— Сколько времени?

— Примерно на пять минут позже, чем ты спросил в прошлый раз, – ответил Минхо, и Чанбин на мгновение отвёл взгляд от двери, чтобы бросить на старшего равнодушный взгляд. Минхо поднял бровь, но его тон стал немного мягче, когда он повторил. — Без четверти двенадцать. У них есть ещё пятнадцать минут до назначенного времени.

Чанбин сдавленно застонал и отвернулся.

То утро было одним из самых тяжелых в его жизни. Отчасти из-за того, как мало ему удалось поспать; с мыслями о предстоящем дне, сопровождаемыми прицепившейся к нему тревогой о Чане, не давали уснуть большую часть ночи, но также роль играло и растущее беспокойство, пока он ждал возвращения другой группы.

Несмотря на умиротворённую атмосферу, созданную тёплым светом ламп и вазой с цветами, оставленной Феликсом в комнате, Чанбин чувствовал, что каюта душит его с тех самых пор, как он ступил в неё прошлой ночью. Казалось, что он только и делал, что ждал, тревожно сдерживая свои мысли и заменяя их словами утешения для младших. Тогда ему было достаточно легко поверить в то, что он говорил, но после того, как остальные ушли, оставшиеся трое погрузились в тишину, оставив Чанбина наедине со своими мыслями.

Не то чтобы они не разговаривали совсем, просто их разговоры были редки и чаще всего не длились долго. Хёнджин был истощён после длительного использования своих сил, чтобы услышать возвращение Чана, поэтому они с Минхо поспешили уложить его на диван и оставили спать. С тех пор они не могли разговаривать, поскольку даже самый тихий шёпот мог легко побеспокоить Хёнджина.

Поэтому Чанбин устроился поудобнее в своем спальном мешке на полу, рядом с Минхо, лежащим справа от него, и пытался бороться с натиском мыслей, которые начали его беспокоить.

Он, безусловно, был благодарен за то, что Чан обрёл определённое чувство завершённости. Это было всем, на что он надеялся, когда старший раскрыл истинное значение места, куда они направлялись, и дал совет по ситуации. Пускай он и выглядел полностью истощённым, тело Чана также потеряло часть напряжения, которое так долго беспокоило Чанбина, и он рассматривал это как хороший результат.

Однако его переживания рассыпались в прах при виде Феликса. Он достаточно много слышал от Чана за эти годы, чтобы понять, что Феликс не смог бы обидеть и мухи в детстве, и как только он увидел веснушчатого блондина, вышедшего с пассажирской стороны их грузовика, он убедился, что тот не изменился к худшему. Наоборот, он был поражен чистотой его намерений и почти сразу потерял чувство недоверия, которое часто питал к другим.

И это было крайне пугающе.

Чанбин был хорошо знаком с миром, в котором они жили, и поэтому знал – многие люди живут в тенях, скрывая свои реальные мотивы. В его голове раз за разом вспыхивали тревожные мигалки, с того самого момента, как он впервые увидел этот маленький клочок бумаги, лежащий на столе в трейлере на фестивале. С тех пор он слишком тщательно анализировал каждый шаг, каждый признак того, что что-то не так.

Что, если Минхо солгал ему и действительно всё это время знал о нём и его силах? Что, если для Кле существовала скрытая угроза, которая не была учтена, и они направлялись прямо в ловушку? Что, если была причина, по которой Чан и Феликс выросли так близко друг к другу только для того, чтобы развить свои собственные силы, а позже случайно встретиться, прямо в момент когда Чан собирался возглавить свою группу на опасном задании?

Что если, что если, что если–

Когда Минхо и Хёнджин начали показывать первые признаки пробуждения, Чанбин ухватился за возможность встать и начать двигаться. Он делал что угодно, лишь бы отвлечься, начиная хождением по комнате и заканчивая сменой воды в вазе с цветами Феликса.

В настоящее время он сидел за столом, беспокойно потряхивая ногами, а глаза оставались прикованными к двери. Время от времени они перемещались к дивану, где Минхо и Хёнджин сидели бок о бок в тишине, нарушаемой только тогда, когда первый терпеливо оповещал Чанбину о том времени, когда тот спрашивал. Он не был уверен, проснулся ли Хёнджин вообще; Руки младшего были скрещены на груди, и на нём были одни из самых тёмных солнцезащитных очков, так что его глаз не было видно. В любом случае, Чанбин надеялся, что непрекращающийся стук его ботинок по половицам не был слишком раздражающим, поскольку он не думал, что сможет это остановить, даже если попытается.

Удивительно, но именно Минхо в конце концов посмотрел в потолок и испустил долгий усталый вздох.

— Хорошо. Из-за тебя я начинаю нервничать, и это постукивание скоро разнесёт мне голову.

Чанбин оторвал взгляд от стола, чувствуя, как на его лице появляется хмурое выражение, когда он открыл рот, чтобы огрызнуться, но слова застряли у него в горле, увидев, как Минхо поднимается с дивана. Старший потянулся с блаженным, расслабленным выражением лица, прежде чем встретил вопросительный взгляд Чанбина и кивнул в сторону теперь уже пустого места рядом с Хёнджином.

— Иди садись сюда. Это поможет твоим мышцам после сна на полу, и тебе нужно быть в лучшей форме для миссии позже.

На мгновение Чанбин ошеломлённо замолчал, прежде чем позволить небольшой ухмылке приподнять уголок своих губ, и отодвинул свой стул.

— Не знай я тебя лучше, Ли, я бы подумал, что ты заботишься обо мне.

— Моё имя Минхо, – последовал хладнокровный ответ, и Чанбин не мог сдержать глупого удовлетворения, которое забурлило внутри него, когда он увидел, как Минхо фыркнул и покачал головой. — И не забывай, что я иду прямо навстречу опасности вместе с вами. Если один из бойцов выйдет из строя из-за боли в спине, кем это меня сделает?

Чанбин закатил глаза, но ничего не ответил, когда они поменялись местами. По крайней мере, он чувствовал благодарность за то, что Минхо удалось на мгновение отвлечь его от забот, хотя, возможно, и не самым обычным образом. Со временем он узнал, что методы утешения Минхо, как правило, были немного более тонкими, как будто он боялся причинить вред, сказав что-то прямо. Например, когда прошлой ночью он увидел, как Минхо подошёл к Джисону, пока они ждали Чана, часть его хотела вмешаться, прежде чем стало ясно, что у Минхо действительно не было никаких намерений, кроме поддержки, и Джисон стал чувствовать себя лучше после этого.

Хотя он, конечно, не полностью доверял Минхо, становилось ясно, что, хотя его силы многочисленно указывают на предательство и манипуляции, человек, стоящий за ними, не обязательно такой же.

Так что он не был сильно против оставить Минхо их единственным наблюдателем, и сел рядом с Хёнджином. Минхо прислонился к столу, используя это положение, чтобы получить хороший вид из окна, а также устанавливая достаточное расстояние между собой и ними, и для Чанбина это выглядело так, словно он даёт им немного уединения. И он ценил это.

Он опустился на диван и смог сидеть неподвижно меньше минуты, прежде чем ноги снова начали подпрыгивать на месте. В его теле было столько адреналина, что ему нужно было хоть как-то двигаться.

— Ты почти не спал ночью, – тихо прокомментировал Хёнджин.

Чанбин пожевал внутреннюю сторону щеки, устремив взгляд в пол, чувствуя, как чувство вины топит вниз его и без того кислое настроение. Он изо всех сил старался почти не крутиться и не ворочаться, но его усилий, видимо, было недостаточно.

— Извини. Надеюсь, я тебе не помешал.

— О, нет, ты не мешал. Просто выглядишь усталым.

Чанбин взглянул со смесью облегчения и удивления и обнаружил Хёнджина, уже повернувшегося к нему лицом. Он по-прежнему мало что мог увидеть через тёмные линзы солнцезащитных очков, поэтому вместо этого сосредоточил взгляд на губах Хёнджина, изогнувшихся в едва заметной улыбке.

Губы Хёнджина были довольно красивыми, подумал он, и тут же отвёл взгляд, потому что это было совсем не то открытие, к которому он стремился.

— Ты слишком наблюдателен, – вместо этого пробормотал он, получив в ответ беззаботный смех Хёнджина, которого было достаточно, чтобы на мгновение успокоить его мысли.

— Поэтому я и полезен, – ответил Хёнджин, и Чанбин слегка улыбнулся в ответ. Он был весьма удивлён тем, как Хёнджину удавалось так хорошо скрывать свою нервозность. Не то чтобы он не волновался и скрывал свои эмоции — на самом деле он был одним из самых эмоциональных членов группы. Однако когда дело доходило до миссий, её превозмогал уровень профессионализма, который Чанбин никогда не смог бы представить в человеке с его воспитанием.

Одной из самых первых вещей, которые поразили его в Хёнджине с момента их встречи, был уникальный взгляд, под которым он рассматривал и использовал свои способности. Когда он предупредил Чанбина о скрытой опасности в банке, выражение его лица было искажено не только болью, но и негодованием. Несмотря на то, что он вырос в примерно таких же обстоятельствах, что и Джисон, взгляды пары на свои силы были как нельзя более противоположными. Джисон стремился узнать больше о том, на что способен, и отчаянно пытался доказать полезность себя и своих способностей, в то время как Хёнджин говорил о своих обострённых чувствах со странным тоном отвращения. Чанбин мог представить, как они приносили Хёнджину одни проблемы в ранние годы, но всё же был шокирован, когда парень говорил о своих силах в негативном ключе.

Лично он думал, что способности Хёнджина были даром, и представлял себе многочисленные случаи в прошлом, когда было бы чрезвычайно полезно иметь кого-то с таким чутьём, чтобы помочь им в миссиях. Тем не менее, он знал, что Хёнджин, вероятно, не разделит это мнение, а также понимал болезненную физическую нагрузку, которую силы могут причинить телу.

Он не осознавал, как быстро подпрыгивала его правая нога, пока та не остановилась. Всё его тело замерло, когда он вырвался из своих мыслей, и его взгляд очень медленно опустился на удивительно сильную руку, лежавшую на его колене.

Вопросительно приподняв бровь, он посмотрел на Хёнджина, снова глядевшего ему прямо в глаза. Он наклонил голову к своей руке, позволяя Чанбину мельком увидеть его глаза, когда очки слегка сползли ему на нос. В них горел успокаивающий блеск, словно Хёнджин незаметно делал всё возможное, чтобы обеспечить ему немного комфорта, хотя было в них и что-то более грубое.

Вскоре он определил это как уязвимость, которую Хёнджину было слишком легко спрятать за бесстрастной чернотой своих очков. Было просто контролировать свой рот, не давая ему дергаться или хмуриться, но было невозможно по-настоящему скрыть эмоции в своих глазах, понял Чанбин. Он почувствовал, как его наполняет глубокая печаль, когда он уловил безмолвную мольбу Хёнджина.

Прошу, не пугайся, словно говорил он. Потому что это пугает меня.

Чанбин сделал глубокий вдох и разорвал зрительный контакт, не зная, сможет ли дальше выдерживать агитации Хёнджина. Он был все еще старше и опытнее в миссиях, и теперь был полон решимости сделать больше, чем просто бесполезно сидеть без дела, пока Хёнджин был огорчен, особенно когда ему потребовалось так много времени, чтобы понять это.

Он небрежно взглянул на дверь, но продолжал двигаться медленно и осторожно, поднял правую руку и ободряюще положил её поверх руки Хёнджина, переплетая их пальцы сверху. Младший на мгновение напрягся, и Чанбин задумался, каково это, иметь такой контакт с гиперчувствительной кожей, но видимо не слишком резко, поскольку Хёнджин видимо не собирался отодвигаться.

Обретя для себя четкую цель, которая заключалась в сохранении самообладания ради Хёнджина, Чанбин обнаружил, что не чувствует себя таким уж потерянным. Его сердечный ритм стабилизировался, и вместо этого он сосредоточился на тепле руки Хёнджина под своей, а не на холоде, пробежавшем по его позвоночнику.

— Минхо-

— Без пяти минут двенадцать.

— Я не об этом хотел спросить, – заскулил Чанбин, запрокидывая голову в притворном раздражении. Минхо издал саркастический удивлённый вздох из-за стола, и Чанбин щёлкнул языком, прежде чем бросить взгляд в сторону старшего. — На самом деле, я собирался спросить, не мог бы ты использовать свои силы, чтобы дать мне немного душевного спокойствия. Просто скажи мне, что всё будет хорошо, понимаешь?

На мгновение показалось, будто Минхо искренне верит в серьёзность Чанбина. Однако, когда он неуклонно удерживал зрительный контакт, тот усмехнулся, повернувшись к окну, и грустная улыбка приподняла уголки его губ, когда он ответил.

