Пахло кровью. Кровью, и затхлостью, и грязной одеждой, кровью и резиной, кровью и — Юджин мог только догадываться, что, наверное, именно так пахнет порох. Кровь лилась из окон, заливая столь хорошо ему знакомую детскую площадку, кровь стучала в висках, пока на него охотились, словно на отбившегося от мамы хромоногого, но подгоняемого ужасом оленёнка, и чужая рука выскользнула из его собственной, оборвался звук чужого дыхания рядом, и теперь в ушах отдавались только собственные затравленные, частые, хрипящие вдохи; отчаянно потели ладони, и приближались звуки ударов чужих ботинок об асфальт за спиной, и время одновременно растянулось до невозможности и ускорило ход, превращая несколько секунд в одно нескончаемое трепещущее мгновение; Юджин бежал на подгибающихся от страха ногах, сопровождаемый лишь стуком собственного пульса, и отчётливые мечущиеся удары ввергали в ещё больший ужас. Переулок всё приближался, но никто больше не тянул его за руку, и ничего не препятствовало тому, кто преследовал его с целеустремлённостью взбешённой собаки, исходящейся лаем и жаждущей разорвать; он был один, и переулок приближался, и внезапно Юджин заметил, что стены вокруг не расходятся в стороны, а сжимаются — чем быстрее он нёсся вперёд, тем сильнее переулок сужался, но назад было не повернуть, и мир схлопнулся, сжался, запах крови стал невыносим; раздался звук удара, и Юджин запоздало почувствовал, что ударился он сам, и затем осознал — ударился о стекло; из ничего показались два широко распахнутых глаза, затем он разглядел искривлённое ужасом лицо и отшатнулся, и лицо отшатнулась тоже, бледное и испуганное, и человек, стоящий перед ним, часто задышал; раздались хрипы — хрипел он сам, грудную клетку сдавливало стальными обручами, и он вдруг почувствовал на своей шее чьи-то руки, и затем они сжались, затем сжались ещё, и ещё, стоящий перед ним человек широко открыл рот в немом крике, распахнутые глаза налились слезами; Юджин забился, словно выброшенная на песок рыба — воздуха не хватало, и было больно, как никогда раньше; кровь продолжала бешено пульсировать в висках; опухшее лицо посинело, глядя на Юджина покрасневшими глазами, — по нему стекали слёзы, и прозрачная жидкость полилась из носа; затем глаза закатились, и поле зрения Юджина заволокло тьмой.

      Руки разжались. Юджин упал, хватая ртом воздух и царапая колени о холодный камень; только теперь он заметил нарастающий рёв в ушах — перед глазами забрезжил свет — кто-то закричал — свет приближался, усиливался, раздался металлический скрежет, и за мгновение до удара Юджин осознал, что смотрит в ослепляющие огни приближающегося поезда.

      Юджин вынырнул из кошмарного сна, будто из-под воды, пытаясь отдышаться, и тут же поднёс руки к шее, пытаясь нащупать — что-нибудь, убедиться, водя по коже ледяными вспотевшими ладонями.

      За окном было ещё светло, хотя сгустившиеся в углах тени указывали на приближающийся вечер. Юджину потребовалось несколько долгих мгновений, чтобы вспомнить, где он находится и когда успел уснуть.

      Кажется, отключился, только придя домой: после школы Люк заглянул на баскетбольную площадку, потащив с собой Юджина — социализироваться. Обмен приветствиями с Эмерсоном и его товарищами по команде выжал Юджина, словно засунутый под пресс лимон. Неудивительно, что, решив полежать пять минуточек после школы, он отключился на несколько часов.

      После такого подсовывать ему кошмарный сон было со стороны его подсознания в высшей степени несправедливо.

      — И что тут у нас?

      Юджин подпрыгнул с задушенным вскриком, чувствуя, как на пару мгновений замерло ухнувшее в пятки сердце. Сидящий на подоконнике призрак недовольно щёлкнул языком.

      — Ч-Чарли! — воскликнул Юджин, схватившись за сердце. — Ты что здесь делаешь?!

      Чарли прищурилась.

      — Эй, не ты ли сам сказал «заходить как-нибудь»?!

      — Я не в том смысле, — затряс головой Юджин, — в-в смысле, не в том смысле, что я не рад, просто ты меня напугала!

