— Регис, ну давай скорее! Уже начинается!

— Я иду, иду!

Ну вот, уже началась заставка сериала, а Регис всё ещё копошится с напитками. Геральт порывается встать и помочь ему, но тут вампир показывается в дверном проёме с двумя бокалами глинтвейна. Расслабившись, Геральт присаживается обратно на диван. Зефир лежит рядом на подушке и громко мурлычет.

— Видишь, я успел к началу, — Регис ставит бокалы на журнальный столик и тоже садится.

— На-ка орешек, — говорит Геральт и подносит к его губам половинку ореха.

Орех глухо хрустит во рту, а Регис мычит от наслаждения. Геральт довольно улыбается. Коллега с работы ездил на выходных за город и набрал столько волошских орехов, что ему пришлось угощать всех знакомых, чтобы они не испортились. Геральт сегодня полвечера провёл на балконе — колол орехи. Это было долго и холодно, поэтому в итоге он пришёл к выводу, что балкон лучше застеклить. Регису, конечно, всё равно, он-то не восприимчив к изменениям температуры. А вот Геральт восприимчив, хоть и не настолько, как обычные люди. Всё же ведьмачьи генетические модификации дают о себе знать. Но тем не менее он не жалеет о потраченном времени, ведь всё было ради этого момента: дурацкий сериал, глинтвейн, орешки, полумрак, Зефир под одним боком и Регис под другим. Красота!

— Держи ещё, — Геральт передаёт Регису тарелочку с белыми молодыми орехами, которые успел почистить, пока его не было.

— Спасибо, — отпив ароматного глинтвейна, Регис ставит на стол бокал и принимается хрустеть орехами, со всем вниманием уставившись в телевизор.

В начале недели они случайно попали на какой-то глупый женский сериал из двенадцати полуторачасовых серий и ещё более случайно подсели на него. Стало делом принципа узнать, выйдет ли главная героиня замуж за любовь всей своей жизни и от кого тот ребёнок, которого она вынашивает последние три серии. Не говоря уж обо всех этих сюжетах про деньги, имущество, обман, предательство и так далее.

К концу серии Регис оказывается совсем расклеившимся — он выпил три бокала глинтвейна, и тот факт, что у героини сериала случился выкидыш, почему-то сильно трогает его. Благо, к тому времени Геральт заканчивает с орехами и допивает своё остывшее вино, и потому спокойно может обнять Региса, погладить по плечам и поцеловать в макушку.

На экране идут титры, продолжение следует в понедельник, а Регис хлюпает носом, стоически стараясь сделать вид, что вовсе не плачет. Даже Геральт сидит с кислой миной, потому что уж чего-чего, а такого поворота он точно не ожидал.

Наглаживая Зефира по голове в попытке успокоиться, Регис вдруг сдавленно спрашивает:

— Геральт, а ты бы хотел детей?

Геральт замирает, задержав дыхание. Он, конечно, понимает, почему возник этот вопрос. На прошлой неделе, когда они встречались с Эскелем и Трисс, ребята сообщили, что помолвлены и намерены весной сыграть пышную свадьбу. Геральт знал, что Эскель собирался делать предложение Трисс, только не знал когда. В общем, эта новость его не сильно удивила, да и Региса, кажется, тоже. Больше их обоих удивила новость, что Трисс и Эскель намерены после свадьбы и медового месяца заняться, так сказать, пополнением в их семье. Так и сказали, мол, хотим завести ребёнка, а то что это за семья, где нет детей? Все же рано или поздно понимают, что хотят продолжать свой род. Геральт, который за тридцать лет жизни ни разу не замечал за собой такого желания, и Регис, который не замечал такого желания за четыреста с хвостиком лет — да-да, Геральт однажды буквально выкрал его паспорт, чтобы узнать наконец его истинный возраст, — мягко говоря подохренели. Нет, они, конечно, порадовались за ребят, Геральт взял с Эскеля обещание, что перед тем, как тот заделается папашей, они ещё хоть раз соберутся втроём — Геральт, Эскель и Ламберт — и оттянутся, как следует. Вернувшись домой, они перекинулись буквально парой фраз на эту тему и больше ничего. Видно, Регис всю неделю долго и упорно культивировал в себе какие-то тяжёлые мысли на эту тему, если выговориться решил, только залив в себя почти целую бутылку вина. А тут ещё и этот фильм с продвижением образа идеальной семьи, состоящей из папы, мамы и пары-тройки хорошеньких детишек.

— Слушай, Регис, — говорит он после короткого молчания, — я же ещё сам как ребёнок, ты это прекрасно знаешь.

— Знаю, — всхлипнув, кивает Регис, — иногда я всё ещё вижу в тебе того мальчишку, которым ты был, когда мы только познакомились.

— А я и есть тот мальчишка. Я же до сих пор играю в видеоигры, какие мне дети? Я всё ещё смотрю мультики про супергероев и мечтаю купить крутой байк. Я не готов отдавать все эти мечты кому-то другому, — усмехается он. — А ты что, хотел бы детей? Прямо сейчас?

— Боже, конечно, нет! — Чуть ли не испуганно восклицает Регис. — Просто мы никогда не говорили об этом всерьёз, и я подумал, вдруг ты тоже видишь смысл жизни в детях. Мне кажется, я должен знать такие вещи о тебе.

Геральт вытирает пальцем слёзы под глазами Региса и чмокает его в губы.

— Не волнуйся, ты — мой единственный смысл жизни. Ну, и ещё Зефирчик, да, — добавляет он на мяуканье кота. Ну что за умное существо!

Регис издаёт смешок и расслабляется. Он поудобнее укладывает голову на плечо Геральта и берёт его руку в свои. Какое-то время он молча разглядывает его ладонь и водит пальцем по линиям на ней, а Геральт так же молча наблюдает за его действиями, думая о том, что сейчас надо отправить Региса умываться, потом загрузить посудомоечную машину, выбросить скорлупу от орехов и можно, в принципе, уже ложиться спать. Наверное, вот так медленно, но верно и приближается старость — только одиннадцать вечера, а его уже клонит в сон. Хотя может это и от того, что сегодня он отмахал все свои восемь часов на работе без единого перерыва. Всё же это довольно выматывает.

— Я тут подумал, — кротко произносит Регис, взглянув на него, и сжимает его руку в своей, переплетясь с ним пальцами, — люди вокруг решаются заводить детей, а это же огромная ответственность. Это же на всю жизнь, Геральт. — Геральт согласно кивает. — А я при этом не могу решиться на эксперименты в постели. А ведь это даже не какие-нибудь странные извращённые вещи, а всего лишь моё тело. — Сейчас Геральт не произносит ни слова, ни звука. Не спугнуть, внимательно послушать, правильно услышать. — Причём, мы ведь сможем в любой момент остановиться, если что-то пойдёт не так, правда? — Геральт угукает в ответ и целует его волосы. Хватка на его руке усиливается, а Регис, поёрзав, с осторожностью продолжает. — В общем, когда мы гуляли по набережной, я всеми правдами и неправдами добыл у Трисс номер телефона гинеколога, к которому она ходила здесь, в нашем городе. Хочу позвонить и записаться на приём. Не знаю, правда, пока, как это устроить, у меня же во всех документах стоит мужской пол, но в принципе что-то придумать можно. В конце концов, можно просто рассказать правду. Либо использовать гипноз и внушение, — тише добавляет он. — Короче говоря, важно даже не это. Важно то, что я хочу сходить на приём к врачу, узнать всё-таки, всё ли со мной нормально, а потом хочу, чтобы мы попробовали в постели что-то более решительное.

От этих слов кровь в жилах Геральта начинает потихоньку бурлить, а фантазия старательно рисует перед глазами образы обнажённого Региса с призывно разведёнными ногами, между которых сверкает мокрая от смазки киска, набухший клитор подрагивает, а узкий вход судорожно поджимается в ожидании, когда же в него наконец войдёт член Геральта. О, богиня, как же Геральт предвкушает! Он не разочарует своего любимого вампира.

— Я тебя полностью поддерживаю в этом решении, — спокойно, вопреки внутреннему урагану, говорит Геральт. — Я сделаю для тебя всё, что ты захочешь. Мы всегда можем остановиться, в любой момент, нужно только сказать об этом. Нестрашно, если ты передумаешь. Просто успокойся, помни, что я рядом, я готов в любое время поддержать тебя. Я не стану меньше тебя любить, какое решение ты бы не принял.

— Спасибо, Геральт, — тихо говорит Регис и обнимает его, крепко прижавшись, — мне правда было важно услышать эти слова.

Геральт находит его губы своими и сладко целует, в глубине души надеясь, что завтра Регис не скажет, что наговорил всё это из-за того, что перебрал с вином.

Пряный поцелуй затягивается, и вскоре Регис сползает на пол, чтобы усесться на коленки между ног Геральта. Его щёки приятно-розовые, в глазах — шальной блеск, а язык проходится по губам, смачивая их слюной. Ловкие пальцы без труда развязывают шнурок на штанах Геральта и вытаскивают полувставший член наружу. Горячие губы накрывают головку, а Геральт прикрывает глаза и откидывается на спинку дивана, вплетая пальцы в чёрные шёлковые волосы. Зефир, сонно пролежав под боком ещё пару минут, потягивается, громко мяукает и спрыгивает с дивана, засеменив в сторону кухни. А Геральту плевать на мнение кота, ему просто хорошо, очень-очень хорошо с Регисом. Пускай не завидует или завидует молча.

***

На следующий день Регис звонит врачу и записывается на приём. Правда, единственным свободным днём оказывается восьмое октября, которое мало того, что наступит только через две недели, так ещё это ведь и день рождения Региса. Вот уж чего-чего, а идти к гинекологу в свой день рождения он мечтал бы в самую последнюю очередь. Два дня он попеременно то пыхтит от недовольства, то находится на грани того, чтобы постыдно захныкать от обиды, а потом всё же смиряется с таким положением вещей. Не без помощи Геральта, конечно, который всё это время поддерживает и успокаивает. В конце концов Геральт предлагает ему перезвонить и записаться на другой день, но Регис в ответ смотрит на Геральта, как на идиота, и заявляет — дословно — что нет уж, дудки, он не хочет ждать ещё дольше. Что ж, Геральт просто знает, на какие рычажки надо нажимать.

За эти две недели они ещё дважды успевают устроить совместную мастурбацию, подобную той, что была у них раньше, и один раз — на третий раз — Регис решается раздеться. Геральт всё так же лежит рядом, греясь о собственные фантазии и держа руку максимально позволительно близко к промежности Региса — на бедре, животе или лобке. К этому их разу Регис успевает уже достаточно привыкнуть к себе и своим ощущениям, чтобы лежать голышом с широко расставленными ногами и бесстыдно вскидывать бёдра навстречу ласкающей его руке. Геральту жуть как хочется посмотреть хоть одним глазком, но когда он спрашивает Региса об этом, тот испуганно сводит ноги вместе и жалобно машет головой, прося Геральта просто полежать рядом. Ну как можно пойти против его желаний? К тому же, Регис всё ещё находит время, чтобы разок за это время порадовать Геральта анальным сексом и два разочка — минетом. Да и сам Геральт в долгу не остаётся, он тоже никогда не смущается делать Регису минет и даже римминг, если это возможно. И вдвойне приятно и здорово, когда среди всего этого появляется ещё и совместная мастурбация, сопровождаемая дрожащими коленками Региса, его вскриками и заломанными бровями, обильным дурманящим запахом его естественной смазки и непередаваемо пошлыми и возбуждающими хлюпаньями, когда Регис наливает побольше лубриканта, чтобы было достаточно скользко и мягко, когда он ласкает себя пальцами. Геральту определённо не на что жаловаться.

И вот, наконец, наступает день икс, восьмое октября, день рождения любимого Региса. Он не сказать, что не отмечает свой день рождения — просто у вампиров немного иное представление об этом событии. Когда Регис жил с родителями, они отмечали этот день пышным пиршеством в компании многочисленных гостей, и все поздравляли их троих — родителей и их ребёнка, ведь это, по сути, семейный праздник. А с тех давних пор, как Регис живёт сам по себе, этот день перестал быть для него таким праздником, каким был ранее, и потому он который год напоминает Геральту, что ему не нужно никаких подарков и поздравлений. Геральт же воспитан по-другому, поэтому он который год всё равно поздравляет Региса и дарит ему хотя бы что-нибудь символическое. Потому что иначе не по-людски как-то выходит.

В этом же году он заморочился с подарками посильнее обычного, ведь теперь они с Регисом — пара, значит, он должен преподнести ему нечто большее, чем прежде.

Утром, когда Геральт встаёт, чтобы собраться на работу, Регис ещё сладко спит в обнимку с Зефиром, и он не решается тревожить их покой ради ранних приятностей, подумав, что всё ещё успеется. По пути на работу он удостоверяется, что служба доставки не забыла о том, что они должны доставить сегодня к десяти часам букет гортензий и пирожные для Региса, и ему становится чуточку спокойнее.

В перерыв между тренировками и уроками с клиентами он заглядывает в телефон и находит там сообщение от Региса с коротким текстом: «Спасибо, милый». Уже само это заставляет его улыбнуться. Но кроме сообщения обнаруживается ещё и фотография, на которой Регис сидит в постели и держит пирожное, а Зефир пытается слизать с него крем. Цветы тоже попали в кадр — они стоят в вазе на прикроватной тумбочке. И Регис — он такой красивый на этой фотографии. Курьер явно разбудил его, потому что он всё ещё в пижаме и с примятыми волосами. Как же хочется туда, к нему в постель, под тёплое одеяло!

Геральт сохраняет фото в галерею.

Погода в последние дни что-то совсем испортилась, того и гляди снег выпадет к вечеру. А ведь на дворе октябрь! Даже для Каэдвена в современном мире это нетипично. Глобальное потепление и всё такое.

Геральт только лишь в час дня ещё спрашивает у Региса в смс, как прошёл визит к доктору, и тот сдержанно отвечает, что нормально, и Геральт, хоть и чувствует нутром, что, видимо, не всё прошло так гладко, как того хотелось, всё же решает, что этот разговор потерпит до вечера, когда они смогут поговорить лично.

Вечером он уезжает домой пораньше — специально договорился с одним клиентом перенести занятие на другой день — чтобы ещё успеть заехать к одной мастерице за частью подарка для Региса. Учитывая, что сейчас у Региса такой период, когда он ничем особо не занимается, сидит дома, наиболее надёжно оказалось забрать эти вещи ровно в срок, а не заранее, потому как дома их совершенно некуда спрятать так, чтобы Регис не нашёл, ведь у него шило в заднице: сегодня он делает горшки из глины, завтра варит мыло, а послезавтра вдруг устраивает генеральную уборку во всей квартире. Никогда не знаешь, в какой шкаф или какую кладовку в очередной раз Региса занесёт его любопытный нос с очаровательной горбинкой.

