— Феликс?

Как только его имя сорвалось с губ Криса, Феликс стал увереннее.

Человек, стоящий перед ним, едва ли имел какое-либо сходство с Крисом из воспоминаний Феликса. Под глазами у него были круги, свидетельствующие об изнеможении, а щеки ещё блестели от только что переставших капать слез. Он выглядел намного печальнее, чем помнил Феликс, но в тот момент это едва ли имело значение для него, потому что это был он.

— Я так и знал… – Его голос был едва слышен, но эти четыре слова вновь прокрутились в сознании Феликса, когда он сделал бессознательный шаг вперед, полностью забыв о цветах у его ног. Крис казался слишком ошеломленным, чтобы пошевелиться, и его взгляд не отрывался от Феликса с шоком, который он прекрасно понимал. Его мысли двигались слишком быстро, чтобы он мог их обдумать, не говоря уже о действиях, и ему потребовалась вся сила воли, чтобы не ущипнуть себя за руку, дабы проверить, не снился ли ему очередной сон. — Я знал.

Хотя он мало что помнил о Крисе, а его угасающие со временем воспоминания были просто разрушительны, Феликс цеплялся за те немногие детали, которые остались с ним. У Криса был ровный, успокаивающий голос, и хотя теперь он звучал гораздо глубже, чем прежде, он мог распознать ту же самую мягкость подтона. Раньше у него ещё были ямочки на щеках, когда он улыбался, и вдруг это стало всем, чего Феликс хотел видеть, потому что это не укладывалось в голове.

Крис. Здесь, прямо перед ним стоит Крис.

Феликс поднял руку, протянув пальцы с отчаянием и нерешительностью. Всё, чего он хотел, так это протянуть руку и провести рукой по чужим спутанным волосам (ещё одна черта, которая не слишком-то изменилась), но пронзительный страх помешал ему сделать это. Он боялся, что это окажется очередной жестокой галлюцинацией, подобной тем, что преследовали его всё детство, в которых он был полностью заверен в том, что Крис продолжал быть с ним, хотя на деле его не было уже давно.

Но ни за что навсегда. Феликс всегда знал: Крис никогда не уйдет навсегда.

Хотя на протяжении большей части жизни Феликса он, возможно, возвращался только к тёплым воспоминаниям, он никогда не мог забыть чувство обволакивающей безопасности, которое давал ему Крис. Обугленные руины, остававшиеся на другой стороне дороги в течение нескольких недель, были горьким, но счастливым напоминанием о непосредственной близости, в которой они жили до катастрофы, как они виделись каждый день. Это были лучшие моменты для Феликса, и ему нравилось думать, что и для Криса тоже.

Но Крис всегда был твёрд и непоколебим, а когда Феликс стал старше, он начал по-настоящему восхищаться тем, насколько сильным был его лучший друг, когда тому было всего восемь лет. Даже если бы Феликс не видел, что произошло в ночь исчезновения Криса, он бы никогда не поверил, что сострадательный, сильный мальчик, которого он знал, мог исчезнуть.

Хотя он только что плакал (на что Феликсу было физически больно смотреть, ведь раньше он не мог себе представить, чтобы Крис плакал), это всё же был он. И это единственное, что имеет значение.

Это был Крис. Крис, который дал Феликсу первый безопасный уголок в маленькой хижине в лесу. Крис, который никогда не жаловался, когда родители Феликса разыскивали его среди ночи, потому что он был слишком напуган, чтобы спать один в темноте, а Крис мог утешить его, как никто другой. Крис, который выводил Феликса в сад за домом, чтобы они могли вместе посидеть под звездами, а затем, как только он засыпал, относил Феликса обратно-

— Что это такое?

Феликс моргнул. Его глаза, ранее остекленевшие под натиском воспоминаний, снова сфокусировались на Крисе только для того, чтобы обнаружить, что старший больше не смотрит на него. Вместо этого он смотрел на руку Феликса, которая всё ещё была протянута и нерешительно зависла между ними двумя.

Сначала он не понял, о чём говорит Крис. Так было до тех пор, пока он не проследил за взглядом старшего и не почувствовал, как улыбка восторга сползла с его губ, сменившись ужасом.

Среди бела дня это было бы незаметно. Однако, учитывая тёмное небо, вызванное сумерками, из-за которого звезды постепенно становились более заметными, изящные крупицы света, парящие перед ладонью Феликса, заметно сияли.

Феликс немедленно отпустил их, оставив между ними пустоту, но уже было поздно. Прилив невероятных эмоций, которые он испытал, увидев Криса, исчез, и он с парализующим страхом наблюдал, как выражение лица Криса стало леденящим кровь настороженным. Он наблюдал за Феликсом так, что он отпрянул, а тёмные глаза, которые всегда хранили такое тепло в его памяти, вдруг показались холодными и отчужденными.

— Феликс, что это, блять, было?

Феликсу удалось лишь тихонько всхлипнуть. Он только-только смирился с тем фактом, что перед ним действительно стоял Крис, но прежде чем он успел окутаться успокаивающей аурой, которую Крис всегда носил с собой, его оттолкнули и обращались с ним как с каким-то незнакомцем.

Нет, хуже незнакомца. Казалось, Крис будто… подозревал его в чём-то.

Но потом он понял, что, хотя человек перед ним и был Крисом, он претерпел много изменений с тех пор, как они в последний раз видели друг друга. Куда бы ни исчез Крис, из-за этого он стал другим. И Феликс тоже стал другим, возможно, поэтому у него хватило смелости решиться на то, что он сделал дальше.

— Я не единственный, кого сейчас стоит спрашивать, – парировал он, используя глубину своего голоса, чтобы казаться более устрашающим (хотя на деле он чувствовал, что готов рухнуть на месте). Похоже, это сработало, или по крайней мере, Крис резко закрыл рот и посмотрел на Феликса с непроницаемым выражением лица. — Я думал, что ты мертв в течение пятнадцати лет, но ты беспокоишься, потому что я могу заставить красивые огни появляться из ниоткуда? Не я тот, кто исчез после того, как весь мой дом сгорел, поэтому, думаю, можно с уверенностью сказать, что нам обоим предстоит кое-что объяснить.

Он видел, как челюсти Криса сжались, и почувствовал небольшое удовлетворение в груди, когда поражение промелькнуло на лице другого. Однако это длилось недолго, поскольку тяжесть происходящего полностью осела на Феликсе. Внезапная и нехарактерная враждебность Криса послужила тревожным звонком для той его части, которая думала, что всё чудесным образом будет в порядке.

Было ли это нехарактерно? Часть его самого задавалась вопросом. Я больше не знаю, кто он, так есть ли у меня право, чтобы судить, ведёт ли он себя по-другому?

— Хорошо, ты прав. Мне очень жаль… – Крис отвёл взгляд, и напряжение начало медленно рассеиваться в воздухе. Он провёл рукой по волосам, и Феликс вспомнил об уязвимости, свидетелем которой он стал, когда плечи Криса сотрясались, сопровождаемые жалобным звуком приглушённого плача. Вдруг его уколола вина за свои слова, но прежде чем он успел открыть рот, чтобы извиниться за резкость своего тона, Крис продолжил. — Просто это правда очень-очень важно, намного важнее, чем мы оба, и я не знаю… Боже, я действительно не знаю, что делать.

Глаза Криса продолжали смотреть в пол, и Феликс чувствовал себя потерянным, ожидая услышать что-нибудь ещё. Он хотел действовать; провел так много часов, планируя, что он будет делать, когда снова увидит Криса, но теперь, находясь в этой ситуации, он был совершенно неподвижен. Крис проявлял какую-то спешность, которую он сначала не заметил, и только понял, что, возможно, тот вернулся не для того, чтобы остаться. Возможно, он просто приостановился здесь по какому-то делу, прежде чем неизбежно уйти.

Снова.

— Нам нужно найти более уединённое место, – наконец сказал Крис, и Феликс широко раскрытыми глазами наблюдал, как взгляд старшего блуждает в сторону леса, оттенявшего кладбище перед ними. — У тебя есть время поговорить?

У Феликса было всё время мира. Он хотел сказать, что ждал пятнадцать лет и готов ждать ещё десятилетия, чтобы иметь возможность часами разговаривать с Крисом, если у него появится такая возможность. Хотел сказать, что всё, на что он надеялся с той ужасной ночи, это сесть и поговорить с Крисом, как они всегда делали это раньше. Но он только кивнул и молча последовал за Крисом, направляясь к выходу с кладбища.

Он не мог понять, как Крис мог казаться таким беспечным по отношению ко всему этому. Словно кто-то щёлкнул переключателем, и краткое проявление эмоций, которое в первую очередь привлекло к нему Феликса, сменилось холодной отчуждённостью. Феликсу это совсем не понравилось; это был не тот Крис, которого он помнил, и даже зная, что перемены, несомненно, произошли, он всё ещё цеплялся за маленькую надежду вернуть своего лучшего друга.

Когда они проходили мимо велосипеда Феликса, прислонённого к стене кладбища, он обратил внимание на незнакомый фургон, припаркованный немного дальше. Должно быть, он принадлежал Крису, поэтому прищурился, пытаясь получить ещё какие-то подсказки относительно того, где был Крис и что делал всё это время, но не смог ничего разглядеть просто по внешнему виду. Казалось, единственная его надежда узнать что-либо была от самого Криса, и Феликс начал задумываться, насколько легко это может быть.

— Кто-нибудь ещё знает об этом?

Когда Крис заговорил, голова Феликса оторвалась от фургона, и он нерешительно остановился. Тот продолжал идти прямо перед ним и, казалось, был непреклонен, не оборачиваясь. Он тоже остановился только тогда, когда его вопрос был встречен смущённым молчанием, так как Феликс не знал, что он имел в виду – было много того, к чему «это» могло относиться. Это относилось к регулярным поездкам Феликса на кладбище, его постоянной, но искренней вере в то, что Крис действительно был жив все эти годы, или-

— То, что ты сделал со своей рукой, – пояснил Крис, увидев ошеломлённое хмурое выражение на лице Феликса. Он на мгновение остановился, чтобы протянуть ладонь в жесте, похожем на тот, который Феликс сделал несколько минут назад, и глаза Феликса загорелись, вспоминая.

Почему-то у него постоянно ускользало из головы, что его способности кажутся Крису такими чуждыми. Они были просто частью его жизни, чем-то, что он использовал естественным образом каждый день, когда был один, и его разум уже был слишком сосредоточен на ошеломляющем факте, что Крис действительно был там, чтобы обращать внимание на что-либо еще.

— Эм… – Феликс сглотнул, а затем ускорил шаг, чтобы сократить расстояние, образовавшееся между ним и Крисом. — Никто, если честно... Только мои родители, но они никому не рассказывали... Надеюсь.

Крис на мгновение бросил на него непроницаемый взгляд, затем повернулся к деревьям и продолжил безмолвно идти. Феликс поджал губы, следуя за ним на небольшом расстоянии.

Он был переполнен многими эмоциями, но неожиданно самой сильной из всех оказалась досада. Большая часть его была направлена ​​на него самого, ведь он так долго мечтал о том дне, когда снова встретит Криса (потому что он не поддался вере в то, что не встретит), но едва ли всё шло так, как он хотел. Он чувствовал, что мог бы сделать больше – он даже не прикоснулся к старшему, чтобы проверить, реально ли это! Феликс не был уверен, что будет делать, если это, безусловно, самое яркое и реалистичное столкновение окажется ещё одним плодом его воображения.

— И ты сказал, что… ты «знал это»? – Крис едва дал время Феликсу подумать, прежде чем спросил вновь. Они перешли в лес, сразу же оказавшись в тени, которую давали листья, хотя солнце уже было так близко к горизонту, что это не имело большого эффекта. — Это обычное дело здесь: одни верят, что я умер, а другие нет? Или ты-

— Я единственный, – перебил Феликс, когда они остановились. Кладбище было скрыто из вида, и хотя он никогда не встречал другого человека, навещавшего его, он знал, будет лучше не говорить Крису, что тому не о чем беспокоиться, когда другой явно на взводе. Старший прислонился к большому стволу, склонив голову набок, будто пытаясь высмотреть всех, кто мог услышать их разговор.

Если Крис и сомневался в том, что сказал ему Феликс, то ничего не сказал.

У Феликса было более чем достаточно улик, подтверждающих подозрения Криса; у него было множество страниц, документирующих поездки в группы травмированных скорбящих, когда Феликс рассказывал о том, что видел той ночью, и о своей уверенности в том, что Крис всё ещё жив. Он до сих пор помнил своё детское разочарование, когда его родители и учителя смотрели на него с сочувствием и говорили: «Крис не вернётся, но он счастлив там, где он есть, с матерью и отцом». Затем это раздражение переросло в жгучее чувство предательства, когда его утверждения продолжали отвергаться по мере того, как он становился старше, и ему всё ещё говорили, что он просто отрицает очевидное.

В конце концов, Феликс просто перестал умолять родителей отправиться на поиски Криса и пытаться убедить их, в том, что он видел той ночью, было правдой. Он начал понимать, что это доставит ему ещё больше неприятностей и ему никогда не поверят.

Но всё же он никогда не терял надежды, и в конце концов был вознаграждён за это.

— Ты настоящий? – Его голос сорвался на последнем слове, и он увидел, как Крис отвернулся от кладбища.

Впервые с тех пор, как они воссоединились, Феликс почувствовал, что действительно смотрит на своего Криса. В глазах старшего светилось столько уязвимости, и, хотя она и исчезла за секунду, Феликс всё равно уловил её. Он смотрел на него с чем-то похожим на тоску, и его нижняя губа слегка дрогнула, прежде чем он раздвинул их, чтобы испустить тихий, покорный вздох.

— Я настоящий, – тихо сказал Крис. Выражение его лица утратило прежнюю настороженность, поэтому Феликс нерешительно шагнул вперёд. Ветка сломалась под его ногой, нарушив тишину вечерней атмосферы, но он испытал облегчение, поскольку та, по крайней мере, частично скрыла беспорядочное биение его сердца, когда он начал сокращать расстояние между ними.

Он не был полностью уверен в том, что делает, кроме того, что ему нужно было убедиться, и снижение уровня враждебности Криса казалось открытым вызовом отчаянию Феликса.

Прежде чем он успел как следует осмыслить свои действия, он сократил расстояние и обвил руками шею Криса. Он понял, что они обнимаются, только когда почувствовал давление вокруг своей талии и щекотку светлых кудрей прямо под ухом, когда голова Криса уткнулась в хлопок его толстовки.

