Понедельник я начал с того, что встал пораньше и сделал зарядку, хотя тело отчаянно сопротивлялось.

      «Ничего, привыкнешь», — подумал я, чувствуя ломоту в мышцах.

      Потом я подошёл к зеркалу и долго смотрел на себя, вполголоса проговаривая:

      — Моё имя Юкинори, я себе нравлюсь.

      Так я пытался приучить себя и к новому имени, и к новому лицу. Наверное, я даже смогу его полюбить. После стрижки и похода к косметологу я стал выглядеть значительно лучше. А когда я «врасту» в тело, как говорил Огатами, я и внешне начну меняться. Даже если чуть-чуть стану похожим на себя — и то будет хорошо. А пока надо накачать мускулов: не хочу быть дохляком!

      Я залез под холодный душ, который меня порядочно взбодрил, и переоделся в новый костюм.

      — Кра-сав-чик! — Я подмигнул отражению в зеркале.

      Я взял сумку, перекинул её через плечо и поскакал по лестнице вниз, насвистывая. В дверях я столкнулся с Кеном. Он уставился на меня, потом словно опомнился и, неловко усмехнувшись, сказал:

      — Привет. Блин, бывает же такое! Показалось…

      — Что показалось? — с замиранием сердца спросил я.

      — Да так, ничего. — Он замялся. — Пойдём вместе?

      — Ага, — радостно согласился я.

      — Ты конкретно изменился, — после молчания сказал Кен.

      — Ну, вы все просто забыли уже, каким я раньше был, — вывернулся я. — Поэтому и непривычно.

      — Да, пожалуй. Значит… больше не будешь порчу наводить? — полушутя полусерьёзно спросил Кен.

      Так, переговариваясь, мы дошли до аудитории. Я вполне весело поздоровался с одноклассниками. Они, конечно, поначалу опешили, но потом всё пошло нормально. Во всяком случае, они уже не шарахались.

      Сейджи пришёл за минуту до звонка. Войдя в кабинет, он взглянул на меня, тряхнул головой, помрачнел и прошёл на своё место. Наверное, он всё-таки что-то чувствовал, но не понимал, что это.

      Следующим уроком была физкультура. Помнится, Юкинори на ней редко появлялся. Спорт он не любил, и я в этом убедился. Тренер приказал сделать несколько кругов по стадиону. Я выдохся на пяти, остановился, упираясь ладонями в колени и выдыхая.

      — Ты в порядке? — Кен приостановился.

      — Да. — Я, не поднимая головы, выставил руку ладонью вперёд. — Сейчас, отдышусь немного…

      Сейджи споткнулся (едва не упал!), остановился и уставился на меня. Почему? Потом я сообразил: этот жест! Это мой жест. И он не мог его не узнать! Я робко попытался улыбнуться ему, Сейджи поморщился и продолжил пробежку. Я выпрямился, посмотрел ему вслед. Ну узнай же меня!

      На уроках я опять шокировал учителей и одноклассников правильными ответами и пятёркой в тесте по английскому. В конце дня меня снова поймали дружки Юкинори.

      — Что ещё? — недовольно спросил я.

      — На факультатив не пойдёшь, что ли?

      Он ходил на какой-то факультатив? Я пожал плечами и пошёл за ними. Пожалуй, даже интересно узнать, чем занимался Юкинори. Не считая сатанинских сборищ.

      — Кружок художественной лепки?! — воскликнул я, увидев табличку на двери. — Да не стану я туда ходить!

      — Ты чего? — поразились они.

      Я всегда занимался спортом, а тут какой-то детский сад! Но они всё-таки затащили меня внутрь. Глина, краски, стопки бумаг… Ни за что не буду этим заниматься!

      Учитель выслушал меня и заметил:

      — Хотя бы закончи свою последнюю работу.

      Он указал на стол, где лежал кусок глины с начатым… каким-то зверем? Я поёжился:

      — Не буду. Я не умею. — И я сбежал, оставив их в полном недоумении.

      На поле первокурсники гоняли мяч, среди них были Кен и Сейджи. Я остановился, с завистью глядя на них. Кен махнул мне:

      — Хочешь с нами? У нас одного игрока не хватает.

      — Ага! — Я зашвырнул сумку к остальным, стащил пиджак и рванул к ним.

      Сейджи что-то недовольно сказал Кену, тот возразил. Когда я подошёл, они отвернулись друг от друга.

