На следующий день все они проспали до полудня. Даже Сынмин, к большому удивлению Чонина.

Более того, в последующие дни, когда они редко занимались чем-то, кроме деятельности на базе, большинство членов группы не выходили из своих комнат, пока солнце не достигало своего пика в небе. Сынмин и Чан были исключением. Сынмин был ранней пташкой, чтобы вставать с постели, независимо от того, насколько усталым он себя чувствовал, а отношения Чана со сном продолжали оставаться загадкой.

Джисон всегда был ярым поклонником поспать, ещё до их утомительной миссии на фестивале. Хотя Хёнджин не сказал ничего конкретного, было очевидно, что он был полностью истощен за ночь и ему нужно время, чтобы прийти в себя. Что о Чанбине… Чонин не был уверен на его счёт.

Сам Чонин был весьма удивлен тем, сколько он спал за последнюю неделю. Он не был истощён, как Хёнджин, или потрясён, как Чанбин. В конце концов, после целого часа активных размышлений, проведённых однажды вечером в постели, он понял, что чувствует усталость по совершенно другой причине.

Он был напуган и из-за этого чувствовал себя менее энергичным.

Первый день после фестиваля выдался немного напряжённым. У всех были неизгладимые воспоминания о том, что произошло. Сынмин сказал Чонину, что образ огня Чана, пожирающего сцену и близлежащие киоски, был незабываемым, а сам Чонин никак не мог забыть громкие крики паники, когда вся толпа спешила прочь от такой катастрофы. И вдобавок ко всему, вокруг Чанбина, несомненно, висела утомлённая аура, несмотря на то, как сильно старший старался носить свою обычную озорную ухмылку и образ весельчака. Они все видели ту его сторону, всего на мгновение, которую он, казалось, считал чем-то стыдным, и это настолько расстраивало Чонина, что это физически утомляло. Иногда он задавался вопросом, было ли это отчасти причиной того, что Хёнджин проводил так много времени в своей комнате, учитывая, что он мог уловить даже больше нервных подёргиваний Чанбина, чем Чонин.

Однако мысли Чонина занимало кое-что ещё, о чём не знали ни Хёнджин, ни Сынмин, ни Джисон.

По мере того, как общая атмосфера постепенно возвращалась к своей нормальной беззаботной умиротворённости, Чонин поймал себя на том, что вспоминает один определённый момент той ночи. Перед его лицом стояло потрясённое выражение лица Чанбина, когда он показал, что знал, или, по крайней мере, догадывался о лжи старшего. По правде говоря, он был не совсем уверен, но когда Чанбин даже не попытался убедить его в своей истории, а вместо этого спросил: «Как ты узнал», Чонин решил, что его подозрения обоснованы.

Тогда он сказал Чанбину не бояться рассказать ему что угодно, однако он не желал заставлять своего друга рассказывать о том, чего тот не хотел. Но, к сожалению, дни шли как ни в чем не бывало, а Чонин все больше зацикливался на этом.

С того момента, как они встретились, Чонин всегда воспринимал Чанбина как достаточно зрелого, сильного человека, несмотря на дерзкий и детский характер, который он проявлял иногда. Это означало, что как только он потерял хладнокровие, Чонин был уверен, что должно было произойти что-то важное, и чем больше он оставался в неведении по этому поводу, тем больше беспокоился.

Что ещё хуже, крайняя проницательность Чонина быстро смогла уловить разницу в поведении двух старших участников. После первого дня, наполненного напряжённым молчанием, Чанбин выглядел основательно нацеленным на то, чтобы болтать со всеми и дурачился так сильно, было неудивительно, что Джисон, похоже, полностью забыл о событиях фестиваля. Чан же, однако, усилил свою чуткую защиту и регулярно заглядывал в компьютерную комнату, пока Чонин работал там, просто чтобы посмотреть, как идут дела. Сначала Чонин подумал, что это было довольно мило, так как ему было немного одиноко, когда ни Сынмин, ни Джисон не тусовались с ним, но в конце концов он заметил необычную закономерность в новой привычке Чана и решил, что это тоже должно быть связано с произошедшим после отключения наушника Чанбина.

Обычно это Сынмин беспокоится о подобных вещах, бесчисленное количество раз повторял себе Чонин от разочарования. Это была главная причина, по которой он ничего не сказал Сынмину, человеку, которому он всегда доверял, потому что он боялся, что Сынмин взбесится ещё больше, чем он.

И поэтому всю следующую неделю Чонин не чувствовал ничего, кроме беспокойства, отбрасываясь от озабоченных взглядов, которые он получал от остальных, с ямочками на щеках и лёгкими словами. Это было сложно и смущало, учитывая, что с большинством своих проблем он мог просто использовать свой чип, чтобы разобраться в них. Это был совсем другой случай.

— Йени?

Чонин моргнул, когда его назвали по имени, его мысли разбились словно маленькие осколки стекла, когда он вспомнил, где был до того, как потерялся в собственном сознании.

Он находился в компьютерном зале, который Чан прозвал «логовом Йени», работая над игрой в жанре метроид для двух игроков с Джисоном. Они наткнулись на это, пока безучастно просматривали информацию вместе несколько дней назад, и решили дать ей шанс. Делать было особо нечего, учитывая, что Кле снова замолчала в ответ на убийство их участников рукой Чанбина на фестивале.

Поначалу Чонину это очень понравилось, так как он никогда раньше ни с кем не играл в видеоигры, а Джисон был забавным и хаотичным партнёром. Ему не хватало умелого подхода Чонина к играм (с чем ему частенько помогал чип) и часто он так расстраивался, что случайно отключал компьютер, на котором играл, высасывая всю его мощность.

Однако, похоже, Чонину не удалось сохранить свой энтузиазм в тот день, судя по тому, как экран внезапно остановился в середине битвы с боссом, и через несколько секунд Чонин почувствовал на себе пытливый взгляд.

— Ты почти не двигал своего персонажа на последних уровнях. Что-то не так? – Джисон оттолкнулся от стола ногами, заставив свой стул покатиться в направлении Чонина.

Чонин тихо вздохнул, убирая пальцы с того места, где они нависали над клавиатурой и мышью. Он знал, что Джисон не позволит им продолжать играть сейчас, как из-за своего упрямства, так и из-за того, что он не горел желанием сражаться с их нынешним боссом, имея только одного сосредоточенного игрока.

Когда Чонин ничего не ответил в ответ, Джисон подошел ближе и склонился над компьютером младшего, эффективно блокируя ему просмотр экрана. Его глаза были широко раскрыты и выжидали, хотя его губы были надуты, когда он ёрзал туда-сюда, чтобы проследить за взглядом Чонина.

— Ну же, Йени, – простонал он и откинулся назад, удаляясь из личного пространства Чонина. Однако он не отодвинул свой стул и по-прежнему был полон решимости говорить именно о том, чего Чонин избегал. — Ясно же, что-то не так, так скажи мне что! Пока мы были здесь, ты много раз слышал моё нытьё, и помнишь, что мы всегда говорим: «То, что сказано в логове Йени, остается в логове Йени».

— Мы так никогда не говорим, – пробормотал Чонин, чувствуя лёгкую улыбку, заигравшую на его губах, когда он, наконец, взглянул на Джисона, просиявшего от внимания.

Джисон ободряюще улыбался, его щеки светились в свете экрана компьютера Чонина. Его глаза тоже горели нетерпением, и он продвигался вперёд на своем сиденье с возбуждённым нетерпением, от которого Чонину стало немного не по себе. Он отодвинулся на собственном стуле, чтобы установить между ними некоторое расстояние, не упуская из виду, как лицо Джисона переменилось и сразу вызвало укол вины, ударивший прямо по сердцу.

Он знал, что не может рассказать Джисону о деталях, да и о том, что его волновало, в общем-то, тоже. В конце концов, это было что-то предназначенное для Чана и Чанбина. Однако он не мог отрицать отчаянное желание Джисона, чтобы ему доверились, а Чонин был так близок к тому, чтобы потерять самообладание из-за внутренних переживаний, что его довольно легко было заставить открыть рот, к большому удовольствию Джисона.

Кроме того, даже если это не поможет напрямую, по крайней мере, Джисон хотя бы почувствует себя счастливым.

— Как ты относишься к секретам? – спросил Чонин, изо всех сил стараясь держать голос ровным. Он решил, что, хотя он не может получить совета от Джисона относительно того, что именно не так, он, по крайней мере, сможет получить немного утешения.

Джисон приподнял бровь и плюхнулся на спинку стула. Он задумчиво покачал ногой, его взгляд внезапно стал намного спокойнее и зрее, чем это было несколько секунд назад. Чонин понял, что он входит в свою более внимательную фазу, ту, которую Чонин видел очень редко, но также считал довольно очаровывающей частью своего друга. Пару раз он мельком взглянул на тексты Джисона и был поражен глубиной их смысла.

После нескольких секунд задумчивого молчания, когда Чонин старался не извиваться под сосредоточенным взглядом, под которым находился, Джисон заговорил.

