Что ж, наверное, Адам именно этого и заслуживал своим вечным малодушием. Поговори он сам с Белиндой начистоту, не столь оглушительно прозвучала бы и абсурдная интерпретация Гастона, непонятно, откуда вообще всю эту историю раскопавшего. Меньше всего школьный спортсмен был похож на человека, который стал бы рыться в архивах.

 - Линда…

 - Подожди, – свирепо уставившаяся прямо перед собой девушка приподняла руку. – Я… успокоюсь через минутку. Можете идти без меня, урок скоро…

 Об уроке Адам, находившийся на свободном посещении, меньше всего беспокоился, но донимать сейчас Линду и впрямь не стоило.

 - Что это вообще было? – спросил он у все еще торчащего поблизости худого кучерявого мальчишки, остановившего едва не начавшуюся драку.

 - А? – рассеянно отозвался тот и, поскучнев, объяснил. – Меня все боятся.

 - Тебя-то с какой стати? – почти с ревностью удивился Адам.

 Бруно – так, кажется, назвали паренька пару раз – на первый, второй, да и на любой взгляд казался самым обычным подростком. С узким смуглым лицом, выдающимся крупным носом и темными глазами. Пожалуй, парнишка и впрямь напоминал ворону или грача, но зловеще это вовсе не выглядело.

 - Да если б я знал, с какой! – дернул тот тощими плечами. – Люди дремучие, будто не двадцатый век на исходе, верят в ерунду типа проклятий и пророчеств! Я, наверное, и сам виноват, вечно пытаюсь быть готовым к худшему и порчу всем настроение. Предупреждаю, когда хочу помочь, а меня сперва не слушают, а потом обвиняют именно в том, что я старался предотвратить. С тех пор, как Джули закончила школу, со мной тут никто, кроме малышки Джузеппы, даже разговаривать не хочет… Вот ты бы стал в такое верить?

 - Наверное, – уклончиво ответил Адам. От невольно вспомнившейся давнишней кликуши в черном, вернее, ее отражения в зеркале заднего вида и взметнувшейся в порыве ветра намокшей шали, будто зловещих крыльев, внутри пробрал холодок. По крайней мере, с одним сбывшимся предсказанием ему приходилось жить, как бы ни хотелось поддержать удрученного чужими суевериями Бруно.

 - Спасибо, что вмешался, – опередив, сказала Белинда. – Мы и правда все повели себя глупо. Я совершенно не ожидала, что Гастон зайдет так далеко и примется шпионить.

 Адам такой уж благодарности не испытывал. Он совершенно честно говорил, что терять ему нечего – ни драка, ни наказание за нее особо не беспокоили. Даже обещали некоторое злорадство: Гастону-то что терять было и стычка у всех на виду могла серьезно навредить школьному статусу.

 - На него это не похоже. Может, услышал что-то случайно про аварию и… интерпретировал совпадения в меру своего понимания.

 - Продолжаю надеяться, что он просто решил поиздеваться – к тому, что не все принятые в школе шутки могу понять, я уже успела привыкнуть – а не на полном серьезе нес всю эту ахинею! – прошипела Белинда, уставившись на собственные скрюченные и чуть дрожащие пальцы.

 - Попытаюсь перевести в понятные тебе категории, – чуть поколебавшись и сочтя, что злятся – по крайней мере, в основном – все же не на него, сказал Адам. – Гастон – персонаж из эпического жанра. В его мире все должно быть прямо и понятно, а настоящий герой – это человек действия, не склонный к драматическим сомнениям… да и не особо подверженный морально-этической оценке, ведь «главному герою» как бы всегда позволено больше, ведь то, что он делает – по умолчанию правильно… И похоже, что этот эпический персонаж когда-то успел меня назначить на роль дракона, пытающегося похитить принцессу…

 - Что весьма оскорбительно, на самом деле, – кажется, слегка успокоившись, мрачно вставила Линда.

 - Не могу его осуждать.

 - Ну, так вот а я осуждаю! Предположить, будто мой отец мог бы мной откупаться от проблем с законом, ты вообще можешь себе представить что-то более нелепое?!

 - Возможно, не мог бы. Зато то, что ты захотела бы сама его защитить в подобном случае – вызвавшись даже без его собственного согласия, если бы мне и впрямь пришла столь безумная идея, очень даже представляю.

 - Ну, может… Хотя ты бы сам еще об этом пожалел впоследствии, будь так!

 - Должно быть, мне и правда пора уже на урок, – ни к кому конкретно не обращаясь, неловко вставил Бруно. – Вы тоже не забудьте. Приятно было поболтать.