— Ах, теперь это не сработает. Потому что сделай я так, а ты мне поверил, это означало бы, что я солгал, и всё будет не в порядке.

Чанбин издал протестующий стон, и Хёнджин поднял их руки, чтобы в знак несогласия опустить их себе на бедро.

— Только не игры разума, снова!

Этим ему удалось растопить лёд и заполнить последние несколько минут их одиночества разговорами. Они немного поспорили о природе способностей Минхо (или пожаловались, в случае с Чанбином), прежде чем Хёнджин начал беспокоиться о том, не помешают ли его волосы предстоящей миссии. Чанбин пытался утешить его, напомнив, что ему вообще не нужно будет особо использовать зрение, а лишь сосредоточиться на слухе, но вместо этого Минхо озвучил, что у него есть решение.

Итак, когда остальные пятеро в конце концов вошли внутрь в момент когда часы пробили двенадцать, то увидели Минхо, собирающего волосы Хёнджина в короткий хвост, используя брошенную резинку для волос, найденную в одном из шкафов, в то время как Чанбин с трепетом наблюдал за происходящим.

Чан был удивлен, но его шокированное выражение лица вскоре сменилось нежностью, когда он завёл остальных внутрь.

Чанбин заметил их прибытие, чувствуя, как возвращается часть его нервозности, поскольку маленькая комната в каюте постепенно заполнялась. Чан снова встал во главе стола, оставив четырех следующих за ним, чтобы занять другие места вокруг него.

Четыре, отметил он про себя, хотя и не слишком удивился, увидев, что Феликс решил присоединиться к ним, по крайней мере, в течение дня. Поскольку прошлой ночью он сидел рядом с блондином, то мог внимательно наблюдать за ним и заметил, что взгляд Феликса редко оставлял Чана. Как будто он был в восторге, просто увидев старшего, и, судя по тому, что он слышал, всё так и могло быть. Чанбин знал — шансов, что Феликс добровольно откажется, почти не существовало.

— Рад снова видеть тебя, Феликс, – сказал Хёнджин. Он выглядел намного более довольным с хвостом, который Минхо с гордостью завязал ему.

— Ах… Я тебя тоже. И Минхо с Чанбином. – Феликс несколько неловко поклонился им, а Чонин выглянул через его плечо, здороваясь более уверенно. Чанбин усмехнулся и поздоровался в ответ, в то время как Минхо кивнул в знак приветствия Сынмину и даже поднял руку, чтобы ответить на радостное помахивание, которую послал ему Джисон. — Как вам троим спалось?

— Довольно неплохо, – солгал Чанбин, не обращая внимания на многозначительный взгляд Хёнджина.

Феликс одарил их извиняющейся улыбкой и скользнул в кресло, ближайшее к Чану, который с нежной искоркой в ​​глазах наблюдал за взаимодействием группы.

— Извините, я не смог разместить у себя больше… – Виновато пробормотал Феликс, но вскоре его лицо озарилось волнением, когда он вдруг помахал маленькой полупрозрачной пластиковой коробкой, которую Чанбин сначала не заметил. — Поэтому я принес пирожные, чтобы отблагодарить вас! Я не был уверен, поели ли вы.

Губы Чанбина приоткрылись, и он недоверчиво посмотрел на Чана. Его друг только весело встретил его взгляд и согласно пожал плечами, когда Феликс наклонился над столом, чтобы передать пирожные Чонину, а тот затем вручил их Чанбину на диване. Он взял коробку и в изумлении уставился на шоколадную выпечку внутри, взглянув на Феликса, словно молча спрашивая разрешения. Феликс одарил его такой ослепительной улыбкой, что он подумал, не было ли это побочным эффектом его способностей, и поэтому, ещё немного поколебавшись, он потянулся и взял пирожное.

— Спасибо, – тихо сказал он, и каким-то образом Феликсу удалось выглядеть ещё более счастливым после его ответа. Он протянул коробку в сторону Минхо, который не выглядел таким ошеломленным, как Чанбин, и почти не колебался, прежде чем взять свою долю.

Было в Феликсе что-то настолько странно очаровывающее, из-за чего Чанбин просто не мог прийти в себя. С годами он развил некоторую привязанность к младшему, даже просто слышав о нём от Чана, или, если быть точным, он полюбил то, как мысль о Феликсе, казалось, успокаивала старшего от худших из кошмаров. Он знал, что лишь кто-то действительно невероятный может оказать такое влияние на Чана, и поэтому часть его задавалась вопросом, смогут ли они однажды столкнуться с этим умным, милым мальчиком, о котором Чан так тепло отзывался. Когда Чан впервые представил их, Чанбин почувствовал себя на встрече с знаменитостью.

Однако это чувство вскоре исчезло, когда он понял, каким человеком был Феликс. Во времена Дживайпи ему было достаточно легко превратить Феликса в что-то абстрактное, о чём следует упоминать всякий раз, когда первоначальные планы по успокоению Чана не срабатывали. Но здесь он убедился, насколько тёплой была его улыбка, такой же, какой всегда описывал её Чан, и его веснушки действительно были похожи на крошечный набор созвездий.

Он каким-то образом почувствовал ностальгию и поэтому даже представить не мог, какими, должно быть, были последние восемнадцать часов для Чана.

— О, Хёнджин, – сказал Феликс, возвращая внимание Чанбина к настоящему. Он взглянул мимо Минхо, как раз вовремя, чтобы увидеть, как Хёнджин неуверенно держит руку над пирожными. — Ребята сказали мне, что они могут тебе не понравиться, так что… если ты не хочешь, то всё в порядке, ты не обязан.

Хёнджин взглянул вверх, удивление отразилось в поднятых бровях, прежде чем он добродушно рассмеялся и покачал головой.

— Не волнуйся, я возьму одно и постараюсь изо всех сил. Если я не смогу его съесть, знай, что это просто зависит от моих чувствительных вкусовых рецепторов, а не от твоей выпечки. Я уверен, что они просто замечательны, и Бинни в любом случае с радостью закончит моё за меня.

— Эй! – Чанбин закричал с притворным раздражением, и Феликс ухмыльнулся из-за стола, когда Хёнджин выбрал пирожное и передал дозу обратно Минхо. Чанбин взял её, бросив на Хёнджина шутливо осуждаемый взгляд, прежде чем вернуть ту Чонину.

Чанбин думал, что его нервы не позволят ему поесть, раз почти всё утро он боролся с тревожной тошнотой, но, к своему большому удивлению, ему удалось съесть пирожное без проблем. Это было неожиданно легко; он даже не понял, что доел, пока ничего не осталось, и он не был вынужден с некоторой тоской наблюдать, как последние пирожные из партии были разделены между ребятами за столом. Его единственное утешение заключалось в неярко выраженном вкусе брауни, которое не было неприятным для Хёнджина, и он тоже смог насладиться этим.

Решив сделать шаг назад от разговора, Чанбин просто не сводил глаз с Чана, пытаясь понять, что могло быть сказано между его другом и Феликсом за ночь. По крайней мере, Чан казался довольным, словно с его плеч свалился невидимый груз, и Чанбин был полностью уверен, что он готов к предстоящей миссии.

Так что, когда Чан резко оборвал болтовню, Чанбин уже ожидал серьёзного поворота событий. Пирожные Феликса стали приятным сюрпризом, но, в конце концов, они встретились не просто так.

— Итак… сегодня утром я разговаривал с Ликсом и рассказал ему всё о миссии, а также о том, чем мы вообще занимаемся, – начал он, его серьезный взгляд путешествовал по их группе. Чанбин не отреагировал, когда взгляд Чана остановился на нём, и попытался выразить безмолвную поддержку, слабо улыбнувшись. Чан улыбнулся в ответ, прежде чем продолжить. — Он решил присоединиться и уехать отсюда, чтобы вернуться в бункер с нами.

Пусть Чанбин и догадывался о рассказанной новости, Джисон обрадовался и похлопал Феликса по спине. Минхо слегка пошевелился, и Чанбин мельком взглянул на него, чтобы увидеть, как старший смотрит на Феликса непроницаемым, но одобрительным взглядом.

— Я рассказал ему основы всего, что произошло с Кле до сих пор… – Чан снова посмотрел на Чанбина, его взгляд был мимолетным, но, тем не менее, выразительным. Он знал Чана достаточно долго, чтобы понять значение этого, и не мог сдержать тихий вздох облегчения, который оставил его при скрытом сообщении Чана: он рассказал Феликсу о Кле, но не об угрозе в день фестиваля. — Хотя и упустил детали нашего плана. Я подумал, что будет проще, если мы обсудим это все вместе здесь, ведь как только мы прибудем на базу, то не сможем позволить себе долго сидеть без дела и ставить Минхо в опасное положение.

Группа погрузилась в глухую тишину, и все внимательно слушали слова Чана. Если он и чувствовал некоторую нервозность под давлением, то не показывал этого, а вместо этого продолжал спокойным и приземлённым тоном, за который Чанбин всегда его уважал.

— Я подумал, что для начала вы, ребята, могли бы просто объяснить, в чём заключаются ваши способности? Ликс на самом деле ещё не знает их, но мы не хотели ничего говорить без вас, – предложил Чан, глядя на троих сидящих на диване. Феликс повернулся и уставился на них расширенными от любопытства глазами, и Чанбина позабавило сходство между ним и Джисоном, когда они впервые встретились. Чан прочистил горло, наблюдая за ними с едва скрываемой надеждой. — Только если вы захотите, конечно.

— Что ж, Феликс почти наверняка скоро увидит нас всех в действии. Нет смысла что-то скрывать, не так ли? – сказал Минхо, расслабленно улыбаясь в ответ на настойчивость Феликса. — Любая ложь, которую я говорю, становится правдой для тех, кому я её скажу.

Чанбин был удивлен тем, как легко Минхо сказал это. У старшего всегда был подвешен язык, и он ни разу не запинался с тех пор, как он впервые заговорил с ним, но иногда он позволял своим эмоциям просачиваться в выражение лица. Чанбин мог отчётливо вспомнить, как выглядел Минхо, когда он рассказал им о своих силах в ночь их встречи, как его глаза метались словно острые ножи между ними, будто он готовился к реакции, которая, как он видимо был уверен, будет отрицательной.

Тем не менее, он оставался спокойным, поддерживая зрительный контакт с Феликсом сейчас, и, к большому недоумению Чанбина, в этом было что-то чрезвычайно приятное. Он не мог не задаться вопросом, была ли новообретенная открытость Минхо своим силам из-за них, или, по крайней мере, потому, что он испытал, каково это быть рядом с другими, такими как он.

— Подожди, так… – нос Феликса сморщился в замешательстве. Когда он продолжил, в его тоне не было ни враждебности, ни недоверия, только чистое любопытство. — Ты мог лгать мне сейчас и заставить поверить тебе?

— Ах, не совсем, – сказал Минхо, скривив губы в весёлой ухмылке. — Видишь ли, если бы я солгал тебе о своей способности лгать, ты бы не поверил, ведь тогда у меня не должно было быть этой способности-

— Сколько раз мне читать тебе лекции об этих играх разума? – Чанбин прервал его, как ради себя, так и ради Феликса, поскольку глаза блондина невероятно расширились после откровения Минхо. — Я не думаю, что кому-то ещё они нравятся…

— Вообще-то, я думаю, они довольно крутые, – сказал Джисон из-за стола, и Минхо торжествующе поднял бровь в сторону Чанбина.

Чанбин демонстративно проигнорировал эту пару и вместо этого одарил Феликса многострадальной улыбкой, когда Минхо послал воздушный поцелуй Джисону из-за спины Чанбина. Неожиданная близость между этими двумя продолжала бесконечно смущать (и слегка беспокоить) Чанбина.

— Побыстрее продолжим, – сказал Чанбин, заставив ошеломлённый взгляд Феликса вернуться к нему. — Мои способности позволяют замораживать время в радиусе десяти метров вокруг себя на пять секунд. Я все еще могу двигаться, но не могу делать это чаще одного раза в день, не утомляя себя. – Он старался не думать о том, как часто ему удавалось игнорировать это правило.

Плечи Феликса поникли, будто он собирался попросить Чанбина продемонстрировать. Чанбин виновато поморщился, прежде чем перевести взгляд на Хёнджина, когда младший заговорил.

— А у меня обостренные чувства. Ты, наверное, уже догадался об этом.

— Ах… – Феликс улыбнулся и кивнул в знак подтверждения. Он смотрел на них в изумлении и словно потерял дар речи, хотя явно хотел спросить больше. Чанбин мог вспомнить, сколькими вопросами засыпал его Джисон, когда они впервые встретились, наряду с более тихим и осторожным любопытством Хёнджина, он мог представить, что, должно быть, чувствовал Феликс.

Однако задерживаться было некогда, поэтому Чанбин был благодарен, когда Чан восстановил контроль над разговором и вернул его к миссии. В конце концов, у Феликса скоро появится возможность увидеть их за работой.

