Полная луна служила Дайки путеводителем, тусклым серебристым светом позволяя не сбиться с дороги. Он уже не чувствовал ни рук, ни ног, когда отпирал дверь дома. Так продрог и устал, что побрел в свою комнату, минуя недовольные взгляды отца и вздохи облегчения матери.

Дайки догадывался, что ему попадет после того, как отключил разрывающийся от звонков телефон еще два часа назад. Но было уже все равно. Изнуренный физически и морально, он думал лишь о том, как оказаться в своей постели и уснуть, позабыв события минувшего вечера.

— Дайки!

Отец преградил сыну дорогу, строго смотря на него исподлобья. Жесткий взгляд комиссара полиции префектуры Токио, наводящий дрожь даже на отъявленных преступников, был благополучно проигнорирован его сыном. У него не было ни желания, ни каких-либо сил объясняться сейчас за свое позднее возвращение. Он вымотался как никогда прежде. И если тело привыкло время от времени чувствовать тяжесть в ногах и легкую боль в мышцах, то его голова совершенно не была приспособлена к многочасовому штурму.

Ему раньше вообще не приходилось так долго размышлять о чем-либо, тем более о словах других людей. Склонный к проявлению лени Дайки частенько забивал на все, предпочитая считать, что проблемы разрешатся сами по себе, без его непосредственного вмешательства. А особенно умственного участия.

— Не хочешь объясниться, Дайки? — требовательный голос отца донесся до ушей.

— Нет, — только и ответил он, даже не смотря на своего родителя.

— Что значит «нет»? Тебе известно, сколько сейчас времени? Мать себе места не находит. Сацуки сказала, что видела тебя пять часов назад. Ты где был все это время? — злость и раздражение нарастали с каждым новым словом. Старший Аомине держался из последних сил, стараясь не повысить голос на сына, с которым его и так связывали натянутые отношения.

— Я гулял. — коротко отрезал Дайки, тоже пытаясь держать себя в руках. — Не донимай меня сейчас, и так тошно.

— Тебе тошно? Ты представь, что чувствовали мы с твоей матерью, когда не могли дозвониться до тебя!

— Со мной все нормально. Живой и здоровый. Смысл уже говорить о чем-то? — терпение превращалось в бомбу замедленного действия, и отец прилагал все усилия, чтобы испытать ее на себе.

Старший Аомине был готов обрушить небеса за неуважительное отношение в свой адрес. Но понимал, что даже это не заставит сына разговаривать иначе, поэтому лишь мучительно вздохнул.

— На сегодня свободен, но утром тебя ждет разговор.

Дайки молча скрылся за дверью комнаты, где в легкие вторгся нежный цветочный аромат, выразительным шлейфом следующий за своей обладательницей. Сладкий, но ничуть не приторный, с цитрусовым оттенком запах пропитал комнату. И впервые Дайки не захотелось открывать окна и проветривать помещение, потому что Сацуки была гарантом того, что его жизнь все еще осталась прежней.

Он остался прежним.

Хрупкое тельце, свернувшееся калачиком лежало на краю кровати. Руки прижимали к груди смятую подушку, ткань которой слегка колыхалась с каждым девичьим вдохом и выдохом. Коротенькая юбка совершенно не скрывала стройные бедра, а наоборот лишь подстегивала желание разглядывать соблазнительные формы девушки.

Сацуки была красива и нежна, ее аккуратные губки забавно надувались, когда она злилась, и расплывались в яркой улыбке, стоило Аомине хоть мимолетно порадовать ее. Она подобно пышным нежно-розовым облакам цветущей сакуры привлекала к себе внимание, стоило ей только взмахнуть пушистыми ресницами, обрамляющими выразительные глаза, которые скрывали цвет неба на закате солнца. Шелк длинных волос манил зарыться в них пальцами и прижаться носом к макушке, вдыхая не выветрившиеся вишневые нотки шампуня.

Дайки знал по меньшей мере десятерых парней, которые засматривались на Сацуки, но сам никогда не относился к их числу. Он признавал, что девушка чертовски сексуальна и полностью подходит под его вкусы, но каких-то романтических чувств никогда не возникало в его груди, потому что было даже невозможно подумать о том, чтобы влюбиться в нее. Ведь это Сацуки — его лучшая подруга. Как вообще можно потерять голову от кого-то настолько близкого, кого знаешь вдоль и поперек?

Так он думал и о Кагами.

Дайки дорожил им и доверял, никому не признавался в этом, но по-настоящему был рад, что им удалось познакомиться. Потому что благодаря ворвавшемуся в его скудную вселенную Тайге, Аомине вернулся на Землю. Кагами стал его другом и с ним всегда было так легко, словно плывешь по течению. Не нужно было заставлять или пересиливать себя, наоборот, лень Дайки будто испарялась, когда намечалось совместное времяпрепровождение. Его бессмысленные, наполненные скукой дни сошли на нет, и он снова со старым предвкушением бежал на баскетбольную площадку, стараясь удержать в груди позабытое, но распирающее чувство счастья.

Аомине смеялся, не умея противиться заразительному живому огоньку, который излучал сияющий безмолвным восторгом Кагами после игры один на один. Тайга выделял настолько мощную энергию, что буквально подчинял Дайки ощущать то же самое. А он и не был против, ведь перестал притворяться рядом с другом и не боялся снять маску заносчивого аса Поколения Чудес.

Но даже несмотря на все это Аомине, как и в Сацуки, не смог бы влюбиться в Кагами.

Тогда почему Тайга смог? Почему перешагнул грань их дружбы?

Почему все испортил, когда Дайки только вспомнил, как ощущается вкус экстаза от игры с достойным противником?

Тихо, чтобы не помешать сну подруги, Аомине укрыл ее одеялом, а потом устало стянул со своих плеч куртку. Швырнул ее на спинку стула и зацепился взглядом за письменный стол, который обычно служил местом складирования всякой нужной и ненужной всячины.

На нем возвышались все подарки от друзей, которые Дайки получил за сегодняшний день. И рядом со всем этим богатством лежала салфетка, на которой изящным почерком было выведено: «Позвони мне, Дайки». Далее шел номер телефона, а ниже коротко: «Мацумото Мико».

Дайки удивленно моргнул несколько раз, затем снова посмотрел на бросающуюся в глаза надпись. Аккуратно выведенные иероглифы прожигали в нем дыру и кричали своим въедающимся в радужку цветом, что он должен, вообще-то, радоваться. Быть вне себя от счастья. Ведь Мацумото оставила ему свой номер телефона.

Но та самая Мико-чан, которая была его мечтой, теперь не вызывала и капли улыбки.

Потому что последние четыре часа Дайки не мог думать ни о чем и ни о ком кроме Кагами. Слова друга въелись в подкорку головного мозга и медленно разъедали ее, лишая всяких идей на тему, что же делать дальше.

— Чертов Кагами! — в сердцах прокричал Дайки и швырнул в стену подаренный им мяч.

В ответ на это под одеялом встревоженно зашевелился спящий комочек. Сацуки приоткрыла сонные глаза, пытаясь разглядеть фигуру в лунном свете.

— Дай-чан, это ты? — медленно, с опаской в голосе спросила она.

Дайки вздрогнул. Совсем забыл, что не один, и не справившись со своими эмоциями, разбудил подругу.

— Где ты был, Дай-чан? — продолжала Момои уже более спокойно, удостоверившись, что рядом с ней именно Аомине.

— Спи, Сацуки, завтра поговорим, — натянуто улыбнулся он.

