Утро, обещающее быть самым добрым за последний год, тёплым солнечным лучом скользнуло по щеке. Лёгким сквозняком пощекотало ступню, заставив втянуть ногу обратно под одеяло. Юнги заворчал сонно, носом ткнулся в подушку и блаженно улыбнулся, предвкушая ещё пару часов сладкого сна.

У него с сегодняшнего дня начинался отпуск и он вполне мог позволить себе заниматься одним из самых любимых дел - беспробудным сном.

Но так считал только он, кажется. 

Копошение сзади заставило слегка напрячься. А потом к его спине прижались тесно и обняли за талию, тёплыми губами касаясь шеи.

- Ты ещё спишь или уже нет? - поинтересовались немного хриплым ото сна голосом.

- Ты в самом деле даёшь мне шанс выбрать или ждёшь правильного, с твоей точки зрения, ответа? - усмехнулся Юнги.

Объятия были такими приятными. Чужая ладонь гладила самый низ живота и от этого хотелось прикрывать глаза и довольно вздыхать. Юнги себе не отказывал.

- Второе, хён, - мурлыкнули ему в ответ.

Ох уж эти грязные приёмчики. Хёном этот несносный засранец называл его теперь в крайне исключительных случаях. В тех самых, когда они в одной постели. Когда не просто спят, разумеется, а вот как сейчас...

Юнги выгнулся и вздохнул рвано, потому что ладонь скользнула на его пах, преодолевая резинку белья. Пальцы тесно сжали ещё вялый член.

- Ты совсем мне не рад, любимый?

Голос в самое ухо мурашками стекает по спине и рукам, отзывается горячим возбуждением внизу живота. Плоть реагирует однозначно, немного напрягаясь под умелыми прикосновениями.

- Я вообще-то выспаться хотел, - заметил Юнги, но голос дрожал предательски, и на это ему ответили лишь коротким смешком.

- Неужели не успеешь? У тебя месяц впереди, так удели одно утро мне.

Юнги, наконец, переворачивают на спину. Руку из трусов убирают и ложатся на него, прижимаясь близко.

Юнги смотрит на Чимина и влюбляется в него ещё больше. Как каждый день их совместной жизни. Влюбляется в немного опухшее лицо, потому что кому-то надо было вчера меньше налегать на коктейли. Влюбляется в солнечную улыбку, которая была такой же светлой и невыносимо красивой, как двадцать лет назад. В растрёпанные светлые волосы, в которых сейчас путалось солнце. В припухшие немного губы. В искорки счастья в любимых глазах.

- У меня весь месяц с тобой, если ты не забыл, - Юнги выгибает бровь. - И ты мне каждое утро будешь так говорить, я прав?

- Прав, - улыбается Чимин ещё шире, а потом прижимается губами к губам и спорить с ним больше совсем не хочется. - Ворчливый мой хён... сегодня у нас такой день, а ты не позволяешь мне сделать его ещё более прекрасным.

Юнги ладонями проходится от лопаток до самого низа спины, чуть сжимает, гладит, прижимает теснее, потому что ему всегда мало этой близости. Он вообще не верит своему счастью вот уже двадцать лет. Или чуть больше. 

- Ты делаешь любой мой день прекраснее в стократ, просто потому что рядом со мной, - шепчет тихо.

Чимин льнёт к нему, нежный и сонный всё ещё, прижимается щекой к плечу. Улыбается.

- Это можно принимать за отказ от утреннего минета или ты просто растягиваешь удовольствие? - интересуется он, пальцами по обнажённой груди старшего выводя какие-то невидимые рисунки.

Юнги едва не рычит. Он сжимает волосы на затылке Чимина и настойчиво тянет его вниз.

- Иди ко мне, - бормочет хрипло. - Я покажу тебе отказ.

Чимин сначала смеётся весело, а потом прячется под одеялом. 

Единственный якорь для Юнги - мягкие волосы. Он хочет откинуть одеяло в сторону, чтобы видеть, но Чимин просит тихо, обдавая горячим дыханием головку:

- Оставь как есть, любимый. Просто чувствуй.