— Итак, перейдём к плану, – начал он, ухмыляясь в попытке рассеять напряжение в комнате, когда после его слов воцарилась тишина. — Йени?

Чонин выпрямился, когда к нему обратились, сложив руки на коленях, как будто он стоял по стойке смирно. Чанбин почувствовал небольшую гордость за храбрость младшего. Он всегда был удивлён Чонином, чья верность и талант сияли в каждой миссии, которую они выполняли до сих пор, оставаясь при этом хладнокровным и собранным, что было впечатляюще для такого молодого человека.

— Я перепрограммировал навигационную систему в фургоне так, чтобы мы ехали прямо к штаб-квартире Йеллоу Вуда. Мы остановимся вне поля зрения, и пока вы, ребята, подойдёте ближе, я проникну в их системы, чтобы взять на себя наблюдение и следить за их каналами чтобы убедиться, что они не пытаются связаться с кем-то еще.

Благодаря знаниям Минхо планировки базы им не нужны были указания Чонина, и поэтому не нужно было тратить так много времени на подготовку в фургоне. Чанбин был благодарен за это; он ненавидел сидеть на месте, особенно когда его уровень адреналина был так высок, и поэтому возможность избежать этого ожидания казалась ему благословением.

— Как только мы будем там, я сделаю всё возможное, чтобы получить общее представление о числах, – продолжил Хёнджин, не нуждаясь в подсказке Чана. — Но с Минхо мы уже знаем, чего там ожидать в любом случае.

Хотя Чанбин изначально был против того, чтобы Минхо присоединился к их группе с отсутствием мер предосторожностей, он не мог отрицать, насколько полезным было его присутствие. С тех пор он узнал, что Минхо(хотя его остроумие иногда смущало Чанбина) на самом деле был довольно хорошим человеком, в дополнение к своему статусу их бесценного достояния.

Он начал питать невольное уважение к старшему.

Поэтому неудивительно, что жизненно важная роль Минхо была той, о которой заговорили дальше.

— Я использую свой опыт работы с Йеллоу Вудом, чтобы провести нас внутрь, сообщив им, что моя собственная база подверглась нападению, а Чан, Чанбин и Сынмин – единственные, с кем мне удалось сбежать, они будут играть роль трёх моих подопечных. Я попрошу увидеть их лидера, и как только мы окажемся внутри, возьмём под контроль одного из людей, которые, как я полагаю, будут вести нас, прежде чем оставить Чанбина и Сынмина разбираться с остальными и отвести Чана в главный офис. – Он сделал паузу, и Чанбин проследил за его взглядом на Феликса, который до сих пор слушал план с пустым выражением полного замешательства. — Видишь ли, я раньше был частью Кле, поэтому я знаю, как ориентироваться в этом месте.

Феликс медленно кивнул, хотя у Чанбина сложилось впечатление, будто он изо всех сил старается не отставать от того, что ему говорят. Он сделал мысленную пометку сделать всё возможное, чтобы сесть рядом с Феликсом по пути туда, поскольку он знал что Чан будет на своём обычном месте с Хёнджином впереди, просто чтобы попытаться сделать всё немного менее ошеломляющим.

— Итак, Бин и я будем работать над устранением других членов банды, – продолжил Сынмин, встретившись глазами с Чанбином. — Мы разделимся и осмотрим остальную часть базы, чтобы убедиться, что всё в порядке.

Возможно, это была та часть, которую Чанбин ждал больше всего. Конечно, в первую очередь он думал о безопасности других, но он знал, что Чан и Сынмин могут позаботиться о себе сами, да и Минхо тоже вряд ли был слабаком. Так что он очень ждал возможности обыскать базу Йеллоу Вуда, которая оказалась ближайшим подразделением, когда Чанбин обнаружил свою фотографию в трейлере. Не было ночи, чтобы его мысли не возвращались к этому, так что возможности хотя бы на малую толику понимания ситуации было достаточно, чтобы наполнить его волнением и готовностью сражаться.

Он знал, что шансы найти что-либо были невелики. Никто не проявлял к нему никаких признаков узнавания на базе Минхо, и только участник, увидевший фотографию Чанбина, узнал его. Гарантировано, что он убил остальных прежде, чем они успели это сделать, но дело было не в этом.

Также существовала опасность, что Минхо все это время лгал им и знал о существовании Чанбина с самого начала, но он делал всё возможное, чтобы его мысли не отклонялись в этом направлении.

— Затем Минхо отведет нас в кабинет лидера, используя оставшегося с нами члена в качестве приманки, и там мы их допросим, – закончил Чан, снова на мгновение задержав взгляд на Чанбине, прежде чем отвести его. Он знал, что Чан сделает всё возможное, чтобы незаметно выведать, знали ли они что-нибудь ещё о событиях фестиваля. Однако это было только в том случае, если у него выдастся шанс, поскольку Чанбин уже достаточно рисковал перед Минхо, допрашивая его в фургоне после их первой встречи.

— Допросить их о чём? – спросил Феликс, нарушая молчание.

Чанбин напрягся, но, к счастью, Чан сохранил самообладание, когда его взгляд остановился на друге детства.

— Насчет остальной части Кле, я полагаю. Хотя теперь у нас есть Минхо, и я сомневаюсь, что их лидер скажет нам что-то, чего он не знает.

Феликс моргнул, прежде чем неуверенно посмотреть на Джисона рядом с ним.

— И эм... а ты что будешь делать?

Чанбин не мог видеть выражение лица Джисона, но слышал горечь в его голосе, когда тот ответил:

— Полагаю, буду подзаряжать компьютеры, если те сдохнут. Я одноразовый участник.

За столом поднялся хор протестов, и Чанбин недовольно нахмурился. Бедный Джисон всё ещё не мог найти удовлетворительное применение своим силам, и было ясно, что постоянные тупики начинают его донимать. Чанбин часто ломал голову над решением, но и он, и Чан ещё не нашли ни одного.

— Возможно, ты поможешь Феликсу рассказать о ходе миссии, Сони.

К большому удивлению Чанбина, первым заговорил Минхо. Джисон явно тоже этого не ожидал, так как младший развернулся на своём сиденье так быстро, что чуть не упал с него, и уставился на Минхо, пока старший уточнял.

— Хёнджин и Чонин будут заняты отслеживанием всего, что происходит внутри, поэтому они не смогут этого сделать. К тому же, ты здесь уже какое-то время и, вероятно, знаешь, как работает группа, лучше, чем многие из нас, – Джисон открыл рот, и хотел было возразить, но Минхо не закончил: — Кроме того, ты достаточно доступен и чуток, чтобы объяснить всё так, чтобы Феликс мог понять его с первого раза. Без обид, Феликс.

— И не думал, – пробормотал блондин, выглядя таким же восхищенным словами Минхо, как и Джисон перед ним.

Чанбин оглянулся через плечо, пытаясь скрыть своё замешательство, снова увидев Минхо с той стороны, которую он не мог предвидеть заранее. Минхо отвел взгляд от Джисона, чтобы многозначительно посмотреть на Чанбина, словно призывая его что-то сказать. Чанбин только сглотнул, прежде чем слегка кивнуть с благодарностью и повернуться лицом к остальной группе.

— Ну… думаю, это звучит как отличная идея, – сказал Чан спереди, его голос передавал удивление, которое они все, должно быть, испытывали. — Сони, ты согласен?

Джисон, наконец, отвёл взгляд от Минхо, когда Чан назвал его имя, его рот всё ещё был открыт от шока, поэтому он мог лишь нетерпеливо покивать головой в ответ.

— Тогда... есть ли ещё вопросы?

Нога Чанбина снова начала подпрыгивать, но он молчал вместе с остальными. Он чувствовал, как его нервы начинают сдавать, хотя раньше он был вполне управляем, поскольку было что-то странно утешительное в том, чтобы проводить время с группой вместе. Чанбин никогда раньше не чувствовал ничего подобного.

Чан, несомненно, был самым важным человеком на протяжении большей части его жизни, но теперь Чанбин чувствовал, что его близость со многими другими была на уровне, почти соперничающем с его отношениями с Чаном. Он не сомневался, что сможет достичь этого с Феликсом в один момент, и даже чувствовал себя с Минхо более комфортно, чем мог себе представить.

И это привело Чанбина в ужас перед лицом перемен. Он не хотел терять то, что у них было сейчас, не тогда, когда он наконец нашел себе семью.

Но он знал, что у них не было выбора, кроме как идти вперёд. Чан прошёл через многое, и продолжал идти, возглавляя их команду с такой же ободряющей манерой, как и всегда, поэтому Чанбин чувствовал, что нет абсолютно никакого оправдания его собственному беспокойству. Ему нужно было быть опорой — кем-то, на кого другие могли рассчитывать.

Он заставил свою ногу перестать подпрыгивать, на этот раз без помощи Хёнджина.

— В таком случае... Отправляемся?

Вокруг группы пронёсся согласный ропот, настроение у всех омрачилось, пока они мысленно и эмоционально готовились к миссии. Обычно им предстояло долгое путешествие, за которым следовало окончательное повторение плана и подготовка, но на этот раз было не так. Чанбин знал, что через час он будет внутри базы Йеллоу Вуда, и был не совсем в том настроении, чтобы сделать это. У него не было столько времени на подготовку, как обычно.

Пытаясь сбросить напряжение в мышцах, Чанбин потянул руки за голову и поднялся на ноги вместе с остальными. В воздухе стояло тихое предвкушение, даже самые болтливые участники замолчали, в последний раз оглядывая хижину.

Чанбин был одним из последних, кто добрался до двери. Он упаковал свой спальный мешок, и его рюкзак тяжело висел на спине, когда он задержался на пороге, оглядываясь назад. Только Чан и Феликс остались внутри, и их шаги стали ещё более нерешительными, когда они направились за ним. Чанбин сделал паузу, собираясь спросить, что случилось, прежде чем до него дошло, и он задался вопросом, как только можно быть таким тормозом.

Как только они закончат с Йеллоу Вудом, то сразу же вернутся в бункер, чтобы не вызывать ассоциаций с этим событием. После этого не будет причин повторно посещать хижину или родной город. Были также сложности с отъездом Феликса, которого почти наверняка будут рассматривать как пропавшего без вести, как и Хёнджина. Если он вернется, это только поставит под угрозу их всех.

Тоска по дому преследовала Чанбина в течение многих лет после того, как он ушёл из дома, и он не жил там так долго, как Феликс, поэтому он внезапно осознал, насколько ошеломляюще и болезненно это должно быть для младшего. Он был полон уважения наравне с печалью, что Феликс был вынужден выбирать между своим лучшим другом и своим домом.

Хотя, может, это одно и то же.

Он слегка мычал под нос, привлекая внимание пары, когда они повернулись к дверному проему.

— Вы можете побыть наедине, если хотите. Мы просто подождем снаружи. – Он кивнул в сторону фургона, затем тихо извинился и позволил двери захлопнуться за собой.

Он мог понять, почему Чан всегда так нежно говорил об этом месте раньше (когда не плакал в объятиях Чанбина). Было что-то необычное и магическое в том, как солнечные лучи пробивались сквозь плотные ветви листвы над их головами, и всегда недалеко находилось какое-то животное. Чанбин хотел бы расслабиться и насладиться атмосферой, но адреналина перед миссией было слишком много для него, поэтому он едва мог стоять на месте, чтобы сделать глубокий вдох свежего воздуха, прежде чем спрыгнуть с крыльца и подойти к фургону.

Хёнджин уже занял своё привычое место впереди, и Чанбин помахал ему, прежде чем пройти к задней части. Двери были оставлены для него открытыми, а все остальные заняли свои обычные места, одеяла были поделены между ними примерно поровну. Минхо, Чонин и Сынмин сели с одной стороны, ящики с электроникой слева от них возле дверей, а Джисон устроился напротив них.

Чанбин забрался внутрь, позволив своему рюкзаку соскользнуть с плеч и приземлиться на и без того здоровенную кучу сумок справа. В то время как физический груз был снят с его плеч, его ментальный груз только становился тяжелее, когда он осматривал салон фургона.

Он был завален их обычным набором компьютеров и других электронных устройств для команды, которая должна была остаться, а также широким спектром оружия. Кинжалы Сынмина занимали больше всего места, хотя их коллекция оружия также расширилась; на случай, если с Чаном что-то случится, Минхо нужно было как-то защитить себя физически. Он пытался убедить их, что сможет справиться только силой своих слов, но в конце концов Чану удалось убедить его носить хотя бы небольшой пистолет.

— Могу я присоединиться к тебе? – спросил Чанбин, хотя и не стал ждать ответа, прежде чем сползти вниз рядом с Джисоном. Младший кивнул, но ничего не сказал вслух, будто нарастание нервов лишало его слов. Чанбин понимал и уже привык к беспокойству Джисона перед миссией, поэтому он благосклонно взъерошил волосы брюнета. — С нами всё будет в порядке. Это ничем не отличается от того, что мы делали раньше.