      — Ты хоть умеешь играть? — запоздало спохватился Кен.

      Я кивнул, робко взглянул на Сейджи. Он нахмурился ещё сильнее и отошёл от нас. Я вздохнул.

      Игра началась. В футбол я играл отлично, но тело было не слишком подготовлено, особенно в беге. Тем не менее я подрезал одного из первокурсников, перехватил мяч, подкинул его и своим фирменным ударом забил гол в ворота. Правда, моё тело не сумело отреагировать, я потерял равновесие и упал на траву.

      — Гол, блин! — завопил Кен. — Го-ол! Вот это был удар!

      Тут же он осёкся, посмотрел на меня как-то странно. Сейджи тоже остановился и смотрел на меня, в его глазах опять прыгало то странное подавленное выражение, смешанное со страхом и недоумением. Я встал, потёр ушибленный зад:

      — Вот ведь…

      — То, как ты ударил мяч… — выдавил Сейджи.

      Я не ожидал, что он заговорит со мной. Поначалу я воспрянул, но, вспомнив прошлую неудачную попытку всё ему рассказать, решил пока не рисковать. Я мотнул головой, подхватил сумку и сбежал с поля. Как объяснить? Может быть, сказать, что я раньше ходил в тот же футбольный клуб, что и Укичиро? Но у меня никто ничего не стал спрашивать.

      Следующие дни я постарался не привлекать к себе внимания, но это было неизбежно. Я начал пересдавать двойки, записался на дополнительные занятия по физкультуре…

      Ночью я долго не мог заснуть. Из-за чего так? Потом я сообразил: завтра у меня день рождения. У Укичиро день рождения. Восемнадцать лет, которые я так ждал! Я закусил губу, глаза наполнились слезами. Мой день рождения…

      А потом случилось что-то невероятное: я вдруг оказался под потолком (тело, разумеется, осталось лежать на кровати). Я наклонился над телом, разглядывая его. Вот жуть! Если бы кто-нибудь это увидел, точно решил бы, что я мёртвый: деревяшка деревяшкой, какой-то бесцветный, с застывшими раскрытыми глазами… Вероятно, когда я засыпал, тело было само по себе, а душа сама по себе, а сегодня я так разволновался, что выплыл из тела.

      Я воспользовался случаем и полетел к Сейджи. Он сидел на кровати, бессмысленно вороша волосы пальцами, на его коленях лежал небольшой свёрток. Я сообразил, что это подарок… мой подарок… ведь Сейджи всегда покупал подобные вещи заранее. Я прочертил пальцами сквозь него, вздохнул и выплыл в окно.

      Впервые за всё время я решил слетать домой. Там было тихо и пусто. Мама спала. На столике лежали билеты в Осаку. Я посидел возле неё, провёл пальцами поверх её волос. Бедная мама! Да, у родни ей будет лучше…

      Я отправился в свою комнату, кажущуюся теперь бесконечно чужой. Надо бы забрать отсюда альбом с фотографиями Сейджи и флешку, пока мама не уехала. Но как? Пока я призрак, я не в состоянии брать предметы. Не могу же я прийти к ней как Юкинори и постучать в дверь? Или могу?

      Я просочился вниз, в гостиную. Моя фотография по-прежнему была на столе, украшенная цветами. Возле неё лежала открытка. Значит, мама тоже не забыла о моём дне рождения. Я совсем расстроился и полетел в общагу.

      Утром, ещё до начала занятий, я сбегал в магазин и купил торт. Поднимаясь в комнату, я столкнулся с Сейджи. Он возвращался с утренней пробежки, под глазами у него были круги. Значит, вчера он опять плакал.

      — День рождения… — нерешительно сказал я, — у меня…

      Сейджи дёрнул плечом и прошёл мимо. Я отнёс торт к себе (заберу после занятий) и побежал в колледж.

      День прошёл как обычно. С последней пары я отпросился, сославшись на плохое самочувствие, хотя чувствовал себя просто отлично. Я сунул торт в сумку и решительно отправился домой. К себе домой.

      Я постучал. Дверь открылась, вышла мама. Я на мгновение замер, потому что она пристально посмотрела на меня. Но она спросила:

      — Ты кто?

      Я сглотнул и выдавил:

      — Извините, пожалуйста. Я одноклассник Укичиро. Я отдавал ему флешку с билетами. Можно я заберу её? Мне нужно к экзаменам готовиться.