Вторая часть подарка уже два дня преспокойно лежит в багажнике машины, куда Регис заглядывает мягко говоря не часто. Но не все же, в конце концов, подарки стоит хранить здесь и повсюду возить с собой. Фантазии Геральта хватает только на то, чтобы прятать подарки в закромах одежного шкафа, а там Регис всё найдёт если не в первую, то во вторую очередь точно, причём, даже без такого намерения. Ну, а третью часть подарка он приобрёл в магазине по пути домой.

В квартиру он заходит с тремя пакетами. Два пока оставляет в прихожей, а третий заносит прямиком на кухню, где что-то готовится и очень вкусно пахнет. Региса здесь, к сожалению, не оказывается. Он оставляет пакет с разными вкусностями на столе, а сам заглядывает в духовку — там оказывается лазанья, от запаха и вида которой у Геральта жалобно урчит желудок.

Регис не вышел его встречать и даже не подал ни единого признака жизни. И Зефирчика что-то не видно и не слышно. Вывод напрашивается один: оба задремали в спальне. Такое случается периодически. Геральт сначала заглядывает в ванную, чтобы помыть руки и умыться, а затем идёт в комнату. Его милые мальчики действительно находятся на кровати — Регис спит, скрутившись клубком, а перед ним, на месте Геральта, развалился кот.

Ну что такое, уходишь на работу — они ещё спят, приходишь — они уже спят.

Усмехнувшись, Геральт бесшумно переодевается в домашнюю одежду и присаживается на кровать.

— Детка, просыпайся, — тихо говорит он и гладит Региса по ноге, — я уже дома.

Регис медленно, трудно просыпается. Несколько раз промаргивается и трёт глаза рукой. Мутно взглянув на Геральта, снова закрывает глаза и вздыхает.

— Как хорошо, когда ты дома, — едва слышно говорит он.

— Ничего не случилось? — обеспокоенно спрашивает Геральт.

— Что-то я подустал сегодня.

— А что делал?

Регис пожимает плечом и, снова вздохнув, отвечает:

— Так, прибрался немного, пропылесосил, полы вымыл. Постирал одежду. Приготовил ужин. Кстати, надеюсь, лазанья там не сгорела.

Ну нихрена ж себе, думает Геральт, он веселится в свой день рождения...

— Не сгорела, духовка выключилась вовремя.

— Хорошо. — Регис садится, поджав под себя ноги, и трёт глаза. — Ты уже, наверное, год обещаешь мне…

— Я помню, — перебивает Геральт, закатив глаза, — сказал же починю, значит, починю. Просто пока нет времени.

— Твоё счастье, что таймер через раз, но срабатывает. Вот так однажды ты придёшь домой, а дома нет — сгорел.

Геральт ещё раз закатывает глаза. Ну это Регис загнул. Максимум, что может случиться, — это он однажды придёт домой, а ужин превратился в уголь. Но до этого не дойдёт, починит он этот таймер, починит.

— Да ладно тебе, чего ты ворчишь? — с улыбкой спрашивает Геральт, боднув его лбом в плечо.

— Чего ворчишь, чего ворчишь, — ворчит Регис и ёжится, потирая руками предплечья, — по возрасту положено ворчать, вот и ворчу.

— Ой ли, положено ему… Чего не укрылся? Озяб, мой хороший? — тихо, с нежностью спрашивает Геральт и придвигается ближе, чтобы обнять его за плечи. Регис укладывает голову ему на плечо и, потёршись о него щекой, утвердительно мычит в ответ. — Какой-то ты совсем замученный. Как прошёл поход к врачу? Это из-за него ты так перенервничал?

— Угу, — глухо отвечает тот и принимается рассказывать. — Вообще, всё было не так ужасно, как мне думалось. Врач оказался ещё и чародеем, поэтому пришлось рассказать ему всё, как есть. Но, к счастью, он не слишком-то удивился тому, что вампиры обоюдополые. Я нервничал, пока ехал в больницу, пока ждал своего времени, а как зашёл в кабинет — думал, что вообще начну заикаться с перепугу. Это всё было просто отвратительно. А ещё этот опрос — я чуть не разозлился из-за огромного количества личных вопросов. Сам осмотр оказался не таким уж и пугающим, кстати, если проигнорировать всю неловкость. Так странно смотреть в глаза человеку, который только что осматривал твои половые органы, — нахмурившись, добавляет он.

Геральт, хохотнув, говорит:

— Брось, ты же спокойно смотришь мне в глаза, хотя я… Богиня, да чего я только не делал с тобой… Я не просто осматривал. Ещё и ощупывал. И не только руками.

— Не сравнивай, ты — это совсем другое дело, — мягко, со смешком, отвечает Регис. — И то, первое время мне было жутко неловко и перед тобой тоже. Было так странно, что ещё вчера мы были просто друзьями, а уже сегодня взяли разделись друг перед другом и занялись сексом, да ещё и сразу с проникновением, а потом решили, что будем встречаться. Я первые дни после этого всё ждал, что ты скажешь, мол, что ошибся, что это случайно вышло, что ты не хочешь всего этого.

— А я боялся, что передумаешь ты, — тихо говорит Геральт, ощущая, как его накрывает ностальгией. Полгода прошло с тех пор, а словно бы это случилось только вчера. И при этом ему кажется, что он и Регис были вместе всегда, с самого сотворения мира. Он прижимается губами к волосам Региса и поглубже вдыхает уже такой родной аромат кокоса. — По правде сказать, на тот момент я уже настолько истосковался по тебе, что был готов на всё рядом с тобой. Но больше всего мне хотелось либо съесть тебя, либо поцеловать во все твои чувствительные местечки, чтобы ты совсем потерял голову. Так хотелось посмотреть на тебя в этот момент. — С улыбкой делится Геральт. Они прежде не обсуждали ни свой первый секс, ни что было после. Просто всё как-то шло само по себе и не было повода что-то обсуждать.

— И как, удовлетворился этим шикарным зрелищем? — изогнув губы в полуулыбке, интересуется Регис, глядя на него украдкой.

— О, мой милый Регис, — снисходительно издаёт он, — понадобится очень-очень много лет, прежде чем я вполне удовлетворюсь им. К тому же, ещё остались нетронутые мной местечки, — он наклоняется и оставляет мокрый, волнительный поцелуй на шее Региса.

Тот трепетно вздыхает и накрывает ладонью его затылок, чтобы удержать рядом с собой, а с губ в неопределённой просьбе срывается имя Геральта.

— Тш-ш, мы ещё не договорили, — почти что шёпотом говорит Геральт и отстраняется, отняв его руку от своей головы и сжав его ладони в своих. — Так что тебе сказал врач? Всё нормально?

Регис хмурит брови, отводит взгляд и почему-то медлит с ответом. Он шевелит пальцами, поглаживая ладони Геральта, и потом тихо говорит:

— В целом, со мной всё нормально, да. Никаких видимых патологий нет. — Замявшись и вдруг порозовев щеками, он продолжает: — Гимен, как я и предполагал, достаточно тонкий, чтобы дефлорация…

— Регис, Регис, остановись, — стараясь сдержать умильную улыбку, просит Геральт, — тебе совсем необязательно рассказывать мне прямо все подробности. Правда необязательно. Тем более, если тебя это смущает.

— Смущает, но мне показалось, что тебе важно знать такие детали, если мы собираемся однажды заняться вагинальным сексом.

— Ну, сегодня мы не планировали им заниматься, насколько я помню, так что эта информация может подождать до подходящего момента. Просто скажи: если мы решим заняться сексом, всё пройдёт хорошо?

— В общем-то, если не торопиться и делать всё по уму, то да, всё пройдёт хорошо. — Задумавшись, отвечает вампир.

— Ну и здорово, — заключает Геральт, — главное, что у тебя всё в порядке.

— Вообще-то, есть кое-что… — неуверенно начинает Регис, но тут же останавливается, вздыхает. Он укладывается головой обратно на плечо Геральта, а затем, наморщив нос, продолжает. — Анализ на гормоны показал тревожные результаты. Мне, кстати, думаю, повезло, потому что мне показалось, что он уже имел дело с вампирами или хотя бы с одним. Потому что он звучал очень уверенно, когда говорил со мной о нормальном гормональном фоне у вампиров. У меня сейчас недостаточно эстрогена и прогестерона. Поэтому половая система как бы «замерла», «спит». — Он вздыхает и почему-то совсем печально продолжает. — Есть некоторый риск диагностики бесплодия в будущем, даже если уровень гормонов восстановится. Из-за нарушения выработки гормонов не созревают яйцеклетки. Дисфункция яичников, понимаешь? Так вышло из-за того, что в юности я резко перестал менять пол — это был серьёзный стресс для организма. Но ещё он сказал, что сейчас нельзя наверняка спрогнозировать, чего конкретно стоит ожидать. Также есть шанс, что благодаря своей регенерации мой организм со временем будет способен самостоятельно восстановить все физиологические процессы. Но я так подумал, он, пожалуй, прав: гормоны — вещь сложная и непредсказуемая. Стресс мог привести к необратимым изменениям в организме. Я склонен думать, что столько лет небрежного отношения к своему телу не могут пройти без последствий.

Регис замолкает, а Геральт взволнованно сглатывает.

— Ты так сильно расстроился из-за того, что ты, возможно, — я подчёркиваю, возможно! — бесплоден? — наконец спрашивает он, поглаживая Региса по волосам.

— Не знаю. Наверное. — Отвечает тот как-то отстранённо.

— Мне казалось, ты не хочешь детей. В смысле, ты же не собирался рожать, если я правильно понимаю.

— Геральт, одно дело, когда ты можешь иметь детей, но не заводишь их, потому что сейчас не хочешь этого, и совсем другое — знать, что их у тебя никогда не будет, даже если ты когда-нибудь захочешь.

— Ну это ты загнул, — не соглашается Геральт, отстранившись, чтобы можно было видеть Региса, — ты же в любом случае всё ещё можешь оплодотворить кого-нибудь, и это будут точно такие же твои дети.

— Но тогда это не будут твои дети, — отвечает Регис, прямо и открыто глядя ему в глаза, и Геральт окончательно теряется.

Богиня, Регис задумывается об их потенциальных совместных детях. Ситуация внезапно обретает совершенно незапланированный оборот.

В голове Геральта проносится эта заманчиво красивая мысль, что когда-нибудь Регис родит ему ребёнка или даже нескольких, потому что они оба искренне захотят этого. Образ томительно и нежно любимого Региса, безгранично счастливого из-за того, что он носит ребёнка от Геральта, заставляет что-то развернуться в груди и судорожно сжаться в паху. Конечно, это чертовски красивая картинка. Но Геральт напоминает себе, что изначально он считал Региса обычным мужчиной, и если он и допускал мысль о детях в будущем, то он прекрасно осознавал, что им придётся прибегнуть либо к усыновлению, либо суррогатному материнству. Они не могли иметь общих детей по крови, но Геральта это ничуть не заботило и не отталкивало. Он считал раньше, да и, собственно, сейчас тоже считает, что кровное родство ребёнка и родителей не является гарантом идеальной семьи, а если ты любишь детей, то ты просто любишь их, родные они тебе или нет. Вступая в отношения с Регисом, говоря ему о намерении остаться с ним навсегда, Геральт был готов к тому, что если у них будут дети, то они могут быть от Региса ровно так же, как и от него, и он был уверен, что всё равно они станут для него родными. Да он до этих самых пор считал, что примерно так у них и будет, но Регис сейчас своим заявлением сломал всё его видение их общего будущего.

Геральт определённо, совершенно точно не был готов сегодня к подобным разговорам, поэтому он решает пока что не развивать эту тему. Он притягивает Региса за затылок к себе и целует в лоб.

— Регис, я думаю, что ты напрасно сейчас думаешь обо всём этом, — говорит он мягко, — ведь врач же тебе сказал: пока что рано говорить о последствиях, надо наблюдать. Не накручивай себя всякими глупостями. Может, всё ещё образуется само собой. Вы, вампиры, удивительные существа.

— Тебя просто не было там, — вздыхает Регис.

— А что там случилось?

— Не случилось. Просто… Не знаю. Он начал задавать вопросы про мою личную жизнь. Конечно, я знал, что так будет. Но я всё равно чувствовал себя отвратительно. Женат ли, замужем? Регулярна ли менструация? Была ли беременность? Сколько было партнёров? Есть ли постоянный? Был ли у нас вагинальный секс? И всё в таком духе. Мне пришлось всё это рассказывать. Пришлось рассказывать, чем мы с тобой занимались, что я чувствовал. А ещё этот осмотр. Он трогал меня, Геральт. Я думал, что готов к этому, но оказалось, что нет. Я сразу же попросил его наложить заклинание, чтобы я ничего не чувствовал.

— Ого, и что он?

— Ничего, наложил заклинание и всё. Сказал, что это нормально. Ну а что я должен был? Я объяснил, что чувствую себя некомфортно, что привык, что меня трогает только мой мужчина. Понимаю, что можно было и потерпеть, но сама мысль, что мне пришлось, я прошу прощения, раздвигать ноги перед чужим человеком… Нет, это слишком даже для меня.

В другой ситуации Геральт бы попытался пошутить на эту тему, поддразнить вампира насчёт его непреложной верности, но сейчас Регис слишком взволнован событиями этого дня, слишком чувствителен и слишком раним. Надо отнестись к нему сегодня с двойным вниманием и с тройной нежностью.

— Не волнуйся, сладкий, не стоит принимать всё так близко к сердцу, — пытается он успокоить Региса, — да, ходить к врачам бывает часто неприятно и волнительно. Но сам подумай: твой врач — гинеколог с огромным стажем, правильно? Ты можешь представить, скольких женщин он осматривал? Он, небось, забыл, как тебя зовут, как только ты вышел за дверь. А ты весь день только ходишь и думаешь об этом. Уже всё кончилось, теперь ты дома, я рядом, всё в порядке. Выбрось из головы все тяжёлые мысли.

Регис награждает Геральта мягкой тёплой улыбкой и льнёт к нему, вжимаясь в его грудь. Обнимает крепко-крепко, а затем отпускает и решает пристроить голову у него на коленках. Геральт принимается перебирать его волосы.

— Так ты расстроился, что пришлось обсуждать наш секс с посторонним человеком?