— Думаю, это зависит от контекста, например, какой секрет хранится и почему... В общем, я бы сказал, иметь секреты – нормально, если они никому не причиняют вреда, и их нельзя распространять, ну, только если это не благоприятно для кого-то другого. – Он рассеянно качнулся на стуле, его взгляд стал немного расфокусированным, хотя он продолжал смотреть на Чонина. —В смысле, что у каждого из нас будут свои секреты. Есть наш общий: наши способности. И в нашем случае распространение этого будет только вредно, потому что это, вероятно, плохо кончится для нас. Это предательство чужого доверия.

— Но опять же, иногда вам нужно рассказать... Безусловно, люди будут доверять вам секреты, потому что они не хотят, чтобы вы говорили о них кому-то, но если это может принести им вред, тогда вы не имеете права молчать… Не в том случае, если люди собираются пострадать из-за этого, – решительно закончил он. Чонин был ошеломлен и замолчал, его рот приоткрылся, когда он переваривал ценные слова, которые только что сказал Джисон.

Глаза Джисона стали резче, и он, казалось, вырвался из оцепенения. Он моргнул, глядя на Чонина, по-видимому, восприняв молчание молодого человека как нечто негативное, и поспешил добавить:

— Это, конечно, только мое личное мнение. Оно основано только на том, что я видел из шоу и фильмов, а не на личном опыте, поскольку у меня никогда не было друзей, которым я мог бы солгать раньше... Кроме вас, ребята, хотя я никогда не мог себе представить, чтобы солгать кому-либо из вас.

Его слова были милыми, и Чонин улыбнулся им, хотя знал, что это могло быть больше похоже на гримасу. Он вновь вспомнил, почему он задал Джисону такой вопрос, и почувствовал себя весьма неловко, когда понял, что Чан и Чанбин, похоже, не разделяют убеждения Джисона «не лгать».

Уверен, у них есть на это причина...

— Почему ты спрашиваешь? – поинтересовался Джисон, подпирая локтем подлокотник и бросая на Чонина ещё один испытующий взгляд.

Чонин поёрзал на стуле, прерывая зрительный контакт, чтобы попытаться снять напряжение. Ему было понятно любопытство Джисона, учитывая, что он очень редко говорил о чем-то настолько личном, но узнав точку зрения Джисона он был ещё более полон решимости оставить всё это в тайне.

— Мне просто интересно. Ничего такого, – снисходительно сказал Чонин, хотя, судя по тому, как недоверчиво искривились губы Джисона, он был не очень убеждён. Он мог сказать, что Джисон снова собирается полюбопытствовать, чего Чонин на самом деле не хотел, и поэтому попытался перебить друга другим вопросом.

— А что, если вы думаете, что кто-то хранит секрет, и это немного пугает вас, но вы не знаете, как об этом спросить и стоит ли беспокоиться?

Явно не стоило этого говорить.

Расслабленное выражение лица Джисона превратилось в хмурое выражение подозрения и беспокойства, и он снова наклонился вперёд на своем стуле. Чонин намеренно откатился на несколько дюймов, хотя в этот раз Джисона это, похоже, не особо волновало, его взгляд сфокусировался на лице Чонина с пугающе наблюдательной остротой. Чип Чонина вызвал укол разочарования, будто снисходительно относясь к нему из-за отсутствия такта.

— Это совсем не похоже на «ничего», Йени... – Его слова были растянутыми и задумчивыми, и Чонин отчаянно хотел вернуть игривого и глупого Джисона. Этот умный и бдительный Джисон начинал пугающе приближаться к правде, которую Чонин пытался скрыть. Чанбин так нервничал на заднем сиденье фургона, он не мог просто предать его доверие и рассказать всё Джисону, даже если он чувствовал себя неловко из-за обнаруженной им тайны… — Кто-то из группы рассказал тебе секрет?

Чонин резко сглотнул, не отрывая взгляда от пола. Он не желал ничего, кроме как просто вернуться к их игре и вести себя так, как будто ничего не произошло, но к тому времени он уже нанес достаточно вреда и знал, что не выйдет из допроса невредимым. Может, ему удастся придумать предлог и выбраться из комнаты, а затем броситься прочь и спрятаться за Хёнджином или Сынмином, пока любопытство Джисона не утихнет.

— Вау, – внезапно выдохнул Джисон, его тон внезапно стал настолько расслабленным и блаженным, что Чонин потрясённо посмотрел на него. Младший с удивлением наблюдал, как Джисон откинулся на спинку сиденья с широкой задумчивой улыбкой и закрутился на стуле, откинув голову назад и закрывая глаза в поражающе умиротворённой манере. — Я всегда хотел чего-то подобного в реальной жизни. Всё это выглядело так весело по телевизору, понимаешь? Мне было интересно, сколько времени пройдёт, прежде чем между нами начнут происходить горячие штучки.

— Сони, тебе нужно перестать называть вещи «горячими», – проворчал Чонин, изо всех сил пытаясь удержать друга.

К сожалению, это не сработало, поскольку Джисон даже не ответил на просьбу Чонина. Вместо этого он резко остановил бездумное вращение своего стула, прислонившись к столу, а затем бросил на Чонина взгляд, наполненный вновь обретённым возбуждением. Чонин почувствовал, как его сердцебиение участилось в испуганном ожидании, и попытался удержать руки расслабленно по бокам.

— Я думаю... – начал Джисон намеренно медленно, его губы скривились в игривой ухмылке. Чонин почувствовал облегчение от того, что он больше не воспринимает их разговор всерьёз, и боялся лишь внезапного безумия на его лице. — Либо кто-то из группы рассказал тебе секрет, либо ты им что-то рассказал. А теперь не знаешь, что с этим делать. Верно?

Чонин моргнул, поражённый неожиданным поворотом их разговора. Он не ожидал, что Джисон легко отпустит эту тему, поэтому не был удивлен, что они всё ещё говорили об этом, но он был немного застигнут врасплох тем, насколько другие, казалось, вкладывались в раскрытие их секретов. Он бы рассмеялся и присоединился к разговору, если бы речь шла о ком-нибудь другом, но, учитывая, что в настоящее время из него выжимали информацию, это было гораздо более тревожным, чем он мог подумать.

— Ты... ты ошибаешься! – наконец воскликнул Чонин, скрестив руки на груди, чтобы скрыть нервное подергивание правой руки. — Я спрашивал тебя только потому, что мне было любопытно, а не из-за чего-то другого.

Джисон поджал губы и склонил голову набок с явным недоверием, в его глазах вспыхнуло то же озорство, от которого Чонину захотелось бежать и искать убежища.

— Давай немного порассуждаем, не против? – Джисон ещё раз задумчиво повернул стул, и Чонину захотелось дернуть ногой и заставить его опрокинуться. — Если бы ты рассказал кому-то секрет, это, вероятно, был бы Сынминни. И ты доверяешь ему больше, чем кому-либо, мы все это знаем, поэтому ты бы не волновался так сильно, будь это было так...

Чонин потёр лицо руками, почти наслаждаясь чувством холодного чипа по коже.

— Я же сказал тебе, я ни о чём не беспокоюсь-

— Итак, теперь я думаю, что кто-то другой рассказал тебе секрет, и ты в противоречии, потому что хочешь рассказать Сынмину, ведь вы, ребята, всегда рассказывали всё друг другу! –Джисон торжествующе улыбнулся, сделав вывод, который, по его мнению, был очень умным, что вызвало гнев Чонина. — Но кто...? Я думаю, Чанни и Бин большую часть времени доверяют друг другу, так что, может быть, тебе что-то сказал Хёнджин... он сказал тебе что-то?

— Хёнджин мне ничего не говорил-

Джисон ахнул так внезапно, что Чонин сам от шока резко вдохнул. Старший не выдержал ни секунды, прежде чем крикнуть:

— Нет, нет! Может, ты рассказал кому-то секрет, и теперь нервничаешь, что они расскажут! Или ты чувствуешь себя виноватым за то, что сначала не рассказал Сынминни... Но почему? Что ты не скажешь ему, если только это не было чем-то, что ты не хотел, чтобы знал конкретно он-

Чонину совсем не нравилось направление их разговора, и он почти хотел, чтобы Джисон снова стал серьёзной и зрелой версией самого себя из того, что было раньше.

С громким вздохом, который, как надеялся Чонин, прервал поток слов Джисона, он оторвал взгляд от своих рук и с возмущением посмотрел на другого.

— Это не то, чего я ожидал, когда просил совета!

Его слова, казалось, нашли отклик в Джисоне. Его галдёж оборвался, как будто Чонин ударил его по лицу. Он сделал паузу на полуслове, и радостная ухмылка сменилась расслабленным удивлением. Темные глаза медленно моргнули, глядя на Чонина, который почувствовал, как неприятно знакомое чувство смущения разогревает его лицо, когда он был зациклен на таком пристальном взгляде.

Он был уверен, что не расстроил Джисона, но явно сделал что-то. Что именно, Чонин не знал.

Как только он собирался встать со своего места и выскочить из комнаты, чтобы отделиться от явной неловкости, которую он чувствовал, Джисон разморозился и плюхнулся обратно на своё место с легким фырком.