Чувствовать получается потрясающе. Чимин начинает с лёгких поцелуев по всей длине. Неторопливых, нежных, заставляющих ноги в разные стороны разъезжаться. Юнги голову запрокидывает, глаза закрывает и стонет в голос, когда уже твёрдый член скользит по чужому языку. Когда влажно обволакивает ощущением чужого рта, горячего и сводящего с ума. У него бёдра дрожат, но Юнги старается не толкаться глубже, позволяя Чимину рулить процессом. И тот не разочаровывает ни на мгновение, забирая всё глубже, и сосать начинает быстро, сильно, так что комнату заполняют тяжёлое дыхание, стоны и до краснеющих скул пошлые хлюпающие звуки.

Юнги вздрагивает крупно, чувствуя, как горячая волна поднимается от кончиков пальцев на ногах. Всхлипывает и тянет Чимина за волосы, заставляя отстраниться. Тот выныривает из-под одеяла. Глаза лихорадочно блестят, губы влажные такие, красные.

- Что-то не так? 

- Ты. Незаконный, - переводит дыхание Юнги.

Чимин ухмыляется, ладонями гладит его бёдра.

- Подай на меня в суд? - предлагает, хлопая наигранно невинно ресницами.

- Позже обязательно. Иди сюда...

Чимин идёт. Послушный, мягкий, податливый и готовый на всё. Как всегда. 

Чимин кусает подушку, пока Юнги растягивает его пальцами. Долго растягивает, будто оно необходимо. Но это доставляет удовольствие им обоим. И Юнги ждёт, пока Чимин не начинает просить, умолять, требовать, подкидывая бёдра и насаживаясь на пальцы сильнее. В его голосе, звонком, сладком до мурашек и сжимающегося от обожания сердца, столько желания. И Юнги не может отказать. 

Чимин хнычет, когда в него входят медленно, но сразу на всю длину. Он лопатки сводит, подушку обнимает крепче и лицом, наверняка горящим от возбуждения, утыкается в подушку. Юнги облизывает пересохшие губы, ладонями разводит ягодицы и входит до конца, вжимаясь крепко, и чуть поводит бёдрами. Чимин срывается каким-то бессвязным и еле различимым шёпотом в наволочку, в котором можно различить только «Юнги» и «хочу ещё». 

- Люблю тебя, - шепчет Юнги срывающимся голосом в растрёпанный светловолосый затылок. 

Он ложится на Чимина сверху, пальцами за изголовье кровати цепляется и вбивается сильно и с оттяжкой. Чимин вскрикивает, кусает подушку снова, подставляясь всем собой, насколько это возможно, когда ты так прижат к кровати.

Надолго их не хватает. Оргазм сотрясает обоих почти одновременно. Юнги лихорадочными поцелуями покрывает покатые плечи, слегка кусает карамельную кожу и носом утыкается в изгиб шеи, затихая. 

Чимин слабо стонет, отпуская напряжение, вытягивается расслабленно и тихо смеётся.

- С годовщиной, счастье моё, - бормочет Юнги, скатываясь на кровать.

- Каждый раз боюсь, что ты забудешь, - Чимин поворачивает голову, щекой устраиваясь на измятой подушке. - Мне так хорошо, знаешь?

- Мне тоже, маленький, - улыбается Юнги.

Он пальцами прослеживает изгиб спины, оглаживает ладонью талию и чуть покрасневшую ягодицу. А потом слегка шлёпает шутливо.

- Но теперь надо вставать. У нас вечером самолёт, если ты не забыл, нужно собрать оставшиеся вещи и успеть привести себя в порядок. 

- Но ведь время только девять утра!

- А кто виноват, что разбудил меня так рано?

- Ты виноват. Никогда не могу удержаться, когда вижу тебя сонного.

- Подлиза.

- Ты знаешь, что это правда, - Чимин дует губы и за это получает короткий поцелуй.

- Знаю.

Юнги садится, накидывает на себя халат, валяющийся у изножья кровати, и неохотно слезает с постели. Ему бы ещё поваляться в обнимку с Чимином, добрать тепла. Он успокаивает себя тем, что скоро они будут на берегу океана, спрятаны ото всего мира за раскидистыми пальмами. И там у них будет вдоволь времени на все их желания. 

В душе получается проснуться окончательно. Юнги смывает с себя остатки сна под немного прохладной водой. Закрывает глаза, отфыркиваясь от стекающих по лицу капель. Ему так спокойно и хорошо, что невозможно не улыбаться. 

Через минут десять в кабинку забирается Чимин, обнимает его за шею.

