Амбиции — то, что заставляло продолжать, не позволяло неудачам уничтожить страсть к делу. Хотя иногда бывало, что они больше толкали в спину, чем помогали идти по выбранной дороге, и из-за этого Намджун несколько раз оказывался на краю пропасти.

И каждый раз рядом появлялся Хосок. Он каким-то волшебным образом оттаскивал его, находя выход в, казалось бы, тупиковых ситуациях. Так было на первом в жизни питчинге Намджуна.

Так было после конференции в Женеве, когда в самолёте Хосок заговорил о том, что тревожило Намджуна уже какое-то время, но лежало так глубоко внутри, что он и не подозревал об истоке беспокойного чувства. Хосок обронил слова как бы между делом, однако попадая прямо в цель. Вновь. Порой Намджуна пугала его способность 10 раз ткнуть пальцем в небо и 9 раз попасть в яблочко: неужели он читал Намджуна так легко, неужели Намджун был настолько очевиден в собственных переживаниях, что Хосок неизменно угадывал (порой даже раньше него самого), что его волнует?

До того, пока Хосок не озвучил ту мысль, Намджун и не осознавал, насколько рутинным стало создание чего-то нового, что теперь оно не приносило радости или веселья; насколько истощённым он чувствовал себя, выгоревшим почти дотла, беспомощным, как пепел, развеянный над морем и уносимый его волнами.

«Сделай что-то для своего удовольствия.»

Намджун обдумывал эти слова всю последующую неделю. Возвращение в место, откуда всё начиналось, в «К.О.Р.Е.» помогло остановиться и выдохнуть, оглянуться назад и понять, как далеко он зашёл и где именно оказался. Как сильно изменился он. Ведя продолжительные мысленные дебаты, переживая, переосмысляя достижения, переоценивая ориентиры, Намджун пришёл к новому согласию с собой. И как будто открылось второе дыхание. Словно заржавевший механизм кто-то бережно разобрал, счистил ржавчину с шестерёнок, заменил ослабевшие пружины, смазал и аккуратно собрал обратно.

Он не чувствовал себя полностью обновлённым, и всё же жить и работать теперь стало легче, и оттого понятнее, куда двигаться дальше.

И Намджун решил последовать совету: взять паузу, сделать что-то для себя. Пытаясь вспомнить, что когда-либо ему нравилось помимо роботов и космоса, он пришёл к музыке. И родилась идея создать новый музыкальный инструмент.

Вначале Намджун был окрылён. Не без трудностей, но проект получался. От появления идеи до финальной сборки всё шло как по маслу. Пока не начались итоговые испытания.

Первые год-полтора тестов Намджун не терял надежды в скором времени закончить его «новый терменвокс». Не то чтобы ему не терпелось поскорее взяться за новый корпоративный проект — благодаря всем уже имеющимся патентам Намджун мог позволить себе вовсе не работать ближайшие лет 20 — ему хотелось наконец увидеть творение в действии.

На исходе второго года от энтузиазма не осталась и следа. Месяц за месяцем результат — стабильно отрицательный.

В середине третьего года комиссия по патентам, никогда не славившаяся быстротой принятия решений, одобрила их заявку на подобный способ извлечения звука, и создание Сокджина было официально закреплено за «К.О.Р.Е.» Они уже шагнули одной ногой, осталось довести разработку до логического финала и встать уверенно второй, чтобы дальше шагать в сторону будущего. Но с получением официального извещения Намджун почувствовал не облегчение, а словно ему кто-то дышит в затылок. Энтузиазм сменился тягостным ожиданием окончательного вердикта — в какой момент они пройдут точку невозврата, однозначно подтверждающую фиаско? Ведь какой смысл создавать то, чем в итоге невозможно даже воспользоваться по прямому назначению.

Невозможно быть безупречным гением, говорил себе Намджун, ты не сказочный Мидас: невозможно, чтобы каждый твоё проект был успешен. Но он поднялся так высоко и продолжал подниматься, что с каждым месяцем, пока продолжались поиски подходящего исполнителя, падение становилось всё болезненнее для самооценки. Та не поддавалась на уговоры, и каждый отрицательный результат синхронизации наносил ей урон.

В какой-то момент Намджун привык к неудачам и перестал воспринимать их как что-то неожиданное, нежелательное, что, без сомнения, жалкая картина для человека, которого после стольких усилий весь мир признал гением. Попытка создать что-то для собственного удовольствия оказалась провальной.

Так Намджун оказался на краю в третий раз. Без малого 5 лет, бессчётное число попыток — сколько уже можно? Намджун просто устал. И решился наконец официально свернуть проект, отправляя неудавшийся инструмент в подвал. Он как раз хотел посоветоваться с Хосоком, как лучше будет это устроить, когда тот ворвался в его кабинет.

— Я нашёл его!

На улице была середина января, и щёки Хосока были ярко розовыми от мороза и ветра. В сочетании с сияющими глазами это выглядело гипнотически, и Намджун бездумно уставился на него.

Не получив ответной реакции, Хосок торопливо пояснил:

— Кандидата на синхронизацию. Уверен, у этого парня стопроцентно что-нибудь получится.

Хосок показал Намджуну через голографический экран смартфона фото афиши с какой-то доски объявлений.

— Представляешь, случайно наткнулся на эту афишу, когда шёл от сестры, и сразу же подумал о тебе. И о Сокджине, — немного поспешно добавил Хосок, но Намджун не заметил заминки, вчитываясь в текст на фотографии: «Камерный зал городской филармонии приглашает на концерты. Бессмертная классика на каникулах. Солисты: Мин Юнги (фортепиано), Хан Джессика (скрипка)».

— Почему ты так уверен, что у этого Мин Юнги получится синхронизироваться?

— Потому что я знаю его. Мы учились вместе в старшей школе, и я никогда не встречал кого-то более увлечённого музыкой, чем он. Если у него ничего не выйдет, то я даже не знаю, существует ли вообще в Корее человек, способный сыграть на Сокджине.

Он говорил очень убеждённо. А если Хосок уверен, что в этот раз получится, то и Намджун готов поверить в это.

— Тогда нам следует как можно скорее связаться с ним.

— Уже, — гордо ответил он. — Я зашёл в ту филармонию, поговорил с директором, мистером Мартином. Он и Юнги придут на встречу завтра, чтобы подробнее обсудить детали.

— Вау... Ты просто...

— Твой ангел-спаситель? — Хосок рассмеялся.

Он был таким красивым в этот момент: с розовыми щеками, с искрящимися довольством глазами, в этой смешной клетчатой шапке-ушанке, из-под которой слева выбивалась прядь волос, и...

Ох...

До Намджуна дошло, что, кажется, он безоговорочно влип.