— Ну, ты мог бы просто сказать мне, что тебе нужен был совет. Я знаю, что тебе следует делать в этой ситуации. – Несмотря на то, как некомфортно он себя чувствовал, глаза Чонина сразу же отвлеклись от двери после объявления Джисона. Он взглянул на старшего, чувствуя, как в его груди расцветает надежда, даже когда он мысленно говорил себе, что Джисон не сможет решить все его проблемы просто так.

Однако из-за того, что Джисон внезапно одарил его такой нежной и понимающей улыбкой, было трудно не чувствовать утешения. Это немного напоминало Чана, уголки рта Джисона слегка приподнялись, а его взгляд был мягким, настолько нехарактерным, что Чонин на мгновение почти забыл, с кем разговаривает. На самом деле было очень мило видеть, как Джисон выучил «взгляд Чана» у самого Чана. Чонин был просто слишком взволнован, чтобы получать от этого слишком много удовольствия, поскольку он с нетерпением ждал того, что тот собирался сказать.

— Думаю, тебе следует просто сказать ему.

Чонин моргнул, наклонив голову на дюйм вперёд, задаваясь вопросом, правильно ли он расслышал. Джисон продолжал смотреть на него тем же понимающим взглядом, и Чонин был уверен, что, должно быть, что-то упустил, должно быть, Джисон пробормотал что-то ещё во время своей бессвязной болтовни, изменившее бы это последнее заявление для более лёгкого понимания.

— Эм ... Сказать кому? – тихо спросил Чонин, когда стало очевидно, что Джисон не собирается вдаваться в подробности.

Джисон закатил глаза, и Чонин почувствовал, как краснеет от возмущения. Как будто тот думал, всё так очевидно, хотя на самом деле было с точностью наоборот. Чонин несколько дней до изнеможения переживал из-за бремени полусекрета, о котором он знал, и теперь Джисон давал ему расплывчатые советы, с которыми он не имел ни малейшего представления, как действовать.

Сказать Чанбину? Сказать Чану? И что именно им сказать?

Мне жаль, что я так недоверчив к вам, ребята, но я мучаюсь от бессонницы, потому что думаю, что вы что-то скрываете, – с горечью подумал Чонин, презирая себя за собственное признание. Я просто хочу знать-

— Сынмину, конечно. Кому ещё?

Глаза Чонина расширились, и он недоверчиво уставился на Джисона. Он определенно не ослышался. Имя Сынмина внезапно эхом прокатилось в его голове с такой силой, что у него заболела голова. Джисон выжидательно смотрел, слегка покачиваясь из стороны в сторону на своем стуле. Выражение его лица было таким же безмятежно спокойным, как и раньше, хотя в его глазах сияла определённая искра веселья, которая только ещё больше разозлила Чонина.

— И... Что мне нужно ему сказать? – нерешительно спросил Чонин, внезапно придя к мнению, которое он, возможно, неправильно понял. Он просто так надеялся, что Джисон мог дать ему несколько советов относительно его ситуации, что, видимо, являлось невозможным, и теперь он загнал себя в довольно неловкое положение.

Тем не менее, как бы сильно он ни начинал испытывать страх, он не мог быть готов к тому, что сказал Джисон дальше.

— О своих чувствах к нему, очевидно.

Чонин издал звук, отчетливо смешанный между рыданием и писком. Джисон поджал губы, чтобы не рассмеяться, и Чонин был бы оскорблен, если бы он уже не шатался от того, что только что услышал.

Все заботы о Чане и Чанбине были отброшены на задний план, и он остался в полном шоке. Он недоверчиво уставился на своего друга, который продолжал выглядеть до крайности самоуверенным и изо всех сил старался не вспотеть. Джисон никак не мог знать этого. Даже сам Чонин не был уверен в своих чувствах к Сынмину и изо всех сил старался не обращать на них слишком много внимания из-за этого.

Он прочистил горло, пытаясь сдержать дрожь в голосе, и сказал:

— И как именно?

Настала очередь Джисона потеряться от слов, потому что его рот на несколько секунд приоткрылся, а затем снова закрылся. Это не помогло Чонину почувствовать себя лучше, и его мысли внезапно захлестнул страх, что его внутреннее смятение по поводу Сынмина стало очевидным для всех остальных. Если Джисон был так удивлен его нерешительностью, что это могло значить? Был он-

— Не заставляй меня объяснять это тебе, Йени, – отчитал его Джисон, и Чонину почти захотелось, чтобы он оставался тихим. — Тебе нравится Сынмин, и ты хочешь-

— Почему ты так думаешь? – воскликнул Чонин, его глаза вспыхнули негодованием. Его тело двинулось, прежде чем он смог полностью осознать то, что он делал, как будто он был физически напуган и нуждался в уходе, поскольку мгновение спустя он был на ногах, и его стул катился позади него. Джисон моргнул, немного встревоженно, но Чонин был слишком взволнован, чтобы обращать на это внимание, и вместо этого изо всех сил старался не хватать старшего и не трясти его за плечи, пытаясь заставить его забыть весь их разговор. — И как ты пришёл к выводу, что это именно то, о чём я просил совета?

Он не уточнил, что это за «это», попросту не хватило смелости, но Джисон, казалось, сразу понял, что имел в виду Чонин. Он широко раскрытыми глазами наблюдал, как на лице Джисона вспыхнуло осознание, и у него, по крайней мере, хватило приличия выглядеть немного застенчивым. Лёгкий румянец покрыл его щеки, и он робко поднял руку, чтобы потереть шею сзади.

— А-... Я думал, что ты... – Джисон оборвал себя, прерывая зрительный контакт и внезапно выглядел чрезвычайно заинтересованным в полу. — Извини за это. Я просто предположил, что раз ты выглядишь таким обеспокоенным, и обратился ко мне по этому поводу вместо Сынмина, это было о... Ну, неважно. Тогда с чем тебе на самом деле нужен совет?

Чонин невесело рассмеялся. Он не мог поверить, насколько ужасным обернулся их разговор, и даже если он не предал доверие Чанбина, рассказав, что происходит на самом деле, он столкнулся с чем-то ещё более травмирующим. И хотя Чонин знал, что его друг только пытался помочь, Джисон не сделал ничего лучше, сделав шаг, чтобы отвлечь внимание их разговора от другого, как если бы он только что сказал что-то, что заставило Чонина в голове замкнуться, как только электрическое устройство должно уметь. Он чувствовал, как маленькие огоньки на его чипе сходят с ума.

— Думаю, на сегодня с меня достаточно советов, – фыркнул Чонин, позволяя себе упасть обратно на своё место. Он слегка закрутился, устраиваясь в нём, лишь усилив тошноту, которая начала накапливаться в его желудке.

Он осмелился еще раз взглянуть на Джисона на мгновение, боясь, что другой будет пытаться выбить информацию теперь, когда он знал, что есть что-то ещё. К счастью, Джисон оставался тихим и задумчиво покусывал нижнюю губу. Он продолжал смотреть в пол, но не выглядел таким застенчивым, как раньше, и озорство полностью исчезло из его глаз.

Чонин смягчился при виде этого зрелища и почувствовал себя немного виноватым за то, что так резко отреагировал, когда Джисон только пытался помочь. Он был крайне встревожен тем, что имел в виду Джисон, и у него не прибавилось ясности в отношении его проблемы с Чаном и Чанбином, что снова начало затуманивать его разум, когда мысли снова вернулись к ним.

Отчаявшись чем-то отвлечься, даже если от этого ему захотелось подтянуть воротник футболки, чтобы прикрыть лицо, он задал Джисону последний вопрос. Когда он это сделал, его голос был удивительно ровным.

— Это так очевидно? – Джисон взглянул на него, и на лице промелькнуло неуверенное выражение. Чонин заставил себя продолжать из-за безмолвного непонимания старшего, хотя его рот был горьким от нервов. — Мои чувства к Сынмину-… так очевидны?

Рот Джисона вытянулся в удивлённую букву «о», но в его глазах не было веселья, когда он ответил серьёзным голосом:

— Не то чтобы. Думаю, мы с Хёнджином единственные, кто имеет хоть какое-то представление. На самом деле, он даже спросил меня об этом, так как он замечает все эти мелочи, понимаешь?

— Мелочи? – повторил Чонин, его голос от тревожности повысился на целую октаву. Его разум внезапно вспомнил каждое недавнее общение с Сынмином, когда он был рядом с другими, и говорил ли он когда-нибудь что-нибудь немного странное. Он не мог вообразить ни единой вещи, что только усиливало его панику.

К счастью, Джисон, казалось, уловил уязвимость Чонина, поскольку мгновение спустя успокаивающая рука покоилась на его колене, которым он раньше быстро подпрыгивал вверх и вниз.

— Хёнджин только упоминал... – во взгляде Джисона блеснуло сожаление, и Чонин приготовился к худшему. — Он заметил, что твоё лицо становится немного краснее, когда Сынмин рядом... и иногда он улавливает учащение твоего сердцебиения?

