Джисону было скучно.

Он не ожидал, что это когда-нибудь случится, учитывая первую неделю, проведённую в бункере, которая была невероятно суматошной и насыщенной. Каждая секунда была пропитана новыми знаниями о своих же способностях и о людях вокруг. В конце каждого дня он засыпал, чувствуя себя другим человеком, лучшим человеком. Джисон был более чем взволнован перед их первой миссией, но успокаивающее присутствие Чонина рядом на протяжении всего времени быстро развеяло любые тревожные мысли Джисона.

Однако, после нахождения Хёнджина и его прибытия на базу, всё стало значительно спокойнее. Джисон вовсе не винил его в этом. Сначала он наслаждался незнакомым миром, царившим над их базой. Конечно, его немного раздражало, что Чанбин уступил самую красивую комнату на этой базе для их последнего новобранца. Не потому, чтобы ему было жалко её для Хёнджина, а потому, что Чанбин был так категорически против того, чтобы отдать её ему, чтобы затем вот так просто сменить своё мнение ради новичка. Но когда однажды черноволосый вернулся домой с новой блестящей акустической гитарой для Джисона, он решил, что тот заслужил прощение.

Показав Хёнджину базу и обустроив его, они начали презентацию той информации, которую успели собрать. В то время Джисон даже начал чувствовать себя лишним в этом разговоре, поскольку Чан и Чанбин умело объяснили работу Дживайпи и его отношение к людям со способностями, в то время как Сынмин и Чонин рассказали Хёнджину о Кле, и всё, что оставалось Джисону – это неловко вставлять свои пару слов, когда Хёнджин выглядел слегка потерянным. Он не упускал то, как Хёнджин, утешался от его слов гораздо больше, чем от других, он объяснял это тем фактом, что был явно единственным, кто никогда раньше не был впутан ни во что подобное, как и Хёнджин.

Теперь они провели несколько недель ошиваясь на дне, пока Чонин внимательно следил за потоками сообщений между группами Кле. Те, что атаковали банк, Мирох, сообщили о значительных потерях, и все другие решили отложить все запланированные рейды и атаки до тех пор, пока атмосфера не станет благоприятнее. Это оставляло всех их в состоянии неопределённости, и изначально Джисон не обращал на это внимания, но теперь не мог выпустить это из головы.

Он проводил дни, бездельничая, болтая со своими друзьями, которые казались не такими взволнованными, как он, хотя Чан и Чанбин регулярно выезжали из бункера. Чонин и Сынмин, похоже, привыкли к уединённой жизни, и хотя Джисон мало разговаривал с Хёнджином, он чувствовал, что другой тоже был вполне доволен более спокойной жизненной полосой, на которую они вступили.

Но Джисон был не такой. Джисону было скучно.

Видимо, уловив его растущее беспокойство, Чан приложил максимум усилий, и затащил Джисона на тренировочную площадку, чтобы они могли вместе поработать над его способностями. Однако, к большому разочарованию обоих, старший обнаружил, что не совсем понимает основной механики работы сил Джисона. В какой-то момент они попросили Чанбина и даже Сынмина о помощи, но те также не имели ни малейшего понятия, а первый повторял слова Чана о том, что «эти способности не похожи ни на что, с чем мы работали раньше».

Не желая вешать на своих друзей обязанность узнать силу его способностей (что, как знал Джисон, он должен был сделать самостоятельно) он попытался заняться другими делами. Например, поддерживая компанию Чонину, пока младший будет просматривать его волну в Кле или что бы он там не делал своим чипом в технологической базе. Джисон и сам не понимал этого, но с Чонином было весело быть рядом, и он никогда не оставлял Джисона в плохом настроении.

К сожалению, в конечном итоге Джисон начал беспокоиться о своей прилипчивости. У всех остальных будто всегда было чем заняться, будь то Чан тренировал Сынмина, дела Чонина в компьютерном зале или Чанбин отправился в близлежащие города, чтобы закупиться продуктами.

И Хёнджин ... Что же. В голове Джисона всё ещё стояла картина лица, искажённого болью в первую ночь его пребывания, сгорбленная фигура, стонущая так, будто его ударили в живот. Он замечал, что Хёнджина немного смущало то, как парень удалялся из комнаты тут же, как он входил, Джисон оправдывал себя тем, что и без того достаточно обидел парня. Однажды Чанбин пытался поговорить с ним об этом, но вскоре сдался и пробормотал что-то о том, что им двоим «нужно поговорить об этом».

Недовольный этим состоянием скуки и беспокойства, Джисон ходил по комнате, пытаясь отвлечь себя чем-то, например, музыкой, но понял, что его мысли вновь и вновь возвращаются к его неспособности контролировать свои силы.

Сейчас он сидел на своей кровати в пустой комнате, если не считать мебель вокруг. Была уже середина дня, а он не видел остальные всё это время, не считая обеда, ведь завтрак он проспал. Гитара балансировала в его руке, пока он рассеянно перебирал по струнам, сосредоточившись на блокноте, открытом перед ним.

Falling down, I’m an alien on this Earth

I don’t seem to belong anywhere by myself*

Слова были небрежно накаляканы на бумаге, окружённые похожими строчками тут и там. Джисону нравилось писать о своих чувствах, он чувствовал, что, написав свои мысли на бумаге он поймёт всё, что тревожило его, если он был потерян или сбит с толку. Когда-то это имело для него даже терапевтический эффект, но с тех пор, как он перебрался в бункер, то не чувствовал ничего, кроме недовольства, садясь за написание музыки.

Когда он жил с родителями, снятие перчаток и взятие гитары в руки было самым захватывающим и авантюрным делом, на которое он мог решиться. Но здесь, в базе, всё было наоборот. Музыка внезапно стала такой примитивной по сравнению с тем, что видел Джисон, и теперь он знал, на что способны люди со способностями, если они занимаются над ними. Тем не менее, как бы он ни старался, он не мог использовать свои собственные силы так, как могли бы другие. Даже Хёнджин, присоединившись последним, знал о своих способностях гораздо больше, чем Джисон. И он не мог солгать, и сказать, что не завидует.

