Ловино Варгас лежал в кровати, прижимая руки к ушам, и осмелился медленно приоткрыть глаза. Он находился в своей темной спальне.
Тишина ... тишина ... тишина ...
Везде царила приятная тишина.
Он постепенно убрал руки с ушей, держать их там осталось его привычкой детства, и наконец полностью открыл глаза.
Его спальня являлась простой комнатой,где находились лишь кровать, ночной столик, комод и шкаф. Стены он покрасил темно-коричневым цветом и повесил на окно самые темные и толстые занавески, которые смог найти, создавая этим для себя убежище. В шкаф он больше не помещался, а под кровать тем более, поэтому спальня стала заменой этих узких мест, где он раньше часто прятался. Еще одна плохая привычка.
В конце концов он окончательно проснулся и посмотрел по сторонам, пытаясь привыкнуть к темноте. Лишь один луч солнца смог проникнуть сквозь занавески и старался войти в мрачную комнату.
- Который час? - выдал он заспанным голосом и ощупал ночной столик рядом с кроватью в поисках наручных часов. Полдень.
- Черт, как поздно, — процедил он сквозь зубы, встал и раздвинул занавески, позволяя комнате хоть немного осветиться.
Скудный и уже почти пустынный пейзаж на улице приветствовал его. Один уличный кот копался в его мусоре, но убежал, когда Ловино начал стучать в окно, чтобы его прогнать.
Парень потянулся и вышел из спальни, чтобы приготовить себе простой завтрак, в очередной раз листая газету в поисках работы. Последнюю он потерял, потому что угрожал своему шефу, после того как услышал, что тот планировал сексуальное домогательство с одной из его коллег. Но, по крайней мере, он этого типа хорошенько напугал.
После того, как приготовил себе несколько ломтиков тостового хлеба и кофе он открыл газету и начал красной ручкой отмечать несколько объявлений про вакансии на работу.
Быстро проглядывая их, он откусил немного тоста и отпил глоток из чашки, а когда встал, чтобы достать сахар, посмотрел краем глаза на телефон и заметил минимум пять сообщений на автоответчике. Он закатил глаза. Конечно, они все с великой вероятностью были от Феличиано. Больше никто ему не звонил.
Вздохнув, он нажал кнопку, чтобы прослушать сообщения. Было так, как он думал: все от Феличиано.
"Ве~ привет, братик. Ну как ты там? Надеюсь, все хорошо. Может, ты сейчас спишь или притворяешься, что тебя дома нет, но я прекрасно знаю, что ты меня избегаешь. Ну ладно, я хотел тебе напомнить, что у мамы скоро день рождения. Да знаю я, что ты не придешь, но купи ей хоть что-то красивое и я ей передам. Ciao."
Почти все сообщения были об одном и том же с незначительными вариациями. Ловино фыркнул и со злостью взял телефон, чтобы перезвонить.
Через несколько минут он услышал вечно веселый голос брата.
- Эй, придурок. Почему мне надо купить маме подарок? - спросил Ловино сразу же, даже без всякого приветствия.
- Ве~ ну так принято, когда у кого-то день рождения, и если уж ты не придешь поздравить маму лично, то это меньшее, что можешь для нее сделать, — бодро ответил Феличиано.
- Ты же знаешь, что я черт знает где живу, здесь я ничего для нее не найду. И думаю, мне не надо тебе напоминать, что я безработный, — проворчал Ловино, агрессивно кусая хлеб. Его брат вздохнул, будто каждый год слышал это оправдание.
- Посети тогда город, найди ей что-то дешёвое и напиши маленькое письмо. Ве~ это же не так трудно, — ответил младший. Ловино бросил тост на тарелку.
- Да что ты говоришь, Феличиано. Ты прекрасно знаешь, что мне ещё как трудно идти в этот проклятый город с кучей людей и всей остальной дрянью. Просто купи ты ей что-нибудь и скажи, что это от меня. Все, проблема решена, — предложил старший.
