Часов где-то с пять, Лев Дмитриевич и Карл Иванович чаевничали. Первые полчаса они просто молчали, не настроенные на разговор любого рода, а на минуте сороковой, что-то развязало им язык. Возможно, залетевшая на летнюю веранду муха, опасно проползшая близь винограда.
Господа дружно заохали, муху прогнали, Дамантов поделился каким-то фактом из недавно прочитанной статейки по диптерологии: «комнатная муха может отложить до трех тысяч яиц».
— И Вам приятного. — с тенью возмущения ответил Бес, а потом что-то от яиц пошло до проблем социальных.
— Лев Карлович, Лев Карлович…
— Я же говорил, что не буду на это отзываться, батенька.
— Ну хорошо, Лева, хорошо, не буду, — мерзковатое хихикание, хриплое — Вот помните мы рассуждали о деление гендерного признака в парах содомского характера.
— У педерастов? — прикончил всякое изящество слога речи Дамантов — Допустим, что рассуждали.
— Тогда мы так и не разобрались.
— Ну, будем объективны. Вы меня меньше, у Вас шире таз и бедра больше. В Вас больше женственности и манерности.
— В Вас нет манерности?
— Я полагаю, что нет. Хотя Ваша манера речи больше театральная, нежели что-то еще. Я видел много господ нашего с Вами толка, и скажу, что Вы даже там выделяетесь.
— Как приятно, что Вы наконец себя к ним отнесли.
— Пятнадцать лет жить с мужиком, ими не интересуясь, дело странное, не считаете? — Лев говорил легко, с обыкновенным себе спокойствием и апатичностью. Бес же просто пытался выцепить хоть что-то себе посмеяться. Привычное зрелище. Не в гомосекусальности дело.
— И сколько Вам понадобилось времени, дабы признать такую глупость! — потом Бес захохотал — Конечно за нее сажают, но ничего страшного, верно? Вы уже бывалый. Почти блатной.
На бедре у Дамантова была занятная такая татуировка, и намек на был понят быстро. Лев грубо отложил газету и хмуро посмотрел в черные глаза напротив, ждал возможности съязвить, а черт продолжал:
— По-моему мнению, я Вас старше, я больше Вас приятен обществу, и большую часть нашего симбиоза-сожительства, содержитесь Вы за мой счет. Не Вы ли, нежный мальчик, больше схожи с ролью жены, хранительницы очага?
— Как раз дело бабское, Карл Иванович, в свету возиться и мужа в трудный час поддерживать. Для бабоньки я слишком неопрятен и неумел, а Вы у нас цацки любите.
— Девицы тоже разные бывают.
— Все женщины одинаковые. Дело возраста и прыти. А если женщина живет не по своей функции, какая же это женщина? Задача женщины — подчиняться.
— А кто из нас кому подчиняется, Левушка?
— Мы с Вами подчиняемся воле Бога и сыска. Получается мы оба женщины.
— Леонида и Карла, как мило! Две пожилые лесбиянки.
— Простите, женщины гомосексуальных наклонностей? У них есть название? Их много?
— Лева, давайте снова о мухах. Ваше женоненавистничество настолько домостройное и противное, что слушать сил нет.
Теперь смеялся Лев, ярко краснея и пальцем по носу чужому щелкая, так нагло.
— Я хоть жену свою не убивал.
— Я свою тоже, Лева. Это сделали Вы, моей воли покорившись.