Уста – обращение к учителю/мастеру в каком-либо деле (в нашем случае, даже султан использовал это обращение к учителям в гареме)

 ______________________________________________

- Мой повелитель, - удобно устроившись на крепких бёдрах альфы Чимин массирует кожу на затылке султана, будучи при этом полностью обнажённым, не считая причудливого золотого украшения на правой ноге. 

- Да, любовь моя? - глаза падишаха прикрыты от удовольствия, а бледные ладони оглаживают упругую кожу, иногда задевая цепочку у основания ноги омеги.

- Могу я попросить? - тягучий, как патока голос ласкает слух.

- Чего хочет мой маленький проказник на этот раз? - Юнги продолжает держать глаза закрытыми, а руками сжимает округлые половинки и трёт пальцем ложбинку, задевая колечко мышц и растирая прозрачную смазку.

Пак закусывает губу и на мгновение прикрывает веки, дрожа ресницами, предвкушая порцию удовольствия.

- Я хочу... - омега наклоняется и шепчет на ухо своё желание, параллельно потираясь о чужое возбуждение.

Юнги открывает глаза, полные животного голода, просьба любимого ему нравится, но он больше не в состоянии ждать и терпеть эти наглые выходки на своих бёдрах, поэтому резко впивается в соблазнительные пухлые губы и проталкивает сразу два пальца во влажный проход, разводя в стороны.

Высокие стоны заполняют пространство спальни, а стройное тело послушно принимает ласку, грациозно выгибаясь и стремясь получить больше.

***

Сегодня у великого падишаха выдался относительно свободный день, и он может позволить себе прогуляться по дворцу и заглянуть в обитель, скрытую от всех. В "райском саду" султан бывает нечасто, полностью доверяя управление в руки смотрителей и жён. На этот раз у альфы особый повод для визита, поэтому он сразу по приходу осведомляется об интересующем его омеге и направляется в зал для занятий танцами.

Длинные коридоры из камня и мрамора пусты, все наложницы усердно учатся. Юнги бесшумно движется вдоль светлых стен, собирая поклоны от встречающихся на пути слуг. Подойдя к нужному залу, мужчина натыкается на распорядителя, стоящего у входа и беседующего с одним из преподавателей. Заметив султана, оба беты сразу же кланяются и приветствуют Мина. Намджун интересуется целью визита государя и справляется о его самочувствии.

- Я пришёл посмотреть на новых наложниц, - коротко отвечает альфа.

- Думаю, я знаю, кто сможет вас заинтересовать, мой повелитель, - Ким хитро улыбается и отходит в сторону, делая жест рукой и сгибаясь в новом поклоне, приглашая внутрь.

- Не нужно объявлять о моём визите, нет нужды поднимать шум, - командует и проходит в просторное помещение.

Высокие потолки, соединяющиеся в огромный купол, расписанный и выложенный мозаикой потолок, расшитые ковры по периметру нижней

части стен и на полу, красивые вазы и светильники в углублениях, низкие угловые кушетки-диванчики в теневой половине зала.

Юнги замирает почти в самых дверях, желая сохранить в тайне своё присутствие хоть ненадолго и наблюдает за темноволосым омегой, который полностью погружён в танец. Голые стопы быстро перемещаются по периметру, в руках у юноши деревянные сабли, с которыми обычно тренируются дети, одет омега довольно просто - тёмно-синие шаровары и такого же цвета рубашка, украшенная серебристой тесьмой, угольно-черные волосы собраны в хвост, несколько прядей падают на красивое лицо. Движения явно хорошо натренированного тела уверенные, как и крепкий хват в руках пусть и ненастоящего оружия. Юнги уверен, что это именно тот омега, о котором ему рассказывал недавно Чимин, слишком он выделяется на фоне всех остальных присутствующих здесь.

Размашистые прокруты мельницей заставляют юношу переместиться с центра зала в сторону дверей, где, затаив дыхание, стоит султан. Уловив тонкий, но яркий аромат спелого инжира, Мин неосознанно подаётся вперёд, чем выдаёт себя.

- Ваше величество, - роняет один из учителей и склоняет голову. Примеру следуют и остальные.

