— Вкладывайся в удар всем телом, – наставлял Чан, нагибаясь, чтобы подать руку Сынмину, который пытался сдержать краснеющую стыдобу на лице от проигрыша в третий раз подряд.

Сынмин не привык к тому, чтобы кто-то так превосходил его в сражении. Он всегда был на голову выше в каждом своём столкновении до этого момента, учитывая его чёткий контроль над способностями и неведение врагов. И это привело к привычной уже уверенности в своих способностях, а теперь, имея в соперниках кого-то более опытного, как Чан, показало ему, как выглядел настоящий боец, что было вдохновляюще, но также и унизительно.

Сжав зубы, Сынмин ухватился за руку старшего и поднялся на ноги. Когда Чан впервые подошёл к нему несколько дней назад, спустя примерно неделю после того, как они узнали план о последующем нападении Йеллоу Вуда, он не очень-то хотел сражаться с блондином в рукопашном бою, без способностей. Однако, даже если он не признавал этого, мысль о сражении без использования сил была крайне пугающей, но Чан убедил его, что они не уверены, будет ли у них возможность воспользоваться силами всегда. Было что-то такое в глазах Чана, когда он рассказал ему, как рукопашная борьба не раз спасала его жизнь раньше, и Сынмин больше не смог отказать ему.

Они сменили фокус своих тренировок, прежде нацеленных на улучшение реакции Сынмина, и теперь были сконцентрированы на сражении без использования сил. В котором его так унизительно растоптали.

Даже если Чан не подразумевал этого, было что-то снисходительное в том, как он не просто превосходил Сынмина раз за разом, но ещё и делал это так, что на том не оставалось ни царапинки. Он был отправлен в нокаут только для того, чтобы быть пойманным Чаном прямо перед соприкосновением его головы и пола, а если он и падал, Чан всегда обыгрывал всё так, чтобы он приземлился в безболезненной позиции. Сынмин не мог себе представить, как у кого-то могло быть столько контроля не только над их собственным телом, но и над чужим тоже.

— Думаю, это из-за твоих сил, – глубокомысленно сказал Чан, вырывая Сынмина из его мыслей. Старший облокотился одной рукой на своё бедро, его дыхание даже не было сбитым, в отличии от Сынмина, неспособного сдержать свою отдышку, как бы не пытался. Глаза Чана оценивающе пробежались по парню перед ним, прежде чем продолжить, — Раньше тебе требовались лишь глаза, чтобы сражаться, и теперь, использовать всё своё тело довольно тяжело, я полагаю?

Сынмин лишь кивнул в ответ, сглатывая слюну, чтобы ослабить свою жажду.

— Да, тогда думаю, когда ты ударяешь меня, представь, что на самом деле ты пытаешься ударить что-то позади меня, – Чан не ждал и секунды ради подтверждения Сынмина, уже становясь в боевую стойку. Он мог лишь завидовать его выносливости. — Потому что в тот момент, когда ты бьёшь – ты останавливаешься сразу же, как устанавливаешь со мной зрительный контакт, не оставляющий особого эффекта. Если ты расслабишься и будешь больше двигать телом, у тебя будет больше силы при ударе.

Сынмин выяснил кое-что о Чане: если тот и был самым заботливым и озорным человеком на Земле, что контрастировало его взрослому мышлению – всё это оставалось за дверью тренировочной комнаты. Он становился совсем другим человеком, которого Сынмин немного побаивался, но всё равно восхищался тем, как фигура большого-брата Чана стояла вне их тренировок. Его глаза остро фокусировались, и заботливая улыбка, вечно играющая на его губах, стиралась и преобразовывалась в нахмуренную концентрацию. Он наблюдал за Сынмином, как профессор наблюдает за аномалией, его голос был твёрдым и серьёзным, когда он говорил.

И всё же, на каждую критику, выдаваемую Чаном, находилось место для как минимум трёх комплиментов. Его советы проигрывались в голове словно пластинка даже спустя часы после окончания тренировки, и оставались выгравированы в его памяти, как ничто другое не было. Он был вдохновляющим, наполнен опытом, и, самое главное, толкал Сынмина к его пределам, но всегда был рядом, поддерживая, когда сил не оставалось. Если он был добрым и надёжным источником поддержки за пределами тренировочной, то был и неумолимым учителем, не дающим Сынмину недооценивать свои достижения, пока они были внутри.

Сынмин и представить себе не мог, что с ним было бы сейчас, познай он наставничество Чана в более ранние дни.

— Бить всем телом… – выдохнул он, повторяя слова Чана раньше и укладывая их в голове. — Прицеливаться, будто бью что-то позади, для большей силы. Понял.

Глаза Чана встретили его с пригвождающим напором, будто он оценивал подведённые Сынмином итоги их урока, молча наблюдая за ним. Через секунду Сынмин вернул старшему такой же взгляд, затем Чан единожды кивнул и посмотрел на свои наручные часы.

— Скоро уже надо бы сворачиваться… Давай засчитаем это, и пойдём лучше попьём?

Вот так, без особых усилий, тренер Чан испарился, возвращая заботливого старшего-брата Чана. Он двинулся к месту, где они хранили пару бутылок с водой, когда заканчивали спарринг, сел, облокотившись на стену, и испустил удовлетворённый вздох. Сынмин двинулся немного медленнее, пытаясь избавиться от спазма в лёгких, учитывая, к чему им нужно быть готовыми позже.

Он не мог объяснить почему, возможно, это была его паранойя, которую Чонин раз за разом пытался успокоить, но у него было плохое предчувствие насчёт их приближающейся миссии. Может быть, сыграл тот факт, что это было самое большое мероприятие, на котором он когда-либо был, с таким огромным количеством людей росли и ставки, и было намного больше возможностей, что что-то пойдёт не так. Чонин пытался убедить его, что всё было как раз наоборот, и шансы на ошибки и оплошности был ниже, раз их команда была больше, но Сынмин всё равно нервничал.

Впервые, он был единственным, кто попросил Чана о последнем спарринге перед выездом на музыкальный фестиваль. Чан был более, чем счастлив потренироваться, оставив Чанбина с Чонином закончить подготовки вместо них, когда они оба удалились в тренировочную комнату. Сынмин был слишком дёрганный, и он хотел попытаться хоть как-то избавиться от стресса. К счастью, Чан, видимо, понимал это.

— Почему ты так нервничаешь? – спросил Чан, когда Сынмин опустился в сидячую позицию за ним. Он подал ему бутылку воды, которую Сынмин принял с небольшой благодарной улыбкой.

— Я не нервничаю, – ответил Сынмин после долгого, жаждущего глотка. Вода казалось освежающе холодной, оставленная в стороне от накалённой атмосферы, и он осознал, что Чан, должно быть, охладил её своими силами.

Блондин фыркнул и покачал головой, катая крышку от его бутылки по полу. Он подвинулся, чтобы его тело было прямо напротив Сынмина, и посмотрел на младшего со знающей, почти что дразнящей улыбкой, открывающей вид на его ямочки.

— Ну давай же. Ты никогда не предлагал мне потренироваться раньше, и, к тому же, твоя голова словно не на месте сегодня. Расскажи, о чём ты думаешь.

Сынмин не имел ни малейшего представления, каким образом Чан был так хорош в чтении мыслей. Сначала это нервировало, ведь ему не нравилось думать, что его эмоции так легко прочесть, но теперь, он был чрезвычайно благодарен, потому что это означало, что ему не нужно волноваться о том, как признаться в беспокоящем. Чан просто знал это, и избавлял его от неловкости, идущей в комплекте с инициативой начинать что-то.

— С этим всем что-то не так… – в конце концов сказал он, с усердием сверля взглядом бутылку в своих руках, чтобы не встречаться взглядом с Чаном. — Со слов Джисона, этот фестиваль очень важный. Кле никогда не были такими рисковыми раньше. Я думал, что банк – не их стиль, но это просто… я не знаю. Что они хотят заполучить, грабя музыкальный фестиваль?

Его выражение стало хмурым, чувствуя непонимание, когда он просто попытался вынести смысл из беспокойств, которые Чонин пытался успокоить. Младший был первым человеком, к которому он шёл со всеми своими беспокойствами, оставаясь первым, кому он мог довериться, прежде, чем остальным, и имеющим похожие знания и опыт с группировкой Кле. Однако, пока Чонин не особо задумывался об этом, Сынмин довёл свои мысли до того состояния, когда они стали его паранойей. И всё же, тот был немного младше, и ему недоставало того циничного взгляда, который Сынмин, как он узнал, делил с Чаном и Чанбином.

И вокруг Чана всегда витала комфортная атмосфера. Возможно, он смог бы успокоить Сынмина, как ничто другое.

Блондин мгновение сидел в тишине, будто обдумывая слова Сынмина, прежде чем заговорить своим обычным спокойным голосом.

— Я понимаю причины твоего волнения… Но у группировок распространено видоизменять их боевые тактики и цели по мере развития, если они будут достаточно уверены в своих силах, – вкрадчиво сказал он, и Сынмин мог заметить, что тот тщательно обдумал свои слова прежде, чем они донеслись до его ушей. — Мы не знаем их мотивов, но Сони сказал нам, что большинство людей, приезжающих на фестиваль, довольно ну… расслабленные. Банда, вероятно, воспользуется живым выступлением, как отвлечением, и попытаются своровать всё, что выйдет за это время. Там не будет много охраны, да и никто не будет ожидать подобного. Это отличная возможность для ограбления, если рассудить, и не такая предсказуемая, как банк.