И Момои послушно опустила голову на подушку, сдаваясь в плен царства Морфея, делая себе мысленную заметку, обязательно поговорить с Дайки, который уже вышел на балкон, осторожно прикрыв дверь в комнату.

Ему хотелось вдохнуть свежего воздуха, чтобы прояснить сознание, потому что Кагами становилось слишком много. Он создавал ураган. В мыслях, в душе, в сердце, который засасывал Аомине в эпицентр, даже не желая выпускать из своего мощного вихря. Кружил, вытягивая плотным потоком все силы, не давая здраво соображать.

В голове было много всего и одновременно ничего. Дайки не знал, за какую соломинку ухватиться. То ли за ту, что Кагами гей, или за ту, что он влюблен в него. В дополнении ко всему его терзала колющая обида на друга, который, оказывается, все это время его обманывал.

Ведь за время их дружбы Дайки сумел открыться ему и считал, что они с Кагами знают друг о друге все, но оказалось, что тот так и остался закрытой книгой, с неизвестно что скрывающей под собой обложкой. И можно было только гадать, был ли он честен хоть когда-нибудь до сегодняшнего вечера.

Как и думать о том, почему Тайга с самого начала не был искренен с ним и еще год назад не раскрыл свою тайну.

Только что бы это изменило?

— Ничего, — просто сорвалось из едва приоткрывшихся губ.

Признание Кагами, соверши он его хоть полгода назад, хоть год, не изменило бы ничего. В голове Дайки была бы такая же каша, и он точно так же не знал, что делать и как вести себя с другом.

Потому что это какая-то хрень! Он не давал ему ни малейшего повода, как вообще Кагами мог запасть на него? Они ведь просто играли в баскетбол, ходили в Маджи Бургер, смотрели матчи, ужинали на кухне у Кагами, болтали, дурачились, смеялись и возвращались к этому снова изо дня в день.

— Ну почему, почему ты втюрился именно в меня?! Почему не мог запасть на Тецу, Кисе или на своего обожаемого Химуро?! Я ведь даже не похож на девчонку!

Может в этом и есть весь секрет? Не нужно копать куда-то глубоко, и ответ лежит на поверхности — Кагами никогда не нравились девушки. Он не пускал слюни в их сторону, не разглядывал в журналах и не смотрел порнушку. Всегда слушал разговоры Дайки о противоположном поле, но ни разу не поддержал их.

И только сейчас Аомине вспомнил все те моменты, когда сам заглядывался на моделей в журналах, а Кагами же смотрел только на него. Чистым и робким взглядом. И если честно, Аомине даже льстило, что Кагами влюбился именно в него. Его раздутое самомнение уже в который раз убедилось, что он и правда лучший. Но даже этот факт не смягчал углы, потому что Дайки все еще не знал, что делать.

Не знал, как быть с Кагами.

И их дружбой.

Потому что после признания Тайги уже ничего не будет прежним.

Все, что раньше производило впечатление такого нужного и правильного, теперь оказалось перевернутым с ног на голову. Дайки смотрел на мяч в руках, который все-таки поднял с пола, но его взгляд проходил насквозь. Перед глазами снова и снова стояла одна картина. Как проекция, которую невозможно отключить, потому что зависли проектор, компьютер, и Дайки вообще не шарит в технике.

Кагами сидит на холодном полу, прижав колени к груди, и смотрит, как Аомине сбегает. Глаза отражают боль и безнадёжность с примесью страха. «Не уходи», — хочется кричать, но вымолвить удаётся лишь: «Я понимаю и ни на что не рассчитываю».

— Пожалуйста, пусть это все будет сном.

Но это был не сон.

Спал Дайки беспокойно, а утром вновь вернулся мыслями к Кагами и его признанию.

Это действительно произошло. Аомине не сбрендил, а Тайга не шутил.

Но легче от осознания и принятия факта случившегося не стало. Ответы на мучившие вопросы так и не были найдены. По полочкам ничего не разложилось, и по волшебству не решилось — тоже.

И Дайки хотелось выть от досады, потому что у него не осталось сил на то, чтобы придумать хоть какое-то решение в их ситуации.

— Доброе утро, Дай-чан, — донесшийся с кровати голос, вывел Дайки из навязчивых мыслей.

Не выспавшийся Аомине громко зевнул, лениво продирая глаза. Да, он уже не спал, но размыкать веки и встречаться со слепящим солнцем не хотелось совершенно. Ему казалось, что, чем толще будет грань между сном и реальностью, тем дольше можно будет откладывать момент поиска ответов на сошедшие лавиной вопросы, так неудачно вызванной признанием Кагами.

— Сацуки, — он приподнялся на локтях, шея затекла от неудобного сна на футоне. — Какого хрена ты заснула в моей постели? Из-за тебя у меня теперь все тело ломит.

— Дай-чан, где ты был вчера? — игнорируя ворчание Аомине, продолжила Момои. — Мы ждали, что ты вернешься после того, как проводишь Кагамина.

Имя человека, о котором Дайки думал последние часы, стало неким триггером, чтобы его тело моментально напряглось, неготовое к очередному мозговому штурму в виде размышлений о насущных проблемах.

— Передумал после общения с невменяемым Бакагами, — как можно безразличнее ответил он.

— У вас что-то произошло? — осторожно, словно ступая по тонкой корке льда, спросила Сацуки.

Сколько себя помнила, она всегда беспокоилась о друге, готовая броситься на помощь в любой момент. И неважно, была это перепалка тринадцатилетней давности за игрушки в песочнице, которые несправедливо забирали у запуганной девочки, а Дайки со своим взрывным характером не мог оставить виновников безнаказанными. Или же очередная ссора с Вакамацу, после которой Дайки клялся, что ноги его не будет в этом зале, и вообще все они лузеры, и ему стыдно считаться частью команды. И только Момои, единственная умевшая мириться с характером друга, с выработанным за долгие годы иммунитетом, разруливала возникшие конфликты.

Она имела какую-то особую власть над Дайки, которая сплела их невидимыми нитями со дня знакомства. И нити эти с каждым днем только крепли, наслаиваясь друг на друга и сковывая узы дружбы воедино. Это замечали все, кто хоть раз видел, как хлопочет над Аомине Сацуки. Но сам Дайки этой гиперопеки не переносил, и стоило подруге лишь ступить за черту его выдержки, как он тут же высказывал ей все, что думал. Нет, у него не было цели обидеть или задеть чувствительные грани ее души, это был защитный механизм, который срабатывал, стоило ему осознать, что Момои начинает с ним возиться, как мамаша со своим чадом.

Поэтому Сацуки выучила повадки Дайки вдоль и поперёк. Она на подсознании, на развитых инстинктах умела с легкостью определять, когда нужно остановиться и желательно перевести разговор в другое русло. И кажется, сейчас был тот самый момент. Потому что стоило Момои закончить свой вопрос, губы Аомине вытянулись в тонкую линию, а точеные скулы напряглись, выдавая нежелание хозяина говорить на подобную тему.

И не успел он даже начать возмущаться, как Сацуки ловко вышла из ситуации, напоминая о более позитивных вещах. Узнать, что произошло вчерашним вечером, можно и после, сейчас важнее подготовить почву путем поднятия настроения Аомине.

— Ты видел записку от Май-чан? Она просила тебя позвонить ей, — Сацуки внимательно всматривалась в лицо парня напротив, замечая, что по мере того, как до него доходит смысл вопроса, его черты лица становятся более мягкими, а морщинки на лбу разглаживаются. — Кажется, она упоминала, что сегодня у нее свободный день.