Грубые рыдания вырвались из его горла, и он уткнулся лицом в плечо Криса. Он усилил хватку, пытаясь найти убежище от урагана эмоций в груди и постоянного кружения мыслей, пытавшихся не отставать от происходящего. Он просто позволил себе раствориться в тепле, исходящем от тела Криса и в незнакомом запахе, который его сопровождал. Он был сильным, немного похожим на горящую древесину, но в нём было что-то до боли знакомое.

Крис всегда был таким тёплым. Это была ещё одна деталь, что Феликс помнил: когда ему было холодно, он обычно шёл к Крису, который давал ему больше утешения, чем одеяло или кружка горячего шоколада. Несмотря на то, что у него больше не было лишних дюймов роста по сравнению с Феликсом, имеющихся раньше, и даже если худая и мальчишеская фигура сменилась закалённой, сильной, он все же сумел согреть Феликса до глубины души, просто будучи так близко.

— Я скучал по тебе, – захныкал Феликс, зажмурив глаза, пытаясь сдержать натиск слез, которые грозили вылиться. Это не помогло, так как вскоре он почувствовал, что куртка Криса становится влажной под ним, но он перестал чувствовать себя виноватым, когда соответствующая влажность начала просачиваться в его собственную одежду, в месте где, как он знал, покоилась голова Криса. — Я скучал по тебе так сильно.

— Я тоже скучал по тебе, Ликс, – пробормотал Крис в ответ, его голос был мягким и уверенным, в отличие от колеблющегося голоса Феликса. Он испытал облегчение, узнав, что Крис был не так далек, как казался, точно не тогда, когда он, несомненно, плакал в их объятиях так же сильно, как он сам.

Феликс не был уверен, как долго они стояли одни в темнеющей ночи, но его ноги начали болеть из-за того, что они вынуждены были стоять долгое время. Их объятие превратилось в одностороннее; Руки Криса опустились по бокам, и он просто стоял в объятиях Феликса, продолжая прислонять голову к плечу младшего. Его безмолвный плач прекратился, как и глубокие рыдания Феликса, хотя он держался за Криса с такой же силой, словно он боялся, что тот исчезнет, ​​если его отпустить (потому что, по правде говоря, так оно и было).

Наконец-то до него действительно дошло, что ему дали то, чего так долго не хватало. Вся его жизнь до этого момента крутилась вокруг Криса, даже когда старшего уже не было в ней. Наконец Феликс утешился, узнав, что всё вернулось, как должно было быть.

Одновременно они оба начали отстраняться от объятий. Феликс опустил правую руку, в это время подняв левую, чтобы потереть рукавом пересохшие глаза. Было ещё так много неизвестного, например, что случилось с Крисом или почему он внезапно появился, и, самое главное, собирался ли он снова уйти, но Феликс чувствовал себя достаточно спокойным, чтобы игнорировать эти беспокойства на данный момент. Вместо этого он наблюдал, как Крис опустил взгляд на землю.

Между ними воцарилась тишина, и хотя она не обязательно была неловкой, Феликс отчаянно пытался её нарушить. Он так много хотел спросить, так много хотел сказать, и хотя он был готов позволить Крису взять на себя ответственность за то, что произойдет дальше, у него не было никаких сомнений против того, чтобы вставить свои собственные слова. Как раз когда он собирался выпустить поток вопросов, на которые он отчаянно нуждался в ответах, Крис заговорил.

— Боюсь, мне нужно больше узнать об этих, э… твоих огнях, – сказал он, скривившись в искреннем извинении. — Извини, я знаю, что ты, вероятно, сильно запутался, но прежде чем я скажу тебе что-нибудь, я должен убедиться, что мы не подвергаемся риску, даже если ты не знаешь об этом.

Феликсу было больно видеть, что Крис выглядит таким противоречивым, особенно не имея ни малейшего представления о том, что происходит в голове другого. Однако он намеревался выяснить это, а также попытаться хоть немного облегчить беспокойство Криса.

Так что он не стал спорить, вместо этого решив соскользнуть вниз по стволу дерева, к которому ранее прислонился Крис. Он поднял взгляд, встретился с озадаченным взглядом своего друга, затем призывно похлопал по земле рядом с собой. Прошло мгновение, прежде чем Крис медленно опустился на колени рядом с ним. Феликс вытянул ноги перед собой и в последний раз потёр лицо, прежде чем повернуться, чтобы бросить Крису выжидающий взгляд, говорящий что-то вроде «ну давай начинай».

— Итак… Ты абсолютно уверен, что никто, кроме тебя и твоих родителей, не знает?

Феликс сразу же кивнул, чувствуя, что происходит что-то гораздо более серьёзное, о чём он изначально не подозревал. Он всё ещё был в неведении почти обо всем, но, по крайней мере, увидев некоторые черты Криса, которого он когда-то знал и любил, он был достаточно уверен, чтобы ответить на всё, что бы его ни спросили.

— Я уверен. Мои родители боялись этого, когда я показал им что могу, потому что они беспокоились о том, насколько это опасно, но я думаю, они также боялись того, что произойдет со всеми нами, если кто-нибудь узнает. Они взяли с меня обещание никому не рассказывать, и я достаточно легко могу это контролировать, поэтому мне не нужно было беспокоиться о том, что я случайно устрою световое шоу на публике... Я просто немного ну… разволновался на кладбище, – добавил он относительно мелькающих огоньков, которые на мгновение появились между ними.

Крис кивнул с улыбкой, которая выглядела необычно понимающей, и Феликс удивился, почему старший не выглядел удивлённым всем этим. Он не сомневался, что Крис не вел нормальной жизни после их разлуки, но он, по крайней мере, мог подумать, что выкажет некоторую тревогу по поводу способностей Феликса.

— Верно... А могу я спросить, каковы именно твои силы?

«Силы.» Это слово Феликс никогда раньше не использовал для них, но он предположил, что оно вполне подходит. Это только сделало его ещё более любопытным, почему Крис казался таким равнодушным, почти знакомым со всем, что Феликс говорил ему, но это было то, о чем он мог расспросить его позже.

Он начинал чувствовать себя всё более и более уверенным в том, что позже будет.

Феликс колебался, и, к счастью, Крис терпеливо смотрел, как он изо всех сил пытался найти слова, чтобы описать их. Раньше ему никогда не приходилось этого делать, и восторженное объяснение, которое он дал своим родителям, когда впервые обнаружил их, было не самым подходящим. Его глаза сузились, глядя в землю перед ним, но, несмотря на все его усилия, его слова были беспорядочными и трудными для понимания даже для него самого.

— Полагаю, я могу что-то делать со светом? Если есть чистый источник света, я могу как бы… настроить, усилить или ослабить его, и даже как бы… продублировать его и носить с собой. Это имеет хоть какой-то смысл? – Он съёжился, когда закончил, бросив на Криса быстрый взгляд краем глаза. Он хотел иметь возможность сказать больше, будто он не просто принял и жил со своими способностями всю свою жизнь, не задавая вопросов или, по крайней мере, пытаясь понять их. Они просто казались ему слишком большим благословением, поэтому он никогда не чувствовал необходимости слишком много в них вглядываться.

Неудивительно, что Криса не слишком удовлетворил его ответ. Феликс прикусил нижнюю губу, чувствуя досаду на себя, прежде чем поспешил уточнить.

— Я не думаю, что смогу объяснить лучше, но я могу показать тебе?

Это, казалось, возбудило интерес Криса. Он поднял голову и на мгновение встретился взглядом с Феликсом, прежде чем слегка улыбнуться, согревая сердце младшего.

— Да, если ты не возражаешь.

Феликс нетерпеливо кивнул, затем осмотрел окрестности в поисках лёгкого источника, который мог бы использовать. Время было не лучшее; в этот момент не осталось солнечного света, его золотые лучи наконец скрылись за горизонтом и погрузили мир почти что в тьму. В его мыслях мелькнула возможность снова использовать звезды, но они были довольно причудливы, и он мало что мог с ними сделать. В любом случае, листья скрывали почти всё из виду, в отличие от того, насколько открыто они были выставлены на кладбище, поэтому он вскоре перешел к другой идее.

Его глаза остановились на серебристом луче лунного света, который пробился сквозь полог, упал на лесную подстилку перед ними и очертил коллаж из листьев и веток в свете прожектора. Он выпрямил спину, давая понять Крису, что нашел, на чём сосредоточиться, затем наклонился вперёд, чтобы протянуть руку к лучу. Его ладонь повернулась вверх, и он почувствовал, как свет омывает его кожу, прежде чем он сжал пальцы в кулак.

Он мог бы сделать это, не вступая со светом в прямой контакт, но хотел убедиться, что Крис точно знает, что происходит. Он сел, чувствуя на себе наблюдательный взгляд друга, и поднес сжатую руку к груди.

Затем он открыл ее и позволил серебряному сиянию в своей руке осветить воздух между ними.

Крис рядом с ним шумно вздохнул, и Феликс услышал, как он придвинулся ближе. Нежная улыбка приподняла уголки его губ, когда он увидел благоговейное выражение лица своего друга, теперь совершенно утратившее всякую настороженность или непривычность, вместо этого теперь выражавшее удивление. Феликс почувствовал, как крошечный, почти незаметный румянец согрел его щёки, когда он понял, что Крис выглядит так из-за него.

Он откашлялся и вернулся к своим делам, понимая, что может похвастаться гораздо большим количеством вещей.

В настоящее время то, что он делал, не слишком впечатляло. Его ладонь светилась, это был единственный способ описать это. В отличие от медового оттенка его запястья и руки, сама его рука была призрачно-белой и явно излучала собственный свет. Однако сияние не распространялось внутри его тела, а просто цеплялось за поверхность его кожи, как тонкое покрытие, покрывающее его сверху. Оно обернулось вокруг его пальцев и прочертило линию жизни, подчеркивая каждый маленький поворот.

— Итак… это копирование и перенос, – медленно объяснил Феликс на ходу. Он сжал руки на секунду, затем развел их, чтобы показать новообретённое положение света на другой ладони. — Также я могу усилить… – свет стал почти ослепительно ярким, и Феликс быстро приглушил его до прежнего, естественного состояния. — Или ослабить его.

— И… и настроить, ты сказал, что ты настраиваешь его? – спросил Крис, хотя в его тоне больше не было скрытого напряжения. Вместо этого его настойчивость, казалось, была вызвана исключительно любопытством, и Феликс снова почувствовал, как его лицо расплылось в улыбке, прежде чем он ответил.

— Это труднее всего объяснить… Это своего рода смешанная часть; просто означает, что я могу делать много… штук с ним.

Он поднял ладонь так, чтобы она оказалась на уровне его лица, чувствуя, как магическое сияние лунного света отражается на его чертах. Вес пристального взгляда Криса был чем-то, что он прекрасно осознавал, но лишь трепетание эмоций в его груди заставило подтолкнуть себя к следующему проявлению способностей, ведь внезапно он отчаянно захотел устроить Крису шоу, которое он не забудет.

Коротко вдохнув, он сжал губы в трубочку и выдохнул.

Словно превратившись в невесомую, управляемую жидкость, свет вылетел из его руки. Это было сделано только по его собственной воле, но он сделал вид, что это его вздох заставил свет шевельнуться, и он увидел краем глаза, как открылся рот Криса.

Всё ещё испуская мягкое свечение, маленький комок лунного света Феликса разделился на отдельные потоки, которые танцевали друг вокруг друга в воздухе, останавливаясь буквально в нескольких сантиметрах от них. Ты будто наблюдал за частицами пыли в старой комнате, освещёнными солнечным светом и кружащими вокруг, пойманными непонятно откуда взявшимся слабым ветром, за исключением того, что вид перед ними не имел такое же строение. Вместо этого оно было совершенно гладким и больше походило на северное сияние, если бы оно состояло только из безупречного, только отлитого серебра.

— Всё, чего я пожелаю... сбудется, – рассеянно пробормотал Феликс, потянувшись вперёд и указывая пальцем на завихрение света. В нём было так легко загипнотизироваться, и он провел много ночей в одиночестве, просто играя со своими способностями. Для этого не требовалось никаких размышлений; всё, что ему нужно было сделать, это сосредоточиться на конкретном источнике, и он подчинялся его приказам, как если бы он дал ему жизнь и собственный разум.

Беспорядочное движение потоков объединилось и устремилось к кончику пальца Феликса с восхищающей синхронизацией. Он почувствовал, как его кожу покалывало, когда они по спирали спускались к его суставу, а затем взлетали обратно, концентрируясь на самом краю его ногтя. Затем он начал рисовать узоры в воздухе, позволяя небольшим крохам света уходить и возвращаться в ночь, создавая эффект, будто он писал светящимися чернилами.

Только когда он полностью исчерпал свой запас трюков, Феликс остановился. Он откинулся спиной на ствол дерева, на мгновение оставив подвешенное изображение перед ними, прежде чем взмахнуть рукой и отправить его обратно к своему источнику. Свет снова вернулся в ровный поток лунного света, падавшего сверху, и мистическая атмосфера, воцарившаяся над лесом, слегка померкла. Он сохранял полнейшее спокойствие, однако Феликс потерял то наполняющее чувство спокойствия, которое согревало его всякий раз, когда он подключался к свету из своего окружения.

Он откинулся на ствол, позволяя прохладе неровной коры просачиваться сквозь одежду. Это пробудило от охватившего его оцепенения, и он тут же вспомнил, почему вообще демонстрировал свои способности. Внезапно он почувствовал себя учеником, ищущим одобрения у учителя, и не мог сдержать нервную кривизну своих губ, когда смотрел на Криса, ожидая его реакции.

Крис уже смотрел на него, как и ожидаемо, хотя выражение его лица отражало эмоцию, которую он не ожидал увидеть, но и не мог ее назвать. Его рот был открыт, а глаза так ярко сияли в лунном свете, что на мгновение Феликс забеспокоился, что тот снова заплачет. Он этого не сделал, а вместо этого моргнул, как будто вырвавшись из собственного оцепенения, прежде чем откашляться и разорвать зрительный контакт, чтобы увидеть первоначальный серебряный луч, к которому впервые потянулся Феликс.

Это безумие, подумал Феликс про себя, откинувшись назад, просто рассматривая каждую мелочь в Крисе, какую только мог. Он действительно здесь, и я только что показал ему свои способности. Это абсолютное безумие.

Он снова почувствовал искушение заплакать, но сумел сдержать слезы. Он не хотел, чтобы хоть одно мгновение прошло мимо него.