Доводы Чана имели много смысла, и Сынмин не нашёл к чему придраться. И всё же, наперекор логике, разложенной прямо перед ним, он не мог избавиться от нервирующего чувства, прожигающего дыры в его сердце.

— Может быть, я так нервничаю, потому что это мой первый раз работы с чем-то таким, – признался он, обрывая Чана в шаге от проглатывания набранной в рот воды. — Всё будет проходить снаружи, так что у Йени не будет доступа к камерам или чего-то подобного. Его контроль над местностью будет в разы слабее, и возможно поэтому у меня столь плохое предчувствие насчёт этого.

Чан кивнул, сглотнув, и Сынмин был до глубины души тронут тем, как внимательно он его слушал. Он не был обязан выслушивать все беспокойства Сынмина, и всё же слушал, даже вставляя своё логически-обдуманное мнение, в знак поддержки.

— Я догадывался об этом, – сказал Чан, весёлые нотки послышались в его тоне. Сынмин поднял глаза, заметив, что Чан смотрит на него с теплом и очарованием, и эта сладость в его взгляде заставила младшего отвернуться мгновением позже из-за пылающего внутри смущения. — Я не просто так оставил тебя в роли охранника Хёнджина на эту миссию, и передал Бинни должность атакующей группы. Помимо того, что всё будет снаружи, и мы легко сможем очистить место, дабы он использовал свои силы, я также подумал, что вы с Хёнджином сможете помочь друг другу немного успокоиться.

Была ещё одна вещь, которую Сынмин заметил в Чане: он без колебаний отпускал членов своей группы, когда они находились в поле его видения, но как только на горизонте появлялось нечто, способное нанести им вред, он делал всё, что в его силах, чтобы обезопасить их.

Он часто задавался вопросом, почему при построении плана в их первый полноценный день, как пятёрки, Чан решил держать Сынмина подальше от места действий. Это не огорчило его так сильно, как он думал будет, да и он был не против присматривать за Хёнджином. Но после слов старшего, всё вдруг обрело смысл, и он почувствовал искреннюю благодарность к своему другу.

Каким-то образом, Чан знал, что нужно было Сынмину, даже если сам Сынмин этого не знал.

— Но… – голос Чана вытянул его из мыслей, и он моргнул перед блондином, продолжавшим смотреть на него с заботой и любовью. — Это не всё, что беспокоит тебя, я прав?

Сынмин отвёл взгляд, перекатывая в пальцах крышку от бутылки. Было что-то ещё, что-то, живущее в его голове непозволительно прочно и долго. Он пытался отогнать это, убедить себя, что не о чем волноваться, и остальные раз за разом доказывали, что заслуживали доверия, но это не удерживало его от бессонных ночей. Он не говорил об этом даже Чонину, из страха испортить своим пессимизмом весь настрой младшего, который был в последние недели счастливее, чем Сынмин когда-либо помнил.

Но взгляд Чана был таким терпеливым и понимающим. Сынмин знал: был большой шанс того, что все его мысли уже не единожды мелькали в голове старшего, учитывая его взрослый и наполненный знаниями ум, и нашёл в себе силы сделать эти беспокойства слабее и слабее.

В конце концов, он сдался под напором, и озвучил страх, мучивший его неделями.

— Я просто считаю странным нахождение всех нас тут, и вообще то, что мы нашли друг друга? В смысле, вы с Бином знаете друг друга долгие годы, а учитывая, что мы с Йени добились внимания Дживайпи, пересечение наших путей было неудивительным. – Сынмин сглотнул, чувствуя тяжкий ком в глотке, когда он продолжил. — Но Джисон и Хёнджин… Тебе не кажется это немного подозрительным? Я думал, что таких людей со способностями, как мы, почти невозможно найти, а всего за какой-то месяц мы нарвались на двоих по чистейшей случайности.

— Я не говорю, что они замешаны в чём-то, или что нам не стоит доверять им, – спешно добавил он, заметив, как улыбка Чана сменилась настороженной хмуростью. — Просто это… Не имеет смысла? И чем больше я думаю об этом, тем больше это пугает меня.

Он затих, сражённо роняя голову. Он ненавидел тот факт, что продолжал подозревать всё, и такие безобидные люди, как Хёнджин и Джисон, заставляли его нервничать. Не то, чтобы они сами, скорее их появление. Он просто не мог остановить эти мысли, вытекающие в выводы, которые, он убеждал себя из раза в раз, не могли быть правдой.

— Я тоже думал об этом… – заговорил Чан, и Сынмин с надеждой поднял голову. В голосе Чана не было разочарования, и даже выглядя теперь в разы более усталым, он не упустил слов Сынмина, как тот думал. — Когда мы с Бином нашли Сони, буквально спустя пару часов после ухода из Дживайпи, я не мог поверить такой удаче. Мы всегда мечтали найти больше людей со способностями, и взять их под своё крыло, как тебя и Йени, но найти кого-то так скоро? Я был в ужасе.

— Когда появился Хёнджин, кстати, признаю, я был немного взволнован. Дживайпи вечно твердил нам, что мы были редкими, аномалиями, не вписывающимися в общество. Но находить людей, как мы, показалось таким лёгким, что я едва сдержался, дабы не связаться с Дживайпи, просто, чтобы спросить: «Что за чертовщина?».

Сынмин сглотнул. Ни Чан, ни Чанбин почти не говорили о мужчине, вырастившем их, что заставило Сынмин поверить в, мягко говоря, неприятные отношения, о которых не хотелось вспоминать. На лице Чана показалась та же горечь, приходящая каждый раз при разговорах о прошлом, и было до странного неприятно видеть это выражение на месте знакомого им заботливого.

— Но я быстро откинул эту идею, потому что знал, что тогда не только мне с Бином придётся вернуться туда, но и забрать вас всех с собой. – Чан видимо передёрнулся от этой мысли, и Сынмину внезапно очень захотелось потянуться и обнять старшего. Однако он продолжал держать руки по бокам и отвёл глаза в землю, проклиная то, что считал своей трусостью. — Клянусь, я никогда не позволю себе подвергнуть никого из вас тренировкам этого мужчины, и знаю, Бин согласится со мной. Никогда.

Сынмин не знал, что сказать. Чан не пытался дать ему комфорт, но его храбрая целеустремлённость защищать их группу заставила его чувствовать себя защищённым, наперекор его противным беспокойствам.

Блондин потряс головой, словно пытаясь вытряхнуть лишние мысли, и поднял свои губы в уже знакомую улыбку, поворачиваясь лицом к Сынмину.

— Я думаю сейчас, мы должны быть благодарны, что нашли друг друга. Может быть, это судьба свела всех нас вместе, давай остановимся на этом. – Его тёмные глаза были тёплым пламенем, растапливающим в Сынмине то холодившее чувство нервозности. — Если что-то и случится, мы решим всё по мере необходимости, но не стоит волноваться о будущем, когда всё, что у нас под контролем – это настоящее.

Сынмин, наконец, нашёл в себе силы поддержать зрительный контакт с Чаном без волнения об открытии всех его потайных мыслей, ведь он озвучил почти всё, волнующее его в последнее время. Было и другое, как, например, безымянная эмоция, приходящая при времяпровождении с Чонином, но он не хотел напрягать Чана этим. Его чувства к Чонину были тем, что он должен был выяснить сам, даже если его прогресс пока шёл крайне медленно.

Не думай об этом сейчас, Ким Сынмин, внутренне отругал он себя, в смущении надувая губы, и опираясь головой о стену позади. Были более важные вещи, о которых стоило волноваться, и ему не хотелось затеряться в чём-то столь неоднозначном, в то время, как их группа отправляется на рейд, вероятно самый большой, на котором он присутствовал.

— Ты такой хороший слушатель, Чанни, – пробормотал он, испуская громкий вздох. — И говорящий тоже. И умеешь успокаивать. Во всём, если быть честным, ты хорош во всём. Ты был бы чудесным старшим братом.

Чан чистосердечно рассмеялся, его глаза превратились в счастливые полумесяцы, а на щеках появились ямочки. Сынмин мягко улыбнулся, допивая остатки воды из бутылки. Он пока не чувствовал себя полностью уверенным в предстоящем вечере, но избавившись от некоторого количества нервозности в разговоре с Чаном, он чувствовал себя ощутимо лучше.

— Ах, ты правда так думаешь? – восторг в голосе Чана был очевиден, и он опустил ладони на колени так, как сделал бы крайне взволнованный ребёнок. — Я всегда хотел быть старшим братом. Ты бы позволил мне?

— Каждый из нас позволил бы, если по-честному.

Чан стал ещё более возбуждённым от ответа Сынмина, и, казалось, был готов взорваться, если бы не открывающаяся дверь, вернувшая обоих в настоящее. Голова Джисона скользнула внутрь, скользя взглядом по комнате, пока не наткнулся на них, всё ещё сидящих у стены.

— Хэй, Сони! – подозвал Чан, и Сынмин помахал рукой в направлении друга. Джисон кивнул, изгибая губы в улыбке, и полностью вошёл в комнату, одной рукой придерживая дверь открытой.