— А? — с этими мыслями о Кагами Аомине совершенно забыл о записке Мацумото, которая первоначально не произвела должного эффекта, но теперь воспоминания о ней грели его самолюбие.

Потому что сама Мико-чан хочет с ним встретиться.

Зачем вообще сейчас думать о Кагами, когда есть возможность воплотить в реальность одну из своих фантазий с Мацумото в главной роли? А может, и не одну.

Дайки улыбнулся. Настроение взметнулось вверх, подхватываемое наметившейся перспективой хорошо провести время. Что делать с Тайгой, его признанием и их дружбой Аомине решит потом. Сейчас важно не упустить шанс и взять быка за рога.

— Тебе же нравится Мико-чан? — усмехнулась Момои, расценив взметнувшиеся вверх уголки губ как добрый знак. Она идет по верному пути.

Хотя только слепой бы не заметил тех эмоций, которые вызвала подруга Сацуки у Дайки. А Момои слепой не была и умела очень даже хорошо читать людей. Она видела заинтересованность Аомине в молодой модели. Да, его чувства не были глубокими, но симпатия присутствовала, поэтому девушка была готова любыми способами помочь лучшему другу. Даже уговорить Мико-чан дать Дайки шанс.

— Это допрос, Сацуки? — внезапно очнулся Аомине, понимая, что затупи он еще немного, оказался бы под сканирующим взглядом подруги, которая точно энтомолог, разглядывающий под увеличительным стеклом узор на брюшке насекомого, сделала бы его объектом своих опытов.

— Конечно же, нет, Дай-чан, — натянутая улыбка, так несвойственная Сацуки выдавала ложь. — Просто дружеское любопытство.

Дайки вздохнул.

Не отстанет ведь, если не сказать правду.

— Да, она мне нравится. И я действительно собираюсь ей позвонить и пригласить на свидание. Еще есть вопросы? — наверное, это была очень даже хорошая идея — начать говорить о Мацумото, чтобы перестать думать о другом человеке. Нужно отдать Сацуки должное, она ловко лавировала меж скал, именуемых «скверным характером Аомине Дайки», и всегда выбирала верный путь сквозь опасный лабиринт, выходя победителем с минимальными потерями.

— Конечно же, есть, Дай-чан, — хитро пропела Момои. — И очень много.

Аомине закатил глаза, сдаваясь во власть своей любознательной подруги, уже предчувствуя, что опрос затянется надолго.

***

Первый осенний день выдался неприятно промозглым. Привыкшие к летнему солнцу японцы удивлялись, как же быстро осень отстаивала свои права. Еще вчера купающиеся в ослепительных лучах прохожие сегодня кутались в теплые одежды, хлюпая по лужицам, оставленным дождем, который прекратился меньше часа назад.

Дайки с довольным лицом обнимал хрупкие плечи, тонкие косточки которых рельефом проступали через его плотную толстовку. Они встретились с Мацумото меньше десяти минут назад, но девушка уже вся продрогла. Видимо, тонкая кофточка совершенно не спасала от внезапно нагрянувшего похолодания. Аомине же это было только на руку, потому что можно без стеснения обнимать женское тело, ссылаясь на желание согреть, раз даже его собственная одежда не справлялась с поставленной задачей.

— А ты сам не замерз, Дайки? — голосок нежный, кокетливый.

— Я закаленный, — отшутился он, стараясь усмирить подрагивающие, прикрытые лишь хлопковой футболкой, руки, по которым бил знобящий ветер.

Мацумото опустила смущенный взгляд, обхватывая тонкими пальчиками запястье парня и прижимаясь к сильной груди. По телу Дайки прошел жар, окативший от кончиков пальцев на ногах до вспыхнувших вмиг ушей. Заалели щеки, стремительными волнами разливая восторг к самому сердцу, которое пропустило ни один удар от такой тесной близости с объектом вожделения. За те несколько месяцев, что он непрерывно засматривался на ее фотографии в журналах, фантазия подкидывала разные идеи их совместного времяпрепровождения, но реальность не шла ни в какое сравнение.

Дайки не стесняясь разглядывал девушку: любовался ее нежными и утонченными чертами лица, гладил узкие плечи, читал в глубоких глазах реакцию на каждое свое слово и прикидывал в голове, как бы все устроить, чтобы завершить свидание первым поцелуем.

Сегодняшнюю встречу они решили провести за неторопливой прогулкой, чтобы можно было полностью посвятить себя разговорам по душам. Бродили по людным улицам, сидели в парках, кормили уточек на берегу небольшого озера — Дайки купил пару булочек, когда ходил за горячим кофе. От своей порции вредных углеводов Мацумото отказалась, поэтому хлебобулочное изделие пошло на корм птицам, а Аомине оставил себе заметку больше не предлагать мучные продукты девушке.

Прошло уже несколько часов, как двое наслаждались временем друг с другом, затрагивая разные темы для общения. Мацумото рассказывала о тонкостях своей непростой профессии, Дайки же поделился дальнейшими планами на жизнь и желанием строить карьеру в большом спорте.

— Дайки, ты хочешь играть за национальную сборную? — искренне полюбопытствовала девушка.

— Вообще-то, я планировал вступить в НБА, — преувеличенно хвастливо оповестил он.

Мацумото на мгновение удивилась, а потом засияла улыбкой, теснее прижимаясь к мужскому плечу. Это действие не осталось безответным, и крепкие руки Дайки стиснули в объятиях девичье тело.

Сквозь застилающие небо мрачные тучи начали просвечивать теплые лучи закатного солнца. Они искристыми бликами отражались в глазах, напоминая, что лето еще не ушло, и пока только дало попробовать своей подруге осени власть над погодой. Мацумото, согретая ласковым солнечным теплом, вернула Дайки его кофту, когда они проходили мимо одной из баскетбольных площадок, и благодарно чмокнула его в щеку.

В груди Аомине екнуло, и даже знакомый дриблинг не помешал ему насладиться мягкими губами Мико-чан. Обалденному данку, сопровождаемому воздушной походкой, не удалось отвлечь Дайки от представления в ярких красках прикосновений этих самых губок к другим частям тела. Тянувшиеся минуты он не замечал ничего и никого, мысленно радуясь, своей невероятной удаче, потому что свидание с Мико-чан равносильно выигрышу в лотерею, а ее ответная симпатия подобна бесценному сокровищу, вроде источника вечной жизни или любой другой нематериальной вещи, которую обычно искали славные герои в приключенческих фильмах.

Но то, что Дайки был ослеплен вниманием Мацумото, не значило, что и все вокруг лишились зрения. Тот самый баскетболист, который и был автором безупречного данка — Аомине бы точно оценил его — поднял с влажного асфальта мяч, всматриваясь в парочку в нескольких метрах от него.

Кагами, как и обычно, пришел на их место, где они собирались поиграть в баскетбол в одно и то же время. Он не позвонил Дайки, не предупредил о встрече, потому что оба уже давно выучили, где им нужно быть каждый день в семь часов вечера. Тайга хотел объясниться за вчерашний инцидент. Было неправильно вывалить на Аомине эту информацию. У Кагами был почти год, чтобы свыкнуться со своими чувствами к нему, самого же Дайки словно окатили кипятком, открывая неприятную правду.

Как Тайга и сказал, он ни на что не рассчитывал, зная, что Аомине предпочитает девушек, но держать в себе нежные чувства к другу он больше не мог. Выплеснув наконец эмоции, Кагами избавился от груза страшной тайны, который напоминал о себе каждый раз, стоило встретиться взглядами с Аомине. Это помогло на какое-то время, однако теперь его пожирала вина за свой импульсивный поступок, пошатнувший их дружбу.