Чонин одновременно почувствовал облегчение и обеспокоился тем, что ему только что сказали. Он сам не замечал таких деталей, и было немного неприятно знать, что Хёнджин осознавал что-то столь же красноречивое, как его сердцебиение, в то время как он сам этого не делал. Тем не менее, было также сладкое заверение в том, что это не было настолько очевидным, как он боялся, и только из-за обострения чувств Хёнджина были обнаружены его чувства к Сынмину… какими бы они ни были.

К сожалению, у него была проблема с тем, что и Джисон и Хёнджин знали, это было последнее, чего он хотел. Когда он сам был так неуверен во всём этом, он предпочел бы попытаться проработать это самостоятельно и, конечно же, опасался перспективы быть осмеянным.

— Ты не можешь рассказать это Сынмину, – умолял Чонин, поднимая молящие глаза на Джисона. Он нашел в этом только обнадеживающее сочувствие, и не был так взволнован, увидев такое спокойное выражение на лице Джисона, как несколько мгновений назад. — Я даже не знаю, что чувствую, но я не хочу причинять ему дискомфорт или разрушать нашу дружбу. Это значит для меня весь мир.

Джисон медленно кивнул, его губы скривились в грустной улыбке. Чонину вспомнилось первое утро, которое они провели вместе в компьютерной комнате, и Джисон казался таким неуверенным. К счастью, с тех пор он открылся и превратился в громкого и игривого создателя настроения, которого все любили, но Чонин знал, что он всё ещё боролся со своими собственными тяготами, такими как одиночество, прежде чем попасть в их маленькую группу. Чонин снова осознал, насколько ему повезло, что он нашел Сынмина, и эта мысль только усилила его желание скрыть свои новые и незнакомые чувства.

— Мои губы на замке, – серьёзно сказал Джисон, даже подняв руку, чтобы изобразить движение молнии через рот. — И тебе не нужно беспокоиться о Джинни. На самом деле он рассказал мне об этих маленьких сигналах, которые он уловил, потому что был обеспокоен твоей болезнью, но я сразу понял, что происходит. Я, знаешь ли, любовный эксперт.

Чонин невольно закатил глаза и потянулся вперёд, чтобы игриво хлопнуть Джисона по колену. Хотя он, возможно, был крайне застигнут врасплох направлением их разговора и предполагал, что его сердцу потребуется несколько часов, чтобы прийти в себя, он не мог отрицать, что чувствовал себя значительно менее взволнованным, чем раньше. По крайней мере, Чан и Чанбин больше не были в центре его забот, и раньше он не осознавал, насколько приятно было поговорить с кем-нибудь о своих проблемах, даже если у него было немного странное начало.

Он даже почувствовал себя достаточно довольным, чтобы снова положить руки на клавиатуру, его чип послал укол предвкушения.

— Тогда идём. Вернёмся к этому боссу, хм? – предложил он, и его голос вернулся к своему обычному воздушному тону, даже если его горло действительно немного болело от того, как много он только что вскрикивал.

Джисон усмехнулся и начал отталкиваться от стола Чонина, используя руки как приводной механизм для своего кресла на колесиках. Чонин собирался возобновить игру и продолжить бой, когда заметил, что Джисон остановился, его путь не был закончен. Пытливо наклонив голову, Чонин поднял глаза, чтобы спросить друга, что случилось, и обнаружил, что Джисон смотрит на него с захватывающей дух нежной улыбкой.

— А что касается того, с чем тебе на самом деле нужен был совет, – начал Джисон, и его улыбка на мгновение сменилась знакомой застенчивостью. Вскоре он ускользнул и сменился тем же искренним взглядом. — Просто помни... мы уже знаем самые большие секреты друг друга: наши силы. Всё остальное может быть немного пугающим, но я не думаю, что это совсем на том же уровне. Разделяя то, что мы делаем, я сомневаюсь, что есть шанс любой из нас хранит что-то, способное серьёзно навредить.

Затем Джисон повернулся и продолжил катиться обратно к своему компьютеру, предоставив Чонину обдумывать свои слова. Он обнаружил, что они внушали ему чувство безопасности, а также разочаровывали из-за того, что не пришли в его голову раньше.

Конечно, волноваться было не о чем. С самого начала Чан и Чанбин ничего не делали, кроме как заботились о них, действуя как надежные и опытные друзья, на которых они все могли равняться и на которых можно было положиться. Чанбин приложил усилия, чтобы не дать Чонину упасть, когда они были ещё незнакомцами, и Чан сделал всё, что в его силах, чтобы Чонин чувствовал себя как можно комфортнее и как дома, когда они впервые въехали.

Бесспорно, они что-то скрывали от Чонина и остальных, но с косвенным утешением Джисона он понял, что ему не нужно терять рассудок из-за этого, как он делал это раньше. Он был уверен, что, что бы это ни было, у них была причина скрывать, и это почти наверняка было для их общей выгоды как группы.

Как он мог позволить себе верить в обратное?

И его неопознанные чувства к Сынмину, о которых Чонин до сих пор не догадывался, по крайней мере, стали немного менее тревожными, когда он узнал, что кто-то другой тоже знает о них. Он не чувствовал себя параноиком, как он мог ожидать, но успокаивало, что теперь ему есть кому довериться по этому поводу, а он этого не делал раньше. Также было трогательно знать, что Хёнджин присматривал за ним достаточно внимательно, чтобы заметить разницу в поведении Чонина с Сынмином. Хотя его иногда раздражало то, как другие чрезмерно его нянчили, он решил, что в данном случае это не так уж и плохо.

Поэтому, когда Джисон сделал паузу в игре, Чонин с новой силой бросился в бой. Его чип наслаждался возвращенной ясностью его мыслей, и вместе они с Джисоном прошли уровень с первой попытки.

Они, вероятно, играли ещё пару часов, исследуя новую территорию и весело болтая по дороге, когда Чонин почувствовал урчание в животе. Ему было легко потеряться в мире видеоигры, особенно когда Джисон был рядом с ним, но из-за внезапного голода, который одолел его, сосредоточенность, к которой он вернулся, снова начала угасать. Джисон, похоже, разделял это мнение, поскольку движения его персонажа становились все менее и менее точными. Когда они достигли следующей точки сохранения, Джисон приостановил игру, даже не посоветовавшись сначала с Чонином.

— Умираю с голода. А ты?

— Ощущение, будто не ел уже несколько недель, – простонал в ответ Чонин, сочувственно похлопывая себя по животу, наклонившись, чтобы выключить свой компьютер. Он услышал слабое шарканье со стороны Джисона, а затем удовлетворенный вздох, когда его друг поднялся на ноги и потянулся.

Одна вещь о способностях Чонина заключалась в том, что он мог проводить неизвестное количество часов, сидя перед экраном компьютера или сгорбившись над столом, и его тело никогда не жаловалось, как он знал, жаловалось тело Джисона. Часто Чан ругал их за то, что они так долго сидели, сгорбившись над своими машинами, но чип Чонина получал от этого такое удовольствие, что, несмотря на условия, это было больше похоже на массаж, чем на изнурительное занятие.

— Кто-нибудь уже начал готовить ужин? – рассеянно спросил Джисон, подходя к нему, небрежно засунув руки в карманы. Он нахмурился, глядя в дверной проем, и сосредоточенно поджал губы. — Я ничего не слышу. Где Хёнджин, когда он так нужен?

Чонин ухмыльнулся и встал со своего места, аккуратно поправив стул, а затем последовал за Джисоном из комнаты. Его чип начал успокаиваться, когда он покинул присутствие компьютеров и вошёл в более глухие коридоры их базы.

По мере того, как они приближались к гостиной, Чонин напрягал слух, чтобы услышать звуки какой-то готовки. Джисон болтал о том, что они могли бы приготовить, казалось, он уже решил, что никто ещё не приступил к трапезе, но Чонин не был так в этом уверен. Это подозрение только усилилось, когда голоса достигли их ушей, хотя и были незнакомы. Чонин обменялся ошеломленным взглядом с Джисоном, прежде чем они завернули за угол и нашли его источник.

Гостиная была почти полностью залита тьмой. На потолке горели только те светильники, которые висели над кухней, которая была совершенно безлюдной. С диванов доносилось голубоватое сияние, тихие голоса и смутно знакомая мелодия.

Чонин подошел к нему с Джисоном и прищурился, глядя на дораму, которая разыгрывалась на их маленьком, но достаточно мощном телевизоре. Он не узнал её, не то чтобы он много смотрел, выглядело как что-то вроде сентиментального романа, который в любом случае его не интересовал бы. Её смотрели Хёнджин и Сынмин, раскинувшиеся по обе стороны от большого дивана, переплетённые между собой ногами. Хёнджин был одет в пару солнцезащитных очков, чтобы смягчить блики экрана и скрыть влажность его глаз, хотя его дрожащие губы выдавали всё. Чонин ухмыльнулся и указал бы на это Джисону, если бы его взгляд не переместился на Сынмина и не стер ухмылку с его лица.

Сынмин не делал ничего особенного, на самом деле, он вообще ничего не делал. И именно это так сильно разрывало Чонина.