Джисон улыбнулся, но это было слабо и ему не хватало его обычной яркости. Однако Чанбин знал, что он больше ничего не мог сделать, особенно со своими собственными заботами, поэтому он только накинул одеяло на их колени, прежде чем прислониться спиной к стене позади себя.

С другой стороны фургона раздавался тихий разговор, но Чанбин не мог его разобрать из-за того, что в ушах стучало его собственное сердце. Он только взглянул с пола на вход Феликса, который резко остановился, как только вошёл.

В задней части фургона был полный бардак, и Чанбин мог только представить, насколько неприятным для глаз он должен был выглядеть для того, кто никогда раньше не ступал в него должным образом. Там, где пол не был покрыт ящиками, одеялами или телами, были разбросаны карты с прошлого путешествия, когда им помешала гравийная дорожка в лесу. Им всем было слишком любопытно посмотреть, на что похожа хижина, чтобы уделить время приведению их в порядок после того, как они были разбросаны.

Чанбин догадался, что до этого Феликс, должно быть, сидел только впереди с Чаном — он начинал паниковать, когда его глаза метались, явно не зная, где сесть.

Это было именно то, что нужно Чанбину.

— Феликс, сюда! Он поманил младшего, одарив того самой дружелюбной улыбкой, на которую был способен из-за своей нервозности. Должно быть, это сработало, так как Феликс заметно расслабился при его зове и осторожно пробрался туда, где сидел Чанбин. Джисон начал делать себе дыхательные упражнения, чтобы оставаться спокойным, поэтому едва взглянул вверх, когда Феликс опустился с другой стороны от Чанбина.

— Спасибо. Я не был уверен, куда мне идти, – прошептал Феликс Чанбину, который поделился с ним одеялом.

— Даже не говори ничего. Обычно это не так сложно, нам просто нужно было полностью заправить фургон для этой миссии. И, клянусь, обычно тут не так всё разбросано, – легко ответил Чанбин.

Феликс накинул одеяло на плечи, еще раз благодарно взглянув на Чанбина, прежде чем Чан позвал спереди, чтобы проверить, все ли готовы. Откликнулся знакомый хор, в то время как Феликс молчал рядом с Чанбином, и фургон тронулся с места.

Когда они выехали из леса, и ожидание окутало тех, кто сидел сзади, Чанбин время от времени бросал взгляды в сторону Феликса. Каждый раз, когда он оглядывался, глаза Феликса наблюдали за другой частью машины, будь то куча ящиков с их компьютерами, коробка с их наушниками или защищённые кейсы их оружия. Однако взгляд парня чаще всего задерживался на троице, сидящей напротив них, хотя на его лице всегда было одно и то же выражение изумления, будто он не мог полностью осознать, что происходит. Чанбин не был уверен, было ли его потерянное выражение лица вызвано невероятностью всего этого или тем же страхом, который охватил Джисона с другой стороны Чанбина.

Как бы то ни было, Чанбин решил, что должен что-то сказать, если не попытаться поднять настроение, то хотя бы отвлечься от собственных забот.

— Нет нужды нервничать, – сказал он тихо, его слова почти заглушил шум двигателей вокруг них. — Всё это время ты будешь в безопасности фургона.

Феликс незаметно повернул голову в сторону Чанбина, словно не был уверен, с ним ли разговаривают. Когда Чанбин встретил его взгляд, его лицо расслабилось от удивления, прежде чем он слегка улыбнулся и пожал плечами.

— Да, точно. Я не нервничаю за себя... Предполагаю, что вы, ребята, будете в большой опасности, так что я приберегу все нервы для вас.

Это было приятно, и Чанбин на мгновение почувствовал, как нежность сменила тревогу в его сердце. Он вернул улыбку Феликсу, затем отвернулся, довольный тем, что, по крайней мере, Феликс не опасался за свою жизнь. Хотя всего через секунду Феликс откашлялся и заговорил с Чанбином тем же приглушенным тоном.

— Но опять же, я совсем не чувствую страха… Просто есть что-то в том, как вы все работаете вместе, говорящее мне, что вы прикроете друг друга, когда придёт время. – В выражении лица Феликса было какая-то грусть, несмотря на улыбку, которая оставалась на его губах, пока он продолжал. — Я был так удивлен, когда Чан сказал мне, что большинство из вас знали друг друга всего несколько месяцев. Судя по тому, как вы взаимодействовали, я мог подумать, что вы работали вместе годами.

Первой реакцией Чанбина была гордость, за которой вскоре последовало согласие. Будучи членом многих учебных отрядов и оперативных групп, он испытал на себе огромное разнообразие командной динамики, но никогда не был в такой естественной, как сейчас. Что и следовало ожидать, время от времени они ссорились, но Чанбин разделял убеждение Феликса о том, что всякий раз, когда участник нуждается в помощи, остальные без колебаний встают на его сторону. Он уже видел, как это случалось бесчисленное количество раз, будь то с ним самим или с кем-то ещё, и это оставило у него чувство стабильности, похожее на благословение.

Тем не менее, вдобавок ко всему, был личный контакт, который отличал эту группу от остальных, в которых Чанбин был раньше. Он искренне любил каждого из своих друзей и заботился о каждом из них на уровне, которого у него никогда не было ни с кем, кроме Чана и его биологической семьи. Было что-то совершенное в том, как их личности слились воедино, и пару раз Чанбин действительно задавался вопросом, существует ли судьба, по какой-то причине связавшая их.

Он мог лишь представлять, как это должно было выглядеть для кого-то со стороны.

Со стороны, повторил он мысленно, его взгляд задержался на подавленном лице Феликса. Наконец он понял значение этого: Феликс был опечален тем, что у него нет такого же уровня близости с ними. Чанбину было достаточно легко рассматривать его как аутсайдера, поскольку он не знал Феликса даже полные двадцать четыре часа, но он часто забывал, что поначалу так же относился и к другим членам их группы. Он всё ещё не так хорошо ладил с Минхо, но ему определенно было намного комфортнее рядом со старшим, чем он мог ожидать. Черт побери, а ведь поначалу он чувствовал некоторую осторожность даже рядом с Хёнджином, но теперь, всего через несколько месяцев, Чанбин не мог вынести и мысли о том, что увидит его боль.

Феликс ничем не отличался. Во всяком случае, его близость с Чаном только заставила его обрести чувство принадлежности быстрее, чем кто-либо другой.

— Теперь ты один из нас, – сказал он и обнаружил, что заставить себя улыбнуться не так тяжело, как несколько минут назад. — И я уверен, что ты отлично впишешься.

Глаза Феликса расширились от удивления, и он смотрел на Чанбина с непроницаемым выражением лица. Хотя он был явно благодарен, было еще кое-что, что он хотел сказать или спросить. Нетерпение Чанбина почти вырвалось наружу, и он уже собирался задать ему вопрос, когда Феликс заговорил с вновь обретенной уверенностью.

— Чан сказал мне, что, эм... ты был тем, кто был с ним дольше всех?

Чанбин сделал паузу и поискал в Феликсе признаки ревности. Как и ожидалось, ничего подобного не нашлось, и вместо этого парень, казалось, интересовался с тем же любопытством, что и весь день.

— Да, это верно.

— Могу я спросить... Как долго?

Чанбин глубоко вздохнул и прислонился к стене фургона, скрестив руки на груди и задумавшись. Он никогда не задумывался, как долго он знал Чана — казалось, что старший всегда присутствовал в его жизни и оставлял такое влияние, что ему всё ещё было трудно представить время без него.

Чтобы иметь возможность правильно ответить Феликсу, как тот хотел, он должен был учитывать момент, когда впервые встретил Чана. Одного взгляда на фотографию в трейлере хватило, чтобы пробудить воспоминания об этом, так что у него не возникло проблем с этим временем. Он не был уверен, сколько именно лет ему было в то время, хотя он точно знал свой точный возраст, когда впервые сбежал на улицу (и сколько лет он провел там), так что он мог сделать приблизительное предположение в уме.

— Возможно... Я не совсем уверен, но я бы сказал, лет пять или шесть? Мы впервые встретились, когда мне было шестнадцать или около того.

К большому облегчению Чанбина, Феликс не стал вдаваться в подробности его прошлого, а вместо этого просто кивнул.

— Это довольно долго, – прокомментировал Феликс, хотя в его тоне по-прежнему не было зависти. Чанбин немного волновался, что младший, который, казалось, цеплялся за воспоминание о том, что Чан был его лучшим другом в детстве, обидится на него за то, что он так сблизился с Чаном из настоящего, но, к счастью, это не выглядело так.

На самом деле всё было совсем наоборот, как вскоре пояснил Феликс.

— Ладно, ну... Я только что обдумал некоторые вещи, и хотел бы поблагодарить тебя. – Брови Чанбина удивленно взлетели вверх, но Феликс не дрогнул. — Одну вещь, которую я помню о Чане, которого я знал, было то, насколько он был ответственным. Был один раз, когда его собаку пришлось усыпить, а я был слишком молод, чтобы понять, что происходит… Он просто сказал мне что она переезжает в другой дом, чтобы я не расстраивался, хотя это в первую очередь была его собака, и он должен был быть более убит горем.

Чанбин почувствовал, как на его губах играет нежная, но грустная улыбка, потому что это звучало похоже на Чана.

— Он всегда делал всё, чтобы я не чувствовал грусти или страха, до такой степени, что я уверен, он, должно быть, чувствовал гораздо большее давление сам. И даже проведя с ним такое короткое время, это довольно очевидно для меня что, по крайней мере, эта часть его не изменилась. – Феликс поднял глаза, чтобы встретиться взглядом с Чанбином, и он был ошеломлён тем, сколько эмоций сияло в глазах другого. — Я никогда не мог помочь взвалить на себя его бремя, и, может быть, в конце концов, именно поэтому мы и разошлись. Но я видел, как он ведет себя рядом с тобой, как ты узнал меня прошлой ночью… Он говорит тебе обо всём, я это вижу, а я просто...

— Я так благодарен, что ему не приходится справляться со всем в одиночку, и что ты был рядом с ним. Спасибо тебе за это, Чанбин.

Чанбин потерял дар речи, как из-за открытости, которую демонстрировал ему Феликс, так и из-за важности его слов. Он казался искренне благодарным, чего Чанбин никогда не мог ожидать, поскольку для него быть рядом с Чаном было так же просто, как дышать. Для него это просто показывало, насколько Феликсу было — и до сих пор — небезразлично, поскольку он казался настолько утешенным мыслью о том, что у Чана есть кто-то, на кого можно опереться, раз он даже дошёл до того, что поблагодарил его.

На самом деле для Чанбина не было загадкой, как Чан иногда позволял проблескам Феликса мелькать в его памяти на протяжении всех лет, которые они провели вместе. Он едва помнил своих друзей из детства, так что никогда по-настоящему не понимал, но, поговорив с Феликсом, Чанбин мог полностью сопереживать тому утешению, которое Чан получал, просто думая о младшем. Было сострадание в его словах, и его действия всегда были только добрыми, даже когда он был окружен незнакомыми и, возможно, даже пугающими людьми.

— Вообще-то… я думаю, тебе тоже нужно отдать себе должное, – медленно сказал Чанбин, наконец найдя слова, чтобы выразить то, что он хотел сказать. Феликс нахмурился в явном замешательстве, поэтому поспешил уточнить. — Ты очень помог Чану.

— Я... помог?

Чанбин сглотнул, понимая, что не должен раскрывать истинные масштабы борьбы Чана, тем более, что он был доверенным лицом для всех них.

— Иногда, когда ему было немного не по себе... Я просил подумать о чём-то, что заставляло его чувствовать себя счастливым. После этого ему всегда удавалось восстановить самообладание, поэтому в конце концов я был слишком заинтригован и спросил его, о чём он думал... И он просто сказал: «Феликс».

На какой-то момент Чанбину показалось, что он заставил Феликса плакать. Его лицо обмякло, и он, казалось, побледнел, позволив своим веснушкам выделяться на фоне кожи, создавая ещё более резкий контраст.

— Я думаю, – продолжил Чанбин, чувствуя, как слова начинают вылетать из его рта неконтролируемым потоком. — Чан очень беспокоился о том, что он делал там, где мы были, и всякий раз, когда его мысли становились мрачными, воспоминания о тебе напоминали ему о… чем-то лучше? Я не… не совсем уверен, но просто хотел, чтобы ты знал... Ты сам много помог Чану, даже если тебя не было рядом, чтобы сделать это лично.

Феликс моргнул, и в его глазах промелькнуло такое разнообразие эмоций, что Чанбин не мог уследить за ними всеми, не говоря уже о том, чтобы попытаться их интерпретировать. И всё же одно затмило все остальные, которое ему удалось определить как облегчение.