Кагами прождал десять минут, двадцать, полчаса, игнорируя холод, покалывающий оголенные части тела. Даже когда стрелка часов перевалила за восемь вечера, а от порывов ветра шумело в ушах, он продолжал верить, что Дайки обязательно придет. Ни за что не забудет об их договоренности. Ведь наличие чувств у Кагами не означало, что они больше не смогут играть в баскетбол. Тайга готов был обещать, что никогда не заикнется о своей влюбленности и забудет даже о попытках показывать симпатию по отношению к Аомине.

Только бы он пришел.

И Дайки не обманул его надежд. Появился спустя час и семь минут в условленном месте. Только был не один. И на самого Тайгу не обращал внимания. Кому он нужен, когда рядом такая красивая девушка? Аомине держал ее за руку, переплетая пальцы, мило краснел — чего Тайге еще никогда не удавалось увидеть — и широко улыбался, отходя от поцелуя. Он даже не посмотрел в сторону площадки, на которую каждый день спешил с нетерпеливым предвкушением, потому что как можно думать о баскетболе, когда сердце заполошно бьется в груди от близости Мико-чан?

Сердце же Тайги ухнуло в жерло проснувшегося вулкана. Оно плавилось в реках раскаленной лавы, испускало последние тусклые искры и, наконец, затвердело, превращаясь в некое подобие угля. Мертвое и безобразное, лишенное источника огня, поддерживающего жизнь. Такое же ледяное, как одинокие айсберги, дрейфующие в обширных океанских водах.

В грудной клетке засвербело, отдаваясь отголосками тоски и безысходности. Глаза защипало, вынуждая слезы покинуть свое пристанище. А холодный воздух щипал промокшие щеки, ядом проникая под кожу.

Тайга проглотил ком в горле, размером с булыжник, сжал в кулак подрагивающие пальцы, прикусил обветренные губы. Тяжесть в груди давила весом, по ощущениям, в несколько тонн, не давая даже свободно вздохнуть. Безболезненно пропустить воздух сквозь легкие, чтобы хоть как-то отвлечься от увиденного. Потому что пусть Кагами и смирился с мыслью о Мацумото в жизни Аомине, наблюдать его с ней здесь, на их месте, где он отчаянно ждал его, было выше всяких сил.

***

Уже вечером, лежа в постели, Дайки блаженно улыбался. День выдался на славу благодаря прогулке с Мацумото, завершившейся крайне удачно. Потому что Мико-чан поцеловала его. Медленно, с излишней осторожностью коснулась губ своими, на мгновение замирая, позволяя Дайки привыкнуть. И пока его сердце делало кульбит, а в голове мысли образовывали какую-то несвязную кашу, превратила невинный поцелуй в более уверенный. Когда ловкий язык прошелся по его зубам и нырнул вглубь рта, приятная тяжесть отозвалась внизу живота.

Аомине поспешил перехватить инициативу и уже сам прижимался к девушке, бережно стискивал сильными руками и ловил тихие стоны. Кружил своей партнерше голову, отдаваясь ощущениям без остатка и вытворяя что-то невероятное языком. Жаркий и удивительно гибкий он облизывал ее пухлые губы и ласкал небо, приглашая в танец пыла и страсти.

Горячий воздух прожигал легкие изнутри, заставляя прервать это безумие, чтобы насытиться кислородом. Мацумото тяжело дышала и несколько секунд насыщала свой организм, а когда пришла в себя, смерила Дайки удивленным взглядом, который постепенно сменился на удовлетворенный. Высказав пожелание, как можно скорее увидеться вновь, она скрылась в подъезде новостройки, куда Дайки проводил ее после продолжительного свидания.

Домой он возвращался в приподнятом настроении, окрыленный осознанием, что все идет как нельзя лучше. Еще немного и его маленькая мечта сбудется, а он на собственном опыте узнает упругость и гладкость тела девушки, так манившего его со страниц журналов. Уже возбужденный член напомнил о себе ноющим разочарованием, что на сегодня все закончится лишь влажными фантазиями в душе.

И даже разговор с отцом не испортил приятное послевкусие от прошедшего дня. Тот сперва долго отчитывал сына за вчерашнее позднее возвращение — половину слов Дайки пропустил мимо ушей, — потом начал свою излюбленную тему, что пора начинать готовиться к поступлению в полицейскую академию. И хоть Дайки неоднократно заявлял о нежелании связывать свою жизнь с полицией, его никто не хотел слушать. А на слова о карьере в большом спорте и вовсе пренебрежительно фыркали, ссылаясь на то, что глупые мечты должны остаться в прошлом и он уже не ребенок, чтобы фантазировать о несбыточном.

Дайки сквозь зубы выслушивал отца, безразлично кивал, понимая, что спорить с ним бесполезно, а когда мать позвала ужинать, сбежал в свою комнату, так и оставив родителя без ответа.

Такие перепалки между отцом и сыном в последнее время возникали слишком часто. А всему виной гордость обоих и нежелание уступать оппоненту. И с каждой такой ссорой старший Аомине все сильнее убеждался, что допустил в воспитании сына немало промахов. Не нужно было позволять ему слишком многого, и сейчас он не рискнул бы разговаривать в таком пренебрежительном тоне.

Дайки же раздражало непонятное желание отца, чтобы он пошел по его стопам, как тот в свое время выбрал дорогу, протоптанную родителями. В такие моменты он жалел, что у него нет старшего брата, на которого мог бы переключиться отец, а сам Дайки наслаждался жизнью без всяких бесполезных советов со стороны.

Но к его неудовлетворению, он был единственным сыном четы Аомине и, к счастью, желанным ребёнком в семье. Много лет его матери не удавалось зачать дитя, и когда она все-таки забеременела, счастью супругов не было предела. Поэтому в детстве к Дайки относились с особым трепетом и частенько баловали. Сыну почти никогда ничего не запрещалось, и он привык чувствовать себя королём, по щелчку пальцев которого могла быть исполнена любая прихоть. Не сказать, что Дайки часто этим пользовался, все же он уважал и ценил своих родителей, за подаренную любовь и заботу, поэтому доставлять им лишних хлопот не хотелось. Но все же осознавать о наличии у себя подобной власти было приятно.

Вот только окруженный чрезмерным вниманием Дайки и не догадывался, что у отца на него свои планы, которыми он поделился в начале средней школы. В его голове уже была просчитана жизнь единственного ребенка: учёба в полицейской академии, а в последующем и работа в полиции. Через пару годиков можно сыграть свадьбу (желательно с Сацуки) и нарожать внуков своим старикам.

И когда Дайки открылась правда, то не особо обрадовала его. Не прельщенный служить букве закона, он был полностью погружен баскетболом. Ещё бы, первый год учёбы в Тейко, начало образования Поколения Чудес, первые взлёты, эйфория от игры в команде, радость от достигнутых успехов. Дайки на полном серьезе хотел стать профессиональным спортсменом, поэтому отец со своими никому не нужными планами только все портил.

Тут-то и созрело зернышко раздора, давая плоды в виде первых разногласий, которые постепенно перерастали в крупные ссоры, рождая конфликты на ровном месте. Дайки, который привык, что ему редко перечат, начал противиться желанию отца, а тот, в свою очередь, упорно стоял на своём. И если бы не мать Дайки, которая уговорила мужа подождать до старшей школы, то не известно, чем могло закончиться намечавшееся столкновение.

Старший Аомине последовал просьбе жены и сына не донимал до выпуска из Тейко. И когда он снова пришёл к Дайки с тем же самым намерением относительно его дальнейшей судьбы, тот не высказал ни согласия, ни отказа. Ему просто было все равно.