Его глаза были резкими и сфокусированными, но всё же такими мягкими и ласковыми, и всё, что хотел Чонин, – это смотреть в них. Он рассеянно возился с подушкой, которую прижимал к груди, и даже не взглянул, когда подошли Чонин и Джисон. Прядь волос идеально лежала на его лбу, отдельные пряди безупречно очерчивались в сиянии экрана, а кожа сияла здоровым светом.

Голова Хёнджина внезапно вскинулась, и Чонин осознал, что на него смотрят. Слова Джисона воспроизводились в его голове: «Иногда он улавливает учащение твоего сердцебиения». Впервые Чонин осознал, что его сердце бешено колотится в груди с такой силой, что он был удивлён, что Хёнджин был единственным человеком, который, казалось, уловил это.

Ему нужно было лучше контролировать себя...

К счастью, Джисон вышел из состояния неопределенности, охватившего их всех, бесцеремонно плюхнувшись на диван. Хёнджин драматично вскрикнул и отодвинул ноги, в то время как взгляд Сынмина по-прежнему был прикован к телевизору. Он освободил место для Джисона только тогда, когда его ноги с силой толкнули на пол.

Джисон, не теряя времени, устроился на подушках и пробормотал что-то о «любви к этому эпизоду», в то время как Чонин неуверенно парил за диваном. Он не совсем понимал, почему внезапно так заколебался, хотя он предполагал, что отчасти неловкость о времяпровождении с Сынмином и Хёнджином было связана с тем, о чём Джисон только что поговорил с ним.

Прежде чем Чонин успел отвернуться и заняться чем-то ещё, Сынмин отвлёк своё внимание от телевизора и бросил на Чонина несколько озадаченный взгляд.

— Всё в порядке, Йени? Можешь подойти и сесть, если хочешь.

У Чонина перехватило дыхание, и он был уверен, что его сердцебиение подскочило в несколько раз. Хёнджин снова взглянул в его сторону, что только заставило Чонина ещё больше взволноваться. Он откашлялся и отвернулся, надеясь, что красный оттенок, который, как он был уверен, окрашивал его щеки, не был слишком заметен при слабом освещении.

— На самом деле, мы с Сони пришли сюда, чтобы начать готовить что-нибудь на ужин, – ответил он, пристально глядя на Джисона. Однако он был встречен только затылком, так как Джисон был полностью восхищён происходящим перед ним. Чонину захотелось подойти и вытащить друга с дивана за волосы, но внезапно дружеская рука сжала его плечо.

Чонин издал неопределённый писк и обернулся, встретившись глазами с Чанбином, которому каким-то образом удалось подкрасться к группе сзади. Его брови были слегка нахмурены от беспокойства по поводу нервозности Чонина, на что тот только поджал губы и бросил на старшего отчаянный взгляд «пожалуйста, не спрашивай». К счастью, Чанбин, казалось, понял, потому что коротко кивнул и отступил на шаг, его рука снова упала вниз.

— Не беспокойтесь об этом, я как раз выезжаю за суши. В городе недалеко отсюда открылось хорошее заведение, поэтому я подумал, что избавлю нас от необходимости что-нибудь делать, – объяснил Чанбин, размахивая рукой, в которой сияли ключи от их фургона.

— Ты просто не хочешь мыть посуду, – поддел его Сынмин, и Чанбин равнодушно посмотрел на группу, развалившуюся на диване.

Чонин изо всех сил пытался удержаться от смеха, хотя вид Чанбина всё ещё пробуждал в нем эту маленькую струну неуверенности. Он чувствовал себя ужасно из-за этого и хотел, чтобы он был таким же доверчивым, как Джисон, но, возможно, Сынмин передал ему свои черты характера за то время, что они были вместе.

К счастью, Чанбин не задержался надолго и показал Чонину последнюю жертвенную гримасу перед тем, как отправиться к лифту.

— Если вы действительно голодны, можете съесть что-нибудь, но не портите себе аппетит, – предупредил он, прежде чем привести лифт в движение и исчезнуть в наружном мире. Чонину доставляло удовольствие осознание того, что они скоро начнут есть, вернее, его желудку, но это оставило его в неудобном положении, когда он стоял за диваном. По крайней мере, под предлогом приготовления ужина он мог бы избежать ожидаемого взгляда Сынмина, но теперь снова оказался в ловушке под ним.

Очень нерешительно Чонин начал обходить край дивана. Сынмин оглянулся на дораму с лёгкой довольной улыбкой, когда увидел, что Чонин движется к ним, в то время как Хёнджин и Джисон едва подняли глаза. Ноги Хёнджина снова были вытянуты, чтобы удобно лежать на коленях Джисона.

Все они выглядели настолько безмятежными, что Чонин не совсем понимал, как туда втиснуться. На диване было более чем достаточно места для ещё одного человека, причём Хёнджин занимал место как минимум для двух человек, но Чонин все еще чувствовал себя немного неловко, чтобы сидеть так близко к кому-либо. Кроме того, Хёнджин определенно сможет уловить быстрое биение его сердца, и ему хотелось бы избавить себя от этого смущения. Его взгляд скользнул по другим незанятым местам вокруг телевизора, но он отказался от этого, поскольку это было бы слишком подозрительно, и-

Я слишком много думаю, не так ли? — –

Слегка фыркнув от собственного поведения, Чонин соскользнул на пол перед диваном. Раздражало то, что он внезапно почувствовал себя таким настророженным, не только из-за ситуации с Чаном и Чанбином, но и из-за того, что происходило с Сынмином.

Он съехал вниз так, чтобы его спина упиралась в переднюю подушку дивана, и вытянул ноги на ковер перед собой. Он упорно смотрел на телевизор, пытаясь успеть за событиями драмы, но потерялся в сюжете и персонажах. Это не выглядело особо захватывающим, больше сосредоточено на романтических отношениях и типичных жизненных ситуациях, что не сильно помогло тому, насколько взволнован Чонин из-за того, насколько схоже было их нынешнее положение.

Ему удалось сесть на пол где-то между Джисоном и Хёнджином, так что он мог откинуть голову на подушки позади себя, не беспокоясь о чьих-то ногах.

Прошло несколько минут, в течение которых они сидели молча, просто наблюдая за развитием событий эпизода. Хотя Чонин не был вовлечён в историю, он обнаружил, что его интерес рос всё больше и больше просто из-за чрезвычайно опрометчивых решений, которые приняли некоторые из главных героев. Иногда он озвучивал свои мысли, и Джисон решительно шикнул. Если бы Чонин не чувствовал себя настолько разочаровывающе неуверенным, чтобы поддержать разговор с Сынмином, он бы наклонился к своему лучшему другу и начал бы вместе с ним открыто критиковать шоу, зная, что они оба разделяют свое мнение о нём. Однако он только бормотал свои комментарии, а Сынмин ничего к ним не добавлял.

Вскоре на его голову легла рука, вцепившись пальцами в его волосы, явно пытаясь заставить его замолчать. Прикосновение Хёнджина было мягким, как будто его способности научили его никогда не быть слишком грубым при контакте, но ему удалось успокоить Чонина настолько, что он не был так откровенен со своими циничными взглядами на данное шоу.

Когда эпизод закончился и началось воспроизведение следующего, никто не попытался встать и остановить его. Чонин бросил быстрый, задумчивый взгляд на лифт в надежде, что Чанбин может вернуться с суши, что Чонина с каждой минутой всё больше волновало, но был встречен разочаровывающей тишиной.

Возможно, четверть времени в следующем эпизоде ​​внимание Чонина было привлечено движением слева от него. Он отвел взгляд от телевизора, когда Чан сел на пол, его светлые волосы были влажными и взлохмаченными, как будто он только что вышел из душа и попытался (безуспешно) вытереть их полотенцем. Его взгляд переместился на его плечи, где они были обернуты полотенцем, чтобы предотвратить случайное попадание капель, и ответил весёлой ухмылкой, которой Чан вернул ему секунду спустя.

— Что вы смотрите? – тихо спросил он, придвигаясь немного ближе к Чонину, так что их ноги соприкоснулись, когда они растянулись по ковру.

Чонин пожал плечами, потому что искренне не знал.

— Не уверен. Думаю, Джинни нашёл какую-то дораму.

Чан кивнул и откинулся на спинку дивана, похоже, довольный тем, что он собрался с силами, как и Чонин. Он предположил, что тот уже знал о местонахождении Чанбина, поскольку он не двинулся, чтобы что-то предпринять в связи с отсутствием обеда, хотя обычно он спешил приготовить что-нибудь, если знал, что его группа голодна.

— Фу Чан, мокрые волосы! – Джисон вскрикнул, нарушив воцарившуюся умиротворенную атмосферу. Чан игриво рассмеялся, когда Джисон ударил ногой, отталкивая старшего от того места, где он раньше опирался на болтающиеся ноги Джисона. Чонин почувствовал, как его губы весело дёрнулись, когда он заметил небольшие влажные пятна на джинсах Джисона, оставленные волосами Чана.

— Не пачкайте диван, – протянул Сынмин, хотя его глаза не отрывались от телевизора, а Джисон продолжал отталкивать Чана. Блондин встретился взглядом с Чонином и приподнял бровь, как бы говоря «правда?» на что Чонин покачал головой с фальшивым разочарованием.