- Нет, мне надоело это делать. Надо, чтобы это была вещь, которую ты сам для нее выбрал. Серьезно, братик, почему ты несколько лет назад начал так относиться к маме и папе?... Как будто они тебе что-то плохое сделали, - Голос Феличиано стал тише.
Ловино взъерошил себе волосы. Как хорошо, что его брат находился далеко и он не мог слушать предположения, которые создавались в данный момент в его голове.
- Не начинай опять об этом. Ладно уж, куплю маме подарок, только отстань от меня. Я тебе позвоню, когда вернусь, — сдался Ловино. Его брат засмеялся.
- Спасибо, братик! Мама обрадуется, но было бы еще лучше, если бы ты пришёл в гости.
- А для меня было бы лучше, если бы ты наконец прекратил меня этим шантажировать. Я никогда больше туда не вернусь. Будь счастлив, что я вообще выйду из дома из-за этой ерунды, - После этого Феличиано решил отстать от него.
- Да понял я, понял. Позвони мне, когда купишь подарок, я приеду и его заберу, — сказал он, чтобы закончить ссору. Но, прежде чем Ловино положил трубку, Варгас его остановил.
- Братик, еще одна маленькая вещь... Когда ты выйдешь... будь осторожен, — попросил он таким серьезным тоном, что старший сморщил лоб.
- Я не чертов инвалид! - гаркнул на него Ловино и бросил трубку.
Иногда его очень нервировала чрезмерная забота Феличиано. Наверняка он этому научился у него. Но Ловино все равно не нравилось, как тот разговаривал с ним, как будто у него какая-то неполноценность.
Ворча, он сел обратно за стол и съел половину завтрака. Уже немного успокоившись, он посмотрел из окна и внезапно почувствовал волнение. Почти год он не был в городе и не хотел опять переживать один из этих кризисов, которые вызывали большие толпы. Возможно, Феличиано был прав и ему стоило бы быть поосторожнее.
Как же он ненавидел эту жизнь ... но даже если бы Ловино был совсем нормальным человеком, может быть, все равно не любил бы людей ... в них было что-то, что просто не позволяло ему приблизится к ним, будто они все представляли опасность.
Он положил сложенную газету на стол и пошел собираться. Когда был уже одетым, Варгас перекрестился перед крестом, что висел на стене возле входной двери, взял деньги, ключи и свой МР3-плеер с большими наушниками, которые он купил специально для таких случаев.
Со временем Ловино научился, как можно подавить шум, сделать его более терпимым: он слушал громкую музыку. Конечно, шум все еще оставался, но был хоть немного потише.
Когда он открыл дверь, чтобы отправится на каторгу, обнаружил того самого кота, которого недавно прогнал. Тот лежал, растянувшись у двери, и грелся под солнцем.
- Ну и устроился ты здесь, маленький негодяй, — пробормотал парень и погладил его по голове. Кот лениво открыл глаз, посмотрел на него и снова уснул.
- Давай лучше будешь охранять мой дом, вместо того чтобы копаться в моем мусоре, — сказал Ловино, на что животное еле слышимо мяукнуло, будто в качестве ответа.
Парень надел наушники и дошел до единственной остановки автобуса, все время повторяя себе под нос, что это была плохая идея. Он никак не хотел вылезать из своей заброшенной деревни из-за таких пустяков, мог бы просто написать письмо, полное приторных фраз, где было бы всё одно и то же, но тогда Феличиано не оставит его в покое (он мог стать абсолютно невыносимым).
Что началось нервностью, когда он сел в автобус, превратилось в страх, чем ближе он подежал к городу. Пассажиров становилось все больше, а Ловино все громче делал музыку и время от времени прижимал наушники к ушам.
Легкий шепот начал проникать к нему, но музыка с этим еще справлялась. Ловино старался глубоко дышать и чем-нибудь отвлечь себя, пока автобус ехал до его остановки. Когда он вышел, звуки стали намного громче, настолько, что он чуть не сел обратно и не вернулся домой.
Нет, в конце концов он остался, ведь если доехал сюда, тогда уж купит этот дурацкий подарок, ведь Феличиано ему никогда этого не простит, а только прибавит очередной шантажный материал, чтобы заставить Варгаса навестить маму, что было еще хуже, чем поездка в город.
