Твоё пребывание в интернате затягивается всё больше. И хотя ты всё ещё не оставляешь идею о побеге, ты всё больше понимаешь, что тебе... в целом плевать. И хотя ты ежедневно окружён просто нестерпимой толпой идиотов, по крайней мере, ты регулярно жрёшь и не думаешь о деньгах. Поначалу тебе не хватало программирования и компьютерных игр, но потом, когда психолог снял с тебя обязанность посещать его сеансы, тебе разрешили зависать в компьютерном классе в свободное время. Обойти блокировку интернета для тебя не составило особого труда. К концу месяца пребывания здесь ты обнаружил, то не так уж много и изменилось в твоей жизни. Ты как был обречённым засранцем, так им и остался. Единственная принципиальная разница — это наличие соседа по комнате и решётка на окне. Мелочи, недостойные внимания.

Хотя, вообще-то, сосед тебя заметно напрягает. Он слишком дружелюбный и улыбчивый, обманчиво-расслабленный и такой простой, какими не бывают. Однажды ты заметил, что он отлучается по ночам. Не каждую ночь, но достаточно регулярно — примерно раз или два в неделю. А затем ты случайно стал свидетелем, как он отлупил в туалете какого-то задохлика из младших. Бездумно повинуясь интуиции, ты тогда вжался за угол стены возле умывальников, и сосед тебя так и не заметил. Странное было зрелище: Макара, обычно расслабленный и спокойный, как-то враз напрягся и за шкирку отбуксировал мальчишку в угол. Всё действо заняло меньше минуты: Гамзи будто бы шутя потыкал свою жертву кулаками в живот и в рёбра — да это даже не выглядело избиением! — и спокойно, расслабленно так ушёл. Мальчишка остался валяться в углу и глухо всхлипывать.

Конечно, ты не стал вмешиваться — но ты стал замечать больше. Твоего соседа никогда не прогоняли, если он хотел с кем-то пообщаться, но никогда и не звали. Ещё у него всегда были сигареты — а сигареты, как выяснилось, были здесь настоящим богатством. Именно от Гамзи ты узнал, что достать их можно через одного сговорчивого охранника. Платой, как ни странно, служили таблетки: некоторым из воспитанников полагалось снотворное, или успокоительное, или ещё какая дрянь. Ты не хотел узнавать, что именно должен принимать и не принимает Гамзи — по крайней мере, пока он любезно с тобой делится. Как бы тебя не напрягал твой сосед, ты всё ещё считал его полезным и не стремился портить с ним отношения. Впрочем, точно так же ты и не стремился с ним сблизиться, да и вообще с кем-то сблизиться.

— Эй, братюнь, я говорил, что ты ничё такой чел? — однажды Гамзи спрашивает об этом уже после отбоя, совершенно неожиданно. Вы уже погасили свет и оба легли спать, и прежде у этого ушлёпка не было привычки трепаться с тобой в темноте. Это единственная причина, по которой ты не игнорируешь вопрос.

— Говорил, — ты чертовски лаконичен, как и всегда. И ты чертовски напрягаешься, когда твой сосед шуршит одеялом и садится на кровати. Ты не видишь его в темноте без очков, но ты почти физически ощущаешь его взгляд, и тебе не по себе.

— Братюнь, пошли со мной. Познакомлю тебя с, мать их, охуенными пацанами, — по его интонации ты догадываешься, что Макара снова лыбится, как ненормальный. И ты не хочешь никуда с ним идти.

— Что за пацаны? — ты вкладываешь в этот вопрос весь свой скепсис по поводу этой идеи, но это не производит должного впечатления.

— Увидишь, — он многообещающе скалится и даже слегка клацает зубами. Ты не видишь — ты только слышишь, но ты за эти полтора месяца уже столько его гримас перевидал, что узнаёшь их даже в кромешной тьме.

Так или иначе, в итоге вы оба одеваетесь и крадётесь по тёмному коридору к лестнице. Вы идёте босиком, чтобы шаги не звучали слишком гулко, и тишина спящего интерната давит тебе на уши так, что снова начинает болеть голова. Ты раздражён и всё порываешься уйти обратно в комнату — вот сейчас ты развернёшься и пойдёшь, и пусть Макара развлекается в одиночку. Тебе плевать на возможное наказание, если вас поймают, но ты почему-то не очень хочешь знать, куда этот придурок отлучается по ночам.