— Бинни сказал мне позвать вас. Думаю, мы готовы выдвигаться. – Джисон явно был также взволнован, как Сынмин, судя по его нервному постукиванию ногой по полу, в ожидании, пока они последуют за ним.

Чан, с самым спокойным и приземлённым видом, встал и потянулся, долго вздыхая. Сынмин поднялся на ноги секундой позже, решая оставить свою бутылку здесь, ведь они убедились взять достаточно для этой долгой поездки. Они планировали выехать примерно в четыре, с надеждой добраться до фестиваля до семи, сытно пообедав. Учитывая, что Сынмин, Хёнджин и Джисон, добрая половина их группы, жутко нервничала, Чан решил, что было бы безопаснее поужинать уже по возвращению в бункер после миссии.

— Ладненько! – Чан хлопнул в ладоши, действие, которое Сынмин ещё давно распознал как обозначение финала. — Выдвигаемся!

Джисон держал для них дверь пока они не вышли, Сынмин обменялся с ним мимолётной улыбкой, и они двинулись за спиной Чана. Было бы неплохо сходить в душ перед отбытием, учитывая, что Сынмин был не уверен, придётся ли предпринимать ещё что-то этой ночью (хотя он действительно надеялся, что не придётся). По крайней мере он не чувствовал себя так скованно, как перед входом в тренировочную с Чаном.

Они прошли через общую комнату с новообретённой скоростью, даже лицо Чана изменилось при подходе к лифту. Джисон беспрерывно болтал, хотя разговор и был почти односторонним, раз Чан был на пути к более серьёзному настрою, и Сынмин не был разговорчив, когда нервничал, как Джисон.

— А потом я почти заплакал, потому что я спросил Хёнджина, хочет он лимонад или воду, и он ответил, что не может пить газированные напитки, ведь они причиняют боль его языку, а я подумал: «Жизнь без газированных напитков, это, наверное, так грустно», понимаешь? – Джисон остановился вдохнуть воздух, когда лифт остановился, пока Сынмин рассеянно кивал на рассказанную историю.

Чан издал небольшое «угу», уже выдвигаясь к двери в гараж, прежде чем Джисон успел открыть рот и продолжить. Сынмин спешно последовал за ним, пытаясь поспевать за повышенной скоростью Чана, когда тот намеревался добраться куда-то.

Грузовик был, как им и было сказано, полностью готов, дожидаясь только их. Задние двери были открыты для Сынмина и Джисона, чтобы те могли забраться внутрь, и водительское место ждало Чана. Хёнджин сидел на пассажирском, если он вдруг заметит что-то, когда они подъедут к месту проведения фестиваля. Они бы разработали план к моменту приезда, но было бы просто идеально, обезвредь они группировку до того, как те успеют даже появиться на фестивале, просто чтобы избежать рисков наделать шума. И, безусловно, они наделают шума, если на что-то пойдёт не так, как они ожидали.

Напоследок похлопав Сынмина в знак поддержки, Чан отправился к водительскому месту, оставляя младшего следовать за Джисоном к задней части грузовика. Голоса Чанбина и Чонина уже доносились изнутри, и Сынмин попытался затолкать свои нервы поглубже, забираясь внутрь.

— Эй, оставьте и нам одеял! – возмутился Джисон, хотя уже вскоре послышался хохот, когда Чанбин притянул его вниз, кинув на него свою рубашку. Сынмин опустился более цивилизованно, садясь рядом с Чонином, и тот подвинулся, давая ему доступ к свёртку одеял, подготовленную для них.

Джисон успел устроиться поудобнее, прильнув к боку Чанбина, уже обернувшего руку вокруг плеч младшего, прижимая к себе. Сынмин не был так смел, чтобы провести такое с Чонином, что не имело никакого смысла, ведь он никогда не был против такому близкому контакту с ним.

Он потряс головой в попытке избавиться от лишних мыслей, и старался из всех сил не думать о том, насколько близко он был прижат к Чонину из-за разделённого на двоих одеяла, так сильно, что он чувствовал жар его тела и мог с лёгкостью подержать его за руку, если бы захотел. Но не сделал этого, застывая словно статуя, когда Чан начал выезжать из гаража.

— Все готовы? – зазвучал голос блондина спереди, получая в ответ пару согласных ответов от Чанбина и Джисона. Чонин массажировал свою ладонь справа от Сынмина, и он предположил, что тот просматривает имеющуюся у них информацию, подготавливая себя.

Чтобы попытаться глубже успокоиться, Сынмин перекрестил ноги и сложил ладони поверх одеяла, фиксируя свой взгляд на противоположной стене машины. Четыре портфеля были упакованы немного неустойчиво, храня в себе оборудование, упакованное Чонином для миссии, также там были лёгкие перекусы и напитки, если им захочется. Сынмин чувствовал, что его желудок явно не в настроении для аппетита, так что он облокотился на стенку грузовика и попытался усесться комфортнее, учитывая долгую предстоящую дорогу.

Тихая, каким-то образом напряжённая тишина погрузилась на них, разрушаемая лишь ритмичным гудением двигателя и бормотанием радио, включенного Чаном. Сынмин почти мог слышать, как старший мягко говорил с Хёнджином спереди, но их слова тонули в фоновом шуме дороги. Скоро Чанбин и Джисон тоже завели разговор, но Чонин, сидящий между ними, так и оставался молчалив, Сынмин тоже не пытался принимать участие в беседе.

Та же возбуждённая и волнительная атмосфера ощущалась каждым из них, когда они ехали в банк несколько недель назад, но Сынмин заметил, что ему было ещё тяжелее в этот раз. Он не мог отряхнуться от волнения, цепкими когтями держащего его разум и тело, но он знал, что и остальные не были беззаботны. Тёмный интерьер грузовика вовсе не облегчал ситуацию.

— Как всё прошло с Чаном? – мягко спросил Чонин, позволяя свое механической руке упасть в сторону, одаривая его полным вниманием. Сынмин попытался объяснить себе то, как его сердцебиение вдруг подскочило, когда он почувствовал знакомый внимательный взгляд, остановившийся на его лице, и попытался опустить то, насколько глупо он заставлял себя чувствовать.

— Всё прошло неплохо, – коротко ответил Сынмин, моментально поднимая взгляд, посылая Чонину улыбку. — Просто потренировались немного и поговорили. Не то, чтобы было время для чего-то ещё.

Чонин кивнул на его ответ, к счастью, смотря вниз, играясь с оборванными краями одеяла, которым они были укрыты. Сынмин не мог отвести взгляд от движений младшего, замечая, как спокойно он выглядел. Чонин всегда был сильнее из них двух, несмотря на то, как часто он пытался убедить его в обратном. Сынмин знал, даже если младший не верил в это.

— А что насчёт тебя? – спросил он, отделяя их двоих в их собственный маленький кокон уединения. — Ну, знаешь, подготавливать всё, пока нас не было?

— Нормально, полагаю… – Чонин нахмурился, впервые показывая, что он чувствовал то же напряжение, как и все остальные. — Я не знал, к чему мне стоит готовиться, раз всё снаружи… Это не совсем то, чем мы занимались, когда были вдвоём.

Сынмин согласно промычал на признание Чонина, о котором он сам частенько думал. Иметь с помощью чипа связь над всеми технологиями по территории было одним из главных аспектов в битвах, проведённых «отомстителями», и он полагал, что вся их тревожность о сегодняшней ночи шла оттуда. Для Чонина это будет первый раз со столь маленьким количеством работы, а для Сынмина это будет первый раз на перерыве от сражения в первых рядах.

Кто-то предположил бы, что они должны были почувствовать себя менее напуганными, учитывая, раз от них почти ничего не требовалось, но всё было как раз наоборот.

— Что думаешь насчёт сегодня? – спросил Сынмин в пустоту, осевшую между ними. — Нервничаешь?

Он уже знал ответ, и краткий, безрадостный смешок Чонин лишь подтвердил это.

— Конечно… Это волнующе, но и очень пугает. Особенно что-то такое… Джисон сказал, это важное событие для всей музыкальной индустрии, и здесь будет в разы больше горожан, как и больше членов группировки. За стольким нужно уследить. Когда мы были вдвоём, мы никогда бы не осмелились задержать Йеллоу Вуд на операции, как эта, но…

Но теперь нас больше не двое, мысленно закончил Сынмин, когда Чонин оборвался. Это мелькало в его голове раньше, насколько они были полезны теперь, в более большой группе, особенно с людьми, имеющими такой большой опыт и навыки, как Чан и Чанбин. Сынмин бы соврал, сказав, что не обожал этих двоих, и то, как каждый раз они восхваляли его или Чонина за их проделанную работу, он чувствовал себя оживлённым и счастливым до конца дня.

— Ты справишься на отлично, Йени, – наконец сказал Сынмин, поднимая взгляд с одеяла, на котором он рассматривал узоры. — Ты ни разу не совершил ошибки до этого, и, я уверен, сегодня будет не исключением.

Их глаза встретились, и Чонин одарил Сынмина столь яркой и счастливой улыбкой, что ему хотелось расплыться в лужу прямо на месте. Однако, вместо этого он выжал из себя неровную улыбку, надеясь, что он не выглядел так же измученно, как чувствовал себя.