      — Да, конечно. — Она натянуто улыбнулась. — Пойдём.

      Я пошёл за ней наверх. Мама открыла дверь в мою комнату:

      — Заходи. Только я не знаю, где она может быть.

      — Я найду, — заверил её я.

      Мама кивнула и сказала:

      — Потом спустишься, я тебе чаю налью. У Укичиро сегодня день рождения.

      — Спасибо… — выдохнул я.

      Она ушла. Я потянул носом: моя мама не узнала меня…

      Я оглядел комнату, прошёлся, трогая вещи. Как же я соскучился по всему этому! Но мешкать было нельзя: вдруг она бы вернулась, тогда я не смог бы забрать фотографии. Я нырнул под кровать, достал оттуда коробку из-под обуви и выудил из всякого хлама альбом. Я сунул его в сумку, закинул коробку обратно, потом порылся в столе и нашёл флешку. На ней у меня было всё: конспекты, билеты, рефераты — полный архив моей студенческой жизни! Я зажал её в кулаке и спустился вниз.

      Мама ждала меня у кухни. Я показал ей флешку:

      — Нашёл.

      — Хорошо. Выпьешь чаю?

      — Простите. — Я поклонился. — Я тороплюсь. У меня ещё занятия сегодня.

      — Ничего. Как тебя зовут, кстати?

      — Ук… Юкинори, — выдавил я, ещё раз поклонился, вцепился в сумку и поспешил уйти. Глаза заливала солёная муть.

      Пробежав несколько улиц, я остановился, выдохнул, спрятал флешку в карман и медленно побрёл на кладбище. Сегодня мой день рождения. С кем я могу его отпраздновать? Только сам с собой… со своим прошлым телом. Так странно думать об этом!

      Я пришёл к своей могиле, достал торт и положил кусок возле памятника:

      — С днём рождения.

      Я сел на траву перед могилой, положил голову на колени. Я запутался. Не знаю, как быть дальше. Я хочу всё рассказать, но… Сейджи… он теперь меня терпеть не может. Ах, зачем я тогда поторопился! Всё испортил…

      Ветерок шевелил мои волосы. Фотография с памятника смотрела на меня и улыбалась.

      — Улыбаешься… — пробормотал я. — Не можешь ты улыбаться. Тебя уже, наверное, черви доедают.

      — Ты что тут делаешь?

      Это был Сейджи. Я никогда не видел его таким злым. В глазах его была практически ненависть.

      — Зачем ты приходил домой к Укичиро? — Он схватил меня за шиворот и рывком поставил на ноги. — Что тебе там было надо?

      — Ничего. — Я вывернулся и попятился. — Если я скажу, ты опять…

      — Какого хрена! — Он смахнул торт с могилы. — Не лезь к нему! Не лезь ко мне! Понял?

      — Извини. — Я поднял сумку. — Но у меня день рождения сегодня. И у Укичиро тоже сегодня, — добавил я едва слышно. — Ты думаешь, ему бы понравилось, что ты так себя ведёшь?

      Сейджи вспыхнул:

      — Не твоё дело. Вали отсюда!

      Я бросил на него самый выразительный взгляд, на который только был способен. Ну узнай же меня! Я всегда смотрел на тебя так. Сейджи отвернулся, достал платок и стал стирать остатки торта с камней. Я опустил голову и побрёл с кладбища. Как же странно выходит: я вернулся, чтобы снова быть с моим любимым, но между нами стоял… я сам.

      Мне было так плохо! Куда пойти? С кем поделиться? Я отправился на стадион, положил сумку на скамейку и спустился на поле. Тут как раз никого не было. Я помчался вокруг поля, всхлипывая, выкрикивая какие-то жалобы… Я нарезал кругов пятнадцать, прежде чем успокоился и пошёл шагом.

      Не сдамся! Завтра ещё раз попробую. По вторникам Сейджи всегда садится на автобус и едет навестить родителей, вот на остановке и поговорим. Там он от меня никуда не денется.

      — Ну ты и бегать!

      Я вздрогнул и обернулся. Это был Ватару, один из приятелей Укичиро, то есть один из моих приятелей. Моих и Сейджиро. Я и забыл, что он тоже часто бегал здесь. Я исподлобья посмотрел на него. Он приложил ладонь к глазам, взглянул на небо:

      — Слушай, ты ведь пытаешься Сейджи склеить? Ничего у тебя не выйдет. Оставь его в покое. Ему и так нелегко.