Тем не менее, ты никуда не сворачиваешь и просто идёшь за ним. Вы спускаетесь по лестнице — второй этаж, первый... Здесь вам приходится быть особенно осторожными, чтобы не привлечь внимание ночного дежурного. Вы крадётесь по коридору в сторону кухни, и ты начинаешь думать, что Гамзи барыжит не только сигами, но и чем-то из еды. Но вы минуете кухню, и он толкает неприметную дверь рядом с ней — а за дверью оказывается лестница вниз, и откуда-то оттуда виднеется тусклый свет и слышатся какие-то звуки и непонятная возня. Тебе это всё совершенно не нравится, но ты всё ещё не рискуешь конфликтовать со своим соседом, и вы плотно прикрываете за собой дверь, прежде чем спуститься в подвал.

Ты оглядываешься по сторонам и приходишь к выводу, что это что-то вроде склада. По всему периметру небольшой комнаты расположились стеллажи со всяким барахлом, а посередине стоит несколько коробок и пара мешков, явно с какими-то овощами или вроде того. Но это ещё не конечный пункт вашей вылазки, Гамзи идёт к проёму в углу комнатки, откуда как раз и доносится возня и приглушённые разговоры. Ты следуешь за ним и замираешь, как только обнаруживаешь, что же здесь творится.

— Хей, братюни, я привёл нам нового дружбана! — твой сосед говорит не слишком громко, привлекать внимание всё-таки не стоит. На тебя оборачиваются трое не слишком знакомых тебе парней. Ты всё ещё не слишком активно знакомишься с другими неудачниками, с которыми делишь этот интернат. — Его зовут Соллукс, он мой охуенный мегабро и просто клёвый сосед! — неправда, ты худший из всех возможных соседей, равнодушный и молчаливый уёбок, который терпит Макару в основном из-за сигарет. Ты об этом молчишь и не смотришь ни на Макару, ни на троих парней. Только машинально киваешь, когда они по очереди представляются, не отрываясь от своего занятия.

Твой взгляд прикован к полуодетой девчонке между ними, нагнутой над какими-то пыльными коробками. Она выглядит совсем малявкой, наверное, если поднять её с этой коробки и поставить рядом с тобой, она едва ли достанет тебе макушкой до плеча. Ты толком не видишь её лица — оно скрыто за спутанными чёрными кудряшками — но зато видишь её покрасневшие от щипков и шлепков бёдра и напряжённую спину. Руки у неё заломлены и связаны её же собственной рубашкой, и она совсем не сопротивляется, только тихо шипит иногда и всхлипывает, и...

И чёрт возьми, тебе её так жалко.

— Братюнь, не стесняйся, хочешь следующим её жахнуть? — довольно тянет Макара. У тебя снова начинает болеть голова, и ты не знаешь, как выйти из ступора. Ты просто торчишь в проёме и не можешь отвести взгляда от этой напряжённой бледной спины, наблюдаешь, как эти ублюдки меняются — она только дёргается разок и снова терпит. В твоей голове теснятся вопросы, один другого противней. Это сюда Макара шастает по ночам? Развлекаются ли они только с одной девочкой или трахают всех, кого удастся сюда притащить? Почему она молчит и даже не пытается позвать на помощь?!

— Брааатюююнь? — Гамзи тянет это своё идиотское обращение, но ты никак на него не реагируешь, потому что именно в этот момент девочка чуть поворачивает голову и смотрит на тебя. И в её взгляде столько боли и ненависти, этот взгляд обжигает похуже раскалённого железа, пробивает тебя насквозь, как выстрел. Ты разворачиваешься и уходишь.

Ты привык быть равнодушным к чужим проблемам, привык, что тебе абсолютно плевать на других людей, и все эти эмоции по-настоящему оглушают тебя. Позже ты будешь ненавидеть себя за то, что ничего не сделал в эту ночь, даже не сказал этим сраным ублюдкам, что они — сраные ублюдки. Ты будешь пытаться оправдаться перед самим собой, что просто растерялся, был слишком шокирован и ошеломлён происходящим, и сам же себе отвечать, что это — никакое не оправдание и не делает тебя меньшим мудаком.

Ты не спишь всю ночь и выкуриваешь все сигареты Гамзи, какие только можешь найти.