Он в очередной раз глубоко вздохнул, сжал руки в кулаки и пошел, держась от людей подальше, будто одно их прикосновение причинит ему боль. Как Ловино и боялся, жужжание нескольких голосов начало проникать сквозь подушечки наушников и приходилось постоянно прижимать их к ушам. Громкость музыки уже была на максимуме, поэтому он решил ускорить шаги, стараясь не подходить близко к людям.
Шум начинал уже действовать на нервы, а его лоб все больше нахмуривался. Во всей этой смеси из голосов он улавил волнение, фрустрацию, злость, плач, а иногда очень дурные или поверхностные мысли.
- Замолчите ... - прошипел он сквозь зубы, стараясь, чтобы его не слышали, и в сотый раз поднимая руки к ушам.
Варгас быстрым взглядом осматривал витрины. 25 минут он уже там шатался и теперь ему было все равно, что выбрать, лишь бы что-нибудь купить и наконец сбежать от невыносимого шума.
Когда он, не замечая, добрался до улицы с большими толпами, Ловино проклял весь мир. Пока он стоял у светофора, туда приходило всё больше и больше людей. Пытаясь проигнорировать легкую боль, которая уже просыпалась в его голове, он зажмурил глаза и укусил язык. Целая куча беспрестанных звуков доходила до его ушей, их было столько, что было невозможно различить слова.
- Ну давай уже, — умолял он светофора, пока шум становился все сильнее, и его уши и голова начинали болеть.
Наконец зажёгся зеленый цвет и Ловино чуть ли не помчался к другой стороне, убегая от маленькой толпы, которая собралась в углу. К счастью, он недалеко заметил магазинчик для женских аксессуаров и, не думая дважды, зашел.
Голоса женщин в магазине резко ударили в его голову и заставили снова скрипеть зубами.
《Это мне подойдет? А если ему не понравится? Мне это не идет. Мое лицо слишком толстое. Мои глаза слишком маленькие. Моя кожа не подходит к этому цвету. Мне надо лучше выглядеть, обязательно лучше выглядеть.》
Вот такие вещи слышал Ловино вперемешку со своей музыкой, и ни на секунду не мог поверить, какой сумасшедший дом царил в головах у женщин. Почти все они были помещаны на своей внешности и он был уверен, что у каждой имелся какой-нибудь комплекс.
Он схватил первую расческу, украшенную стразами, которую увидел и чуть ли не побежал к кассе, все еще слыша всю самокритику покупательниц, которые, несмотря на то, что позировали перед зеркалом как модели, на самом деле надумали себе целый список дефектов и мало чего хорошего.
- Вы платите наличными или картой? - спросила добрая продавщица, пока Ловино нервно дергал пальцы. Его головная боль стала сильнее, и он ответил не сразу.
- Наличными, — выдал он и взъерошивал себе волосы, массируя голову, пытаясь смягчить боль, но та, наоборот, усилялась с приходом в магазин женщин и их партнеров. Все больше невыносимых голосов, все больше шума, все больше боли.
Продавщица неспешно укладывала расческу, а Ловино тем временем начал мять свою футболку и сжимать ее в кулак. Его руки потели, а музыка уже почти не помогала.
Девушка с улыбкой передала ему маленький пакет и попросила, посещать магазин снова. Он поблагодарил её сквозь зубы и поспешил на улицу, где наткнулся на большее количество людей, что только усиляло его боль, которая скоро превратилась в мигрень.
Он чуть не крикнул, когда волна из мыслей и чувств навалилась на него аки бомба. Музыку он уже не слышал и вытащил плеер из кармана, чтобы узнать, в чем дело. У того закончился заряд, потому что Ловино не пришло в голову зарядить его перед тем, как выйти из дома.
Итальянец начал громко ругаться, на что получил несколько сердитых взглядов и пару гневных слов в ответ. Шум шел прямо в его сторону и вдруг началась мигрень.