Джисони не заметил, как его игра стала громче, но когда в дверь неуверенно постучали, он понял, что кончики его пальцев, едва зажившие от ожогов, полученных им от огня, начали пульсировать. Он прочистил горло и крикнул, сказав человеку на другой стороне, что они могут войти. Его лицо слегка покраснело от смущения, поскольку он довольно стеснялся своей музыки и ему не очень нравилась идея, что кто-то ещё мог слышать её, особенно когда он играл так же рассеянно, как только что.

Когда дверь открылась, и Джисон увидел за ней Хёнджина, то почувствовал себя в десять раз хуже.

— Ох… Прости, чувак, – вздохнул Джисон, его глаза широко раскрылись при виде парня, стоящего в дверном проёме. Должно быть, он был слишком громким, и Хёнджин пришёл пожаловаться на шум.

Ты можешь сделать хоть что-нибудь нормально, Хан?

— Всё в порядке! – незамедлительно ответил Хёнджин, и его ладонь нерешительно повисла на дверной ручке.

В комнате воцарилась неловкая тишина, когда Джисон отодвинул гитару в сторону, уныло оставив её лежать на подушке. Хёнджин не двигался, и сквозь легкую тонировку его очков он мог видеть внутреннюю борьбу, через которую тот проходил. Волна вины окатила его, поскольку он видел, как Хёнджин легко и дружелюбно общался с другими членами их группы, в это время из-за постоянных избеганий их отношения были в лучшем случае на уровне знакомых. Джисон, конечно, совсем не недолюбливал Хёнджина, но он чувствовал, что независимо от того, согласится Хёнджин с этим или нет, он заслуживал того, чтобы его недолюбливали за всю ту боль, которую он уже успел причинить, слишком повысив голос.

А теперь он доставил Хёнджину дискомфорт, слишком громко играя на гитаре. Фантастика.

— Я постараюсь быть потише… Обещаю, – печально сказал он, отводя взгляд от дверного проёма, чтобы не видеть выражение лица Хёнджина. Вместо этого он посмотрел на руку, которой Хёнджин не держал дверную ручку, и с шоком понял, что та держит наушники. Если его беспокоила громкость Джисона, почему он их не надел?

— Я не за этим пришёл, вообще-то… – пробормотал Хёнджин, заставив Джисон снова взглянуть на него. Несмотря на то, что его лицо было слегка скрыто очками, Хёнджин по какой-то причине выбрал пару с наименее темными линзами, поэтому Джисон всё ещё мог разглядеть честность в его взгляде, когда он продолжил. — Я хотел сказать, что это звучало просто отлично. Не знал, что ты играешь на гитаре.

Ты вообще ничего обо мне не знаешь, горько подумал Джисон, хотя его разочарование было направлено не на Хёнджина, а скорее на него самого. Если не брать в расчёт первую ночь длинноволосого с ними, когда Джисон с Чаном разговаривали со сбитым с толку парнем, у них не было нормального разговора, кроме общей болтовни за столом.

— Тебе не обязательно вести себя так тихо со мной, знаешь, – тихо заговорил Хёнджин, напомнив Джисону, что он всё ещё неловко стоит в дверном проеме. Джисон безмолвно смотрел, как тот поднял руку, вернул наушники на место и ослабил хватку на дверной ручке.

— А, ну…

Вот же чертовщина. Джисон за всю жизнь почти не говорил со сверстниками, и, учитывая их обстоятельства, он никогда не ощущал тяжести от нахождения рядом с Чаном, Чанбином, Сынмином или Чонином. Он не знал, что в Хёнджине делало его исключением. Возможно это было то, что Хёнджин не рос, думая, что силы – это лишь дополнительный фактор, и вместо этого был обременён ими так же, как Джисон… Но даже так, Джисону всё равно было некомфортно находиться с ним один на один.

— Джисон, если ты… не слишком занят, мы можем поговорить? – вкрадчиво спросил Хёнджин в тяжёлой тишине, и Джисон почувствовал, как начал потеть.

Дело было не в том, что он не хотел разговаривать с Хёнджином, просто он не знал, как это сделать. Однако, встретив умоляющий взгляд собеседника за тёмными стёклами, он почувствовал, как вся сила его воли превратилась в один большой комок трусости. Он устал ходить на цыпочках рядом с Хёнджином, и он сам, похоже, тоже.

— Да… Конечно, – Джисон оглядел свою комнату, оценивая беспорядок в ней. Он бросил одежду, которую дал ему Чанбин, на другую кровать, и его пол был завален разорванными листами с текстами песен и одеялами, которые Джисон ещё не успел постирать. Он не был уверен, что будет делать, если ему придется делить комнату с кем-то, и почувствовал облегчение из-за их нынешних условий сна.

Разговор с Хёнджином явно займёт определённое время, и он не хотел заставлять другого всё это время терпеть его беспорядок. Они могли бы пойти в комнату Хёнджина или в общую зону, но он был уверен, что кто-то уже начал готовить ужин, и личного разговора не выйдет. Однако говорить на тренировочной площадке или в тренажерном зале казалось неправильным, а в компьютерном зале сейчас, как и обычно, должен был обитать Чонин.

А потом Джисону в голову пришла идея.

— Что думаешь о том, чтобы прогуляться за пределами бункера? Просто по лесу, окружающему его, знаешь? Там тихо, да и нам не помешает свежий воздух. – Его перестали искать, как верить новостям в сети, которые Джисон вычитал около недели назад, пока составлял компанию Чонину, к тому же он помнил как далеко простирался окружающий лес с его первого путешествия к бункеру с Чаном и Чанбином. Он был уверен, что тот тщательно скроет их от остального общества, и, возможно, свежий воздух успокоит его в перспективе провести время наедине с Хёнджином.

Хёнджин на мгновение заколебался, как будто был удивлен предложением Джисона, которое совсем не удивило бы его самого. Но затем он улыбнулся, и Джисон почувствовал, как его нервозность исчезла при виде этого зрелища.