      — Думаешь, я не знаю? — глухо возразил я.

      Ватару осёкся и уставился на меня. Я спохватился, состроил улыбку:

      — Да ладно, ты не так всё понял! Я просто должен передать ему послание… очень важное. Вот и всё.

      — Странный ты… — пожал он плечами. — Ты как… хамелеон. Я тебя понять не могу. Иногда, когда я смотрю на тебя, мне кажется, что я давным-давно тебя знаю.

      «Конечно, мы ведь в один садик ходили», — хотелось сказать мне, но я промолчал.

      — Давай наперегонки? — вдруг предложил он.

      — «Наперегонки»? Да ты меня сразу обгонишь, я бегать не умею, — возразил я.

      — Неужели? — Ватару прищурился и подтолкнул меня в спину. — Иногда я вообще не могу понять, что ты умеешь, а что нет. Может, ты клон Юкинори?

      — Что? — Я засмеялся, хотя внутри стало прохладно. — Ну ты и сказанул!

      — Побежали! — Ватару без предупреждения рванул с места.

      — Эй, так нечестно! — Я побежал следом.

      Обогнать я его не смог, не в том пока ещё состоянии был. Я добежал до него, опять опёрся ладонями о колени, тяжело дыша.

      — Дыхание у тебя ни к чёрту, — заметил Ватару. — Куришь?

      — Не курю, — выдохнул я. — Никогда не курил. Просто… отвык бегать.

      — «Отвык»? — переспросил он с подозрением. — Не помню, чтобы ты вообще бегал.

      — В детстве, — вывернулся я, — я про детство говорю.

      Такое впечатление, что Ватару старался меня «раскусить». Не слишком мне это понравилось.

      Вернувшись в общагу, я доел торт, хотя он конкретно помялся, пока я таскал его туда-сюда в сумке, и лёг спать. Было ещё рано, спать совершенно не хотелось, так что я просто лежал и думал, как мне завтра подойти к Сейджи и начать разговор. Даже если он меня ударит, пусть, ничего страшного.

      Мне бы только обнять его, поцеловать… Тогда он сразу поймёт! Так, как я целовался, никто другой целоваться не мог. У нас с ним были особые поцелуи, особые объятья. О них никто не мог знать, только он и я.

      — Любимый мой… — прошептал я, переворачиваясь и утыкаясь носом в подушку.

      Утром я перенервничал, у меня даже живот заболел, но я всё-таки собрался и пошёл на остановку. Сейджи был там, сидел на лавочке и ждал автобуса. На пару с Кеном. При нём обо всём этом говорить? Да чёрт с ним, неважно! Я решительно подошёл и встал напротив Сейджи:

      — Сейджи, мне надо с тобой поговорить.

      — Опять ты… — устало сказал Сейджи.

      — Просто выслушай меня. Ты можешь считать, что я спятил, но я на полном серьёзе тебе говорю, что Укичиро…

      — Ты! — Он вскочил, толкнул меня в грудь. — Разве я не велел тебе закрыть рот и никогда не говорить об этом? Мне поровну, спятил ты или нет. Ты… ты мне просто отвратителен!

      — Сейджи… — выдохнул я, чувствуя, что внутри всё обрывается.

      — Бесишь меня! Каждый раз, когда я тебя вижу, мне хочется, чтобы ты исчез с лица земли! Исчезни уже!

      — Сейджи, ты идиот! — выкрикнул я, заливаясь слезами. — Идиот несчастный!

      Я развернулся и выскочил на дорогу, чтобы сбежать куда-нибудь, где я мог бы прореветься.

      — Стой! Осторожно!

      Я повернулся. Прямо на меня летел автобус. Я застыл, как будто парализованный. Перед глазами замелькали разрозненные картинки. Машина… машина… автобус… Опять?! Только не снова! Какой-то вихрь, перед глазами потемнело.

      Когда я опомнился, то обнаружил, что лежу на траве под Сейджи. Он успел и оттащил меня с дороги.

      — Тупица! Куда ты на дорогу полез! — заорал он на меня и осёкся.

      Я не слышал его, не видел его. Я судорожно вцепился в его локоть и ничего не мог сказать. Мой взгляд прыгал. Машина… машина… Я вдруг так ясно вспомнил, как меня сбило тогда! Пальцы разломила боль, как будто они были сломаны. Я с ужасом почувствовал, что опять вылетаю из тела. Нет-нет-нет! Не надо, только не сейчас! В горле опять забулькало. Я последним усилием вернулся обратно в тело. Дыхание прервалось, я сглотнул. Как же страшно! Только не снова… только не снова!