Джисон ещё несколько секунд толкал Чана ногами, прежде чем застонал и упал на диван.

— Разве ты не можешь использовать свои силы, чтобы сушить волосы?

— Ну вообще-… могу, – не задумываясь ответил Чан, хотя что-то в его тоне подсказывало Чонину, что это не так просто. Он подмигнул Чонину, отчего младший почувствовал себя ещё более подозрительно, прежде чем вернуться в исходное положение и закрыть глаза в безмолвной сосредоточенности.

Прошло около трёх секунд, прежде чем Чонин почувствовал, как температура повысилась до такой степени, что ему стало не по себе. Он поморщился и возился с воротником рубашки, пытаясь впустить немного больше воздуха, в то время как он услышал шарканье Сынмина, снимающего свитер с другого конца дивана.

— А сейчас слишком жарко! – Хёнджин громко заскулил из-за спины Чонина, убирая руку с его головы, чтобы обмахиваться. Чан победно засмеялся, но почти мгновенно атмосфера снова стала остывать, и группа, ощутив пощаду Чана, испустила коллективный вздох облегчения.

— Вы вечно недовольны, не так ли? – сказал Чан с игривым сарказмом, исходившим от его тона. Чонин закатил глаза и скрестил руки, демонстративно глядя перед собой на экран, в то время как Джисон пробормотал что-то неслышное позади них.

— Это не наша вина, что ты всюду капал, – пробормотал Сынмин, и Чонин взглянул на него, заметив движение боковым зрением. Сынмин поднялся с дивана, хотя и неохотно, и подошел к Чану, который молча посмотрел на него. Это было довольно забавно, учитывая, что Сынмин смотрел на него сверху вниз с почти родительским раздражённым взглядом. — Давай, вставай. Я помогу тебе высушить волосы, как грёбанному ребенку, коим ты и являешься.

Чонин затрясся от тихого смеха, когда Чан вскочил на ноги, явно подыгрывая игре Сынмина. Глаза Сынмина заблестели от радости, когда он взял Чана за запястье и потащил старшего к той части коридора, которая ответвлялась к их комнатам. Они как раз собирались повернуть направо и скрыться из виду, когда из лифта раздался знакомый голос, неслышный на фоне юмористических поддразниваний, направленных в сторону Чана.

— А вот и еда!

Хёнджин первым поднялся на ноги, возможно, он был единственным, кто заметил присутствие Чанбина до его восклицания, но Чонин не отставал. Его взгляд сразу же переместился на пластиковый пакет, который нёс Чанбин, и он почувствовал, как его живот задрожал от предвкушения, когда он мельком увидел какие-то прозрачные коробки, находящиеся внутри.

Чан и Сынмин остановились и, казалось, пришли к молчаливому соглашению, когда Сынмин отпустил запястье Чана, и пара также направилась к кухне. Джисон потянулся и выключил телевизор, затем побежал, чтобы догнать Чонина, который с трепетом смотрел на выбор суши, которые Чанбин в данный момент разгружал на один из столов.

Они с Сынмином никогда не ели ничего слишком экзотического, пока жили одни. Им приходилось перемещаться так часто, что у них никогда не было подходящих помещений или ингредиентов для приготовления, и часто самые дешёвые блюда были очень простыми и некачественными. В последний раз он ел суши, когда жил со своими родителями, а это было как будто целую жизнь назад.

Чан достал из шкафа набор тарелок разного размера и поставил их на соседний стол вместе с набором палочек для еды. Чонин одним из первых помог себе, взял и маленькую, и большую тарелку, а затем выжидательно остановился перед Чанбином. Старший ласково улыбнулся ему, затем наклонился и начал заполнять большую из тарелок Чонина.

— Мы можем посмотреть фильм сегодня вечером? – спросил Джисон, когда Чанбин осторожно налил немного соевого соуса на меньшее блюдце Чонина.

— Конечно! – Чан с радостью согласился, присоединившись к Чанбину, чтобы помочь разделить еду. Он благодарно улыбнулся Хёнджину, когда младший прибыл с пятью банками газировки, которые они хранили в холодильнике, и простым соком для его чувствительного языка. — Есть ли какой-то фильм, который ты конкретно хочешь посмотреть?

Джисон замолчал на секунду, и Чонин бросил на него любопытный взгляд. Сам он не имел особых предпочтений и осторожно балансировал тарелки на ладонях, отступая в сторону, чтобы Сынмин получил свою порцию. Глаза Джисона слегка сузились в задумчивости, и его взгляд переместился с Чана на других членов их группы. Они задержались на Хёнджине, чей рот открылся в молчаливом понимании, а затем скривился в широкой радостной улыбке.

Они выбрали фильм «Гарри Поттер». Джисон пробормотал что-то о «заклинании обмана», что не имело большого значения для Чонина, поскольку он видел только первый фильм и не мог вспомнить многое из него. Однако он не возражал против этой идеи, особенно когда Чан сказал, что они могут есть, пока они смотрят.

— Тебе лучше не наводить беспорядок на диване, никому из вас, – пригрозил Сынмин, когда они перемещались к дивану, разделив суши между собой относительно поровну. Чонин немного нервно взглянул на соевый соус, который опасно плескался на его тарелке, когда он шел, и напомнил себе, что нужно быть особенно осторожным во время еды. Он уже находился на намного странной стадии с Сынмином, поэтому, если он заставит другого рассердиться на себя, он не совсем уверен, что это может с ним сделать.

— Говоришь так, как будто это ты собираешься его убирать, – пошутил Чанбин, заслужив равнодушный взгляд Сынмина.

— Я просто не люблю беспорядок, – сказал Сынмин, слегка надувшись, усаживаясь в прежнее положение, прижавшись к дальнему подлокотнику. — Беспорядок – это отвратительно.

Они начали расслабляться на кушетке, опираясь на диван в центре. Джисон и Хёнджин сразу же снова заняли среднее место, в то время как Чанбин втиснулся рядом с более высоким, пробормотав тому «подвинься». Чонин и Чан снова оказались на полу, но Чонин не особо возражал, так как это означало, что ему не нужно было беспокоиться о том, чтобы держать свои тарелки на коленях, когда он мог просто поставить их рядом с собой. Он откинулся назад, обнаружив, что позади него больше не было дивана, а ноги Хёнджина стали его новой спинкой для опоры. Когда другой не стал жаловаться, Чонин позволил себе принять более удобное положение.

Чан сел последним, так как ему было поручено включить телевизор. Его полотенце было брошено на кухне, так как его волосы почти высохли до того уровня, на который Джисон и Сынмин не стали бы жаловаться. Он отступил на шаг после просмотра каналов, слегка нахмурившись во время поиска нужного.

— Тебе помочь, Чанни? – Чонин спросил, и его чип послал знакомый приступ предвкушения. Чан взглянул вниз и благодарно улыбнулся, передав контроллер в протянутую руку младшего.

Чонин начал переключать каналы, когда Чан сел рядом с ним, осторожно удерживая одну из своих пластин на бедре, а другую оставляя справа от себя. Он позволил своему чипу взять на себя управление дистанционным пультом, разветвляясь дальше к телевизору, и с помощью простой команды смог направить их просмотр в сторону желаемого фильма.

— Святые, сколько их там? – пробормотал Чонин себе под нос, пролистывая семь страниц, прежде чем нашел первый фильм. Он нажал кнопку воспроизведения, убедившись, что у них есть субтитры, а затем поставил пульт рядом со своим напитком и устроился спиной к ногам Хёнджина.

Чанбин и Джисон закончили свой тихий разговор, когда из динамиков телевизора донеслась знакомая мелодия. Когда фильм начался, глаза Чонина оставались сосредоточенными на экране, хотя иногда ему приходилось смотреть вниз, пока он ел, просто чтобы убедиться, что он не проливает ничего и рискует подвергнуть себя разочарованию Сынмина.

Он не осознавал, сколько времени прошло с тех пор, как он смотрел фильм в такой непринужденной домашней обстановке. Сразу же он обнаружил, что восхищается магической историей, рассказываемой перед ним, и в сопровождении восхитительной еды и предохраняющего присутствия Хёнджина позади него и Чана рядом с ним он впал в состояние комфорта, которого он не чувствовал по-настоящему чёрт знал сколько времени. Он просто позволил себе расслабиться, забыв обо всех заботах о Чанбине и Сынмине, и наслаждался спокойствием, которое окутало группу, когда они наблюдали за экраном.

Когда он удовлетворился, что съел достаточно, Чонин допил свой напиток и отодвинул тарелки, так что ему было невозможно вылить оставшийся у него соевый соус. Из-за наполненности его желудка и туманного довольства его глаза тяжело опускались, несмотря на то, что он все еще был вовлечён в сюжетную линию. Субтитры начали сливаться вместе, и он больше не мог за ними угнаться.

Однако он не мог найти в себе бодрости волноваться об этом, продолжая успокаивать себя напоминанием о том, что сможет вернуться и посмотреть финал в любое время, когда захочет. Теперь он мог это сделать.

Когда он собирался заснуть, слева от него послышался озорной голос.