Танцевавший до этого омега немного теряется и не успевает быстро среагировать после динамичных движений, почти врезаясь в мужчину. Его чёрные глаза широко раскрыты от растерянности, он хочет что-то сказать, но не решается, открывая и закрывая рот. Юнги умиляет эта картина, и он собирается уже успокоить взволнованного паренька, но неприятно писклявый голос одного преподавателя опережает его.

- Ах ты, бесстыдник, - встаёт с места старик и движется в сторону омеги, - не видишь, что перед тобой султан? Смеешь таращиться?! – костлявая рука замахивается для удара небольшой тросточкой, но Мин поднимает ладонь, преграждая тем самым путь и заставляя обратить на себя внимание.

- Я сам разберусь, Халим уста, - спокойно произносит, но взгляд его строгий, даже угрожающий, потому учитель не рискует издать больше ни звука и пятится назад на прежнее место.

Альфа ещё раз смеряет бету взглядом, а затем переводит красивый лисий прищур на несчастного омегу, который выглядит теперь ещё более растерянным и, кажется, боится даже дышать.

- Как твоё имя? – голос падишаха заметно смягчается, чтобы не напугать сильнее.

- Чон Чонгук, ваше величество, - сгибается в низком поклоне и пристыженно опускает глаза.

- Уверен, окажись мы на поле боя, ты бы не прятал свой взгляд и без сомнений занёс бы клинок над моей головой, - усмехается, рассматривая брюнета, - я наслышан о твоём народе. Поразительно, как нежный цветок превращают в воина, беспощадного убийцу, сражающегося наравне с альфами.

- Это в прошлом, - произносит юноша, - теперь я принадлежу вам, повелитель, - склоняет голову ещё ниже.

- А он умён, - оглашает Мин, оглядывая всех присутствующих, а затем подходит к омеге вплотную, поднимая его голову за подбородок, - мне по душе твоя покорность, но я хочу, чтобы ты не скрывал свой взгляд победителя.

Чонгук встречается с золотистой радужкой альфьих глаз, в этом взгляде столько власти и силы, что ноги подкашиваются, но собственная гордость и выдрессированная выдержка не позволяют показать слабину. Зрачки расширяются, а золото окрашивается кроваво-красным, но Чон и бровью не ведёт, стойко выдерживая не только строгий взор, но усилившийся и давящий аромат.

- Потрясающе, - заключает падишах, отпуская юношу из зрительного плена и ослабляя воздействие феромона, - я хочу видеть его у себя в конце нынешней недели, - обращается к наставникам.

- Но мой господин, он только недавно приступил к обучению, - подаёт голос один из учителей.

- Ты смеешь оспаривать приказы султана? - Мин поднимает бровь, в пол-оборота глядя на бету.

- Прошу прощения, ваше величество, - спешит исправиться и не навлечь гнев правителя, - всё будет сделано.

Альфа поворачивается напоследок к замеревшему на месте омеге, даря ему короткую полуулыбку: "До встречи, Чонгук", и выходит из зала.

Гук смотрит вслед удаляющейся фигуре и пытается осознать, что только что произошло. Вечером того же дня юноше приносят свёрток, сообщая, что это подарок от государя.

***

- Чимин бей, вы меня звали? - звонкий голос омеги отбивается от мраморных стен и пола.

Чонгук проходит вглубь комнаты и видит большую купель. На поверхности воды плавают лепестки роз, приятный аромат цветов и пряностей забирается в нос. Старший омега выныривает из воды и убирает волосы назад, замечает Чона и улыбается ему, делает жест рукой, прося подойти ближе.

- Здравствуй, Чонгукки, - приближается к борту купели.

- Вы звали меня, Чимин бей? - повторяет свой вопрос младший и старается не задерживать взгляд на блестящей от капель коже.

- Искупайся со мной, - смотрит хитрым лисом, прекрасно видя, как юноша рассматривает его.

- Но я... - теряется Гук и сжимает пальцами ткань рубашки.

- Я тебя не съем, - звонко смеётся, - просто раздевайся и залезай в воду.

Чонгук поджимает губы и кивает, принимаясь избавляться от одежды. Прикрывая рукой пах, он погружает ноги одну за другой в резервуар.

Тепло приятно обволакивает, и тело сразу же расслабляется. Юноша медленно подходит к Чимину, зная, что тот всё равно об этом попросит, чем заставляет старшего улыбнуться ещё шире, из-за чего его глаза становятся похожи на полумесяцы.

