ВЕЛИР

Велир знал Макса почти с самого рождения, с тех пор, как Иван протянул неопытному еще, безусому лекарю обессиленно пищащий сверток. Велир тогда без церемоний предрек красному, совсем крошечному младенчику скорую смерть и отказался брать деньги за бессмысленную попытку помочь.

– Ты ведь мне шею свернешь, если он умрет. Скажешь – плохо лечил.

– Как вы могли подумать? Ни за что! Помогите, я умоляю! 

– Как-как? Ты одной рукой мою голову как скорлупку расколешь, – усмехнулся Велир, а потом добавил грустно: – Ладно, брось. Но если помрет – не моя вина! Не моя ответственность, понятно?

Сейчас он понимал, что говорил это самому себе. Он тогда чувствовал страх вовсе не перед Ивановыми кулаками. 

Ответственность за выздоровление Макса знахарь также не посмел взять на себя, решив, что ребенок выжил чудом. Он так и не принял от Ивана денег – тому они были тогда гораздо нужнее.

Тем более как он мог взять что-то за помощь с мальчонкой, который ему стал как родной? Макс очень много времени проводил в доме Велира, пока Иван пропадал за тяжелой работой. Велир был уверен, что детей на дух не переносит, но с Максом все оказалось иначе. Малыш рос удивительно смышленым, тихим. Даже плакал он как-то печально и кротко, разрывая сердце, вместо того, чтобы выводить из себя. Конечно, забот с ним Велир все равно испытал целое море, но за них Иван тысячу раз просил прощения и предлагал отдать последнюю рубашку.

Велир любил Макса, как любил бы милого племянника. Но теперь мальчик умирал у него на глазах. 

Отвары и настои лишь ненадолго снимали усиливающийся с каждым днем жар и боль во всем теле. Но не было у Велира средства, которое сняло бы бред, одолевавший больного почти каждую ночь тяжелейшими приступами. Он видел то, чего нет. Сперва лишь замечал боковым зрением смутные образы и вскрикивал от страха, но спустя пару бессонных ночей уже говорил с кем-то, глядя в пустоту. Речь его то казалась полной бессмыслицей, то по-настоящему пугала и заставляла Велира усомниться в здравии собственного рассудка. По ночам кто-то невидимый звал Макса за собой, как бы тот ни отпирался, вцепившись в изголовье постели до побеления пальцев и глядя выпученными глазами в сторону Леса. В сторону Леса...

Сонным травам наконец-то удалось утихомирить Макса, в очередной раз охваченного кошмаром наяву. Сейчас он спал очень крепким сном, в который Велир, отчаявшись, снова погрузил его, несмотря на страх в конце концов отравить мальчика недетскими дозировками. А спал он так тихо, что не слышно было даже дыхания... Беспомощность угнетала, невыносимо давила на сгорбленные плечи.

– Слушай, Василь, – сказал Велир и нерешительно умолк, положив руку на вздрагивающее плечо ученика. 

Тот сидел, обняв колени, пряча заплаканное лицо. Он так мучительно переживал о Максе, что вместе с другом чах на глазах, сколько бы ни пытался скрыть чувства за сосредоточенностью на помощи учителю в поисках подходящего лечения.

– Думаю, – продолжил Велир, – схожу в Лес. Возьму его с собой. Сам понимаешь… 

Василь поднял на него хмурый взгляд покрасневших глаз. Он понял. 

Велир собрался просить помощи у лесных духов. 

– Только Ивану не рассказывай. Если нагрянет, пока нас нет… Скажи, что лесной воздух полезен для здоровья. Или еще придумай что-нибудь.

Как врачу Велиру было стыдно идти на колдовство. Но как знахарь он точно знал, что ему следует делать – не в первый раз за свою практику он брался за темную, дремучую магию.