— Нет, милый, даже не из-за этого. — Вздыхает он. — Он потом, после осмотра и анализов, стал мне объяснять мою ситуацию с гормонами. Я не знаю, почему, но он, видимо, решил, что мне очень важно послушать про мои шансы забеременеть. Сказал, что надо готовиться к тому, что тогда вероятнее всего придётся проводить более сложные анализы и тесты. И моему партнёру тогда тоже обязательно нужно будет пройти полное обследование. В общем, в этом плане у меня прогнозы не слишком хорошие. Слышал бы ты, с каким усердием и участием он уверял меня, что мы со всем справимся, что у нас всё получится, что важен позитивный настрой, что надо не отчаиваться и верить в лучшее. — Регис усмехается и, погладив Геральта по коленке, продолжает. — Удивительный человек, если честно. Понимаю, почему у него столько пациентов. Он очень эмпатичный и неравнодушный. А ещё настоящий профессионал. И вот я вышел от него, приехал домой, принял душ, переделал все дела, и всё это время чувствовал себя так, будто меня вывернули наизнанку. И в голове всё крутятся мысли всякие… Я устал от них. — Регис звучит так жалобно, что у Геральта разрывается сердце от его слов. Он всё так же ласково гладит его по голове, а Регис, помолчав, продолжает: — Я расстраиваюсь из-за собственной глупости, Геральт. Из-за неё я могу навсегда остаться бесплодным. Навсегда, понимаешь? Когда я был моложе, я даже не мог предположить — мне даже в голову мысль не пришла! — что, может, в будущем моё мировоззрение изменится. Хотя я ещё даже пару месяцев назад не думал об этом. А теперь… теперь может быть поздно спохватываться. Не то чтобы я прямо сейчас хочу рожать детей — нет, совсем нет. Я всё ещё не хочу. Но теперь я думаю, что если я сейчас изменил отношение к своей сущности и своему телу, где гарантии, что ещё через время не поменяются и мои цели и приоритеты? Я грущу, потому что я, похоже, навредил себе так, что сейчас этого даже не оценить в полной мере. Мне бы хотелось, если мы когда-то решимся на ребёнка, чтобы это был наш общий ребёнок, если есть такая возможность. А теперь такой возможности может никогда не быть, именно из-за меня. И мне придётся жить с этим, с этой болью.

Регис вздыхает и замолкает, а Геральт хмурится. Нет, так не годится, у Региса сегодня день рождения, он должен отдыхать и наслаждаться, а не расстраиваться из-за того, что ещё даже точно не известно. Да и все эти разговоры о детях как-то порядком напрягают его.

— Послушай, детка, — говорит он наконец, — я знаю, что принято верить в лучшее, а готовиться к худшему, но это же не значит, что надо так убиваться из-за предположений. Вот когда всё выяснится окончательно, тогда и решишь, расстраиваться тебе или в этом нет необходимости. Если что-то будет не так, будешь лечиться, что тут поделать. Я всё-таки склонен думать, что вампиры регенерируют достаточно хорошо, и ваши организмы способны уравновешивать все физиологические процессы. Дай себе немного времени. Я уверен, что всё ещё наладится. Слышишь меня? — Регис утвердительно мычит в ответ. — А пока что давай ты не будешь грузить себя самыми плохими мыслями из возможных, хорошо? Если для тебя это настолько важно и ты хочешь обсудить со мной проблему со всех сторон, мы это обязательно сделаем, но только не сегодня. Всё-таки сегодня твой день рождения, если ты не забыл, и я бы хотел, чтобы ты был в хорошем расположении духа. Регис, договорились, вернёмся к этой теме позже?

— Да я уже, вроде как, выговорился, — тихо отвечает он, — и немного успокоился. Просто я весь день хожу с этими мыслями, и они словно съедали меня всё это время. А сейчас высказался, и внутри стало как будто пусто. Спасибо, Геральт, — он поднимается и, заглянув в его глаза, крепко обнимает за шею, — столько поддержки и утешения, как от тебя, я больше ни от кого никогда не получал.

— Я не сделал ничего особенного, солнце, — Геральт обнимает его в ответ, прижимая к себе, как свою самую любимую драгоценность. — Просто побыл рядом и послушал.

— Это мне и было нужно. — Почти шёпотом, на самое ухо, говорит Регис. Почти минуту они оба молчат, каждый думая о своём и окончательно отгоняя прочь все плохие мысли. — Ладно, давай-ка действительно отвлечёмся. Я умираю с голоду, а лазанья остывает! И ты, должно быть, проголодался.

— Проголодался, но могу ещё немного потерпеть, — с улыбкой произносит Геральт и поднимается с постели, чтобы принести подарки. — Я сейчас, секунду!

Регис остаётся сидеть с приятным удивлением на лице, а Зефир, соизволив проснуться, потягивается и укладывается на его колени.

Геральт забирает пакеты с коридора и входит в комнату с предвкушающей улыбкой. Он немного волнуется, что главный подарок, который он купил для Региса, может ещё больше смутить его, хотя и надеется на лучшее.

Вампир сидит на постели с котом на руках и с искрами в глазах. Весь его вид источает настроение «Ну скорее же дарите мне мои подарки!», но он продолжает смирно сидеть в ожидании. Геральт знает, что Регис очень любит подарки и приятные сюрпризы, хоть и говорит постоянно, что в день рождения ему ничего не нужно.

— В общем, — начинает Геральт, усевшись рядом, — первое, что хочу сказать: на кухне я оставил пакет со всякими вкусностями. Конфеты, шоколадки, орешки, немного яблок… и всякое другое. Ну, короче, всё, что ты любишь.

— Спасибо, Геральт, — довольно улыбается Регис и чмокает его в щёку.

— Далее вот это. — Он ставит перед вампиром тяжёлый пакет. Регис вытаскивает из него коробку и, изучив её, издаёт смешок. — Это тот набор, помнишь? Ты как-то говорил, что здорово бы тоже сделать гипсовую фигурку наших рук. Но вообще это не совсем на день рождения… Я тут просто прикинул, ведь двадцатого сентября было ровно полгода, как мы вместе. Я понял это, когда было уже слишком поздно. А на днях мне опять попалось видео с этим набором, и я подумал, что сейчас он идеально подойдёт. Ну, а отдать решил тоже сегодня.

— Спасибо, Геральт, — на этот раз Регис обнимает его за плечи. — Я думал, для тебя полгода — это не значительный срок.

— Ну, полгода — это, конечно, не так уж и много, но всё же это уже целых полгода! Они пролетели так быстро, словно один день. А так я просто забыл про нашу дату. Не люблю следить за ними, ты же знаешь.

— Знаю, мой дорогой.

Регис ласково гладит его по руке в знак поддержки и выглядит уже значительно лучше и веселее, и это радует Геральта, как ничто другое.

— Только я предлагаю сделать слепок не только наших рук, но и лапки Зефира вместе с нами, — Регис почёсывает кота между ушек, и тот довольно ластится к его руке, — всё-таки он с нами с самого начала.

— Справедливо, — кивает Геральт, — только надеюсь, что он будет хорошо себя вести. И ему не вздумается сбежать, пока этот кисель будет застывать.

— Понадеемся на лучшее.

— Понадеемся. А вот это, Регис, — он ставит перед ним третий, последний пакет, — это настоящий подарок на день рождения. Это только для тебя.

Геральт ощущает, как от волнения чаще бьётся сердце в груди. Сначала Регис заглядывает в пакет, но визуально не определить, что в нём лежит, потому что всё упаковано в подарочные коробки. Регис достаёт первую вещь — небольшую чёрную коробочку с золотистой лентой и бантом на уголке. Он бросает на Геральта короткий заинтересованный взгляд, а затем поднимает крышку. Под ней, на подложке из чёрного бархата, лежит анальная пробка. Поверхность у неё чёрная, матовая. Состоит она из двух соединённых фигур в форме капель, внутри которых находится по одному специальному шарику. Эта пробка — со смещённым центром тяжести. Предполагается, что если ввести её внутрь и заниматься так повседневными делами, то шарики будут раскачиваться от каждого движения и ударяться о стенки игрушки, доставляя тем самым удовольствие.

Это не первая подобная секс-игрушка Региса — ещё у него есть обычная пробка яйцевидной формы с удобным кольцом для извлечения. Геральт проверял. У новой пробки вместо кольца лаконичный вертикальный ограничитель — так удобнее для ношения. Кроме этого, у Региса имеются шикарные анальные бусы из пяти увеличивающихся шариков. Геральту, правда, пока что не пришлось увидеть их в действии, но это только пока!

Также у его вампира имеется полупрозрачный голубой фаллоимитатор со спиральными рубцами — его Геральт видел ещё в то время, когда у него даже не было чувств к Регису. Это вышло случайно, фаллоимитатор лежал в ванной после помывки, а Геральт зашёл, чтобы вымыть руки. Не обошлось тогда без парочки безобидных острот, но Регис даже их снёс с достоинством — закатил глаза, сказал «Да, я мастурбирую, представляешь», потом сказал «Прошу прощения, иногда я бываю забывчив», а закончил фразой «Сегодня в очередной раз позабыл, что ко мне в гости часто заходит, когда захочет, один невоспитанный грубиян». Геральт остался с носом, а Регис ни капли даже не смутился. Что-то заставляет Геральта думать, что тогда ещё Регис тоже не знал, что чувствует к Геральту, иначе не был бы таким самодовольным засранцем.

И следующей его игрушкой является вибратор. Силиконовый, глубокого фиолетового цвета. Он ровный, обтекаемый, слегка заострённый в начале, а дальше совершенно одинаковой ширины. Его Регис купил после того, как начал фантазировать о Геральте. Он поведал об этом однажды в самом начале их отношений — они тогда лежали в постели, довольные, тёплые, охваченные чувством близости и единения на духовном уровне. Регис тогда, прижавшись щекой к его плечу, смущаясь, шёпотом, словно доверяя тайну, сказал, что давно мечтал о нём, что даже, на глаз прикинув размер достоинства Геральта, купил вибратор подходящей длины и толщины. Геральт, справедливости ради, когда Регис показал ему этот вибратор, оценил его глазомер, в целом, как очень даже точный. Разве что член у него не фиолетовый, к счастью, и не настолько безукоризненно-силиконовый. Регис на это пояснил, что нарочно не купил фаллоимитатор в виде реалистичного пениса, хотя идея такая была. Он решил, что фантазировать о Геральта и ощущать во время мастурбации и головку члена, и каждую вену, и яички — это слишком душераздирающе, ведь тогда он думал, что ему никогда не быть с Геральтом.

Было много идей по поводу того, какую игрушку выбрать Регису в подарок — новенький интересный фаллоимитатор, вибропулю, вибратор-бабочку, анально-вагинальный стимулятор и ещё парочка вещей. В результате Геральт пришёл к выводу, что первый вагинальный стимулятор Регис должен выбрать сам на свой вкус. А потом уже, когда Геральт немного подробнее выяснит, что ему нравится, а что нет, он обязательно преподнесёт ему и что-то, выбранное лично им. В этот же раз, пошарив по интернету, Геральт решился на вот эту анальную пробку, которую Регис разглядывает, приподняв уголок губ и кончиками пальцев касаясь приятной поверхности игрушки.

— Она со смещённым центром тяжести, — поясняет Геральт, почему-то чувствуя, как теплеют щёки, — это значит, что…

— О, я прекрасно знаю, что это значит, мой дорогой, — прерывает его Регис, и его улыбка, блеск в его глазах лучше любых слов говорят о том, что игрушка пришлась ему по нраву. — Я уже предвкушаю, когда смогу испробовать её в деле. Спасибо.

Регис целует его в губы томно и мокро. Если бы не было ещё двух коробок, которые вампиру предстоит распаковать, Геральт бы прямо сейчас повалил его на постель и без промедления забрался рукой в его штаны. Но он заставляет себя остановить Региса и напоминает ему, что в пакете есть ещё кое-что. Регис достаёт первую, верхнюю, коробочку, и поднимает крышку. Его бровь заинтересованно выгибается. Геральт взволнованно сглатывает.

В этой коробке — уложенные аккуратными рулончиками три пары мужского белья. Первое сшито из тонкого чёрного кружева с мелким узором. Это бельё с чуть завышенной талией и более открытыми бёдрами, чем обычно на боксёрах. Второе — из прозрачной белой сеточки, на которой вышиты голубые цветы как раз в тех местах, чтобы прикрыть ими все пикантные зоны, хотя, конечно, не так уж чтобы сильно. У этих шортиков есть голубой бантик, а ещё лёгкое белое кружево, лежащее на бёдрах. Третье — из бледно-золотистого атласа, свободное, с глубокими разрезами на бёдрах и украшенное двумя лентами, завязанными в бант — его можно завязать спереди, а можно и сзади, как захочется.

— Ну ничего себе, — с удивлением и восхищением произносит Регис, когда разворачивает первую пару. — Вау, — издаёт, когда разглядывает вторую. — Ого! — когда вынимает третью.

— Тебе нравится?

— Да, — кивает вампир, — всё такое красивое, интересное. Спасибо, Геральт, — он тянется к Геральту, чтобы обнять и поцеловать в щёку. — Мне правда очень нравится.

— Ну хорошо, тогда давай сразу и вторую, — Геральт вынимает из пакета коробку и передаёт её в руки Региса.

Во второй коробке, что в два раза больше первой, находится шесть пар белья женского покроя. По задумке Геральта, три пары сшиты для носки, а ещё три наоборот для скорейшего снятия.

Те, что для носки, сшиты по стандартным выкройкам, достаточно закрытые, непрозрачные, трёх основных цветов — белые, бежевые и чёрные, без декоративных элементов, просто однотонные. Одним словом — удобные. Другие же три пары… С мужским бельём было проще — здесь Геральт наверняка знает, что Регис предпочитает, и поэтому позволил себе лишь небольшие отклонения от привычного им эротического белья и, кажется, не прогадал. С женским же дела обстоят совсем иначе, он и понятия не имеет, как бы Регису хотелось выглядеть в чём-то подобном. Но исходя из того, что Регис всё ещё смущается, Геральт предположил, что тот больше бы оценил элегантные и таинственные варианты, заставляющие дофантазировать всё, чего не видно. Однако при этом Геральт не отказал и себе в удовольствии — одну пару он заказал настолько откровенной, что им с Регисом ещё не один месяц придётся вдвоём изучать его тело и бороться с малейшими проявлениями смущения и неловкости, прежде чем Регис наденет это бельё и покажется в нём Геральту. Но обо всём по порядку.

Первые трусики сшиты по типу коротких панталон из мягкой белой ткани, с маленьким белым бантиком спереди и тюлевыми рюшами на манжетах. Геральту Регис видится в этом белье таким невесомым, нежным, ласковым, как первый весенний цветок, как сама невинность. А его тонкая молочная кожа, чёрные как смоль волосы и такие же тёмные выразительные глаза только больше потакают этому образу. А ведь Регис и правда всё ещё невинен в некотором смысле. Ох, богиня…

Вторые серо-голубого цвета, тонкие, а спереди и вовсе — откровенно прозрачные, только с мелкими голубыми цветами-звёздами. Как было бы интересно и приятно коснуться этой сеточки с вышивкой пальцами, провести вниз, до чувствительного места, а ещё лучше — коснуться его языком сквозь сеточку. И он обязательно так сделает, когда представится возможность.