- Завтра важный день, волнуешься? - вопрос не требует ответа, так как на лице Чонгука и так всё написано.

- Боюсь, что не смогу угодить господину, - честно признаётся, - я ведь никогда не был с альфой. Более того, нас учили быть с ними наравне, а сейчас мне нужно быть... - делает паузу и смотрит растерянно, - омегой, - обречённо, как приговор заканчивает предложение.

- В этом вся суть, милый, - Чимин продолжает нежно улыбаться, - ты особенный, уникальный. А в том, что это для тебя впервые нет ничего постыдного. Большинство омег зачастую впервые видят альфу, не то что проводят ночь. Я уверен, что ты не просто понравишься Юнги, - Пак приближается к чужому лицу, - он будет в восторге, - шепчет прямо в ухо и задевает губами серьгу.

Дыхание Чона немного сбивается, он шумно сглатывает и смотрит в игривые карие глаза.

- Ещё, я расскажу тебе кое-что, но ты должен пообещать, что это будет нашим маленьким секретом.

Чонгук не так давно знаком с омегой и многого не знает о нём, но готов поклясться, что Пак - самый притягательный представитель их пола.

Умение старшего управлять своим голосом, мимикой, телом восхищает. Гук уверен, что тот способен получить, что угодно и кого угодно, в чём лишний раз убеждается, когда кивает на сказанное.

- Завтра я тоже буду в комнате султана. И мы вместе сделаем эту ночь незабываемой для нас троих.

Размеренный и абсолютно спокойный голос впитывается в сознание вязким сахарным сиропом, путая мысли и заставляя колючие мурашки покрыть кожу.

- Но разве можно…чтобы два омеги? – глухо шепчет Чонгук, стараясь успокоить чувствительное сердце.

- Если султан того желает, то никто не в праве запретить, - от этих слов тугой узел нетерпения и любопытства завязывается где-то внизу живота.

Половые связи более чем с одним партнером за раз не то что бы не приветствовались или запрещались, но, как правило, были крайне мало распространены.

Основных причин этого было две: падишах, будучи обычным человеком и имеющим большое количество забот, как минимум, нёс обязательства перед своими жёнами и был обязан проводить с одной из них ночь раз в неделю, если этот день совпадал с течкой, то ситуация несколько усугублялась ненасытностью омеги в этот период. Наложниц в гареме было более чем достаточно, и альфы не нуждались в подобных утехах. Вторая причина крылась в самих «прелестных созданиях», которые и без того зачастую только и мечтали о «ночи любви» и делить с кем-либо внимание государя не желали, конкуренции и так было предостаточно.

Чимин был до безумия жаден, когда дело касалось повелителя, но он знал, что альфа ни на кого так не смотрит, как на него. В Чонгуке же омега не видел конкурента, хоть и с первого взгляда отметил для себя, что парнишка с лёгкостью добьётся больших высот. Паку нравилась искренность Гука, его старательность и требовательность к себе, он искренне удивлялся новым вещам и охотно учился новому. А ещё младший был хорош собой, отрицать это было бессмысленно. Чимину хотелось увидеть, каков будет этот стеснительный юнец, никогда не знавший ни близости, ни особого отношения к себе, когда его поджарое тело будет метаться по постели в разгар течки и требовать разрядки. Одна мысль об обнаженном Чонгуке в сильных руках альфы заставляла омегу самого возбуждаться и желать воплотить фантазию в реальность, чему, собственно, он и поспособствовал неделю назад.

- Но как я могу равняться с вами, моё обучение ведь началось совсем недавно, - юноша бегает глазами по лепесткам на поверхности и заметно нервничает.

- Ох, поверь мне, - Чимин медленно обходит омегу и становится позади, касаясь пальцами лопаток, - дело не в опыте, а в том, чтобы доставить удовольствие, - подушечки с легким нажимом скользят вдоль спины,

оставляя за собой ворох мурашек, - а ты, Чонгукки, - понижает голос и вновь задевает губами золотое кольцо в ухе, - идеально для этого подойдёшь, - шёпот простреливает электрическим разрядом, а затем младший ощущает чужую ладонь на пояснице.

- Я открою тебе ещё один секрет, - на смуглой коже появляется след от ласкового касания мягких губ, - я никогда прежде не желал другого омегу, - невидимые отметины опускаются неторопливо к основанию шеи, - но ты разжигаешь во мне неудержимое пламя, - лёгкий укус обжигает скат плеча, и Чонгук роняет короткий стон.

