«Это что ещё за придурок?» — было первой мыслью Намджуна, когда к нему после первого в жизни, оттого не особо успешного выступления на питчинге подошёл незнакомый парень в цветастой футболке по моде столетней давности. Он выглядел не старше 18, поначалу Намджун удивился, как его вообще пустили сюда. Парень представился как пиарщик номер один в Корее, Чон Хосок, очень, очень приятно. А следом неожиданно предложил поработать вместе и помочь в поисках финансирования. В любых других условиях Намджун бы отказался: Хосок не казался человеком, с которым он мог бы сработаться — яркий и шумный, порой энергичный до дёргания — проще говоря, слишком экстра. Но тогда у Намджуна не было особо выбора: судьба «К.О.Р.Е. Корпорейшн», его детища висела на волоске и полностью зависела от того, насколько удачно он сможет продать последний проект. Потеря компании стала бы крупным ударом не только по финансам, но ещё по самооценке, и Намджун согласился. В конце концов, что он терял от сделки с этим хипповатым парнем?

Хосок оказался далеко не придурком, каким показался на первый взгляд, а вполне нормальным, к тому же, ровесником Намджуна. А ещё действительно отменным пиарщиком: он сделал что-то невероятное и смог достучаться до самого министерства освоения космоса. Там высоко оценили проект, «К.О.Р.Е.» получила за него столько денег, сколько у них никогда не водилось за 2 года существования.

Намджун был на седьмом небе от счастья и говорил искренно, когда благодарил:

— Я так тебе признателен! Спасибо за помощь, ты буквально спас компанию.

У Хосока на лице расплылось самодовольное выражение, кричавшее: «Я же говорил, что я номер один».

Терять ценный кадр было бы глупо, поэтому Намджун тут же, не отходя от кассы и предложил:

— Мы ведь продолжим сотрудничество? «К.О.Р.Е» нужен такой профессионал, как ты. Мне нужен.

Последнее вырвалось само по себе, Намджун не планировал этого говорить, пусть действительно и думал, что Хосок спас не столько «К.О.Р.Е.», сколько эго Намджуна от ещё одного сокрушительного удара. Ему было уже далеко не 12, и, скорее всего, этот провал стал бы судьбоносным.

Однако, видимо, именно последнее убедило Хосока: его лицо просветлело — хотя, казалось бы, куда ещё больше — и он закивал.

И они начали работать вместе. Чем больше времени Намджун проводил бок о бок с Хосоком, тем больше понимал, что первое впечатление о нём оказалось совершенно неправильным. Да, порой он становился очень активным и заполнял собой всё пространство так, что при одном взгляде на него, Намджуну даже дышать становилось тяжело. Но такое случалось нечасто, да и в эти моменты Хосок был крайне обаятельным, Намджун не мог сердиться на него. Сердился он только когда они спорили, да и скорее эти эмоции было бы правильнее назвать «раздражением». В обычное же время работа с ним шла… хорошо? Он был собранным, аккуратным, не повышал голоса, когда ему что-то не нравилось, твёрдо и аргументированно высказывал своё мнение, знал, когда стоит пошутить или сострить, и как создать нужное настроение. И, что самое главное, он становился наивным ребёнком, когда заходила речь о технических аспектах. Намджун буквально видел звёздочки в глазах, когда рассказывал Хосоку о своих проектах. Хосок почти каждый раз после объяснений смотрел на него так… Ну Так. Словно Намджун раскрыл один из секретов вселенной. И это было чертовски приятно.

Спустя 3 года со знакомства Намджуну казалось, что они дружат чуть ли не с детства. И, как многие старые друзья, из-за работы сейчас они встречались гораздо реже. Они провели вместе столько времени, работая, отдыхая, что теперь отсутствие привычного напевания под боком, цветастых футболок-свитеров в поле зрения, запаха кофе с кучей взбитых сливок ощущалось отчётливо пусто. Как беспокойство, какое испытываешь, когда выходишь из дома без телефона или кошелька.

Намджуну не хватало того общения, он скучал по Хосоку. Поэтому когда он получил приглашение на научную недельную конференцию в Женеве, ненадолго задумался. В итоге решился и пригласил его с собой.

— Я ведь пиарщик, да и французского не знаю — буду там бесполезен. Зачем мне ехать? — спросил Хосок, склонив голову на бок. Он немного надул губы и нахмурился — его обычное озадаченное выражение. По мнению Намджуна, Хосок в такие моменты становился неуловимо похож на белку — выглядело скорее мило, чем задумчиво.