《Я опоздаю. Не могу поверить, что он так издевался надо мной. Убью шефа. Мне нужны деньги. Мне надо уйти от него. Я дам ему пять минут, чтобы прийти. Не могу найти телефон. Сегодня папа вернется. Как мне его попросить о разводе? Мне ни в коем случае нельзя провалить экзамен. Все дураки. Я хочу уйти. Как я это ненавижу.》
Ловино зажмурил глаза, пока проходил мимо людей и слушал каждую мелочь, которая создавалась в их головах. Было ощущение, словно кто-нибудь орал ему прямо в уши. Он уже еле терпел головную боль.
- Замолчите наконец, — шепнул он и прикусил нижнюю губу, чтобы сдержать слезы.
Надо побыстрее отсюда выбраться, но улица была переполненной и чем дальше он шел, тем больше проходил людей. Как же больно ... его голова скоро взорвется.
Тяжело дыша и пытаясь не вызывать подозрение, он закрывал себе уши, но напрасно. Сильно много людей, от которых исходил невыносимый шум.
Он добрался до остановки автобуса, где, как оказалось, стояла толпа, затем решил спуститься в метро, но и там столкнулся с кучей людей. Таким образом, он пошел искать место поспокойнее и остановился в углу, когда от боли у него затуманился взгляд, прислоняясь лбом к стене, пытаясь хоть немного прийти в себя.
- Успокойся, просто успокойся, — еле выдал он от боли и поплелся дальше, пока через несколько улиц не нашел маленькое кафе, где всего лишь один стол был занят. Недолго думая, он быстро зашел и сел за один из свободных.
Он облокотился на стол и спрятал голову между руками, защищая себя от чего-то, что никто кроме него не видел.
Голоса со всех сторон все еще были слышны, но уже меньше. Теперь он слышал только прохожих и трех парней, которые сидели за другим столом.
Парни пили капучино и ели рогалики, пока разговаривали. А работники кафе ходили между кухней и самим кафе, не замечая Ловино.
- Ну скажи, Antoine, когда у тебя будет время для встречи с друзьями? - спросил блондин с французским акцентом.
《Мне кажется, что он начал нас избегать. Что-то с ним не так? ... нет, это Антонио, он всегда в порядке.》
- Замолчите, — прошипел Ловино снова, когда услышал одновременно слова и мысли француза.
- Фран прав, мы уже целую вечность не были на настоящей вечеринке. Конечно, мы сейчас ответственные взрослые и так далее, но выпить вместе пиво никому не помешает, — вмешался альбинос с сильным немецким акцентом.
《Вытащите меня уже из этой чертовой рутины. Если я еще один день пойду на работу, а потом вернусь домой, я повешусь. Ну давай, Антонио, у тебя всегда есть идеи, чем заняться, ты всегда в порядке и готов повеселиться.》
- Замолчи, — повторил Ловино, когда услышал, что этот немец с красными глазами в самом деле чувствовал.
- Гилберт прав, mon amour. Ты же всю жизнь улыбался и подбодрял всех, давай, передай нам немного твоей врожденной веселости, — добавил француз мечтательным тоном.
《Я не в порядке...》
Эта мысль была такой громкой в отличие от других, что Ловино от неожиданности подпрыгнул.
- Да, Антонио! Мне бы так каждый день улыбаться, расскажи нам свой секрет, — приставал альбинос.
Веселый, радостный смех третьего парня раздался в кафе.
《Я не в порядке!》
И снова Ловино испугался этой мысли, которая являлась не просто мыслью, а настоящим криком. Все еще держа руками голову, он начал взглядом искать человека, кому принадлежал этот голос.
- Да нет у меня никакого секрета, я просто живу свою жизнь. Вы преувеличиваете, — ответил парень с коричневыми волосами и огромными зелеными глазами, владелец этого кричащего голоса. Теперь он только почему-то звучал веселым и на его лице играла сияющая улыбка.
《Я не в порядке! Я не в порядке!》
Повторяло тем временем его сердце с такой силой, что Ловино сморщил лоб.