Чимин чувствует усилившийся аромат инжира. Течка близка, он выбрал подходящий момент, и сейчас упивается предвкушением.

- Ты знаешь, насколько соблазнительный, Гукки? - продолжает смущать разомлевшего омегу, - завтра Юнги заставит твоё тело дрожать, - маленькая ладонь оглаживает подтянутые ягодицы, - он сделает так хорошо, что ты будешь просить ещё и ещё, - даже сквозь толщу воды Пак ощущает выделившуюся смазку и проводит по расселине, от чего Чонгук дёргается и резко поворачивает голову, - не бойся, я не трону то, что принадлежит господину, - надавливает мягко на колечко мышц, собирает сгусток чужого возбуждения и быстро достаёт палец из воды.

Остатки сладко пахнущей смазки Чимин без стеснения отправляет в рот, демонстративно оглаживая язык верхней фалангой. Младший наблюдает за этой картиной и пытается вспомнить, как дышать и вообще функционировать.

- Думаю, водных процедур на сегодня достаточно, - как ни в чём не бывало сообщает Пак и медленно выходит из купели, - поторопись, ещё многое нужно успеть сделать, - обращается к замершему на месте Чону. Тот не сразу понимает, что обращаются к нему, но потом следует за старшим и тоже выбирается из воды.

Остаток дня, как и половина следующего проходит в приготовлениях. Несколько часов в хаммаме, многочисленные маски и массажи, натирание кожи маслами и настоями из цветов и в завершении нанесение причудливых узоров хной. С каждым проходящим стремительно часом омега нервничает всё сильнее, судорожно теребя в руках подарок султана - тончайший платок сине-чёрного цвета, мерцающий на свету серебристыми бликами. 

И вот наступает время идти. Следуя за учителем, Чонгук изо всех сил старается выровнять дыхание и успокоить отбивающее, словно молот, мощные удары сердце.

- Дальше пойдёшь сам, - сообщает наставник, - не забудь, чему тебя учили.

Омега кивает и проходит вперёд по длинному коридору, останавливаясь у кованых дверей в спальню султана. Глубокий вдох помогает немного отвлечься, и Чон делает знак страже, чтобы те впустили его внутрь. Перешагнув порог, брюнет чувствует сильный запах шафрана и сладкого мёда. Чимин, он уже здесь.

- Мы ждали тебя, Чонгукки, - хрипловатый голос приятно обволакивает.

- Ваше величество, - приседает и опускает голову, - я приготовил танец, если позволите, я хотел бы порадовать вас.

- От чего же нет, - отвечает спокойно, - покажи, что умеешь, только, - делает паузу, - дай мне увидеть твою преданность.

Юноша понимает, чего от него хочет султан и сразу же вскидывает голову, встречаясь с пристальным взглядом альфы.

- Так-то лучше, - ухмыляется и показывает рукой, чтобы тот приступал.

Чонгук расстёгивает мантию, оставаясь в широких шароварах и коротком топе с высоким воротником-стойкой, чёрная материя, обрамлённая в золото, отлично смотрится на загорелой коже. Подтянутый живот и часть рельефного пресса, открытые взору, притягивают внимание, точёную талию опоясывает тонкая цепочка с подвесками в виде ромбов, а на плечах надеты своеобразные доспехи из таких же цепочек, расходящихся каскадом вниз к бицепсам, и несколько изгибаются дугой на груди. Длинные серьги поблёскивают из-за выбившихся из завязанного на затылке пучка смольных прядей. Правая рука вплоть до кончиков пальцев расписана узорами басмы, как и босые стопы. И наконец, завершающей деталью сего прекрасного ансамбля являются подведённые чёрным глаза, которые и без того способны тягаться по глубине с океаном, а по темноте с ночным небом. 