- Думаешь о том, как будет здорово ото всех снова сбежать, да? - спрашивает с лукавой улыбкой. - Как каждый раз, когда едем в отпуск вместе.

- Это прекрасное ощущение, - согласно мычит Юнги. - Никаких друзей, коллег, соседей и прочих осточертевших за год лиц. Другой воздух, другое небо... и море, много моря. 

- А ещё - мы только вдвоём. 

- Я должен был с этого начать, да?

- Определённо, - хихикает Чимин.

Юнги в который раз не понимает, как можно в тридцать девять быть таким же пацаном, как в девятнадцать. Но он предпочитает не думать об этом слишком много. 

В итоге, вместо того, чтобы нормально принимать водные процедуры, они целуются долго-долго, пробуя вкус друг друга и проточной воды.

- Мы так везде опоздаем, - бормочет Чимин, но даже не пытается отстраниться. Он только довольно жмурится, когда Юнги аккуратно обхватывает его руками и меняет их местами. Вода теперь течёт преимущественно на младшего, чем Юнги пользуется и выдавливает ментоловый шампунь в ладонь.

- Эй, это же твой, - Чимин щурится от попадающих в глаза брызг. 

- Будешь сегодня мной пахнуть. Считай это моим капризом, - улыбается Юнги.

- Фетишист, - фыркает тот, поворачивается к нему спиной, позволяя вымыть волосы. 

Потом они меняются местами и Чимин в отместку вплетает в чужие волосы пальцы со своим цитрусовым шампунем. Юнги, что странно, даже не ворчит. Сегодня ему не нужно на работу, не нужно быть супер собранным, серьёзным и подавать пример кому-то. Сегодня он просто Мин Юнги. Любящий мужчина, соскучившийся по своему не менее занятому возлюбленному. И пусть Чимин делает с ним всё, что только пожелает. 

Внутри у него блаженный штиль. Счастье, рассыпавшееся сонмами солнечных утренних лучей под закрытыми веками. 

После они умываются, попутно собирая необходимые предметы гигиены. 

Чимин целует щёку Юнги, ладонью гладит мягко, кончиками пальцев по трёхдневной щетине ведёт.

- Колючка, - нежно шепчет, расцеловывая уголок губ. - Обожаю, когда ты такой.

- Небритый? - Юнги одной рукой проводит по чужой спине.

- Домашний. Спокойный. Мой. 

- Я всегда твой.

- Иногда работа забирает тебя так надолго, что я об этом забываю.

- Напрасно. 

Чимин встаёт перед ним, прижимаясь поясницей к раковине. Закрывает собой зеркало, мешая, но Юнги снова даже не думает возмущаться. Чимин не единственный, кто скучает. Его персональное солнце, которое может согреть даже в самые страшные морозы. Юнги порой так не хватает его тепла, хотя он знает, что ему стоит только попросить, позвать. А зачастую необязательно даже это, потому что Чимин всё знает сам. На подсознательном уровне чувствует. 

- Вот тут пропустил.

Юнги послушно водит бритвой по указанному участку кожи. 

- Так лучше?

- Да.

Чимин - кот. В нём нежности - хватит на звёздную космическую бесконечность. Но вся она достаётся Юнги, который ею насыщается жадно, но неторопливо, впитывая каждое прикосновение и взгляд. И этого никогда не бывает много. Юнги кажется, что ему теперь никогда не будет достаточно.

Чимин снова гладит ладонями его щёки, лезет целоваться вкусно до мурашек. Вытягивает из пальцев Юнги бритву, откладывая в сторону на тумбу, и жмётся теснее, покусывая губы.

- Я какой-то ненасытный, - тихо стонет в губы. 

Юнги согласно мычит, под бёдра подхватывает, разворачивает к стене, вжимая в висящие на вешалке полотенца.

- Ох... да, Юнги, да...

Чимин давится воздухом, теряет способность себя контролировать только от поцелуев. И ещё от того, что он полностью в чужих руках и может только обнимать плечи.

- Даже не надейся, сексом мы теперь займёмся, только когда будем далеко отсюда, - смеётся Юнги тихо, кусает легко ключицу.

Чимин мутным от удовольствия взглядом смотрит на него и облизывается медленно. Провокатор мелкий.

- Тебя никак на романтику потянуло, любовь моя?

- Хочешь сказать, со мной такое редко бывает?