 Он поспешил к выходу, а Адам, поколебавшись, снова заговорил:

 - Линда… Я не знал, пока ты меня не познакомила с господином Морисом, что он и есть твой отец, а потом… Потом не знал, что вообще обо всем этом сказать.

 - Ничего страшного, – Белинда на несколько секунд взяла его за руку, легонько сжав в ладони пальцы. – К тому же я довольно быстро это выяснила. Не хотела обсуждать, потому что для тебя это явно болезненная тема, но я решила, что что-то не так, когда папа так неприязненно на тебя отреагировал. Он тоже не особенно хотел это обсуждать.

 - Линда, я старше тебя почти на три года и я шокирующе выгляжу, неужели отцу девочки-подростка нужны какие-то причины, чтобы «неприязненно отреагировать»?

 - Я же говорила, у нас в семье хорошие отношения. Даже если мы с папой в чем-то не согласны, мнение друг друга принято уважать. И объяснять свое, если на чем-то настаиваешь… – она ненадолго смолкла, слегка понурившись. Видимо, относительно Адама каждый все-таки остался в итоге при своем мнении, а для Белинды это оказалось не столь привычно, как для многих подростков. – Он не считает себя вправе запрещать мне общаться с кем-либо без объяснений не потому, что боится, а потому что уважает мое решение.

- Он рассказал, что я… ему наговорил в суде после оглашения? – произнести заранее задуманное «угрожал ему» не получилось. Линда вздохнула и снова легонько сжала руку Адама в своей.

 - Кто угодно на твоем месте воспринял бы подобное происшествие болезненно. Чувствовал бы себя ужасно. Вряд ли я… или папа – можем себе представить, насколько это может потрясти. Не думаю, что ты всерьез винил его, он просто оказался… одним из обстоятельств в момент, когда тебе было плохо и больно, когда ты почти безадресно это выплеснул. Никому… ну, теперь получается, что никому кроме Гастона – в голову бы не пришло подозревать тебя в желании с нами расквитаться только из-за сказанного когда-то сгоряча. Папа тоже так вовсе не думает. Впрочем, ты можешь извиниться перед ним, если захочешь и если чувствуешь теперь себя виноватым.

 - Если? – Адам порядком сомневался, что извинения способны как-то улучшить впечатление Мориса от их знакомства, да и вообще будут восприняты всерьез.

 - Думаю, бессмысленно извиняться из вежливости или ради спокойствия. Только если действительно считаешь, что поступил неправильно. Что ж… пойдем уже и правда, на занятия, и без того опоздали.

 Они направились к выходу из окончательно опустевшей уже столовой, но в дверях с укоризненной миной возник, преградив дорогу, недотепистый приятель Гастона, вроде бы, уходивший вместе с ним. Он вообще всюду следовал за Гастоном, будто щенок, и странно было видеть его без компании.

 - Зря вы так с Гастоном, – заявил Лефруа. – Он… очень хороший человек.

Вероятно, вхожесть в компанию «крутых ребят», пусть даже и на правах шута, значила для этого пухлого коротышки так много, что благодарность Гастону за «снисходительность» давно затмила здравый смысл. Или даже он на полном серьезе считал себя другом.

 - Ну, так значит, я – нет, – пожал плечами Адам. Для кого это новость?

 - Нет абсолютно ничего хорошего в том, чтобы преследовать людей и следить за чужой жизнью! – отчеканила Линда.

 - Это я разговаривал с твоим отцом. Извини. Хотел отдать книгу, которая тогда осталась у Гастона, тебя дома не было… ну и, узнал от господина Боне насчет всего этого. Сболтнул лишнего… Гастону не следовало делать сгоряча поспешных выводов, но он так отреагировал, потому что переживает за тебя.

 Толкового объяснения, чем же Гастон собирался помочь, если бы его предположения оказались верными, так и не прозвучало. Дракой и угрозами тут вряд ли что-то можно решить! Видимо, в этом и заключалась та самая «поспешность».

 - У Гастона нет абсолютно никаких причин обо мне беспокоиться. Он просто бесится, когда что-то выходит не так, как он хочет, даже если его это совсем и не касается! Какой смысл выдумывать оправдание всем его выходкам?

 - Откуда вообще столько уверенности в том, кто, что и почему должен чувствовать?! – неожиданно хмуро осведомился Лефруа. – Ты в этом так хорошо разбираешься? Будто я поверю, что ты в кого-то когда-то сама уже была влюблена!

 - Разумеется, была, – Белинда пожала плечами.

 - Я имел в виду реально существующих людей, а не персонажей.