Баскетбол перестал приносить удовольствие: достойных соперников рядом не наблюдалось, а играть с неудачниками было ниже его достоинства. Все чаще прогуливались тренировки, иногда и матчи, заменой им стали ленивые будни на крыше школы, а желание идти в большой спорт медленно сходило на нет.

Поэтому Дайки начал всерьёз рассматривать обучение в полицейской академии. Он знал, что у отца есть связи, которые открывали двери к возможности протиснуться даже с его оценками, а с физической подготовкой проблем не было никогда. Принятое решение означало, что можно перестать строить планы, и баскетбол стал лишь средством развлечения, путем унижения бросавших ему вызов противников.

А потом в его жизнь ворвался Кагами, вытягивая из паутины пофигизма своей взрывной энергетикой, и Дайки очнулся. Вспомнил, что баскетбол может вызывать улыбку на лице. Вспомнил, как сильно и взволнованно бьется сердце, когда пытаешься предугадать действия соперника напротив. Вспомнил, что раньше игры никогда не навевали на него скуку. И Дайки захотелось всегда разделять эти эмоции с Кагами. Он бы поехал за ним в Америку, выучил чёртов английский и вступил в НБА.

Когда отец заметил, что сын с новым рвением начал заниматься прежним хобби, то поспешил напомнить о договоренности. Дайки в ответ попытался донести до родителя, что ему удалось найти свое предназначение в любимом всем сердцем баскетболе, и что именно он вытянул его из пучины бессмысленности, которой стали его будни за последний год. Но никто не хотел понимать его. Стоявший на своем отец вспылил, заявив, что если тот не подчинится его воли, то по достижении совершеннолетия может попрощаться с домом.

Горделивый Дайки был готов сбежать в тот же вечер. Лучше жить под мостом, чем терпеть принижение собственных желаний. На помощь снова пришла любящая мать, слезно умоляя сына остаться. И он, не желая расстраивать ее, отложил свои поспешные намерения, но после этого отношения с отцом снизились до критической отметки. И Дайки предпочитал большую часть своего времени просто игнорировать его и не пересекаться вовсе, а когда разговоров все же не удавалось избежать, реагировал с присущим ему безразличием.

Тяжело вздохнув, он укутался в одеяло, как в кокон. Невольно воспоминания о Кагами вышли на первый план, и Дайки снова задумался о вчерашнем вечере. Ломать голову больше не хотелось, поэтому единственным верным решением ему казался их разговор. А когда лучше всего разговаривать? Конечно же, после интенсивной, возбуждающей, распаляющей внутренних зверей игры в баскетбол. Оставалось только прийти завтра на их место, где они расставят все точки над i.

Довольный собой и радостный проведенным с Мацумото днем — во рту все еще оставался сладкий привкус блеска для губ — Дайки погрузился в сон, предвкушая предстоящую игру с Кагами. Потому что вдруг стало неважно, влюблен в него Тайга или нет, он был готов принять его любым, в благодарность за то, что сумел возвратить ему смысл жизни и подарить веру в собственное будущее. Только ради этого можно было дорожить им — неловким, туповатым, заразительно ярким, агрессивным в своей игре и просто хорошим другом Кагами Тайгой.

***

Наверное, каждый испытывал это мерзкое чувство, когда рушатся намеченные планы по чьей-то вине. Когда не можешь ничего изменить, лишь наблюдая за развернувшимся действом со связанными руками. От осознания собственной беспомощности свербит под лопатками, а злость сопровождает, куда бы ни пошел.

Дайки испытал все это на собственной шкуре.

Потому что чертов Бакагами игнорировал его почти два месяца. Исчез из жизни, как будто его никогда и не было.

Все началось с того, что Кагами просто не пришел на их площадку, когда Аомине планировал на полную отдаться игре, забить несколько своих захватывающих дух бесформенных бросков, ухмыляться от разинувшего в немом благоговении рот Кагами, выйти победителем с кругленьким счетом, а потом уже поговорить о том, что же тот к нему чувствует. Но, похоже, у Кагами были свои планы на этот день, и Дайки не был их частью, потому что по истечении полчаса, так и не дождавшись своего соперника, он раздраженный поплелся домой. Оставив парочку гневных сообщений на автоответчик, потому что звонки его тоже проигнорировали, он решил попытать удачу на следующий день.

Но снова прождал непонятно чего, одиноко бросая оранжевый мяч в кольцо. Теперь вместо раздражения накатила тревога. А вдруг с Тайгой что-то случилось? Они ведь не виделись с того самого вечера, когда Аомине оставил его в нетрезвом состоянии. Вдруг он под действием алкогольного опьянения не справился с равновесием и загремел в больницу?

При мысли об этом сердце взволнованно застучало в груди. От осознания, что с Тайгой и правда могло произойти что-то серьезное, у Дайки тревожно забегали в голове мысли. Но пугающее предположение было мгновенно отклонено, ведь случись что с Кагами, Тецу бы обзвонил всех, а если и не он, то сарафанное радио под именем Момои Сацуки уже давно дошло бы до Дайки.

Точно, Тецу! Наверняка он в курсе, где находится внезапно пропавший Кагами. Сев на скамейку рядом со все той же баскетбольной площадкой — уходить пока не собирался, потому что если и Тецу не ответит, тогда придется идти домой к внезапно пропавшему другу — он достал из спортивной сумки телефон и набрал номер своей бывшей Тени.

— Добрый вечер, Аомине-кун, — ответил Куроко после пары гудков.

— Привет, Тецу. Слушай, — Дайки почесал затылок, прикидывая как бы лучше спросить, все-таки не хотелось выдавать собственного волнения, — ты не знаешь, куда Бакагами запропастился? Уже несколько дней не могу дозвониться до него, и играть он больше не приходит.

— Знаю, Аомине-кун, — Куроко тихо вздохнул в трубку, — Кагами-кун сейчас у себя дома и все эти дни был там же.

— То есть с ним все нормально? — заключил Аомине.

— Да, Аомине-кун, Кагами-кун совершенно здоров, — внезапно собеседник замолчал, а потом его негромкий голос подхватили слова. — Правда, вчера он растянул руку на тренировке, но не думаю, что это слишком серьезно.

— Фух, — Дайки облегченно выдохнул, уже представляя, как выскажет все свои мысли другу относительно его исчезновения, — так он поэтому не приходил играть вместе? Вот балда, неужели так сложно предупредить? Я мог за бургерами сгонять, и посидели бы у него дома, посмотрели запись игры «Лейкерс» против «Быков».

— Нет, Аомине-кун, — донеслось настойчивое из трубки. — Кагами-кун не приходил играть с тобой не из-за растяжения.

— А из-за чего тогда? — недоумевал он.

— Кагами-кун, больше не хочет играть с тобой в баскетбол, — Тецу помедлил, а потом более расстроенно добавил. — И видеться тоже.

Дайки словно окунули в воды Северного Ледовитого. От слов Тецу он почувствовал странное опустошение, будто лишился чего-то очень важного.

— С хрена ли он так решил?

— А ты как думаешь, Аомине-кун? — теперь в голосе собеседника прослеживалось осуждение.

— Только не говори, что это из-за того признания! — выпалил Аомине.

От Куроко последовало продолжительное молчание, наводящее на нехорошие мысли.

— Брось, Тецу, Кагами же не девчонка, чтобы из-за каких-то чувств избегать меня. Мы с ним лучшие друзья в конце концов.

