О стекло громко барабанили капли дождя. Зловещие тучи пришли с моря, принесли с собой сильный ветер и непомерную ломоту в костях. Собака Льва Дмитриевича и Карла Ивановича долго и беспокойно скулила. Ее тревожил пугающий грохот с улицы, как, в глубине души, тревожил он и ее хозяев. Стоило только вступить в свои права ночи и былой скепсис, весь этот напущенный человеческим существом вид исчез. Было темно, шумно и холодно. Все резко замолчало и растворилось, и только теплый бок Карла Ивановича оказался поблизости. Лев с большим рвением прижался к нему, видимо, на забаву.
— Страшно Вам, Левочка? — весело прошептал Бес, широко улыбаясь и запуская пальцы в светлые волосы Дамантова. Тот необыкновенно нахмурился, что-то бормоча под нос — Лева, я Вас не слышу!
— Да не страшно мне, говорю. — За окном зловеще сверкнула молния и Лев Дмитриевич выпучил глаза, сжав одеяло.
— Страшно.
— Не страшно! — продолжал спорить Лев Дмитриевич, пока, с необычайной сентиментальностью, Карл Иванович гладил его по голове. Они очень редко были нежные, спокойные, лишенные своих привычных чудовищных гримас и бесконечного презрения друг к другу. В такие редкие моменты могло даже показаться, что у них все в порядке, в этом человеческом понимание порядка.
— Ну зачем стыдиться, чего страшно? — нежно спросил Бес, утягивая Леву на себя, целуя в смешную левину бороду и обнимая за плечи — Это ж, как бы, наоборот хорошо. Бояться — механизм очень полезный, оставляет подольше живым. Кто ничего не боится, тот умирает.
— Какой Вы мудрый, Карл Иванович. — Согласился Лева, снова испуганно дергаясь в такт грому.
— Ну и дурачок Вы, мальчик мой, еще и дразниться пытаетесь. — Бес недовольно покачал головой и Лева еще заприпирался, что-то принялся спорить, только толку от этого не было, как и всегда.