Третья пара трусиков однажды обязательно станет самой любимой у Геральта. Они тёмно-зелёного, изумрудного цвета, с низкой посадкой и кружевными вставками. Но самое интересное в них — это спрятанный накладывающимися друг на друга половинками плотного кружева глубокий разрез в районе промежности. Сразу его и не заметить, только если человек, надевший их, ляжет и разведёт ноги в стороны, половинки кружева разойдутся, открывая взору манящую розовую киску и анус. Также между половинками кружева закреплено украшение, напоминающее жемчужные бусы, которое, по задумке, способно дополнительно стимулировать клитор. Геральт представил, как мог бы разместить эти бусы между половых губ Региса и надавливать, прокручивать бусины, заставлять Региса сжать ноги вместе так, чтобы бусы не выскользнули. Геральт мог бы много чего ещё придумать, поэтому, когда ему предложили такую модель белья, он практически сразу согласился.

Регис по очереди разглядывает все трусики, а Геральт только молча и настороженно следит за его выражением лица — он кивает сам себе, улыбается уголком губ, поднимает в удивлении брови и, наконец, издаёт короткий хохоток.

— Я потрясён, мой дорогой, — говорит в итоге он, глядя на Геральта горящим взглядом.

— Я так боялся, что тебе не понравится. — Признаётся Геральт, потирая шею и неловко улыбается. — Просто я подумал, что у тебя должно быть такое бельё на всякий случай, — он рукой указывает на три пары простого белья, — раз ты по-настоящему решил, можно сказать, примириться со своим телом. Ну, мало ли, просто вдруг что, а оно, мне кажется, будет просто анатомически удобнее для… ну, для других половых органов. Вот. — Глядя на эротическое бельё, он добавляет: — Ну, а эти вещи — ну что тут скажешь? И так всё ясно.

— Мне всё очень нравится, — кивает Регис и чмокает его в губы, — спасибо, милый. Ты меня очень приятно удивил.

Геральт ещё раз целует его, но на этот раз скользнув языком ему в рот, и Регис, замычав в поцелуй, прикрывает глаза и протягивает руку к руке Геральта, просто чтобы коснуться его. Он обнимает Региса, целует, и в какой-то момент тихо, где-то в районе его шеи произносит:

— Регис, я подарил тебе всё это, чтобы ты не забывал, что я люблю тебя таким, какой ты есть, и принимаю всё в тебе. Хочу, чтобы ты почувствовал себя красивым и желанным в обеих своих ипостасях.

— О, Геральт, — Регис произносит это на грани со всхлипом и крепко прижимается к нему. — Спасибо большое, правда. Ты даже не представляешь, как много для меня значит твоя поддержка.

Геральт ещё раз вглядывается в его мягкое лицо и благодарные глаза, искрящиеся нежностью, и снова целует, стараясь вложить в этот поцелуй всю свою любовь.

— Всё такое красивое, — говорит позже Регис, ещё раз беря в руки бельё и разглядывая всё по очереди, — приятное на ощупь. У меня только один вопрос, Геральт. — Он бросает пытливый взгляд, в котором, впрочем, есть место и смешинке. — Ты действительно представляешь меня в них?

Он за края поднимает те самые тёмно-зелёные трусики с разрезом и насмешливо улыбается. Геральт приподнимает уголок губ и честно отвечает:

— Нет, тебя я представляю без них и вообще без всякой одежды. — Регис звонко смеётся, обнажая зубы и прикрыв глаза — ответ ему явно нравится. — А если честно, вот именно их я купил, просто чтобы однажды ты мог надеть их и подумать: «Ну надо же, когда-то я стеснялся мастурбировать при Геральте, а теперь раздвигаю ноги перед ним в этом!»

— Какая интересная цель, я обязательно буду стремиться к ней, — отвечает Регис преувеличенно-серьёзно, как будто это сарказм, но на самом деле Геральт знает, что Регис действительно будет стараться, раз сказал это.

Ну что ж, кажется, ему удалось поднять Регису настроение. Как хорошо, когда он улыбается, а его глаза блестят! Гораздо лучше, чем когда он сидит понурый и переживает. Геральт уже сколько раз убеждался в том, что переживания ничего не меняют и не исправляют, только портят нервы. Регис в этом смысле порой кажется даже человечнее Геральта — он, в отличие от несостоявшегося ведьмака, часто принимает волнующие вещи близко к сердцу, даже если это не его личные проблемы, а друзей и знакомых.

После этого Геральт уговаривает Региса принять ванну, и пока та набирается, они ужинают лазаньей и попутно болтают. Оказывается, что сегодня самой первой Региса поздравила мама Геральта — после самого Геральта, разумеется. Она позвонила ему утром, и они проговорили почти целый час. Потом позвонили родители Региса по скайпу, а в течение дня ему постоянно кто-то то звонил, то присылал смс. Даже сейчас у него осталось несколько неотвеченных сообщений, но сегодня он уже не хочет этим заниматься.

Затем в ход идут сливочные пирожные с заварным кремом, которые принёс курьер. Регис за день съел пять штук, а ещё четыре осталось, и они делят их пополам. Геральт даже выискивает на кухне в ящике со всяким барахлом одну свечку для торта и, вставив её в пирожное, заставляет Региса загадать желание. После этого его настрой становится совсем весёлым, и поэтому он, прихватив бутылку сладкого белого вина, купленную специально для этого дня, и два бокала, соблазнительным тоном предлагает Геральту принять совместную ванну. А Геральта в таких вопросах уговаривать не надо.

Пока Регис уходит в спальню, чтобы там раздеться и прийти в своём излюбленном шёлковом халате, Геральт первым делом сливает немного воды из ванны, чтобы они оба могли лечь, затем достаёт ароматические свечи и поджигает их. В воду насыпает немного соли, а вино, бокалы и сырную тарелку с мёдом, поразмыслив, решает поставить на табуреточку, потому как если оставить их на подставке поперёк ванны, то есть большой шанс, что кто-нибудь из них уронит всё это в воду. Как раз когда он приглушает свет и расставляет аромасвечи, в ванную, как прекрасный лебедь, облачённый в шёлковый халат золотых и бронзовых оттенков со сложными узорами, бесшумно приплывает Регис. Его выдаёт только тихий шелест ткани у самых его щиколоток. Геральт оборачивается к дверному проёму и ловит его мягкую улыбку. Без слов подходит и целует, обвив руки вокруг тонкой талии.

— Ты всё так чудесно устроил, — говорит Регис, чуть отстранившись, и проводит пальцами по щеке Геральта. — Спасибо тебе, min doran.

От обращения на вампирском, которое просто означает «мой дорогой», у Геральта разливается тепло в груди, и он снова прижимается поцелуем к любимым губам.

Когда Регис стягивает с него футболку и штаны, Геральта вдруг посещает мысль, что кое-чего не хватает для полной атмосферы романтики. Извинившись и оставив Региса стоять с удивлённым видом, Геральт убегает за умной колонкой.

— Я подумал, — объясняет он вампиру, когда возвращается, — что расслабляющая музыка нам не повредит.

И Регис в этом его полностью поддерживает. В итоге, под медленный лаундж, Геральт, смешивая движения с поцелуями, развязывает пояс на халате Региса и, проведя по бокам и спине ладонями, стягивает с плеч шёлк. Регис под эманирующими прикосновениями томно вздыхает, а по его телу пробегают мурашки.

— Если ты продолжишь в таком духе, — тихо замечает он в губы Геральта, — то мы займёмся сексом прямо сейчас, но на ванну тогда не останется сил.

— Во мне столько сил, что хватит и на первое, и на второе, и на десерт, — усмехается тот и принимается выцеловывать ароматную шею.

Регис, видимо, не находит в себе больше ни грамма энергии на противодействие, поэтому безропотно позволяет покрыть поцелуями шею и плечи, и только потом Геральт забирается в широкую ванну, садится и приглашает Региса к себе. Тот с удобством размещается между ног Геральта и откидывается на его грудь.

Центральное отопление, хвала Мелитэле, вовсю работает, ведь в Каэдвене в это время года уже очень холодно. Плюс к этому — вода, в которой они лежат, горячая, а небольшая ванная комната уже успела нагреться так, что зеркало полностью покрылось испариной. Хорошо, очень хорошо. Играет спокойная музыка, свечи отбрасывают таинственные блики и тени, слабо пахнет жасмином и зелёным чаем, вода приятно согревает, а тяжесть Региса на груди, которого Геральт обнимает за живот, заставляет трепетать сердце.

Они наслаждаются покоем и восхитительным мускатным вином, пьянящим одним только своим запахом, который перебивает все остальные запахи в комнате сразу, как бутылка оказывается открыта. Придвинув подставку-перекладину поближе, Геральт ставит на неё тарелку с кусочками сыра и свой бокал, и принимается кормить Региса сыром, обмакивая его в мёд.

— Котик, открой ротик, — говорит он в какой-то момент с улыбкой.

Регис фыркает, издаёт смешок, но всё же цепляет зубами кусочек сыра, с которого стекает мёд и пачкает губы. Геральт это замечает, поэтому, придержав голову Региса свободной рукой, накрывает ртом его губы и смачно посасывает их, дразня языком так, что вампир стонет, прикрыв глаза.

— Мне мама так говорила, когда я был маленький, — поясняет Геральт, оторвавшись от него, и накалывает на шпажку очередной квадратик сыра, макает его в мёд и съедает сам.

— Что?

Он опускает взгляд и ловит мутный взор лежащего на его плече Региса. Его щёки и шея порозовели от жара, а на лбу, висках и над верхней губой кожа взмокла и блестит.

— Говорю, раньше, когда я был маленьким, мама говорила мне: «Котик, открой ротик», когда я не хотел есть, и тогда я каждый раз улыбался и смеялся, и она могла покормить меня. Она мне так рассказывала.

Регис молчит несколько секунд, а потом ухмыляется, прикрыв веки.

— Надеюсь, ты понимаешь, — медленно и тягуче произносит он, погладив Геральта по коленке под водой, — что эта информация ни в коем случае не останется без моего внимания, мой дорогой Геральт.

Тот отпивает вино из бокала и отвечает:

— Давай мы сделаем вид, что я сейчас очень испугался и пожалел о сказанном, — он неспешно делает ещё глоток, намереваясь всем своим видом показать, что на самом деле это вовсе не так.

— Посмотрим, как ты запоёшь, когда окажешься на коленях передо мной, а я скажу тебе эти слова.

Самодовольный тон Региса забавляет, умиляет и даже немножко разжигает что-то внутри. Он берёт кусочек сыра рукой и, окунув его в жидкий мёд, подносит ко рту Региса, оставляя полосу стекшего мёда на его груди и подбородке. Как бы между делом, размазывая сладость по его губам, чтобы потом самому её слизать, он говорит:

— Боюсь, тогда я не смогу петь, ведь мой рот будет занят более важным делом.

Регис, пережёвывая сыр, тихонько смеётся и сам тянется за поцелуем. Вылизав губы, Геральт спускается к подбородку и груди, докуда может дотянуться. Вампиру же в это время не остаётся ничего, кроме как блаженно улыбаться, мурчать от удовольствия, и сжимать колено Геральта.

— А ещё, Геральт, — продолжает Регис, когда он ненадолго оставляет его в покое и снова берёт бокал, — ты уж не ворчи, если я нет-нет да назову тебя случайно котиком. Больно уж это заманчиво.

— Не волнуйся, я переживу, — отвечает тот. — Можешь пользоваться этой фразой по своему усмотрению — считай, это мой подарок.

— Чудесный подарок, — хохотнув, отзывается Регис, — спасибо, милый.

— Кушайте, не обляпайтесь.

Регис весело смеётся и прислоняется головой к голове Геральта.

— Я так тебя люблю, Геральт, ты бы знал, — тихо и мягко произносит он. — Мне так хорошо с тобой.

— Мне тоже очень хорошо с тобой, — в макушку ему отвечает тот. — Давай выпьем? За твоё здоровье.

— Хорошо. Если ты хочешь. Хотя в этом нет смысла, ведь я имею абсолютный иммунитет ко всем известным заболеваниям.

Геральт пропускает это мимо ушей и доливает ещё вина в их бокалы, и они, чокнувшись, делают по несколько глотков и съедают ещё по кусочку сыра с мёдом.

— У меня тоже есть тост, — заявляет после этого Регис. —Давай выпьем за то, чем мы сегодня всенепременно займёмся в постели.

— За секс? — с пошлой усмешкой уточняет Геральт.

Регис качает головой и с очаровательной, открытой улыбкой отвечает:

— Нет. За любовь.

— За любовь, — эхом звучит голос Геральта, и после звона бокалов они выпивают и целуются.

— Геральт, любимый, — зовёт Регис чуть позднее, когда они допивают всю бутылку и решают немного просто полежать и расслабиться — а не мог бы ты немного помассировать мне плечи?

У Геральта что-то ёкает в груди, потому что, ну, любимый.

— Я же не умею, — отзывается он лениво, лёжа с запрокинутой на бортик ванны головой и лениво поливая грудь и плечи Региса водой из ковшика.

— Так я и не прошу массаж, как в салоне, просто немного разомни. Ну пожалуйста.

Геральт ещё пару секунд лежит молча, но потом, найдя в себе силы пошевелиться, всё же соглашается. Сегодня день Региса, и надо исполнить его желания. Ну или хотя бы некоторые небольшие просьбы. Тем более, Геральт же у него любимый, а как такому можно отказать?

— Садись, — Геральт открывает глаза и привстаёт, подняв и Региса.

Регис усаживается перед ним и вытягивает руки вверх, потянувшись до хруста в позвоночнике.

— Вот видишь, всё хрустит, срочно нужен массаж, — посмеиваясь отзывается он, а Геральт только закатывает глаза. Хрустит у него, как же… Да с его растяжкой можно в атлетике выступать, а уж Геральт знает в этом толк.

Ему бы сейчас массажное масло сюда, но его нет не то что в ванной, а даже в их квартире. Пожалуй, стоит прикупить на будущее. А пока Геральт просто бережно поглаживает и разминает плечи пальцами, затем принимается осторожно массировать шею. Волосы Региса как раз собраны в пучок на затылке, и благодаря этому открывается отличный доступ к шее. После этого он спускается ниже и трёт большими пальцам между лопаток и над ними. Он, конечно, далеко не мастер, но кое-что знает, так что быстро доводит Региса до тихих стонов удовольствия. Геральт сдерживает себя от эротических фантазий методичным и размеренным пересчётом всех одиннадцати родинок на белой спине вампира и двух на левой ягодице, которые видны сквозь прозрачную воду, в противном же случае он уже бы сейчас заставил его подняться на колени и взяться руками за бортик перед ними. Но Регис хочет расслабиться, поэтому Геральт старается как можно мягче и нежнее массажировать плечи и спину, и даже трепетные вздохи и стоны не способны помешать ему!