— Это было… красиво, – наконец сказал Крис, медленно отрывая глаза от лунного света, чтобы ещё раз с благоговением взглянуть на Феликса. Он изо всех сил пытался сдержать то, как это его тронуло, и поджал губы, пытаясь удержать внутреннее счастье, чтобы то не вылилось наружу и не заставило его нести бредятину на эмоциях. Крис всё ещё был немного осторожен, хотя уже не обязательно настороже, и он знал, что следующие шаги должны быть предприняты осторожно. — Как ты их обнаружил?

Взгляд Феликса на мгновение сузился, чисто из любопытства, поскольку Крис задал ещё один вопрос, которого он не ожидал. На секунду он взглянул на своего друга, начиная чувствовать себя всё более и более уверенным, что Крис знает больше обо всех этих «силах», чем он хотел показать, прежде чем ответить. Горькая ностальгия покрывала его голос, когда он говорил.

— Помнишь, как в детстве я боялся темноты?

Выражение лица Криса тут же смягчилось от воспоминаний, и улыбка скользнула по его губам, когда он повернулся, чтобы посмотреть сквозь деревья.

— Боже, да. Ты всегда плакал по ночам, даже когда был совсем малышом, и твои родители понятия не имели, как помочь. Ведь как только они укладывали тебя в постель, я слышал, как этот ребенок кричит через дорогу.

Феликс поморщился, хотя вскоре его сменила веселая ухмылка. Он испытал облегчение от того, что Крис не всё забыл, и смущённо опустил голову, продолжая свой рассказ.

— Родители сказали мне, что после того, как ты ушел, они задавались вопросом, не придётся ли мне спать с включенным светом всю свою жизнь, потому что мне никогда не становилось лучше. Пока ты не остался на одну ночь, на мой четвёртый день рождения , и... только тогда я не плакал. Я спокойно проспал всю ночь, и мои родители искренне думали, что узрели чудо.

В ту ночь Феликс был слишком маленьким, чтобы сохранить какие-либо конкретные воспоминания об этой ночи. Однако он слышал истории, как от своих родителей, так и от Криса, когда они немного подросли, о том, насколько внезапными и неожиданными были перемены. С тех пор, как его разум достаточно развился, чтобы хранить воспоминания, Крис всегда был рядом, стойко оставаясь с ним по ночам, когда он помнил, как сильно ему было страшно.

— С тех пор мы каждую ночь ложились спать вместе. Ты приходил ко мне домой, или я оставался у тебя. Под конец мы даже стали ночевать в саду, если погода была достаточно хорошей. – Голос Криса стал отдалённым, поскольку он, казалось, погрузился в ностальгию так же, как и Феликс. — Твои родители всегда потом извинялись, как будто это было для меня обузой, хотя это было неправдой. Я не боялся темноты, но было что-то успокаивающее в том, что ты был рядом. И когда кто-то из нас заболевал и должен был быть один, мне было очень грустно.

Улыбка Феликса дрогнула, а затем и вовсе сошла с его губ. Он слишком хорошо помнил те ночи, потому что ему никогда не удавалось заснуть без Криса. Он просто стал настолько зависимым от старшего, и знал, что его родители беспокоились об этом, особенно в последующие годы.

Грядущие годы...

— В таком случае, ты можешь себе представить, что было со мной после твоего ухода.

Его слова были встречены тишиной, он повернулся и увидел, что Крис безучастно смотрит в землю. Искреннее потрясение отразилось на его чертах, и Феликс почувствовал, как внутри него поднимается безрадостный смех. Оказалось, что Крис действительно не думал об этом раньше, или, по крайней мере, это не приходило ему в голову какое-то время, в то время как Феликс всё ещё чувствовал себя измученным тем, насколько ужасными и изолированными были последующие месяцы. Он сомневался, что сможет по-настоящему выразить то, что они с ним сделали.

Хотя ему не хотелось это признавать, сначала он чувствовал себя преданным Крисом. В то время он был слишком молод, чтобы правильно понять произошедшее, и всё, что его родители сказали, это то, что Крис «ушел». Это, в сочетании с увиденным, заставило его поверить, что Крис бросил его и оставил вынужденным сворачиваться клубком в одиночестве в своей комнате ночью, пытаясь имитировать ту же теплоту, которую ему раньше дарил его лучший друг.

После того, как гнев утих, его охватило чистое, мучительное горе. Даже если он держал свет включённым, он часами рыдал, уткнувшись в колени, прежде чем его плач утихал, и он дрожал под одеялами, пока не засыпал невесомым сном. Он впал в постоянное истощение, не мог есть и спать столько, сколько требуется мальчику его возраста, и довольно долгое время не мог ходить в школу. К счастью, ему это простили, учитывая то, что произошло, но физически он не был бы достаточно силен, чтобы ходить туда, даже если бы захотел.

В конце концов, Феликс вырос и просто устал. Он устал от бессонных ночей, устал от постоянной болезни, которая цеплялась за него, устал от жалостливых взглядов и долбёжки: «Крис ушел, он не вернётся», которую ему регулярно твердили родители снова и снова. Это дошло даже до того, что он задавался вопросом, существовал ли Крис вообще, или он был просто воображаемым другом, который сохранял его спокойствие и бесстрашие по ночам.

И тогда он обнаружил свои способности.

— Мне было около восьми, когда это впервые случилось. Ты помнишь те ночи, которые мы проводили в саду, просто наблюдая за звездами, пока не засыпали, верно? – спросил он, заслужив краткий взгляд Криса, который сильно побледнел в тусклом свете. — Я был один в своей комнате, понятия не имею, который был час, но уже почти совсем стемнело. Я снова не мог спать, поэтому просто сидел рядом с окном и смотрел наружу.

— Мысли о тебе всё ещё давали мне немного утешения, поэтому я просто снова представил себя в твоём саду. Я пытался услышать твой голос, рассказывавший мне о разных созвездиях, которые ты изучал, хотя я совсем этого не понимал, и насколько безопасно я чувствовал себя с тобой, – Хмурость, омрачившая его черты, начала проясняться при воспоминании, и лёгкая улыбка даже смогла приподнять уголки его губ. — Когда я, наконец, решил попытаться немного поспать, я обернулся… И мне показалось, что всё ночное небо появилось в моей комнате.

Он до сих пор помнил всё так, будто это произошло вчера. Это было похоже на трёхмерную проекцию с тысячами крохотных точек света, подвешенных в воздухе в его спальне. Он протянул руку и провёл по особенно яркому, и поразился тому, как тот мелькнул от соприкосновения с ним, прежде чем изменить своё положение.

Оно исчезло за считанные секунды, и Феликс задался вопросом, не было ли это галлюцинацией, но затем всё, что ему нужно было сделать, это пожелать, чтобы звезды вернулись, и они вернулись. Он мог даже создать маленькое изображение луны, которая излучала самое сильное свечение из всех.

— После этого я попробовал это с другими вещами, – продолжил он, позволив своей голове откинуться на ствол позади него. — Я использовал солнце, свою лампу, свечи, всё, что излучало собственный свет. Не было никаких ограничений на то, что я мог делать; единственное, что мне нужно было делать, это представлять то, что я хотел, и это происходило. Минусом служило лишь то, что мне нужно было использовать источник, так как я обнаружил, что не могу создавать свой собственный свет, но на этом конец.

Крис молча слушал, и Феликс бросил в его сторону ещё один испытующий взгляд. Он не был уверен, осталось ли ему ещё что сказать, так как оставшееся было, по его мнению, довольно скучным. Он просто приспособил свою жизнь к этому, имея так много контроля. Единственной важной деталью, пожалуй, были его родители, но он уже рассказал Крису всё, что было в этой истории.

Его родители испугались и отдалились от него, как только смогли. Вот и всё.

— Это было похоже… – Феликс замолчал, чувствуя, как его голос уступает место эмоциям. Он не сомневался, что реакция Криса будет лучше, чем у его родителей; парень казался восхищённым перед трюком с лунным светом, а не испуганным, но он всё ещё был полон почти бессознательного страха и стремления быть принятым. — Это прозвучит странно, но мне всегда казалось, что ты всё ещё здесь, в тот момент. Как будто эта способность была дана мне, потому что тебя не было, и хотя я знал, что ты был где-то там, я думал, будто часть тебя вернулась ко мне. Это главная причина, по которой я никогда не переставал верить в тебя.

Крис издал звук, средний между всхлипом и кашлем, и провёл рукой по лицу. Феликс спокойно наблюдал, фактически признавшись во всех своих секретах, и чувствовал себя измотанным до глубины души. Однако было и удовлетворение от того, что ему наконец удалось всё рассказать Крису.

— Хижина… – медленно сказал Крис, его голос был хриплым от эмоций. — Цветы в вазе и на моей могиле, это всё ты?

Феликс слабо улыбнулся, когда Крис поднял взгляд, его тёмные глаза вспыхнули, как будто умоляя его сказать иначе, но он был не в состоянии сделать это.

— Хижина была нашим местом, понимаешь? Я думал, что если ты когда-нибудь вернёшься, то, скорее всего, пойдёшь туда… Поэтому я сохранил её для тебя в хорошем состоянии в надежде, что ты сможешь вернуться туда. Полагаю, ты это сделал?

Крис сокрушенно кивнул, опустив голову и поджав губы от явной боли. Феликс почувствовал, как собственные эмоции угрожают задушить его, но продолжил, даже когда заметил, что костяшки пальцев Криса побелели от силы, с которой он их сжал.

— И да, цветы тоже были моей работой. Я хотел отдать дань уважения, потому что, даже зная, что ты не ушел, я всё равно потерял тебя в каком-то смысле… И мне хотелось оплакивать всё то время, что мы могли провести вместе, если это имеет хоть какой-то смысл? Незабудки символизируют память, но также их можно трактовать как расставание, и, – голос Феликса прервался, — также символизируют связь, которая может выдержать любые испытания, через все времена, так что я... оставлял новый букет на твоей могиле и в хижине каждую неделю в течение последних пятнадцати лет.

Он судорожно вздохнул. Удивительно, но ему не хотелось заплакать, однако внезапно ему стало чрезвычайно трудно нормально дышать. Масштабы того, как много он сделал и как долго ждал этого момента, удушали, и было заметно, что Крис чувствовал то же самое. Плечи старшего втянулись в его тело, и он издал сдавленное «Ликс», которое пронзило сердце Феликса и наполнило его сильной эмоциональной болью.

Измученный всем только что сказанным, Феликс мог только наблюдать, как Крис поднял голову и посмотрел на кроны деревьев. Он сосредоточился на каждой мельчайшей детали лица другого, замечая, как его губы сжались вместе, пытаясь сдержать собственные чувства, и морщины, которые образовались на коже рядом с уголками его глаз, когда он крепко их зажмурил. Феликс наблюдал, как выражение лица Криса расслабилось, он судорожно вздохнул и посмотрел на младшего с ошеломляющим спокойствием в его чертах. Это было довольно удивительно, так как Феликс не мог даже пытаться выглядеть таким спокойным, и он снова задался вопросом, что же случилось с Крисом с тех пор, как они в последний раз видели друг друга.

— Была ли какая-то другая причина, по которой ты думал, что я всё ещё жив? Ты казался достаточно уверенным в этом, и… – Крис замолчал, но Феликс уже знал, о чём он спрашивал, и последнюю деталь, которую ему придется раскрыть.

Горький привкус наполнил его рот при одном воспоминании, и ужас поселился в его желудке, когда он вспомнил леденящий душу вид огня на другой стороне дороги. В то время он болел гриппом, поэтому весь день пролежал в постели с ужасающим сознанием того, что ему не разрешат увидеться с Крисом этой ночью, ведь он может заразить своего друга.

Феликс до сих пор помнил внезапную оранжевую вспышку, хлынувшую в его комнату из окна. Он был так сбит с толку, задаваясь вопросом, не была ли это просто его галлюцинация из-за лихорадки, и уже собирался натянуть одеяло на голову, пытаясь спрятаться от свечения, которое грозило вызвать у него головную боль, как вдруг услышал панические крики его родителей снизу.

«— Зовите на помощь–» – закричала его мать, и этого было достаточно, чтобы ужас пронзил все уголки его юного и испуганного разума.

Он откинул несколько слоев одеял, адреналин завладел каждым рывком его тела, и встав с матраса, подошёл к окну своей спальни.

Зрелище, представшее перед ним, будет преследовать его всю оставшуюся жизнь.

Дом Криса, в котором он провел так много часов, горел с такой беспощадной яростью, что для него до сих пор оставалось загадкой, как он не исчез полностью. Пламя, казалось, вырывалось из каждого окна и дверного проема, и Феликс не мог видеть ни одной звезды из-за того, как высоко и ярко его искрящиеся кончики уходили в небо.

Однако, едва ли он успел закричать, как заметил движение перед домом. Позже выяснится, что ни один из его родителей не был свидетелем того, что последовало, но в то время он был настолько поглощен этим, что и не думал привлекать чье-либо внимание. Он просто смотрел с неуклонно расплывающимся зрением, как тёмная фигура появилась из пламени, одетая в тяжёлую огнеупорную одежду, темнеющую на фоне сияния ада позади них. Они пересекли двор Криса, перейдя на бег, прежде чем Феликс потерял их из виду, когда они исчезли в поле. Он только успел разглядеть вспышку светлых волос.

Это было самое сильное и ясное воспоминание, которое он сохранил о Крисе. Хотя ему было больно думать об этом, это был последний раз, когда он видел своего лучшего друга, и было просто ужасающе наблюдать, как образ оставался чётким в сознании Феликса на протяжении многих лет, и не мог исчезнуть со временем.

— Той ночью… я видел, как кто-то выходил из твоего дома, – рассказал он, внимательно наблюдая за реакцией Криса. Кроме выжидающего взгляда в ответ, он ничего не получил, поэтому продолжил. — Я почти уверен, что это был взрослый человек, но это всё, что я смог увидеть из-за освещения. Единственное, что я помню, это то, как он держал на руках мальчика со светлыми волосами... это убедило меня, что ты выжил, и был жив, был где-то. Я не хотел верить, что тебя больше нет в живых.

Основное оправдание, которое люди давали Феликсу, заключалось в том, что «он был болен» и «не мог ясно мыслить». Это, вкупе с его юным возрастом, давало достаточно аргументов, чтобы все могли сказать ему, что он ошибся в увиденном. Он был уверен, что никто ему не поверил, и наконец Крис перестал смотреть на него с тревожным подозрением. Тем не менее, он выглядел немного обескураженным, услышав историю Феликса, и сменил позу, словно ища повод пошевелиться.