Karmix - A Llil

Дав сигнал музыкантам, омега становится на середину и замирает в ожидании. Звуки наполняют помещение, и Чонгук начинает двигаться. Поднимает голову, затем руки, делая волну, ступает ногами вперёд, будто пантера перед прыжком, медленно, не торопясь, затем отбивает ритм пышными бёдрами, приводя в движение грозди бисера на крае расшитого пояса, переплетает кисти в замысловатом узоре и прогибается, демонстрируя свою грацию. Когда музыка начинает заунывно гипнотизировать, Чон заводит руки за спину и на резкий акцент достаёт две сабли, начиная сложные вращения вокруг себя, продолжая отбивать ритм. Юнги сидит на кровати и наблюдает за каждым движением. Он удивлён появлению оружия, но нисколько не испуган, хоть знает прекрасно, что захоти Чонгук - набросился бы на него и, возможно, даже оставил бы несколько серьёзных ранений, но альфа спокоен. Сейчас перед ним не беспощадный убийца, воспитанный в строгости, а настоящий омега, показывающий всю свою красоту, чтобы заслужить поощрение. Чимин же, массирующий плечи государя, вовсе не удивлён, ведь именно он посоветовал использовать в танце клинки, зная страсть господина к холодному оружию и умение младшего отлично с ним обращаться.

Мелодия затихает, и юноша заканчивает своё представление на коленях, вытянув руки с саблями вперёд, скрещенным остриём внутрь.

- Это было превосходно, - аплодирует Мин, - а теперь подойди.

Чон поднимается на ноги и подходит к царскому ложу, дыхание его сбито после активных движений, а может быть дело не только в этом. 

- Очень красивый наряд, - продолжает одаривать комплиментами альфа, - а владение саблей, - довольно улыбается, - но мне показалось или, - в одно движение хватается правой рукой за ткань под ягодицей, сминая её насквозь мокрую, - у тебя уже началась течка, - подносит пальцы к лицу, втягивая необычный запах инжира и шумно выдыхая, - бедный малыш, как ты ещё стоишь на ногах?

- Я давно привык пережидать этот период без изменений жизненного уклада, господин, - поясняет Чонгук, но испарина на виске и лбу говорит о том, что ему всё же непросто.

- В этом больше нет необходимости, - стирает пот с бронзовой кожи, - Чимини, помоги избавить нашего мальчика от всего лишнего, - поворачивается ко второму омеге, а затем перемещается на диванчик рядом.

Пак слезает с кровати и заходит Гуку за спину, обнимая руками, разворачивает лицом к Мину и начинает расстёгивать поочерёдно пояс, массивное украшение на плечах, избавляет от топа и, наконец, стягивает шаровары. Сам он выныривает из прозрачного наряда нежно-розового цвета и подталкивает легонько парня вперёд. 

- Как можно такую красоту жестоко отправлять на смерть? - восклицает Юнги и притягивает ближе к себе за крепкие ноги.

Лисий разрез карих глаз осматривает идеально сложенное тело и цепляется за золотое колечко в правом соске. 

- Чимини, оказывается малыш тоже любит удивлять, - смотрит на супруга, а затем возвращает внимание украшению, задевая его прохладными пальцами, - не ты ли надоумил его? - ведёт второй ладонью вверх от чужого колена.

- Нет, мой господин, серьга уже была, когда его привезли, - отвечает омега.

- Что ж, - втягивает кожу над тазовой косточкой, наблюдая, как мурашки поднимаются по голому торсу, а младший прикрывает глаза и закусывает губу, - давай покажем мальчику, как можно приятно провести течку.

Мин поднимается и целует Чонгука, сминая сочные ягодицы, в то время Чимин обнимает его со спины, дразня проколотый сосок и лаская заднюю часть шеи губами. Они перемещаются на кровать, помогая младшему, так как самоконтроль начинает подводить рядом с присутствием своего альфы и его стойким запахом. Пак опирается о резную спинку, обитую тканью, облокачивая разгоряченное тело омеги себе на грудь, и смотрит на Юнги, ожидая указаний. Султан избавляется от остатков одежды и ступает коленями на постель.

- Ты хотел его, мой сладкий, - отвечает на безмолвный вопрос своего мужа, - не нужно ждать моего разрешения, - садится на самом краю и смотрит, что сделает омега.