Так, первая родинка вот здесь, над правой лопаткой, вторая и третья на левом плече, четвёртая почти посередине спины на позвоночнике, пятая…

Он успевает сосчитать родинки четырнадцать раз, прежде чем решает, что достаточно. Он напоследок мягко, только кончиками пальцев поглаживает кожу и затем останавливается, напоследок прижавшись к влажному плечу губами.

— Всё, готово!

— А говорил, что не умеешь, — Регис, потянувшись, укладывается обратно на его грудь. — Серьёзно, Геральт, это было очень хорошо. Спасибо.

— Не за что, детка, — Геральт вылавливает ковшичек из воды и продолжает поливать тело Региса тёплой водой. — Несколько лет назад на работе сказали, что мне необходимо пройти курсы лечебного массажа. Ну, предполагается, что это пригодится, если у клиента внезапно случится судорога. Хотя до этого, само собой, лучше не доводить. Мне тогда показалось прикольным научиться делать массаж, поэтому я записался на настоящие курсы, а не на онлайн-фигню.

Геральт тогда представил себе, как будет тренироваться на занятиях на фигуристых красотках, а после сможет использовать массаж как средство соблазнения, но на самом деле ему пришлось тренироваться на больных женщинах и мужчинах, чей возраст неумолимо приближался к преклонному. Что ж, это ведь были занятия по лечебному массажу, а не эротическому, так что вообще не понятно, чего он ожидал. Впоследствии полученные умения ему мало где пригодились. Удивительно, что руки ещё что-то помнят.

— Странно, почему я об этом не знал?

— Это давно было, ты тогда ещё работал, — поясняет Геральт на вопрос Региса, — и мне почему-то кажется, что ты в то время был весь в мыле, и мы не особо как-то виделись или созванивались.

— Да, теперь припоминаю, — подумав, кивает вампир, — университет отправлял меня на кучу разных конференций и заставлял участвовать со студентами в олимпиадах. Я в то время… месяца четыре, да?.. подряд почти и дома-то не был. Всё в разъездах, всё на работе допоздна. Неудивительно, что я не помню, что происходило тогда в твоей жизни.

— И неудивительно, что эта система в итоге доконала тебя.

— Да, совсем неудивительно. Но согласись, было бы из-за чего так изводить себя. Я ведь когда работал, дело было не в средствах к существованию. Просто мне нужно было чем-то заниматься. Я думал, что не смогу сидеть дома и ничего не делать. — Он чуть оборачивается и с довольной улыбкой чуть ли не мурлычет: — Оказалось, что могу.

— Ой, Регис, если бы ты ещё сидел и ничего не делал, — качает головой Геральт. — У тебя ведь постоянно то йога, то мыловарение, то уроки фотосъёмки, то кондитерские занятия, то ещё что-нибудь. Такими темпами ты у меня скоро начнёшь вязать и крестиком вышивать.

Регис усмехается и, отыскав под водой руку Геральта, переплетается с ним пальцами.

— Вообще-то я и так умею вязать и вышивать крестиком. Да и не только крестиком, знаешь ли.

— Да ну!

— Да, так и есть. Не забывай, мой дорогой, что я значительно старше, чем кажется на первый взгляд. У меня было достаточно времени научиться многим вещам. А вот фотосъёмка, например, это сравнительно новое занятие, раньше ничего подобного не было. Поэтому я, конечно же, хочу научиться всему, что ново для меня.

— И почему я не удивлён?

По комнате разливается мягкий смех Региса, а затем раздаются звуки сладких поцелуев. Играет приятный лаундж, от аромасвечей пахнет жасмином, пахнет вином и кокосом, вода восхитительно горячая, а тяжесть Региса — потрясающе заводящая. Геральт понимает, что и так было ясно, что до постели они не дотерпят, но он старался изо всех сил, но вот сейчас уже просто невозможно держаться. Поэтому он, не прерывая поцелуя, принимается нежно оглаживать тело Региса. Сначала грудь и соски, затем живот, а после рука уверенно обхватывает член вампира. И он — о, богиня — уже достаточно твёрд, чтобы с этим можно было что-то сделать.

— И давно ты ждёшь меня? — в губы интересуется Геральт, и Регис усмехается.

— Не слишком долго. Дольше ты ждёшь меня. Я ведь чувствую, когда что-то упирается мне в копчик, мой милый, — говорит Регис, в глазах которого пляшут озорные огоньки.

— Ещё и столь выдающееся, да, сладкий? — той же интонацией отвечает Геральт.

— Ну прямо с языка снял.

— Давай-ка проверим, что у тебя там ещё на языке есть, — после этих слов Геральт снова жадно целует его, посасывая язык и стараясь вместе с этим как можно мягче приласкать его рукой.

— Геральт, не помешала бы смазка, — вскоре говорит ему Регис. Геральт знает, что не помешала бы, да где её сейчас взять? — Не надо делать такое лицо, надо взять с полки позади тебя бутылку со смазкой. — Геральт открывает было рот, чтобы возразить, потому что не припоминает, чтобы у них на полке в ванной стоял лубрикант, но Регис опережает его. — Это я её туда поставил. На всякий случай. Потому что в прошлый раз, когда мы вместе купались, нам её очень не хватало. И я подумал, что лучше пускай стоит, мало ли. Она на силиконе и плюс слегка зачарованная специально от воды, так что бери, не сомневайся.

— Я и не сомневаюсь, — посмеиваясь, он оборачивается и выискивает на полке нужную бутылочку, — просто язык проглотил от шока и восхищения. Я-то сам не додумался поставить сюда смазку.

— Ну кто же тебе виноват?

Геральт наливает на руку немного смазки и, растерев её между пальцев, опускает в воду и снова обхватывает член Региса. Он начинает двигать кулаком, и теперь есть хоть какое-то скольжение. Размеренные, неспешные ласки, негромкая музыка, полумрак, вода, приятно обволакивающая теплом тело — красота, одним словом. Регис ластится, трётся головой о подбородок Геральта и тихонько вздыхает и постанывает. Второй рукой Геральт гладит его по животу и груди, ощущая как всё твёрже становится собственный член. Он уже почти что собирается попросить у Региса или разрешения взять его прямо сейчас или попросить поскорее пойти в постель, но тот оказывается быстрее и, схватившись за запястье Геральта, отводит его руку в сторону.

— Подожди минутку, — сипло просит он и, вывернув шею, оборачивается. Розовые щёки, шальной взгляд, припухшие губы — ну словно сошёл с картины. — Я подумал, может… может, мы могли бы… попробовать вот так.

После этих слов он, чуть раздвинув ноги, тянет руку Геральта обратно. Его пальцы не нащупывают член, который был здесь ещё пару секунд назад, но нащупывают немного приоткрытые половые губы.

— Ого, — на выдохе издаёт Геральт, боясь даже шевельнуться.

— Не знаю, может, это вино ударило мне в голову, — тут же частит Регис, как будто оправдываясь. — Но я правда хочу.

— Регис, ты уверен, что это не из-за вина? — уточняет Геральт. — Потому что если есть шанс, что ты захмелел настолько, что готов принимать опрометчивые решения, то лучше не нужно.

— Тебя послушать, так можно решить, что я в одиночку дюжину бутылок опустошил, — цокает языком вампир, — я в порядке, поверь мне.

На самом Регис не так устойчив к алкоголю, как ему самому кажется. Порой хватает действительно одного бокала вина или шампанского, чтобы на щеках Региса расцвёл румянец, а в его глазах появился особый, шальной блеск. Всё это — отголоски давней зависимости. Геральта никто не просил, но с тех пор, как он о ней узнал, он старается следить за тем, сколько Регис пьёт. Не то чтобы он считал, что Регис всё ещё может сорваться, вовсе нет. Это — простое действие для личного успокоения, для уверенности в себе самом, что он видит, он в курсе, он знает, какая у Региса норма и когда пора мягко остановить его. Так лучше и для самого Региса. Это не страх, что Регис сорвётся. Это как проверка, застёгнут ли ремень безопасности в машине, это как просьба лечь спать вместе, чтобы Регис не сидел полночи, это как напоминание поесть, это как предложение расслабиться в ванной.

Сегодня они выпили бутылку на двоих, это не много, но всё же здесь жарко, и Региса по-любому разморило, даже если сам он этого не понимает или не признаёт. Всем известно, что о решениях, принятых подшофе, часто можно пожалеть после. Однако же… может, Регису как раз и не хватало немного вина и тепла, чтобы раскрепоститься и выпустить наружу истинные желания? А Геральт уж точно сможет сделать так, что Регису не придётся ни о чём жалеть, даже если окажется, что сейчас он погорячился.

— Ладно, я верю тебе, но давай договоримся: если вдруг что — сразу говори мне, и мы остановимся.

Регис молчит, глядя на него через плечо сквозь приоткрытые веки, а затем издаёт тихий смешок себе под нос.

— А скажи ещё что-нибудь милое и ободряющее. — Просит он. — Чтобы я окончательно перестал сомневаться. Я очень хочу, чтобы ты прикоснулся ко мне, — совсем тихо добавляет он.

У Геральта ёкает сердце и в горле застревает вдох.

— Давай-ка сначала ляжем поудобнее.

Им приходится повозиться и слить немного воды, чтобы лечь поудобнее.

— Садись мне на живот, — говорит Геральт, когда опускается глубже в ванную, — спиной ко мне.

— Но тебе же будет тяжело.

— Не будет, у меня железный пресс, — с улыбкой отвечает Геральт, — да и ты не такой тяжёлый, как думаешь.

Регис сдаётся и выполняет указание — осторожно опускается на Геральта. Когда он перестаёт возиться и удобно ложится, одной рукой держась за ванну, Геральт в пару быстрых выверенных движений перемещает ноги так, чтобы они оказались между ног Региса, сгибает их и разводит в стороны, раздвинув и ноги самого Региса.

— Тебе удобно? Хорошо. — Геральт кивает сам себе и принимается водить руками по его груди, животу, бёдрам и ногам, неспешно и тихо разговаривая с ним. — Расслабься, вдохни, выдохни. Всё хорошо. Ты со мной, помнишь? Я твой партнёр, твой друг, твой близкий человек. Я тот, кто любит тебя и хочет, чтобы тебе было хорошо. В конце концов, — с ухмылкой добавляет он, скользя пальцами по его животу вниз и останавливается всего в паре сантиметров от спрятанной под водой приоткрытой киски, — я твой будущий муж, не так ли?

С губ Региса срывается короткое удивлённое «о!», а по его телу пробегает крупная дрожь. Геральт доволен собой.

— Это такая неудачная попытка сделать мне предложение? — уточняет Регис.

— Нет, это констатация факта. Однажды мы обязательно поженимся. Или ты возражаешь? — на ухо спрашивает Геральт и накрывает ладонью его промежность.

— Я бы не смог возразить, будучи в таком положении, даже если бы захотел.

— Значит, не возражаешь, — Регис крепко вцепляется в руку Геральта, когда тот кончиками пальцев обводит вокруг половые губы. — Это хорошо. Потому что я в самом деле намерен когда-то жениться на тебе. Расслабься, Регис, ещё не сейчас, не в ближайшие даже пару лет, наверное.

— Я до этого момента вообще не думал о браке, — находит силы сказать Регис, — но, признаюсь, перспектива называть тебя своим мужем меня прельщает. Что-то наподобие: «Передай мне соль, муж», или «Сегодня ты чистишь кошачий лоток, муж», или «Это мой муж Геральт».

— Угу, или: «Пора исполнять свой супружеский долг, муж», — усмехается Геральт и, раздвинув двумя пальцами упругие половые губы, третьим накрывает клитор.

Регис слегка выгибает спину и рвано дышит, замерев в ожидании. Геральт на пробу поглаживает клитор и опускается чуть пониже, вдоль закрытых малых губ, в сторону входа. Он не пытается ничего сделать, просто ощупывает там, стараясь мысленно нарисовать картинку перед глазами. Регис очень правильный и аккуратный, но это не так уж и удивительно, учитывая, что у него и пенис с яичками чуть ли не образцово-показательные.

— Ты идеальный, — на ухо ему говорит Геральт и захватывает губами мочку уха, продолжая едва касаясь гладить клитор и губы. — Давай-ка мы добавим немного смазки.

Регис согласно кивает.

Растерев смазку по пальцам, Геральт погружает руку под воду и проводит по киске рукой, надавив пальцами, чтобы скользнуть между губ. Подвигав ими, он решает, что надо бы раздвинуть ноги Региса ещё пошире, поэтому берёт и закидывает его левую ногу на край ванны. Тот тихо ойкает, но никак не сопротивляется.

— Держи её там, — командует Геральт, — а эту согни. Отлично.

— Но накапает же на пол, — тряхнув мокрой ногой, всё же подаёт голос Регис.

— Да и плевать. Ещё об этом мы не думали. — Регис недовольно гудит, и Геральт, прицокнув, добавляет: — Да вытру я потом, вытру.

Геральт подливает ещё смазки на руку и снова накрывает ею промежность. Вот так гораздо лучше! Теперь можно спокойно везде достать. Тремя пальцами он начинает осторожно водить по промежности, и Регис в ответ на это, вздохнув, дёргает ногами в попытке их свести. Скорее рефлекторно, чем с настоящим намерением сделать это.

— Тише, не волнуйся, — шёпотом говорит он Регису, — это всего лишь я. Не закрывайся, ладно? Всё будет хорошо. Ты доверяешь мне?

— Доверяю, — сглотнув, кивает тот.

— Вот и славно. Ты можешь открыться мне, можешь не сдерживаться, — приговаривает Геральт, лаская его медленными круговыми движениями, — расслабься, здесь только ты и я. А передо мной нет нужды смущаться или робеть. Я не стану меньше любить тебя или уважать, о чём бы ты ни попросил меня, что бы ни рассказал мне и что бы ни сделал. Поэтому отбрось все сомнения и отпусти себя. Просто получай удовольствие. Забудь обо всём другом.