— Не нужно пренебрегать чувствами Кагами-куна, — нравоучительно начал Тецу. — То, что он не девушка, совершенно не значит, что твой отказ не задел тонкие струны его души.

Дайки рассмеялся.

— Постой, Тецу, мы сейчас про одного и того же Кагами говорим? Наш Кагами грубый и неотесанный, какие еще струны души?

— Иногда мне кажется, что это ты грубый и неотесанный, Аомине-кун, а Кагами-кун чуткий и заботливый. Он всегда беспокоится о своих близких и очень грустит, когда ему делают больно, пусть чаще всего и скрывает это, — Куроко говорил с полной серьезностью в голосе, что исключало предположение о том, что он пытается научиться шутить, но Дайки все равно решил рискнуть.

— Тецу, ты, что ли, практикуешься в шутках? Что ж, с юмором у тебя неплохо, только в следующий раз попробуй говорить не таким серьезным тоном.

— С тобой никто не пытался шутить, Аомине-кун, — резко выдал Тецу. — Можешь не верить мне, но факт остается фактом, ты нравишься Кагами-куну, и чтобы лишний раз не напоминать себе об отсутствии шансов, он решил исключить ваше общение из своей жизни. А теперь мне пора идти, доброй ночи, Аомине-кун.

Не успел Дайки и слова сказать, как Тецу завершил вызов, и из динамика теперь давила неуютная тишина.

Неужели Кагами и правда решил вычеркнуть его из своей жизни?

— Какой же идиот! Ну ничего, я тебе еще вправлю мозги!

Дайки рвал и метал, слова Тецу казались каким-то бредом, поэтому он решил сам выяснить истинную причину пропажи Кагами. Наверняка здесь замешано что-то более серьезное, чем какая-то влюбленность.

Аомине сам не заметил, как добежал до дома Кагами, где долго и упорно долбился в его квартиру, пока какой-то сосед не пригрозил спустить на него своего бульдога. Собак Аомине не боялся, но проверять на верность слова серьезно настроенного мужчины не хотел, поэтому, бросив напоследок холодный взгляд на запертую перед его носом дверь, скрылся за створками лифта.

Значит, Кагами на полном серьёзе не хочет его видеть. От осознания этого Дайки испытал уже знакомое чувство опустошения, вслед за которым пришла откровенная злость.

Ну и хрен тогда с ним! Пусть и дальше жует сопли как какая-то баба, и без него проживем. Подумаешь, Кагами Тайга из Америки с удивительным прыжком и золотыми руками, на нем свет клином не сошелся. Дайки найдет себе нового соперника, лучше какого-то Бакагами!

По пути домой, Аомине набрал Мацумото и пригласил в гости. Родители уехали к родственникам со стороны отца, которых Дайки терпеть не мог, потому что они как попугаи твердили о бессмысленности его мечты попасть в большой спорт. Так что теперь дом остался в его личном распоряжении, и он планировал воспользоваться этой возможностью по полной.

Заскочив в магазин за вином и всякими вкусняшками, которые любят девушки, Дайки попытался организовать что-то наподобие романтического ужина. Готовить он не умел, поэтому ограничился нарезками из разного вида сыра, на ура сочетающимися с купленным напитком.

Мацумото оценила старания парня, и расслабленные от вина, они переместились в комнату Дайки, где долго обжимались и целовались. Но даже ласки девушки не смогли избавить Аомине от взвинченности, поэтому он резким тоном прервал ее блуждающие под футболкой руки. Расстроенная Мацумото, принявшая отказ на свой счет, в спешке вызвала такси, оставляя Дайки, проклинающего Кагами, одного. Он крыл друга отборным матом, понимая, что именно из-за него поругался с Мико-чан, на отношения с которой так долго надеялся.

Спать он лег с решением в ответ вычеркнуть Тайгу из своей жизни.

Первое время без Кагами было просто. Дайки нашел себе новых соперников в баскетболе в лице Кисе и Мидоримы. Рёте даже удалось обыграть его один раз. Они были сильными противниками, возможно, не хуже Кагами, но чего-то в них не хватало.

Им недоставало той самой заразительной энергии, безумной улыбки и звериного чутья, что просыпалось во время стремительно захватывающей игры. Это все было у Кагами, но затаенная обида не позволяла признаться, что его не хватает, поэтому Дайки довольствовался тем, что было.

Примерно через месяц у Аомине в груди заскребло незнакомое чувство. Чужое и такое тоскливое. Он осознал, что скучает по Кагами, когда заметил, что его онигири куда вкуснее, чем те, что готовит его мама. С Кисе и Мидоримой играть не так весело, как казалось изначально, а просмотры матчей в одиночестве еще никогда не были более бессмысленными. Он пробовал несколько раз позвать Сацуки, но та вечно ссылалась на какую-то непонятную занятость, а Мацумото, с которой они все же помирились, не разделяла его любви к баскетболу. Ей больше нравилось смотреть модные показы и сопливые мелодрамы, которые, к неудовольствию Аомине, стали частыми гостями в его телевизоре.

На Мацумото Дайки не жаловался, она была красивой и привлекательной, довольно опытной в постели и знала, как удовлетворить парня. Не задавала ему лишних вопросов, не пилила, не выпрашивала подарки, сама покупая себе все, что нужно, и главное, не ревновала к Сацуки, чем грешили его прошлые девушки. Мико-чан и правда была мечтой, сошедшей с обложки журнала, только с каждым днем Дайки понимал, что ему становится с ней неуютно. Как и сказал однажды чертов Кагами, ему совершенно не о чем было с ней поговорить.

Общие камни преткновения почему-то у них не находились. Любые попытки Дайки начать разговор на интересующую его тему прерывались, и вместо него лилась речь о новой коллекции одежды от Луи Виттон и негодование, почему у нее до сих пор нет той или иной брендовой вещи, будь то изысканная сумочка или туфли, за которые душу не жалко продать. По размышлениям самого Дайки, туфли эти до сделки с дьяволом не дотягивали, а вот новые найки, выпущенные пару дней назад — еще как, только мнением его никто не интересовался, как и необычным хобби.

Постепенно время, проводимое вместе, доставляло все больше дискомфорта, сокращая частоту когда-то желанных встреч.

На стену от нехватки друга Дайки полез спустя два месяца после злополучного признания. Все, к чему бы он ни притрагивался, валилось из рук, флешбэками напоминая, что когда-то Тайга пролил на себя колу за этим же столиком, пытаясь отнять у него последний гамбургер. Любимый обоими боевик вызывал чувство ностальгии по дням, когда, развалившись на диване с ведерком попкорна, Аомине выслушивал восторженные комментарии о фильме, приправленные ворчанием о неаккуратности некоторых личностей. И верхом безумия стала незаметно подкравшаяся необходимость услышать высокий энергичный голос, раскатывающийся мурашками заливистый смех и вспомнить нелепость довольной лыбы, свойственной лишь Тайге.

Но Дайки не мог дать слабину, пусть и ужасно хотелось этого.

Решение пришло неожиданно. Разбирая подарки с дня рождения, Аомине наткнулся на купон в пейнтбольный клуб. Вспоминая обещание Кагами размазать его по стенке, Дайки с предвкушением взял в руки телефон.

Это точно должно сработать, ведь еще никогда Тайга не отказывался от прямого вызова.

Создав в мессенджере беседу со всеми, кто был на дне рождения, он написал, что пришло время использовать подарок Кисе. Тот, конечно же, ответил самым первым, радуясь, что Аоминеччи, наконец, вспомнил свое обещание. В течение дня все отписались, что не прочь развеяться, нужно только выбрать время, удобное каждому. Все кроме Кагами. Тот хоть и сидел в сети, но ни словом не обмолвился относительно общего плана. Тогда Дайки воспользовался последним тузом в рукаве, небрежно бросив: «Эй, Бакагами, неужели сдрейфил? Не ты ли обещал уделать меня как ребенка?»