Феликс почувствовал, как его эмоции уступили место собственной задумчивости, и слегка нахмурился, выпрямившись, чтобы многозначительно взглянуть на Криса. Он всё ещё чувствовал себя потрясённым, но часть любопытства, цеплявшегося за него за эти годы, начала пробиваться на поверхность.

— Кто это был, Крис? – отчаянно спросил он, позволив своему разуму ухватиться за силуэт, который он видел. Он вспомнил маленькую фигурку Криса, устроившуюся у того человека на руках, и то, как он выглядел удивительно невредимым, учитывая пламя, из которого его уносили. Феликсу казалось, что он сам обжигается, просто наблюдая за происходящим, поэтому он никогда не мог понять, как Крис мог остаться невредим. — И что на самом деле произошло? Я ведь видел тебя, не так ли? Так почему–

— Ох, дерьмо, который час? – внезапно прервал его Крис.

На мгновение Феликс подумал, что Крис просто пытается уйти от необходимости отвечать на его вопросы, и уже собирался бросить на него равнодушный взгляд, когда Крис вскочил на ноги. Он выглядел искренне запаниковавшим, глядя в сторону кладбища и полей за ним, затемнённых в ночи.

Почувствовав, что Крис не просто ищет возможность перевести тему, Феликс встал немного медленнее и отряхнулся. Он смотрел на луну вдалеке, но ничего не мог по ней сказать, а ни телефона, ни часов при себе не было.

— Хм... Стемнело уже давненько, так что самое раннее – девять? – Предположил он, к большому разочарованию Криса.

Старший прошипел ещё одно проклятие и помчался к кладбищу. Феликс уставился ему вслед, прежде чем его ноги двинулись сами по себе, и он побежал, чтобы догнать его, больше не чувствуя достаточной нерешительности, чтобы идти прямо позади. Крис что-то бормотал себе под нос, когда Феликс подошёл ближе, казалось, на мгновение забыв о присутствии младшего в своей тревоге.

— … Ушёл из дома на несколько часов... Бин меня убьёт, – простонал он, проходя мимо велосипеда Феликса и сразу же обогнув фургон со стороны водителя. Он разблокировал его, затем распахнул дверь и влез внутрь, оставив Феликса стоять в одиночестве на гравии со страхом, растущим в его желудке. Он беспомощно смотрел, как Крис пристегивает ремень безопасности, чувствуя, как его сердцебиение учащается в панике при мысли о том, что Крис просто уедет, не сказав больше ни слова. Логически он знал, что Крис этого не сделает, но он уже однажды остался позади и боялся, что это повторится снова.

Крис запнулся, словно почувствовав горе Феликса, и посмотрел на него сверху вниз. Феликс моргнул, бросив на старшего самый умоляющий взгляд, и увидел, как решимость Криса рушится. Он не был уверен, что Крис собирался делать, но ясно, что он, по крайней мере, обдумывал, брать ли Феликса с собой туда, куда он направляется дальше. К «Бину», предположил Феликс, хотя понятия не имел, кто это мог быть.

Его замешательство усилилось, когда Крис открыл рот только для того, чтобы снова закрыть его, словно не находя слов. Наблюдать за этим нервировало, и Феликс просто хотел знать, что происходит в голове другого, чтобы он мог помочь принять решение, которое оказалось таким трудным. Наконец Крис заговорил, хотя его предложение было загадочным и только заставило Феликса почувствовать себя ещё более неуместным.

— Если ты не пойдёшь со мной... ты должен забыть всё, что здесь произошло, хорошо? Я не хочу заставлять тебя, но если ты думаешь, что не сможешь этого сделать, у меня есть решение и для этого тоже.

— А если я пойду с тобой? – поинтересовался Феликс, уже презирая первую идею. «Решение» тоже не звучало многообещающе, и мысль о том, чтобы притвориться, что их воссоединения не было… даже мысль об этом разбивала его.

Крис не выглядел удивлённым ответом Феликса, так как он едва задумался над этим хоть на мгновение, прежде чем его глаза переместились на что-то прямо позади Феликса.

— Тогда нам нужно выяснить, что делать с твоим велосипедом.

Феликс заколебался и оглянулся через плечо на вход на кладбище. Его велосипед всё ещё был прислонен к мощеной стене, лунный свет отражался от его блестящей краски и колес с проволокой. У него не было замка или какого-либо способа отследить его, если он вдруг пропадёт, но Феликс знал, что всё и так будет в порядке. Мало кто посещал кладбище, а те, кто посещал, вряд ли могли украсть велосипед.

Он снова повернулся к Крису, затем небрежно пожал плечами, чтобы показать свою беззаботность.

— За ночь ничего не случится. Мне в любом случае нужно вернуться сюда завтра, чтобы прибрать эти цветы, так что я просто заберу его тогда.

Крис помолчал, затем задумчиво кивнул головой.

— Хорошо. Тогда запрыгивай.

Феликс моргнул, затем обошёл переднюю часть фургона со стороны пассажира. Он услышал, как позади него хлопнула дверь Криса, звук эхом отдался в его груди в такт быстрому биению его сердца, и потянулся, чтобы открыть свою собственную дверь. Ручка была чистой, хотя, поскольку Феликс был теперь достаточно близко, он подметил, что кузов самого фургона был довольно пыльным и выглядел так, будто его не мыли месяцами.

Он распахнул её и забрался внутрь. При этом он бросил быстрый взгляд в сторону задней части автомобиля и почувствовал, как его глаза расширились от удивления от того, насколько неожиданный открылся вид. Там была большая куча из одеял, несколько карточек, разбросанных по полу, и куча странных черных ящиков. Прежде чем он смог присмотреться, он заметил торопливое потаптывание ноги Криса и был вынужден оторвать взгляд, опускаясь на сиденье. Несмотря на беглый взгляд, количество оборудования сзади предполагало, что Крис путешествовал не только с Бином, и Феликс почувствовал вспышку страха перед перспективой встречи с людьми, с которыми Крис теперь проводил свое время.

Как только Феликс был пристегнут и дверь закрылась, Крис задним ходом выехал на дорогу позади. Он сложил руки на коленях, сдерживая натиск отчаянных вопросов, которые только множились по мере того, как он проводил больше времени с Крисом. Каким-то образом, несмотря на то, что к тому времени они проговорили уже больше часа, он чувствовал, что он, как оказалось, знает о произошедшем с Крисом ещё меньше, чем раньше думал.

Это было вовсе не приятно, но, по крайней мере, ему удалось выпустить хоть немного пара, накопившегося за столько лет. И это грело душу.

— Куда мы едем? – спросил он в конце концов, весьма удивлённый тем, что Крис до сих пор не сказал ему об этом. Он прислонился головой к закрытому окну и посмотрел на своего друга, который неотрывно смотрел на извилистую дорогу перед ними.

— Хижина, – коротко ответил Крис. Феликс ожидал этого ответа, так как уже знал, что Крис посещал хижину с момента его прибытия.

— И что мы будем там делать?

— Поговорим… потом решим, что делать. Мне кажется, нужно многое сказать, и это касается не только нас обоих. – Это был второй раз, когда Крис сказал это, и Феликс почувствовал себя ещё более обеспокоенным этим. Он с тревогой сжал руки на коленях. — У меня есть связь с тобой, и хотя я был бы счастлив оставить тебя рядом, это не только моё решение. Мне нужно также посоветоваться с остальными. Я уверен, что они тебя полюбят, но…

Крис умолк, а Феликс изо всех сил пытался заполнить пробелы. Он понял, что имел в виду Крис: если те, кого они собирались увидеть, не хотели, чтобы Феликс был рядом, он не мог остаться. После того, как он поборол своё первоначальное расстройство по этому поводу, до него дошло, как много эти люди должны значить для Криса. Если он готов сделать это без вопросов, значит вероятно он очень заботился о них, и Феликс вздохнул с облегчением, ведь по крайней мере Крис нашёл компанию, в которой чувствовал себя “своим”.

Однако Феликс не мог избавиться от нервозности.

— Ты собираешься рассказать им о том, что я могу делать? – осторожно спросил он. До того вечера он не чувствовал бы себя слишком обеспокоенным, но, следя за первой реакцией Криса на его демонстрацию на кладбище, он начал понимать, что его родители, возможно, имели веские причины, советуя ему держать все это в секрете.

— Да, но всё будет хорошо. Обещаю, – утешил его Крис, впервые оторвав взгляд от дороги, чтобы поддержать Феликса лёгкой улыбкой. — Они такие же, как мы.

'Мы.' Это было подтверждением, на которое Феликс надеялся и ожидал с тех пор, как впервые заметил неожиданную реакцию Криса. Он задавал вопросы не о том, как именно это работает, а о том, когда их обнаружил Феликс и кто ещё знал. Феликс мог сказать, что это не то, о чём мог бы спросить обычный человек, и он ждал какого-то сигнала от Криса относительно того, почему у него имелось такое понимание.

Однако не было никакого чувства удовлетворения от этого знания, честно говоря, Феликс просто чувствовал себя ещё более потерянным. Одно дело – обнаружить, что его лучший друг вернулся после того, как он так долго был для него потерян, и совсем другое — узнать, что он обладает способностями, хотя бы немного похожими на способности Феликса. Он не сомневался, что это как-то связано с той ночью и таинственным человеком, который пришёл, чтобы вынести невредимого Криса из его горящего дома, но ему не хватало подробностей, и это приводило в бешенство.

— У тебя они тоже есть, – выдохнул Феликс. Крис ничего не сказал, что только довело его. Он в замешательстве покачал головой, затем повернулся, чтобы многозначительно взглянуть на Криса, хотя взгляд другого оставался на дороге впереди, когда они приблизились к повороту в лес, который вёл к хижине. Его отчаяние узнать, что произошло, становилось невыносимым. — Что случилось той ночью, Крис?

— Чан.

Феликс сделал паузу, глядя на Криса и задаваясь вопросом, не ослышался ли он. Тем не менее, Крис не стал вдаваться в подробности и сосредоточился только на том, чтобы направить фургон вниз по неровной дорожке.

В конце концов, когда Феликс устал ждать, он спросил:

— Извини?

— Чан, – повторил Крис, уверенно поворачивая руль. — Теперь меня зовут Чан. Я больше не Крис.

Хотя это было сказано так небрежно, Феликс знал, что в этом был более глубокий смысл. Он моргнул, изучая лицо Криса... Чана, изо всех сил стараясь заменить одно имя другим, но просто не мог этого сделать. Его мысли так часто возвращались к Крису за эти годы, и каждый раз его имя было главной деталью всего происходящего; Крис был Крисом, и надежда увидеть его снова была всем, что поддерживало Феликса в самые трудные времена.

Это расстраивало, ведь Феликс почему-то надеялся, что ничего не изменится. И теперь, когда кажется, всё изменилось, он больше не знал, почему надеялся на это.

Он потерял дар речи, его предыдущие вопросы были забыты, поскольку они медленно приближались к хижине. Он повернулся вперёд, сев ровно и сосредоточив своё внимание на приближающемся сквозь деревья сооружении, чтобы ему не приходилось думать о боли в сердце. Наконец-то он вернул Криса, но на самом деле он вовсе не был Крисом, не так ли?

Феликс так долго мечтал о том дне, когда ему снова удастся провести время в маленькой хижине с Крисом. Но теперь, подъезжая к этой небольшой постройке в уединённой ночи, он хотел только застыть на сидении и спрятаться в фургоне. Он боялся встречи с этими другими людьми, боялся, что все они будут выглядеть так же устрашающе, как фигура, вышедшая из пламени дома Криса, а ещё у него не было новых незабудок взамен старых в вазу. Это только добавило соли на рану.

Крис остановил фургон, и Феликс сразу же заметил теплый свет внутри салона. Это выглядело уютно, но движения его всё ещё были медленными из-за опасений, когда он отстегивал ремень безопасности. Крис выключил двигатель и выпрыгнул, пока он попытался набраться смелости, чтобы сделать то же самое. Он уже собирался сесть на край своего сиденья, когда дверь в хижину распахнулась с поразительной силой.

Золотой свет хлынул на тёмную поляну, а вместе с ним появилась фигура. Феликс замер, наблюдая широко раскрытыми глазами и открытым ртом, как человек выскочил из кабины и побежал прямо в ожидающие объятия Криса. Он едва успел разглядеть светлые волосы, прежде чем голова уткнулась в плечо Криса, точно в том же положении, в котором был этим же вечером и сам Феликс.

Прошла всего доля секунды, прежде чем изнутри вышли ещё два человека. Они подошли к Крису с чуть меньшей возбуждённостью, чем первый парень, хотя тот, что пониже справа, чувствовал явную нервозность, остановившись сразу за обнимающейся парой. Феликс почувствовал, как его сердце остановилось при виде выражения его лица, которое было явно напряженным от гнева даже при слабом освещении ночи. Другой выглядел немного спокойнее, его руки были сцеплены за спиной, а глаза незаметно блуждали по телу Криса, словно выискивая раны.

— Где ты, блять, был? – Зарычал глубокий голос, и Феликс сглотнул. Он исходил от парня пониже, и он смутно задавался вопросом, не тот ли это «Бин», о котором Крис упоминал ранее. — Прошло три грёбанных часа, Чан. Ты хоть представляешь, как мы волновались? Джисон был вне себя, и нам пришлось заставить Хёнджина прослушать всю округу, что он сможет уловить. Минхо и я были уже настолько близки к тому, чтобы уйти отсюда и пойти искать тебя самим!

Феликс не слышал, что Крис сказал дальше, хотя тот оставил дверь открытой, он говорил слишком тихо, чтобы его слова можно было разобрать. Однако он почувствовал, как его голова кружится при всех этих новых именах, и только ещё больше ошеломился, когда взглянул на дверной проем, и вдруг тень прервала сплошной золотой свет, который ранее был отброшен на поляну. Еще трое были на крыльце, и хотя Феликс не мог разглядеть их лица из-за освещения, он смутно задавался вопросом, сколько их там ещё находилось.

Один из них шагнул вперёд, и Феликс вдруг с ужасом ощутил на себе чей-то взгляд. Он прищурился от свечения, когда человек отошел от яркого света позади него. Волосы его оказались чрезвычайно светлыми, а черты лица удивительно юными и серьезными — совершенно противоположными тому ужасу, которого ожидал Феликс, а затем поднял руку, указывая в сторону фургона.

Феликс с ужасом понял, что его заметили.

Человек, цепляющийся за Криса, отпрыгнул, привлекая к себе внимание, когда фигура на крыльце повернулась и что-то сказала паре, стоящей позади него. Глаза Феликса расширились, когда он остановился на паре непрозрачных солнцезащитных очков, выглядевших совершенно неуместно в темноте. Однако его взгляд едва задержался на секунду, как он почувствовал, что взгляды семи человек остановились на нём одновременно, и это было крайне некомфортно.

