Леон постукивает по металлическому столу изящными пальцами с ободранными костяшками. Скулы и шея его в пурпурно-бордовых кровоподтеках, все тело болит.

      Агент болезненно жмурится от моргающего света — полуживая лампа накаливания, мощности которой едва хватает, чтобы осветить комнату допроса, неприятно рябит, отблескивая на зеркале во всю стену.

      Стекло скрывает слушателей. Леон не пытается угадать, сколько их и кто они такие, но уверен, что компания разношерстная — слушать его рассказ будут представители сразу нескольких спецслужб.

      Перед агентом Кеннеди сидит преисполненный важности мужчина, прячущий свиные глазки за толстыми стеклами полукруглых очков.

      Леона обязали явиться на допрос безотлагательно, потому что последнее задание, они говорят: «провалилось», но он знает — приняло невыгодный для начальства оборот. Вскрылся опасный секрет. За время службы Леон похоронил достаточно тайн, способных изменить мировой порядок, и всегда подсознательно ждал дела, что станет для него последней каплей. Чертой, за которой методы работы будут лишь приумножать количество лжи и жестокости, и он уже не сможет этого принять и беспрекословно выполнять приказы. Точкой в его карьере правительственного служащего и в одночасье началом новой жизни. Если удастся выбраться из этой комнаты, конечно.

      Они хотят выяснить, как много ему известно и просчитать его намерения. Когда Леон переступил порог, счетчик успешно выполненных миссий обнулился. Поблажек не будет. Они не доверяют ему, а он — им.

      Включив диктофон, мужчина просит начать рассказ. Леон бросает быстрый взгляд на зеркало, затем возвращает его на дознавателя и, следуя уставу, произносит полное имя, должность, наименование агентства, в котором служит, и только потом начинает доклад.

      Заранее решиться на блеф было просто. Это фрагмент плана. Вынужденная мера. Важно помнить: степень правдоподобности пропорциональна прочности страховки.

      Но трудно лгать под голодными взорами невидимых глаз. Чувствовать свербящее желание надзирателя подловить на ошибке.

      Голосом, лишенным интонаций, Леон констатирует факты, вклинивая в заранее продуманную ложь осколки правды. Щедро сдабривает рассказ заковыристыми подробностями и мелкими деталями, на проверку которых уйдет драгоценное время. Развернуто отвечает на заданные вопросы. Для него это лишь очередное задание. Обыденность.

      У дознавателя не получается придраться к словам, и его заплывшие жиром глазки недобро щурятся, пытаясь просканировать мимику агента.

      Леон собран и серьезен. Ему кажется, он даже не дышит. Волнение могут выдать лишь глухо стучащие по столу пальцы. Повезло, что допрос проводят без полиграфа, иначе бы он точно прокололся.

      Когда вопросы заканчиваются, Леон косится на диктофон, который теперь работает вхолостую. Вся напускная важность мужчины в очках куда-то девается — он неуклюже поднимается, заставив стул отъехать с противным металлическим скрежетом, и в растерянности выходит за дверь посоветоваться с остальными слушателями.

      Диктофон выключить забыл, замечает Леон, нервничает.

      Через несколько минут дознаватель возвращается и кивком дает Кеннеди понять, что тот на время свободен. У стен есть уши, поэтому Леон облегченно выдыхает только когда, преодолев безликие извилистые коридоры, выходит из здания на улицу.

      Обгоняя машины на трассе, он добирается домой. Пройдя в спальню и с усилием сдвинув кровать, становится на четвереньки. Поддев ножом одну из досок, выдирает ее из напольного покрытия. Затем еще одну и еще, пока в углублении под паркетом не показывается большая спортивная сумка. Она хранилась как раз на такой случай, и Леон радуется своей предусмотрительности.

      Вытащив сумку, он перепроверяет ее содержимое: наличные, которых хватит на первое время, фальшивые паспорта и другие документы, оружие и несколько коробок с патронами. Пистолеты придется оставить, иначе вылет из страны ему заказан. К тому же, вряд ли на новом месте самой большой проблемой окажется раздобыть пару излюбленных Леоном револьверов.

      Собрав все необходимое, Леон в последний раз оглядывает свою квартиру — неуютная и тоскливая, но она все-таки была ему домом. Когда его блеф вскроется, сюда придут, перевернут все вверх дном, обнюхают каждый угол и обнаружат опустевший тайник. На беглого агента объявят охоту.

      Леон сверяется с часами и, взяв только самое необходимое, покидает свое жилище.

      Этой ночью из Соединенных Штатов улетает самолет с человеком по имени Грант Битман на борту.

С забитой людьми террасы небольшого курортного ресторанчика открывается живописный вид на океан. Все столики заняты. Некоторые туристы перевешиваются через перила веранды, чтобы сфотографировать непокорные волны. Местные зазывалы предлагают услуги проводников, что-то продают или покупают. В толпе, проявляя чудеса ловкости, снуют официанты, разнося напитки и закуски.

      За столиком в центре сидит пара: мужчина с точеным лицом, обрамленным русыми волосами, одетый в легкие летние рубашку и брюки, и черноволосая женщина в красной блузке. Подошедшему поинтересоваться официанту мужчина отвечает, что они новозеландские туристы, прилетевшие в Гоа транзитным рейсом, что его зовут Скотт и что этот отдых — его подарок возлюбленной. Легенда меняется каждый раз.

      Потом Скотт шутя добавляет, что неплохо было бы принести еще пару коктейлей, и официант с широкой бесхитростной улыбкой удаляется.

      — На восемь часов, — тихо говорит Ада, сдвинув на кончик носа солнечные очки. — Двое.

      Леон кивает. Он тоже их заметил.

      Спустя мгновение пара теряется в пестром людском потоке, оставив принесшего заказ официанта в замешательстве стоять перед опустевшим столиком.