— Было бы отлично. Моя кожа выглядит такой серой от недостатка солнца. Хотя… – уголки его губ слегка опустились, и он прервал зрительный контакт, чтобы смущённо взглянуть в сторону. — Ничего, если я схожу за другой парой очков? Не уверен, что эти стёкла достаточно затемнённые, чтобы выйти наружу.

— А, конечно! – Джисон вскочил с кровати, чувствуя в своем теле вновь обретённую энергию от того, насколько комфортно выглядел Хёнджин. Возможно, Джисон поспешил с выводами о неприязни другого к нему, как Чанбин и пытался убедить его. Но Джисон продолжал думать, что его опасения не были просто паранойей, так как образ страдальческого выражения лица Хёнджина из той первой ночи был так ярок, словно произошёл вчера.

Хёнджин повернулся, чтобы выйти из комнаты Джисона, ожидая снаружи, терпеливо сцепив руки за спиной, пока Джисон поспешно накинул толстовку через голову, запихивая ручку в карман. Он знал, что он выглядел собравшись едва ли так же хорошо, как Хёнджин, с его растрепанными волосами и обрамлённые тёмным глазами, в то время как другой завораживающе светился, несмотря на то, что жаловался на свою кожу буквально мгновением ранее. Если Джисону повезёт, он сможет получить советы по красоте от него, пока они будут идти…

Ещё раз оглядев себя в зеркало, он вышел в коридор вслед за Хёнджином. Джисон закрыл за собой дверь, и жестом показал ему идти вперёд. Быстро ухмыльнувшись, длинноволосый двинулся в сторону своей комнаты, где он наверняка хранил остальные очки.

— Эм… Хёнджин? – спросил Джисон, засунув руки в карманы толстовки, чтобы попытаться выглядеть как можно беспечнее, несмотря на внезапную потливость его ладоней. — Можно задать тебе вопрос?

— Конечно, давай.

Джисон поджал губы, надеясь, что не покажется грубым. До сих пор он не осознавал, насколько его огорчало отсутствие дружбы с Хёнджином, и он не хотел сбрасывать всё одним махом. Но, с другой стороны, его любопытство начало брать верх над ним, и ему удалось преодолеть всю ту нерешительность, когда они подошли к двери, ведущей в комнату Хёнджина.

— Почему ты в этих очках? Разве не было бы проще носить очки с достаточно тёмными линзами, чтобы не приходилось менять пары, или...?

К большому облегчению Джисона, Хёнджина, похоже, не расстроил этот вопрос. Он слегка грустно улыбнулся, протянул руку, чтобы открыть дверь, и кивнул Джисону, пропуская его вперёд, а затем вошёл сам.

Прошло мгновение, прежде чем он ответил, в это время Джисон восхищался комнатой. Она была самой большой, и это было изначальной причиной, почему Джисон хотел её себе, также эта комната казалась немного более уютной, чем остальные три в бункере. Её стены были окрашены в более светлый оттенок серого, а краска не начала отслаиваться, как у Джисона. Кроме того, у неё был более высокий потолок, что делало комнату немного менее удушающей, по крайней мере, так он думал.

— Люди говорили, что я пугал их, потому что они не могли понять, о чём я думаю. – Голос Хёнджина вырвал Джисона из его мыслей, и он взглянул туда, где Хёнджин стоял над большим набором солнцезащитных очков в одном из своих ящиков. Он сохранил каждую пару, которую дал ему Чанбин, понял Джисон с неожиданной нежностью.

Но лёгкая улыбка, украсившая его лицо при виде коллекции, очень быстро исчезла, когда Хёнджин продолжил говорить.

— Знаешь одно выражение? Глаза – это зеркало души, говорится в нём. Люди всегда говорили мне, что глаза за непроницаемо-чёрными линзами выставляют меня бесчувственным роботом. – Он выпрямился, надев новую пару очков на переносицу, а более светлые и модные присоединились к другим очкам на столе. — Полагаю, я не хотел, чтобы вы, ребята, чувствовали то же самое. Те люди никогда бы не поняли, но теперь, когда я знаю, что вы все можете... Я хотел, чтобы вы знали, о чём я думаю, и что я чувствую. Так ведь делают друзья, верно?

Несмотря на то, насколько ужасно это заставляло себя чувствовать Джисона, Хёнджин был прав. Теперь, когда его глаза были скрыты за пугающе тёмными линзами его очков, прочесть его стало намного труднее. Единственным признаком его несчастья была слегка надутая нижняя губа, и чувство вины лишь усилилось.

Хёнджин так отчаянно пытался сблизиться с их компанией, и ему это удалось с остальными четырьмя. Джисон же, с другой стороны, намеренно держал дистанцию между ними, потому что беспокоился из-за небольшой, потакающей своим желаниям вещи, на которую Хёнджину, очевидно, было наплевать.

И что еще хуже, так это то, что Джисону были знакомы чувства Хёнджина. Он узнавал это отчаянное рвение подружиться с людьми с похожими способностями, и почти физическую потребность сблизиться и избавиться от одиночества, которое доминировало над ними всю их жизнь до сих пор.

И даже учитывая это, он всё равно оттолкнул Хёнджина.

Джисон хотел извиниться, но догадался, что Хёнджин не примет их, сказав ему, что сожалеть не о чем. Вместо этого он вспомнил, каким эмоциональным и благодарным тот выглядел, когда Чонин сделал внимательную подметку об острой пище или когда Чан без всякого снисхождения спросил, что может помочь с бременем сил Хёнджина. Может, он мог бы помириться с ним по-другому...

— Что ты делаешь? – спросил Хёнджин немного тише от замешательства, когда Джисон подошёл к нему и уставился на стол.

Некоторые из очков были просто отвратительными, и Джисону захотелось закатить глаза из-за отсутствия вкуса у Чанбина. В конце концов он остановился на простой паре с тонированными золотом линзами, окружёнными круглой синей оправой. Он поднял их и радостно надел на лицо, взглянув на Хёнджина.

Рот другого шокировано открылся, и, хотя Джисон не видел его глаз, он знал, что застал Хёнджина врасплох.

— На улице может быть слишком ярко, а у тебя, как я вижу, очков более чем достаточно. Поэтому я подумал, что присоединюсь к тебе. Будем сочетаться!