Он встретился взглядом с Крисом, многозначительно отводя взгляд от двоих, стоявших по обе стороны от того, кто обнимал его (потому что, откровенно говоря, они были страшными) чтобы успокоить свой собственный страх.

Но он ничего не мог поделать, и понял, что пришло время произвести впечатление. Дрожащими руками он протянул руку и толкнул дверь, а затем медленно выскользнул в холод ночи. Ему было далеко не так тепло, как с Крисом рядом с ним, и он не мог подавить дрожь, когда обогнул фургон и приблизился к четвёрке, стоящей на поляне.

Подойдя ближе, он, наконец, позволил своему взгляду скользнуть по паре, стоящей позади блондина, обнимавшего Криса. Низкорослый, к счастью, не смотрел на него с той яростью, с которой он только что обратился к Крису, хотя на его лице была такая же напряженность, как и у Криса, когда Феликс впервые продемонстрировал свои способности. Другой только с любопытством смотрел на Феликса, его темные волосы сияли серебряным блеском. Он ничего не мог сказать о том, кто носил солнцезащитные очки, и пустой взгляд, который, как он чувствовал, смотрел на него из-под линз, достаточно нервировал его, чтобы секунду спустя он отвел взгляд. Остальные не отошли от крыльца.

Тишина грозила сокрушить Феликса, и он сглотнул, остановившись сразу за Крисом. Он держал руки прижатыми к бокам, хотя его пальцы дергались, отчаянно ожидая, что кто-нибудь да заговорит.

Наконец, Крис так и сделал.

— Простите, что так поздно и заставил вас всех беспокоиться… Я только что кое с кем столкнулся, как вы, наверное, заметили, – медленно начал он, прежде чем бросить быстрый взгляд на Феликса через плечо. В его глазах мелькнула неуверенность, затем он многозначительно кашлянул и повернулся к группе, повысив голос, чтобы обратиться ко всем. — Ребята, это Феликс.

Выражение лица самого низкого парня сразу же потеряло свою прохладу, и он повернулся, чтобы посмотреть на Криса так, будто что-то понял, проводя рукой по своим чёрным волосам. Феликс нахмурился, увидев его реакцию, но обнаружил, что никто из остальных не узнал его так же, и казался просто сбитым с толку, когда их взгляды метались между ним и Крисом.

— Феликс? – Повторялось его имя, но черноволосый смотрел только на Криса. — Типо тот самый Феликс?

Замешательство сменило собой опасения Феликса, и он нахмурил брови, повернувшись к Крису за объяснением. Старший смотрел в ответ на говорившего незнакомца, хотя выражение его лица явно пыталось передать что-то, чего Феликс не мог понять.

Низкорослый, казалось, истолковал то, чего не смог Феликс, поскольку он немного неловко переминался с ноги на ногу перед тем, как слегка кивнуть ему в знак приветствия.

— Тогда хорошо. Меня зовут Чанбин… привет.

Феликсу вдруг стало крайне неловко, и он снова обратился за помощью к Крису. Сам Крис выглядел таким же обеспокоенным, когда бросил на него быстрый отчаянный взгляд, прежде чем его взгляд вернулся к двум небольшим группкам перед ними. Те, кто был на крыльце, продолжали крутиться прямо перед дверным проемом, и в атмосфере царила нерешительность, поскольку все они, казалось, не знали, что делать дальше. Феликс пробормотал тихое приветствие Чанбину, который подарил ему улыбку, которая, по крайней мере, выглядела искренне, прежде чем Крис глубоко вздохнул и шагнул вперёд в направлении хижины.

— Может, стоит войти внутрь? Думаю, мне нужно многое рассказать вам, ребята.

— Похоже, что так, – сказал человек с другой стороны от Чанбина, удивив Феликса тем, насколько гладко и беззаботно звучал его голос в отличие от напряженности любого другого человека на поляне. Это было похоже на глоток свежего воздуха, и Феликс почувствовал, что стал немного спокойнее, когда незнакомец дружелюбно ухмыльнулся ему. — Меня зовут Ли Минхо. Приятно познакомиться, Феликс.

— Я тоже рад познакомиться с тобой… – медленно сказал Феликс, изо всех сил стараясь улыбнуться в ответ, хотя это больше походило на гримасу на его губах. Он снова посмотрел на Криса, который остановился, чтобы устало наблюдать за его общением с Минхо. Когда их взгляды встретились, Крис показал ему маленький, но несколько нерешительный палец вверх, прежде чем повернуться и пойти к хижине.

Когда он приблизился, трое в дверях отступили обратно в укрытие тёплое сияния. Феликс разрывался между желанием войти и ощутить этот утешительный свет на своем лице и желанием остаться в одинокой ночи, где ему не нужно было беспокоиться о том, что произойдет дальше. Он чувствовал себя совершенно не в своей тарелке, но напомнив себе, перед кем ему придется столкнуться лицом к лицу со своими страхами, он без дальнейших колебаний последовал за Крисом вверх по ступенькам к крыльцу.

Минхо остался, чтобы запереть фургон, после того как Крис вручил ему ключи, в то время как блондин, который первым вышел на поляну, придержал дверь для Феликса. Он повернулся, чтобы поблагодарить его, когда проходил мимо, но снова был поражен пустотой тёмных линз, встретивших его, и почувствовал, как слова застревают у него в горле. На мгновение он задумался, не слеп ли другой, но ему удавалось двигаться с такой грацией и уверенностью, что он сомневался в этом. Прежде чем он успел спросить, позволив своему любопытству взять верх над собой, он услышал, как Минхо приближается сзади, так что сам быстро нырнул в хижину.

Там было так же тепло и уютно, как он и ожидал, особенно с таким количеством людей, теснившихся внутри. Прошло довольно много времени с тех пор, как Феликс в последний раз приходил ночью, поэтому он не привык к успокаивающему золотому свету, который заливал его, как только он переступал порог. Он быстро нашёл источник света; несколько старых ламп, которые раньше хранились в одном из многочисленных шкафов, неиспользованные и запыленные, так как годами не работали.

Феликс замер, затем моргнул, пытаясь осмыслить увиденное. Эти лампы были обесточены в течение многих лет. Так почему же они вдруг заработали сейчас?

— Прошу прощения. – Феликс не мог забыть шелковистого тона Минхо, и он шокировано подпрыгнул, когда услышал, как другой говорит прямо позади него. Повернувшись с широко раскрытыми глазами, Феликс понял, что Минхо всего лишь хотел войти в хижину, поэтому склонил голову в извинении и отошёл в сторону. Незнакомец в тёмных очках прошёл секундой позже, и дверь закрылась за ним.

Феликс сглотнул, затем повернулся к комнате с незнакомыми людьми (плюс Крис).

Трое с крыльца сели на диван, прижавшись друг к другу. Двое смотрели на Феликса с одинаковым любопытством, в то время как другой смотрел на него с явным подозрением в глазах. Однако его черты лица выглядели мягкими и добрыми, и это было единственным, что удерживало Феликса от желания убежать и спрятаться за Криса, который подошёл, чтобы встать рядом со столом.

— О, Феликс. Можешь присесть здесь, – позвал его друг, словно почувствовав, что мысли Феликса тянутся к нему. Феликс посмотрел на кресло, которое ему указывали. Оно оказалось рядом с Чанбином, который смотрел на Криса таким же неразборчивым взглядом. С другой стороны стола Минхо сидел с блондином, имя которого Феликс ещё не знал, а тёмные очки оставались на лице даже при мягком освещении комнаты.

Почувствовав, как семь пар глаз останавливаются на нём, Феликс медленно начал пробираться вперед. Какой-то приглушенный шепот от троицы на кушетке достиг его ушей, но он изо всех сил старался не слышать их, когда отодвинул стул и сел на него. Прошло много лет с тех пор, как он сидел в одном из этих кресел, поскольку он всегда выбирал кушетку всякий раз, когда посещал хижину, поскольку Крис был рядом.

Он посмотрел на вазу с цветами посреди стола, решив попытаться найти утешение в них, раз хотя бы они были тут ему знакомы, раз всё вдруг стало таким чужим вокруг него.

— Итак, я, наверное, должен представить вас, ребята, – сказал Крис, как только все расселись, и Феликс оторвал взгляд от стола, чтобы посмотреть на своего друга. Крис сцепил руки за спиной и прислонился к подоконнику позади себя, а его взгляд блуждал по комнате. Феликса поразила его мягкость, и он почувствовал себя странно, будто вмешивается в момент, когда ему не рады. — Если вы не хотите, чтобы я говорил, просто скажите сейчас. Но мы можем доверять Феликсу, я в этом уверен.

— Откуда ты знаешь? – Феликс не узнал говоривший голос, но он исходил от дивана, поэтому он почти бессознательно повернул голову в этом направлении. Однако, прежде чем он попытался сопоставить его с лицом, Крис снова заговорил.

— Я разговаривал с ним, и я не думаю, что у него есть связи с Кле или кем-то ещё. А если и есть, то он этого не знает. – Феликс повернулся к Крису, нахмурившись в замешательстве, пытаясь понять хоть какой-то смысл слов собеседника. Взгляд Криса метнулся к нему, и он нахмурился в извинении, как будто говоря: «Я расскажу тебе позже», прежде чем обернуться к дивану. — Кроме того, я ему доверяю. Если вы, ребята, не доверяете, ничего страшного. Вам не нужно раскрывать того, чего вы не хотите.

Феликс не мог отвлечься от Криса, поэтому не знал, какова была на это реакция. Но это, должно быть, было согласием, поскольку Крис один раз кивнул, а затем начал называть ему имена, которые он желал узнать с тех пор, как впервые увидел группу.

— Так, ты уже знаешь Минхо и Чанбина… Рядом с тобой за столом – Хёнджин. – Крис склонил голову в сторону Хёнджина, так что Феликс проследил за его взглядом и снова посмотрел на другого блондина. Он всё ещё не понимал, почему тот носил солнцезащитные очки внутри, особенно ночью, но знал, что если будет пялиться слишком долго, это может показаться грубым. Поэтому, быстро улыбнувшись в знак приветствия, он оглянулся на Криса.

Тут он вспомнил, что не так давно Крис сказал ему по пути сюда. “Они такие же, как мы.” Феликс чуть не ударил себя по лицу, когда понял, что солнцезащитные очки должно быть как-то связаны со способностями Хёнджина. Чанбин упомянул, что Хёнджин «прослушивал», так что, возможно, он мог бы-

— А там у нас Джисон, Чонин и Сынмин, – закончил Крис, имея в виду тех, кто сидел на диване. Феликс заставил себя отвлечься от своих размышлений и вместо этого наклонился вперёд на стуле, чтобы оглядеться вокруг Чанбина и взглянуть на остальных.

Он догадался, что Крис представил их по порядку, а это означало, что Джисон был тем, кто дарил Феликсу эту очаровательно-дружелюбную улыбку. Он немедленно вернул такую же в ответ, затем посмотрел на Чонина, который как раз поднимал руку, чтобы помахать. Феликс узнал в нём того, кто первым заметил его на крыльце, и на мгновение ему показалось, как что-то мелькнуло в его ладони, пока он махал рукой, прежде чем брюнет перед ним, Сынмин, потянулся и опустил чужую руку. Сынмин всё ещё смотрел на Феликса с некоторым недоверием, хотя слова Криса, казалось, немного утешили его, и он расслабился, откинувшись на подушки позади себя.

Минхо, Чанбин, Хёнджин, Джисон, Сынмин и Чонин, мысленно повторял Феликс, выпрямляясь в кресле и изо всех сил стараясь запомнить их имена. Минхо, Чанбин, Хёнджин, Джисон, Сынмин и Чонин.

И Крис.

Он снова посмотрел на своего друга, чье выражение лица окрасилось глубочайшей виной, когда он оглядел комнату.

— Я должен сказать, э-э… я солгал вам о том, что значит это место для меня, – признался Крис, прежде чем быстро моргнуть и наклонить голову к земле. Феликс нахмурился, почувствовав укол боли в груди, наблюдая за борьбой старшего, но он знал, что не сможет обеспечить никакого утешения, когда даже не знает, что происходит. Очевидно, это предназначалось для остальных в комнате, поэтому Феликс просто молча сидел и пытался понять смысл сказанного. — Это не было местом отдыха, как я уже говорил вам, ребята… Это был мой дом.

Судя по удивленному вздоху со стороны Джисона, за которым последовало тихое бормотание между Чонином и Сынмином, это стало неожиданностью. Феликс заметил, что Хёнджин и Минхо переглянулись справа от него, в то время как Чанбин оставался неподвижным и тихим.

Для него это тоже было немного шоком; не потому, что ему солгали, а потому, что он узнал, что Крис чувствовал необходимость солгать. Он сглотнул, пытаясь не обращать внимания на чувство обиды и беспокойства, что Крис мог считать свой родной город, и самого Феликса, чем-то, чего следует стыдиться. Это была единственная причина, по которой он мог солгать, не так ли?

На Феликса внезапно накатила крайняя волна неуверенности. Он сидел в хижине, полной людей, которые, как он предполагал, стали семьёй Криса, пока он отсутствовал. Он ушёл, нашёл себе новое имя (в буквальном смысле) и теперь просто занимался своими делами в жизни, которая, должно быть, была гораздо более захватывающей, чем жизнь Феликса. Он вернулся сюда только потому, что ему нужно было кое-что сделать, и даже не подумал, что его дом настолько важен, чтобы упоминать его друзьям.

Феликс же, с другой стороны, не переезжал пятнадцать лет и продолжал хранить те немногие драгоценные воспоминания, что остались у него с детства. Он повернулся, чтобы посмотреть на незабудки, смаргивая собственные слезы унижения.

Ты жалок.

— Мне очень жаль, что я отсутствовал так долго. Клянусь, я собирался отсутствовать максимум час, но… я наткнулся на Феликса. – Феликс взглянул вверх и встретился взглядом с Крисом, его чувство ненависти к себе испарилось, сменившись чем-то, когда он увидел выражение лица Криса. Оно было тёплым, и лёгкая улыбка тронула уголки его губ, а глаза сияли таким обожанием, что у Феликса перехватило дыхание в груди. — Он был моим лучшим другом, когда я жил здесь, и, учитывая всё, что произошло, когда я был вынужден уехать, мы разговорились и просто увлеклись...Но вам нужно узнать кое-что, потому что есть причина по которой я привёл его сюда.