А затем спереди заговорил Чан. Он с вздохнул облегчением, когда Чонин разорвал их зрительный контакт, теперь смотря в другой конец машины, позволяя Сынмину расслабить свои напряжённые мышцы и попытаться восстановить самообладание.

— Ребят, вы там сзади как, готовы? Помните план?

Голос Чана был спокойным и приземлённым, Сынмин предположил, он пытался успокоить Хёнджина, показывающего нервные предпосылки не первый день.

— Ага! – ответил Чонин, меняя позицию, чтобы сидеть лицом к переду. — Я собираюсь взломать любые системы вокруг площади, которые смогу, например, громкоговорители или прожекторы, и соединю их всех к одному из устройств здесь.

— Потом я замкну их, чтобы они все отключились, отключая аудио и, будем надеяться, погружая всё во тьму, – перехватил Джисон, кивая в такт своим словам, словно считалке. Сынмин бы не удивился, если он повторял их у себя голове бесчисленное количество раз по дороге из бункера.

Когда Хёнджин спереди не заговорил, Сынмин продолжил за него.

— Мы с Хёнджином заберёмся повыше, чтобы он смог изъять из оборванного пения и темноты количество членов Йеллоу Вуд, с которым мы имеем дело.

В этой части им пришлось немного погадать, полагаясь на то, что толпа будет не слишком громкой после отключения света и музыки. Конечно же, будет несколько вскриков от неожиданности, но Джисон проинформировал их, что большинство аудитории было крайне спокойным, и не буянило до поздней ночи. Им также пришлось положиться на мелкую подвижность людей со своих позиций в темноте, позволяя Хёнджину определить мечущихся вокруг, как своих целей.

— Затем я начну на земле огонь, храня его под контролем, чтобы никто не пострадал и не нанести сильного ущерба, – продолжил Чан спереди, своей уверенностью возвращая Сынмина из мыслей. — Говорю, что причиной ему неисправность техники, надеясь, что люди уйдут с площади.

— Ну а потом, найдя, где находится большинство участников – я разберусь с ними, оставляя оставшихся на Чана, – закончил Чанбин. Короткий вздох сорвался с губ Сынмина от чистоты их плана. Несмотря на сотни раз прокручивания его в голове, его мозг не переставал подкидывать подлянки.

Например, что, если кто-то наткнётся на Джисона и Чонина, окружённых в кузове грузовика компьютерами? Что, если Чан потеряет контроль над своими силами на мгновение, и невиновный пострадает? Что, если толпа будет слишком громкой, и Хёнджин не сможет ничего услышать и-

— Стой, это моя любимая песня! Чанни, ты мог бы прибавить, пожалуйста? – Голос Джисона был наполнен таким восторгом, что нескончаемые мысли Сынмина застопорились, а его радостные вскрики свели на нет весь негатив, оставшийся в голове.

Чан исполнил желание младшего, оставаясь разумным по отношению к усиленному слуху Хёнджина, когда звук песни стал громче, и Сынмин наконец мог слышать больше, чем невнятное бормотание.

Он предполагал, что Джисон любил ритмичные, танцевальные песни, но был приятно удивлён, когда балладный тон наполнил грузовик. За песней последовало успокаивающее чувство, замедлившее стук сердца Сынмина так, как быстрая песня не смогла бы. Когда артист начал петь, его голос был душевно-сладким, укрытый плотным одеялом автотюна, и всё же, до боли человеческий. Трогательные слова песни достигли его ушей, и он был готов закрыть глаза и насладиться песней, звук, составляющий прямую конкуренцию крику Банши прозвенел со стороны от Чонина.

— О, Святые, вы такие громкие! – закричал Хёнджин спереди, хотя в его голосе были шутливые ноты, он повернулся на сидении, впиваясь взглядом в виновных содрогания грузовика.

Джисон с Чанбином откинули головы назад, крича со всей силы, приобретённой по мере звучания песни. У Сынмина заняло до неприличного долго, чтобы осознать, что те пытались петь, и хотя было очевидно – они просто баловались, он знал, если бы они захотели, то могли бы звучать в разы лучше.

— Я переключу радиостанцию, если вы не прекратите, – окликнул Чан, хотя он сам едва сдерживался от смеха. Чонин содрогался в беззвучном хохоте рядом с Сынмином. Видимо, он был единственным, кому было не смешно от этой карикатуры, даже можно было сказать, что он отвращён тем, как они убедились превратить столь красивую песню в посмешище.

После, казалось, целой вечности, они наконец успокоились по окончанию песни, по радио заиграла реклама, в которой Сынмин был не заинтересован. Чан вернул громкость к тихому бормотанию, и он вслушался в повисшую тишину.

Когда они собирались в бункере вместе, тихие моменты, как этот, были редкими и немногочисленными. Храня внимательность к способностям Хёнджина, кто-то вечно переговаривался между собой, или подшучивая друг над другом. Их личности с такой лёгкостью переплелись друг с другом, думал Сынмин, и, не заставив себя долго ждать, он стал таким же расслабленным с остальными, каким был Чонин.

И всё же, ощутимая угроза предстоящего, казалось, душила глотку каждого, погружая их в нервную тишину. Никто не заговорил, а Сынмин определённо не был достаточно готов и смел, чтобы быть её разрушителем. Он предположил, что, в любом случае, ответа ему будет не много. Не помогало и то, сколько пути было впереди. Площадь фестиваля была в добрых часах пути, и невозможность сдержать свои нервы последствием активных действий, Сынмин чувствовал себя на пределе. Освежающая тренировка с Чаном смогла успокоить его на некоторое время, но пугающие мысли уже выползали из темноты, лишь набираясь силы от его безделья.

Сынмин молча сверлил взглядом сумки напротив, пытаясь быть таким же беспечным, как Чан, говоря себе, что шансы провала были минимальны. Чонин с Джисоном будут тихими и хорошо спрятанными в глубине грузовика, он и Хёнджин будут, как Сынмин надеялся, достаточно далеко от хаоса, не давая ему добраться до них. Чан с Чанбином занимались подобным годами, и были несомненно более опытными, чем Сынмин, поэтому, если Чан сказал, что всё будет в порядке – значит так и будет.

Так должно быть.

— Хэй, Сынминни.

Голос Чанбина был приглушённым, и Сынмин был готов списать услышанный звук на гудение мотора. Однако, будто почувствовав, он повернул голову вправо, смотря на старшего.

Джисона было почти не видно, лишь копна тёмно-коричневых волос выглядывала на плече Чанбина из-под одеяла. Сынмин не мог сдержать небольшого укола ревности от вида его друга, так спокойно отдыхающего, ведь вся его тревога заставляла его чувствовать себя жутко усталым, но он знал, что не сможет закрыть глаза, не считая морганий, нечего было и говорить о сне.

Его глаза двинулись к бездвижной фигуре Чонина, и почувствовал трепет в сердце от его вида. Тот немного сполз по стенке вниз в позицию, выглядящую не слишком-то комфортно, но по умиротворённому взгляду младшего он бы так никогда не сказал.

— Тебе тоже стоит немного поспать. У нас впереди долгая ночь, и ты не сможешь защитить Джинни, если будешь засыпать на ходу. – Взгляд Чанбина, обычно лёгкий и игривый, смягчился и стал более серьёзным и сочувствующим. Сынмин обычно забывал об их разнице в возрасте из-за ребяческого поведения старшего временами, но сейчас Чанбин позволил показаться своей заботливой, более зрелой стороне.

Сынмин открыл рот, чтобы возразить, но когда взгляд Чанбина стал острее и строже, он вздохнул и вновь опёрся о стену. Было жутко неудобно, и он сильно сомневался, что сможет спать, но, по крайней мере он ублажит своего друга хотя бы попыткой уснуть.

— Мы будем в порядке.

Голос Чанбина был таким мягким, что Сынмин вновь едва расслышал его. Не открывая глаз, он тихо хмыкнул и легко кивнул головой. Он ценил тот комфорт, который давали им Чан и Чанбин, хотя они были более подвержены высоким рискам и следующей за ними нервозностью.

Несмотря на все предрассудки Сынмина о том, что спать в столь неудобном грузовике будет невозможно, наверное, он просто отключился, ведь следующее, что он помнил было сонное похлопывание ресниц в попытке проснуться. Возможно, он не должен был сильно удивляться этому, ведь он умудрился уснуть и в ту, полную событиями ночь, когда они с Чонином были обнаружены в мотеле, но он не мог избавиться от этого приятного удивления. Он подумал, было что-то комфортное в тех тихих словах, шёпотом произнесённых перед его уходом в небытие.

Безусловно, грузовик был не лучшим местом для сна, спина Сынмина была изогнута под углом в девяносто градусов, а пол под ним был холодным и жёстким. Также, видимо, его голова бессознательно упала на одну сторону, судя по шее, отдающей болью при каждом движении, в полной гармонии с остальными его конечностями.

Но несмотря на некомфортную позицию, Сынмин почувствовал себя в разы лучше, чем до этого. Тревога в его разуме немного успокоилась под влиянием сна. Неприятный запах грузовика исчез, заменив себя другим, болезненно знакомым.

Сынмин с задержкой осознал причину этого и то, что он во время сна он улёгся головой на плечо Чонина.