- Как я тебе завидую, Антонио, у тебя такая удобная и простая жизнь. Ты не волнуешься о разных мелочах. Ах... мне бы жить день за днем с такой улыбкой, как ты, — сказал немец преувеличенным тоном и положил щеку на ладонь, глядя на этого Антонио, который засмеялся с огромной улыбкой на лице.
《Я не в порядке, я не в порядке, я не в порядке, я не в порядке, я не в порядке, я не в порядке, я не в порядке, я не в порядке, я не в порядке, Я НЕ В ПОРЯДКЕ! ЗАМЕТЬТЕ УЖЕ, ЧТО МНЕ ПЛОХО! ПУСТЬ ХОТЬ КТО-НИБУДЬ ЗАМЕТИТ! ПОЖАЛУЙСТА! СПАСИТЕ МЕНЯ!》
Ловино снова тихо вскрикнул и положил голову на стол, прижимая руки к ушам и пытаясь хоть как-то приглушить эти мысли, которые звучали больше как душераздирающие крики.
- Замолчи, замолчи! - умолял Ловино, все сильнее давя руками на уши и снова закрывая глаза.
При этом он резко дернулся и привлек внимание остальных трех, которые к нему повернулись.
- О, у тебя посетитель, — сказал немец третьему, сразу вставшему. Теперь было видно, что он носил фартук, из чьего кармана вытащил блокнот. На его футболке красовался логотип кафе.
Этот Антонио являлся официантом здесь, который, оказывается, имел немного свободного времени и не заметил, как зашел Ловино. Сейчас он поспешил к нему, надеясь, что не разозлил посетителя.
- Извините, пожалуйста. Добро пожаловать. Вы уже знаете, что хотите, или вам принести меню?, — спросил он, все еще с громадной сияющей улыбкой на лице.
Ловино медленно поднял голову и уставился на его зеленые глаза, которые несколько секунд казались ему такими же улыбчивыми, как и всё его лицо.
- Прекрати, — приказал ему Ловино, нисколько не церемонясь. Антонио издал нервный смех.
- Простите? - переспросил официант, на что итальянец еще сильнее нахмурился и потер себе виски, не отрывая взгляд от парня.
- Прекрати улыбаться, притворщик, — добавил он, чем вывел Антонио полностью из равновесия.
《Что это с ним?》
- А... извините. Если что-то не так, пожалуйста, скажите мне и я постараюсь сделать это для вас, — сказал тот, пока Ловино снова спрятал голову между руками. Да ничего он не мог для него сделать.
- Оставь меня в покое, — ответил Ловино, пытаясь игнорировать комментарии, которые тот думал.
- Что вы сказали? - Антонио уже стало как-то не по себе, больше всего, когда он увидел, как его посетитель отчаянно тер свою голову.
- Что слышал. Оставь меня в покое, не разговаривай со мной. Что, так трудно понять? - налетел на него итальянец, теперь крепко цепляясь ногтями в собственные волосы.
- Э... нет... но вы же мне еще не сказали свой заказ, - парировал Антонио, серьезно думая, стоило ли ему позвать хозяина. Посетитель стонал от боли.
- Мне все равно, принеси мне что угодно, только... замолчи, — еле выдал Ловино и стиснул зубы, прижимая пальцы к голове и закрывая себе уши.
Тут Антонио заметил, что что-то не так. Это не был злой посетитель, который хотел над ним издеваться.
- Вам плохо? - поинтересовался он и положил ему руку на плечо. Итальянец моментально вскочил и грубо убрал её от себя.
- Не трогай меня! - заорал он. Его стул оказался на полу. Антонио попятился назад, а остальные два парня и несколько прохожих уставились на него.
《Что это с ним? Ненормальный. Может, он с ума сошел.》
- За-замолчите, — сказал Ловино, сразу же поднимая руки к ушам.
- Но никто же ничего не сказал, — заметил Антонио, глядя на него с легким страхом.
Ловино снова чувствовал взгляды и слова, направленные на него, все мысли, направленные на него... точно так же, как и в детстве... Точно так же.