      Я осознал, что шепчу эти слова вслух. Сейджи вздрогнул. Я поспешно оттолкнул его, отполз подальше, с сипением хватая пересохшим ртом воздух. Кен маячил возле, что-то говорил. Я оттолкнул и его, подскочил, схватил сумку и побежал сломя голову вдоль по тротуару, почти не отдавая себе отчёта в том, что делаю. И оказался у дома Огатами — сам не помню как.

      Я застучал в дверь, Огатами открыл и не особенно удивился ни моему приходу, ни моему виду.

      — Давно тебя не было, — только и заметил он, запуская меня.

      — Я… — задыхаясь, бормотал я, — меня… только что…

      Огатами заставил меня сесть, приказал дышать глубже и медленнее. Я немного подышал и успокоился.

      — Что произошло? — Он заботливо потрогал мой лоб. — На тебе лица нет.

      — Я так испугался! — выдохнул я. — Меня чуть не сбил автобус, и я вдруг почувствовал, что снова вылетаю. Это было так страшно!

      Я уставился на свои пальцы. Вот почему они были разбиты, когда я увидел себя в гробу! В последний момент я попытался заслониться от удара.

      Огатами положил руку мне на голову:

      — Не волнуйся. Дыши глубже. Понятное дело, что ты испугался, попав в похожую ситуацию. Любой бы испугался.

      — А если бы я не смог снова вернуться в тело? — прошептал я в ужасе.

      — Сейчас посмотрим. — Огатами погладил меня по руке, и я увидел, что за его пальцами тянется прозрачная полоска, от которой во все стороны вьются какие-то ниточки. — Ну вот, видишь? Всё нормально.

      — Что это? — выдавил я.

      — Душа успешно прижилась, корни пустила. — Огатами отвёл руку, и ниточки попрятались обратно. — Не о чём беспокоиться. Теперь ты так просто из тела не вылетишь, уж поверь мне.

      Я выдохнул с облегчением, а Огатами налил в стакан какую-то тёмную жижу и протянул мне:

      — Но на всякий случай выпей-ка вот это… Не бойся, это всего лишь закрепитель души.

      Я выпил весь стакан, даже не морщась, хотя этот «закрепитель» был просто ужасен на вкус. Огатами снова погладил меня по голове и спросил:

      — А как вообще живётся? Тело нормально работает?

      Я кивнул. Он улыбнулся и подал мне запечатанную бутылку:

      — Держи. Пей понемногу каждый день… для профилактики. А если что — снова приходи, разберёмся.

      — Спасибо. — Я спрятал бутылку в сумку и отправился домой.

      Я уже почти успокоился. Перед глазами ещё иногда мелькали кадры того происшествия, но страха уже не было. Ничего ведь не случилось. А то, что уже случилось, было не со мной, а с прежним мной, так что всё в порядке.

      Поднявшись на свой этаж, я остановился и попятился. Возле дверей в мою комнату стояли Кен и Сейджи (хмурый как никогда!). Кен подскочил ко мне:

      — Юки, ты как? Мы так волновались!

      «Мы»? Я грустно усмехнулся.

      — Нормально всё. — Я бочком отодвинулся поближе к своей двери.

      — А ну иди сюда! — скомандовал Кен, и Сейджи подошёл к нам. — Говори. Ну?

      — Извини, — неохотно выдавил Сейджи, не глядя на меня, — за то, что я сказал.

      — Ты меня спас, так что мы квиты, — пробормотал я, прошмыгнул в комнату и поспешно заперся.

      — Подожди! — Кен застучал по двери. — Я хотел поговорить с тобой. Открой!

      Я сполз по косяку на пол и ничего не ответил. Не хочу никаких разговоров! Не сейчас.

      Я дополз до кровати и ничком упал на неё. Я так устал… как будто из меня полжизни вытянули! Я стащил с себя ботинки и штаны и отключился. Видимо, «закрепитель» Огатами меня успокоил и усыпил.

      Я проспал весь вечер и всю ночь как сурок, пока меня не разбудил стук в дверь. Я встал, сонно протирая глаза, и открыл. Это был Кен.

      — Можно войти?