Скорость, с которой он выпрямился, отшатнувшись от него, послала ноющую боль по всему телу, но он сглотнул её вместо со стыдом. Он не был особо уверен, что так смутило его. Они с Чонином бесчисленное количество раз засыпали друг на друге за проведённые вместе годы. Сдерживаясь от отчаянного стона, Сынмин приложил руку к своему горячему, словно кипяток, лицу, отчаянно пытаясь избавиться от сбивающих с толку мыслей.

Тебе нужно разобраться с этим, Сынмин… Проскользнуло в голове, и он хотел ударить себя за бесполезность.

К счастью, Чонин не проснулся от его внезапного движения, лишь выпустив маленький умилительный вздох, передвинувшись на плечо Чанбина. Сынмин облегчённо вздохнул, смаргивая оставшуюся сонливость.

Чанбин всё ещё не спал, хотя Джисон, похоже, ещё дремал. Старший повернул голову в сторону Сынмина, услышав движение, и выжидающе посмотрел на него.

— Как поспал? – тихо спросил он поверх головы Чонина.

— Настолько хорошо, насколько это возможно, полагаю… – в голосе Сынмина были оттенки усталости, и Чанбин сочувственно надул губы. Выпуская мягкий, более усталый вздох, Сынмин провёл рукой по лицу, окончательно пробуждая себя. — Но в целом неплохо, спасибо.

Чанбин понимающе кивнул, и Сынмин задумался, успел ли он сам ухватить хоть пару часов сна. Он не выглядел слишком усталым, но он заметил знакомую медлительность в моргании, словно веки делали всё возможное, чтобы остаться закрытыми.

— Скоро, наверное, нужно будет будить их… – прошептал Чанбин спустя пару тихих мгновений, слегка потряхивая плечами, сбрасывая парней, спящих на них. — Вы спали уже довольно долго, да и я слышал, как Чанни спускал своё окно и говорил с кем-то. Думаю, мы на месте, или, по крайней мере, достаточно близко, раз нам нужно было показать билеты.

Он беспомощно посмотрел на Сынмина, когда Чонин лишь удобнее приголубился на плече, не просыпаясь. Сынмин не сдержал весёлого смешка, сорвавшегося с его губ, он наклонился вперёд, чтобы помощь с, казалось, почти невозможной задачей пробуждения двух спящих друзей.

Видя, что тот взялся за пробуждение младшего, Чанбин переместил своё внимание к Джисону. Лицо Сынмина смягчилось, когда он потянулся тыкнуть в щёку Чонина, а затем невесомо постучал по лбу.

Лицо Чонина скривилось в протесте, и он свёл брови в раздражённом и одновременно потерянном виде. Он открыл один глаз, сверля им старшего, будучи одновременно озадаченным и довольным обнаружить себя в такой позиции. Сынмин терпеливо ждал, пока парень зевнул, кратко замычав, и лишь после открыл второй глаз.

— Доброе утро, – с издёвкой сказал Сынмин, подавая Чонину руку, чтобы тот принял сидячее положение. Во сне Чонин умудрился перетянуть на себя большую часть разделённого на двоих одеяла, и был укутан в плотный кокон. Он пытался выпутаться из него, кидая в Сынмина убийственный взгляд, когда вместо помощи получил лишь насмешку.

Наконец, усевшись в удобную позицию, подразумевавшую под собой: облокотиться всем весом на Чанбина позади, Чонин посмотрел на него из-под полуопущенных век. Сынмин был готов взвыть от того, как мило он выглядел, медленно моргая в попытках окончательно проснуться и осознать всю ситуацию.

— Мы уже на месте? – пробурчал он, поднимая укутанную в одеяле руку, чтобы потереть лицо, также, как Сынмин делал до этого.

— Кажется, Бин думает так, – ответил Сынмин, прямо в тот момент, когда грузовик вдруг прекратил движение.

Несмотря на то, что всё его внимание не было сфокусировано на Чонине, Сынмин стал более осведомлён об их окружении, несмотря на заглушающий эффект грузовика. Он слышал незнакомые голоса снаружи вместе с отдалёнными звуками мелодии.

Небольшой глухой стук ударил в груди, когда он услышал радостные возгласы детей, наравне со смехом и дразнящим тоном их родителей. Прошло достаточно времени с того момента, как он был в такой беззаботной и радостной обстановке. Они с Чонином пытались быть как можно более незаметными при путешествиях, и никакая семья не отваживалась находиться вблизи с владеющими территорией бандой. Он слышал детские голоса неделями ранее, в банке, но те кричали в ужасе, а не в радости, поэтому не имели такого согревающего эффекта.

Много времени утекло с тех пор, как такие безобидные, нормальные звуки достигали его ушей, но он всё ещё задумывался, было ли это тем, что мог иметь в детстве и он, будь всё по-другому. Взамен, единственные воспоминания, сохранившиеся с детства, были пугающе тихие коридоры, тонны книг и блеск металла, являвшегося тогда единственной причиной счастья.

— Ребят, вы там все проснулись?

Вопрос Чана вытянул Сынмина из его мыслей, и он кратко потряс головой, возвращая концентрацию. Он не мог теряться в своих мыслях, когда задание было на носу, особенно, когда он был частью команды, полагающейся на него. Нравилось ему или нет, это была его жизнь.

Сынмин поднял взгляд с пола и посмотрел на передние сидения грузовика, где Чан с Хёнджином развернули свои кресла, чтобы обговорить всё с группой позади. Взгляд старшего значительно потеплел, когда он встретился с ними, слегка опухшими после сна, укутанными в груде одеял и прижавшимися друг к другу, словно маленькие котята. У Хёнджина была похожая реакция, однако уголки его губ опустились в тоске, которую Сынмин мог описать как ревность к их большому одеяльному кокону.

— Отсюда что-нибудь видно, Джинни? – спросил Джисон со стороны Чанбина, в конец проснувшись. Хёнджин оживился, но вскоре вновь поник, покачав головой.

— Неа, ничего… Я никогда не был на музыкальных фестивалях, по очевидной причине, – он показал на свои уши, где были надёжно закреплены наушники. — Но мне ничего не показалось необычным. Никакого подозрительного оборудования, никаких подозрительных людей, ничего.

Тяжёлая тишина повисла над шестёркой. Никто не произнёс этого вслух, но они надеялись обнаружить банду не добравшись до фестиваля, чтобы избежать эффекта неожиданности, если у них не выйдет. Они были больше, чем подготовлены к тому, с чем столкнулись, однако, Сынмину было тяжело принять это, и он почувствовал, как умирают его последние нервные клетки. По крайней мере, сейчас он точно знал, что им потребуется сделать, и сможет полностью сосредоточиться на этом.

— Йени, можешь проверить, сказал ли Йеллоу Вуд ещё что-нибудь? – спросил Чан, разрывая тишину. Его выражение лица было мрачным, хотя он всё ещё пытался улыбаться, ради более пугливых участников команды. Сынмин ценил это, даже если чувствовал, как собственное ожидание превращается в решимость, а не в напряжение.

Чонин кивнул, отпрянув от стенки, сбрасывая с себя одеяло, полностью покрывая им парня. Резкое исчезновение его тёплого успокаивающего присутствия окатило пугающим холодом, и Сынмин натянул одеяло на себя, пытаясь спрятаться от него.

Все в безмолвном ожидании наблюдали, как Чонин открыл одну из сумок и достал сложенный ноутбук. Он был такого же размера, как тот, который Сынмин взял из своего дома, но был немного более навороченным, поэтому Чонин решил взять его с собой. Сынмин не был так уж расстроен из-за этого, как он думал будет.

Бело-голубое свечение экрана загрузки заполнило темную атмосферу в задней части фургона. Сиденья Чана и Хёнджина не пропускали солнечный свет снаружи. Руки Чонина скользили по клавиатуре, его лицо представляло собой безмятежную маску спокойствия, которую мог носить только тот, кто был уверен и опытен в том, что делал. Он не колебался ни секунды, даже когда вздохнул с разочарованием и оторвался от того, что делал.

— Ничего нового, я больше не могу их отслеживать. Думаю, они либо уже здесь, либо в пути. Уже начало восьмого, так что у нас есть чуть меньше часа, пока солнце полностью не сядет, и, как вы догадались, рейд начнётся.

Все посмотрели на Чана, который ответил на слова Чонина лишь успокаивающе спокойным кивком. Его взгляд оставался ясным, без капли паники, когда он оглядел группу, оценивая индивидуальное состояние каждого из них. Сынмин не мог видеть выражения ни Джисона, ни Чанбина, но Хёнджин неестественно побледнел, а лицо Чонина стало пепельно-серым в свете экрана его компьютера. Сынмин попытался сохранить спокойствие, когда ровный взгляд Чана остановился на нём, задержавшись на мгновение, как будто что-то искал, прежде чем он ещё раз кивнул и снова повернулся к Чонину.

— Тогда нам стоит вставать на позиции. Лучше раньше, чем позже, ведь так?

Его слова, казалось, щелкали невидимым переключателем внутри каждого из остальных пятерых, и Сынмин почувствовал, как последние нервы улетучиваются, когда окончательность того, что они делают, осела в нем. Чанбин первым поднялся на ноги и подошел к другому футляру, в котором хранилась их коллекция тщательно заряженных и запрограммированных наушников. Джисон последовал за ним, его ноги слегка дрожали - из-за нервов или бездействия - в то время как Хёнджин взволнованно провел рукой по своим волосам спереди.