Потому что Джисон до страшного хорошо понимал Хёнджина, и, возможно, именно поэтому ему с самого начала было так трудно наладить контакт. Глядя на него, он думал о себе в самые одинокие моменты. Да, парень мог быть старше него на несколько месяцев, и да, пока Джисон проделал не лучшую работу, но он боялся упустить свой шанс сблизиться с кем-то таким образом, о котором он всегда мечтал.

Несколько недель назад Чонин заставил его осознать, что все их способности различны и уникальны по-своему. Возможно, Джисон иногда чувствовал себя инопланетянином, но если он мог хотя бы Хёнджина заставить понять, что тот не совсем один, тогда, возможно, чувство изолированности было не так уж и плохо. Одиночество означало, что, когда вы наконец найдёте кого-то, вы будете ценить эту связь гораздо дороже. Джисон уже видел это в других своих друзьях, и он внезапно почувствовал решимость сделать то же самое для Хёнджина.

— Ох я-… Спасибо. – Нижняя губа Хёнджина дрогнула, и на мгновение Джисон испугался, что он вот-вот разрыдается. — Никто раньше не делал для меня такого.

Сторонним наблюдателям слова Хёнджина показались бы странными, но Джисон знал, что тот имел в виду на самом деле, и что его действия значили гораздо больше, чем могло показаться.

Серьёзно… Никто из его друзей даже не подумал о том, чтобы надеть очки вместе с ним, дабы он выделялся меньше? Вот же куски дерьма.

— Это я должен благодарить тебя за то, что ты одалживаешь мне их! – настоял он, подняв руку и весело похлопав Хёнджина по плечу, когда Хёнджин шмыгнул. — Давай поскорее выберемся отсюда, пока не стемнело, и я начну спотыкаться на ровном месте. Не у всех есть суперзрение, как у тебя!

К его восторгу, Хёнджин слабо рассмеялся над его комментарием и позволил Джисону вести его в сторону двери. Ему пришлось переместить руку к спине Хёнджина, так как это было более удобно, и в конце концов опустил её, когда он, казалось, восстановил самообладание. Хотя его глаза, возможно, слезились, но Джисону было известно, по крайней мере то, что его губы вернулись в нейтральную позицию и больше не шевелились.

Они молча шли по коридору комнат. Джисону было интересно, кто начнет разговор, когда они выйдут, и о чём они будут говорить. В любом случае, у него было предчувствие, что это может быть довольно эмоционально, и он внезапно порадовался, что надел свои солнцезащитные очки ради собственного достоинства.

— …Монетки?

Голос доносился из конца коридора, предположительно из общей зоны. Джисон оживился, услышав знакомый грубый тон Чанбина, и бросил быстрый взгляд на Хёнджина, чтобы увидеть, слышал ли он его. А он слышал, судя по тонкому изгибу его головы, когда они завернули за угол.

Конечно же, черноволосый стоял на кухне, склонившись над дымящейся кастрюлей с чем-то, над чем он работал. Сынмин стоял рядом, его лицо было искажено таким отвращением, что Джисон не мог не ухмыльнуться.

— Чем вы тут занимаетесь? – окликнул он, стараясь сделать голос тише, во имя Хёнджина, стоявшего прямо возле него.

Оба человека на кухне повернулись на его голос, хотя через несколько секунд Чанбин снова склонился над кипящим варевом, а Сынмин сел на один из стульев и спрятал голову в руках.

— Ох, этот… – Хёнджин заговорил, побудив Джисона взглянуть на него как раз вовремя, чтобы увидеть, как тот сморщил нос, подобно Сынмину.— Этот запах просто отвратительный.

Джисон в замешательстве нахмурил брови, ничего не чувствуя, и направился к лифту. Он не был таким наблюдательным, как Хёнджин, но знал, что на кухне разворачивается катастрофа, и ему не хотелось втягиваться в неё. Хёнджину, казалось, пришла в голову та же идея, когда он последовал за ним, догоняя.

Ни Сынмин, ни Чанбин не ответили на его вопрос, но Джисону и не нужен был ответ. Он и так знал, что они делали: пытались готовить, но, очевидно, ничего не получалось.

— Что ты имеешь в виду под монетками? – пробормотал Чанбин, хмуро глядя на содержимое кастрюли, и Сынмин застонал сквозь ладони.

— Я имею в виду, что это на вкус как монеты. Что ещё ты хочешь услышать?

— Ага, но каким образом это может быть на вкус как монеты? Я не добавлял туда монеты-

— А ты нормально помыл кастрюлю? – предположил Хёнджин, следуя за Джисоном в лифт. Чанбин оторвался от кастрюли и хмурое выражение на его лице медленно сменилось ужасом.

Однако и он стёрся, когда его взгляд остановился на паре у лифта. Его острый взгляд впился в руку Джисона, когда он полез в карман и вынул ручку, на которую Чонин ввел код, необходимый для приведения лифта в движение, и, судя по всему, потерял всякий интерес к кипящей еде, несмотря на жалобы Сынмина сзади него.

— Извиняюсь, а куда вы оба собрались?

Джисон выпрямился, чувствуя себя ребенком, которого поймали на месте преступления за шалостью. Это было довольно унизительно, но его радовало хотя бы то, что Хёнджин застыл рядом с ним. Чанбин скрестил руки на груди и посмотрел на них многозначительным взглядом, на мгновение Джисон даже забеспокоился, что тот сейчас закричит, зовя Чана, где бы блондин ни был.

— Мы хотим прогуляться, – оправдался Джисон, как можно расслабленней. — Тут рядом по лесу. Я прослежу, чтобы мы не отходили далеко от бункера, и мы вернёмся к ужину или… что там вы делаете.

Чанбин демонстративно проигнорировал его комментарий и только медленно моргнул в ответ на слова Джисона. Пожалуйста, ну отпусти нас, мысленно умолял Джисон, пытаясь передать своё отчаяние в глазах, но с опозданием понял, что те частично скрыты солнцезащитными очками. Ты был тем, кто заставлял меня перестать увиливать от Хёнджина. Так, пожалуйста, позволь мне сделать это.