 - Ну, – на этот раз девушка все же слегка смутилась. – Однажды и так.

 - И Джонни Депп в роли того чудика с ножницами не считается! – беспощадно отрезал коротышка, к еще большему удивлению Адама заставив Линду слегка покраснеть. – Так я почему-то и думал… Это тоже был образ, а не сам актер как человек. Удобно додумывать за воображаемых героев все, что только не было сказано или показано прямо в сюжете, придумывать мотивы и все такое, но реальные люди вокруг сами это делают, может быть, руководствуясь совсем не той же логикой рассуждений, что у тебя! Можешь сколько угодно считать себя умнее других, но не надо убеждать окружающих, будто лучше знаешь, чего они думают, чувствуют или хотят!

 Слегка комично кипя от раздражения, Лефруа развернулся и пошел прочь, оставив Белинду в заметной растерянности.

 - И… что еще за роль Джонни Деппа? – чтобы чем-нибудь заполнить повисшую паузу, полюбопытствовал Адам. Девушка нервно поправила волосы.

 - Тебе… думаю, тебе этот фильм не понравился бы. К логике сюжета и персонажей там действительно много вопросов… Я ни с кем в школе раньше не разговаривала про кино, не понимаю, как Лефруа догадался.

 - Что какому-то фильму удалось тебя растрогать так, что даже вопросы к логике не помешали?

 - Да, вроде того.

К сожалению, представление в столовой перед таким количеством зрителей не могло не привлечь к ним все возможное внимание, слухи самого разного толка начали расползаться по школе даже не дожидаясь следующей перемены. Подробности в разной интерпретации сплетен разнились, но, конечно же, популярный красавчик-спортсмен почти во всех получал больше сочувствия, чем замкнутая чудачка и тип с репутацией местного пугала. Каким бы ни было облегчение от того, что Морис все же поговорил с дочерью о происшествии раньше, чем Гастон выкатил свою безумную версию, теперь потихоньку нервировать начало еще и это. На Адама привыкшие, вроде бы, и заскучавшие школьники принялись нервно коситься с новыми силами, явно размышляя о том, что внешность, конечно, может и быть обманчивой, но обычно это все же не так. Интересно, сожалели ли болельщицы, что успели пригласить их на праздник, или для Хэллоуина такие настроения только добавляли атмосферы?

 Белинда ничего не замечала… или казалось, что ничего не замечала – увы, Адам не отличался чуткостью и не мог быть уверен точно.

 - Ты все еще в подходящем настроении, чтобы идти куда-то в моей компании? – словно бы в шутку, осторожно поинтересовался он. Линда затянула с ответом, смерив его пристальным взглядом.

 - Вполне. Только… Сам-то ты в настроении сейчас праздновать? – наконец спросила она. – Тогда… Я об этом не подумала, но все ведь в конце октября тогда и случилось.

 - И поэтому тоже. Второй год вот-вот закончится, хотелось бы что-то поменять в жизни. Хотя бы на Хэллоуин.

 Кивнув, Линда привычным движением открыла на весу одну из своих книг, но использованный в качестве закладки листок из блокнота выскользнул между страниц и она неловко взмахнула ладонью, попытавшись поймать его на лету. Не получилось, поэтому Адам сам поднял лист с пола, хотя девушка приглушенно и с каким-то смущенным протестом ахнула. Перевернув бумагу в ладони, Адам в легкой растерянности уставился… кажется, на свой собственный портрет. Особой художественной точности у Белинды не оказалось, контурный рисунок выглядел схематичным и слегка мультяшным, но с вполне узнаваемыми чертами. Вокруг лица, примерно повторяя линии шрамов, бумагу расчерчивали тонкие колючие побеги, внизу плотно сплетающиеся уже с острыми листьями и несколькими цветами шиповника.

 - Извини! – отобрав у него рисунок, смущенно пробормотала Линда. – Ты… у тебя иногда выражение, будто прячешься за колючками…

 - Ты мне бессовестно польстила! – снова попытавшись спрятаться за шутливый тон, заявил Адам. Ему никогда в голову не приходило, что шрамы напоминают рисунок тонких веток… слишком уж поэтичная метафора для чего-то столь отталкивающего. – Гм… Линда? А ты можешь нарисовать грим из таких колючек косметическим карандашом?

 - Не уверена. Я не особо-то вообще в этом хороша, попробовать могу.

 - Хуже точно не сделаешь!

 - Знаешь, часто пишут, что не стоит недооценивать великую силу искусства! – тоже развеселившись и забыв, наконец, от возникшей из-за рисунка неловкости, предупредила Белинда. – Хуже можно сделать всегда!