      — Поверь, я ещё даже не начинала, — самодовольно ухмыльнулась Чарли. Ухмылка, однако, вскоре поубавила в ширине, и Чарли с плохо скрываемым любопытством продолжила: — Но тебя, похоже, что-то напугало ещё до меня?..

      Юджин сглотнул; внезапное появление Чарли отвлекло его, но теперь воспоминания о кошмаре нахлынули вновь — слабее, чем по пробуждении, но по-прежнему крайне неприятные.

      Он неуверенно кивнул, пытаясь решить, стоит ли объяснить подробнее.

      — Ой, да ладно. — Чарли закатила глаза. — Ежу понятно, что тебе приснился «к-кошмар», малявка. — Она придвинулась ближе. — Давай, рассказывай!

      — Э-э, Чарли, — от такого напора Юджин опешил, — прости, конечно, но... зачем тебе?..

      Чарли закатила глаза.

      — Ну начинается! — Она недовольно фыркнула. — Просто интересно, что может заставить твои дурацкие тоненькие поджилочки трястись. Хотя, — Чарли задумчиво склонила голову набок, — сомневаюсь, что для этого нужно что-то из ряда вон выходящее...

      Юджин нахмурился.

      — Между прочим, я работаю в Офисе уже не первый месяц...

      — Да, да, и это дуракаваляние тебя так закалило, что ты теперь можешь хоть гвозди жрать, — отмахнулась Чарли, — только почему-то визжишь, как поросёнок, если к тебе со спины подкрасться...

      — Да ты и сама не лучше, — обиженно пробурчал Юджин, отводя глаза.

      — Ах ты!.. — начала было заводиться Чарли, но, набрав в метафорические лёгкие воздуха, прервалась на полуслове и просто нетерпеливо потребовала: — Следи за языком, мелочь. И не пудри мне мозги, выкладывай, что тебе снилось. — Она с неожи-данным плохо скрываемым восторгом подалась вперёд. — Я хочу знать все-е-е твои кошмары!

      Глядя в жадно сверкающие, как у изголодавшегося зверя, глаза Чарли, Юджин наконец сложил два и два. Конечно, она хотела поговорить о кошмарах: с момента заключения ей пришлось забыть о любых более-менее серьёзных попытках кого-нибудь запугать — а ведь раньше создание жутких снов было её, кажется, единственным занятием. Наверное, ей этого не хватало...

      Юджин сел, свесив ноги с края кровати, чем вынудил Чарли подвинуться с недовольным ворчанием, и, так и не решив окончательно, хорошая ли это идея, произнёс:

      — Кажется, я умер.

      Замершая Чарли помолчала несколько мгновений, выжидающе сверля Юджина взглядом, но, убедившись, что больше он ничего говорить не планирует, хмуро поторопила:

      — И?

      Юджин задумался.

      — Н-ну, то есть, меня вроде как убили? Помнишь, мы рассказывали тебе про Джека?..

      — Это тот придурочный алкаш?

      — Он самый, — невесело улыбнулся Юджин. — Мне снился момент, когда я — ну, т-то есть, мы с Люком — когда мы от него убегали. — Он помолчал. — Только Люка там не было. — И после очередной паузы тихо добавил: — Вообще никого не было.

      — Что, — оскалилась в ухмылке Чарли, — твои добренькие заботливые призрачные друзяшки тебя бросили?

      Юджин поднял на неё огорчённый взгляд.

      — Да, так и было. — Последовала очередная пауза. — Я был с-совсем один, понимаешь? Наедине с этим... убийцей. — В его голове всплыло воспоминание, и он слабо улыбнулся. — В-вообще, это похоже на твои сны — в смысле, которые ты… создаёшь? Один парень в метро вроде говорил, что ты за ним гналась, да?..

      — Ага, — мечтательно кивнула Чарли.

      — Вот. Только, — Юджин поёжился, снова утыкаясь взглядом в пол, — он меня догнал. И... задушил. Я это видел. Своё отражение.

      — Ого, — восхитилась Чарли. — В красках?!

      — В довольно мрачных, — подтвердил Юджин. — Это было жутко. — Он заморгал, вдруг с удивлением почувствовав влагу под веками. — И больно. А потом меня сбил поезд, и я проснулся, — поспешно закончил он. — В-вот и всё.