Феликс сглотнул, когда Крис снова обратил внимание на остальную часть комнаты. Ему оставалось только гадать, что это значит, пока Крис не произнес слова, которые вызвали удивление у остальных.

— Он такой же, как мы. У него есть силы.

Чанбин резко охнул позади Феликса, в то время как бормотание Чонина на диване значительно ускорилось, и к ним присоединились голоса Джисона и Сынмина. Минхо и Хёнджин снова посмотрели друг на друга, хотя на этот раз блондин наклонился и прошептал что-то на ухо Минхо, что Феликс не мог уловить из-за учащенного сердцебиения. Он оглянулся через плечо на Чанбина, отчаянно пытаясь узнать, что думают остальные, но обнаружил, что Чанбин снова смотрит только на Криса. Он хмурился, замешательство и волнение омрачили его черты, но он быстро остыл до чего-то менее выразительного, когда поймал на себе взгляд Феликса.

Затем Феликс понял, что имел в виду Крис, и это снова наполнило его болью, хотя он и пытался убедить себя, что не имеет права так себя чувствовать. Крис не планировал приводить Феликса для встречи с его новыми друзьями, пока Феликс не раскрыл свои способности. Возможно, он действительно просто уехал бы в фургоне, снова оставив Феликса одного с вновь обретенной пустотой, и воссоединение, которого он так долго ждал, осталось бы мимолетным и бесчувственным.

— Какие они? – спросил Чонин, и Феликс почувствовал, как часть его уныния испарилась под невинным и любопытным взглядом другого.

Крис ободряюще кивнул, когда Феликс посмотрел на него, поэтому он оглядел хижину в поисках чего-нибудь, что могло бы пригодиться. Звёзд не было видно, а это означало, что единственным вариантом был золотой свет ламп, которые до сих пор оставались полной загадкой для Феликса.

Чувство уныния продолжало давить на его разум и сердце, поэтому он не хвастался тем же творческим разнообразием, как раньше. Вместо этого он просто сосредоточился на каждой отдельной лампе и свечении, которое она излучала, заставляя их то светить ярче, то тускнеть по очереди. Это было не так впечатляюще, как то, что он сделал перед Крисом, но, по крайней мере, казалось достаточным доказательством, когда Джисон издал тихое «вау» с дивана, а Крис скрестил руки на груди с почти гордым видом на его лице. Феликс попытался избавиться от полученного от этого удовольствия и вернул освещению прежнюю яркость.

— Я могу сделать больше, но я немного устал, – солгал он, заслужив понимающие кивки от остальных. Его любопытство усилилось, хотя он хотел подавить его, и снова задался вопросом, каковы могут быть их индивидуальные способности. Он начал догадываться, что один из них был причиной того, что лампы снова чудесным образом заработали, хотя, кроме Хёнджина, никто из них не выдавал подсказок своим внешним видом. Его разум на мгновение переключился на странную вспышку света, которая, казалось, отразилась от ладони Чонина, но вскоре он отбросил эту мысль, когда вспомнил, как сильно Сынмин старался скрыть это от него.

Феликс был чужаком, и он не знал, почему это его так расстроило.

Он не пробыл с группой и часа, но уже хорошо понимал, насколько они все были близки. Казалось, они могли общаться только взглядами и держались вместе, как будто они были командой, обученной работать как единое целое. Ему стало ясно, что даже Чанбин, который изначально был пугающим из-за своего гнева, попал в такое состояние только потому, что волновался. На самом деле, он казался самым близким Крису из всех.

Феликс спрашивал себя, как долго они могли знать его друга, и смогли ли они вырасти вместе с ним, пока у Феликса были только фотографии и воспоминания, которые можно было бы сохранить. Он не мог подавить ревность, которая росла в нем, потому что они, должно быть, были в состоянии видеть части Криса, которые он никогда не видел, а также теперь была эта сплоченная группа, частью которой Феликс мог только мечтать стать.

Твоё одиночество делает тебя озлобленным, ругал он себя. Это не их вина, это вообще не чья-то вина. Просто жизнь несправедлива.

— Я думаю, что все мы устали, – заявил Крис, нежно улыбаясь, когда со стороны дивана раздался громкий зевок. — Я привел Феликса сюда, потому что, поскольку у него есть силы, я подумал, сможет ли он… присоединиться к нам?

Предложение Криса было встречено ошеломлённым молчанием, но никто не был потрясен больше, чем Феликс. Его рот открылся, и все негативные мысли, которые роились в его голове всего за несколько секунд до этого, сменились мыслями благодарности. Крис посмотрел на остальную группу с надеждой, как будто желая, чтобы кто-то из них не высказался против, пока Феликс отчаянно молился, чтобы тишина не была нарушена.

Поэтому, когда Чанбин заговорил позади него, он не чувствовал ничего, кроме отчаяния, пока не обработал то, что сказал другой.

— Я не думаю, что у кого-то из нас возникнут проблемы с этим. Мы не отказываем людям, особенно тем, кто явно так много для тебя значит. – Его темные глаза наконец встретились с глазами Феликса, и он был потрясён силой, которую он увидел в них. Как будто Чанбин что-то искал, и он нервно моргнул, когда тот наконец продолжил. — Но я думаю, что ты должен спросить... Хочет ли сам Феликс присоединиться к нам?

Феликс потерял дар речи, не в силах оторвать взгляд от пронзительных глаз Чанбина. Он открыл рот, но ничего не мог сказать, так как выбор едва прояснялся в его голове. Для него это было просто; он остался, если бы другие позволили ему, но на самом деле он не думал, хочет ли быть с ними или нет. Он даже не знал, что повлечёт за собой присоединение, и придётся ли ему оставить всю свою жизнь позади, как это сделал Крис. Ему предлагали принять решение.

— Возможно… – раздался задумчивый голос, и Феликс, наконец, разорвал зрительный контакт с Чанбином, чтобы посмотреть через стол на Хёнджина. Он почти обрадовался встрече с этими непроницаемыми линзами, потому что в них, по крайней мере, не было силы Чанбина, пусть они и немного нервировали своей пустотой. — Это решение, которое не может быть отложено до утра? В конце концов, мы никуда не торопимся.

Губы Хёнджина изогнулись в крошечной улыбке, едва заметной для Феликса. Это было нежно и успокаивающе, несмотря на то, что это была единственная часть лица парня, которую Феликс мог ясно видеть. Он тихо вздохнул, облегчение охватило его, когда Чанбин кивнул в ответ на комментарий Хёнджина и отвернулся. Феликс надеялся, что сможет передать блондину свою благодарность должным образом, и, судя по широкой ухмылке собеседника, ему это удалось.

Почувствовав себя чуть более уверенно, он поёрзал на своём месте и взглянул на Криса, который с удивлением наблюдал за общением.

— Значит, вы, ребята, остаетесь? – спросил он, зная об обнадеживающем подтексте своего вопроса. Крис поколебался, затем слегка пожал плечами.

— Только на ночь.

Феликс кивнул, благодарный, что у него есть немного больше времени, чтобы обдумать решение. Хотя было уже поздно, и усталость начала путать некоторые его мысли, он ценил это. Затем он нахмурился, заглянув в хижину, еще раз подметив, насколько маленькой она казалась с таким количеством людей внутри. Когда Феликс приезжал один, она всегда казалась слишком большой и пустой, и хотя было приятно видеть её в другом свете, это выглядело не самым удобным жилищем.

— Только не говори мне, что вы все спите здесь, – ахнул он, с ужасом наблюдая, как уши Криса приобрели отчётливый красный. Джисон рассмеялся с дивана, увидев, как Минхо весело покачал головой через стол.

— Я забыл, каким маленьким было это место, – признался Крис, закрыв лицо руками, когда хихиканье Хёнджина присоединилось к смеху Джисона. Всё напряжение, казалось, растаяло в комнате при этом звуке, и Феликс на мгновение забыл обо всей своей внутренней суматохе в своём крайнем беспокойстве при мысли о том, что все семеро втиснулись в крошечную хижину на ночь. Потенциально на диване могли бы разместиться трое, хотя вряд ли это было бы удобно, да и места на полу едва хватало для сна. И даже тогда Феликс не знал, достаточно ли у них спальных мешков, и-

Он решительно покачал головой, отбрасывая нервозность и застенчивость в сторону, и его тон сменился на более громкий и уверенный.

— Нет, ладно. Некоторые из вас могут переночевать в моей квартире; она должна вместить троих, а то и четверых из вас.

Смех стих при его предложении, и Крис тут же убрал руки от лица. Он уставился на Феликса, кончики его ушей всё ещё были багровыми, в то время как Феликс смотрел ему в глаза с вновь обретённым упрямством.

— М-мы не можем просить тебя об этом, — наконец сказал Крис, демонстративно игнорируя комментарий Джисона «на самом деле мы можем» сзади. — Это слишком обременяюще.

Феликс равнодушно посмотрел на друга, мысленно отмечая каждый удобный предмет мебели, который был у него в квартире. С его собственной кроватью, а также с диваном и креслом в гостиной ему хватило бы места для троих. Он также был уверен, что у него имелись запасные одеяла и подушки, и вспомнил, что под кроватью хранился надувной матрас.

— Ты ничего не просишь, а я предлагаю, – настаивал Феликс. Даже если он немного сомневался в группе, они не были внешне враждебны по отношению к нему, и Крис заботился о них. Для него этого было более чем достаточно. — Правда, не беспокойтесь об этом. Мой дом недалеко отсюда, и там удобно.

Крис выглядел так, словно собирался возразить, а Феликс был более чем готов отклонить любые оправдания, которые будут ему брошены, когда Чанбин довольно демонстративно откашлялся позади него. И Крис, и Феликс помолчали, затем бросили столь же вопросительные взгляды. Чанбин многозначительно посмотрел на Чана, прежде чем кивнуть в сторону остальных.

— Может быть, мы обсудим это? – предложил он, уголки его губ дернулись в довольной ухмылке, когда Крис фыркнул и неохотно кивнул. Феликс уже собирался отвернуться, когда Чанбин встретился с ним взглядом, его глаза были такими мягкими, какими они не были раньше, когда он беззвучно произнес «спасибо». Феликс замялся, затем покачал головой, показывая, что это не проблема.

Крис наблюдал за парой, прищурив глаза, но не стал спорить дальше, когда Феликс снова посмотрел на него. Вместо этого он задумчиво помолчал, а затем бросил на Феликса ещё один извиняющийся взгляд.

— Извини, Ликс... Ты не мог бы подождать в фургоне? – спросил он, и в каждом слове звучала печаль. Феликс ощутил укол обиды, хотя и осознавал, что, хотя у него и есть сходство с группой, всё же происходит что-то, чего он сам не понимает. Он кивнул, но некоторое разочарование, должно быть, отразилось на его лице, когда Крис пустился в беспорядочную болтовню. — Нам просто нужно обсудить, что мы будем делать завтра, и если мы собираемся расстаться на ночь, нам нужно решить-

— Всё в порядке, Крис, я понял, – вмешался Феликс, забыв о смене имени в спешке, чтобы утешить друга. Он не упустил ни того, как Чанбин напрягся позади него, ни того, как Минхо и Хёнджин резко подняли глаза и мысленно проклял себя за свою ошибку.

К счастью, Крис, похоже, не слишком возражал, как вдруг вновь виновато нахмурился. Прежде чем что-то ещё могло произойти, Феликс поднялся на ноги и тихо отодвинул стул из-за спины. Он снова ощущал, как на него смотрят семь пар глаз, но встретился с глазами Минхо только тогда, когда тот прошел мимо Криса и перешёл на другую сторону стола.

Минхо полез в карман, затем достал ключи от фургона и передал их Феликсу. Он взял их и бросил последний взгляд на Криса, прежде чем двинулся к двери. Однако, как только он двинулся, чья-то рука с удивительной нежностью схватила его за запястье. Он остановился и оглянулся на Минхо, который быстро отпустил его, прежде чем указать на вазу в центре стола.

Феликс знал, что в том, что тот скажет дальше, было что-то очень значимое, хотя он и не мог точно сказать, что именно.

— Незабудки, – тихо прокомментировал Минхо, хотя вся хижина погрузилась в полную тишину, так что остальные, должно быть, всё это слышали. — Хороший выбор. Больно, когда тебя забывают.

С завершающим кивком Минхо повернулся лицом к столу, оставив Феликса стоять в замешательстве. Когда он понял, что в последнее время это происходит слишком часто, Феликс обратился за помощью к Крису, но обнаружил, что его друг уже сосредоточил своё внимание на Чанбине, поскольку пара, казалось, вела ещё один молчаливый разговор. Бросив последний взгляд на повернутую назад голову Минхо, Феликс подошёл к двери и нырнул в ночь, больше не оглянувшись.

Дверь тихо закрылась за ним, оставив его одного в темноте. Свет всё ещё лился из окон на поляну, и Феликс сделал мысленную пометку спросить Криса, как им удалось снова заставить лампы работать. Отправится ли он домой один этой ночью или нет, Феликс знал, что у него будет по крайней мере один последний шанс поговорить со своим другом, и он был полон решимости использовать его по максимуму.

Последний шанс, подумал он, спускаясь по ступенькам, ведущим вниз с крыльца. Он никогда не предполагал, что выбор останется за ним, но каким-то образом Крис дал ему возможность присоединиться, и он действительно раздумывал, стоит ли ему это делать.

Если бы он столкнулся с этим вопросом ранее тем утром, он бы не подумал дважды, прежде чем заявить, что пойдет за Крисом куда угодно. Проведя так много времени в одиночестве, готовый отдать всё, чтобы снова увидеть своего лучшего друга, он не колебался бы, если бы ему дали возможность провести с ним продолжительный период времени.

Движения Феликса были пропитаны умственной, физической и эмоциональной усталостью, когда он отпирал фургон и снова садился на пассажирское сиденье. Он оставил ключи в подстаканнике между собой и водительским сиденьем, затем откинулся на спинку кресла и закрыл глаза.

Разговор с Крисом, а затем встреча с остальными изменили точку зрения Феликса. Дело было не в том, что он был разочарован или сбит с толку идеей остаться с ними. Скорее, наблюдение за их взаимодействием (особенно с Крисом) заставило потерять наивность, которая цеплялась за него пятнадцать лет. Это потрясало, но теперь он чувствовал как проясняется его голова, когда думал о предстоящей ночи и, что более важно, о решении, которое он должен был принять к её концу.