Теперь, оставшись один в кучке одеял, Сынмин устало отодвинул ткань в сторону, чтобы он мог двигаться сам. После минутного обсуждения он решил помочь Чонину распаковать другие компьютеры, которые он принес - оба были немного больше, чем ноутбук, который был извлечен изначально.

Бросив на Сынмина быстрый взгляд благодарности, Чонин приступил к настройке самого большого из трех, которые он посвятил контролю над звуковой и световой системами фестиваля. Это была самая сложная задача из всех, поэтому понятно, что именно на ней младший хотел сосредоточиться больше всего. Сынмин, с другой стороны, достал аппарат среднего размера и загрузил его, чтобы он был готов следить и управлять каналами связи в их наушниках. В конце концов, проведя так много времени с Чонином, он научился немалой доле технологических навыков.

— Наушники в порядке? – спросил Чан спереди, получая положительный кивок от Сынмина и Чанбина, уже настроивших их на первый тест. Удовлетворённый прохождением первого препятствия, он перевёл своё внимание на Чонина и спросил, — Что там с системой фестиваля?

— Всё неплохо, – тут же ответил Чонин, не отрывая взгляда от экрана компьютера. Он уже прислонился к соседней стене, окружённый яркими мониторами, установленными с помощью Сынмина, полностью погрузившись в свою зону комфорта. — У меня без труда получится контролировать их, они уже связаны друг с другом, так что мне просто нужно подвести их к компьютеру, уверен, у нас с Сони не будет проблем с отключением электричества.

Хёнджин наблюдал за всеми с широко открытыми глазами и ртом, выглядя ошеломлённым тем, как остальные незамедлительно приступили к работе спустя секунду после отданной команды. Сынмин сделал мысленную пометку попытаться вести себя не так серьёзно, когда он останется наедине с Хёнджином, ведь ему не хотелось, чтобы старший наложил в штаны под растущим давлением, которое оказывалось на них со спешной, пусть и эффективной подготовкой.

Чья-то рука попала в поле зрения Сынмина, заставив его отвлечься от Хёнджина и взглянуть на человека, тянувшегося к нему. Джисона. Его большие глаза были слегка сужены в какой-то даже пугающей решимости, его ладонь решительно предлагала Сынмину наушник. Сынмин взял его, коротко кивнул Джисону и установил на место. Не прошло и секунды, как Джисон поднялся на ноги и подошёл к Чану, чтобы передать его собственный наушник.

— Тогда идём, – заключил Чан, одобряюще похлопав Хёнджина по плечу, а затем наклонился и открыл дверь со стороны водителя. В последний раз оглянувшись назад, задержав тёплый взгляд на Чонине и Джисоне, он выскользнул под солнечные лучи.

Хёнджин замер на мгновение, прежде чем сглотнуть и оглянуться. Он говорил тихо и ровно, хотя его глаза были полны страха и тоски. А потом они спрятались за тёмными линзами очков.

— Удачи, ребят.

Зная, что теперь настала его очередь уходить, Сынмин собрался с силами. Они уже обсудили то, как им не выглядеть подозрительно, и пришли к выводу делать беззаботные выражения лиц и вести себя так, как если бы они были на фестивале в качестве гостей. Сынмин собирался развернуться на носках и направиться к задним дверям фургона, однако его остановили, потянув за край куртки. Он повернулся, чтобы взглянуть на Чонина, но почувствовал, что его тянут вниз, прежде чем он смог даже открыть рот спросить, что случилось.

Руки Чонина были тёплыми, безопасными, пусть и с ощутимой дрожью лежали на спине Сынмина. На мгновение он погрузился в шокированное молчание, застыв в объятиях, которые заставили его испытать бесчисленные эмоции, всё такие же безымянные. В конце концов он осмыслил ситуацию, и сумел поднять руки, чтобы обнять Чонина за шею.

— Будь осторожен, – тихо сказал Чонин, и его голос прозвучал как тихий шёпот в ухе Сынмина. Его глаза закрылись, и на мгновение он просто позволил себе вдохнуть запах младшего, привыкая к теплу их тел.

— Ты тоже.

По мнению Сынмина, хватка Чонина ослабла слишком быстро, но он не позволил разочарованию овладеть собой. Поджав губы, чтобы они не дрожали, он выпрямился и посмотрел на Чанбина, который только закончил крепко обниматься с Джисоном. Старший спокойно встретил взгляд Сынмина, и уверенно кивнул, проходя мимо, протягивая руку, быстро взъерошив волосы Чонина.

— Готов? – мягко спросил он, когда они подошли к задним дверям фургона и ухватились за ручку правой двери. Это простое движение напомнило Сынмину о том, как всё было спланировано до мельчайших деталей, например, как он и Чанбин выйдут через ту сторону, чтобы Чонин, Джисон и их небольшая коллекция компьютеров не могли быть замечены кем-либо снаружи.

— Готов, – ответил Сынмин удивительно ровным голосом.

Чанбин еще секунду выдержал зрительный контакт, прежде чем наклониться вперёд и толкнуть дверь. Золотой солнечный свет ворвался в заднюю часть фургона, но вскоре был заблокирован его телом, когда он вышел, за ним последовал Сынмин. Как только Сынмин спустился, дверь за ним закрылась, и между ними и их друзьями внутри была плотная металлическая дверь. Сынмин глубоко вздохнул и поднял руку, проводя ей по устройству в ухе, скорее, чтобы напомнить себе о присутствии Чонина, чем что-то дельное.

Несмотря на то, что солнце садилось и его свет был частично заблокирован высокими вершинами окружающих их сосен, яркость внешнего мира была ослепительной. Сынмин прищурился, когда увидел сельскую парковку, на которой расположился Чан.

Многие другие машины выстроились аккуратными рядами на поляне из освежающей смеси травы и гравия. Земля под ногами Сынмина была мягкой, но слишком шумной, о чём он узнал, когда повернулся, чтобы лучше сориентироваться.

Группы людей покидали свои машины и направлялись направо, где он заметил тропу, ведущую дальше к деревьям. Судя по тому, как они внезапно исчезали из виду, там находилась поляна, где должен был проходить фестиваль, а это означало, что позиция, которую он займет с Хёнджином, будет на их нынешнем уровне.

Кстати говоря о Хёнджине, хруст гравия под ногами предупредил Сынмина о присутствии других двух друзей, покинувших фургон. Чан вышел из-за машины, размахивая ключами на указательном пальце с таким беззаботным видом, что Сынмин почти подумал, не забыл ли он, для чего они на самом деле появились на фестивале. С его свободным кардиганом и невозмутимой внешностью он идеально соответствовал той атмосфере, которую Сынмин ассоциировал с фестивалем, когда проводил исследования.

— Можем идти? – спросил Чан, проходя мимо, наконец засунув ключи в карман штанов и подошёл к Хёнджину, который ждал всего в нескольких метрах позади них.

С его распущенными волосами и загорелой кожей Хёнджину каким-то образом удалось передать атмосферу фестиваля с ещё большей точностью. Он выглядел не иначе как модель, когда Чан подошел к нему, оттенки, которые раньше казались неуместными, теперь идеально подходили к яркому солнечному свету на заднем плане.

— Конечно! – Чанбин избавился от напряженного хмурого взгляда, и сменил его возбуждённой ухмылкой, он сцепил одну руку с Сынмином, который чувствовал себя довольно потерянно. Ему никогда раньше не приходилось играть какую-либо роль в миссии, и, поскольку другие, казалось, так легко вливались в персонажей, он был оставлен в непонимании.

К счастью, Чанбин, похоже, понял, насколько тот озадачен, и сам потащил Сынмина к остальным. Хёнджин беззаботно обнял Чана за плечи, когда они подошли к ним, и старший послал Сынмину ослепительную ухмылку, когда начал вести их всех в направлении тропы, ведущей к месту главного события.

Пока они шли, Сынмин постепенно расслаблялся. Казалось, что на каждом шагу эта миссия будет преподносить ему что-то новое и незнакомое, например, необходимость идти в основную локацию, тогда как обычно он прокрадывается с помощью инструкций и указаний Чонина. Тем не менее, присутствие Чанбина было уверенным и приземляющим рядом с ним, пока он не спускал глаз с Чана и Хёнджина перед ним, вспомнил, насколько они были готовы к тому, что должно было произойти.

Притворяться расслабленным было самым простым делом, которое им пришлось бы сделать в ту ночь.

— Я знаю, что ты впервые на таком фестивале, Сынминни, но могу заверить – ты хорошо проведёшь время, – сказал Чанбин беззаботным, но довольно громким тоном, когда группа людей прошла мимо них. Сынмин бросил на старшего быстрый взгляд, на долю секунды встретившись взглядом с Чанбином. Ему хотелось посмеяться над тем, насколько отчаянно пытался Чанбин утешать его, даже когда им приходилось сохранять осторожность, и как много это значило для него. — И кроме того, мы всё время будем здесь. На такие вещи уходит так много работы, понимаешь, нас с Чаном будет достаточно. Мы точно знаем, как сделать ваш опыт наилучшим!