— Ты было подумал, что они все были так взволнованы, что не уснут ради фильма, не так ли?

Чонин сморгнул расплывчатые глаза и посмотрел на Чана, который откинулся спиной к ногам Джисона. Он мог видеть только затылок Чана, поскольку старший выглядывал через его плечо в сторону своих друзей, которые сидели над ними на диване. Сдерживая зевок, Чонин заставил себя сесть и медленно повернулся, чтобы посмотреть на остальных.

Он подумал, что они вели себя необычно тихо, и наконец нашел причину. Каждый из них, казалось, засыпал так же, как и Чонин, их головы наклонены по сторонам, чтобы опереться на что угодно, будь то чьё-то плечо или подлокотник. Это выглядело чрезвычайно удобным, и впервые Чонин почувствовал легкую зависть, что ему не удалось занять место на диване для себя. Плечо Сынмина выглядело особенно соблазнительным, но Джисон уже занял эту позицию для себя, подметил Чонин, слегка фыркнув от добросердечного разочарования.

Чан повернул верхнюю часть тела назад и усмехнулся Чонину, его ямочки на щеках были идеально подчёркнуты ярким светом телевизора. Чонин улыбнулся в ответ, повернул себя так, чтобы снова повернуться лицом к лицу, и вернулся на свою позицию у ног Хёнджина. Он был удивлен, что тому удалось заснуть из-за лишнего веса на ногах, но предположил, что, возможно, он устал немного больше, чем показывал. В конце концов, на нём были очень темные солнцезащитные очки, поэтому Чонин не мог оценить тяжесть мешков под его глазами.

Он сидел в уютной тишине с Чаном, пока они продолжали смотреть фильм. Чонин почему-то почувствовал себя значительно менее уставшим после того, как увидел, что остальные спят, также ему хотелось бодрствовать, чтобы составить Чану компанию.

— Слушай, Йени, могу я с тобой кое о чём поговорить? – внезапно спросил Чан, когда сцена изменилась, воспользовавшись спадом напряжения. Чонин бросил на него испытующий взгляд краем глаза и сразу заметил, что Чан больше не улыбался, и его глаза не были прикованы к экрану, как раньше. Вместо этого он несколько нервно смотрел на Чонина, хотя в его взгляде всё еще оставалось успокаивающее чувство милосердия. — Если ты хочешь продолжать смотреть, то всё в порядке. Я просто подумал-

— Нет, нет... я слушаю, – выдохнул Чонин, прежде чем он смог остановить себя, вся оставшаяся сонливость исчезла, как только он увидел серьёзное выражение лица Чана. Он наклонился вперёд и потянулся к пульту, немного уменьшив громкость телевизора, чтобы было легче слышать Чана. Он не выключал его, на случай, если резкая перемена разбудит кого-то.

Он почувствовал учащение его пульса, когда между ними воцарилась тишина, его разум уже из всех сил предвкушал, что скажет Чан. Можно было рискнуть предположить, о чём это могло быть, и, проведя неделю без каких-либо обновлений, он отчаянно хотел услышать что-нибудь, даже если это было простое «ни о чем не беспокойся».

Чонин не ожидал, что вылетит изо рта Чана следующим.

— Мог ли Кле каким-либо образом узнать о вас с Сынмином? – Его тон был приглушённым, но в нём была тонкая настойчивость. Звук фильма, казалось, уходил всё дальше и дальше.

Чонин импульсивно попытался понять, что именно Чан имел в виду под своим вопросом, но понял, что на данный момент будет лучше, если он просто ответит как можно лучше. Чан действительно выглядел намного серьёзнее, и Чонин обнаружил, что нервничает из-за нехарактерной мрачности выражения лица его друга.

— Они не знают... Я в этом уверен. Я всегда проверял, сколько людей было на месте, когда заходил Минни, и он всегда уходил, расправившись с этой суммой. Мы никогда не оставляли выживших, и я самолично вытирал отснятый материал после каждого набега, чтобы нас не смогли найти. – Голос Чонина дрожал, и когда он закончил, у него перехватило дыхание. Было что-то настолько трогательное в выражении лица Чана, и он хотел сделать все, что мог, чтобы избавиться от тревожной складки, образовавшейся на лбу старшего. — Кроме того, я всегда следил за базами связи между подразделениями после этого, и кроме отчета об их потерях, о нас никогда не упоминалось. Они ничего не знали, Чанни, клянусь.

Чан, казалось, немного расслабился при этом, хотя на его лице всё ещё оставалось тревожно взволнованное выражение, когда он ещё больше прислонился к ногам Джисона. Он прервал зрительный контакт с Чонином, чтобы посмотреть телевизор, но было понятно, что тот совершенно не обращал внимания на фильм. Его глаза были слегка остекленевшими, как будто он был в глубоком раздумье, и хотя Чонин не хотел ничего делать, кроме как спросить, что случилось, было ясно, что Чана нужно оставить одного, чтобы он подумал.

Итак, после долгой паузы Чонин снова посмотрел на фильм. Это было не так интересно, как было раньше, и вся нервозность, накопившаяся в нём за последнюю неделю, внезапно вернулась в полную силу. Даже его чип был на грани, он зловеще гудел в ладони, и он изо всех сил старался не обращать на это внимания.

Затем Чан снова заговорил.

— Ты говорил, что в Кле четыре разветвления. По одной на севере, востоке, юге и западе.

Чонин снова посмотрел на Чана, но старший продолжал смотреть прямо перед собой. Он всё ещё хмурился, но его настороженность, казалось, сменилась более успокаивающим взглядом задумчивости, что доставляло хоть немного утешения. Он кивнул, уверенный, что Чан всё видит, и ждал, пока другой уточнит.

— Итак, северное подразделение подписывается буквой «М» и носит имя Мирох. Это те, с кем мы имели дело в банке, верно? – В тот раз Чан даже не стал ждать подтверждения Чонина и продолжил, сделав короткий вдох. — Значит, восточный идет под «Йеллоу Вуд» или «ЙВ» в твоей системе связи именно он был ответственен за рейд на музыкальный фестиваль. Южный, Левантер ...

— Ничего не сделал с тех пор, как мы присоединились к вам, ребята, – закончил Чонин за Чана, когда старший замолчал, наконец, взглянув на него за дополнительной информацией. — Но они были довольно активными. Мы с Минни уже имели дело с ними однажды, однако, похоже, они являются неофициальным ведущим подразделением Кле».

Чан кивнул вместе со словами Чонина, его палец постучал по полу между ними.

— Джинни сказал нам, что он слышал, как группа Мирох с пренебрежением упомянула Левантера в банке. Можно предположить, что они объявили себя лучше всех без соглашения других подразделений. Мы можем ожидать, что они будут довольно жесткой оппозицией, когда мы в конце концов выступим против них.

Чонин не мог скрыть непроизвольную дрожь, которая при этом его охватила. Чан был почти пугающе прав, так как его опыт в области работы начал проявляться. Он с лёгкостью мог вспомнить тот единственный раз, когда они с Сынмином осмелились выступить против Левантера в одиночестве, и всё ещё помнил, насколько ужасающе близки они были к тому, чтобы потерять свои жизни в процессе. Он сомневался, что когда-нибудь забудет кровь, запачкавшую их одежду в течение нескольких дней после этого, и неприятное пулевое ранение в руке Сынмина, которое находилось там на протяжении почти шести месяцев из-за их ограниченного доступа к медицинской помощи.

Он приветствовал отвлечение голоса Чана, даже если его следующий вопрос заставил Чонина неловко заерзал на месте.

—А что насчет четвертого подразделения? Того, что на Западе. Мы никогда о них ничего не слышали.

Чонин скривился.

— Именно так, о них нечего сказать. Я знаю, что они существуют, потому что есть четыре отдельных аккаунта, связанных с каналом связи, и один находится в пригороде города на Западе, и это, в общем-то, всё. Они отправляют сообщения на канале время от времени, но только в том случае, если для них это обязательно, чтобы отметиться и рассказать о том, как у них дела. И даже тогда им нечего сказать, кроме «дела как обычно», что бы это ни значило.

Он ожидал, что его слова не приведут в восторг или даже разочаруют Чана, но все было как раз наоборот. Глаза блондина с интересом вспыхнули и заблестели вновь обретенной решимостью в темноте комнаты. Чонин сглотнул и посмотрел на пол между ними, просто чтобы на мгновение избавиться от пристального взгляда Чана.

— Это интересно. Кто бы мог подумать, что такая напряжённая и беспокойная группировка, как эта, допустит такое бездействие, – громко прокомментировал Чан, говоря то, о чем Чонин думал довольно много раз, но никогда по-настоящему не задерживался.

Прежде чем Чонин смог спросить, о чём думает Чан, старший пробормотал тихое «спокойной ночи» и поднялся на ноги. На секунду он подумал о том, чтобы последовать за ним, но по тому, как блондин двигался, он мог сказать, что тот хотел побыть один и подумать. Часть его волновало, что он всё ещё не знает больше о ситуации с Чанбином и фестивалем, но теперь это казалось немного менее актуальным.