К счастью, его сообщение, видимо всё же было доставлено, когда Чанбин вздохнул и снова вернулся к готовке.

— Ладно. Просто не задерживайтесь там, и скажите Чану, что я был критически против того, чтобы вы выходили одни. А если из-за вас у меня будут с ним проблемы – будете в ответе за посуду целую неделю.

— На самом деле он говорит так, потому что не хочет делать это сам, – вмешался Сынмин, очень многозначительно глядя на повернувшегося спиной Чанбина. — Он явно совершенно не обучен тому, как нужно мыть кастрюли-

— Эй! Конечно я могу совершать ошибки, учитывая, что я занимался этим в одиночестве последние две недели!

Неловко прочистив горло, чтобы попытаться заглушить начавшуюся ссору, Джисон наклонился вперёд и прижал кончик ручки к мерцающему датчику на стене перед собой. Хёнджин изумлённо вздохнул рядом с ним, и он понял, что это был первый раз, когда Хёнджин был в лифте и увидел верхний слой их базы. В конце концов, он ведь был без сознания, когда его привезли, и с тех пор не осмеливался проходить дальше общей зоны.

— Довольно круто, скажи? – сказал он, оглядываясь через плечо и подмигивая Хёнджину. Тот усмехнулся и пожал плечами, хотя Джисон знал, что он чувствует себя так же взволнованно, как он сам, когда впервые вошёл на базу с Чаном и Чанбином.

Лифт резко остановился, заставив Хёнджина вздрогнуть от внезапной остановки, и Джисон шагнул вперёд, распахивая дверь. Он направился по укрытию их бункера, оформленного обшарпанными стенами с грязным полом и порывисто поморщился. Всё было не страшнее, чем он помнил, и Хёнджин видимо разделял это чувство, издавая краткое «фу» где-то позади.

— Это, конечно, не так круто, – пробормотал Джисон, обходя рваное пыльное одеяло, лежавшее на полу. — Знаю, что это выглядит ужасно, но думаю, это обязательно, чтобы заставить людей думать, что это – всё, что может предложить это место. Чанни с Бином были достаточно убедительны, и заставили меня поверить, что именно это наше будущее убежище, когда впервые приехали сюда. Я был готов бросить их в тот же момент.

Его слова были шутливыми, и, к счастью, они получили желаемую реакцию, так как Хёнджин тихо рассмеялся, следуя за Джисоном к выходу. Джисон подумал, что у него красивый смех. Он был беззаботным и, казалось, исходил прямо из сердца.

— Так это типо… Как одно из тех обманных заклинаний в Гарри Поттере?

Джисон драматично ахнул и удивлённо посмотрел на Хёнджина широко раскрытыми глазами, когда они подошли к двери. Он толкнул и придержал её Хёнджину, который с удовлетворённой улыбкой вышел на солнечный свет.

— Да. Да, именно, как одно из них, – Джисон хмыкнул, позволив двери закрыться за ним. — Хоть ты понимаешь меня, чувак. Представляешь, Чанни не знал, что это такое? Я буквально сравнил это место с обманным заклинанием, а он ничего не понял.

— А, серьёзно? – сказал Хёнджин с притворным недоумением, хотя он был явно больше сосредоточен на свежести воздуха снаружи и золотом солнечном свете, который струился сквозь верхние листья, подсвечивая их.

Джисон глубоко вздохнул, смакуя ветерок, играющий с его волосами, и почувствовал живость леса вокруг него. Звуки были тонкими, едва уловимыми для его ушей, хотя, должно быть, Хёнджин мог услышать их в разы лучше, но он всё ещё мог наслаждаться тонким шепотом ветвей и хрустом веток под ногами, когда они начали идти.

— Я скучал по запаху пригорода… – Хёнджин вздохнул, откинув голову назад, чтобы взглянуть на вершины деревьев, густой листвой скрывающие небеса. — Не в обиду вам, ребята, но…

— Мы довольно вонючие?

— Да.

Джисон коротко рассмеялся, но не обиделся. Он довольно долго думал о способностях Хёнджина, а также о последствиях, которые с ними связаны. Он воочию видел эффект от зрения и слуха Хёнджина, когда в силу беззащитности на них оказывали болезненно-опасное влияние, но кроме этого, его мысли цеплялись и на других чувствах, таких как осязание и обоняние. После некоторого времени внутренних дебатов он пришёл к выводу, что способность чуть лучше нюхать чизкейк не стоит всех других вещей, приходящих вместе с ним, и ему действительно было немного жаль Хёнджина. Его нервы не выдерживали, когда он находился под землей, и поэтому с обострёнными чувствами он мог лишь представить, насколько это, должно быть, было удушающим.

— Так, ну… – Он начал идти впереди, видя, что он единственный, кто приблизительно знал расположение леса и насколько далеко они могут пройти, не опасаясь быть замеченными. — О чём ты хотел поговорить?

Хёнджин заколебался, его рот открылся на долю секунды, прежде чем снова закрыться.

— Это будет звучать странно… Думаю, у меня просто голова кругом идёт, я даже забыл, о чём хотел поговорить с тобой. Сейчас уже вспомнил, но…

Джисон заметил, что Хёнджин не мог решиться на что-то, хотя он и не мог отчётливо разобрать выражение лица парня из-за тёмных очков. Он чувствовал, как на него смещается взгляд, пока они шли, и, в конце концов, поднял голову и ободряюще улыбнулся Хёнджину, надеясь, что его приближающаяся нервозность была не слишком очевидна.

— Я начинаю думать, что просто слишком остро среагировал, и на самом деле ничего такого не было… – Хёнджин на мгновение замолчал, слегка надувшись, неуклюже подбирая слова. — Но я просто чувствовал, что ты… Избегаешь меня? Или что я тебе не нравлюсь? Но теперь я понимаю, что это не так, потому что ты проводишь время со мной и ведёшь себя дружелюбно, и в общем… Извини, что зря притащил тебя сюда. Хотя я отлично провожу время.