Сынмин мягко усмехнулся, чувствуя, как на его лице появляется искренняя улыбка, и он опустил голову. Чанбин слегка подтолкнул его, но стал серьёзнее, когда они достигли участка тропы, где та начала спускаться на поляну внизу.

Несмотря на приступ нервозности, который чувствовал Сынмин, глядя на фестиваль, он также, несомненно, испытывал трепет перед обстановкой. Фотографии, которые они видели, не передали истинное великолепие этого места с его, казалось бы, бесчисленными киосками и замысловатыми украшениями. Над всем этим возвышалась сцена, прикрывавшая несколько небольших трейлеров (предположительно для исполнителей) с земли. Прямо перед ним была оставлена ​​большая поляна, и волна облегчения захлестнула Сынмина, поскольку это подтвердило, что Чанбин сможет использовать свои силы без особого беспокойства, если они смогут вовремя эвакуировать людей из этой области. И Чан уже подтвердил, что сможет это сделать, а Чонин и Джисон объяснили бы пожар.

Они будут в порядке.

Рука Чанбина внезапно исчезла, и Сынмин едва не жалобно заскулил, когда старший сделал шаг назад. Он знал, что с этого момента они разделятся на свои пары, и поэтому не стал следовать за Чанбином, когда тот маневрировал к Чану. Взгляд Сынмина на секунду задержался на Чане, и старший воспользовался этой возможностью, чтобы выйти из персонажа и дать Сынмину мимолетный, едва заметный, ободряющий кивок. Их жесты не могли быть такими внешне поддерживающими, как те, что были в задней части фургона, но это было лучше, чем ничего, и придало Сынмину последний импульс уверенности перед лицом разделения.

Хёнджин коснулся плечом Чанбина, когда они поменялись местами, их общий зрительный контакт длился, возможно, немного дольше, чем можно было бы считать нормальным, прежде чем он остановился рядом с Сынмином. И с заключительным, весёлым взмахом руки Чана и экстравагантным воздушным поцелуем от Чанбина, двое старших повернулись и продолжили спуск к фестивалю.

Сынмин и Хёнджин не разговаривали, поскольку начали отклоняться от идущей тропинки, а им не хотелось привлекать к себе ненужное внимание. К счастью, большие деревья почти мгновенно избавили их от бесчисленных взглядов людей на тропинке, и вскоре Сынмин почувствовал себя в достаточной безопасности, чтобы начать разговор.

— Вот мы и тут, да? – он начал медленно, всё ещё пытаясь избавиться от лишних эмоций, как обычно в условиях миссии.

Он был слишком эмоционален, когда вышел из задней части их фургона. Возможно, это было его недавнее пугающее ожидание или оставшееся трепетание его сердца от объятий с Чонином. Хотя он был более уверен, что это произошло из-за обстановки, в которой они оказались, сильно отличавшейся от того, где он когда-либо был раньше. С Чонином они никогда не пытались победить какую-либо из группировок Кле на столь престижном мероприятии, как это. В сопровождении ободряющих слов Чанбина и беззаботности, с которой старшие соединили руки, Сынмин почувствовал, несомненно, сильное чувство тоски.

Он хотел ходить на музыкальные фестивали, потому что Джисон был увлечен ими, и он хотел, чтобы Чан выглядел так умиротворенно, потому что искренне чувствовал себя так. Он хотел, чтобы Хёнджин так хорошо выглядел в солнцезащитных очках, потому что он хотел, а не потому, что он должен был, и он хотел, чтобы Чанбин сказал ему, что всё в порядке, потому что он нервничал из-за своего первого фестиваля, а не потому, что он нервничал, что один из них может быть серьезно ранен. Он хотел обнять Чонина, не беспокоясь о том, будет ли делать это в последний раз.

— Очень пугающе, – сказал Хёнджин, пока они продолжали пробираться по лесу. — Я хорошо сыграл? Чанни сказал мне вести себя естественно, будто мы здесь ради развлечения, но я не уверен, что не выглядел зажатым.

— Ты отлично справился, – ответил Сынмин, через плечо оглядываясь на неуклонно отдаляющуюся тропинку. — Намного круче, чем я. Бинни так или иначе приходилось вручную тащить меня, чтобы я двигался.

Хёнджин запрокинул голову и засмеялся, но, к счастью, недостаточно громко, чтобы привлечь нежелательное внимание. В любом случае они быстро увеличивали дистанцию ​​между собой и тропой, а это означало, что скоро Сынмин перестанет проверять их спины каждые пять секунд.

Когда он погрузился в размеренный разговор с Хёнджином, Сынмин вспомнил слова Чана в тренировочной комнате в бункере: «Я также подумал, что вы с Хёнджином сможете помочь друг другу немного успокоиться». В очередной раз старший показал, что знает потребности Сынмина лучше, чем сам Сынмин, так как он обнаружил, что разговор с Хёнджином помог ему отвлечься от дел, связанных с их операцией, а также от тоскливых мыслей о лучшей жизни, ведь когда они были спрятаны за деревьями, действительно казалось, что жизнь могла быть в пределах досягаемости Сынмина.

Он не так уж много разговаривал с Хёнджином во время их совместного пребывания в бункере. Они поймали одну волну, и в какой-то момент Хёнджин даже спросил, могут ли они вместе приготовить блины (правда, с чуть меньшим количеством масла, добавил он, заслужив игривый щелчок по лбу). Однако Сынмин бы не сказал, что чувствует такую же связь с ним, как с Чонином, и он не сразу почувствовал влечение к нему, как это было с Чанбином.

Поэтому он был приятно удивлен тем, насколько легко было разговаривать с Хёнджином, получая удовольствие от времени, которое они проводили, блуждая по лесу в поисках хорошего места для широкого обзора. Хёнджин тоже, казалось, немного расслабился, пока они разговаривали, его лицо постепенно смягчилось. Со временем Сынмину становилось всё труднее видеть его из-за темнеющего естественного света вокруг них, но голос и жесты Хёнджина были настолько драматичными, что его эмоции всегда легко интерпретировать.

В то время пока он разделял беззаботные моменты с другими членами группы, такие как время отдыха между тренировками с Чаном или пение вместе с Джисоном, когда тот бренчал на своей гитаре, их окружение всегда было мрачным напоминанием о мире, в котором они жили. Как бы Сынмин ни пытался защитить себя от этого, стены бункера обладали удушающим воздухом для него, и он знал, что никогда не сможет по-настоящему почувствовать себя под его крышей как дома. Однако, пока он был в лесу с Хёнджином, всё это казалось таким естественным.

Пока голос Чонина не прорезал его разум, вернув обратно в реальность.

— Как обстановка, Сынминни?

Сынмин остановился, его рука взлетела, чтобы схватить наушник. Хёнджин тоже остановился, замолкая, наблюдая за чужими движениями. Его брови нахмурились, и он произнес «сообщение?» на что Сынмин кивнул.

Другая причина, по которой Сынмин был назначен телохранителем Хёнджина заключалась в том, что тот не мог использовать наушники. Одна из первых вещей, о которых он сообщил им, была его чувствительность к автоматическим голосам, таким как те, которые поступают через телефонную трубку. Это немедленно вычеркнуло наушники из оборудования, которое он мог использовать, и поэтому для того, чтобы поддерживать его связь с группой во время миссий, по крайней мере, один член их группы должен был быть с ним все время.

— Э… Дай я спрошу у Джинни, – ответил он Чонину, прежде чем поднять взгляд на Хёнджина. — Как думаешь, тебе достаточно видно отсюда?

Хёнджин на мгновение остановился, чтобы обдумать вопрос Сынмина, а затем повернулся и осмотрел поляну, открывшуюся перед ними. Тёмная земля создавала котлован, идеально окружавший праздник, словно его радостные огни были магмой, поднимающейся из кратера вулкана. Сынмин с трудом мог разбирать киоски, не говоря уже об отдельных фигурах, кишащих между ними, но Хёнджин, казалось, видел всё совершенно по-другому.

Он опустился на пол на одно колено, одной рукой протянул руку и снял очки, а другой поддержал себя. Его глаза бегали по собравшимся далеко внизу, и Сынмин мог узнать, как он улавливал отдельные детали, на которые сам Сынмин был слеп.

— Бинни пытается выиграть Чану резиновую уточку, – пробормотал он, сияя от удовольствия. Сынмин попытался проследить за его взглядом, но не смог опознать двух их друзей, и поэтому издал легкий вздох изумления в отношении демонстрации своих способностей Хёнджином, затем прижал палец к наушнику, чтобы дать Чонину ответ.

— Думаю, это подходящее место. Как будете готовы, ребята.

— Чудно. Я пойду скажу остальным, а потом открою каналы для всех и можем начинать.

То напряжение, наполнявшее разум Сынмина, испарилось само по себе, и он решил устроиться поудобнее у ствола дерева позади него. Хёнджин оторвал взгляд от всего, за чем наблюдал на фестивале, и сменил весёлую ухмылку более серьёзным выражением. Он скопировал положение Сынмина, соскользнув вниз рядом с сумкой напротив, вытянув свои длинные ноги так, что их обувь слегка соприкасалась.