Чимин поворачивает голову Гука, придерживая ладонями, и впускает свой язык в его рот, принимаясь тщательно вылизывать. Чонгук весь вытягивается навстречу и приподнимает слегка таз, что не уходит от пристального взора главного хищника в этой комнате. Узловатые пальцы касаются расписанных стоп, немного массируют одну, затем острые зубы впиваются чуть выше лодыжки, а руки предусмотрительно придерживают вторую. Пак выпивает весь кислород из чужих лёгких, поэтому отстраняется на время, давая отдышаться и немного прийти в себя, и сам часто поднимает и опускает грудь, запасаясь воздухом. Старший омега гладит набухшие тёмные бусины на груди Чона и следит за действиями альфы, который уже успел облюбовать мощные ноги полностью и сейчас оставлял красные отметины на внутренней стороне пышных бёдер, широко разведя их и придерживая руками. Чимин решает помочь и тянет согнутые ноги на себя, раскрывая сильнее, чем привлекает внимание. Юнги привстаёт и тянется за поцелуем, который незамедлительно получает, жадный, страстный, требовательный. Мин усмехается, не отрываясь от пухлых губ, его проказник всегда показывает характер, особенно в постели. Искусав сахарные уста почти до крови, альфа возвращается назад к младшему, который заметно возбудился и тяжело дышал, задыхаясь от собственного феромона.

- Прости, маленький, сейчас мы всё исправим, - ласково гладит скулу и шею, - давай только перевернём тебя на живот, - помогает поменять положение и облизывается при виде изящной спины и аппетитной задницы.

Чонгук начинает поскуливать, прося помощи, его член трётся о простыни, но этого слишком мало, он комкает шелк под собой и продолжает ёрзать.

- Чонгукки, милый, ты же сделаешь нашему сладкому Чимину приятно, пока я займусь тобой? - мурлычет низким баритоном у самого уха, оттягивая мочку и играя с серьгой.

Младший быстро-быстро кивает и поднимает голову, встречаясь с голодным взглядом старшего омеги, который чуть сполз вниз, удобно устроившись на подушках. Раскинутые стройные ноги, открывающие вид на влажное от смазки колечко мышц под полными яичками, вставший и прижатый к животу небольшой член, золотое украшение из похожей цепочки, как у самого Гука, но соединяющейся в основании серьги с сверкающими камнями, продетой в пупок. Чимин кажется миниатюрным рядом с другими наложницами, но под одеждой скрывается здоровое и гибкое тело, перетянутое мышцами вдоль и поперёк, не захотеть этого омегу может разве что слепой, да и тот позарится, услышав мягкий аромат и прикоснувшись лишь раз к этой коже.

Сглотнув скопившуюся слюну, Чонгук подползает ближе и принимается водить языком по кубикам пресса, собирая солоноватый привкус пота и сладкий персикового масла, Пак довольно растягивает губы и вплетает в густые тёмные волосы пальцы, надавливая аккуратно. Горячий рот скользит ниже, оставляя влажную дорожку после себя, и задевает головку, заставляя тело под ним содрогнуться от предвкушения и задушено промычать вместо стона. Брюнет на пробу обхватывает нежную кожу губами и опускается медленно, затем выпускает и пробует снова, Чимин его не торопит, лишь продолжает гладить по голове, путая выбившиеся пряди. Гук смелеет и заглатывает до основания, держась за округлые бёдра, и стоит головке упереться в стенку горла, как омега ощущает проворный и мокрый язык альфы, широко лижущий его прямо там между разведённых половинок. Парень пускает вибрацию по стволу и прогибается сильнее, поднимая таз, Пак тянет его за волосы, чтобы тот перестал отвлекаться и занялся делом. Чон слушается и втягивает щёки, слюна течёт по подбородку, капает на постель, омега помогает себе рукой и обводит ствол по кругу юрким язычком, в то время как Юнги продолжает растягивать его своим. Проникает глубоко, насколько возможно, собирая со стенок терпкий нектар, дразнит, прикусывая бархатную кожу у самого входа, мнёт жадно упругие половинки, но вскоре прекращает, отстраняясь и вытирая измазанные рот, подбородок и часть шеи.

Большая ладонь ложится на середину спины и с нажимом ведёт вниз, пальцы скользят по расщелине, обхватывают мошонку, провоцируя на вскрик, а потом возвращаются к входу, из которого уже сгустками выделяется смазка. Юнги проталкивает её обратно двумя пальцами, делает это аккуратно, чтобы не причинить дискомфорта, нащупывает заветный бугорок и надавливает, наслаждаясь высоким гортанным стоном внизу между стройных ног Чимина. Чонгук почти захлёбывается от неожиданной и столь приятной стимуляции, тело будто парализует, а потом утопает в растекающемся по венам тепле. Он возвращается к своему занятию, вздрагивая, когда альфа задевает чувствительную точку, но больше не останавливается, войдя во вкус. Пак кончает ему глубоко в горло, дав услышать свой нежный голосок. Пока оба стараются отдышаться, Мин заканчивает с растяжкой и придвигается вплотную к отставленной попке и начинает водить налившейся кровью головкой по сатиновой коже, шлёпая по пульсирующей дырочке и сминая аппетитный бок, в который так и хочется впиться зубами.

