Ты понятия не имеешь, сколько у тебя времени, и поэтому чертовски торопишься. Ты не слишком хорошо исследовал интернат и не знаешь, где, кроме подвала, есть укромные местечки, чтобы беспалевно переждать ночь. Но у тебя есть мысль, и эта мысль находится выше третьего этажа.

Чердак. В любом сраном здании есть чёртов чердак, и это — не исключение. Ты взлетаешь по лестнице до самого верха и беспомощно дёргаешь явно запертую дверь.

Этого ты как-то не учёл, правда, Каптор?

Несколько драгоценных минут ты тратишь впустую, меряя шагами узкую лестничную площадку и потирая виски. Ты вспоминаешь, что внизу, возле проходной, где дежурит охранник, висят все ключи от всех помещений. И там просто обязан быть и ключ от чердака. Ты торопливо спускаешься на первый этаж и по дороге пытаешься придумать хоть какой-то план, потому что ты не вор, ты никогда ничего не крал, и дело вовсе не в моральных принципах — моралфагом ты тоже никогда не был — дело в твоей неопытности и страхе облажаться. Потому что если ты облажаешься с ключом, тебя точно потащат к директрисе или к психологу на разборки, и ты потеряешь слишком много времени на полную херню.

Тебе в некотором роде везёт. Сегодня дежурит тот сговорчивый охранник, у которого Гамзи меняет таблетки на сигареты. Это не слишком крупное везение: таблеток у тебя нет, и вряд ли ты сможешь выменять последние сиги на ключ, но ты за каким-то хреном подходишь к проходной и опираешься локтями на столешницу. Охранник смотрит на тебя вопросительно и чуть насмешливо, ты возвращаешь ему хмурый взгляд и стараешься не слишком коситься на ключницу. Ключ от чердака подписан и висит чуть в стороне от остальных, между ключами «чёрный ход» и «щитовая». Ты дотянешься до него одной рукой без всяких усилий — тебе лишь нужно, чтобы никто на тебя не смотрел. Сердце у тебя колотится и ладони потеют, и ты надеешься, что не выглядишь слишком уж нервным, когда решаешь завести разговор.

— Я слышал от парней, у тебя есть, — ты делаешь рукой жест, будто подносишь сигарету ко рту. Охранник чуть ухмыляется и окидывает тебя оценивающим взглядом.

— А про валюту ты от парней не слышал? — у него такой неприятный голос, он так отвратительно тянет слова, и явно никуда не спешит. Зато ты спешишь и раздражённо щуришься, будто тебе дым в глаза попал.

— Есть альтернатива? — у тебя голос хрипит от напряжения, и ты снова и снова делаешь над собой усилие, чтобы не пялиться на ключ, и снова и снова пытаешься сообразить, как же его отвлечь. Охранник медленно и насмешливо качает головой и говорит тебе, что валюта только одна, и тебя нереально бесит его неторопливость — бесит так сильно, что ты не выдерживаешь и бьёшь ладонью по столешнице. Импровизируй, Каптор, сейчас же! Ты сбивчивым шёпотом начинаешь нести полную чушь, говоришь, что тебе надо, очень срочно надо, и что ты достанешь сраные колёса — но завтра, а сиги тебе нужны сейчас, и ты просишь аванс, ты просишь в долг, ты несёшь что-то про двойную цену, а этот жирный ублюдок только ухмыляется и медленно качает головой.

Ты уже готов сдаться — ты потратил здесь уйму драгоценного времени и, скорее всего, уйдёшь ни с чем, побежишь искать другое подходящее убежище, и не уверен, что найдёшь. Но тут твой взгляд падает на карандашницу, и ты будто бы случайно толкаешь её локтем и опрокидываешь куда-то туда, вниз. Охранник материт тебя и, кряхтя, лезет под стол собирать рассыпавшиеся ручки, и ты не веришь своей удаче, ты не веришь, что так долго проторчал здесь и не мог сделать этого раньше! Ты молниеносно хватаешь ключ, сжимаешь его в кулаке, как какое-то сокровище, и уходишь быстрым шагом. Напоследок не забываешь шипяще выругаться и снова стукнуть ладонью по столешнице — не забывай играть роль, Каптор, ты приходил за сигами и ты обломался.

На лестнице ты перепрыгиваешь через ступеньку. До отбоя уже считанные минуты, коридоры пусты, и свет уже автоматически гаснет. Тебе бы стоило, наверное, подняться на свой этаж и завалиться в свою койку, притвориться, что ты собираешься спать, как обычно, чтобы Макара ничего не заподозрил — но ты об этом как-то не думаешь. Ты стаскиваешь на ходу кеды и практически бежишь по девчоночьему этажу. Твой план очень схематичен, практически не продуман, ты буквально просчитываешь все варианты на ходу. Первым пунктом был ключ от чердака, а второй — это не дать Каркэт спуститься в подвал, перехватить её раньше и при этом не попасться никому на глаза. Ты останавливаешься у нужной тебе двери, нервно оглядываешься на лестницу, и твоё сердце колотится, как сумасшедшее, и ты реально опасаешься перебудить его стуком весь этаж.

Пока ты ждёшь, что она выйдёт, проходит одна большая вечность и ещё две поменьше — за это время ты успеваешь унять дыхание, припрятать наконец в карман ключ от чердака, а ещё перевязать кеды шнурками между собой — так их удобнее тащить в руках. В коридоре тихо, так тихо, что слышно протекающий кран в туалете, и ты вздрагиваешь от каждого лишнего шороха. Что, если она не ходит туда одна? Что, если за ней припирается один из ублюдков, и что ты тогда будешь делать, Каптор?

