Поднимаясь на второй этаж, Гарри старался не думать ни о чем. Выходило плохо. Снейп пропустил в темную квартирку с узким неповоротливым коридорчиком, где они скомкано постарались не коснуться друг друга. Гарри чувствовал себя глупо.

Почему сейчас он сомневался? Чего боялся? Снейп игнорировал и, кажется, уже жалел, что пригласил. А приглашал ли? Гарри почувствовал, что должен зайти. Нельзя так просто уехать. Теперь уже нельзя…

С громким стуком Снейп бросил на плитку железный чайник. И отвернулся к окну, за стеклами протяжно и уныло шел дождь. Гарри остался мяться в проеме, не зная, сесть ему, сказать что-то или все же развернуться и уйти.

Чайник зашумел как целлофановый пакет, и Гарри решил остаться. Повесив куртку на спинку, он сел на единственный стул. На языке крутилась сотня вопросов, но он не мог разомкнуть губ.

— Снимите мокрую одежду, а то простудитесь.

Но Снейп едва заметно дернул плечом, словно его отвлекли от чего-то важного. Он так и стоял в мокром запачканном песком пальто. Небольшая грязная лужа уже успела расползтись под его ногами. Черные длинные волосы небрежно стягивала тонкая резинка, но несколько прядей выбилось и торчало на голове. Гарри хотел посмеяться над этим, но не мог. Обхватив себя руками, Снейп яростно сжимал предплечья побелевшими пальцами. Черной тенью он стоял в крошечной кухне, как Смерть в ожидании конца чей-то жизни. Склонив голову на грудь, невидящими глазами смотрел перед собой. Чужой даже для своей квартиры. Он казался чужим для Гарри. Они не виделись около двадцати лет. Но пропасть между тем днем после финальной битвы и сегодняшним днем оказалась слишком мала. Хватило одного утра на пляже и одного взгляда, чтобы перечеркнуть время, за которое он успел забыть имя Снейпа. И даже свое.

Визг чайника заставил Гарри вздрогнуть и кинуться к плите. Снейп не пошевелился. Не повернул головы. Не вздрогнул. Поттер убрал чайник, выключил плитку и замер. Они стояли так близко друг другу, что Гарри чувствовал запах моря от волос Северуса.

И пусть виной был этот мертвый запах. Или ноябрьский холодный дождь. Или усталость и глубокое одиночество. Или, может быть, безразличие.

Но Гарри уткнулся носом в плечо, стараясь не думать, что будет потом, когда Снейп с омерзением оттолкнет его. Но Снейп стоял каменной статуей.

И Гарри решил, что можно.

О чем он думал, сидя на пляже? О чем думал, говоря свой адрес? О чем думал, стоя на кухне? О чем он думал, приоткрывая холодные губы?

Гарри едва дышал, потому что легкие сжались в куски мяса. Он даже не мог посмотреть на Снейпа, страх застелил глаза. Руки дрожали, будто он замерз. Но ведь он уже согрелся… Сейчас не холодно, потому что кровь кипела от жара. Но пальцы не слушались и ломали пуговицы.

«Прости. Прости. Прости».

Собственное тело казалось искусственным и едва слушало приказы разума. Не понимая, что от него хотят, оно то замирало парализовано, то резко, будто в судороге, сотрясалось. Мокрая липкая одежда полетела на пол, стол, стул, печку. Дыхание срывалось на жалкие хрипы судорожно сжатого горла.

«Я забыл, зачем живу».

С протяжным скрипом в сторону поехал стол. Чужие руки сильно сжали кожу на бедрах, вспарывая ледяными пальцами кровавые борозды. Заглушая стон боли, больше похожий на стон удовольствия, Гарри зарылся носом в костлявое плечо. Ключица под губами так и просилась, чтобы ее перекусили.

Чертов стол скрипел, будто это его резали. Будто это его сейчас рвали на части. Его ломали так, что слезы застилали глаза. Его…

«Не смотри».

Гарри кусал губы, свои, чужие. Не разобрать. Он сам себе казался чужим. Разве он мог так? С ним? С этим человеком? И Снейп ли это? Неужели он… А кто он?

Страх путал мысли. Гарри боялся упасть и разбиться, поэтому изо всех сил держался за острые плечи. Только бы не отпустить. Уж если падать в эту бездну, то вдвоем.

Гарри трусливо зажмурился, когда чужая рука обхватила его член.

«Нет. Нет. Нет…»

Зубы стукнули чечеткой, и внутри что-то напряглось, забилось пойманной птицей, острые когти которой поцарапали сердце. Жар и боль стали невыносимы. И чтобы спасти себя, он потянулся всем телом вперед. Скользя мокрой от слез щекой по чужой щетине, он тихо, пряча откровенный стыд, выдохнул протяжный стон Снейпу в ухо.

Пальцы на бедрах железными прутьями впились до самых костей. Напрягая мышцы, Снейп навалился сверху, вдавливая в твердую столешницу. Замер. И дождь за окно показался оглушительно громким.

Чужая прядь черных волос коснулась соленых красных губ.