ты просыпаешься. вокруг царит оглушительная тишина; на мгновение возникает чувство, что все звуки в этом мире просто исчезли. ты переворачиваешься на спину. секунда, другая — шерстяное одеяло сна постепенно отпускает тебя, и ты наконец различаешь, как, шурша, падают за окном белые хлопья. спустя ещё минуту до тебя доносятся короткие вздохи мамы, волосы которой разметались по подушке чернильным пятном, и папино убаюкивающее сопение. ты лежишь в почти полной темноте с открытыми глазами, натянув войлочную ткань до подбородка, и слушаешь снег. в этот момент на свете не существует никого счастливее тебя.

кажется, что можно глядеть так во тьму вечность, но ты внезапно улавливаешь тихий-тихий скрип дверной ручки — всё внутри ёкает и одним неясным комком проваливается в пятки. в комнату заходят... светящиеся усы. ты слегка испуганно зажмуриваешься и задерживаешь дыхание, внезапно ощущая прикосновение широкой горячей ладони к прохладному лбу. чуть осмелев, приоткрываешь один глаз, потом второй: усы, будто присыпанные снегом, улыбаются и осторожно тянут одеяло на себя. кожа вмиг покрывается мурашками; ты едва хмуришься и неосознанно сжимаешься в клубочек, желая вернуть себе законное тепло. похолодевшего кончика носа дотрагивается шероховатый палец.

стараясь не издавать шума громче, чем заоконный снегопад, ты каким-то чудесным образом обнаруживаешь на высоком — не достать — деревянном стуле штаны и фуфайку. темень хоть глаз выколи, но ты держишься за шершавую ладонь и знаешь, что она не отпустит. благополучно запнувшись о бахрому ковра, ты выходишь в коридор и аккуратно, нащупывая большим пальцем ноги каждую ступеньку, спускаешься по лестнице. шуршит снег. усы, помогая тебе натянуть неудобные валенки, улыбаются так же молча. ты, всё-таки не сдержавшись, тихонько чихаешь; тебя превращают в капусту, одевая в огромную куртку кого-то из взрослых и закутывая в колючий-преколючий шарф по самую макушку. ты думаешь, что, наверное, похож на снеговика, которого соседские мальчишки слепили вчера вечером. интересно, что на улице сейчас — ночь или утро?..

вновь скрипит дверь, но теперь уже входная; облачко пара не спеша вырывается у тебя изо рта. стоит тебе переступить порог, как шелестящий снег немедленно образует на твоей голове белую шапку, а морозный воздух кусает за щёки, вызывая у тебя лучезарную улыбку. здесь немножко светлее, и теперь ты распознаёшь возвышающиеся рядом усы.

дедушка.

чутко дремлющий в будке дружок слышит его неторопливую поступь, прокладывающую по сугробам узкую тропку, и тут же вскидывается, приветственно тявкнув: на большее не решается. дедушка треплет его за уши, в то время как ты прикидываешь, получится ли у тебя наступить в каждый след от большого валенка. когда ты делаешь первый шажок, снег громко хрустит, а после опять устанавливается тишина, но ненадолго: тебя это приводит в восторг, и ты вразвалочку, как северный пингвин, бредёшь к дедушке, хрупая тонкой ледяной корочкой. дружок стремглав несётся в сторону деревни, а дедушка снова берёт в широкую ладонь твою крошечную.

вы втроём словно плывёте в неопределённом безвременье; всё ещё непонятно, какое сейчас время суток — кругом только необъятная зима, разлапистые синие ели и звёзды, почему-то похожие на застывшие в небе снежинки. вас по-прежнему окружает белая пелена, но от сугробов исходит какое-то сказочное мерцание, позволяющее замечать, как иногда подслеповато щурится дедушка и высовывает розовый язык дружок. ты слушаешь, как снег мягко хрустит под ногами, исполняя зимнюю прелюдию.

когда вы доходите до пятого с конца деревни домишка, дедушка останавливается и поправляет на тебе куртку, ласково дотрагиваясь до кончика твоего носа шершавым пальцем. обеспокоенный вашим долгим отсутствием пёс возвращается назад и, наконец учуяв силуэты — большой и маленький, — виляет пушистым хвостом. обходит вас несколько раз, удостоверяясь, что всё в порядке, и радостно лижет твою руку. дедушкино лицо освещают ямочки.

...на белом клочке земли замерли три фигуры — это ты, дедушка и пёс. у дедушки широкая тёплая ладонь и добрая улыбка, у дружка стоящие торчком уши и розовый язык. тебе жмут неудобные валенки, а колючий шарф натирает шею. кажется, что всё в этой бескрайней зиме ещё спит, не нарушая зыбкой тишины.

вокруг темно и шуршит снег.

ты так бесконечно любишь этот мир.