- Замолчите, — повторил он, игнорируя Антонио. Но голоса, наоборот, стали еще громче.
Он уставился на пол, избегая взгляды, которые являлись отличным аккомпанементом ко всем этим неприятным мыслям. Хватит... хватит...
Инстинктивно он начал искать где спрятаться и осмотрел все помещение, пока его взгляд не упал на маленький винный погреб, находившийся почти рядом со стойкой. Не думая дважды, он помчался туда и заперся, закрыв дверь прямо перед носом Антонио, который побежал за ним.
- Вам нельзя туда! - закричал тот, пока Ловино находил выключатель света и нажимал на него. Несмотря на то, что еще не был вечер, погреб погрузился в частичную темноту.
Затем итальянец плюхнулся на пол, прижал руки к ушам и закрыл глаза. Антонио и остальные работники кафе тем временем кричали и колотили дверь.
Он спрятал голову между коленями, чувствуя себя снова как шестилетний малыш, который боялся голосов.
Но черт, ему уже было 23... Он не мог этого делать в общественном месте. Не мог, но все равно сидел, свернувшись калачиком в темном, узком помещении, и пытался скрыться от шума, который причинял ему боль. Желая, чтобы все исчезло.
- Послушай, мы тебе ничего не сделаем, но тебе надо оттуда выйти, - опять голос Антонио.
Да знал он, что они ему не собирались ничего делать!... Он же боялся не их, а шум, с которым он неизбежно столкнется, если выйдет.
К всему шепоту людей на другой стороне двери присоединились французский и немецкий акцент, создавая предположения, пока другие дальше стучали в дверь. Кого-то уже отправили за ключом к погребу. Ловино тем временем все еще сидел в темноте, пытаясь найти хоть немного покоя.
《И конечно, это должно случится как раз во время моих первых рабочих недель. Думаю, он психически больной. Какие странные люди бывают на свете. Надо вызвать полицию или психиатра.》
- Да замолчите уже, черт вас побери! - заорал на них итальянец изнутри и ударил ногой об дверь, пугая всех, с непониманием смотрящих друг на друга. Ведь они специально ради него говорили совсем тихо.
Антонио нервно глядел на дверь. Один из его коллег подтолкнул его к ней, говоря, что если кто-то и может образумить этого посетителя, устроившего такой скандал в их кафе, то именно он, потому у него имелось больше чувства такта, чем у всех остальных. Все согласились с ним, ведь Антонио всегда был добрым, внимательным и мог успокоить каждого одним своим присутствием.
Тот хотел отказать, но другие с такой настойчивостью просили, что он согласился с условием, что если ему не удастся, то парня придется вытащить насильно, или, если нужно, даже вызвать полицию.
Антонио снова постучал в дверь и прижал к ней ухо.
- Слушай, если ты оттуда не выйдешь, придется вызвать полицию, а я не думаю, что ты плохой человек... Может, у тебя просто плохой день, — начал он.
《Вот у меня точно плохой день благодаря тебе. Ну хватит уже, вылезай наконец оттуда, хватит вести себя как ребенок. Думаешь, что так просто можно где-то спрятаться, когда что-нибудь не так? Если да, то я бы это делал каждый проклятый день.》
Ловино сморщил лоб и снова начал изнутри пинать дверь, пугая Антонио.
- Уберись... оставь меня в покое, — кричал итальянец, который всего лишь хотел тишины, но никак не получал ее.
- Не могу, потому что ты сидишь в нашем винном погребе. Знаешь, мой шеф уже начал волноваться. Давай ты мне лучше скажешь, что мне для тебя сделать и как тебе помочь, хорошо?
《Ну давай, если это будет так продолжаться, тогда я точно начну думать, что весь мир сошел с ума, а не только я один... Я не хочу еще больше терять веру в человечество. Вылезай уже.》
Ловино снова спрятал голову между руками и ногами. Опять... опять он всем создавал проблемы.
- Хочу, чтоб все исчезли, — пробормотал он, не ожидая, что другой его услышит.
- Ну не надо такое говорить. Было бы грустно, если все исчезнут, тогда ты останешься совсем один, — ответил Антонио, хихикая.