- Редко. Обычно твоя романтика сводится к тому, чтобы нагнуть меня у любой стены в квартире, - посмеивается Чимин.

- Ага, после того, как ты доведёшь меня до белого каления, засранец, - ворчит Юнги. - К тому же не ври: я делаю это крайне редко и когда ты уж очень этого хочешь. И разве не романтично - исполнять желания своего мужчины? 

Чимин сияет, как начищенная золотая монетка, зачёсывает пальцами волосы назад.

- Очень. По крайней мере для меня, - отвечает с лукавым блеском в глазах. 

Юнги фыркает, отпускает его и возвращается к раковине. Упаковывает в дорожную косметичку бритву и зубную пасту.

- Что ещё осталось?

- Электронику. Ты будешь брать с собой ноутбук?

- Нет, ну его к чёрту. Давай обойдёмся твоим?

Чимин согласно кивает, забирает у него из рук косметичку и уходит в комнату - убрать необходимое в чемодан. 

На самом деле времени у них вагон и маленькая тележка. Самолёт только в семь тридцать вечера. Они бы успели понежиться в кровати вдоволь, устроить себе душ на пару часов. Но Юнги знает себя и Чимина, им стоит только начать - и они забывают о времени. Потому сейчас лучше сосредоточиться на поездке.

Он направляется на кухню с намерением приготовить завтрак. 

В воображении уже их гостевой домик с выходом к океану, свежий морской бриз, врывающийся в гостиную вместе с закатными лучами солнца. Грохот разбивающихся о берег волн. 

Им бы только пережить дорогу чуть больше, чем в сутки длиной.  

Когда они всё же усаживаются завтракать, Чимин снова просматривает информацию о перелёте, проверяет наличие документов и билетов, аккуратно складывая их в отдельную папку.

- Двадцать шесть часов, рехнуться можно, - жалуется Юнги, отпивая кофе. 

- Это ты хотел так далеко, чтобы никто не нашёл, - напоминает Чимин, закидывая ноги на табуретку под столом, и откусывает тост. - Я вообще с тобой согласен на все сто, знаешь. Там ведь всё другое. А нам оно и нужно. Только представь... мы будто одни во всём мире останемся. 

Юнги улыбается. Ради этого восторга в чужом голосе он готов три раза земной шар обогнуть, что уж там говорить о каких-то двадцати шести часах. 

- К тому же ты преувеличиваешь, лететь нам намного меньше. У нас ведь будет пересадка в Нью-Йорке. Восемь часов на то, чтобы погулять по городу, который никогда не спит, а.

- Уговорил, - вскидывает руки Юнги. - Только никак не могу взять в толк, что же ты не взял те билеты, где на пересадку три часа.

- Хотел совместить приятное с полезным, - нахально улыбается Чимин. - Всегда мечтал выпить кофе в Нью-Йоркском «Старбаксе», знаешь ли.

- В студенческие годы ты не был таким мажором, - ухмыляется Юнги.

- Ну, эй! Я вообще-то неплохо зарабатываю и имею полное право, знаешь ли, немного шикануть. А если припрёт, то и много!

- Выбрав Доминикану для отдыха ты уже неплохо так оторвался, - рассмеялся Юнги. - Уже скачал осты из Форсажа для полноты картины? 

- Вот ты жопа с ручкой, Юнги, - качает головой Чимин, но тоже улыбается. - Я ради тебя старался, а ты...

- Да, вот такой я у тебя неидеальный, ворчливый и неблагодарный...

Чимин тянется, хватает его за ворот халата и притягивает к себе, целуя губы.

- Лучший, - шепчет, прикрывая глаза. - А осты я скачал, только представь, как мы будем ехать на машине из аэропорта до самого Пунта-Кана. Два часа кайфа, и там наверняка будут участки дороги по побережью. 

- Как мало тебе для счастья надо, - хмыкает Юнги в чужие губы.

- На самом деле мало, - кивает Чимин, заглядывая ему в глаза. - Ты рядом. И всё. Остальное - лишь приятные бонусы. Я был бы бесконечно счастлив, даже останься мы дома. Ты это знаешь. 

Ноутбук остаётся открытым на столе, папка с документами лежит рядом, а Чимин уже сидит на коленях Юнги, и они снова, будто глупые влюблённые подростки, не могу насытиться друг другом, целуясь до нехватки кислорода и звёзд перед глазами.