Он поджал губы, понимая, что, возможно, рассказал больше информации, чем Чану было бы комфортно. И также знал, что идти в бой с таким эмоционально уязвимым состоянием никогда не было лучшей идеей, поэтому стремился каким-то образом уменьшить вес своего паршивого настроения.

— И ты знаешь его довольно долго... Уверен, что есть несколько интересных историй, которые ты мог бы мне рассказать.

Феликс вопросительно хмыкнул, всё ещё казавшийся застигнутым врасплох тем, что Чанбин только что сказал ему.

— Друзья детства… – Чанбин хитро ухмыльнулся, раскинув руки. — Ты был с Чаном с тех пор, как он был малышом. Должны быть какие-то воспоминания, которыми стоит поделиться, будь то милые, забавные или позорные. Но за позорные будут дополнительные баллы.

Наконец Феликс понял, что имел в виду Чанбин, когда его лицо расплылось в улыбке. Он внутренне вздохнул с облегчением, что, по крайней мере, он не сломал Феликса полностью, и ему даже удалось немного рассмеяться над его просьбой.

— Ах… у меня есть несколько. Мы можем обменяться.

— Принято. – Чанбин кивнул.

Оставшуюся часть пути они просидели молча, хотя едва ли это было долго. Чанбин изо всех сил старался избавиться от навязчивых эмоций, пусть он и хотел больше поговорить с Феликсом, он знал, что позже у него будет достаточно времени для этого. На данный момент он должен был найти это холодное спокойствие внутри, чтобы он мог сохранять хладнокровие во всем, что встретит их в поместье Йеллоу Вуда.

Он не был уверен, что изменилось за последние месяцы, но чувствовал, что нервничает всё больше перед каждой предстоящей миссией. К концу своего пребывания в Дживайпи он настолько привык к изнурительным действиям, что это почти не влияло на него, и пока он знал, что Чан в безопасности, его больше ничего не заботило. Возможно, в этом и была главная разница: он беспокоился о гораздо большем количестве людей. У него также было больше независимости, и хотя это было то, чем он одновременно стал дорожить, контрольный распорядок Дживайпи никогда не допускал ничего неожиданного, поэтому Чанбин не привык к чувству предвкушения, охватывающего его.

Когда фургон остановился, он не чувствовал себя настолько подготовленным, как надеялся, но, по крайней мере, у него всё же были силы идти вперёд. Это был один из самых ценных уроков, которые он усвоил в жизни.

Как только двигатель выключился, мир наполнился очень натянутой тишиной. Хотя никто прежде не разговаривал, все вдруг сделали чрезвычайное усилие, чтобы замолчать, и особенно затихли, пока тишина продолжала затягиваться. Чанбин понял, что, возможно, ему следовало предупредить Феликса, потому что, хотя блондин следовал примеру остальных, он отчаянно озирался, широко раскрыв глаза в замешательстве.

Очень медленно, чтобы не зашуршать одеждой, Чанбин поднял руку и прижал палец к губам. Феликс взглянул на него, затем последовал за жестом Чанбина в сторону переднего сиденья, где сидел Хёнджин. Его лицо озарилось пониманием, и он выразительно кивнул, прежде чем зажать ладонью рот и нос. У Чанбина возникло искушение заставить его быть потише, но решил, что даже это может быть достаточно громко, чтобы Хёнджин услышал его, и поэтому с нежной забавой наблюдал, как проходят секунды.

Наконец Чан громко откашлялся спереди, показывая, что Хёнджин сделал всё, что нужно. Чанбин показал Феликсу большой палец вверх, тот опустил руку и громко выдохнул.

— Ну так... Где мы сейчас? – тихо спросил Феликс. Он не вставал со своей позиции рядом с Чанбином, казалось, замечая, что никто из остальных ещё не двигался, но его глаза сияли от любопытства, когда он вытягивал шею, пытаясь увидеть лобовое стекло спереди.

Чанбин открыл рот, чтобы ответить, но его внимание привлекло движение с другой стороны фургона. Сынмин подвинулся к оружию, а Минхо несколько неохотно ждал позади него, и поэтому Чанбин воспринял это как сигнал уйти. Он бросил на Феликса извиняющийся взгляд, прежде чем похлопать Джисона по колену, чтобы привлечь внимание младшего.

— Мне нужно подготовиться, но Сони может ответить на любые другие твои вопросы.

— О? Да… да, конечно, – заикаясь, пробормотал Джисон, шаркая ногами, чтобы занять место Чанбина, как только он ушёл.

Чанбин нырнул в другую сторону фургона, оставив пару разговаривать между собой. Он подумал, что Джисону будет полезно обсудить всё более подробно с Феликсом, поскольку он знал по опыту, что иногда это может помочь с нервами. Простое перечисление того, насколько хорошо продуман их план, служило утешительным напоминанием о подготовке, которую они сделали, и, следовательно, подчеркивало малую вероятность того, что что-то пойдет не так.

Чанбин знал, что это работает не совсем так; к сожалению, редко когда всё шло идеально гладко, но он надеялся, что это избавит Джисона от волнения даже в этом случае.

Он остановился с другой стороны от Сынмина, глядя вниз на магнитные кинжалы, которые младший загружал во внутренний карман куртки. Они принесли с собой несколько пистолетов, хотя только Минхо собирался нести один из них. Остальные будут лежать для тех, кто в фургоне, на случай, если что-нибудь случится. Сам Чанбин был ограничен ножами для предстоящей миссии, так как они узнали из последней перестрелки, что использование оружия иногда может быть достаточно громким, и навлечь на них немедленные неприятности, особенно когда атмосфера в городе была такой мирной и могла быть легко разбита таким громким шумом.

Быстро пересчитав оружие, Чанбин понял, что Минхо ещё не взял своё. Предсказав, что это почти наверняка было преднамеренно, он бросил на старшего равнодушный взгляд, взял одно из орудий и передал ему. Минхо взглянул на его протянутую руку с едва скрываемым недовольством, и Чанбин действительно почувствовал небольшую долю вины, которая была снята с него с долгим вздохом поражения. Однако он предпочел разочарование Минхо риску получить травму, он просто не вынесет этого.

— Я не собираюсь никого убивать, – тихо сказал ему Минхо, и Чанбин кивнул.

— Мы не просим тебя об этом. Это просто предосторожность.

По мнению Чанбина, одной из самых интригующих вещей в Минхо было его чувство морали. Он пришел к власти с помощью обмана и манипуляций, используя свои способности, чтобы нечестно превратить его в непобедимое оружие. Тем не менее, он казался явно разгневанным, когда каждый член его банды был убит, не потому, что он заботился о них на эмоциональном уровне, а просто из-за гибели людей. Это было то, чего Чанбин не мог понять, хотя, опять же, почти всё в Минхо продолжало казаться полной загадкой.

Чанбин разорвал зрительный контакт со старшим и начал копировать действия Сынмина, сунув несколько кинжалов в карманы. Они были довольно маленькими и не такими тяжелыми, как у Сынмина, но это было хорошо, поскольку означало, что их вес не будет замедлять, когда время так важно для него. Его куртка едва ли стала тяжелее после их экипировки.

Их движения должны были быть быстрыми и точными. Хёнджин и Чан не собирались заходить сзади заранее, поэтому Чанбин также прикарманил зажигалку для Чана, прежде чем он сел на корточки и стал ждать сигнала Чана.

Сынмин постучал по плечу Чанбина, слегка кивнув, протягивая ему наушник. Минхо сказал, что нет необходимости прятать их, как это было во время их нападения на его базу, потому что, по-видимому, члены Кле не так уж редко носят их, но Чанбин, несмотря ни на что, натянул капюшон. Это заставляло его чувствовать себя довольнее, и так было всегда.

— Что же… Берегите себя, – позвал Джисон, наклоняясь вперёд, чтобы заглянуть за Феликса в сторону троицы, сбившейся в кучу у задних дверей. Его глаза сияли от беспокойства, но он казался немного более уверенным, чем раньше, так что, возможно, это действительно был хороший ход, чтобы он объяснил всё Феликсу.

— Мы будем с вами всё это время, – добавил Чонин, чьё лицо сияло под ярким светом экрана компьютера, поставленного на коленях. Он мельком поднял глаза, чтобы заговорить с ними, но через секунду снова опустил глаза, так как ему нужно было успеть многое за столь ограниченное время.

Несмотря на то, что он сказал в прошлый раз, когда они обнимались всей группой, Чанбин поймал себя на том, что желает, чтобы они сделали что-то подобное, пока у них была такая возможность. Это утешило его тогда, и ему не хотелось уходить без него, но он знал, что теперь уже слишком поздно. Они должны были сделать это ещё в хижине, но это явно вылетело из его головы.

— Эм... Удачи? Могу я пожелать вам удачи, или это странно?

Невинность Феликса немного облегчила сердце Чанбина, и он почувствовал, как улыбка тронула его губы, когда младший неловко посмотрел на них.

— Извините, я действительно не знаю, что уместно в такой ситуации...

— Я тоже, – мягко сказал Минхо с другой стороны Сынмина. В его тоне не было никакой нервозности, наоборот присутствовало даже немного юмора, который Чанбин уловил. — Я тоже впервые.

Чанбин запнулся, ведь до этого момента он никогда не осознавал этот факт. Почему-то казалось, что Минхо был с ними какое-то время, но, конечно же, их последняя миссия была той, которая закончилась его вербовкой. Он просто казался таким спокойным и собранным, в нём не было той тревожности, которую Чанбин мог бы ожидать от того, кто никогда раньше не был в такой обстановке. Если не считать периодического отвращения, которое он демонстрировал к пистолету, который его заставляли носить, он оставался таким же расслабленным, как всегда.

Возможно, Чанбин должен был счесть это подозрительным, но вместо этого он просто почувствовал уважение к старшему. Предположительно, что это было следствием одинокой жизни.

— Мы вернемся раньше, чем ты успеешь моргнуть, – сказал Чанбин, медленно вставая на ноги и хватаясь за ручку двери позади себя, когда он уловил движение с передних сидений.

Чонин снова взглянул вверх, на мгновение прервав яростно быстрый набор текста. Его острый взгляд метался между тремя, задержавшись на Сынмине, возможно, немного дольше, прежде чем он подарил им одну из своих лучших улыбок и снова сосредоточился на своей задаче. Джисон как раз проводил Феликса к другой стороне фургона, чтобы они могли наблюдать за тем, что делает Чонин, но они оба остановились, когда Сынмин и Минхо тоже встали, повернувшись, чтобы посмотреть на дверь с одинаковым выражением опасения.

Чанбин улыбнулся им, что было не так сложно, и они слабо ответили ему. У него было гораздо больше опыта, поэтому было вполне естественно, что именно он должен утешать их страдания. И, делая это, он даже смог немного успокоить себя в процессе.

Поэтому, когда он услышал звук Чана, вылезающего с водительского сиденья, он, не колеблясь, толкнул одну из задних дверей и шагнул под полуденный солнечный свет.

Как сказал им Минхо, база находилась в пригородном районе. Дома были не так плотно заселены, как рядом с базой Минхо, и у всех были собственные обширные сады. Сам вид этого района казался намного более дорогим, чего Чанбин и ожидал, в отличие от того, насколько простым и ветхим был дом Минхо.

Они остановились за углом, поэтому Чанбин ещё не был уверен, как именно выглядит штаб-квартира Йеллоу Вуда, но, судя по их окрестностям, он мог рискнуть сделать несколько предположений. Минхо уже дал им приблизительный план, так что ему было известно о размерах места, в которое они должны были войти.

Минхо и Сынмин последовали за ним, и как только они ступили на асфальт, он захлопнул за дверь. Они позаботились о том, чтобы быть вне поля зрения своей цели, но это не обязательно означало, что блуждающий член группировки случайно не наткнётся на них. Они не могли рисковать тем, что увидят кого-то из фургона, особенно Чонина и его широкий спектр оборудования.

Чан уже ждал их, когда они обогнули фургон. Он выглядел довольно неприметно, прислонившись к закрытой водительской двери, хотя взгляд Чанбина тут же остановился на беспокойном постукивании его правой ногой. При виде их Чан широко ухмыльнулся и выпрямился.

— Хёнджин сказал, что слышал двадцать пять из них. Всё совпадает, Минхо? – спросил он, когда троица подошла ближе.

— Да, я думаю, – ответил Минхо, остановившись перед Чаном.

Чанбин проскользнул мимо, полез в один из карманов и достал зажигалку Чана. Он передал её, и некоторое напряжение на лице Чана растаяло, когда ему дали его любимое оружие. Их руки соприкоснулись, и Чанбин остановился, чтобы слегка сжать ладонь Чана, на что старший вскоре ответил тем же. Они оба нервничали в ожидании предстоящей миссии по разным причинам, которые по-настоящему понимал только другой.