- Ты готов, малыш? – хриплый от возбуждения голос пробивается сквозь пелену похоти и густого запаха сладкого мёда с молоком.

- Да, господин, - сипит младший, чувствуя, как узел предвкушения и нетерпения затягивается внизу живота.

Альфа больше не медлит и входит, плавно, заполняя до основания и поглаживая по пояснице. 

- Тише, тише, дыши спокойно, Чонгукки, - проговаривает, как мантру.

Дав пару минут привыкнуть к новым ощущениям, Юнги ведёт тазом и толкается, на что получает задушенный всхлип и стиснутые в кулаке простыни.

«Ещё», - жалобно шепчет омега.

Альфа толкается снова, и ещё раз, делает это с оттяжкой, давая прочувствовать буквально каждый сантиметр своего возбуждения, дразнит, лишая чувства заполненности, а потом резко пронзает, выбивая высокие стоны из поджарого тела. 

- Чимини, сладкий, ты же поможешь мне? - смотрит пристально в глаза мужа, не прекращая двигаться. 

Омега усаживается на пятки и ждёт, о чём его попросит султан. Мин подхватывает Чонгука под грудью и тянет на себя. Угол меняется, и парень шумно втягивает воздух и мычит от усилившейся стимуляции. Пак понимает, чего хочет альфа, и подползает ближе, хватая младшего за шею и целуя глубоко, обводя языком чужой рот. Юнги придерживает содрогающееся от желания тело и ускоряется, слушая сдавленные вскрики, а Чимин обхватывает колом стоящий член Гука и начинает надрачивать, продолжая терзать его губы. Брюнет крупно дрожит, оргазм мощнейшей волной накрывает его с головой. Белые капли выстреливают сквозь миниатюрные пальцы Пака и пачкают золотисто-бежевые покрывала, об которые старший омега вытирает ладонь, отправляя после указательный палец в рот и слизывая остатки горьковатой субстанции. Чонгук загнанно дышит, наблюдая за этим и громко стонет, так как альфа всё ещё движется внутри, попадая по простате. Хватает десятка секунд, и Мин догоняет младшего, орошая горячим семенем поясницу и впадинку между ягодиц. Пот проступил на лбу и груди падишаха, длинные пряди взмокли на кончиках и прилипли в нескольких местах, с глаз немного сошла пелена, но сердце всё ещё мчалось галопом от выброса адреналина. 

- Отдохни немного, малыш, - обращается к Чону и поправляет его немного кудрявые волосы. 

Омега подставляется под огромную ладонь альфы, трётся немного, пока не ощущает взгляд на себе и поворачивает голову. 

- Чимин бей, - роняет чуть слышно и как-то виновато, смущаясь и даже немного сжимаясь под пристальным взором. 

Со стороны может показаться, что старший ревнует, но это чувство он давно подавил, прекрасно понимая, что никогда не будет единственным, как бы султан его не любил. Чимин выбрал иной способ. Омега поклялся, что станет лучшим для господина и сделал это и продолжал делать и сейчас. Его влияние, как ядовитый дурман распространялось с каждым годом всё больше. Никто не смел перечить ему и уж тем более пытаться сдвинуть с "пьедестала", ибо это могло обернуться самыми страшными последствиями. 

В данный момент острый взор карих глаз смотрел так пристально, потому что их обладатель был захвачен в плен куда более сильным чувством, нежели глупая ревность. Его поглотила похоть. Она буквально плескалась в расширившихся зрачках и отчётливо ощущалась в феромоне. 

Юнги всегда знает о желаниях супруга, за несколько лет мужчина досконально изучил не только каждый сантиметр на этом великолепном теле. Стоит мускулу дёрнуться на красивом лице, пушистым ресницам дрогнуть, запаху измениться на полтона или голосу сорваться на миг, альфа тут же считывает все эти сигналы. Вот и на этот раз, Мин приближается к разнеженному омеге и нависает, окутывая собственным запахом, полностью в данную минуту отдавая всё внимание. Знает, что Чимин обожает подчиняться ровно настолько, насколько любит своевольничать, показывая характер. 