《Да, я тоже хочу, чтоб все исчезли и чтобы весь мир пошел к черту. Что со мной случится, мне все равно.》
Спрятанный в погребе итальянец ясно слышал, что Антонио на самом деле думал, и от злости прикусил губу. Кому нужен такой театр? Кого он хотел обмануть своими пустыми словечками?
- А такие как ты должны исчезнуть первыми, — сказал Ловино смертельно холодным голосом, а его глаза, которые только что были наполнены болью, внезапно потеряли свой блеск.
Он слышал, как официант засмеялся, и раздался звук, который заставил Ловино предполагать, что тот теперь положил голову и обе руки на дверь.
- Ну ты и жестокий, — сказал Антонио слегка грустным тоном, но даже сейчас тихо смеялся.
《Да знаю я... Не надо мне напоминать...》
В отличие от предыдущих мыслей в этот раз его внутренний голос звучал слабым... сломанным, как будто под аккомпанементом длинного вздоха. Усталый голос.
Какой отвратительный, жалкий тип... Вот именно поэтому он так ненавидел людей; он абсолютно терпеть не мог их поверхностные маски, которые они надевали для других, и дурацкую сцену, приготовленную ими каждый день для всего мира. Как его это злило, как ему был противен этот придурок со своей улыбочкой, чье настоящее лицо со всей вероятностью уже давно было разрушено всеми этими спрятанными мыслями. Кажется, его маска уже начала пожирать его изнутри, будто проказа. Эта же проказа, которую Ловино ясно слышал.
《Не думаю, что он выйдет. Но если вызовем полицию, здесь будет сумасшедший дом, а у меня нет сил для этого... Хочу домой ...》
- Можешь мне рассказать, что тебя беспокоит, и я что-нибудь придумаю, чтобы тебе помочь. Ну, скажи. Чего ты хочешь? - спросил тот снова этим веселым и сочувственным голоском, с добротой, которая ПОЧТИ звучала честной.
《Почему опять мне всем надо помогать? Они что, не видят, что я слишком устал, чтобы кого-то спасать? Мне надоело вытаскивать всех из несчастья, пока я сам все больше в нем тону. Выйди... ну выйди, пожалуйста, и прекрати уже эту драму... Я больше не могу.》
- Я хочу, чтобы ты замолчал! Заткнись уже! - орал злой Ловино, встал и во вспышке агрессии начал бить дверь кулаками. Хозяин даже боялся, что он ее поломает.
Антонио так испугался, что попятился назад, но потом вернулся к двери и положил на нее ухо, слушая тяжелое дыхание итальянца.
- Просто... просто притихни... — попросил тот из погреба, пока его голову продолжала разрывать боль.
- Прости, но мне надо тебя как-нибудь уговорить и я не отстану, пока ты не выйдешь. Будь добр, выйди, а? Что может быть таким ужасным, что тебе надо прятаться в погребе? - спросил Антонио мягким тоном. Он звучал веселым и позитивным, как все эти типы, которых показывают по телевизору. Теперь ему не хватало лишь объяснить эффективную программу из десяти шагов, чтобы повысить самооценку.
Но, несмотря на это... Его внутренний голос являлся полной противоположностью. Несколько секунд Ловино даже казалось, что он имел дело с двумя разными людьми.
《На твоем месте я бы навсегда там остался, чтобы ничего больше не чувствовать. Можешь меня пустить к тебе, чтоб я тоже там закопался? ... Серьезно... я больше не могу, больше не выдерживаю... хотелось бы мне быть таким же, как ты и сбежать от всего. Мне так всё надоело.》
Ловино опять простонал и присел на корточки, снова держась за голову. Это он здесь устал и больше не мог!
- Я тебе обещаю, что все будет хорошо, — пытался Антонио его дальше успокоить.
Ловино так широко раскрыл глаза, как позволяли его веки. Нет... Этот идиот не мог сказать ему такое. Правда? Не мог он ему так нагло соврать!