      — Ага. — Я пропустил его, дотащился до кровати и стал натягивать на себя штаны, с трудом попадая в штанины. — Что ты в такую рань?

      — Я просто хотел тебе рассказать… о вчерашнем. Ты, наверное, не знаешь, но Укичиро сбила машина. И вчера, когда это случилось… похожая ситуация… Сейджи в такой депрессии! Я вчера его всю ночь валерьянкой отпаивал.

      Я сжал губы. Больно! Опять очень больно в груди…

      — Я знаю про тот несчастный случай, — буркнул я.

      — Тогда зачем ты продолжаешь его мучить? — прямо спросил Кен.

      — Спроси у Сейджи, почему он считает, что я спятил. — Я распахнул дверь. — Извини, но не мог бы ты уйти?

      — Ладно. Ещё только один вопрос… — Кен приостановился на пороге. — Ты не пострадал? Не ушибся?

      — Нет.

      — Уф! Я сам едва коньки не отдал, когда увидел автобус! — Кен выдохнул.

      Я закрыл за ним дверь, вернулся на кровать и уставился в потолок. Сейчас самый подходящий момент, чтобы поговорить с Сейджи. Пока он под впечатлением от этого происшествия. Я знал его: сейчас он и расстроен, и испуган, и смущён… Он выслушает меня, потому что будет чувствовать вину за случившееся.

      Что бы ему такого сказать, чтобы он сразу всё понял? Что знаем только я и он? Я закрыл глаза. Как-то смутно я всё это уже помнил: слишком много новых потрясений и впечатлений.

      Завтра… завтра я поговорю с ним. Эти бесконечные неудавшиеся «завтра»…

      На другой день в колледже я сразу подошёл к сидящему за столом Сейджи и твёрдо сказал:

      — Сейджи, я от тебя не отстану. Сегодня мы с тобой точно поговорим обо всём.

      Он мрачно посмотрел на меня, но ничего не возразил. Ага, как я и думал! Я ободрился и начал:

      — Я понимаю, что ты чувствуешь, но…

      — Понимаешь? — Сейджи вдруг вскочил и хлопнул ладонями по столешнице. — Понимаешь? Ни хрена ты не понимаешь!

      — Сейджи…

      — Ты даже не представляешь, каково это… — Его лицо исказила болезненная судорога. — Ты хоть можешь представить себе, как это — приехать в морг, чтобы опознать тело любимого человека?

      Я окаменел. Да, если вспомнить, тогда при мне был только мобильник, никаких документов. А в мобильнике единственный номер — номер Сейджи. Значит, они первым делом ему позвонили.

      — Ты можешь себе это представить? Когда открывают простыню и ты видишь то, что осталось от того, кого ты ещё вчера целовал? — Его челюсть задрожала. — Ты понимаешь, каково это, когда тебя просят опознать труп твоего любимого человека?

      — Понимаю! — с горечью выкрикнул я. — Думаешь, я не понимаю? Думаешь, я не знаю твою боль?

      — Ни хрена ты не знаешь! Появляешься тут, когда я уже начал успокаиваться, говоришь странные вещи… напоминаешь мне… — Его лицо исказилось. — Напоминаешь мне, когда я отчаянно хочу всё это забыть!

      «Забыть»? Мой взгляд застыл. Он… он хочет забыть меня? Забыть всё и продолжить жить дальше? Но тогда… тогда всё это просто не имеет смысла… всё, что я сделал.

      — «Забыть»? — теряя голос, спросил я.

      — Забыть, — твёрдо повторил он, ещё раз стукнув ладонями по столу. — А ты… со своими бреднями… заставляешь меня так странно чувствовать… снова вспоминать это. Я просто хочу всё забыть.

      Я засмеялся, закрывая ладонью лицо. Сейджи поражённо уставился на меня.

      — «Забыть»? — переспросил я. — Ты не сможешь забыть.

      — Что?

      — Не сможешь… пока не простишь сам себя. Хватит уже! — Мой голос начал дрожать, но я старался говорить ровно. — Ты ведь не виноват в том, что вы поссорились…

      Я поймал себя на мысли, что стал говорить «вы», а не «мы». Да, если он хочет забыть…

      — …не виноват в том, что этот идиот помчался сломя голову и выскочил на красный свет.

      — Не называй его идиотом! — Сейджи схватил меня за воротник.

      Я отбил его руку:

      — Перестань винить себя, тогда ты забудешь. Он же тебе простил… и ссору, и измену. Ведь это даже не измена была, тебя просто опоили.