Регис угукает в ответ, прикрывает глаза и наконец-то совсем, по-настоящему расслабляется. Не приходится даже делать что-то особенное, чтобы привести его к оргазму — Геральт успевает только слегка погладить его, прерываясь, чтобы провести рукой по животу или внутренней стороне бёдер и дать Регису немного времени, чтобы получше всё прочувствовать. Затем же, когда он пытается пальцем раздвинуть малые губы и отыскать головку клитора, Регис как-то рвано вдыхает и дёргает ногами, поэтому Геральт решает пока повременить с этим и продолжает водить пальцами вдоль киски, но немного увеличив давление. И в итоге, стоит ему несколько раз с нажимом провести по клитору, как Регис выгибается навстречу и сипло шепчет: «Ещё». Геральту хотелось подольше его поласкать, спросить, как ему больше нравится, но приходится слишком скоро заставить его кончить — достаточно ещё нескольких быстрых движений, и вот бёдра Региса вздрагивают, и он кончает, распахнув губы. Геральт ещё немного продолжает гладить его, почти что невесомо, и Регис от этого плавится ещё больше. Он хватается за руку Геральта, но не убирает её, а просто держится, словно бы ему нужно тоже быть причастным. Вскоре движения сходят на нет, и Регис остаётся лежать полностью расслабленным, с закрытыми глазами и маленькой, словно робкой улыбкой на губах.

Геральт прижимается поцелуем к его плечу и замечает, что оно холодное. Он зачерпывает горсть остывающей воды и поливает плечи и грудь вампира.

— Ты как, Регис? — тихо спрашивает он, снова вернувшись к поглаживаниям бархатной кожи.

— Великолепно, — с рокотом в голосе отвечает тот и, закинув руку за голову Геральта, поворачивается и целует его, лениво шевеля языком.

— Может, уже будем вылазить? Ты замерзаешь. Либо давай воды подольём. — Предлагает Геральт, когда Регис отпускает его.

— Угу, будем выходить. Обмоемся в душе, ладно? А потом пойдём в постель. Не думаешь же ты, что удастся отделаться петтингом в ванной?

Геральт издаёт короткий смешок и отвечает:

— Я не просто не думаю, я даже надеюсь, что не удастся.

Они выбираются из ванны, и пока, целуясь, доходят до душа, оставляют за собой короткую дорожку из мокрых следов и луж воды. В душе поцелуи переходят в короткое игривое ребячество, когда они начинают перебрасываться пеной от геля для душа, а потом снова возвращается томление — в какой-то момент Геральт просто притягивает вампира в объятия и жарко целует. Рука Региса вдруг смыкается на его члене и принимается мягко водить по нему кулаком. Геральт, не желая оставаться в долгу, тоже ласкает его между ног, поглаживая пока только половые губы и не заходя дальше. Но вдруг Регис сам чуть пошире расставляет ноги и, накрыв руку Геральта своей, надавливает на средний палец, чтобы он проскользнул между губ дальше, к клитору. Внутри Геральта пробуждается какое-то воодушевление и светлая радость — наконец-то ему позволено касаться Региса! И он даже сам поощряет это, направляет, просит большего! Он везде проходится пальцем, распределяя мыльную пену, чтобы смыть следы силиконовой смазки, снова надавливает на клитор, вызывая у Региса мелкую дрожь.

— Так, смывай пену, — говорит он, сняв лейку душа с держателя, и направляет струи воды на пах Региса, — хочу кое-что сделать, — добавляет он, когда вампир вопросительно вскидывает брови. — Возражения не принимаются.

Не выказав больше ни грамма смущения, Регис подмывается и с готовностью поднимает глаза на Геральта, мол, ну, и что дальше? Геральт вставляет лейку обратно в держатель и, коротко глянув на вампира, опускается на пол. Перед лицом оказываются закрытые половинки нежных губ, и Геральт, обхватив Региса за бёдра, делает то, о чём страстно мечтал в последнее время — прижимается к ним языком и проводит широкую полосу. Регис над ним охает, но ничего не говорит, не выражает ни малейшего протеста, и тогда Геральт снова и снова проходится языком по половым губам и вокруг них, а потом кончиком языка толкается в щелку меж ними и проводит прямо по клитору и дальше, насколько это возможно. Регис награждает его более громким и протяжным «ах» и судорожно поджавшимся животом. Продолжая держать его за бёдра, Геральт повторяет ласки языком ещё несколько раз, а затем отстраняется и, подняв голову вверх, встречается с трепетным взглядом Региса.

— Ты хочешь, чтобы я продолжил?

Регис сорвавшимся на шёпот голосом отвечает:

— Хочу.

— Тогда расставь ноги пошире. И не волнуйся.

Вампир, сглотнув, энергично кивает и быстро выполняет то, что ему сказали. Геральт поудобнее усаживается прямо между его ног, под ним, и снова возвращается ртом к приоткрывшейся розовой киске. Теперь стало чуточку удобнее, и Геральт продолжает вылизывать Региса медленно, без резких движений, перебирая языком складки малых губ, немного кружит кончиком у входа и ведёт выше, снова пытаясь раздвинуть губы. На этот раз они расходятся, как по маслу, и Геральт каждую из них посасывает, захватив губами.

Проведя языком очередную широкую полосу по киске, он останавливается на секунду, чтобы вдохнуть, и вдруг вспоминает их недавний разговор в ванной. Это вызывает у него короткий смешок, и он поднимает глаза, тут же встретившись с влажными глазами Региса, на которые упали несколько прядок волос.

— Детка, ты как? — спрашивает он и оставляет поцелуй на его животе.

— Нормально, — кивает Регис, — то есть, хорошо, очень хорошо, Геральт. Почему ты остановился?

Геральт улыбается, качнув головой, и приваливается к его бедру лбом.

— Да просто подумал… Ты погляди-ка: я оказался на коленях перед тобой раньше, чем ты мог даже подумать. Но что-то не слышу пока ни одной колкости в свой адрес.

Он снова глядит на Региса, но теперь шкодливо, с нетерпением ожидая ответа на остроту. Глаза Региса проясняются, он понимает, о чём говорит Геральт, и тоже издаёт короткий смешок, прежде чем сказать:

— Господи, я тебе никогда этого не говорил, Геральт, но сейчас скажу. Заткнись и продолжай… делать то, что делаешь. Без единого слова.

Геральт заливисто смеётся.

— Сегодня — любой твой каприз, сладкий. — Произносит он и поцелуями перемещается от пупка Региса до того местечка, где расходятся половые губы, и присасывается там, щекоча верхушку клитора языком. — Подними-ка ногу, — вскоре просит он, сжав щиколотку Региса, и когда тот поднимает её, Геральт ставит её себе на плечо.

Регис охает и, покачнувшись на одной ноге, вплетает руку в его намокшие волосы, а второй крепче хватается за смеситель. Геральт языком на ощупь исследует складочки нежной кожи и часто прерывается на пару-тройку поцелуев то тут то там, чтобы Регис мог продержаться подольше. Хотя судя по его стонам вперемешку со сдавленными всхлипами, подрагивающему животу и встречным движениям бёдрами, он уже готов кончить. Хочется подольше поласкать его, но когда Регис своим осипшим шелестящим голосом просит сильнее, становится ясно, что нет возможности ещё больше продлить маленькую радость Геральта. Он пальцами проходится вдоль киски, чтобы собрать немного собственной слюны, а затем с силой впивается губами в клитор. Его пальцы пробираются между ягодиц Региса и, чуть покружив у входа, он проталкивает внутрь один палец. Достаточно всего нескольких неглубоких толчков и энергичных движений языком, чтобы Регис кончил с громким стоном, содрогнувшись всем телом. Геральт ещё немного продолжает касаться его лёгкими влажными поцелуями и шевелить пальцем, заставив Региса всего пульсировать и дрожать. Когда же он наконец оставляет его и поднимается, Регис льнёт к нему, словно не в силах больше стоять на ногах. Геральт обнимает его и поглаживает по спине, целует в висок. Регису нужна минутка, и он это прекрасно понимает.

— Ты как, в порядке? — Осторожно спрашивает он.

— Что это было? — Слышит он в ответ и невольно улыбается. — Так сильно… Лучше всего, что мы делали до этого.

О, Регис, Регис, а ведь он ещё ничего толком и не видел. Что же он скажет, когда Геральт возьмёт его? А когда Геральт доведёт его до оргазма только тем, что будет касаться языком чувствительной головки клитора? А если ещё в это время иметь его пальцами? А когда Геральт нащупает у него ту самую заветную точку и приведёт его к бурному мокрому оргазму? И это только те вещи, которые Геральт может назвать в первые же пару секунд.

— Геральт, я хочу ещё, — Регис отстраняется и заглядывает ему в глаза. — Сейчас я немного приду в себя, а потом хочу ещё. Можно?

Хочется подхватить Региса на руки и сию же секунду утащить в постель, но приходится сдержать пыл, ведь он ясно сказал, что ему нужно время, чтобы прийти в себя.

— Конечно, можно, — улыбается Геральт, кивнув. — Я рад, что тебе так понравилось.

— А ты не устал? Не против?

— Я ничуть не устал и очень даже «за».

— Давай тогда поскорее домоемся и пойдём в спальню. Хочу в нашу постель. — Просит Регис и тут же, проведя рукой по мокрому затылку Геральта, добавляет: — Тебе придётся мыть голову — волосы намокли.

Не дожидаясь, Регис сам наливает на руку шампунь и принимается мылить волосы Геральта, массируя кожу пальцами. Геральту не остаётся ничего, кроме как обнимать его и стараться слишком сильно не ухмыляться, когда он замечает, как Регис время от времени переминается с ноги на ногу.

Сказать, что Геральт горд собой — ничего не сказать.

После душа Регис уходит первым, закутавшись в халат и подарив Геральту тёплый поцелуй. Ему нужно немного прибраться здесь — включить свет, потушить свечи, слить воду с ванны, отнести на кухню бокалы, пустую бутылку и остатки закуски. После он возвращается, ополаскивает ванну, чтобы не пришлось делать это потом, и на скорую руку вытирает лужи на полу. Обещал же! Умную колонку он просто выключает и оставляет её на комоде у двери в спальню, а сам подходит к кровати, где сидит Регис, поджав одну ногу под себя и рассматривая разложенное на покрывале бельё. Геральт всеми фибрами души улавливает, что настроение Региса изменилось. Почему-то вдруг его накрыла меланхолия — из-за вина, что ли? Геральт обнимает его за плечи, и Регис накрывает его ладонь своей, легонько похлопывает.

— Можно я тебе что-то расскажу? — поднимает свой мягкий взгляд.

— Конечно, можно, даже спрашивать об этом незачем, — отвечает Геральт и присаживается позади, обняв за талию и положив подбородок на его плечо.

— Только ты не ругайся и не закатывай глаза. Я и сам знаю, что это глупость, но всё же…

— Да когда я вообще ругался на тебя? — удивляется Геральт, ведь такого и вправду никогда не было. Бывало, что они ругались друг с другом, но чтоб это было в одни ворота — никогда. — Ну вот прям ругался? Никогда же такого не было.

— Никогда такого не было и вот опять, — усмехается Регис. — Но глаза ты вечно закатываешь, когда считаешь, что я несу какую-то чушь. — Геральт закатывает глаза и цокает языком, понимая, что слова Региса правдивы, только когда тот разворачивается в его руках и торжествующе восклицает: — Ага, как я и сказал! Ещё немного, и я буду считать, что у нас в доме абьюз!

— А про глаза я ничего и не говорил! — находится Геральт. — Я только сказал, что никогда ни за что не ругал тебя! И вообще, сам ты этот арбузер, — добавляет он, боднув Региса в висок, — я его тут люблю изо всех сил, а он меня ещё и абьюзером обзывает! Ну нормально это? Вот скажи, Зефир, нормально это? — он оборачивается в поисках кота, который вечно ошивается где-то поблизости, но вот именно сейчас его рядом не оказывается. Ах да, он уснул на кухне на табурете с подстилкой. Никакой поддержки в этом доме!

— Ладно, выкрутился! Но это только на этот раз! Целуй, — Регис подставляет щёку, и Геральт звонко чмокает его. Нет, и всё-таки есть в Регисе какое-то особое очарование, когда он немного выпивший!

— Так что у тебя там за глупость? Говори уже, раз начал.

— Ну, в общем… — Регис снова поворачивается спиной и принимается пальцем водить по узору на халате, прикрывшем коленку. — Просто иногда мне кажется, что все знают обо мне. О том, какой я. И что люди на улице смотрят на меня, оборачиваются вслед. Насмехаются надо мной.

— Эй, ты чего, детка? — Геральт тихонько целует его в плечо и чуточку сильнее обнимает. — Ты же понимаешь, что на самом деле это не так?

— Понимаю. Но порой накатывает. Хочется спрятаться под одеялом и никогда больше не выходить на улицу.

— Мне иногда тоже не хочется выходить на улицу. Иногда нет никаких сил видеть других людей, говорить с ними, улыбаться. Часто люди никак не реагируют на мой вид, и я даже забываю о том, что перенёс ведьмачьи мутации. Но достаточно одного косого, напуганного взгляда, чтобы я в полной мере вспомнил о том, что в обществе я урод и мутант. Даже те, кто на первый взгляд кажется доброжелательным, внутри всё равно опасаются меня. Только дети, ты знаешь, не бояться.

— О, Геральт, — Регис разворачивается в его руках и крепко обнимает. — Мне так жаль.

— Иногда мне тоже жаль. Жаль, что в юности я не послушал маму и поехал в Каэр Морхен. А ведь мне тогда было десять лет. Я был уверен, что быть ведьмаком — это круто. Иногда я очень жалею об этом. Иногда злюсь на маму, что она всё-таки уступила мне и отдала меня в Каэр Морхен. Но обычно я понимаю, что уже ничего изменить нельзя и глупо сетовать на это. В конце концов, у меня есть ты, есть друзья, кот, хорошая работа, которая мне нравится. Всё в моей жизни как-то сложилось, и я бы ничего не стал в ней менять, будь такая возможность. — Геральт ощущает, как Регис в его руках расслабляется, и он, уткнувшись в чёрную макушку носом и губам, продолжает рассказывать то, что творится у него на душе. Нет, всё-таки вино и ему дало в голову! — Для меня самое важное, что ты принимаешь меня таким, какой я есть, с моей внешностью, моими недостатками и моим характером.

Регис хмыкает и в кожу ему бурчит:

— Вообще-то ты очень красивый. Особенно мне нравится ямочка у тебя на подбородке. Она безумно очаровательна.

— Спасибо, детка, — усмехается Геральт. — Я, собственно, что хочу сказать? Самое главное, Регис, что у тебя есть люди, которые любят тебя и которым ты дорог. Им неважно, что у тебя в штанах. Я уверен, что наши друзья, если ты захочешь поделиться с ними, не станут относиться к тебе хуже или как-то не так смотреть. Ну, первое время, может, они будут немного шокированы, может, будут что-то спрашивать. Но в целом, я уверен, все отнесутся к этому нормально. Ну, разве я не прав?

— Прав, — глухо отзывается тот.