Все будет хорошо? И вдобавок, он ему это еще и обещал? ЛГУН, ЛГУН, ЛГУН. Такой же лгун как мама, такой же лгун как папа... жалкий индивид, который даже не в состоянии обмануть самого себя и тонул в собственном несчастье, посмел пообещать ему, что все будет хорошо. Что с искусственной улыбкой и тщательно продуманным номером, с хорошо нарисованной маской все решится само по себе, будто магией.
Ловино начало тошнить и он закрыл рукой рот... Его сейчас вырвет...
Как смог он подавил тошноту, и медленно вернул руку к уху, пытаясь сосредоточиться затуманенным взглядом на каком-то месте на стене.
Он не хотел больше там сидеть, вернее, не мог... Надо уже возвращаться домой.
- Позовите моего брата ...— сказал он вдруг тихим тоном, как всегда, боясь, что собственный голос ему причинит боль. Как же он устал...
Как только Феличиано получил звонок, он вылетел из дома и за сорок минут бегом добрался до указанного адреса. Когда он добежал до кафе, сразу же спросил, где Ловино, который тем временем все еще сидел в погребе и слушал мысленные упрашивания Антонио. Все удивлялись, что парень даже не узнавал, что случилось, а моментально подошел к погребу и постучал в дверь.
- Ве~ братик, это я, Феличиано, - будто это были какие-то волшебные слова типо 《Сезам, откройся》, замок отворился и Феличиано зашел.
Он обнаружил Ловино с головой между коленями на полу, как бесчисленное количество раз видел прежде. Старший держал голову внизу, волосы падали ему в глаза, а руки были прижаты к ушам. Феличиано сел перед ним на корточки и положил свои теплые руки и лоб на руки и лоб брата.
《Я с тобой... пошли домой.》
Сказал он ему этим секретным способом коммуникаций. Ловино пару раз глубоко вздохнул, потом кивнул и с помощью брата поднялся на ноги, чтобы наконец-то оттуда выйти.
- Извините, пожалуйста, за неприятности, — сказал вежливо Феличиано, выслушивая длинный-предлинный нагоняй хозяина кафе и повторяя одно извинение за другим.
- Закрой наконец свой рот, никчемный придурок, — набросился Ловино на мужчину таким агрессивным и одновременно холодным тоном, что тот от удивления замолчал на пару секунд. Но прежде чем он успел продолжить, итальянец потянул младшего брата на улицу.
- Вот видишь, все закончилось хорошо. Я же тебе сказал, — заметил Антонио, когда они подходили к двери.
Он широко улыбался, так, что на его щеках появились ямочки. Ловино на него посмотрел с такой ненавистью, что его глаза потеряли блеск.
- Ты такой фальшивый, — сказал он ему на прощание и вышел, даже на глядя на удивленное выражение официанта.
Феличиано вызвал такси. Водитель его предупредил, что двухчасовая поездка до дома Ловино будет дорогая, но младшему было все равно. Он готов все сделать ради брата, лишь бы тому не было больно.
Они сели в машину и двинулись в путь. Ловино слышал мысли водителя, но тот думал лишь об ежедневных проблемах, поэтому он позволил себе мысленно пройти то, что только что произошло... разумеется, не первый раз в его жизни и, с большой вероятностью, не последний.
Но это все-таки был первый раз, когда он слышал подобные крики из сердца человека, который в добавку еще и обманывал весь мир красивой улыбкой.
- Почему люди врут? - спросил Ловино тихо, безразлично глядя из окна на толпы на улицах, создавая впечатление, что он не принадлежал к этому миру.
Феличиано повернулся к нему. Он не был уверен, ожидал Ловино от него ответа или нет, но все равно заговорил, также смотря из окна, пытаясь найти ответ в лицах прохожих.
- Может, потому что так легче все перенести... легче выдержать реальность, — сказал младший. Ловино дальше наблюдал за людьми, время от времени краем глаза поглядывая на Феличиано, который был вынужден выговаривать даже самые личные секреты, чтобы не причинить брату боль... Который не мог себе позволить врать, чтобы справится с миром, как все остальные.