      — Откуда ты знаешь? — выдохнул Сейджи, отшатнувшись.

      — Какая разница! Он тебя простил. Так дай ему успокоиться, чёрт возьми! Прости сам себя и забудь его, в самом деле! Может быть, тогда я смогу уйти…

      Я задрожал. Хочу уйти! Да, я хочу уйти! Не нужно мне это тело! Раз он хочет забыть то, что было, нет смысла оставаться здесь.

      Я вздёрнул голову повыше, чтобы не выкатились из глаз слёзы, и отвернулся к окну. Он не вспомнит меня, как бы я ни старался: он просто не хочет вспоминать. Так ради чего я всё это делаю? Всё потеряло смысл из-за всего лишь нескольких слов: «Я просто хочу забыть».

      Я резко обернулся. Сейджи казался растерянным. Наверное, из-за моих слов насчёт измены. Я сжал пальцы так, что ногти вошли в ладонь:

      — Я больше не буду тебя беспокоить. Но… мне жаль, что всё так вышло.

      Я рискнул дотянуться до него и поцеловать, пальцами провёл по его губам, как делал всегда. Сейджи вздрогнул. Я закусил губу и выскочил из аудитории.

      Мне больше нечего здесь делать. Нужно было послушаться Огатами, выпить то снадобье и всё забыть…

      Огатами! Я ухватился за эту мысль и отправился к нему. Возможно, он ещё может помочь мне… нам… Мой последний подарок для Сейджи — помочь ему забыть всё. Я отрывисто застучал к Огатами в дверь.

      — Опять ты? — протянул он.

      — Огатами, вы можете сделать так, чтобы человек всё забыл? — прямо с порога спросил я.

      — «Человек»? — переспросил он.

      Я выдохнул и сбивчиво обрисовал ему ситуацию. Огатами задумался, покачал головой, потом вскинулся:

      — Пожалуй, смогу. Приводи его сюда. Есть одно снадобье, оно непременно поможет!

      — Прямо сейчас привести?

      — Можешь и сейчас. — Огатами отвернулся и стал доставать из шкафов разные склянки. — Да, чем быстрее, тем лучше… пока всё ещё можно исправить.

      Я пошёл обратно в колледж. Да, это выход. Если мы оба забудем, всё станет как прежде. Как бы я ни хотел вернуться к прошлому, это невозможно. Я умер. Я не могу стать тем, кем я был до моей смерти. Пока я был призраком, я умер для всех. И они должны умереть для меня.

      Мой последний подарок моему любимому — возможность забыть всё и жить дальше. Да, наверное, так будет лучше для всех.

      Я вернулся в общагу, сел возле двери в комнату Сейджи и стал ждать. В голове отчего-то было пусто, в глазах тоже… и внутри. Я всего лишь пустая оболочка. Нечего и пытаться!

      Шаги. Я подскочил. Поднимавшийся на этаж Сейджи попятился, увидев меня, его глаза вспыхнули испугом.

      — Сейджи. — Я подошёл к нему и взял его за руку. — Я отстану от тебя, как ты и хочешь, только пойдём сейчас со мной.

      — Куда?

      — Просто пойдём. — Я потащил его за собой.

      Он шёл не сопротивляясь. Наверное, так хотел от меня отделаться… Сердце у меня опять заныло.

      У дома Огатами Сейджи остановился и попытался выдернуть руку:

      — Куда ты меня привёл?

      — Не бойся. Ты ведь хочешь забыть обо всём? Он поможет забыть… — Я втолкнул Сейджи в дом и вошёл сам. — Огатами, я привёл его. Огатами!

      Огатами выполз из-под стола (он там что-то искал), посмотрел на нас, улыбнулся и поставил на стол два стакана с какой-то зеленоватой гадостью.

      — Это что? — Сейджи попятился.

      — Если хочешь забыть о боли в своём сердце, просто выпей, — сказал Огатами.

      — Сейджи. — Я подошёл к нему, прикоснулся к его щеке. — Мне очень жаль, что так случилось. Ты не виноват в том, что я умер. Нисколько.

      — Опять этот бред! — Сейджи раздражённо схватил стакан. — Я даже яд готов выпить, только бы не видеть и не слышать тебя!

      Он залпом выпил снадобье и свирепо стукнул стаканом об стол. Я съёжился, но ничего не произошло.