В пейнтбольный клуб Дайки ехал в предвкушении встречи с Кагами. В планах было сначала высказать тому, какой он идиот, затем обыграть его в пейнтбол, чтобы в очередной раз доказать, кто из них лучший. После этого у Кагами, как обычно, загорятся глаза в жажде реванша, и забудется глупое решение не видеться с Дайки, потому что где он еще возьмет такого же крутого противника?

Но Кагами так и не появился. Дайки до последнего ждал его, надеясь, что тот просто задерживается, но, когда Кисе в десятый раз заныл, что они только теряют время, пришлось смириться играть без него. Химуро, кстати, тоже не смог приехать, о чем предупредил заранее, поэтому было принято решение разделиться на команды по четыре человека.

Из игры Аомине выбыл самый первый. Он даже и не пытался стараться, отсутствовало всякое желание участвовать в этом без Кагами, и Куроко подстрелил его, не прибегая к каким-либо ухищрениям. Оставив друзей развлекаться, Аомине уединился в кафетерии при клубе, размышляя, что же теперь делать.

В голове никак не хотело укладываться осознание, что его снова оставили проигнорированным. Дайки ведь и правда верил, что Кагами со свойственным ему соперничеством примет вызов. Только тот снова удивил, подкрепляя давнюю мысль, что о Тайге он знает намного меньше, чем казалось изначально.

— Ты скучаешь по нему, Аомине-кун, — Тецу как и всегда появился из ниоткуда, но Аомине не повел и глазом.

— Скучаю или нет, какая уже разница, если Кагами принял такое решение, — потерянный вид Дайки заставил Куроко нахмуриться.

— Мне не следует говорить об этом, потому что меня никто в эту тайну не посвещал, но думаю, ты должен знать, — он помолчал, собираясь с мыслями. — Аомине-кун, Кагами-кун хочет вернуться в Штаты.

Дайки резко вскочил. Полученная информация звоном отдавалась в висках. Серьёзно, этот идиот собирался сбежать на другой конец земного шара? На Аомине накатила ярость, ведь они оба мечтали уехать после школы. Планировали поступить в колледж и через год подать заявку на драфт, чтобы играть в НБА. Так какого хрена Кагами решил провернуть все без него?

Злость перерастала в негодование, неприятно стискивающее тисками начавшую болеть голову. Плевать на гордость, он во что бы то ни стало увидится с Кагами и надерет ему задницу. В прямом смысле этого слова. Выбьет из его тупой башки мысль свалить в Америку без него. Ведь это было их общей мечтой

До дома Тайги Аомине добрался быстро. С такой же скоростью, весь запыхавшийся, вбежал на десятый этаж по лестнице, потому что не было терпения ждать движущийся со скоростью черепахи лифт. Перед тем как прийти сюда, он заскочил к себе за запасными ключами от квартиры Кагами. Потому что, если Тайга снова не откроет ему, Дайки без чьей-либо помощи попадет внутрь.

Продолжительный стук в дверь сопроводила опустошающая тишина. И следующий — тоже. Аомине не стоял здесь долгих два месяца, хотя раньше видел этот металлический блеск перед собой каждый день.

В руках звякнули ключи. Дрожащие пальцы потянулись к замочной скважине — увидеть Кагами, поговорить с ним, хотелось сильнее каких-то принципов, вежливости и воспитания. Дайки всегда плевал на правила, даже в баскетболе иногда их нарушал, слишком увлекшись игрой. Особенно против Кагами.

Ключ уже почти повернулся в своем домике, готовый предоставить доступ в квартиру, куда так долго не ступала нога Дайки. Но в самый последний момент он отдёрнул руку. Потому что врываться к Кагами — неправильно. И если он не хочет открывать ему дверь — это его личное дело. А может, его вообще нет дома, и тогда Дайки будет выглядеть полным дураком, когда Тайга застанет его в своей квартире. Еще и маньяком прозовет.

Кнопка вызова лифта загорелась раздражающе красным — теперь Аомине некуда было торопиться, и он вполне мог выделить немного своего времени, чтобы дождаться медлительного лифта, — он наблюдал за сменяющими себя цифрами от одного до десяти, и уже сделал шаг вперед при характерном звуке прибытия средства передвижения. Дверцы кабины лениво разъехались в сторону, и Дайки лицом к лицу столкнулся со взъерошенным, потным, довольно улыбающимся Кагами с баскетбольным мячом подмышкой.

— Аомине? — лучезарная улыбка моментально сменилась удивлением, он даже завис на несколько секунд, и отмер, только когда перед его носом чуть не захлопнулись створки лифта.

— Йо, Кагами, ты где был? — Дайки быстрее Тайги отошел от неожиданного столкновения, радуясь, что ему все-таки удастся поговорить с другом (и хоть они и не общались несколько месяцев, язык не поворачивался назвать Кагами бывшим). — Тебя все ждали на пейнтболе.

— Чего? — взъерошился Тайга. — Буду я еще перед тобой отчитываться.

Он прошел мимо нежданного гостя, направляясь к дверям своей квартиры, при этом замечая в смуглых пальцах второй экземпляр ключей, которые сейчас держал сам. Хмыкнув, Тайга молча отпер дверь, и жестом пригласил Аомине войти внутрь, понимая, что чего бы тот ни хотел от него, случайные свидетели в лице соседей были не лучшей идеей.

В квартире Кагами, как всегда, было чисто и пахло свежестью. Ни единой пылинки. Обувь стояла аккуратно выравненная у левой стены, а каждая мелочь в прихожей лежала на своем месте. Всякий раз, когда Дайки бывал здесь, то шутливо старался навести беспорядок и стереть безупречный лоск, чем выводил Кагами из себя. Наверное, этот фактор и был его главным стимулом. Но почему-то сейчас не хотелось ничего портить.

Он снял обувь и так же аккуратно поставил ее рядом с хозяйскими кроссовками, на что получил изумленный взгляд. Прошел мимо той самой стены, у которой два месяца назад сидел Кагами, сжав голову руками и признаваясь в своих чувствах. Обычная белая краска покрывала ее поверхность, но для Дайки этот участок квартиры был выкрашен в прожигающий сетчатку глаза цвет, потому что воспоминания о том дне были настолько живыми, словно произошли вчера.

В полном молчании они дошли до дивана и расселись по разные стороны, не зная с чего начать разговор. Длительное отсутствие общения проявлялось в давящей тишине, сведенных губах и застрявшем коме в горле. Но вместе с этим что-то внутри Дайки ликовало от осознания, что он снова может находиться рядом с Тайгой и смотреть в его полные разных эмоций глаза, млеть от бархатистого голоса, твердыми нотами пускающего электрические разряды по телу.

— Значит, играл в баскетбол, — нарушил молчание Аомине, не скрывая зудящей обиды.

— Тренировка была с командой, — как-то неуверенно буркнул Тайга, опуская взгляд на свои пальцы, которые покоились на коленях.

— Врать научись сперва. Сегодня выходной, какая тренировка? Говори, с кем играл, — потребовал Аомине.

И Тайга почувствовал, как в нем закипает возмущение. От проскользнувшего секундами ранее стыда не осталось и следа. Несносный Аомине снова начинал бесить до скрежета в зубах и пульсирующих венах на руках.

