Было только десять утра, а солнце палило так, будто сейчас разгар дня, и даже под навесом станции чувствовалось его противное тлеющее прикосновение к коже. Юнги шагнул из промороженного кондиционером вагона метро всего несколько секунд назад, поезд ещё даже не успел уехать в туннель, но умиротворяющая прохлада, которой он попыталась максимально напитаться за время поездки, уже растаяла.

В воздушном мареве носилась микропыль. Юнги поплотнее прижал к лицу маску, шагая через турникет. Спустился по небольшой лестнице и перешёл на другую сторону улицы, где высокие небоскрёбы создавали тень. Она не сильно спасала, но давала хотя бы мнимое утешение. От платформы метро до дверей репетиционной — всего семь минут пешком, но для Юнги по ощущениям они тянулись в два раза дольше.

Когда он вошёл в невысокое, всего 12 этажей здание, зажатое между хагвоном и бизнес центром, Юнги почувствовал слабые волны холодного воздуха, исходящие от кондиционера под потолком, и вместе с тем — тонкий слой испарины на переносице под маской и на затылке. Ткань футболки с неприятным ощущением отстала от лопаток, когда Юнги потянулся стереть влагу. 

В репетиционной, где они регулярно практиковались, никого не было. Что было странно, потому что обычно Сокджин приходил раньше него и встречал Юнги, наигрывая что-нибудь на фортепиано, стоящем в углу.

Он пришёл через четверть часа, опоздав тем самым на десять минут от обусловленного времени. Юнги уже собирался звонить Хосоку и Намджуну, вызнавать у них, а не потерялся ли андроид по пути, когда дверь в комнату бесшумно отъехала в сторону и на пороге показался Сокджин. Всё такой же, в неизменных рубашке и брюках, с идеально уложенными чёрными волосами, самые концы которых невесомо падали на скулы. В начале июня у Юнги была такая же причёска, но как только температура начала неуклонно расти вверх, он без колебаний подстригся, и теперь, глядя на густые пряди Сокджина, почувствовал фантомное перегретое тепло на висках.

— Прости, что заставил ждать, — поприветствовал андроид. — Случилась задержка в метро. Машинисту стало плохо.

— Не удивительно. Если эта жара будет продолжаться, то мне тоже станет плохо, и до концерта в Карнеги-холле я уже не доживу, — вздохнул Юнги. Он подтянул к себе чемоданчик со шлемом и слегка скривился, предвкушая, как тяжёлая конструкция плотно пристанет к голове.

Сокджин ничего не ответил, и Юнги бросил в его сторону нахмуренный взгляд. За больше чем полгода их знакомства Сокджин ещё не упустил ни единой возможности поддразнить его за нытьё. Он сосредоточенно разматывал моток проводов. Может, не хотел ещё больше тратить время на разговоры?

Их пальцы соприкоснулись, когда Сокджин протянул концы кабелей, которые оставалось подключить к шлему, и, как и месяц назад, перед дебютным концертом в гримёрке, его рука была мягкой и тёплой, как настоящая. Возможно, даже слишком тёплой, Юнги не уверен. Однако эти мысли вылетели из головы, стоило только синхронизации привычно кольнуть закрытые веки.

Они быстро размялись, сыграв несколько гамм и одну детскую весёленькую песенку, и после приступили к практике концертной программы. Репетиция шла как обычно уже минут пятьдесят, когда Юнги впервые уловил тихий шум, вплетающийся в «пение» Сокджина. Он не успел расслышать его как следует: композиция довольно скоро подошла к концу, а после они устроили короткий перерыв, в течение которого Юнги вытирал взмокший затылок и пил воду. Он не заговорил с Сокджином: синхронизация при такой погоде вытягивала из него все силы. Градус жары не мог сбавить даже кондиционер в репетиционной. Сокджин тоже не рвался начинать разговор, посматривая на Юнги взглядом, который люди обычно называют сочувствующим.

Во второй раз странный звук появился, когда они, сбившись в середине, начали заново первую часть симфонии. Это был тихий гул с редкими глухими ударами, который отличался от привычного гула при синхронизации: он не отдавал электрическим напряжением, а тихо шипел, как белый шум, изредка взрываясь, как пузыри в кипящей воде.

А потом по ушам царапнул заедающий, будто заходящийся в икоте, треск. Он передался вибрацией по всему корпусу шлема, отразившись в очках-«забрале» маленькими белыми вспышками. Всё это длилось не более трёх секунд. 

Юнги остановился, грубо разрывая синхронизацию. Так делать не полагалась, но его беспокоили более серьёзные вещи.

— Сокджин, с тобой всё в порядке?

— Да, — недоумевающе ответил андроид. Тёмные большие глаза смотрели без обаятельно самоуверенной искорки, уже ставшей неотъемлемой частью Сокджина. Он смотрел так, будто бы не совсем понимал, что Юнги имеет в виду. — Я регулярно прохожу самодиагностику и проверки в «К.О.Р.Е.» В последний раз был вчера.

Юнги снял шлем, собираясь проверить, может дело в его настройках, и внезапно уловил, как от Сокджина расходится самый настоящий жар. Недолго думая, он коснулся лба андроида — тот был горячий и тяжёлый. Затем ладонь быстро переместилась на грудь, где, как проинструктировали Юнги, располагался музыкальный блок. Едва пальцы коснулись голубой рубашки, стало понятно, что именно музыкальный блок издавал все те звуки: через ладонь чувствовались и глухие удары, и мелкая едва заметная тряска, и коробящее шкворчание.

— Мне, конечно, нравится играть с тобой, Юнги, но давай оставим наши отношения в рабочих рамках, — слова вылетали из него как-то заторможено.

Юнги схватил Сокджина уже за запястье.

— Ты весь горячий.

— Довольно прямолинейный способ признаться в чувствах.

— Да что с тобой?

Андроид снял с себя чужую руку и, пока озадаченный Юнги пытался понять, как ему действовать, на его лице медленно появилось выражение, за которым обычно следовал странный каламбур или своеобразная шутка: глаза немного сощурились, уголки губ приподняты.

— Но что правда, то правда, — затем нараспев произнёс по-английски с ярким акцентом. — Я горяч, словно жаркое лето, да, из-за меня тебя бросает в пот~

— Нет, ты точно перегрелся. Пойдем.

Семь минут пешком до станции по полуденному солнцепёку — это Ад, через который Юнги мужественно прошёл. Солнце било ему в макушку, а левый бок опалял нагретый корпус Сокджина, который продолжал бормотать что-то про заигрывания.

Он замолк к моменту, когда они сели в вагон метро. Юнги коснулся тыльной стороны его ладони, проверяя, ощутил внутри вибрацию и скрежет и обеспокоенно заглянул Сокджину в лицо. В нём сквозило наивное потерянное выражение, как у больного ребенка. Юнги слегка отодвинулся, и Сокджин, будто в его функции входила телепатия, понял всё без слов: положил голову на подставленное плечо и закрыл глаза, переходя в спящий режим в попытке сдержать нагревание и сэкономить батарею. Краем глаза Юнги заметил, как девушка, сидящая наискосок, быстро глянула на Сокджина, затем на две секунды задержалась на нём. Она приняла их за пару, понял Юнги, и после недавнего странного недофлирта от андроида это заставило его смутиться.

До «К.О.Р.Е. Корпорейшн» они ехали 45 минут. За эти 45 минут корпус Сокджина, обдуваемый мощным кондиционером в вагоне, успел остыть до нормальной температуры человеческого тела, но Юнги казалось, что он жёг его левый бок до самого конца поездки.