Он не сомневался в том, что Лес, у опушки которого стоял его дом, был сущностью – странной и необъяснимой. Знахарь чувствовал эту сущность с самого детства, каждый раз, когда оглядывался на густую, дышащую, колышущуюся, беспокойную чащу. А когда оказывался там, среди скрипучих сосен и елей – и подавно. Он любил Лес всем сердцем. Как ни странно, эта пугающе живая лесная душа не казалась Велиру враждебной и злой. Такие слишком человеческие черты характера не подходили духам древнего Леса. И говорить с Лесом следовало не так, как говорят с людьми. Велир считал, что умеет и знает как, не в совершенстве, но всяко лучше, чем другие люди. Он смел надеяться на благосклонность Леса к себе. Бедный, по словам жителей деревни, лесок дарил Велиру богатые урожаи целебных растений, грибов, ягод, вдоволь родниковой воды, сухого хвороста для очага и еще множество полезных вещей. Например, лосиные рога, что с тех пор украшают вход в дом – дорогой и значимый подарок, благодарность за почтение и верность. 

Велир резко выдохнул, окончательно решившись, быстро собрал все необходимое: бутылку воды, нож, веревку, не глядя смахнул с полок в котомку еще горсть каких-то мелочей – на всякий случай. Оставалось взять самый важный предмет. Он откинул половик, поднял крышку погреба и спустился вниз по шаткой лесенке. Внутри была кромешная темнота, прорезаемая лишь тонким лучом света из щели между половицами. Но Велиру наизусть был известен каждый предмет здесь, ведь никто, кроме него, и, с недавних пор, Василя, не заходил сюда. Если бы несведущий человек обнаружил, что храниться здесь в плотно закатанных банках, помимо запасов на зиму...

Он прошел мимо сложенных друг на друга бочонков, нащупал вентиль у одного из них, отстегнул от пояса пустой бутыль и наполнил его напитком из бочонка. В нос ударил терпкий запах настойки. Не той, что Велир делал для себя или на продажу - особенной.

Наполненный до краев бутыль снова занял привычное место на поясе. Теперь можно было отправляться в Лес.

Спящего Макса Велир укутал в теплый плед и бережно взял на руки. Ему показалось, что мальчонка совсем ничего не весит. Василь вскочил открыть учителю дверь.

– Мастер Велир, – шепнул он, глядя при том на бледное лицо любимого друга. – Вы… Он…

Велир вздохнул.

– Иди домой, не провожай меня.

Он обошел дом и направился в чащу. Прежде чем войти, он постарался сосредоточиться и прислушаться, обратив все внимание на те едва заметные признаки, что выдают настроение многоликого лесного существа. Немного подумав, он снял обувь, наступив себе на пятки. Погода стояла не летняя, но ему показалось, что так лучше. Если бы кто-то спросил, зачем, он не смог бы дать вразумительный ответ.

Стоило пересечь невидимую черту, пронести мальчика под сводом желтеющих крон, как Велир ощутил, что Лес кругом затих, затаил дыхание, сотнями глаз уставился на долгожданных гостей. Птицы почти притихли, лишь присвистывали удивленно и заинтересованно. Листья перешептывались друг с другом, со скоростью ветра неся слух о визите все дальше и дальше, к самому лесному сердцу, как раз туда, куда и направлялся Велир. Значит, там их встретят.

Знахарь крепче прижал мальчика к груди, словно тот был сокровищем, на которое зарятся воры. Макс беспробудно спал, и во сне его душа была страшно уязвимой. Губы сами собой шептали защитные слова. Велир знал, что с Лесом бесполезно говорить людским языком, но ему самому, человеку, заговоры и молитвы помогали сделать точнее перевод своих просьб на лесной язык, чувственный, душевный.

–  Не злись, – шепотом обращался Велир к кому-то, чье присутствие ощущал вокруг себя. – Прости, если я не вовремя. Пропусти нас к себе, прошу тебя, не дай мне заблудиться. Не заведи в глуши, не укради души... Дело такое: у ребенка, вот, разум еле за тело держатся, понимаешь? Помоги вылечить беднягу. У меня есть чем заплатить за помощь, если что, а чего не хватит – сбегаю, принесу. 

Едва заметная тропинка не петляла, почти не колола босые ноги. Но Велир все равно почувствовал, как его провожает хмурый строгий взгляд.

– Ах да… Прости этих дураков за костер. Обещаю, они не посмеют больше. Если это за костер и шум такое наказание… Достаточно им, хватит, – прошептал Велир.