Джисону захотелось дать себе пощечину, и он мог бы это сделать, если бы не беспокоился, что звук побеспокоит Хёнджина, в то время как тот выглядит таким спокойным в окружении природы. Вместо этого он застонал и помассировал висок, пытаясь стереть эту глупость из головы.

— Я повёл себя глупо…? – нервно спросил Хёнджин, предположив, что разочарование Джисона было направлено на него, хотя всё было с точностью наоборот.

— Нет-нет, извини, ты не вёл себя глупо… Совсем нет, – скривился Джисон, нервно поправляя очки выше на нос. — Это моя ошибка… Я – тот, кто ведёт себя глупо-

Джисон уже говорил с Чонином и Чаном о своей неуверенности, но воздержался от её раскрытия перед Чанбином и Сынмином из страха оказаться обузой. Он не хотел, чтобы все знали о его борьбе, когда каждый из них выглядел таким уверенным и собранным, и Хёнджин, казалось, смотрел на него с доверием, которое Джисон не хотел разрушать. Однако, безоговорочно, Хёнджин заслуживает объяснений, да и он не позволил бы себе солгать.

Было немного страшно вести такой разговор по душам с человеком, скрывающим глаза за очками, но Джисон подавил осторожность и напомнил себе, что Хёнджин уже и без того достаточно ненавидит необходимость носить очки.

— Я причинил тебе много боли при нашей первой встрече, – в конце концов сказал он, глядя себе под ноги, переступая через корни деревьев. —Чан поручил мне присматривать за тобой, пока ты отдыхаешь, и для меня было большой честью получить эту работу... До тех пор я не то, чтобы много сделал для группы, понимаешь.

— Но… – Губы Джисона сжались в безрадостную улыбку. — Потом я причинил тебе боль из-за своей неосторожности. И мне до сих пор очень жаль, кстати, совсем выскользнуло из головы... Я не привык жить с такими людьми, как мы, как все остальные. Я просто не могу приспособиться к тому, как мне действовать, чтобы быть внимательнее к твоей чувствительности, как это сделал Чанни, и поэтому я подумал, что для меня было бы лучше вообще не быть рядом с тобой, если всё, что я понесу за собой – это боль.

Хёнджин шёл рядом молча, хотя Джисон чувствовал пристальный взгляд, сосредоточенный на нём из-за пары тёмных линз. Он почти почувствовал облегчение от того, что не мог сказать, о чём думал Хёнджин, потому что после своего признания он не мог не беспокоиться о том, как его примут.

После нескольких секунд тишины, прерываемой только треском веток под их ногами, Хёнджин заговорил.

— Но ведь ты попытался исправиться позже, – сказал он, подходя к Джисону ближе, чтобы избежать столкновения с кустами ежевики. — И ты чувствовал себя виноватым из-за этого. Надеюсь, что ты поверишь мне, когда я скажу, что тебе не о чем беспокоиться... Я получал гораздо худшее от других, которые, к тому же, делали это нарочно.

— Что ты имеешь в виду? – спросил Джисон, чувствуя, как на сердце стало в разы легче от того, что Хёнджин всё ещё не выглядел расстроенным и косвенно принял извинения, которые Джисон пытался вплести между строк.

Хёнджин легко промычал, хотя в его голосе внезапно прозвучало презрение.

— Когда я рос, дети в моей школе... Я был необычным, мягко говоря, и дети этого возраста любят высмеивать вещи, которые они не понимают или не считают нормальными. Они крали мои наушники и кричали мне в уши, чтобы увидеть, как я вздрагиваю, или брали мои очки и светили мне в глаза фонарями своих телефонов, чтобы заставить меня плакать. Думаю, им было забавно видеть, насколько я «слаб».

Все остатки вины Джисона были смыты историей Хёнджина и зажжены пламенным гневом. Он мог довольно чётко представить себе происходящее, на собственном опыте повидав болезненную реакцию Хёнджина на яркость и шум, и для него было невозможно представить, как кто-то может быть достаточно жестоким, чтобы захотеть намеренно причинить это другому человеку.

Хёнджин тоже был человеком. И он заслужил, чтобы к нему относились как к таковому.

— Однако я не могу их винить. В молодости ты слишком бездумный, а им было скучно. Я был для них просто чем-то вроде развлечения, – Хёнджин продолжил, поморщившись, чтобы передать свое отвращение. — Но, когда я стал старше, и они повзрослели, лучше не стало. Вместо этого со мной обращались как с инопланетянином, люди пытались сблизиться со мной, как если бы я был своего рода благотворительным проектом, а затем им становилось скучно, когда они понимали, насколько осторожно со мной нужно обращаться, и снова отдалялись. Мне было больно в любом случае, и я не знал, что из этого ненавижу больше.

Джисон начинал понимать, почему такой простой жест, как надеть солнцезащитные очки, чтобы соответствовать Хёнджину, так много значил для него. С его стороны не потребовалось никаких усилий, чтобы продемонстрировать, насколько легко было заставить другого чувствовать себя менее ненормальным, но... Хотя он и не хотел признавать это, он также мог понять, что, должно быть, чувствовали люди из прошлого Хёнджина. Последние недели он не знал, как вести себя с парнем, поэтому едва ли он мог считать себя лучше них.

— Всю мою жизнь родители держали меня в изоляции, – сказал он, когда они снова замолчали, решив сменить тему с истории Хёнджина на свою собственную. — Меня всегда это возмущало, потому что я смотрел фильмы и шоу, где у детей моего возраста были замечательные дружеские отношения, и я всегда хотел испытать подобное тоже. Мне хотелось, чтобы они позволили мне пойти в школу и увидеться с другими детьми, но, послушав тебя... Я начинаю задумываться, что они действительно желали мне только лучшего.

Джисон бросил быстрый взгляд в сторону Хёнджина, когда закончил, как раз вовремя, чтобы увидеть, как другой поджал губы, как будто задумавшись. Он не выглядел таким раскаявшимся, как раньше, но в том, как он медлил, продолжала чувствоваться печаль. Джисон почувствовал себя не намного лучше, учитывая маршрут их разговора.