— С Тацуей, — с вызовом бросил он, теперь уже не мигая смотря на Аомине. — Хотя тебе и не должно быть до этого дела.

— Он что же, приехал в Токио ради того, чтобы побросать мяч с «младшим братиком»? — издевательски спросил Дайки, пряча настоящее настроение за насмешливой интонацией.

— Он уже почти год живет в Токио, придурок, — фыркнул Тайга.

— Так чего же ты только сейчас стал бегать к нему играть в баскетбол? — язвил Аомине, будоража злость, пока еще дремлющую внутри Кагами.

— Потому что играл с тобой, Аомине, — как можно спокойнее постарался ответить он, справляясь с накатывающейся взвинченностью.

— Ну да, а теперь променял меня на какого-то второсортного разыгрывающего, — уже не скрывая своего возмущения и неприязни, заявил Дайки.

— Ты променял меня первый! — обиженно прикрикнул Тайга, закрывая глаза на оскорбление названого брата.

— И на кого же, позволь узнать? — искренне недоумевал Аомине.

— На подружку свою, — как-то отчаянно ответил он, теперь уже отворачиваясь, дабы не выдать подрагивающие губы.

— Да при чем здесь она вообще? Я же не играю с ней в баскетбол, — Дайки дернул друга за плечо, чтобы тот снова посмотрел на него. — Я, значит, кроме тебя ни с кем не могу наслаждаться игрой в баскет, а ты со своим Химуро мяч гоняешь. Еще и собрался в Америку свинтить. Вообще, охренел, Бакагами?

— Откуда ты знаешь про Америку? — всполошился Кагами, ведь он ни с кем не говорил об этом. Только с Алекс.

— Тецу сказал.

— Куроко? — не понял Кагами. — А он откуда знает?

— Да какая нахрен разница, откуда он знает? — не выдержал Дайки. — Ты серьезно собрался свалить?

— Да, — спокойно ответил тот.

— А как же я, Кагами?! Мы ведь хотели вместе уехать. — возмутился Аомине.

Тайга усмехнулся, ощутив внезапно нагрянувшее дежавю.

— А что ты? Будешь и дальше гулять со своей подружкой, обниматься, ходить на свиданки, и чем вы там еще занимаетесь?

— Чего? — Аомине свел брови, массируя пальцами переносицу, пытаясь понять ход мыслей Кагами. — Зачем ты Мацумото сюда приплетаешь? Я в баскетбол с кем играть буду, если ты уедешь?

— Не знаю, Аомине, — выдохнул Тайга, вставая на ноги и смотря на друга сверху вниз. — Но я с тобой играть в баскетбол больше не смогу.

— Это я уже понял! Только до меня не доходит, почему ты решил начать внезапно динамить меня! — вскочил он следом.

— Потому что ты мне ясно дал понять все, что думаешь о моих чувствах к тебе.

— Опять ты про это… А если я скажу, что не против, если ты будешь мечтать засадить член в мою задницу? Или наоборот. Не знаю какие там у тебя предпочтения, да и все равно как-то на твои влажные фантазии. Только давай снова играть в баскетбол. Это ведь наш баскетбол, Кагами! — в сердцах выкрикнул Дайки.

Щеки Кагами покрылись пунцовыми пятнами, непонятно то ли от смущения, то ли от негодования.

— Да как же ты не понимаешь?.. После признания, теперь, когда ты все знаешь, я не могу играть с тобой в баскетбол как раньше. Не могу смотреть на твои руки, сжимающие мяч, на то, как ты вытираешь пот майкой, тем самым оголяя свой живот, не могу видеть твои данки и не… — Кагами резко замолчал и покраснел.

Аомине фыркнул. Градус раздражения перевалил на несколько делений.

— А при чём здесь я? Почему я должен лишаться баскетбола из-за того, что у тебя встаёт на меня? Какого хрена я должен терять своего лучшего противника из-за твоих проблем? — не унимался Дайки, уставший терпеть заскоки друга.

Кагами зашипел от досады, схватил Аомине за грудки, растягивая черную толстовку.

— Ну почему ты думаешь только о себе? Почему даже не стараешься понять, как сложно мне сдерживаться рядом с тобой?

Кагами тяжело дышал, пристально смотря своими кроваво-красными глазами, зрачки расширились, почти полностью скрывая радужку. Дайки вздрогнул, кожей ощущая гнев и отчаяние Тайги. В груди что-то сжалось. Где-то глубоко внутри из спячки вышла покрытая пылью совесть, подсказывая Дайки остановиться, перестать подзадоривать друга. Но Аомине был бы не Аомине, если бы не тащился от вида Кагами, когда тот выходил из себя. Поэтому он лишь привычно фыркнул, сбрасывая впившиеся в его одежду пальцы.

— От чего тебе сложно сдерживаться?

— От этого, — на одном дыхании выдал Кагами.

Аомине не успел ничего сообразить, отступить или экстренно придумать, как выпутаться из этой ситуации. Потому что губы Кагами прижались к его.

Раскаленные, сухие, с потрескавшейся корочкой, которая едва ощутимо скоблила тонкую кожицу. Они были так непохожи на губы Мацумото — увлажненные и мягкие, постоянно в липком приторном блеске, — но, несмотря на это, поцелуй Кагами дарил что-то такое, чего так не хватало с Мико-чан.

Робкое и одуряюще нежное тепло.

Оно бальзамом разливалось по мышцам: от сошедшихся в ласке губ к клокочущему в груди сердцу, откуда впитывалось в кровеносную систему. В нос ударил опьяняющий запах Кагами, яркий и терпкий с выраженными нотками чабреца и мяты. Он кружил голову, погружая сознание в блаженную негу.

Широкая ладонь в медленном движении легла на пылающую жаром щеку Дайки. Колени его невольно подкосились, надломленные неожиданной, но до невозможности волнующей близостью. Тело посылало наполненные удовольствием импульсы в головной мозг, заставляя Дайки сдаться в плен этих сладостных ощущений.

Руки задрожали от осознания, что ему приятны действия Кагами, и с распахнутыми от страха глазами Дайки оттолкнул его. Смотрел в два огненных омута таким же ошарашенным взглядом, стараясь унять сбившееся дыхание. На лице мурашками отдавалось прикосновение чужих пальцев, оголившее чувствительные нервы. Хотелось схватить руку Кагами и прижать обратно к своей щеке, чтобы она растворила тот холод, что теперь медленно расползался по разгоряченной коже.

Ужаснувшись собственным мыслям, Дайки шагнул назад, выбираясь из бездны, в которую своим внезапным поцелуем затянул Кагами.

— Аомине, я… — Тайга голосом провинившегося ребенка пытался сыскать себе оправдание, но разве могут хоть какие-то фразы быть красноречивее действий?

А действия Кагами, подобно потрескавшейся под ногами поверхности, уже вывели Дайки из равновесия. И вряд ли можно найти какие-то слова, чтобы склеить обсыпавшиеся куски воедино.

— Прости… я… — был ли толк в извинениях сейчас, когда вид бескровного лица Аомине уничтожил едва получившее глоток жизни сердце? Близость Дайки реанимировала потухший уголек, но поблекшие в испуге два сапфира не только загасили его, но и стёрли в золу, бессмысленно развеянную опрометчивостью Тайги.

И теперь лишь он был виной всему. Нетерпение и жажда спасительного дыхания, все еще покалыванием отдающегося на губах, сыграли с ним злую шутку. Аомине снова оставил его, реактивной ракетой вылетев из квартиры. Удушающая пустота цепями сковала горло.

Все же следовало принять предложение Тацуи и продлить спарринг на полчаса.