Они разошлись через долю секунды, но этого было достаточно. Чан сделал шаг назад, затем кивнул Минхо и указал вперёд.

— Тогда вперед, «лидер», – сказал он в шутку, уже, казалось, вживаясь в роли, которые они себе отвели. Минхо беззаботно усмехнулся, но уверенно двинулся вперёд, став впереди их группы.

Он не ждал ни секунды, прежде чем уйти, и Чанбину пришлось пробежать первые несколько шагов. Чан вернулся к Сынмину, в то время как Чанбин занял другую сторону младшего, и они устроились вокруг него в своего рода защитном строю. Чанбин воспользовался случаем, чтобы надеть одну из своих обычных пар перчаток.

Было странно, что Минхо шёл впереди, когда обычно Чан ставил себя между своей группой и любой потенциальной угрозой. Тем не менее, плечи Минхо были расслаблены, и даже когда он свернул за угол, его походка стала пружинистой. Чанбин обнаружил, что, хотя он несколько скучал по безопасности следования за Чаном, его не так раздражало то, что Минхо занял место блондина, как он ожидал. Минхо был другим, да, но похоже разделял способности Чана принимать вызовы.

Несколько домов вдоль дороги были даже больше тех, что они оставили позади. К каждому из них вела длинная тропинка, а сады были ухожены, с аккуратно подстриженными газонами и красочными клумбами. Однако всем им не хватало характера, который был у более простых и искренних незабудок Феликса, по мнению Чанбина.

Когда Минхо повернулся и распахнул ворота, ведущие к одному особенно дорогому дому, Чанбин с отвращением оглядел здание. Оно было красивым, с недавно выкрашенными стенами и блестящими чистыми окнами, но он знал, что все это богатство не было получено из честных семей. Скорее, это было следствием преступлений, которые он уже видел, когда он следил за ними. Нападение Йеллоу Вуда на фестиваль было лишь одним примером, и он слышал о многих других от Сынмина и Чонина.

В то время как Минхо скрывал состояние Кле, Йеллоу Вуд, наоборот, выставлял его напоказ. И это вызвало в Чанбине желание поставить их на место.

Минхо остановился на пороге их дома. Большой дом — или, возможно, более подходящим словом для него был бы особняк — возвышался над ними и отбрасывал темную тень на сад. Чанбин пока не замечал никаких признаков жизни внутри, хотя ему не хватало той жуткости, которая была на базе Минхо, и у него только создалось впечатление, что те внутри занимались своими делами, а не пытались не привлекать к себе внимание.

Минхо поднял руку, чтобы позвонить в дверь, и звук слабо отразился эхом из-за стен. Чанбин сделал глубокий успокаивающий вдох и бросил быстрый взгляд в сторону Сынмина, чтобы проверить младшего. Он не был так близко к Сынмину, как обычно во время миссий, и поэтому был готов почувствовать себя виноватым, когда увидел каменное выражение лица Сынмина. Не похоже, чтобы Сынмин нуждался в утешении в данный момент. Чанбин подавил гордую ухмылку и повернулся к двери, как только она распахнулась.

С другой стороны стояли трое, и их глаза одновременно расширились от удивления, когда они увидели Минхо, стоящего на пороге.

— Ли! – воскликнула одна из них чуть громче шепота. — Ты-

— Да, я жив, – ровно ответил Минхо, сцепив руки за спиной. Его спокойствие резко контрастировало с благоговейным выражением лица троицы, стоявшей напротив него, и Чанбин почувствовал, как внутри него поднимается веселье, когда они едва удостоили взглядом кого-либо еще. — Моя база подверглась нападению, как вы, наверное, слышали. Мне удалось сбежать, но только с тремя моими членами, и нам потребовалось довольно много времени, чтобы восстановить силы. Мне жаль, что это заняло так много времени, чтобы связаться с вами, поскольку у меня ничего не осталось, да и не хотелось, чтобы меня выследили те, кто первым пришел за мной. Вы всегда были радушны ко мне, поэтому я подумал, что могу появиться здесь. Пожалуйста, могу ли я просить вашего гостеприимства?

Чанбин не мог сказать, насколько это было прямой ложью, но шок женщины мгновенно сменился согласием. Она кивнула, прежде чем заставить мужчин по обе стороны от нее уйти, чтобы освободить место. Они бросили на неё ошеломлённые взгляды, но она едва отвела взгляд от Минхо, прежде чем проводить его внутрь.

— Входите, входите.

Чанбин только дважды видел силу Минхо в действии — первый раз, когда он отвлек внимание полицейского, стоящего за пределами его собственной базы, и второй, когда он игриво солгал Джисону о названии Западного подразделения. Минхо был очень осторожен, чтобы не использовать свои способности иначе, поскольку он, казалось, чувствовал, что они были основным фактором, способствующим любому недоверию к нему. Тем не менее, они, несомненно, были впечатляющими, и Чанбину пришлось бороться, чтобы сохранить спокойное выражение лица, когда он вошёл внутрь вслед за Чаном.

Один небольшой недостаток лжи Минхо, о котором он очень быстро рассказал группе после того, как они стали чувствовать себя более комфортно друг с другом, заключался в том, что он мог сосредоточиться только на одном человеке. Поэтому Чанбин ожидал подозрительных взглядов, которые двое мужчин послали в их сторону, когда один закрыл дверь, а другой осторожно завис рядом с женщиной.

— Я никогда раньше не видел этих парней… – тихо пробормотал он ей, но Чанбин мог легко уловить то, что он сказал, вместе с нотками враждебности в его голосе.

— Ну, они его подопечные, – ответила она, и уверенность в ее тоне заставила Чанбина поверить в то, что почти всё, что Минхо сказал ей, сопровождалось действием его сил. В её глазах был тот же далекий взгляд, когда они смотрели на каждого по очереди, в конце концов остановившись на Чанбине, прежде чем вернуться к Минхо, и она подарила ему пустую улыбку. — Просто следуйте за нами.

Чанбин обменялся быстрым взглядом с Сынмином, который на мгновение позволил восхищению отразиться на его лице в ответ на способности Минхо. Однако они оба сразу же повернулись к женщине, когда она начала идти, и быстро последовали за ней, особенно из-за надвигающегося присутствия двух мужчин по обе стороны от них. Чан был расположен как раз между двумя группами, осторожно продвинувшись вперёд, чтобы встать между Сынмином и участниками Йеллоу Вуд, когда они открыли дверь.

Они шли в молчании, некомфортном по многим причинам. В передней части строя всё выглядело почти по-дружески: Минхо всё ещё представлял собой образ расслабленного, а женщина в блаженном состоянии неведения с другой стороны от него. Тем не менее, сразу за ними воцарилась тяжелая тишина, настороженные взгляды перебрасывались с человека на человека, напряжение исходило от каждого из них. Чанбин знал, что это был только вопрос времени, когда один из мужчин сорвется и потребует знать, что происходит на самом деле, поэтому отчаянно хотел услышать от Чонина, что они могут действовать как можно скорее.

Тем временем он пытался отвлечься, вглядываясь в запутанные детали коридора вокруг себя. Двери вели в обе стороны, хотя все они были закрыты и не издавали за собой никакого шума. В то время как база Минхо выбрала мятно-зеленую цветовую гамму, Йеллоу Вуд казалось странной смесью золотисто-жёлтого и чёрного, что только добавляло почти королевской атмосферы этому месту.

Они прошли мимо шкафов, набитых бесценными вещами, и Чанбин воспользовался нечестностью всего этого, чтобы разжечь свою ненависть к банде. Он задавался вопросом, сколько было украдено из домов невинных людей, и сколько утешения принесло бы, если бы предметы были возвращены их законным владельцам. И даже если они были куплены Йеллоу Вудом, Чанбин был уверен, что деньги всё равно были из незаконного источника.

— Я внутри. Когда ты будешь готов, Минни.

Голос Чонина был как подарок, и Чанбин вздохнул с облегчением, когда его наушник ожил. Плечи Чана слегка напряглись перед ним, в то время как Минхо резко остановился, а Сынмин полез в карман. Этого было достаточно, чтобы мужчина на его стороне начал в панике кричать, но это превратилось в ужасное бульканье, когда Сынмин через долю секунды направил кинжал ему в горло.

Чанбин сделал шаг назад, удаляясь с линии огня. Сынмин развернулся, его глаза пылали огнем, и оружие, застывшее в его взгляде, метнулось к члену справа от Чанбина. Он не смотрел, достиг ли он своей цели, поскольку последовавших за этим приглушенных криков и ударов было достаточно, чтобы дать ему ответ.

Всё произошло так быстро, что Чанбин не мог не сложить руки в небольшом аплодисменте Сынмину. Они решили, что Сынмин избавит их от всех охранников, кроме одного, поскольку только он мог действовать с такой скоростью и точностью, и испытание закончилось бы в течение нескольких секунд. Они не могли рисковать тем, что Чан активирует дымовую сигнализацию и разрушит их прикрытие, в то время как Чанбин хотел сохранить свои пять секунд на потом, и его бессильная борьба была гораздо менее эффективной, чем способности Сынмина. Похоже, они сделали правильный выбор.

— Ну… это было быстро, – сказал Минхо спереди, оборачиваясь и с сожалением глядя на два тела, лежащих в коридоре. Его губы скривились от презрения, но он не стал жаловаться словесно, взглянув на Чана. — Тогда мы пойдём?

Учитывая природу способностей Чанбина, он был обучен удивительно быстрым рефлексам. Он должен был быть готов остановить время, когда что-то пойдёт не так, будь то пуля, летящая ему в голову, или взрыв прямо рядом с ним. Это означало, что, находясь настороже, его глаза постоянно выискивали даже малейшие движения.

Итак, когда женщина, подозрительно стоявшая рядом с Минхо, незаметно потянулась, чтобы полезть в карман, внимание Чанбина сразу же переключилось на неё.

Он мчался вперед, не желая использовать свои способности на одном человеке, но, тем не менее, отчаянно пытаясь предотвратить то, что должно было случиться. Это чувство только усилилось, когда он увидел очертания пистолета, направленного в сторону Минхо, который ему быстро удалось выбить из её рук, прежде чем повалить женщину на землю.

Кажется, у него недостаточно контроля над ней, мрачно подумал Чанбин, когда Чан быстро подошёл, чтобы поднять пистолет, скользнувший по полу в нескольких метрах от него. Чанбин зажал рукой рот женщины, чтобы она не закричала, как он ожидал, и отчаянно посмотрел на Минхо, который смотрел в парализованном шоке.

— Минхо, сделай это!

Его крик, возможно, был немного громче, чем он хотел бы, но он сделал своё дело, Минхо вырвался из мимолётного транса, в который он впал. Он сглотнул, прежде чем его голос, хотя и значительно более дрожащий, чем обычно, заполнил коридор.

— Вы ничего этого не видели и не будете сомневаться в произошедшем в этом коридоре. Всё совершенно нормально. Вы нам полностью доверяете.

Эффект был мгновенным. Женщина прекратила безумно корчиться и обмякла в объятиях Чанбина, её дыхание превратилось в безмятежное спокойствие. Он быстро поднялся на ноги, отряхнувшись, когда женщина поднялась гораздо медленнее, странно шатаясь, стоя перед ним без всякого выражения.

Минхо, видимо, немного переборщил, так как она, казалось, потеряла почти все черты человеческого характера. Её глаза были словно стеклянными, а рот был сжат в бесстрастную линию, когда её взгляд скользнул по телам товарищей на полу.

Чанбин повёл плечами, кивнув Чану, который как раз разряжал пистолет. Сынмин склонился над одним из мужчин, в последний раз проверяя, закончил ли он работу, в то время как Минхо стоял посреди группы с бесцельным видом, как и у женщины. Чанбин взглянул в его сторону, готовый спросить, что привело его в такое состояние шока, но замолчал, когда они встретились взглядами.

У Минхо, пожалуй, было самое откровенное выражение лица, которое Чанбин когда-либо видел на нём. Его рот был открыт, а глаза сияли странной эмоцией, которую Чанбин позволил себе воспринять как благодарность. Он сильно побледнел и, казалось, действительно потерял дар речи, прежде чем, наконец, его губы шевельнулись, и он тихо пробормотал «спасибо».

— Не благодари. – Чанбин пожал плечами. Он предпочитал, когда Минхо дразнил его; странный взгляд, под которым он был сейчас, казался слишком личным. Итак, с этим чувством дискомфорта, сопровождаемым настороженностью, которая возникла после сражения, Чанбин испытал облегчение, когда голос Чонина снова раздался в его наушнике.

— Отлично поработал с этими парнями, Минни. В кабинете лидера пятеро, и один соответствует описанию Минхо. Ни Джинни, ни я не уверены, вооружены ли они, но, поскольку у этой женщины был пистолет, я думаю, безопаснее было бы предположить, что да.. Чан и Минхо, вы двое можете пойти прямо туда.