Губы государя останавливаются в паре миллиметров от чужих, горячее дыхание дразнит. Омега лежит неподвижно, общаясь одними глазами, ждёт - какую игру ему предложит султан. Однако, альфа не намерен долго тянуть, слишком желанен для него этот отнюдь не запретный плод, потому он с приглушённым рычанием вгрызается в него. Чимин охотно отвечает, закидывает руки на светлую шею, вплетая пальчики в волосы на затылке, обвивает ногами на уровне поясницы, жмёт сильно и жадно сминает мягкие губы, даже кусает нахально. Возбуждённая плоть трётся о пылающую, но такую нежную кожу омеги. Юнги с упоением мучил бы своего жадного мальчика и дальше, но сегодня они не одни, да и слишком уже высока отметка их общего желания. 

Чимин растягивает пухлые губы в улыбке и тянет медленно воздух носом, когда член входит в него, ведёт бёдрами навстречу - он в своей стихии, получил, наконец, что хотел. Хотя, есть ещё кое-что. 

- Гукки, иди-ка сюда, - зовёт ласково. 

Чон, всё это время наблюдавший за страстной сценой, облизывает пересохшие губы и, словно загипнотизированный, подползает ближе, не отрывая своих угольных глаз. 

- Я хочу, чтобы ты сел мне на лицо, - без капли стеснения произносит Пак. 

Младший переводит взгляд на альфу, тот размеренно двигает тазом, руки крепко держат ноги омеги у основания, согнутые в колене и разведённые в стороны, насколько позволяет растяжка. 

- Давай, милый, сделай, как тебя просит Чимин, - голос спокойный, с приятной хрипотцой. 

Чонгук сглатывает шумно и послушно кивает. 

- Лицом к Юнги, сладенький, - командует Пак, - ну же, я безумно хочу попробовать тебя, - гладит чужое колено и громко всхлипывает, когда Мин задевает простату. 

Преодолевая смущение изо всех сил, Гук перекидывает ногу через стройное тело и усаживается на грудь. Чимин притягивает его за бёдра, из-за чего Чон почти падает лицом вперёд, но успевает опереться о рельефный пресс. Он всё же ужасно растерян, а о багровые щеки можно обжечься. 

- Умница, - воркует альфа, - иди ко мне, - тянет за подбородок и целует. 

Чонгук плавится от этих прикосновений, старается не отставать и отвечает со всей отдачей. На несколько минут он забывается, но мокрый длинный язык быстро возвращает его в реальность, в которой он оказывается меж двух огней - альфы, нежно ласкающего своим ртом, и омеги, яростно вылизывающего истекающую смазкой дырочку. Ему так плохо и так хорошо сейчас, самоконтроль ушёл на дальний план, уступив место первобытным инстинктам. 

Сколько точно проходит времени этой сладкой пытки младший не знает, приходит в себя лишь, когда новый оргазм рвётся наружу, молодое тело выгибается и содрогается от долгожданной разрядки. Чимин и Юнги догоняют его одновременно, смешивая горячую сперму на впалом животе первого. Все трое валятся на кровать. Мин стирает следы их любви и укладывает Чона на подушку, накрывает всех одеялом. Омеги жмутся с обоих сторон, ведомые доминирующим запахом хозяина, альфа целует каждого и приказывает спать, чтобы восстановить силы. Ночь обещает быть длинной, поэтому без отдыха не обойтись. 

В покоях воцаряется тишина, нарушаемая лишь мерным сопением младшего омеги и свистом ветра, гуляющего за окном. 

- Ты доволен, любовь моя? - шепчет султан, поворачивая голову к мужу. 

- Да, мой господин, - мурлычет Чимин, оглаживая широкую грудь альфы и лукаво улыбаясь, - но я хочу ещё, - закусывает нижнюю губу. 

- Дай ему немного поспать, - усмехается и прижимает за талию ближе к себе. 

Пак кивает и утыкается носом в местечко под острой ключицей, жадно вдыхает обожаемый аромат шафрана и сливок и поддаётся приятной усталости, засыпая.