Пытаясь не обращать внимания на внезапное покалывание чипа, Чонин снова повернулся к фильму и с разбитым вниманием наблюдал, как он достиг своей кульминации. В его сердце было тошнотворное чувство, которое подсказывало ему, что Чан не в последний раз захочет говорить о четвертом дивизионе, судя по тому, насколько заинтересованным в этом был старший.

Чонин не мог предположить, как скоро это время придет.

В середине следующего дня Чонина разбудил тихий и настойчивый стук в дверь.

Он моргнул, распахнув глаза, и, к счастью, не чувствовал себя таким сонным, как утром, поскольку прошло не более трех секунд, прежде чем человек снова постучал. Тихонько застонав, Чонин откинул покрывало, под которым он прятался, и направился к двери.

Он открыл её и обнаружил, что смотрит на Хёнджина, который выжидающе наблюдал за ним из-за пары розовых очков. Его губы скривились в сочувствующей улыбке от ошеломленного лица Чонина и взъерошенных волос, и он протянул руку, чтобы попытаться пригладить несколько прядей, которые торчали в разные случайные стороны.

— Прости, Йени. Я знаю, что ты спал, но Чан послал меня за тобой. Он сказал, что мы все нужны ему в твоей берлоге, и это срочно.

Чонин проснулся от этого и, не теряя времени, натянул пару башмаков, прежде чем кивнул Хёнджину, чтобы тот взял на себя инициативу. Его мысли немедленно вернулись к прошлой ночи, когда они с Чаном тихо разговаривали о Кле, и тот внезапно, казалось, овладел невысказанной идеей.

Он ускорил темп, и Хёнджину не составило труда идти за ним, учитывая, что его более длинные ноги могли делать большие шаги. Ни один из них не сказал ни слова, когда они поспешили по коридору своих комнат, свернув в ту, которая вела к компьютерной. Ему хотелось спросить Хёнджина, знает ли он что-нибудь ещё, но, учитывая, что у того было собственное чувство спешности в шагах, было довольно очевидно, что он в таком же неведении, как и Чонин.

Как только дверь, ведущая в компьютерный зал, появилась в поле зрения, Хёнджин резко остановился. Несмотря на рвение, которое поразило его нервы, Чонин обнаружил, что тоже замедляется до остановки, и бросил на парня вопросительный взгляд. Хёнджин просто кивнул в сторону коридора, из которого они только что вышли, и через секунду две знакомые фигуры появились из-за угла.

У Чанбина и Сынмина были одинаково растерянные взгляды, и оба нахмурились, увидев Хёнджина и Чонина, стоящих чуть дальше по коридору. Сынмин первым подошёл к ним, его любопытный взгляд метался между парой с невысказанным вопросом, на который Чонин мог только пожать плечами.

— Бинни пришёл за мной... Он сказал, Чан хотел с нами поговорить о чём-то? – пробормотал Сынмин, когда Чанбин тоже подошёл, встав рядом с Хёнджином. Чонин кивнул в ответ, обнаружив, что красивые глаза Сынмина не так устрашающи, как раньше, когда он сам был под высоким уровнем адреналина.

Он задумчиво смотрел на затылок Чанбина, когда пара перед ними свернула в компьютерный зал, гадая, знает ли старший что-нибудь о том, что Чан должен был сказать им.

Этот вопрос был оставлен на задворках его разума, когда он последовал за Сынмином внутрь, и его сразу же приветствовала тьма комнаты с выключенным светом. Это напомнило Чонину о презентациях, которые он время от времени проводил перед группой, где он подключал один из компьютеров к большому проектору и демонстрировал то, что недавно обнаружил.

Разумеется, единственный свет в комнате исходил от дальнего конца экрана. Джисон стоял сбоку, склонившись над ближайшим к нему компьютером, а Чан стоял рядом с ним, спиной к входящим четверым.

Чонин обменялся быстрым взглядом с Сынмином, прежде чем оторваться и поспешить к Джисону, оставив остальных сесть в ожидании того, что им собирались показать. Джисон оглянулся на звук шагов Чонина и улыбнулся в приветствии, когда встал со стула, на котором сидел. Однако в его глазах была относительная нервозность, и Чонин изо всех сил старался выдавить ему успокаивающую улыбку в ответ, подходя, чтобы встать рядом со своим другом.

— Чанни? – тихо спросил он, побуждая старшего обернуться.

Даже в тусклом свете комнаты Чонин мог сказать, что Чан выглядел не лучшим образом. Его волосы, обычно растрёпанные с мальчишеской грубостью, были полностью взлохмачены в полнейшем беспорядке. Его кожа была почти синей на фоне свечения проектора, а темные мешки под глазами было достаточно легко заметить.

— Боже, ты спал хоть прошлой ночью? – спросил Хёнджин сзади, озвучивая точные мысли Чонина.

Чан не обратил внимания на комментарий, а вместо этого подарил Чонину одну из своих типичных очаровательных улыбок, как будто тот не выглядел готовым упасть на ноги в любой момент. Он кивнул компьютеру, который Джисон настроил и подключил к проектору, жестом предлагая Чонину подойти ближе к машине.

— Хэй, Йени. Не мог бы ты вывести канал связи, чтобы мы все увидели, пожалуйста?

Его голос был удивительно ровным, хотя в нём была определенная резкость, которая сразу же заставила Чонина работать. Он наклонился над клавиатурой, одарив Джисона лёгкой благодарной улыбкой, когда тот отступил с дороги, и отдал своему чипу знакомую команду.

За время пребывания на базе ему удалось отточить свои способности с помощью таких действий, а это означает, что ему потребовалась всего секунда, чтобы открыть желаемый канал. Тёмная атмосфера в комнате только усилилась, и он краем глаза увидел, как Хёнджин сменил солнцезащитные очки, когда он выпрямился, довольный дисплеем на проекторе.

Не успело пройти и мгновения, как Чан передал Чонину его следующую просьбу.

— Теперь можешь найти самое последнее сообщение от западного подразделения?

Чонин нахмурился, услышав столь странный вопрос, но не стал ставить его под сомнение, поэтому снова принялся за работу. Это задание заняло немного больше времени, поскольку прошло уже несколько недель с тех пор, как четвёртое подразделение банды было активным на канале, и с беспорядком кодирования, окружавшим каждое сообщение, которым они обменивались, это давало его чипу довольно много информации и больше работы. Однако он выполнил это задание, и Чонин не смог удержать гордую ухмылку с губ, когда ему, наконец, удалось отследить желаемое послание Чана. Он навёл на него курсор, чтобы сделать его более заметным для остальных, затем отступил и посмотрел сам.

Дела как обычно. ЛН.

— ЛН? – Джисон заговорил первым, в дрожащем голосе явно прослеживалась нерешительность. — Что это означает?

— Мы не знаем, – ответил Сынмин, оставив Чонина еще раз испытующе взглянуть на Чана. — Мы с Йени пытались понять это, но их официальное имя никогда не упоминалось другим подразделением, и, поскольку они не делали никаких официальных заявлений до этого, мы ещё не встречались с ними лично.

Когда Хёнджин и Джисон начали обмениваться предположениями относительно того, что могут означать инициалы «ЛН», Чонин, затаив дыхание, ждал объявления от Чана. Блондин снова повернулся к ним спиной и смотрел на экран слегка напряжёнными плечами. Чонин хотел обойти его и украдкой взглянуть на выражение его лица, но что-то в энергии, исходящей от Чана, останавливало его.

Через несколько часов Чан наконец повернулся, чтобы обратиться к их группе, в результате чего и Джисон, и Хёнджин немедленно замолчали.

— Значит, это подразделение никогда не совершало ничего радикального, как другие, не так ли? – спросил он, хотя это был скорее риторический вопрос. Чонин кивнул, и на мгновение взгляд Чана метнулся к нему, прежде чем он снова взглянул на проектор. — Это говорит о том, что они не представляют особой угрозы. Я не уверен, почему они остаются такими тихими и пассивными, или почему другие подразделения кажутся такими безразличными к этому, но я думаю, мы должны взглянуть на это сами.

— Мы были собраны по какой-то, и мы здесь, вместе, по какой-то причине. Мы собираемся сделать переворот, и мы не сможем сделать это, просто сидя без дела и ожидая шанса для защиты мирных жителей, когда они находятся под угрозой.

В группе воцарилась тишина, и Чонин почувствовал, как его рот открылся, когда смысл слов Чана начал оседать на нем. Джисон неуверенно опустился на сиденье позади него, но он застыл, просто уставившись на затылок Чана. Не то чтобы его идея была абсурдной, совсем нет, просто никто из них раньше её не рассматривал.

Чанбин первым обрёл голос, хотя голос звучал так же тревожно, как себя чувствовал Чонин.

— Что ты имеешь в виду, Чанни?

— Что я имею в виду, Бин... – Чан остановился и повернулся, его взгляд скользнул по каждому члену перед ним. Наконец он приземлился на Чонине, который почувствовал, как по его спине пробежал холодок возбуждения от знакомой мощи, блеснувшей в глазах Чана. — Может быть, мы должны проявить инициативу здесь. Мы должны сразиться с ними.