стеснялся своей беспомощности, но просить о поддержке всё ещё было трудно. Старая привычка решать собственные проблемы в одиночку никуда не исчезла.

      Му Цин не был дураком. Он замечал маленькие потуги Фэн Синя в поиске работы (хотя бы по истории запросов в гугле) и в один вечер застал его с поличным. Он сел на колени мужа, лично утыкаясь в монитор и принимаясь бранить Фэн Синя за то, что тот даже не приврал в своём резюме. Как же искать работу, если ты не умеешь красиво прорекламировать себя? С лёгкой подачи Му Цина они внесли некоторые правки и разослали резюме тем фирмам, на которые Фэн Синь даже не смотрел, потому как считал, что он точно на уровень ниже. Как оказалось, зря.

— Ещё нечего отмечать, меня ведь не приняли. Только собеседование назначили.

— Ой, да завались ты, — Му Цин закатил глаза. — Мы должны отметить хотя бы то, что ты оторвал задницу от дивана.

— Твою бы задницу не только оторвать, — процедил сквозь зубы Фэн Синь.

— Что? — изумился тот.

— Что? — с иронией переспросил второй.

      Ужасно. Но именно так выглядел шарм их совместной жизни. И это устраивало каждого. Мыслей пожаловаться на такой вид общения даже не возникало. Только удовлетворённые смешки и приход к общим решениям.

      Если Му Цин хотел ощущения праздника, у Фэн Синя не было причин отказывать ему в этом. Поэтому они решили закупиться вкусностями и приготовить хороший плотный ужин. В рамках общих согласий они решили, что в ближайшее время они точно будут избегать алкоголь. Не нужно, ведь и без него бывает приятно.

      Грехом будет утаить, что с налаживанием эмоциональной сферы наладилась и интимная жизнь. После длительного перерыва в данной сфере они оба открыли для себя интересные факты. Во-первых, с пониманием друг друга сам процесс стал более эмоциональным. Во-вторых, то ли из-за физического голода, то ли из желания наверстать упущенное, пики стали ярче, а длительность увеличилась. В общем, эндорфинов стало хватать с лихвой.

      Итак, уставшие, но счастливые, они несли полные пакеты вкусностей домой, как вдруг краем уха Му Цин услышал жалобный писк, доносящийся откуда-то из кустов. Мужчина бесцеремонно вручил свои пакеты мужу и уверенно полез на звук. Фэн Синь писка не услышал и поэтому съязвил:

— Ну дражайший… До дома пару шагов, может не станешь в кусты отливать?

      Му Цин сверкнул молниями в глазах и недовольно цокнул:

— По себе людей не судят.

      Фэн Синь поставил пакеты на пол, в непонимании смотря на то, как силуэт Му Цина растворяется с текстурой голых веток. Стоило ему сощуриться и присмотреться, как он заметил причину внезапной вылазки.

— Вот уёбки… Да чтобы у них руки отсохли и хуй отпал! Как вообще можно было?

      Му Цин разразился ругательствами, вынося на руках маленького котёнка. Под светом фонаря плохо было понятно, какого окраса его шерсть, поскольку тот был весь в комках дорожной грязи и с колючками репейника на хвостике. На вид малышу было не больше одного месяца. Совсем ещё ребёнок, которого, по-видимости, оторвали от матери и выбросили умирать. Он непрестанно пищал, мягкими коготками впиваясь в ткань пальто Му Цина.

— Замёрз бедный… Чего ты стоишь, как истукан? Пакеты бери и пошли.

      Фэн Синь покривил улыбкой.

— Он идёт с нами?

— Если ты против, то я возьму его вместо тебя. А ты и под кустом справишься.

      Планы на вечер кардинально сместились в другую сторону. Теперь им предстояло привести в порядок несчастного, прежде, чем заняться своими делами.

— Хорошо, что ты его услышал. Иначе бы он там умер, — Фэн Синь крепко держал котёнка, пока тот извивался, как червяк и продолжал пищать, стоило ему только почувствовать тёплую воду на замёрзшем тельце. — Дальше что будем с ним делать?

      Му Цин, будто был рождён для этого случая, очень ловко намыливал грязную шёрстку и осторожно отцеплял противные куски колючек.

— Не знаю. Отвезём врачам, а потом в приют? — он поднял взгляд на мужа и увидел его страдальческий взгляд. — Или у тебя были другие планы на этот счёт?

— Ну знаешь… Мы ведь давно хотели завести… Я почему-то подумал, что ты всё ещё не против, раз такой энтузиазм проявил.

— Я хотел породистого завести, но, — уголок его губ по-озорному пополз вверх. — Тебя ж я тоже не породистого взял.

      Фэн Синь закатил глаза, плеснув водой в лицо обидчику.

— Сам такой!

      Котёнка всё же решили оставить. Путём несложных осмотров, было выявлено, что это кот. Му Цин стал припоминать красивые клички, которые он брал в рассмотрение, когда планировал завести себе животное, но это уже было ни к чему, потому что Фэн Синь слишком увлёкся жмяканьем маленького тельца, довольно бурча себе под нос:

— Пушо-о-ок.

      Кличка, хоть и была идиотской, но как нельзя кстати подходила обладателю. Оказалось, что Пушок на самом деле не такой уж и заморыш, а шёрстка у него была белой и мягкой. К тому же, оказавшись в заботливых руках, тот не скупился на мурчание и с охотой принимал ласку. Разве можно такого отдать в приют?

      Так или иначе, взгляд специалиста никогда не помешает, так что поход к ветеринару был неизбежен. В их случае — поездка. Ведь когда есть друг с машиной — грех не воспользоваться услугой комфортного перемещения.

— Только без обид, — Пэй Мин посмотрел на них через зеркало заднего видения. — Обратно не смогу подкинуть.

      Фэн Синь искренне возмутился:

— Это ещё почему? Сначала «конечно-конечно, друг, всё для тебя», а потом спасовать решил?

      Му Цин мягко пихнул мужа в плечо.

— Вероятно, у него свои дела. Так ведь?

      Пэй был несказанно рад, что этим поинтересовались. Ему безумно хотелось похвастаться своим новым увлечением.

— Да, ты прав. У меня там… С одной особой тет-а-тет запланирован. Опаздывать нельзя.

      Из задней части салона послышались многозначительные смешки. Ну как всегда! Ничего нового… Не теряя энтузиазма, Пэй Мин продолжил:

— Что, даже не спросите с кем?

— И что же это за дама? — для приличия поинтересовался Фэн Синь.

— А это не дама, — Му Цин после этих слов поперхнулся. — С кем поведёшься… Чего вас так удивило?

— Ничего-ничего, за дорогой следи горе-романтик.

      Только под покровом ночи становилось ясно, что этот ужасный период жизни ещё надолго останется в памяти. Как ни старайся, очень трудно забыть весь ужас, произошедший с ними. Новая рамка обрамляла размокшую фотографию и неизменно стояла на комоде напротив кровати, в которой Фэн Синь всякий раз давился комом в горле, стоило ему провести пальцами по грубым шрамам на руке Му Цина. В такие моменты всегда царило скорбное молчание.

      Он целовал каждый сантиметр изувеченной кожи, наивно надеясь на то, что своей любовью сможет заглушить ту боль, что когда-то причинил любимому человеку. Он тёрся своей щекой о мягкую ладонь и с трудом сдерживал собственные слёзы, когда слышал, как практически бесшумно плачет Му Цин. Да, любовь это не всегда про правильность, но определённо всегда про прощение и принятие. Теперь они знают это наверняка.