016. Преступник

В переулке воняло тухлой едой и заплесневелой бумагой. В одном углу была установлена большая секция из листового металла, а другая — перпендикулярно к ней, так что укрытие было со всех сторон, кроме одной.

Гордон провел пальцем по выцветшему символу лямбды тут, зная, что это было убежище, хотя сейчас оно было пустым.

Он все еще слышал диспетчера Альянса, ее женский, но глухой голос эхом разносился над крышами.

Вся ситуация напоминала ему кино о копах, где осужденный убегал в переулок, а затем ждал, пока на него наткнется полицейский. К сожалению, заключенные, казалось, всегда проигрывали в этих фильмах.

Шаги эхом отдавались от кирпичных стен, вырывая его из раздумий. На усеянную обломками землю упали тени. Под листом металла Гордон ждал с пистолетом в одной руке и ломом в другой.

Искаженные голоса ГО донеслись до его ушей.

Они подошли ближе, а Гордон поджидал их.

***

017. Игра

Гордон уставился на черно-красную доску под собой, задумчиво постукивая пальцем по колену и обдумывая свой следующий ход. Его глаза на мгновение резко метнулись вокруг, прежде чем он осторожно наклонился вперед и протянул руку. Он осторожно взял пластиковый диск большим и указательным пальцами, держа его так, словно это был нитроглицерин.

Выдохнув, он поставил его на место, уже видя, как его судьба несется на него, как встречный товарный поезд.

Напротив него Пес наклонил голову, издал небольшой звук «блуп» и передвинул свою собственную шашку, срубив последние три фигуры Гордона.

Физик зарычал и вскинул руки в воздух. Аликс, которая краем глаза наблюдала за происходящим с другого конца комнаты, рассмеялась.

— Я же говорила тебе, ты никогда не победишь его. Он — робот, Гордон.

— Ты когда-нибудь обыгрывала его?

— У меня достаточно здравого смысла, чтобы не играть в шахматы с роботом.

Гордон нахмурился и откинулся на спинку стула.

— Шашки, — пробормотал он.

Улыбка Аликс превратилась в ухмылку.

— Ты вернулся к шашкам?

Закатив глаза, Гордон встал и в раздражении вышел из комнаты. Пес заулюлюкал и начал собирать фигуры.

— Я же говорила тебе быть с ним помягче.

***

018. Пронумерованный

Пять, четыре, три…

Там: затишье в перестрелке.

Четыре, пять, шесть. Вставь патрон. Нажми на курок.

Они были неумолимы, комбайны, и тяжелое тук-тук-тук-тук-тук их импульсных винтовок стал обычным делом.

Когда-то он привык к звукам машин и дождя.

Затем — к гудению машин и грохоту трамваев.

Теперь — к стрельбе и искаженной помехами радиосвязи.

Пять, четыре, три. За углом — здоровяк. Закрыть. На этот раз из обоих стволов.

Один.

Гордон прислонился спиной к внутренней части товарного вагона.

Мэнхек с визгом ворвался внутрь, прямо ему в лицо.

Ноль.

Он опустился на колени и засунул патроны в магазин.

Цифры, которые он всегда держал в голове, были его собственной константой, его собственным утешением.

Шесть.

Это было действительно все, что у него было.

***

019. Веселье

Звуки смеха эхом разносились по залам базы, доносясь с большого склада, где хранился вертолет. Бледный солнечный свет падал на запятнанные коричневые окна, отбрасывая причудливые тени на заляпанный маслом пол. Вертолет стоически стоял в стороне, роторы отсоединены, лопасти прислонены к стене.

Еще один взрыв смеха прокатился по складу, женский, почти хихиканье.

— Гордон! Ты собираешься—

Снова растворилось в смехе.

За складом был холм, на котором сидел Пес, вглядываясь своим единственным глазом в лес за ним. Хихиканье изнутри поначалу насторожило его сенсоры, его внутренний компьютер убедил, что это угроза. Затем, когда его память перебрала все аудиозаписи, которые он слышал за свою долгую жизнь, он узнал это как безобидный смех. Он издал негромкое «вуу» и потянулся вперед, наблюдая и регистрируя повстанцев, прогуливающихся по базе, то, как дует ветер, птиц на близлежащих деревьях.

Раздался короткий, грубый басовитый смех, который сразу же был распознан как мужской.

— Аликс, я—

— Тебе не кажется—

И тишина.

Пес наклонил голову и оглянулся на склад, звук его диафрагмы, увеличивающейся и уменьшающейся, был единственным звуком, регистрируемым его аудиорецепторами. Он знал, что молчание — это хорошо, но может быть и плохо. Тишина спящей базы? Это было хорошо. Внезапная тишина на складе, где, как он знал, была Аликс? Это было плохо.

Повернувшись, он вприпрыжку побежал вниз по склону к складу.

Он был уже на полпути, когда снова послышались голоса.

— Ты в порядке?

— Да, я—

А потом они снова засмеялись.

Пес слегка опустил голову и вернулся на свое место на холме.