— Мои родители были полной противоположностью. Они хотели, чтобы я жил как можно более нормальной жизнью, но, очевидно, это не сработало. – Хёнджин усмехнулся, хотя в его смехе было столько горечи, что Джисон почувствовал озноб. — Они вели себя так, будто мы были нормальной семьей... Пока однажды я не пришёл домой с кровоточащими ушами, когда мои наушники сломали одноклассники, и моя мама просто... сломалась. Она снова и снова твердила, что подвела меня. После этого всякая надежда на мирные семейные отношения улетучилась.

Было едва ли не физически больно слышать о детстве, которое так отличалось от детства Джисона, но каким-то образом он мог относиться к нему так, как если бы оно было его собственным. Он мало что знал о воспитании Сынмина, но Чонина, похоже, не особо заботили его отношения с родителями, и, судя по тому, что понял Джисон, Чан и Чанбин не жили со своими семьями достаточно долго, чтобы установить о них хоть какое-то мнение.

Однако боль Хёнджина была такой же сильной, как и у Джисона. В то время как Хёнджин был доведён до предела своими родителями, Джисона они сдерживали. Он также мог вспомнить слова Чонина о том, что его родители обращались с ним почти как с предметом, требующим особого ухода, и давали ему всё, что он хотел, если это означало, что он не будет больше беспокоить их. Разница заключалась в том, что младший, казалось, не заботился об этом так сильно, как Джисон и Хёнджин, но всё равно относились к нему почти одинаково.

— Такие люди, как мы… Одинокие, что думаешь? Никто не может нас понять. – Джисон был удивлён и опечален тем, насколько ровным был его голос. Его тон был таким же сдержанным, как и его мысли, и он почувствовал, как в груди у него цвело умиротворяющее чувство поражения.

Хёнджин кивнул в сторону, и Джисон начал вести их обратно в направлении бункера, так как он почувствовал, как всё, что должно было быть сказано – уже было, несмотря на то, насколько удручённо это заставило его себя чувствовать.

— Эти силы – проклятье, – пробормотал Хёнджин, таким же ровным тоном, как у Джисона.

Однако Джисон не был уверен, что он полностью согласен с этими словами. Пребывание в одиночестве казалось ему фактом, доказываемым снова и снова, когда он всё больше слышал о прошлом своих друзей и о том, как с ними обращались после открытия их способностей. И всё же называть их проклятием...?

— Может, они и обуза, – медленно начал Джисон, и внезапная нерешительность в его голосе пробудила интерес Хёнджина. — Но не думаю, что проклятье. Ты знаешь, как я познакомился с Чаном и Бинни?

Хёнджин пожал плечами и покачал головой. Джисон был не удивлен. Давно стало ясно, что конфиденциальность очень ценится всеми членами их группы, и что ни о чьём прошлом не упоминалось, если они не присутствовали там лично и не чувствовали себя комфортно с ним. Он был единственным, от кого Хёнджин мог услышать это, и, учитывая, что он старался не разговаривать с ним до этого самого дня, следовало ожидать, что ему будет известно ровным счётом ничего.

— Короче говоря, я случайно сжёг свой дом, замкнув микроволновую печь. Не спрашивай, как мне это удалось, потому что я и сам до сих пор не знаю… – добавил он, когда Хёнджин открыл рот, его замешательство было заметно даже сквозь тёмные окуляры очков. Джисону было невероятно лень рассказывать о той насыщенной событиями ночи, так что он быстро перешёл к морали своей истории. — Я оказался в ловушке в своей комнате, и у меня не было другого выхода, кроме как прыгнуть. Я сделал это, и Бин использовал свои силы, чтобы я не поранился... А потом Чанни затушил огонь.

Всякий раз, когда его мысли возвращались к ревущему пламени, удушающему зною, окружавшему его, и агонии от обожжённых пальцев, Джисон пытался сосредоточиться на мысли о своих друзьях, которые появились, чтобы спасти его. Он не хотел вспоминать свой страх или боль, поэтому решил сосредоточиться на единственном положительном моменте, единственном источнике надежды, который вытащил его из холодящих объятий смерти.

— Если бы их там не было, и если бы у них не было способностей – я бы уже был мёртв, – закончил он, чувствуя странное спокойствие от этого вывода.

— Но, изначально, если бы у тебя не было сил, то никакого пожара не случилось бы, – Голос Хёнджина не был грубым, но слова резали острием лезвия своей правды. Джисон не мог не вздрогнуть, когда понял, что тот был прав, и без его способностей не было бы нужды в спасении.

Тем не менее...

— Тогда возьмем Сынмина и Йени, – продолжал он бороться с устоявшейся в нём нерешительностью. — Они использовали свои силы для добрых дел, уничтожая плохих людей. Даже если они, возможно, не просили о способностях, они используют их на благо других. Это ведь не проклятие? Может быть, бремя, но не проклятие.

— Тебе нравятся твои способности? – спросил Хёнджин, когда на горизонте появилась верхушка бункера. Его вопрос возник из ниоткуда, но Джисон не нашел его неожиданным. Он говорил о своих способностях с большим позитивом, чем он когда-либо думал о них, и часть его задавалась тем же вопросом.

Джисон сунул руку в карман своего худи, вынимая ручку, чтобы позволить им вернуться внутрь, обдумывая свой ответ. Несомненно, он вырос с ненавистью к ним за то, что они косвенно вызвали его одиночество, но больше всего на свете он боялся их. Он боялся именно того, что произошло: причинить вред себе и своему окружению, потеряв контроль.

Однако после встречи с остальными его мнение о них сильно изменилось. Всякий раз, когда он теперь думал о своих силах, его переполняло ужасное разочарование из-за того, что он не мог заставить их работать, как он хотел, или манипулировать ими с таким умением, как могли Чан и Сынмин. Он чувствовал зависть, что Чанбин и Чонин чувствовали себя так комфортно, используя их, а также сочувствовал тому, что Хёнджину можно было так легко причинить физический вред.

Так, нравятся ли они ему?

— Есть вещи, которые мне не нравятся в них, – в конце концов признался он, толкая дверь и делая первый шаг в бункер. — Например, насколько они будут опасны, если я потеряю контроль, и то, насколько они… странные. Я до сих пор не знаю точных деталей о них, и даже Чан не совсем уверен, какими могут быть мои пределы или что я смогу тренироваться с ними лучше. Ненавижу это.