Взгляд будто бы немного смягчился, когда неведомый наблюдатель услышал в его голосе раскаяние. 

В такие моменты, как этот, понимание масштаба Леса терялось. Казалось бы, Велир знал каждую тропку, каждый кустик в округе, но сейчас совершенно потерял счет времени и всерьез боялся заплутать. Он то и дело ежился, то ли от зябкой прохлады начала осени, то ли от этого пристального взгляда.

И все же через некоторое время Лес вывел его к своему сердцу. 

Эту сосну было невозможно обхватить руками. Пик ее терялся над гущей древесных крон. Страшно было представить, сколько на ней жило птиц, насекомых, белок, мышей… Эта сосна будто была целым отдельным лесом в лесу. Мягкий мох расстилался вокруг нее, словно бархатный ковер в господских покоях. Ступать по нему в грязной обуви действительно было бы неуважительно, подумал Велир.

Почти у самого подножия сосны звенел ручеек, один из тех, что питал Сонное озеро, идти до которого было еще далеко.

Плечи уже порядком затекли, ослабли и подрагивали, Велир рисковал уронить Макса. Он торопливо опустился на колени, уложил мальчика недалеко от ручья на замшелую землю – так, чтоб под головой удобно расположился широкий сосновый корень. Завернутый в лоскутный плед, Макс выглядел так, будто спокойно спал на зеленой перине и подушках. Показалось даже, что его лицо чуть поздоровело, а уголки губ приподнялись в сонной улыбке. Какой же все-таки очаровательный пацан растет у Ивана, подумал Велир, и сердце защемило от тревоги за мальца. Он встал, размял спину и руки. Предстояло решить, что делать дальше. Темному, деревенскому колдовству его никто не обучал, но он знал лишь пару заговоров и самое главное правило – сердце само подсказывало верный путь.

– Ну привет тебе, лесной Хозяин, – произнес Велир уже не шепотом, почти в полный голос. – Я прошу тебя, избавь мальчишку от болезни. Пусть его душа остается с ним, пусть кошмары отступят и перестанут его сводить с ума. Этот паренек мне очень дорог. Взамен для тебя у меня есть кое-что. Я знаю, что ты очень настойку мою любишь. Я тебе целый бутыль принес, знаю, какой твой любимый вкус, специально для тебя настаиваю.

В ответ на эти слова вокруг поднялся одобрительный шум.

Велир сел на сосновый корень, будто за стол в таверне напротив старого друга.

– За твое здоровье! – сказал он, отсалютовал бутылем с настойкой и опрокинул его над ручьем.

Ручей понес зелье к Сонному озеру.

– Ну как тебе? Давай-ка и я хлебну. С кем напьешься, от того и наберешься, верно ведь говорят? Дай набраться от тебя целительной силы, Хозяин Леса.

Напополам с Хозяином они быстро допили бутыль до конца. Велир встал и сразу же почувствовал, как сильно ударило в голову его пойло – удалось на славу. Мир вокруг кружился и покачивался, ноги утратили твердость, но взамен обострились все органы чувств. Велир отчетливее услышал, как захмелевший лес говорит с ним шорохом листьев, щебетанием птиц, журчанием ручья, копошением насекомых, мышей, кротов... Он говорил ему, что следует делать. Макс все еще спал. Пора было приступать к операции.

Из котомки Велир достал нож. Совсем маленький, не нож даже, а скальпель из набора хирургических инструментов, что Велир сам отковал для себя. В его руках металл мгновенно потеплел, будто ожил. Велиру показалось даже, что он чувствует пульс в железной рукояти.

Велир поднял скальпель повыше, давая Лесу рассмотреть.

– Дай твердости рукам...

Велир подсел поближе к мирно спящему Максу, достал его худую руку из-под пледа. Та была на удивление потеплевшей. Знахарь не торопился. Он подумал еще немного, выудил из котомки жгут и глиняную плошку, что попала туда в спешных сборах. Найдя все необходимое, он подготовил несложную операцию.

– Не бойся, малой, сейчас выпущу тебе немного дурной крови, и полегчает, – начал Велир привычный монолог. – Тебя как комарик укусит.