      — Ничего и не начнётся, пока ты не выпьешь, — сказал Огатами и подал мне второй стакан.

      Я посмотрел в зеленую муть, нервно выдохнул. Было страшновато: выпью и забуду…

      — Я тебя люблю, — сказал я, подняв глаза на Сейджи. — Хочу, чтобы ты это знал. Всегда любил. И буду любить, даже если забуду о тебе.

      Я зажмурился и опрокинул стакан надо ртом. Отвратительный вкус! Я с трудом проглотил, вытер губы:

      — Когда уже начнёт действовать?

      Огатами засмеялся. Почему он смеётся?!

      Звон. Мои пальцы вдруг сами собой разжались, стакан упал на пол и — вдребезги! Сердце словно взорвалось громким и одновременно глухим стуком. Голова поплыла, ноги подкосились, и я невольно уцепился за плечо Огатами:

      — Что вы мне дали? Что вы со мной сделали?

      Я почувствовал, что отслаиваюсь от тела и сейчас вылечу.

      — Вы что, отравили его?! — воскликнул Сейджи, шаря по карманам в поисках мобильника. — Я полицию сейчас вызову!

      — Спокойно, мальчик, — урезонил его Огатами. — Не вмешивайся пока.

      Я пошатнулся и упал на гроб. Мне казалось, что моё тело разваливается на куски, душа медленно выползала из него…

      — Что вы мне дали? — прохрипел я, хватаясь за горло.

      — Прости, но я не могу сделать так, чтобы ты забыл. — Огатами наклонился надо мной. — Ты ведь не такой, как этот парень… не живой и не мёртвый. Я всего лишь могу вытащить тебя из тела и засунуть обратно.

      — О чём это вы говорите?! — Сейджи, кажется, запаниковал.

      Я окончательно выплыл из тела и повис над ним, гневно глядя на Огатами:

      — И что дальше?

      — У тебя есть две минуты, — с улыбкой ответил Огатами. — Потом ты можешь вернуться в тело или уйти.

      — Две минуты для чего?

      — Укичиро? — раздался хриплый шёпот сзади.

      Я повернулся. Сейджи был бледный как смерть. Я посмотрел на своё тело, потом на Сейджи и осознал, что он видит меня. Но как это возможно? Я обрушил взгляд на Огатами, тот по-прежнему посмеивался.

      — Укичиро? — поражённо повторил Сейджи. — Этого быть не может! Это ты? Это ты?!

      — Я просто дал ему кое-что, чтобы он смог увидеть тебя. Теперь можешь сказать ему всё, что хочешь, — объяснил Огатами, — и он тебя выслушает. Этого же ты хотел?

      — Да… — Я подплыл к Сейджи, погладил его по щеке. Я смог его коснуться!!! — Сейджи…

      — Но… это же… просто невозможно! — Его взгляд прыгал, то и дело останавливаясь на моём теле. — Это же… как это всё…

      — Сейджи… — Я обвил его за шею руками и нежно поцеловал в губы. — Прости меня. Это был несчастный случай, не вини себя. Я просто хотел сказать тебе это. Хотел, чтобы ты перестал плакать по мне. Так хотел, что смог вселиться в это тело… но ты не узнал меня… и я…

      — Укичиро… — Сейджи расплакался, сжимая меня в руках. — Мой Укичиро…

      Я зажмурился, стараясь запомнить это ощущение и его тепло:

      — Я просто хотел увидеть тебя ещё раз.

      — Любимый мой, — шептал он, — ты больше не уйдёшь от меня?

      Я замер, потом нашёл в себе силы отстраниться:

      — Прости, но я должен уйти. Теперь я понимаю, чего я хотел. Я просто хотел удостовериться, что с тобой всё будет в порядке. Сказать тебе, что люблю тебя и ни в чём не виню.

      — Нет! — Сейджи испуганно потянулся за мной. — Не уходи! Не уходи снова, Укичиро!

      Я полуобернулся к Огатами. Тот пожал плечами:

      — Ты на самом деле этого хочешь?

      — Просто освободите меня! — сердито перебил я его.

      — Мне не придётся это делать.

      Я почувствовал прежнюю лёгкость и увидел, что начинаю светиться — прямо как Юкинори тогда. Значит, две минуты уже прошли. Я повернулся к Сейджи:

      — Прощай.

      — Нет, ты не можешь! — Он бросился ко мне.

      Свет вспыхнул и погас.