- Когда-то ты не был таким смелым, - напоминает Юнги, сорвано дыша и оглаживая чужие ноги.

Чимин трётся щекой о его щёку.

- А ты когда-то был злющий на меня, когда я хотел к тебе ближе быть. Помнишь, как мы встретились?

- Помню. Напуганного воробушка помню, который смотрел на всех огромными глазищами и боялся даже рот открыть.

- Эй, вы были моей первой компанией с ребятами, конечно я боялся... не понравиться, стать объектом для насмешек. 

- А стал мечтой каждого из нас, кажется.

- Но достался только тебе...

Юнги чуть опускает голову и собственнически кусает за ухом. 

- Я боялся. Просто помню, как ты взглянул на меня и я пропал. 

- И я. Но ведь так и должно было быть, помнишь?

Чимин гладит его затылок ладонью и вздрагивает, прикусывая губу, когда Юнги забирается рукой под халат, оглаживая бедро.

- Ты так долго бегал от меня, я думал, что все мои чувства безответны, - голос Чимина звучит почти обиженно. - И не знал, как к тебе подступиться. Ты был таким ужасно раздражительным. Мне, кажется, даже дышать рядом с тобой было опасно.

- Да. Опасно. Твоя настырность сводила с ума. 

- Твоё упрямство - тоже, знаешь ли.

Они смеются тихо.

Юнги думает о том, что он счастлив. Как никогда ещё не был. 

Он забыл о всех тех прожитых одиноких жизнях, кажется. И только иногда они возвращались ночными кошмарами. Но когда он просыпался, хватая губами воздух и еле сдерживая крик, его неизменно обнимали любимые руки. И голос родной шептал:

- Всего лишь кошмар, Юнги. Тише. Это просто сон.

Так много лет они рядом. Ещё с университета. Двадцать лет отношений - сегодня. Вряд ли он был готов к тому, что его ожидание когда-то перестанет таковым быть. Да и до сих пор всё ещё не до конца верит, наверное. 

Чимин затихает в его руках, только задумчиво пальцами по плечу гладит.

Юнги невольно залипает на полоске кольца на безымянном пальце. Парные. Не обручальные, конечно, но именно таковыми они оба их считали. Тёмное лакированное дерево с затейливым руническим орнаментом. Юнги нашёл их на рынке в Мапусе, когда они ездили в очередной отпуск в Индию. Он даже помнит, что Чимин сказал, когда увидел эту покупку.

- Никогда не думал, что мне нужно хоть какое-то подтверждение того, что ты принадлежишь мне. Но это кольцо я буду носить столько, сколько мне уготовано времени...

- Рядом со мной? - улыбнулся тогда Юнги.

- Не только рядом с тобой, - покачал головой Чимин. - Хотя, мне кажется, это соизмеримо. Не хочу представлять свою жизнь без тебя. 

- Тебе и не придётся.

Юнги помнит тот вечер. Тихий пляж, ночное море. Отсвет огней в подбегающих волнах. И всё это было как в какой-то красивой истории любви. Как и все их годы вместе. 

Удивительно, как много ты понимаешь о себе, о собственных приоритетах, когда обретаешь через боль то, что тебе так нужно. Как бережёшь то заветное, что, казалось, никогда не придёт тебе в руки. Поразительно, что, оказывается, на своих ошибках можно многому научиться и это не просто слова. 

Они, конечно, ссорились. Ссорились сильно, ярко, до криков, хлопающих дверей и осыпающейся с потолка побелки. Могли не разговаривать несколько дней, прячась друг от друга по друзьям и родным. Но ни разу не было так, чтобы не возвращались. Снова оказываясь в своей квартире, буквально падали друг другу в объятия. И для Юнги не было ничего правильнее, чем целовать чужие ладони и просить прощения. И сцеловывать с чиминовых губ тихое «это ты меня прости».

- У нас, вроде, больше нет дел сегодня? - Чимин тянется в его объятиях и зевает. - Давай тогда в аэропорт пораньше? Там пообедаем, если что.

Юнги не против. Он позволяет Чимину слезть с его коленей. Сам закрывает ноутбук и вместе с папкой документов уносит в комнату. 

Ему очень хочется уехать из этого города, который утомил их обоих. И предвкушение долгожданного не_здесь приятными мурашками ползёт по спине.

Юнги улыбается.