Признаться, что это всё его эгоистичный порыв провести время вместе, Намджун не спешил. Это прозвучало бы, словно он ревнует друга к работе, которую сам ему и поручил — то есть очень тупо. Поэтому он ответил вопросом на вопрос:

— Не хочешь побывать в Женеве?

— Почему не хочу?

— Значит, ты поедешь со мной?

Вместо ответа Хосок пристально посмотрел на него и через несколько секунд кивнул.

Так они отправились вместе.

Им выпала честь выступать в день открытия конференции. Намджун читал доклад о последнем изобретении — системе искусственной гравитации, применимой не только в межпланетных станциях, но в космических кораблях. Система во многом облегчала бытовую жизнь членам экипажей, а, следовательно, производство и доставку всех вещей. Эта была непростая задачка, над ней Намджун бился полтора года и теперь с гордостью презентовал достижение.

После завершения доклада посыпались вопросы, некоторые из их граничили с националистическим оскорблениями. Намджун немного растерялся, но, помня наставления Хосока, быстро нашёл того за многоуровневым круглым столом и представил, будто объясняет ему, как делал это сотни раз. Ответить на придирки снобов-академиков, искавших в его проекте, в нём самом любой изъян, стало чуточку легче.

— Ты отлично справился, — Хосок обнял Намджуна, когда секция отправилась на перерыв.

Намджун приобнял его за плечи в ответ. Сердце, не успокаиваясь после выступления, загнанно билось, словно большой адронный коллайдер, ускоряя течение крови по венам.

Все следующие дни вплоть до конца конференции они слушали оставшиеся доклады и гуляли по Женеве. Хосок без конца фотографировал европейские старые домики, красивое озеро, всю еду, что они пробовали, и, конечно, Намджуна. Последний не мог отказать в просьбе попозировать, и фотографировал Хосок отменно, Намджун не мог жаловаться.

Когда наступил день отъезда, ему даже стало жаль улетать.

Сидя в салоне, Намджун смотрел в иллюминатор на работников аэропорта, готовивших самолёт к полёту. Они возвращались. В ту реальность, где они разбегутся по кабинетам и вряд ли в ближайшее время смогут встретиться вот так запросто, как друзья, а не коллеги.

— Видел, что пишут? — Хосок отвлёк от иллюминатора.

Не дожидаясь ответа, он развернул планшет, где была открыта очередная газетная статья. «Человек, приближающий будущее» — значилось в заголовке.

— Они называют тебя самым выдающимся изобретателем в области космических разработок со времён этого советского учёного… Этого, как там его. У него сложная фамилия, я не запомнил, — Хосок развернул планшет к себе, пробегаясь глазами по тексту статьи, и выборочно зачитал. — Один из выдающихся инженеров столетия окончательно доказал всем до сих пор сомневающимся, что успех его разработок не является случайным совпадением, а закономерным следствием… Инновация, которая изменит весь подход к организации космических путешествий… Очередное изобретение подтвердило лидирующую позицию «К.О.Р.Е. Корпорейшн» и закрепило за Ким Намджуном безоговорочный статус гения-

— Мне даже неловко, — перебил его Намджун. — Они лепят из меня какого-то бога технологий, а я обычный человек.

— А ты хочешь быть просто человеком?

— Я скорее не хочу, чтобы меня не считали человеком.

Хосок внимательно посмотрел на него, и вдруг Намджун почувствовал, как по рукам бегут мурашки.

— Ну раз так, то буду ждать чего-нибудь глупого, бессмысленного, — Хосок хихикнул («х и х и к н у л?» озадаченно подумал Намджун). — Изобретения, которое не принесёт никакой пользы, зато будет интересно тебе.

— Ты про хобби?

В салон заглянул бортпроводник.

— Мы готовы к взлёту. Пожалуйста, пристегните ремни, — и вышел.

Отложив в сторону планшет, Хосок полностью развернулся к Намджуну (они сидели через проход).

— Вроде того. Сделай что-то для своего удовольствия. Тогда газеты, возможно, назовут тебя не гением, а сумасшедшим учёным . Типо, посмотрите, он сделал беговое колесо для хомячков в виде ленты Мёбиуса, да ещё с подсветкой! Или — о боже, он изобрёл новый терменвокс, да он чокнутый!

— И ты, как главный пиарщик, не будешь против?

— О-о, да я лично разошлю по всем СМИ пресс-релиз.

В этот момент самолёт стремительно понёсся по взлётной полосе. Сердце застучало.

Хосок солнечно улыбнулся.

А внутри Намджуна что-то сладко заныло.