Сообщение Чонина было всем, что нужно было Минхо, чтобы восстановить самообладание, и вскоре на его лице появилось то же небрежное выражение, что и раньше. Чан переместил свой вес с одной ноги на другую, бросив на Чанбина и Сынмина знакомый испытующий взгляд, прежде чем он кивнул и направился к Минхо.

Младший помолчал, как будто ждал, пока они разделятся первыми, прежде чем продолжить. Тишину нарушил Чан, в его голосе сквозила нерешительность, когда он посмотрел на пару перед собой.

— Хорошо. Будь осторожен и выходи на связь, как только закончишь свои собственные задания. Не забудь отправить сообщение любому из нас, если что-то пойдёт не так.

Чанбин искренне надеялся, что в этом не будет необходимости, но он был достаточно уверен в себе, отправляясь на фестиваль, и до сих пор ужасно хорошо помнил, чем это закончилось. Он кивнул в ответ на слова Чана, и старший бросил на них последний взгляд, прежде чем последовал за Минхо и женщиной, которая теперь находилась под контролем.

Как только они свернули за угол, Чонин снова вышел на связь.

— Итак, думаю, мы обнаружили остальных. Они в основном разбросаны по базе, и нам потребуется некоторая координация между вами, чтобы доставить вас к каждому из них. Я останусь на этой линии с вами, Мин, пока время от времени проверяю Чана и Минхо. Бин, я соединю тебя с Сони через секунду, хорошо? Джинни будет всё время прислушиваться к чему-нибудь неожиданному, так что постарайся не стрелять ради него, мы сразу же сообщим вам, если он что-нибудь услышит.

— Звучит отлично, босс, – сказал Чанбин в свой наушник, и он может поклясться, что услышал, как Чонин усмехается, прежде чем раздался небольшой «щелчок», и голос Джисона сменился голосом другого.

— Привет, Бинни!

Улыбка осветила лицо Чанбина, несмотря на их ситуацию, поскольку голос Джисона звучал намного веселее, чем раньше. Он не мог понять почему, так как до конца миссии предстояло ещё много, так что опасность была далека от завершения.

— Хаюшки, Джи. Что как?

Сынмин фыркнул от их разговорного тона, прежде чем, по-видимому, последовал указаниям Чонина и направился в том же направлении, откуда только что ушли Чан и Минхо. Чанбин ободряюще похлопал его по спине, когда он уходил, и взгляд младшего на мгновение смягчился, прежде чем он отбежал и свернул за угол.

— Хорошо, очень хорошо. Феликс чуть не потерял сознание, когда увидел, как наш Сынминни использует свои силы, и я должен был ему всё это объяснить! Я не понимал, как весело будет хвастаться вами, ребята.

Это объясняло, почему настроение Джисона так внезапно поднялось. Чанбин усмехнулся, хотя это звучало не совсем искренне, ведь он продолжал чувствовал себя немного на взводе и отчаянно пытался как-то снять напряжение. Он постучал ногой по покрытому ковром полу и оглядел коридор, зная, что Джисон, должно быть, мог его видеть, и надеясь, что его сигнал о срочности достаточно легко уловить.

Вероятно, так оно и было, потому что не прошло и секунды, как Джисон понизил голос до более серьезного тона.

— Итак, когда он увидел, как все участники разбросаны, Йени подумал, что тебе будет лучше занять нижний этаж. Как нам сказал Минхо, кабинет лидера находится на втором, вместе с библиотекой и несколькими спальнями. Инни не хотел рисковать, что лидер окажется в вашем радиусе действия, и самое большое количество людей тоже собралось внизу, поэтому я расскажу тебе, как туда добраться. А Сынмин вместо этого пойдёт наверх. Тебя устроит?

Чанбин кивнул; у него точно не было с этим проблем. Для него было вполне естественно разбираться с большим числом людей, особенно если они были сгруппированы так, как описывал Джисон. Это была идеальная среда для его способностей, и он также был утешен, узнав, что Сынмин занимается спальнями, где, возможно, будут спать некоторые участники, и поэтому не смогут сопротивляться.

Не то чтобы он сомневался в Сынмине, конечно. Но он не мог отрицать, что его утешало знание того, что младший не получит самую тяжелую работу.

— Ты должен вернуться тем же путем, которым вы пришли, мимо главного входа. Двенадцать из них болтаются в комнате по типу... гостиной. Там есть бар, бильярдный стол и камин. Выглядит довольно уютно, так что я, честно говоря, не могу винить их за то, что они хотят проводить там время. Мы можем поставить бильярдный стол в бункере?

— Это ты должен спросить у Чана, – небрежно ответил Чанбин, тут же развернувшись на носках и направившись к главным дверям. Он вёл себя тихо, на тот случай, если комната оказалась ближе, чем ожидалось, но, судя по тому, что только что сказал ему Джисон, изнутри будет изрядно шуметь — чего-то, чего он еще не слышал. Поэтому, осторожно держа руку на рукояти одного из ножей в своей куртке, он достаточно контролировал свой голос, чтобы снова заговорить. — Что Феликс думает обо всём этом?

На другой стороне линии было несколько секунд тишины, и Чанбин догадался, что Джисон разговаривает с Феликсом. Он молчал, когда проходил мимо входа, через который они только что прошли, его глаза останавливались на каждой двери. Дом напоминал лабиринт, и, хотя Чанбин вырос в одном из домов такого же размера, он не мог догадаться, что могло скрываться за каждой из этих дверей. Не могли же они все быть шкафами для хранения, не так ли?

— Феликс говорит, что в восторге от вас, ребята, – снова заговорил Джисон, внезапность его голоса заставила Чанбина подпрыгнуть. — Ему трудно наблюдать за всеми вами сразу, потому что Чанни и Хо только что вышли из кабинета лидера, а Сын уже убрал нескольких участников на лестнице, ведущей в спальни.

— Так сколько осталось? – спросил Чанбин, пытаясь вести счёт в голове.

— Ну-… ах, поверни направо и продолжай идти. Всего их двадцать пять… Шестеро, включая женщину под контролем Хо, сейчас в офисе. Те двое, с которыми только что имел дело Мин... Получается одиннадцать. Похоже, в спальнях только один, наверху это всё.

Чанбин нахмурился, следуя указаниям Джисона.

— Там, куда я собираюсь, двенадцать, получается двадцать четыре. Где последний?

Как только он произнес эти слова, одна из дверей слева от него распахнулась. Ноги Чанбина тут же остановились, а его голова дернулась в сторону, когда в коридор вышел мужчина, тоже остановившийся, как только его взгляд остановился на Чанбине. На долю секунды они оба стояли, уставившись друг на друга, прежде чем мужчина ударил Чанбина по голове.

Чанбин легко увернулся. Его рука, всё ещё сжимавшая рукоять кинжала в кармане, вылетела оттуда, когда он нырнул под сжатый кулак своего врага. Он схватил оружие и с легкостью взмахнул им, чтобы перерезать горло противнику.

Тело приземлилось с глухим стуком, который по мнению Чанбина был слишком громким, особенно когда он понял, что приглушённые голоса стали слышны дальше по тому же коридору. Он частично ожидал, что болтовня прекратится, но, к счастью, она продолжала звучать, даже несмотря на быстрое биение его сердца и безумные крики Джисона через наушник.

— Боже мой, мне так жаль! Должно быть, он был в ванной, а там нет никаких камер, так что я просто не-

— Всё в порядке, Сони, – настойчиво вмешался Чанбин, спрятав нож в карман, несмотря на слой крови, покрывавший его. Каждый мускул в его теле был напряжён, и прошло много времени с тех пор, как он играл на таких высоких ставках, не используя свои силы, поэтому он отчаянно нуждался в том чувстве спокойствия, которое охватило его в эти блаженные пять секунд. — Я слышу, как люди разговаривают. Они близко?

Джисон громко сглотнул на другом конце линии, и послышались легкие помехи, прежде чем он дрожащим голосом промычал в подтверждение.

— Да. Последняя дверь справа от тебя. Она должна вести прямо к бару. Напротив будет бильярдный стол, а рядом камин.

Чанбин мог ясно представить комнату и уже составлял для себя план, несмотря на то, что не был уверен в точном местонахождении участников внутри. К чести Джисона, несмотря на то, что он был так явно потрясен близостью, он всё же не терял самообладания так, как несколько месяцев назад. Он тоже делал успехи, если не в развитии своих способностей, то в своей надёжности.

Перешагнув через тело нападавшего, Чанбин продолжил свой путь по коридору. Его мысли были полностью сосредоточены на перспективе сражения, так что его больше не беспокоила прежняя тревога. Даже без использования его сил, у него было холодное спокойствие, которое исходило только от его многолетнего опыта работы в Дживайпи, и он стремился закончить работу как можно быстрее и эффективнее.

Он остановился в конце коридора и задержал руку в перчатке на блестящей дверной ручке справа от себя. Другая ладонь всё ещё была обернута вокруг рукояти кинжала в его куртке, и он догадался, что ему придётся вытащить ещё один, если их действительно так много внутри. Тем не менее, он действительно хотел избавиться от как можно большего количества людей, не используя свои силы, поэтому идти так явно вооруженным было бы не лучшей идеей. Если бы он мог просто получить тот элемент шока, который на мгновение парализовал человека, с которым он только что пересекся за минуту до этого, тогда это было бы для него гораздо полезнее, чем сразу двенадцать врагов, пытающихся вцепиться ему в горло.

— Значит, мне сюда? – Чанбин прислонился к соседней стене и прошептал в наушник.

— Ага. Двенадцать.

Чанбин кивнул, затем взял себя в руки и толкнул дверь.

Освещение комнаты было тёплым и в сочетании с жаром от пламени в камине делало атмосферу очень уютной. Поэтому Чанбин не слишком удивился, когда ни один из участников не заметил его присутствия; все они погрузились в состояние расслабления, бездельничая на диване у камина или наблюдая за непринужденной игрой в снукер*, которая шла за столом.

Кроме того, они, должно быть, были слегка пьяны, судя по тому, как человек готовил напитки за барной стойкой, и это объясняло, почему их реакция была такой медленной. Чанбин успел подойти к ближайшему дивану до того, как его заметили, и даже тогда в его сторону был брошен лишь путаный вопрос.

— Эй, ты кто-

В течение секунды неторопливая аура исчезла. Крики паники и возмущения наполнили воздух, когда первый из участников сделал последний вздох, с одним из кинжалов Чанбина, аккуратно воткнутым в их грудь, прежде чем он вытащил его, как оса своё жало. Его точное попадание положило конец их жизни, как и его второй удар по тому, кто сидел рядом с ними.

В этот момент начался хаос. Крики звенели в ушах Чанбина, но он заглушил их, сосредоточившись на своей следующей цели. Его взгляд остановился на спине женщины, которая встала с дивана перед ним и поспешно отошла. Он потянулся через мебель, обхватил рукой ее шею, чтобы удержать на месте, и эффективно провел лезвием одного из своих ножей по ее горлу.

Следующим его внимание привлек отчетливый щелчок, и он повернулся лицом к участнику, который, видимо, начал действовать первым. Его бесстрастный взгляд встретился с дулом пистолета, который, находясь немного в стороне от бильярдного стола, угрожающе нацелился на его тело.

Во времена Дживайпи, он бы просто увернулся с дороги и сумел совершить хотя бы ещё одно убийство, прежде чем активировать свои способности. Однако его мысли вернулись к словам, которые сказал Чонин перед тем, как сменить канал Чанбина на Джисона. «Постарайтесь не допустить выстрелов», сказал он им от имени Хёнджина. Чанбин мог только представить себе боль, которую вызовет такой внезапный громкий звук, и поэтому его инстинкты призвали его силы до того, как его разум успел их наверстать.

Но это не имело значения. Он уже убрал троих, так что осталось девять, чтобы справиться за пять секунд. Это было легко устроить.

Один.

Сначала он решил разобраться с теми, кто находился у костра. Используя ту же пару ножей, он перепрыгнул через кушетку и легко перерезал горло ещё одному из них.

Два.

Остальные, которые только что вскочили со своих мест, тоже были быстро убиты рукой Чанбина. Он не хотел наносить удар другим, если мог, так как это лишь потратило бы его время, поэтому вместо этого он решил быстро пробежать им по шее. Его руки уже начали слегка болеть из-за повторяющихся движений, но чувства контроля, которое давали ему его силы, было более чем достаточно, чтобы поддерживать его.

Три.

Когда с камином было покончено, Чанбин развернулся и бросился к бильярдному столу. Он пошёл сначала к участнику с поднятым пистолетом, не желая рисковать временем и позволить ему выстрелить, и повторил своё предыдущее движение, чтобы прикончить их. У него осталось ещё пятеро, включая единственного мужчину, стоящего за барной стойкой.

