Кавех заполняет собой любое пространство от края до края. В Академии он умудряется быть везде и нигде одновременно. В восторженных шепотках студентов, в рычащих проклятиях преподавателей, в забытых в аудиториях вещах, в десятках и сотнях эскизах на полках мастерских, во въевшемся в его привычное место в Доме Даэны аромате сумерских роз, в витиеватом почерке на бланках заявок на финансирование исследований.

Кавех не просто заполняет пространства, он поглощает их — одно за другим. Сумеру медленно тонет в нем. Вслед за Академией затапливает все питейные заведения города. Его почерком оформлены внешние витрины, в щелях меж каменными половыми плитами запросто отыскиваются выпавшие в пылу споров и пьяных потасовок заколки и перья, его имя долгое время числится в черных списках, в его честь называют ежемесячный алкотурнир, в котором еще никто не смог победить. Затем под воду уходит Большой Базар. Декорации, костюмы, оформление самого пространства — Кавех в каждой детали. Сумеру окончательно опускается на самое дно легким росчерком руки на десятках листах бумаги, которыми завешаны все доски объявлений.

Кавех разливает свое сияние дальше, дальше, дальше. Вгрызается в долину Ардрави, в лес Авидья. Венчает конец оккупационной кампании Алькасар-сараем. И вдруг что-то идет не по плану. Наступает отлив. Кавех отчаянно борется за свои права собственности, но ресурсов едва ли хватает. Он по-прежнему везде и нигде, но скорее больше нигде.

Когда Кавех, навьюченный баулами с вещами-альбомами-мольбертом-безднаразберичем, появляется на пороге его дома, Аль-Хайтам возводит плотину, чтобы цунами на затопило последний свободный островок. Он сыплет правилами-укреплениями, старательно ограничивает стихию, устанавливает контроль. И сам не понимает, что уже идет ко дну, как и всё прочее.

Кавех запросто отвоевывает дом по кусочку. Выстраивает личную армию немытых кружек из-под чая — сначала на кухне, а потом и на всех горизонтальных поверхностях. Захватывает ванну, забивая полки благовониями и разномастными склянками. Наводит свой порядок, переставляет в рабочее время Аль-Хайтама всю мебель в комнатах и бойко отбивается от чужих попыток вернуть все на свои места. Ворует одежду, чтобы не запачкать свою краской — и его запах не вымывается даже после нескольких стирок. Бесцеремонно вторгается в хозяйскую спальню, ведь здесь окна выходят на запад, всегда теплее и кровать удобнее.

Как и Сумеру, Аль-Хайтам оказывается на самом дне. Небрежным пьяным поцелуем и сиплым «Давно хотел это сделать» Кавех поглощает его полностью.