Блеснуло лезвие, тонкой струей в плошку полилась алая кровь. Макс застонал сквозь сон, всхлипнул, заворочался, но не проснулся. Велир выпустил ровно столько крови, сколько было положено Максу по возрасту и весу, зажал ранку, достал завалявшийся в котомке бинт и аккуратно, но в меру туго перевязал. «Нужно сделать что-то ещё», – подумал он и собрался напоследок окропить кровью мох вокруг.

Но плошка с кровью просто выпала у него из рук, испачкав содержимым руки и фартук, стоило ему встать и оглядеть поляну. Среди мха вдруг зацвели цветы. Посреди осени за считаные минуты распустились весенние первоцветы. На глазах раскрывались подснежники, и ландыши. Велир не мог поверить своим глазам. Мальчонка, укутанный в теплый плед, утопал в  молодых цветах и медленно пробуждался, полусонно сопел, вдыхая их аромат. Пытаясь избавиться от наваждения, Велир сорвал один цветок. Тот оказался настоящим подснежником, живым, с хрупкими белыми лепестками.

Тем временем Макс совсем проснулся и тёр слипшиеся глаза.

— Где я..? — спросил он слабым голосом.

– Да так, в лесу, – бодро ответил Велир. – Я решил, что тебе будет полезно поспать на свежем воздухе. Снилось что-нибудь?

– Ага...

– Вот и расскажешь дома. Пойдем, а то уже темнеет, замерзнешь.

Вдруг послышался шум ломающихся веток. Ломающихся под тяжелыми шагами. Под шагами огромных копыт. Ни с чем Велир не мог спутать походку лося.

– О Фарг... – упавшим голосом прохрипел он. – Василь, ох, то есть, Макс, вставай, пойдем! Пора домой. О фаргус...

– А? – вопросительно произнес он и обернулся.

За его спиной, в паре десятков метров, стоял огромный белый лось. Вряд ли Макс видел когда-нибудь живых существ такой величины. Он застыл, парализованный смертельным ужасом, так же, как и Велир. Лось смотрел на них неотрывно и долго. В его широких и ветвистых белых рогах запутались птичьи гнезда, ноги казались стволами молодых берез. Непроницаемо-черные глаза на белой морде глядели пристально, прожигая насквозь, словно угли. Спустя, казалось, целую вечность, лось громко фыркнул и развернулся, снова  с треском пробивая себе дорогу сквозь лесную чащу.

Страх на мгновение отступил, Велир опустил взгляд на мальчонку. Тот чуть снова не провалился в забытье, испугавшись чудовищного взгляда. Велир снова поднял глаза, но громадный зверь просто исчез, растворился, как видение. Не было больше слышно треска веток и грома шагов.

— Ничего себе, малой. Видел?

Ничего не понимающий Макс промолчал.

— Ну слава Релену, ушел. Пойдем-ка и мы, пока не вернулся. Вставай давай, прогуляешься наконец, тебе полезно будет.

На обратном пути они наткнулись на сырое кострище.

— Костер вы здесь устроили совершенно бессовестно, — незлым голосом принялся Велир отчитывать парня. — Я разве не учил, как правильно? У тебя из вашей троицы у одного голова на плечах, ты бы хоть сказал им, олухам. В следующий раз лучше ничего тут не жгите, усек? Придем сюда в следующий раз с лопатой и закопаем это безобразие.

Макс устало кивнул в ответ.

Дома оказались уже к сумеркам. Макс все еще чувствовал слабость, поэтому часть пути проехал у Велира на спине, но на порог поднялся сам. Дома их уже ждали Василь вместе с Иваном. Последний был уже привычно встревожен и бледен.

– Вот так гости! – немного нервно воскликнул Велир. – А мы прогулялись немного.

Увидав Макса, твердо стоявшего на своих двоих, Иван, который последнюю неделю ходил серой безжизненной тенью самого себя, наконец-то просветлел и бросился обнимать мальчика. Василь радостно воскликнул и еде задержался, чтоб не прыгнуть другу на шею.

А Велир торопливо зашел в дом, надеясь, что великан не заметил его окровавленных рук и фартука.