Его солнцезащитные очки остались на земле между ними, Хёнджин откинул голову назад, чтобы прислониться к дереву с долгим вздохом. Сынмин почувствовал то же самое, как бы не называлась эта эмоция, особенно когда музыка с усилителем начала заполнять пространство. Она достигала их приглушенно, слова неразборчивы, но мелодия всё же была слышима. Сынмин на мгновение забеспокоился, что низкие звуки песни будут вредны для Хёнджина, но бросив быстрый взгляд в сторону он понял, что Хёнджину это на самом деле очень нравилось, его пальцы лениво постукивали по земле в такт битов.

Предыдущие разговоры были окончены, они сидели в тишине и слушали музыку фестиваля. Прохладный ветерок трепал волосы Сынмина, и земля под его телом казалась освежающей по сравнению с твёрдым полом фургона. Темнота наступившей ночи окружила их, и это было настолько умиротворяюще, что Сынмин, вероятно, мог бы заснуть, если бы не ожидание сигнала, которого они ждали, лишь он держал его бодрствующим и настороже.

— Они там танцуют.

Сынмин поднял глаза от стеклянных клинков, которыми он играл, несколько удивившись, обнаружив, что взгляд Хёнджина вновь обратился на фестиваль. Он смотрел на то, что Сынмин не мог определить, но, судя по весёлой, милой улыбке на его лице, это было приятное зрелище.

— Кто? – спросил Сынмин, опуская руку в сторону.

— Чанни с Бином. Боже, они ужасны.

Несмотря на его слова, голос Хёнджина был шутливым, и Сынмин почувствовал, как на его губах играет ухмылка, когда он представлял, что видит другой. Он говорил так же беззаботно, когда ответил.

— Наверное они просто пытаются развеяться. Мы на чарующей площади, и у нас куча времени в запасе. Что им ещё делать, как не танцевать? Даже если они безнадёжны в этом.

Хёнджин тихонько рассмеялся, прежде чем замолчал, не отрывая глаз от фестиваля, а песня сменилась более медленной. Сынмину стало немного жаль Чонина, и особенно Джисона, которые упустили возможность послушать такую ​​красивую музыку. У Чана и Чанбина были лучшие места, но Сынмин подумал, что вид, на котором они с Хёнджином находились, был, пожалуй, самым незабываемым.

В конце концов ему удалось определить это: эмоции, которые цеплялись за его сердце с тех пор, как они прибыли на место.

Грусть.

Всю свою жизнь Сынмин был изолирован от всех. Он вырос без настоящей семьи или друзей, пока не встретил Чонина, и они оба не начали работать таким образом, который нельзя было назвать «нормальным» ни в одном мире. Тогда он всё ещё оставался изолированным, даже если был не один, и это не изменилось с нахождением их новых друзей. Даже если они разделяли то же бремя, что и он, все они были отрезаны от мира, нравится им это или нет.

Тем не менее, когда Сынмин посмотрел на толпу в горящем свете внизу, он не смог отличить Чана и Чанбина от сотен других людей. Даже если один из них обладал способностью сжечь всю поляну дотла за считанные секунды, а другой мог управлять самим временем, они сливались с обычным населением, будто им суждено было там оказаться. Это заставило Сынмина задуматься, сможет ли он тоже. Он никогда не задумывался об этом раньше, но, возможно, можно было просто притвориться, что у него нет тех способностей, которыми он обладает, и жить нормальной жизнью, где он мог бы иметь друзей и посещать фестивали, не беспокоясь ни о чем, кроме того, будет ли его любимая песня исполнена.

— Я думаю, ты невероятный, знаешь?

Хёнджин говорил тихо, но он мог и прокричать эти слова из-за того эффекта, который они оказали на Сынмина. Он подпрыгнул и посмотрел в сторону парня, сомневаясь, действительно ли правильно расслышал. Глаза Хёнджина были наполнены поражающей уверенностью, когда они встретились с Сынмином, он почти было отвел взгляд от того, сколько эмоций увидел в них.

— Правда… так думаешь? – он заикался, передёргиваясь от того, как дрожал его голос от неуверенности. Внезапно показалось, что каждая мысль из его головы лежала между ними на траве, и Хёнджин мог протянуть руку и поднять одну, чтобы без труда рассмотреть её.

— Ага, – не задумываясь ответил Хёнджин, кивая, а затем повернулся обратно к фестивалю. — Йени рассказал мне о том, чем вы, ребята, занимались до того, как присоединились к этой группе. Он рассказал мне, как ты так умело обращался со своими силами, когда вы встретились, и насколько всегда хорошо заботился о нём. Сказал, что доверяет тебе свою жизнь, и пожертвует своей собственной ради тебя, если это будет означать твоё счастье.

Зрение Сынмина затуманилось, и он не осознавал, что плачет, пока не почувствовал, как тёплая жидкость стекает по его щеке. Если Хёнджин и заметил, то ничего не сказал, давая Сынмину время и пространство, чтобы недоверчиво потереть глаза. Он не мог вспомнить, когда в последний раз плакал.

Йени сказал так?

Он открыл рот, чтобы спросить Хёнджина что-то ещё, чувствуя, как сердце сжимается так отчаянно, что было тяжело дышать, как вдруг голос того самого человека, который вызвал слезы на глазах, оборвал его.

— Минни, вы двое готовы? Думаю, Йеллоу Вуд может быть уже здесь, мы с Сони подготовили всё и готовы начинать. Чанни и Бин тоже могут слышать это, но я выключил звук на их каналах, чтобы музыка не беспокоила нас.

Сынмин резко вдохнул, привлекая внимание Хёнджина, в то время как другой отвел взгляд от фестиваля, чтобы взглянуть на Сынмина широко открытыми глазами от нетерпения. Надеясь, что его голос не передаёт ничего из его внутреннего смятения, Сынмин откашлялся и дал свой ответ.

— Мы готовы. Начинайте.

Он встретился взглядом с Хёнджином, наблюдая, как беззаботный отблеск в глазах другого рассеялся, сменившись мрачной решительностью. Рука Сынмина начала дрожать, когда он грубо прижал наушник к уху, готовясь к тому, что должно было произойти.

— Ладненько, я собираюсь вырубить это всё, – В трубке раздался дрожащий голос Джисона. Сынмин поднял руку, показывая пальцами, когда Джисон начал обратный отсчёт, и Хёнджин поднял обе руки, готовясь вынуть наушники. — Через три, два, один… Отключка.

Хёнджин вырвал наушники, когда вся поляна погрузилась в темноту, и успокаивающий гул музыки внезапно оборвался. Как будто щёлкнул выключатель света, и в мире воцарилась жуткая тишина. Сынмин оставался совершенно дезориентированным, и мог только представить, каково это, должно быть, чувствовалось для тех на поляне внизу, кто раньше был окружен ныне исчезнувшей весёлой атмосферой.

На мгновение мир погрузился в тишину.

А потом, казалось, снизу раздался коллективный рёв. Раздался крик, и Хёнджин зашипел, услышав громкость всего этого, и немедленно попытался заменить наушники, а Сынмин вскочил на ноги.

Если раньше он думал, что фестиваль трудно увидеть, то из-за потери освещения сложность увеличилась втрое. Он едва ли мог различить большую рамку силуэта сцены в пустоте перед ним, но звездный свет наверху не помог ему, когда он в отчаянии прищурился. Каждый нерв в его теле велел ему проверить Хёнджина, который тяжело дышал позади него, но он также знал, что Чан и Чанбин были там в темноте и ждали хоть какой-то команды. Если они её не получат, то останутся одни, чтобы управлять миссией оттуда, он не знал, что могло-

— Там группа людей, двигающаяся влево к трейлерам за сценой! – зашипел Хёнджин, и Сынмин шокировано повернулся назад, услышав его голос.

Хёнджин тяжело опирался на дерево, на котором они раньше сидели, его наушники надёжно вернулись на место, а лицо побледнело. Сынмин протянул руку, чтобы поддержать его, но через секунду Хёнджин, спотыкаясь, устремился вперёд, вглядываясь на то место вдалеке, которое Сынмин даже не мог найти.

— На них маски, там… Пятнадцать человек. Вижу что-то блестящее, полагаю, нож… Все они идут к трейлерам за сценой.

Он резко повернулся и отчаянно посмотрел на Сынмина, его губы всё ещё шевелились, словно пытаясь составить слова, которые он не мог выговорить. Сынмин протянул руку, чтобы схватить его за плечи и удержать его на ногах, так как те выглядели ужасно неустойчиво, и, не теряя времени, заговорил с остальными, которые, как он знал, отчаянно ждали новостей.

— Джинни говорит там крупная группа из пятнадцати человек в масках, двигающаяся к трейлерам позади сцены! Он думает, они вооружены ножами, но мы не уверены.

К счастью, Чонин не включил звук каналов Чана и Чанбина, поскольку, судя по ужасающему хору голосов, который продолжал доноситься с поляны внизу, их звук вряд ли будет приятно слышать через приёмники. Однако, голос младшего был уверенным и властным, наполняя Сынмина уверенностью, в которой он не осознавал, что нуждался.

— Ладно, Бин, двигайся туда. Чанни, давай-ка расчистим эту поляну.

Не прошло и десяти секунд после сообщения Чонина, как Сынмин заметил что-то на поляне перед собой. Оно было крошечным, почти невозможным увидеть, прежде чем он постепенно превратилось во что-то гораздо более заметное.

Это был огонь. И он разрастался.