Группа была так близка друг с другом, о чём Феликс мог только мечтать. Исчезновение Криса изолировало его, потому что он потерял своего лучшего друга и человека, которого любил больше всего на свете, а также потому, что впоследствии к нему относились по-другому. Люди видели в нем бедного, жалкого и сумасшедшего мальчика, который всё ещё верил, что его мертвый друг жив и ждёт его где-то в мире. Это полностью изолировало Феликса, а затем он даже потерял отношения со своими родителями, когда его силы впервые проявились, и они стали его тревожно бояться.

Феликс предположил, что это был один из плюсов присоединения к группе. Он был бы с людьми, которые могли его понять, даже если это никогда не было слишком большой проблемой для Феликса — по правде говоря, его способности никогда не влияли на его образ жизни. Он уже и так отдалялся от своих родителей после пожара и своей уверенности в том, что Крис всё ещё жив, так что его способности были лишь фактором, доводившим и без того балансирующую хрупкость до предела.

Возможно, тебе стоит пойти с ними, прошептал тихий голос на задворках сознания Феликса. Ты торчал здесь только потому, что ждал Криса. Зачем отпускать его, если вселенная только что вернула его тебе?

Он открыл глаза, услышав звук открывающейся двери хижины, и выпрямился на своём месте, когда поляна осветилась светом изнутри. Четыре фигуры вышли в ночь, прежде чем дверь закрылась за ними и оставила их в темноте. Феликс прищурился, пытаясь угадать, кто они, но всё, что он смог разглядеть, это очертания сумок на их спинах, когда они подошли к фургону.

Один отделился от группы, а остальные прошли со стороны водителя и исчезли из поля зрения Феликса. Он узнал светлые волосы Криса, когда его друг распахнул дверь рядом с ним, забрался на своё место и изо всех сил пытался протащить за собой свою сумку. Феликс в шоке наблюдал, прежде чем, моргнув, вернулся в сознание и предложил взять сумку сам.

Крис благодарно улыбнулся ему, прежде чем выражение его лица стало виноватым, когда он увидел, как Феликс взял сумку и положил ее на пустое место у своих ног. Он чувствовал, что тот всё ещё извинялся за то, что не позволил ему остаться для какого-то разговора, который разделила группа, но Феликс больше не чувствовал себя расстроенным из-за этого; он был слишком поглощен своим выбором и знал, что если он решит присоединиться, то, возможно, сможет вливаться в такие моменты.

Прежде чем Феликс успел спросить, что происходит, он услышал, как позади него открылись задние дверцы фургона. Он сел и взглянул за спинку своего сиденья, чувствуя, как его глаза расширились, когда он увидел, как Чонин, Джисон и Сынмин вошли и прижались к стенам фургона. Он опустился, затем наклонился вперёд и настойчиво прошептал Крису.

— Ничего, что я здесь? Я могу пересесть назад, если кто-то из них хочет это место, я не хотел-

— Всё в порядке, Ликс, – тут же успокоил его Крис, ласково взглянув на него. В сочетании с прозвищем этого было достаточно, чтобы успокоить Феликса, и он остановился, бросив последний взгляд на троицу сзади. — В любом случае, ты мне понадобишься здесь, чтобы указать дорогу к твоей квартире.

Феликс кивнул, пристегивая ремень безопасности, пока Крис заводил двигатель и регулировал зеркало.

— Все готовы? – Он обратился к тем, кто сидел сзади, и получил несколько утвердительных ответов. Феликс снова был застигнут врасплох тем, насколько гладко они работали вместе, и задумался, сколько раз они путешествовали таким образом. Он снова прислонился головой к окну, стараясь не слишком много думать о том, чьё место он сейчас занимает.

Он догадался, что Минхо, Чанбин и Хёнджин остались в хижине на ночь, и почувствовал себя немного более довольным тем, что места для них троих хватит. У него возникло искушение спросить Криса о тёмных очках последнего, но вместо этого он прикусил язык и сконцентрировался на том, чтобы озвучить дорогу к своему дому. Ему многое хотелось узнать, но он начинал чувствовать себя увереннее в том, что у них будет достаточно времени.

Чтобы добраться до его квартиры, потребовалось всего около пятнадцати минут. Он не привык к такой скорости, ведь обычно он проводил по крайней мере три часа, объезжая цветочные поля на своём велосипеде, так как ему требовалось время, чтобы добраться из города на кладбище, а затем в хижину в лесу. Поездка прошла в тяжёлой тишине, нарушаемой только когда Феликс бормотал инструкции Крису или тихому шуму сзади. Ему казалось, что он знал этих троих меньше всего, не то чтобы он сильно подружился с кем-либо из оставшейся позади троицы, но, по крайней мере, у него хотя бы было что-то вроде взаимодействия с каждым из них. А Сынмину, в частности, он не слишком приглянулся .

Время от времени Феликс бросал быстрые взгляды на Криса. Его друг, казалось, ничего не замечал, так как его глаза оставались либо на дороге, либо задумчиво смотрели на здания, мимо которых они проезжали. Иногда он вспоминал кого-то особенного и смотрел на Криса, чтобы понять, не охвачен ли он той же ностальгией. Часто тот смотрел в одно и то же место, грустно опустив губы, от взгляда на которые сердце начинало болеть.

Ему отчаянно хотелось сказать что-то ещё, но он знал о тех, кто сидел сзади, и стало ясно, что Крис хотел сохранить детали своего прошлого как можно более туманными. Феликс раздумывал, что это означало: он, вероятно, был последним человеком, которого хотел бы видеть рядом с собой Крис, но попытался успокоить себя, вспомнив, как старший казался нетерпеливым, чтобы Феликса приняли в группу.

Когда в поле зрения появился последний поворот, Феликс не смог сдержать вздох облегчения. Для него становилось практически невозможным сохранять молчание, удерживая вопросы внутри себя, когда Крис сидел так близко.

— Вот этот, – прокомментировал он, указывая вправо. — Просто припаркуйся где угодно вдоль дороги. На улице никогда не бывает слишком многолюдно.

Крис последовал его указанию, а затем остановил фургон. Тихий разговор сзади стих, и он заглушил двигатель. Феликс вытянул шею, чтобы посмотреть на многоквартирный дом, его глаза автоматически остановились на своём балконе, выступающем в ночь, прежде чем он отстегнул ремень безопасности. Крис распахнул дверь и вылез наружу, а сзади раздалось шарканье. Феликс выскользнул наружу, вдохнув приземляющий холодный воздух.

Он никак не мог уложить это в голове. Ранее в тот же день он выехал на велосипеде в сторону леса с намерением совершить свою обычную пробежку, собирая новые цветы и выкидывая старые. Он бы почистил всю паутину, образовавшуюся в хижине, и убедился, что ключ под ковриком не слишком заржавел, а потом пошёл бы домой и, вероятно, посмотрел фильм в одиночестве.

Вместо этого у него ночевали Крис и трое эффектных незнакомцев, и вполне возможно, что он собирался бросить всё это завтра. Часть его задавалась вопросом, что станет с незабудками и останется ли хижина медленно собирать пыль, поскольку со временем о ней забудут.

Громкий хлопок задней двери фургона оторвал его от мыслей, и он слегка тряхнул головой, направляясь на звук. Четыре фигуры сгрудились позади машины, выглядя немного неуместно в ночи. Джисон просиял, увидев Феликса, и дружески помахал ему, на что Феликс ответил.

— Хорошо, эм… – Феликс заколебался, когда все повернулись, чтобы посмотреть на него, не привыкший к такому вниманию. Казалось, что ответственность должен взять на себя Крис, но он ничего не знал о квартире Феликса, поэтому, по логике вещей, он знал, что был единственным, кто может показать дорогу. Молясь, чтобы квартира не была в сильном беспорядке, Феликс начал двигаться в направлении входа. — Просто следуйте за мной, полагаю.

Они пошли в ногу с ним, Крис встал позади группы. Чонин и Сынмин шли бок о бок, а Джисон шёл слева от Феликса. Он ничего не сказал, вместо этого рассматривая окружающее мило широко раскрытыми глазами, как будто он никогда раньше не был в подобном здании.

Феликс открыл одну из двойных дверей, держа её для Джисона, который затем передал её Сынмину позади. Ему потребовалось время, чтобы собраться с мыслями, так как казалось, что прошли недели с тех пор, как он в последний раз ступал ногой в здание, прежде чем он направился к лестнице, ведущей на его этаж.

— Так… – медленно начал Феликс, привлекая внимание Джисона рядом с ним. — Могу я узнать, какие у тебя способности?

Джисон моргнул, и на ужасающую секунду Феликс забеспокоился, что ему не следовало ничего говорить. Он наполовину ожидал, что останется без ответа, но Джисон вскоре просиял и нетерпеливо кивнул.

— Да, конечно! Я могу, хм… – Он заколебался, подняв руку, которая не держала сумку, чтобы почесать затылок. — Извини, я до сих пор не очень привык описывать их. Я могу делать всякие штуки с электричеством, полагаю? Я что-то вроде портативной зарядки. Думаю, это и всё.

Он рассмеялся, но Феликс мог сказать, что в этом последнем комментарии была некоторая горечь. Тем не менее, он улыбнулся Джисону, чувствуя себя довольным тем, что наконец получил разгадку тайны возрождённых ламп. Джисон, должно быть, зарядил их или, по крайней мере, сделал что-то, чтобы вернуть их к жизни. По мнению Феликса, это была полезная способность, и он не был уверен, почему Джисон, похоже, был ею разочарован.

Однако он также испытал облегчение от того, как Джисон говорил с ним. Он уже относился к нему лишь с добрым дружелюбием, и казался таким же неуверенным в истинной природе своих способностей, как и Феликс. Неспособность описать их успешно была тем, что Феликс очень понимал, поскольку ему пришлось попытаться рассказать о них Крису ранее, и в конце концов он просто сдался, вместо этого показав демонстрацию. Отсутствие формальностей у Джисона успокаивало, а в сочетании с его веселой улыбкой и яркими глазами Феликс уже мог сказать, что парень легко может стать его другом.

Он остановился у своей двери, затем полез в задний карман джинсов, чтобы достать собственный ключ. Он отпер дверь, затем тихо толкнул её и сделал первые шаги внутрь, включив при этом свет в коридоре.

Его квартира была скромной и, к счастью, не в самом грязном состоянии. Рядом с гостиной была встроена простая кухня с небольшим телевизором, книжным шкафом, креслом и диваном. Слева располагался единственный коридор, ведущий в комнату Феликса и ванную, но это более или менее всё, что ему было нужно.

Он стоял в стороне, придерживая дверь открытой для остальных, когда они проходили внутрь. Джисон издал вежливое «вау», что позабавило Феликса, так как он не думал, что на самом деле есть что-то, что могло бы его впечатлить. Чонин тихо поблагодарил его, в то время как Сынмин коротко кивнул, а Крис посмотрел на него с такой же благодарностью, как Чанбин тогда, в хижине.

Как только они все оказались внутри, Феликс закрыл дверь и повернулся, чтобы получить доступ к шкафу, встроенному в стену. Он распахнул его, обнажив свои запасы одеял и подушек, которые он приберёг для особых случаев, когда одно из его любимых шоу подходило к концу сезона, и он мог побаловать себя ночью, свернувшись калачиком в уютной крепости в своей гостиной.

— Чувствуйте себя как дома, – крикнул он через плечо, когда остальные разошлись по его гостиной. — Ванная в коридоре справа, если она вам понадобится.

— Нам повезло, мы сможем принять душ, – услышал он слова Джисона и почувствовал, как улыбка играет на его губах, пока он разгружал шкаф с принадлежностями.

Там было немного больше, чем он ожидал, и он спотыкался, пытаясь закрыть за собой дверцы шкафа. Башня подушек в его руках доходила ему до головы, и плечи уже начинали болеть от тяжёлого веса одеял. Он услышал, как кто-то, хотя он не мог точно определить, кто, издал смешок, забавляясь его затруднительным положением, прежде чем часть груза была снята с него.

Он открыл рот, чтобы поблагодарить за помощь, но почувствовал, как во рту пересохло, когда понял, что это Сынмин был тем, кто пришёл на помощь. Выражение лица брюнета, к счастью, уже не было таким настороженным, как раньше, и он даже слегка улыбнулся Феликсу, когда повернулся и понёс свою коллекцию подушек в направлении кресла. Однако, как только он подошел к нему, Джисон бросился вперёд и рухнул на подушку сзади, высунув язык, когда Сынмин громко жалобно застонал.

— Я забираю себе это. Ты можешь поспать на диване с Йени.

— Тогда где буду спать я? – спросил Крис с притворной болью, поднося руку к его груди. Джисон нахально пожал плечами, и Феликс вмешался, когда Крис подошёл, как будто намереваясь игриво стащить Джисона с кресла.

— Кажется, у меня в комнате есть надувной матрас, – предложил он, заставив Криса остановиться и бросить взгляд в его сторону. Он вспыхнул под внезапным вниманием всех четверых и занялся раскладыванием своей ноши одеял и подушек на ковре. — Ты можешь взять его, если хочешь, и просто решить, куда хочешь его поместить.

Крис какое-то время наблюдал за ним, пока Чонин и Сынмин начали раскладывать подушки в соответствии с подушками на диване. Феликса поразило то, насколько невероятно домашней выглядела ситуация, и на мгновение ему захотелось протереть глаза в страхе, что он каким-то образом мог видеть сон. Это был бы самый длинный и самый реалистичный сон, который у него когда-либо был, но такая возможность всегда была.

— Тогда я просто посплю в твоей комнате, если ты не против, – наконец сказал Крис, заставив Феликса удивлённо моргнуть. Он ожидал, что Крис выйдет в гостиную с остальной частью своей группы, и очевидно, что остальные были не менее шокированы, хотя им удалось несколько скрыть свою реакцию, занимаясь тем, чтобы устроиться поудобнее. — Будет проще, раз матрас уже находится там, и я хочу сказать тебе пару слов.

Феликс одновременно почувствовал облегчение и нервозность, услышав это, так как часть его была в восторге от перспективы узнать больше, а другая боялась того, что ещё он может узнать. Он сглотнул, затем кивнул и сделал шаг в сторону коридора. Он помахал остальным трём, чувствуя тёплое счастье в груди, когда каждый из них ответил тем же, прежде чем нырнуть в коридор и отправиться в свою комнату.

Он услышал голос Криса, пожелавший им всем спокойной ночи, когда открыл дверь в свою комнату и, входя, включил лампу на прикроватной тумбочке. Он сразу же подошел к своему гардеробу и достал свою простую пижаму из футболки и шорт, выпрямившись при звуке шагов позади него.