— А что касательно других людей, совершенно чужих и посторонних… Никто никогда ничего не узнает. Никто не залезет в твою голову. Никто не проберётся к нам домой и не узнает, чем мы занимаемся в нашей постели. И мне ты можешь доверять, я не собираюсь никому о тебе рассказывать. Всё это — только между нами и никого больше не касается.

— Вроде и не касается, а вот, например, врачу сегодня мне пришлось рассказать многие интимные для меня вещи.

— Врачи — это отдельная категория людей. Им приходится доверять. Ты ведь и сам в прошлом врач, прекрасно знаешь, что самое важное — это чтобы пациент честно рассказал обо всём, иначе лечение будет бессмысленным.

— Я знаю, Геральт, — вздыхает вампир, — но от этого не легче. Всё равно это посторонний человек, которому мне пришлось рассказывать личные вещи.

— А как же врачебная тайна? Что-то сомневаюсь, что хороший врач первым делом побежит рассказывать кому попало о том, какие у него на приёме были удивительные существа. Особенно если это гинеколог.

— Ладно, сдаюсь. Ты на одно моё слово в ответ найдёшь десять. Ты прав, и я зря накручиваю себя, — Регис слабо усмехается и вздыхает, прижавшись ухом к обнажённой груди Геральта.

— А ещё не забывай, — добавляет Геральт, — что обычно люди слишком эгоистичны, чтобы думать о ком-то другом дольше пары секунд. Так что если кто-то что-то и узнает о тебе, то забудет об этом через десять секунд максимум.

Регис издаёт смешок, теплом разлившийся по коже Геральта.

— А вот это уже звучит намного убедительнее. Ты меня немножко успокоил, спасибо.

— Надеюсь, что правда хоть немножко помог.

— Я думаю, что со временем я сам привыкну к себе, и тогда мне будет легче. А пока приходится каждый раз повторять себе, что на самом деле никто на меня не смотрит и ничего такого обо мне не думает. Но мне приятно, когда ты поддерживаешь меня. — После этих слов Регис поднимает голову и нежно целует Геральта в губы, заставив его тоже улыбнуться. — А знаешь, с чего всё началось? — спрашивает Регис, снова глядя на него тем самым взглядом с весёлыми искорками. — Я же просто зашёл в комнату, увидел твои подарки и подумал: как же ты объяснял мастерице, когда заказывал бельё, почему тебе нужно и мужское и женское, но одного размера? Да ещё и столь откровенное.

Геральт смеётся, прикрыв глаза. Чудесная логическая цепочка!

— Мне показалось, что она немного удивилась, но ничего спрашивать не стала. А если бы спросила, я бы просто сказал, что мне для жены и молодого любовника. Всегда можно что-то придумать. — Геральт пожимает плечами, а смеяться теперь начинает Регис.

— Тогда я чур буду молодым любовником! Как с этой ролью справляться я знаю на все сто процентов. А вот замуж пока никто не берёт, так что супружеская жизнь мне неведома.

— Регис, Регис, — покачав головой, с улыбкой произносит Геральт.

— А что такое? Не ты ли час назад пообещал жениться, но только через пару лет? — Регис, перекинув через него ногу, становится на коленки над сидящим на кровати Геральтом и, обняв его за плечи, смотрит сверху вниз, сверкая выглянувшими в улыбке клыками. Нарочно деформировал свои прелестные зубки в не менее прелестные, но гораздо более опасные клыки! — А пока я жду этого часа, мы могли бы хорошенько отрепетировать первую брачную ночь, а, как считаешь, любовь моя?

Любовь моя.

О, Регис, милый, милый Регис!

— Считаю, что я определённо твоя любовь, — нахально усмехается Геральт и накрывает ладонями его округлые ягодицы.

— Однозначно! — восклицает Регис и заваливает его на спину, принимается жарко, с мычанием, целовать губы Геральта. — Ты любовь всей моей жизни.

— А ты — моей.

Геральт с трудом уличает момент, чтобы сказать это, но зато в ответ Регис, стрельнув в него глазами, распутывает заправленный край полотенца, которым Геральт обернул бёдра, ещё когда вышел из ванной, и, поправив складки своего халата, начинает неспешно, тягуче-медленно, широкими движениями потираться киской о его член. Глаза Геральта сами собой закатываются, а изо рта вырывается стон. Он запускает руку в волосы Региса, притягивает его ближе к себе, чтобы поцеловать, и Регис с готовностью отвечает на все его ласки.

Неожиданно где-то в квартире раздаётся трель телефона, и они оба замирают, прислушиваясь.

— Это твой, — говорит Геральт, узнав мелодию.

Регис, подумав секунду, кивает.

— Даже знаю, кто это. Не позвонили только Лютик с Ламбертом.

— Надо ответить.

— А может, потом перезвоним?

— Надо ответить, — настаивает Геральт, — ты же знаешь Лютика, он будет звонить, пока не ответишь.

— Да. Да, знаю.

Регис, вздохнув, слезает с него. Одёргивает халат, запахивает поплотнее и выходит из спальни в поисках телефона. Геральт, тоже вздохнув, выискивает в шкафу трусы и футболку и идёт следом. Он находит Региса в гостиной, стоящим с телефоном в руке у зеркальной дверцы шкафчика и поправляющим лёгкими, изящными движениями растрёпанные волосы.

— На, отвечай, я сейчас, — он, не глядя, протягивает Геральту телефон.

Это ещё и видеозвонок! Вот чего Регис стал прихорашиваться. И хорошо, что Геральт футболку надел. Смахнув значок, чтобы принять вызов, Геральт отдаляет от себя телефон и усаживается на диван. На экране появляется размытое изображение Лютика и Ламберта, одетых во что-то яркое и цветастое. Ещё и солнечные очки у обоих на головах, ну вообще интересное дело.

— Геральт! — возмущённо восклицает Лютик, наконец увидев его. Что со связью-то? Что за помехи? — Какого чёрта?! Это же телефон Региса!

— А Регис сказал, что у нас в семье абьюз, поэтому я теперь буду контролировать все его звонки и сообщения, чтобы оправдать это, — шутит Геральт, и Регис, прицокнув языком, заканчивает поправлять волосы и садится рядом, заглядывая в экран.

— Лютик, всё нормально, — говорит он, — просто Геральт немного не в себе. Из-за дождя, наверное! Нынче чересчур уж влажно, знаете ли! Ondairgoedd moen vyr'rwiyndern y qenrooen, как говорят на юге!

Он одаривает Геральта мимолётным взглядом и крохотной проказливой улыбкой, от которых Геральта прошибает, как током. Как Регис может использовать нильфгаардскую поговорку, как завуалированное эротическое высказывание?! Ведь эту фразу говорят, когда хотят сказать, что идёт небывало сильный дождь, и означает она примерно следующее: «промок так, что нужно раздеться и просушить даже трусы». Причём, Регис использовал слово ondairgoedd, которое переводится как трусики, тогда как в поговорке используют слово ondairbroek, то есть просто — трусы или нижнее бельё. Ну, Регис! Ну и чёртов лис! Промок он, понимаешь ли! Мокрые трусики, значит! Влажно у него! Ну-ну, хорошо!

— Да, невероятная локализованная влажность сегодня! — подхватывает Геральт. — У нас дома, например, очень влажно и жарко, мы вот совсем налегке — я в футболке, Регис в одном халате. В самом деле, очень влажно и жарко! — Он, сдвинув край халата Региса, укладывает ладонь ему на бедро, очень близко к паху, и Регис едва заметно вздрагивает, теснее сжимает ноги, но вида не подаёт. Геральту остаётся только надеяться, что их друзья ничего не поймут или не заметят. — А у вас, я смотрю, тоже весьма нехолодно. Что, в Новиграде дали усиленное отопление?

— Ой, да хер там! — подаёт голос Ламберт, и Геральт внутренне радуется, что поднял животрепещущую тему и отвлёк внимание. — Лютик мне все мозги проел, что ему холодно в Новиграде, поэтому мне пришлось брать часть отпуска и везти его куда-нибудь, чтобы он мог вдоволь прогреть жопу на зиму грядущую.

— Мы сейчас находимся примерно на противоположной стороне планеты от вас, — говорит Лютик, показывая руками в воздухе противоположную сторону воображаемого глобуса, — здесь оказались очень милые тропические острова, настоящий рай на земле! Правда, с сотовой связью здесь совсем беда, нам пришлось три часа ехать на внедорожнике в гору, чтобы поймать хоть какую-то сеть.

— И всё это ради того, чтобы поздравить тебя с днём рождения, Регис!

Ламберт умело вворачивает разговор в правильное русло, и далее следуют долгие поздравления с днём рождения и пара минут бессмысленной болтовни, сути которой не улавливает ни Геральт, ни тем более Регис, который всё это время сидит напряжённый, с крепко сжатыми бёдрами и коленями, не позволяя Геральту продвинуть руку ещё дальше, к слишком опасным местам. А Геральт пытался, тут уж нельзя сомневаться, пытался!

Как только Лютик, стребовав у Геральта обещание, что он как-нибудь возьмёт несколько дней отгулов и привезёт Региса к ним в Новиград, кладёт трубку, Геральт прижимается поцелуем к шее Региса, и тот, трепетно выдохнув, опускает напряжённые плечи и расслабляет ноги.

— Пойдём скорее в спальню, мне нужно срочно проверить, действительно ли ты такой мокрый, как говоришь. — Просит Геральт у самого уха, поглаживая Региса по бедру, всё так же держа руку между его ног, а там так томительно жарко и вправду немного влажно! И хотя это всего лишь проступил пот от жара, что-то Геральту подсказывает, что там у Региса и вправду мокро. Просто даже в воздухе витает что-то такое сладко-терпкое, заставляя Геральта вдыхать поглубже, а его сердце — колотиться ещё сильнее от желания.

— Геральт, я прошу тебя, — протягивает Регис, по телу которого от его слов пробегает крупная дрожь.

— О чём, детка? О чём ты просишь меня?

Вдохнув и выдохнув, Регису словно наконец-то удаётся совладать с собой, и он поворачивает голову, приблизив губы к губам Геральта.

— Прошу поскорее отвести меня в спальню и лично убедиться в правдивости моих слов.

Сказав это, Регис довольно улыбается и целует его, и Геральт, честное слово, готов в эту самую секунду схватить вампира в охапку и потащить на руках в постель. Хотя, собственно, что ему мешает?

— Вставай, — Геральт, поднявшись на ноги, за руку тянет вампира вверх, и тот тоже вскакивает на ноги, готовый идти следом, но явно не готовый к тому, что Геральт наклонится и в одно движение поднимет его на руки, придерживая за спину и под коленками.

— Геральт, ну что ты творишь! — смеётся Регис, однако только крепче хватается за его шею.

— Я — как ты это сказал? Ах да! — репетирую первую брачную ночь! — Отвечает Геральт, пересекая порог спальни. — Холера, надо с кровати всё убрать.

Региса приходится опустить на пол и, прикрыв дверь перед самым чересчур любопытным носом Зефира, убрать с постели разложенные подарки и покрывало. А откинув в сторону и оба их одеяла, Геральт наконец прижимается поцелуем к губам Региса и давит ему на плечи, чтобы тот присел на кровать. Геральт укладывает его на спину, целует и гладит рукой по груди, забравшись под халат. Регис краснеет щеками, подрагивает, и Геральт с нескрываемой торжественной радостью сползает с кровати и садится на пятки перед ним. Взглянув на него всего одним глазком, Регис с громким оханьем роняет голову на простынь и прячет глаза в сгибе локтя. Геральт разводит в стороны полы халата до самого пояса, обнажая и подставляя свету лампы стройные гладкие ноги, нежные половые губы и трогательную впадинку пупка на животе.

— Подними ноги, — хрипло просит он, чувствуя, как рот наполняется слюной.

Регис, трепетно вздохнув, поднимает ноги, разводит их и упирается пятками в край матраца. На глазах Геральта ярко-розовая блестящая киска раскрывается, вход подрагивает в предвкушении. Холера, как же хочется подольше рассмотреть её, насладиться зрелищем, но ещё больше хочется поскорее её попробовать.

— Действительно, — произносит он, касаясь клитора большим пальцем и принимаясь слабо водить им вдоль, заставляя пальцы на ногах Региса поджиматься, — надо же, и вправду мокрый! Как ты и сказал! А ещё, Регис, знаешь, что?

— Что? — шелестит в ответ тот.

Геральт с довольной улыбкой и с рокотом в голосе говорит:

— Ты очень красивый здесь.

— Пожалуйста, перестань, — слабо выстанывает Регис, а Геральт и не думает переставать.

— Ты само совершенство, — продолжает он, поглаживая его пальцем, и неотрывно глядя на розовые складки нежной плоти, — такой прелестный, мокрый, открытый. Ты, Регис, самое настоящее совершенство. И ты весь мой. — Регис тяжело дышит, рвано, почти всхлипывая, вздыхает. — Хочешь, чтобы я сейчас сделал с тобой то, что делал в душе?

Регис облизывает пересохшие губы, кивает и, всё ещё закрывая глаза рукавом халата, сипло отвечает:

— Очень хочу.

— Конечно, хочешь. — Геральт убирает руку, гладит его ноги и наклоняется, чтобы оставить поцелуй на лобке в опасной близости от клитора. — У тебя очаровательная киска, Регис. Она мне очень нравится.

— Геральт…

— Тише, не вздумай свести ноги, — наказывает Геральт и обе руки держит между его ног, готовый если что не дать ему сделать это. — Здесь нечего смущаться или стыдиться. Ну давай, попроси меня. Скажи, что хочешь, чтобы я попробовал тебя на вкус.

— Геральт, пожалуйста… — голос Региса уже дрожит, но Геральт знает, что ещё немного и добьётся своего.

— Давай, ничего сложного. Просто повторяй: «Геральт, я хочу чтобы ты попробовал на вкус мою прелестную киску». Давай, детка, скажи это.

— Я не смогу-у, — протягивает Регис, приподняв голову и глядит на Геральта влажными полуприкрытыми глазами. А щёки такие ярко-розовые. — Я сейчас сгорю со стыда.

— Тебе нечего стыдиться, — повторяет Геральт и прижимается мягким поцелуем к правой половой губе. Регис резко и глубоко вдыхает. — Давай, ты знаешь, что нужно сделать, чтобы я продолжил. Ты же так сильно этого хочешь, правда?

Регис снова закрывает лицо руками, шумно дышит, пыхтит, прямо как со злости, а потом всё же, не показывая лица, так, словно у него дрожат губы, выговаривает:

— Хочу, чтобы ты попробовал меня на вкус.

— Уточни, где именно я должен попробовать тебя.