Четыре.

Он быстро обошёл стол. Было хорошей идеей использовать два ножа, так как он мог легко координировать свои действия, чтобы использовать их оба, и это сэкономило ему много времени и усилий. Это было даже разочаровывающим — как они не сопротивлялись больше, и только один из них проявил инициативу, чтобы направить на него свое оружие, прежде чем он взял ситуацию под контроль.

Пять.

Перерезав горло последнему участнику за столом, Чанбин резко вдохнул, не обращая внимания на отвращение, возникшее в нём от резкого запаха крови, который уже начал наполнять воздух. Его перчатки и одежда были в беспорядке, и он мог только представить, как ужасно он должен был выглядеть, когда повернулся лицом к человеку, стоявшему за барной стойкой.

Вокруг него раздались последовательные удары, и он вздрогнул от их громкости. Некоторые участники либо сидели, либо собирались встать, когда он убил их, но те, кто стоял вокруг снукерного стола, упали на землю, и это произвело настоящий шум. Он надеялся, что с Хёнджином всё в порядке, или, по крайней мере, Джисон предупредил его, увидев события, происходящие на камеру, через которую он наблюдал за всем.

Чанбин почувствовал, что беспокойство покидает его, когда бармен разморозился, а его застывшее выражение лица превратилось в выражение чистого ужаса. Чанбин понял, что этот человек почти наверняка не был злым, но после того, как он таким образом продемонстрировал свои силы, это был просто его инстинкт скрыть это, любыми способами.

Поэтому, собрав всю свою силу, он отдернул руку и метнул один из своих кинжалов в сторону бара. У него не было такого уровня точности, как у Сынмина, но он всё же попал в цель, и с блестящим лезвием, теперь торчащим из его шеи, бармен отшатнулся и упал на стойку позади. Он снёс собой несколько пустых бокалов из-под вина, на что Чанбин скривился, когда они разбились об пол, в очередной раз надеясь, что Хёнджин каким-то образом защитил свои уши.

В комнате воцарилась естественная тишина, которая не была вызвана использованием Чанбином своих способностей. Если не считать потрескивания огня, которое продолжалось, как будто ничего не произошло, всё было совершенно неподвижно.

Затем голос Джисона наполнил его уши.

— Итак, Феликс просто хочет, чтобы я передал тебе, что это была самая крутая вещь, которую он когда-либо видел. – Джисон и сам запыхался, и Чанбин с удовлетворением уловил восторг в тоне младшего.

Он должен был признать, что очень гордился этим. Мебель оказалась своего рода препятствием, и он был вынужден инициировать состояние неопределенности раньше, чем, возможно, он бы это сделал, не беспокоясь о слухе Хёнджина, но ему всё же удалось выполнить свою работу. И он даже не использовал своё любимое оружие.

Небольшая часть его задавалась вопросом, что бы подумал об этом его тренер в Дживайпи, но он выкинул это предположение из головы, с отвращением передёрнувшись.

— Скажи Феликсу, что это много значит для меня, – беззаботно ответил Чанбин в наушник, вынужденный немного растягивать слова, чтобы отдышаться. Он оглядел комнату, оценив её стильный и элегантный вид. — Я теперь свободен, чтобы осмотреться?

— Действуй!

Чанбину нравился бодрый тон Джисона. Несмотря на то, что он только что уничтожил целую комнату людей, его настроение было довольно приподнятым, поскольку теперь он считал, что миссия почти завершена. Он выполнил свою часть работы, и, судя по звукам, Сынмину также удалось без проблем пройти через свою территорию. Чанбин был полностью уверен в способностях Чана, поэтому очень сомневался, что из кабинета лидера исходит какая-то серьезная угроза — по крайней мере, такая, с которой блондин не смог бы справиться в мгновение ока.

Кроме того, теперь наступила часть, которую Чанбин ждал больше всего.

Он вернулся к камину первым, полагая, что бумаги, валяющиеся на кофейном столике, могут содержать больше всего полезной информации. Листы были несколько испорчены каплями крови, которые Чанбин случайно набрызгал на них, но они всё ещё были читаемы, и вскоре ему стало ясно, что они были невероятно скучными (по крайней мере, такими скучными, как только могут быть бумаги банды) Большинство из них были газетными статьями, но ни одна из них не имела никакого отношения к его фотографии, которую Чанбин обнаружил в трейлере, или даже к музыкальному фестивалю вообще.

Проглотив свое разочарование, Чанбин направился к бару. Он должен был полностью проверить комнату, но также знал, что по всему зданию есть и другие многообещающие места, поэтому хотел закончить побыстрее. Он распахнул каждую дверцу всех шкафов, разочарованно хмурясь, когда натыкался только на пустые стаканы и чашки. Щелкнув языком по нёбу, он выпрямился и собирался спросить Джисона, есть ли у младшего какие-то мысли, которые могли бы иметь отношение к делу, когда из его наушника прозвучал голос.

Это был голос, которого Чанбин совсем не ожидал, и по какой-то причине он сразу же наполнил его чувством страха.

— Чанбин? Сынмин? Вам срочно стоит пойти в главный офис. Сейчас же.

Чанбин раньше не слышал, как Минхо говорит через наушники, но это, несомненно, был он. Его голос, хотя и несколько искаженный и дрожащий, был достаточно узнаваем, чтобы вызвать ледяную панику в сердце Чанбина, и он направился к двери еще до того, как Минхо закончил говорить.

— Я уже иду. Что случилось? Ты в порядке?

— Просто приходи.

Чанбин нахмурился ещё больше и, пошатываясь, вышел в коридор, не задумываясь оставив за собой кучу окровавленных тел. Коридор внезапно показался ему намного более узким и вызывающим клаустрофобию, и ему казалось, что его ноги не могут двигаться достаточно быстро, когда он возвращался назад по своим предыдущим шагам. В спешке он чуть не споткнулся о труп, который оставил возле ванной.

Он всё ждал каких-либо разъяснений от Минхо, но не слышал ничего, кроме молчания, и это само по себе было ужасающим.

— Джисон, что происходит? – отчаянно спросил Чанбин в наушник, не обращая внимания на то, как его пальцы тряслись так сильно, что соскользнули с уха и оставили красные пятна на его скуле.

К его большому волнению, Джисон тоже сначала не ответил ему. Он ускорил шаг до бега, его спутанные мысли повторяли указания, которые Минхо сказал им заранее, чтобы добраться до офиса лидера.

Вверх по лестнице, направо, в конце коридора.

Что-то случилось, Чанбин был в этом уверен. Это была единственная причина, по которой Минхо позвал его так скоро, особенно с Сынмином. Его мысли сразу же обратились к Чану; он ожидал, что именно Чан отправит такое срочное сообщение, и поэтому понял, что единственная причина, по которой Минхо сделал это, заключалась в том, что сам Чан не мог этого сделать.

Но это было невозможно — Чан не мог пострадать! Он был лучшим бойцом, которого знал Чанбин, во всех аспектах, умело контролируя свои силы и разбираясь в навыках без них. Единственный способ, которым он мог бы оказаться раненым, это если бы кто-то напал на него издалека, так как он никогда бы не подпустил никого достаточно близко, чтобы ранить его, но Чанбин не слышал выстрелов. На мгновение он вспомнил свое убийство бармена, которое было бы почти бесшумным, если бы не разбитые стаканы, упавшие на землю.

Конечно-

— Эм… — Чанбин чуть не всхлипнул от облегчения, когда голос Джисона раздался в его наушнике. Однако он этого не сделал и вместо этого сосредоточился на выравнивании дыхания, когда, наконец, достиг основания лестницы.

Он с нетерпением ждал остальной части сообщения Джисона, которое шло мучительно медленно.

— Я действительно не могу понять, что происходит? Прости, просто-

— Что ты видишь? – Чанбин напирал, делая два шага за раз.

Джисон колебался, и его слова звучали неуверенно, когда он наконец ответил.

— Просто… Все участники мертвы, включая лидера. На самом деле я не видел, что произошло, потому что наблюдал за тобой, но Йени говорит, что Чан просто сорвался и внезапно убил их всех… Теперь он и Мин стоят там – ни один из них не ответил ни на одно из наших сообщений. Чан что-то держит, но я не могу разобрать, что это... Я думаю, это может быть лист бумаги. Или, может, фотография?

Сердце Чанбина остановилось, хотя он продолжал двигаться.

Внезапно какая-то сила пыталась оттолкнуть его, нелогичная паранойя наполнила его при мысли, что он, возможно, наткнется на что-нибудь, связанное с тем, кто оставил для него угрозу в трейлере. Это преследовало его по ночам, и трусливая часть его души боялась получить ещё больше поводов для беспокойства.

Но именно на это он и надеялся, раз они решили атаковать базу. Он хотел знать больше, и он хотел иметь возможность положить конец всему происходящему.

Он достиг вершины лестницы, как раз в тот момент, когда дверь слева распахнулась, и Сынмин поспешил наружу. Его волосы были слегка взлохмачены, но он выглядел целым и невредимым, и Чанбин позволил себе на секунду передохнуть, прежде чем побежать в другом направлении к офису. Он мог слышать топот шагов Сынмина позади себя и торопливые вопросы, которые младший задавал ему, но не доверял себе говорить из-за подступившей к горлу желчи, вызванной тревогой.

Он чуть не врезался прямо в стену в конце коридора из-за своего импульса, но ему удалось затормозить раньше, чем он это сделал. Ударив всем своим весом дверь справа от него, Чанбин ворвался в кабинет лидера, а Сынмин бросился прямо за ним.

Первое, что он ощутил, был удушающий запах гари, который витал в комнате. Горящая бумага, горящая плоть, горящая краска — всё это грозило поглотить его, пока он тяжело дышал в дверях. Его взгляд сразу же остановился на паре, стоящей посреди комнаты, оба стояли к нему спиной, но один оглянулся через плечо в ответ на его громкое появление.

Лицо Минхо было бледным, но он выглядел совершенно невредимым. Его обычно расслабленное выражение лица превратилось в напряжённое и озабоченное, а глаза смотрели на Чанбина с пугающе расчётливой резкостью, как будто он пытался что-то понять, просто наблюдая.

Взгляд Чанбина переместился на Чана, который не смотрел по сторонам и даже не выражал признательности внешнему виду других. Он явно что-то держал, как и сказал Джисон, и хотя Чанбин не мог точно видеть, что именно, он почувствовал, как его плечи поникли в смирении. Чан, должно быть, нашёл ещё одну фотографию Чанбина в магазине в ночь его вербовки, и теперь Минхо тоже это знал. Не говоря уже о Сынмине, который вышел из-за спины Чанбина и начал осторожно пробираться к старшей паре.

Секрет был раскрыт.

Очень неохотно Чанбин переступил с ноги на ногу. Боковым зрением он увидел беспорядок в кабинете: стены, покрытые жестокими обугленными отметинами; лежащие по бокам неподвижные тела, пропахшие горелой плотью; королевский золотой колорит ковра и краски. Он слабо задавался вопросом, как Минхо удалось остаться таким невредимым в таком пожаре, но, возможно, Чан, по крайней мере, смог сохранить достаточный контроль, чтобы его силы не причинили вреда тому, кто стоял рядом с ним.

Чанбин с силой сглотнул, затем остановился рядом с Чаном. Сынмин склонился над плечом Минхо и в ужасе уставился на фотографию. Выражения его лица было достаточно, чтобы ужас и унижение пробежали по Чанбину, поскольку мысль о том, что младший увидит его в таком жалком состоянии, была ужасной.

Однако, когда Чанбин в конце концов набрался смелости, чтобы взглянуть вниз и посмотреть на себя, это было не его собственное лицо, уставившееся на него.

Вместо этого он смотрел на картину, на которой запечатлено ужасно разрушительное горение дома. Даже в черно-белом виде была видна ярость пламени, пожирающего здание с голодом, который Чанбин видел только однажды лично: когда они впервые столкнулись с Джисоном. Ужас охватил его, когда он подумал, что фотография могла быть сделана той ночью, но эта теория вскоре была потеряна для него, когда его взгляд переместился на тёмные фигуры, которые были в центре изображения.

Один был довольно высоким, одетым в громоздкую одежду (вероятно, для защиты от огня), в то время как другой был намного меньше, и его поначалу было труднее заметить. Он был тем, на ком сосредоточился Чанбин, так как более светлые тона предполагали, что его волосы были светлого цвета. Чанбин почувствовал настоящую тревогу, когда понял, что изображено на картинке.

— Ох, блять… – Его голос драматично прорезал тишину, несмотря на свою хрипотцу. Прежде чем он попытался остановить себя, его взгляд переместился в правый верхний угол фотографии, чтобы прочитать слова, написанные там ужасно знакомыми каракулями.

“Ты должен был умереть в огне, Кристофер Бан”