Как только Хёнджин вошёл внутрь, он позволил двери захлопнуться, снова заблокировав солнечный свет. Не теряя времени, чтобы заскучать по его теплу на своей коже, он повернулся на каблуках и пошел обратно к лифту.

— Если бы я мог лучше их контролировать, то, возможно, они бы нравились мне. Однако, я чувствую себя более готовым к их использованию, чем до встречи с этими парнями. – Он вошёл в лифт, и Хёнджин молча последовал за ним. Джисон знал, что к его словам внимательно прислушиваются, и это заставило его гордиться собой. Это заняло у него время, но постепенно он все больше стремился к цели узнать как можно больше о своих силах, и он надеялся, что при помощи остальных, у него выйдет. — И кроме того, у твоих способностей огромный потенциал! Возможность слышать людей может быть действительно полезна, особенно в наших миссиях.

Хёнджин задумчиво постукивал ногой, пока Джисон не привёл лифт в движение. Горечь исчезла с его лица, и Джисон понял, что его настроение улучшилось. По крайней мере, Джисон был рад, что им удалось оставить позади этот небольшой инцидент (в котором был виноват Джисон) в их дружбе.

— Полагаю, ты прав... – медленно произнёс Хёнджин, когда стена перед ними начала двигаться. — Возможно, мне стоит попросить совета у кого-нибудь из парней... Я не могу избавиться от своей чувствительности, поэтому, если я могу использовать ее, чтобы помочь вам, ребята, тогда-

Он резко замолчал, и Джисон отвёл взгляд от парня, чтобы увидеть, что его поразило.

Общая зона была совершенно пуста. Это было само по себе странно, поскольку обычно по крайней мере один человек из их группы бездельничал на диване или готовил себе закуску на кухне. Это действовало на нервы ещё больше, учитывая, что Джисон ожидал увидеть, как Чанбин и Сынмин продолжали готовку или, по крайней мере, начали работать над чем-то более простым, чем блюдо, которое они пытались сделать раньше.

Но их нигде не было, и Джисон почувствовал, как его пульс начал учащаться, когда он пытался удержаться от паники.

— Где все? – прошептал он, кладя ручку в карман и выходя из лифта в сопровождении Хёнджина.

В ответ на его вопрос Хёнджин поднял руки к голове и снял наушники. Джисон сразу понял, что он делает, и затаил дыхание, стараясь быть как можно тише. Глаза Хёнджина закрылись, когда он слушал, слегка подергивая брови от концентрации, прежде чем повернулся к Джисону и лихорадочно моргнул, убирая наушники.

— Они все в компьютерной комнате. Полагаю, Йени что-то нашёл.

Прошла доля секунды, в течение которой они просто смотрели друг на друга, прежде чем сорваться в направлении коридоров. Джисон подумал, что странно не видеть Чана на кухне, пока кто-то готовит, обычно он следил за тем, чтобы никто случаем не устроил поджёг, и он мог бы помочь с этим, и начал задаваться вопросом, был ли блондин вместо этого с Чонином. Младший нередко был словно приклеен к компьютерам, но для Чана было бы разумно быть с ним, если они почувствовали, что нашли зацепку.

Хёнджину удалось немного вырваться вперёд из-за своих длинных ног, и он распахнул дверь, которая вела в компьютерный зал. Он исчез за ней, и Джисон в спешке чуть не проскользнул мимо, едва успев затормозить, чтобы успеть прежде чем дверь захлопнулась.

Внутри было довольно темно, горел только один ряд потолочных светильников. Хёнджин потянул Джисона за рукав и указал в направлении одного из компьютеров, прежде чем двинуться вперёд, а он последовал за ним.

Чонин сидел на стуле по центру перед компьютером, Чан и Сынмин наклонились по обе стороны от него, а Чанбин стоял рядом с блондином. Все они, казалось, были полностью увлечены тем, что показывалось на экране, и Джисон ускорил темп, чтобы быстрее разобраться в этом.

— Что случилось? – спросил Хёнджин, когда они подошли ближе, становясь на сторону Сынмина. Джисон попытался выглянуть над головой Чонина, но не смог понять показанное на экране.

— Йени получил известие об очередном нападении, – ответил Чан, на мгновение поднимая глаза, чтобы поприветствовать их, прежде чем снова взглянуть на младшего. Пальцы Чонина с невероятной скоростью летели над клавиатурой, и Джисон не мог сопоставить его движения с буквами, которые появлялись на проекторе. — Они наконец-то выходят из укрытия.

Джисон сглотнул и кивнул. Это была новость, которую они ждали, залегая на дне, и, хотя перспектива покинуть базу взволновала его, он не мог не почувствовать приступ нервозности.

— Какое подразделение? – спросил он, быстро переглянувшись с Хёнджином.

— Восточное. Йеллоу Вуд. – ответил Чонин, и его пальцы, наконец, замерли, когда экран преобразовался в изображение.

Это был цифровой плакат с некачественной фотографией большой поляны в лесу, которая, видимо, была сделана с возвышенности соседнего холма. Хотя это было снято ночью, Джисон мог различить формы продуктовых ларьков, палаток и, что наиболее важно, сцены. «ТМТ» было написано жирным шрифтом вверху страницы, и Джисон почувствовал, как у него пересохло во рту, когда он осознал происходящее.

— Джисон, всё в порядке? – тихо спросил Хёнджин, похоже, уловил прерывистое дыхание Джисона. Все взгляды были обращены на него, но Джисон не мог оторвать взгляд от экрана, когда почувствовал, как в его груди нарастает ошеломляющее чувство страха.

— Это ну… Это ТМТ**… – Голос Джисона дрогнул, и он почувствовал, как Чан протянул руку, сжимая его ладонь, пока он изо всех сил пытался сформулировать слова. — Ежегодный музыкальный фестиваль для начинающих артистов. Я смотрел его каждый год. У меня была мечта, что однажды я смогу там выступить и-

Теперь это стало мишенью.