Регис ругается на вампирском, и к лучшему, что Геральту не удаётся разобрать смысл сказанного. Но что-то точно про глупых людей. А потом Регис, собравшись с духом, приподнимается на локтях и, сжав челюсти, увереннее заявляет:

— Я хочу, чтобы ты попробовал мою прелестную киску, Геральт. Мою чёртову прелестную киску. Так тебе всё понятно?

Геральт физически ощущает, как закипает от этих слов кровь в жилах, как член наливается тяжестью, как по телу льётся эманация и как разгораются его собственные глаза.

— Предельно понятно. — Как можно мягче говорит он. — Молодец, Регис. А теперь расслабься и получай удовольствие, любимый.

— О, боже, — громко шепчет Регис, когда Геральт придвигается ближе и ещё сильнее разводит его ноги в стороны, а потом издаёт резкий звучный стон и вскидывает бёдра навстречу, когда Геральт накрывает ртом клитор и мажет по нему языком.

Геральт принимается старательно работать языком, сначала мягко и медленно, изводя Региса тягучими сладкими ласками и с упоением ловя каждое его тихое «о, боже» и «да, да, да». В какой-то момент нога Региса случайно съезжает с кровати, и Геральт берёт и закидывает его ноги себе на плечи, позволяя скрестить их позади своей шеи. Он кружит языком у входа и мягко толкается кончиком внутрь, но продвинуться хоть немного глубже ему не удаётся — только Регис, пискнув, накрывает рукой его голову и ерошит влажные волосы. Геральт ещё всего несколько раз решается приласкать пока что недоступное ему отверстие, а в основном он выписывает языком зигзаги вдоль клитора, круги и прочие загогулины в попытке отыскать то, что Регису понравится больше всего. В итоге у него создаётся впечатление, что Регису нравится абсолютно всё, потому что на движения в любом ритме и на любой скорости он реагирует судорожной дрожью и приглушёнными стонами. Когда же он чуть отстраняется и самым кончиком языка начинает дразнить то местечко, где под чувствительной кожей скрывается головка клитора, Регис, дёрнувшись, коротко хихикает и тут же смущённо-возмущённо говорит:

— Щекотно, Геральт.

Его мягкий любящий тон, эта фраза, и сам факт, что Регис жмурит глаза, поджимает пальцы на ногах и смеётся во время секса, потому что Геральт сделал ему щекотно там, вызывают в Геральте какой-то особый прилив любви и нежности. Он, сам отчего-то счастливо улыбаясь, оставляет несколько поцелуев на внутренней поверхности его бедра, гладит по внешней стороне второе бедро, а другой рукой находит руку Региса, сжимающую в кулак ткань халата, и крепко переплетается с ним пальцами.

— Ты необыкновенный, — с трепетом говорит он и снова припадает почти что настоящим поцелуем к половым губам Региса, превращая в один миг веселье от щекотки в томительное наслаждение.

Регис шёпотом просит не торопиться и пошире разводит колени, а Геральт только и рад этому. Он мягко водит языком по кругу и вдоль, раздвигает малые половые губы и ненавязчиво обводит вокруг вход во влагалище. Регис тихонько мычит и постанывает, перебирая волосы Геральта, и каждый раз на миг напрягается, когда рот Геральта издаёт влажные чавкающие звуки.

— Геральт, тебе правда это так нравится? — тяжело дыша, спрашивает Регис, приподнявшись на локте, когда Геральт делает очередную передышку для них обоих.

Выцеловывая бедро вампира, Геральт с маленькой улыбкой спрашивает:

— А тебе? — Регис, сглотнув, кивает. — Хорошо. Самое главное, что тебе нравится. Но за меня не волнуйся, мне тоже правда нравится. Ты знаешь, как некоторые говорят? Самым любимым вкусом мужчины должен быть вкус его женщины. В моём случае — вкус моего вампира. — Регис хлопает глазами, глядя на него, и Геральт, прижавшись щекой к его ноге, продолжает. — Ты правда прекрасен на вкус и запах. Я бы провёл между твоих ног всю свою жизнь.

— Раньше ты мне такого не говорил, — жалуется Регис, наклонив голову.

— Неправда, говорил, — отвечает Геральт, будучи полностью уверенным в этом, потому что так оно и есть. — Говорил, и не раз. А если ты этого не запомнил, то это не моя вина. Хотя, конечно, тяжело что-то запоминать, если ты бьёшься в конвульсиях оргазма после минета или римминга.

Регис вспыхивает ещё сильнее, чем раньше, дует губы и хмурится, однако так и не находит, что на это сказать.

— Расхмурься, заяц, — с нежностью и смешком говорит Геральт, продолжая гладить ноги Региса, всё ещё лежащие на его плечах, а затем наклоняется и оставляет по поцелую на набухших половинках половых губ. — Ты пряный и сладкий, как мой любимый эспарцетовый мёд. Нет, даже лучше, слаще мёда. Всё, что связано с тобой, для меня вкусно и сладко. Ты мне очень нравишься, — тише добавляет он и почти невесомо целует клитор, от чего Регис резко втягивает воздух сквозь зубы.

— Геральт, — протягивает он, жалобно заломив брови и в следующую же секунду давится стоном, потому что Геральт проводит широкую полосу по киске и обхватывает клитор, легонько посасывая его. — Господи, Геральт!

Геральт улыбается тому, как Региса подкидывает вверх от его действий. Он вовремя останавливается, не доведя до оргазма совсем немного, и Регис мечется, стучит пяткой по его спине и, чуть ли не хныча, произносит:

— Ну пожалуйста, Геральт! Продолжай, не останавливайся!

Геральт оглаживает округлость ягодицы и обводит пальцами анус, мокрый от потёкшей слюны и естественной смазки.

— Хочешь? — спрашивает он, встретившись с Регисом взглядом.

— Хочу, — признаётся тот дрогнувшим голосом и кивает.

Геральт на минуту или две обращает всё своё внимание к этой части тела Региса, скользя подушечкой среднего пальца по складкам кожи и затем аккуратно проникая внутрь. Регис весь сжимается, тянется рукой вниз, гладит клитор двумя пальцами. Геральт опасается, как бы он не кончил раньше времени такими темпами, поэтому старается действовать как можно медленнее. А делать это непросто, потому что хочется жадно наблюдать за тем, как Регис нежно гладит себя. Когда же Геральт решает, что движения стали достаточно свободными, он снова наклоняется к киске, но успевает только разок поцеловать её, потому как Регис просит:

— Погоди. Хочу ещё, больше.

Геральт усмехается и тратит ещё несколько минут, чтобы протолкнуть в Региса уже два пальца. Тот в ответ сладко стонет и подмахивает бёдрами в такт его движениям.

— Давай, уже можно, — говорит Регис, подгоняя Геральта.

— Ну, Регис, а теперь держись.

Не успевает вампир и спросить, в каком это смысле, как Геральт плотно прижимается к клитору ртом и принимается по очереди интенсивно выписывать круги языком и легонько посасывать, с нарастанием двигая пальцами внутри. Очень скоро Регис сиплым голосом просит сильнее и обеими руками прижимает к себе голову Геральта. Во время оргазма у него с губ срывается крик, быстро перешедший в хнычущие стоны, а бёдра и ноги пробивает крупной дрожью. Стенки заднего прохода судорожно сжимают пальцы Геральта, а лоно ощутимо пульсирует под его ртом, и Геральт в блаженстве прикрывает глаза, замычав от наслаждения.

— Тише, лежи, — наказывает он Регису, оторвавшись от него.

Он в который раз руками разводит его колени в стороны и, продолжая размеренно двигать внутри пальцами, короткими лёгкими мазками дразнит клитор, заставляя Региса ахать и напрягать ноги. Он даёт вампиру немного времени — покрывает поцелуями область вокруг половых губ, гладит живот, на несколько секунд сжимает его ладонь в знак поддержки и, не переставая, поглаживает пальцами анус, то просто кружа вокруг него, то неглубоко проникая пальцами внутрь. И Регис всё это время мечется, точно сам не уверенный до конца, хочет он продолжать или ему достаточно, но когда Геральт снова прижимается ртом к клитору и с влажным причмокиванием ласкает его языком, Регис совершенно точно не имеет ничего против, даже наоборот — он старается ногами прижать Геральта ещё ближе, а с его губ горячечным шёпотом на одной ноте слетает: «Да, да, да!». Он быстро кончает во второй раз, и его пробивает ещё более сильной волной дрожи, так что Геральту приходится постараться, прижав обеими руками его бёдра к кровати, чтобы не упустить изо рта своё медовое лакомство. Ещё немного приласкав нежную плоть мягким языком, он оставляет поцелуй у входа во влагалище и наконец отстраняется, сняв с себя ноги Региса. Тот, продолжая лежать с закрытыми глазами, дрожащей рукой тянется к промежности и касается себя.

— Господи, тут и правда очень мокро, — немного хрипло говорит он, вызывая у Геральта тем самым крохотную улыбку, и несколько раз проводит пальцами вдоль киски и щупает вход, слабо толкнувшись в него средним пальцем.

Так, так, это интересно! Регис, видимо, всё же хочет проникновения, но почему-то никак не может полноценно решиться на него. Однако даже такая развернувшаяся перед ним скромная картина вызывает мурашки в животе. У Геральта стоит уже так сильно и так долго, что даже страшно касаться себя, потому что кажется, что любые прикосновения принесут только боль. У него есть все основания так думать, ведь мошонка неприятно тянет и без того, а ткань трусов натёрла головку члена. Холера, он так увлёкся Регисом, что о себе позабыл совершенно.

Он, морщась, поднимается на ноги и первым делом, оттянув резинку белья, стягивает его с себя. Яйца тяжело раскачиваются, а каменный член с яркой, точно припухшей головкой он придерживает рукой, пока делает два шага к ночному столику и достаёт из него смазку. У них есть два вида — силиконовая и на водной основе, съедобная. Сейчас ему попалась водная, с запахом и вкусом кокоса. Чаще они используют съедобную смазку, потому что порой Геральта неожиданно пробирает на оральные ласки, а силиконовая смазка с ними ну никак не сочетается. Пока он возится, выдавливая из дозатора сразу несколько порций и с облегчением распределяя лубрикант по члену, Регис приходит в себя достаточно, чтобы подползти к нему, сесть на пятки рядом и без слов, оттолкнув руку Геральта, накрыть головку ртом. Геральт готов заскулить от счастья, потому что это — намного больше, чем он сейчас ожидал от обессиленного вампира. Регис с упоением насаживается на ствол, одной рукой помогая себе, а в другой, мокрой и скользкой — Геральт невольно отмечает, что это та самая рука, которой он трогал себя, — мягко перекатывает яички. Ласковый шёлковый язык, с давлением проходящий по члену, твёрдость горла, куда он упирается головкой, и щекотные прикосновения к мошонке вырывают из его рта хриплые глубокие стоны, сдерживать которые у Геральта просто не хватает сил. Получается настолько влажно, что всё-таки прикосновения получаются приятными, а не болезненными. Он, облизав пересохшие губы, кладёт ладонь на шею Региса, но не старается задавать темп, просто ему нужно касаться его. Регис феноменально быстро, точно зная, куда надо надавить, где погладить и когда начать с силой сосать, ускорив движения руки, доводит Геральта до одного из самых бурных оргазмов в его жизни. Он точно ощущает, как тугие струи спермы бьют в нёбо Региса и как тот сглатывает, ничуть не растерявшись и не смутившись. Вампир начисто вылизывает его до тех пор, пока не убеждается, что возбуждение спадает, а потом садится, утирает губы рукой и выдыхает, опуская плечи. Геральт притягивает его к себе и целует в губы, прошептав в них «Спасибо», а затем ложится, увлекая и Региса за собой. Так они и лежат какое-то время, молча и стараясь выровнять дыхание. Геральт лежит на спине с закрытыми глазами, а Регис — свернувшись клубочком и прикрывшись полами халата.

— Регис, ты как? — через время он находит в себе силы говорить и вдруг понимает, что у него болезненно ноет язык. Но ради вкуса Региса, который он даже до сих пор ощущает на языке, эту боль можно с лёгким сердцем перетерпеть.

— Мм? — сонно протягивает тот.

— Ты что, уже спишь?

Регис долго молчит, и Геральт в какой-то момент начинает думать, что он дремлет и его совсем не слышит, но это оказывается не так, потому что вампир вдруг вполне себе чётко и осознанно отвечает:

— Я не сплю. У меня просто нет сил. До сих пор всё тело покалывает.

— Ложись тогда уже под одеяло и отдыхай.

— Нет, я немного полежу и встану. Сейчас, ещё минутку.

Ну что ж, раз так, то Геральт тоже ещё немного полежит. Он нащупывает коленку Региса и, проникнув пальцами под халат, касается тёплой кожи, поглаживает и оставляет руку лежать на ней.

— Геральт, — зовёт вампир чуть погодя.

— А? — отзывается тот.

— Я просто хотел сказать, — начинает Регис, всё ещё не шевельнув и пальцем, — то, что ты делал сегодня своим языком там, — это фантастика. Я никогда не испытывал ничего подобного.

— Правда? — с какой-то наивной радостью спрашивает Геральт, открыв один глаз, чтоб взглянуть на мирное, расслабленного лицо Региса.

— Правда. Я, признаться, даже не думал, что это может быть настолько приятно. Минет, римминг и анальный секс тоже хорошо, но как-то по-другому, по-своему. — И вот только теперь он касается пальцами руки Геральта, проводит по ней до плеча и, едва размежив веки, с маленькой тёплой улыбкой произносит: — Наверное, мне стоило довериться тебе раньше.

— Да брось, всё происходит в своё время. Ты решился ровно тогда, когда стал готов к этому.

Регис не отвечает, только вздыхает и снова прикрывает глаза.

Позднее они всё же поднимаются, Регис уходит в душ, Геральт меняет простынь, и, перекусив, они отправляются в постель, чтобы в обнимку друг с другом и Зефиром посмотреть какое-нибудь кино. Регис не особо вникает в сюжет, всё больше отвлекаясь, чтобы игриво сообщить Геральту какой-нибудь пришедший в голову комментарий об их близости. И несколько раз за вечер в шутку ругает Геральта за то, что он заставил Региса чуть ли не умолять его. Но Геральт-то знает, что это было на пользу Регису, чтобы он принял себя, чтобы сам сказал вслух. Ничего, минутка смущения, но зато сейчас он свободно шутит об этом и грозится, что как-нибудь в отместку заставит Геральта подробно описать, как Регис должен сделать ему минет. Геральт так-то может и описать, если попросят.

Регис всё что-то ещё говорит и говорит, а Геральт, чувствуя себя полностью пресыщенным и удовлетворённым, только угукает в ответ, посмеивается и гладит его по волосам. А потом Регис засыпает у него на плече и Геральт выключает телевизор, перекладывает Зефира с его ног на постель между ними и, обняв Региса за талию, тоже засыпает.