Но никто не припирается. Дверь комнаты отворяется с коротким и жалобным скрипом, эхом разносящимся во всему этажу — ты едва не подпрыгиваешь и не сводишь глаз с тёмного силуэта в проёме. А этот силуэт, наверное, не сводит глаз с тебя. Вы оба стоите совершенно молча, и наконец она выходит и притворяет дверь за собой — в этот раз совершенно бесшумно. Ты смотришь на неё неотрывно: такая маленькая и худая девчонка в просторной пижаме, и тебе снова её чертовски жалко, и тебе снова чертовски стыдно, что ты не сделал ничего ещё тогда — но ты сделаешь сейчас.

Она делает шаг в сторону лестницы, и это словно бы выводит тебя из ступора. Ты буквально срываешься ей навстречу, хватаешь за локти, разворачиваешь и ведёшь — нет, едва ли не тащишь — в сторону туалета. Она брыкается, но совершенно молча, и ты тоже ничего не можешь сказать, потому что боишься шуметь. Ты знаешь, что пожарная лестница всегда закрыта, и ты жалеешь, что не спёр ключ ещё и от неё. Тупой ублюдочный Каптор, это же было так очевидно, у тебя даже была возможность, но ты подумал об этом только сейчас! Ты не можешь вести её к основной лестнице — слишком велик шанс натолкнуться на Макару или одного из его дружков, а если совсем не повезёт — на всех разом. Поэтому ты практически приволакиваешь её в туалет и затаскиваешь в кабинку, а там разворачиваешь к себе за плечи и наклоняешься, чтобы ваши лица были на одном уровне.

И зависаешь так на несколько секунд, глядя в широко распахнутые глазищи. Ты едва можешь распознать выражение: здесь слишком темно, но всё же не такая кромешная тьма, как в коридоре, уличный свет проникает сквозь узкое окошко под самым потолком. Она тоже смотрит на тебя, и она тоже старается унять шумное дыхание, и её худые плечи вздрагивают под твоими ладонями на каждом вдохе. Ты произносишь одними губами: «Т И Х О» — она медленно кивает, не сводя взгляда. А ты с горечью думаешь, что она, наверное, считает тебя полным пидарасом и ждёт какой-нибудь дряни от тебя сейчас... Чёрт, это совсем не то, каким ты хочешь ей казаться. То есть, какого чёрта — а каким ты хочешь ей казаться, Каптор?! Ты встряхиваешь головой, прикрывая на секунду глаза, и решаешься на шёпот:

— Я проверю, что они все спустились. Потом мы спрячемся получше. Окей?

Ты дожидаешься короткого кивка и выходишь из кабинки. Ты понятия не имеешь, как ты проверишь, спустились они или нет — ты просто торчишь у двери и выглядываешь в узкую щель в сторону лестницы, но ты ничерта не видишь так далеко, и поэтому пытаешься слушать. Но всё, что ты слышишь — это протекающий кран, собственное дыхание и то, как иногда переступает на холодном кафеле босая Каркэт. Ты уже начинаешь думать, что просрал весь план, когда с лестницы доносится какой-то шум. Тебе приходится напрячь весь свой слух и зрение, чтобы увидеть, как что-то мелькнуло в конце коридора. Затем ты слышишь приглушённые голоса — ты едва разбираешь слова, но кажется, что кто-то просто споткнулся и скатился со ступеней или вроде того. Затем раздаётся короткий, совсем негромкий смех Гамзи, удаляющиеся шаги — и наступает тишина, нарушаемая лишь протекающим краном. Ты только теперь замечаешь, что практически не дышишь, а спина у тебя вся мокрая от пота.

Ты понимаешь, что ублюдкам не потребуется много времени, чтобы сообразить: Каркэт не придёт. Возможно, они сразу отправят кого-нибудь за ней наверх. У вас чертовски мало времени.

Тебе больше не приходится её тащить за собой: она сама бежит следом сначала по коридору, потом вверх по лестнице. У тебя нет времени оборачиваться, чтобы проверить, не отстала ли она — ты ориентируешься по её дыханию и лёгким шагам. У двери чердака вы останавливаетесь: ты возишься с неподатливым замком, а она встаёт у перил и смотрит вниз. Тебе хочется сказать ей, чтобы отошла, но ты боишься шуметь — поэтому осторожно тянешь её за рукав. Она слушается, отступает на шаг — а ты, наконец, отпираешь замок и осторожно открываешь тяжёлую дверь, умоляя всех известных тебе богов, чтобы петли не заскрипели. С чердака несёт сыростью и птичьим помётом, и там чертовски темно и, кажется, ещё и холодно, но какие у вас вообще сейчас варианты? Она без раздумий ныряет в темноту даже вперёд тебя — ты следуешь за ней и так же осторожно запираешь дверь за собой.

Итак, всё идёт по плану. Ты добыл ключ от чердака, перехватил Каркэт и доставил её в убежище. Можешь смело запросить ачивку. Но что теперь? Впереди долгая и холодная ночь, и ты собираешься провести её на чердаке в кромешной темноте, и рядом с тобой девчонка в одной только пижаме, и она стопроцентно закоченеет до утра.

Этого ты тоже как-то не учёл, правда, Каптор?