Крис завис в дверном проеме, и Феликс почувствовал, как эмоции сжимают его сердце. Он так давно не был в таком окружении с Крисом; в последний раз это было, когда Феликсу было всего шесть лет, и его воспоминания о том времени почти казались случившимися с другим человеком. Он не уверен, думал ли Крис о том же, но тот выглядел таким неуместным, стоя там, что Феликсу пришлось попытаться заставить его чувствовать себя комфортнее.

— Матрас должен быть под моей кроватью. Тебе нужно просто открыть клапан, чтобы раздуть его, – объяснил он, прежде чем его взгляд скользнул по рюкзаку, который Крис перекинул через одно плечо. — Вам, ребята, всем есть в чём спать, верно?

Крис кивнул, затем отошёл в сторону, когда Феликс попытался вернуться в коридор. Как только Феликс собирался переступить порог, он почувствовал, как рука легла ему на плечо, и снова был поражен тем, насколько теплым, крепким и настоящим был Крис.

— Спасибо за это, Феликс, – серьёзно сказал он. Феликс запнулся и открыл рот, чтобы ответить, что «это не проблема» или «не беспокойтесь об этом», но слова застряли у него в горле. Вместо этого он просто кивнул, затем поспешно вышел и заперся в своей ванной.

К счастью, Джисон не воплотил свой комментарий о принятии душа. А сам Феликс чувствовал себя слишком усталым для этого, поэтому решил просто умыться и почистить зубы, прежде чем переодеться. Он пытался не обращать внимания на то, что его толстовка слегка пахла Крисом, напоминая о продолжительных объятиях, которые они разделили ранее в лесу, прежде чем он скользнул в свою более удобную одежду.

Вода была прохладной и освежающей для его лица, и он наслаждался спокойствием, которое окутало его благодаря этому. Ему все еще было трудно поверить, что, когда он вернется в свою комнату, Крис будет там, и он впервые за пятнадцать лет уснет так близко к нему. Их обстановка была такой нормальной, такой болезненно-рутинной, как будто они были просто двумя друзьями, ночующими в компании друг друга. Но столько времени было упущено, и Феликс знал, что атмосфера вряд ли будет обычной.

Он не был уверен, сколько времени провёл в ванной, просто глядя на своё отражение и пытаясь смириться со всем, что произошло в тот день, прежде чем он выпрямился и провел рукой по лицу. Он чувствовал себя всё более и более уставшим с каждой минутой, и если бы он не был осторожен, то едва ли был бы в достаточном сознании, чтобы поговорить с Крисом в гостиной.

В последний раз он взволнованно провел рукой по волосам, прежде чем медленно толкнуть дверь в коридор. Весь свет были выключен, поэтому он предположил, что остальные уже пытаются заснуть, что побудило его двигаться как можно тише, на цыпочках двигаясь по коридору в направлении своей комнаты. Из-под его двери исходило теплое свечение, так что он не удивился, когда проскользнул внутрь и обнаружил Криса, сидящего и полностью бодрого на надувном матрасе.

Ответив на легкую улыбку, посланную ему Крисом, он закрыл за собой дверь и подошёл к своей кровати, позволив своей дневной одежде свалиться кучкой у ее изножья. Он знал, что Крис следит за ним, но демонстративно держался спиной, пока не откинул одеяло и не забрался в постель.

Лампа на прикроватной тумбочке продолжала гореть, отбрасывая неровный свет на всю комнату. Он поджал губы и приготовился ко всему, что должно было произойти, затем взглянул в сторону Криса.

Выражение лица его друга заставило его потерять все силы, которые он успел собрать за время, проведенное в ванной.

Глаза Криса были наполнены горькими, но в то же время тёплыми эмоциями, и на его губах играла задумчивая улыбка, когда он наблюдал за Феликсом со своего места на полу. Он был так похож на Криса из его воспоминаний, с его мягким выражением лица и ямочками на щеках, что на мгновение Феликс действительно мог позволить себе притвориться, что пятнадцать лет не были безжалостно отняты у их совместной жизни. Он мог позволить себе притвориться, что они продолжали ночевать друг у друга каждую ночь, разговаривая до тех пор, пока в конце концов Феликс не засыпал, потому что он всегда отключался первым, и это было традицией, которую они поддерживали даже в самые тяжелые времена подросткового возраста. И всё же печаль на лице Криса была болезненным напоминанием о том, что произошло на самом деле, а его слова только добавляли ко всему этому ощущение законченности.

— Боже, – сказал он тихо, хотя его голос звучал почти оглушительно в тишине комнаты. — Как бы я хотел вырасти вместе с тобой.

Феликс попытался удержать нижнюю губу от дрожи и подарил Крису самую тёплую улыбку, на какую только был способен. Однако он мог сказать, что это не сработало, так как печаль Криса только усилилась.

— Всё в порядке, - сказал Феликс, изо всех сил стараясь, чтобы его тон звучал легко. Он слегка качнулся, но к его чести, голос не сорвался, когда он кивнул в сторону гостиной. — Потому что у тебя были они, верно? У тебя была семья, пока ты рос.

Крис на мгновение нахмурился в замешательстве, проследив за взглядом Феликса. Он колебался, прежде чем его лицо озарилось узнаванием. С сожалением уголки его губ приподнялись, и он покачал головой, оглядываясь на него. В его глазах было что-то похожее на гордость, хотя оно исчезло через секунду, когда он ответил.

— На самом деле, я не рос с ними. Единственный человек, которого я знаю довольно долгое время, это Чанбин. Джисон был следующим, кого я нашёл, но это было несколько месяцев назад. Минхо на самом деле присоединился к нашей группе всего пару недель назад.

От этого откровения челюсть Феликса грозилась упасть на пол. Он мог бы предвидеть детали о Чанбине, учитывая, насколько эффективно пара разговаривала, даже не озвучивая свои мысли друг другу в хижине, но, судя просто по тому, как они все взаимодействовали друг с другом, он бы подумал, что они были вместе годами. Крис, казалось, уловил его изумление, когда он кивнул в знак подтверждения, удивление отразилось на его лице, и он переместился, чтобы занять более удобное положение на матрасе.

— Просто есть что-то, что связывает людей с такими силами, как наша. Это изолирует нас от других, но и сближает вместе, понимаешь? – Феликс на самом деле не понимал, так как никогда раньше не был рядом с кем-то вроде него. Тем не менее, даже после его мимолетного разговора с Джисоном по пути в квартиру, он не мог отрицать, что уже чувствовал, что может назвать доброго, веселого брюнета своим другом. — Джисон и Хёнджин очень напомнили мне тебя, когда мы впервые нашли их, в том смысле, что они никогда раньше не встречали другого человека со способностями. Минхо тоже не встречал, но он нашел способ справиться сам.

— Вот почему… – Тень пробежала по лицу Криса, когда он продолжил, и Феликс почувствовал, что его нервозность начинает расти, когда он понял, что Крис дошёл до того, что действительно хотел сказать. — Вот почему я предложил тебе место с нами. Никому не хорошо быть одному с таким бременем, и связь, которая сформировалась между нами за такой короткий промежуток времени, не похожа ни на что, что я когда-либо мог ожидать. Это не что иное, как чудо, похоже на судьбу. И я... думаю, что ты тоже заслуживаешь этого чувства. Чувства, будто нашёл своё место.

Голос Криса смягчился и отдавал теплотой, так что некоторые опасения Феликса начали исчезать. Он улыбнулся словам своего друга, возвращая чувство надежды на будущее. Он чувствовал, что ему еще предстоит познакомиться с некоторыми членами группы, но он был уверен, что, потратив совсем немного времени, он сможет-

— Но ты должен кое-что знать, – продолжил Крис, и улыбка сползла с губ Феликса из-за леденящей серьезности тона старшего. — Ты сказал мне, что оставляешь мне эти цветы в надежде, что я вернусь к ним, уже пятнадцать лет?

Недоверие в тоне Криса было болезненным для Феликса, и он ненавидел мысль о том, вдруг тот думал, что он этого не стоит. Он прервал его прежде, чем успел подумать, чтобы остановить себя.

— Ты не понимаешь, как много для меня значишь, Крис, – сказал он, усталость и отчаяние заставляли его слова превращаться в нефильтрованный поток. — Ты заставил меня чувствовать себя в безопасности, ты защитил меня от темноты, время с тобой было моей любимой частью дня. Ты был моим героем.

— В этом и проблема! – воскликнул Крис, громкость его голоса удивила их обоих. Бросив нервный взгляд в сторону двери, Крис шёпотом пояснил, но боль на его лице выражала столько же эмоций, сколько и крик. — Я больше этого не заслуживаю. Я не заслуживаю ничего из этого, Феликс. Я-

Он оборвал себя, прикусив нижнюю губу с такой резкостью, что Феликс забеспокоился, вдруг он повредит кожу, прежде чем он снова поднял взгляд и встретил его взгляд с душераздирающей ненавистью к себе.

— Я делал ужасные вещи. Пожар той ночью был устроен мной. Я стал причиной смерти моих родителей, и это я причина, по которой тебе пришлось расти без лучшего друга.

— Крис-… – начал Феликс, но Крис, казалось, почти не осознавал, что говорит в спешке, и попытки Феликса успокоить его заглушались, когда он продолжал бормотать.

— И с тех пор я делал вещи ещё хуже. Я убивал людей-

— Эй-

— Я сжигал людей заживо!

— Подожди-

— Я делал вещи, которые ни один герой не стал бы-

— Крис! – зашипел Феликс, наконец сумев остановить болтовню Криса, и после этого они оба тяжело дышали. Крис опустил голову, его светлые кудри упали ему на лицо, чтобы скрыть выражение лица от Феликса, который откинулся на спинку кровати и попытался обработать все, что ему только что сказали.

Часть его знала, с тех пор как Крис показал, что у него есть собственные способности, и он был причиной того пожара. Всё это сложилось и дало Феликсу ответ на вопрос, почему Крис оказался таким невредимым в том аду. Это также объясняло выражение агонии на его лице, когда он впервые повернулся, чтобы посмотреть на Феликса на кладбище; это была вина, вина, потому что он считал себя причиной смерти своих родителей.

Феликс почувствовал, как что-то нарастает в его груди. Это не было рыданием — это была чистая душевная боль за друга и то, с чем он был вынужден жить большую часть своей жизни. Он, наконец, начал понимать, что заставило Криса казаться таким непохожим на человека, которого он когда-то знал, собирая воедино детали всех навязчивых событий, произошедших в ту ночь. И, видимо, это продолжалось и после.

— Прости, – тихо сказал Крис, его голос был пустым и лишённым каких-либо эмоций, что резко контрастировало с его болезненными признаниями секундами ранее. — Я просто… мне нужно знать, что ты присоединишься к нашей группе, потому что хочешь быть с такими же людьми, как ты, и потому что ты хочешь обрести своё место в мире. Не потому, что ты хочешь вернуть «Криса», потому что мне жаль это говорить, Ликс, но твой герой погиб в том пожаре. Мне нужно знать, что ты присоединяешься не потому, что надеешься вернуть его.

Дыхание Феликса дрогнуло, и он обхватил руками колени. Крис наблюдал за ним испуганными глазами, словно готовился к реакции ужаса, отвращения и ненависти. И всё же Феликс не чувствовал ничего, кроме печали, и всё из-за своего друга.

— Кри-.. Чан… – осторожно поправил Феликс, теперь намного лучше осознавая важность смены имени. Он был эгоистичным, держась за собственное желание, особенно когда мысль об этой ассоциации была такой болезненной для Чана. — Тебе не нужно рассказывать мне всё, что ты сделал. Я уже знаю, что ты изменился, и я тоже изменился. Всё в порядке.

— Но... я помню, кем ты был раньше. Я знаю, что ты всё ещё хороший человек, потому что иначе ты не был бы так разрушен всем, что произошло. И я знаю, что мало что понимаю в данный момент, но я хочу. Вот почему я останусь с вами, ребята.

Его измученный разум был готов сдаться, давление и откровения последних шести часов тяжело давили на его сознание. Однако он мог сказать, что Чан был в ещё худшем состоянии, и подумал, что пришло время отплатить старшему за неизмеримое количество утешения, которое он получил в первые годы своей жизни.

— Давай пока поспим, хорошо? Я предполагаю, завтра произойдет что-то, что привело вас сюда, и я уверен, ты не хочешь быть слишком уставшим, когда это произойдет. Мы можем поговорить больше, когда придёт время, но я хочу сказать тебе сейчас… – Он помедлил, прежде чем искренне улыбнуться Чану, почувствовав облегчение, когда старший ответил своей слабой улыбкой. — Я не ненавижу тебя и не считаю монстром. Но я также не считаю тебя безупречным героем. Ты Чан, и я хочу узнать тебя как следует.

На мгновение он испугался, что сказал что-то не то, когда дрожащая улыбка Чана соскользнула с его губ. Он с тревогой ждал, сцепив руки под одеялом, прежде чем, наконец, на лице Чана появилась улыбка. Он фыркнул, откинув голову к потолку, а затем, наконец, снова посмотрел на Феликса, который просиял, увидев более спокойное выражение лица Чана.

— Посмотри, как сменились наши роли, а? – Беззаботно прокомментировал, и Феликс тихо рассмеялся про себя.

— Хочешь, я буду обнимать тебя, пока ты не заснешь?

Чан весело покачал головой, а Феликс попытался не обращать внимания на слабую вспышку разочарования в груди.

— Нет, всё в порядке. Мне говорили, что мои способности делают меня довольно… неприятным человеком для сна.

Феликс ещё не знал точно, что может делать Чан, хотя и мог рискнуть высказать несколько догадок. Однако он счёл нужным оставить это на потом, так как теперь был уверен, что в будущем у них будет более чем достаточно времени для разговоров. Он кивнул, затем наклонился, чтобы выключить лампу рядом с кроватью.

Чан ахнул, когда комната погрузилась в полную темноту, и Феликс гордо улыбнулся. После первых нескольких лет использования своих способностей для хранения проекций звезд в своей комнате, он постепенно уменьшал их количество до тех пор, пока не вообще перестал нуждаться в них.

— Спокойной ночи, Чан, – тихо сказал он, опускаясь на матрас.

— Спокойной ночи, Ликс.

Прошло пятнадцать лет. Один из них был почти неузнаваем в результате того, через что ему пришлось пройти, и даже носил другое имя. Другой потерял чувство страха, но вместо этого обрел одиночество. Всё было иначе.

Тем не менее, пока Феликс смотрел в потолок, прислушиваясь к ровному дыханию Чана на другом конце комнаты, он был уверен, что всё будет в порядке.