      — Хм, — помолчав, протянула Чарли. — Неплохо, неплохо. Но рассказчик из тебя хреновый...

      — Какой есть, — обиженно отвернулся Юджин, вдруг чувствуя себя до смешного задетым. Нечему удивляться — это же Чарли, чего ты ждал?..

      — Ну, в конце концов, это были не змеи, или пожар, или что там пугает людишек обычно. А то я насмотрелась уже — скукота...

      — Злая ты всё-таки, — тихо пробормотал Юджин.

      Чарли удивлённо округлила глаза.

      — Чего? — Она хихикнула. — До тебя только дошло? Ты меня ещё монстром назови.

      Юджин замотал головой.

      — Да нет же! Я совсем не то хочу сказать. Просто, — он помедлил, нащупывая нужные слова, — неужели тебе действительно нравится казаться злой? Казаться лучше их? Нравится делать больно? Я не понимаю...

      — Эй, — подобралась Чарли, — если ты действительно хочешь огрести, то!..

      — Вот, ты опять! — Юджин всплеснул руками. — Т-ты ведь можешь, я знаю, что у тебя получится, так почему ты не хочешь даже попробовать?!

      — Чего попробовать, мелкий? — непонимающе вытаращилась Чарли.

      Глубоко вздохнув, Юджин закрыл глаза.

      — Погоди, погоди, что происходит, ты вообще о чём? Это ты, типа... — Чарли присвистнула, — обиделся? За то, что я назвала твой рассказ хреновым? — Не получив ответа, она нетерпеливо засопела, и затем наконец спросила, так, что, даже не видя её лица, Юджин представил, как она закатывает глаза: — Так чего мне там надо попробовать, по-твоему?..

      — Я и сам не знаю. Слушать. Понимать. — Он покачал головой, опуская напряжённо вздёрнутые плечи, и несколько секунд спустя горько выдохнул себе под нос: — Беспокоиться...

      Последовало молчание. Юджин зажмурился, сжимая подрагивающие пальцы. Тикали часы, неспешно клонящееся к горизонту солнце распласталось по стене медовыми пятнами.

      Лёгкое, почти неуловимое покалывание, разлившееся вдоль спины, заставило Юджина изумлённо задержать дыхание. Ощущение напоминало слабое дуновение ледяного ветра.

      Это не было похоже на прикосновение — но привыкший к общению с призраками Юджин ошеломлённо замер: Чарли прикасалась к его спине, опираясь на него всем телом — насколько это было для неё возможно. Юджин чувствовал — скорее интуитивно, чем физически, словно сознание дорисовывало недостающие ощущения, дополняя картинку, — как её острые лопатки врезаются ему в спину.

      — А? Ч-Чарли?.. — неуверенно выдохнул Юджин.

      В ответ не раздалось ничего, кроме мрачного сопения. Юджин замолчал тоже, стараясь сидеть как можно неподвижнее — чтобы не спугнуть.

      Это было не прикосновение в полном смысле — как, например, когда Хейден, незаметно подлетая сзади, внезапно закрывал ему глаза ладонями с возгласом «угадай кто», или когда Ривер озорно (и больно) пихала его в бок локтем; впрочем, было бы странно, реши вдруг Чарли потратить свою энергию на обтирание какого-то смертного, да ещё до захода солнца, да... Хотя, если честно, Юджин в принципе представить себе не мог Чарли инициирующей, даже пусть и подобие, физического контакта, не несущее хоть сколько-нибудь агрессивный характер. Это было просто не в её характере... вроде бы? Настоящий момент казался монументальным.

      Стараясь не делать лишних движений — не спугнуть бы, — Юджин осторожно, постепенно расслабился, роняя неосознанно напрягшиеся плечи и медленно выдыхая. Чарли не шевелилась.

      По ощущениям Юджина, прошла странная, довольно приятная, но немного неловкая вечность, прежде чем Чарли вновь открыла рот.

      — Не знаю, какого ответа ты от меня ждёшь, — тихо, будто нехотя буркнула она. — Я не умею делать то, о чём ты меня просишь.

      — Не умеешь... ну, быть внимательной?..

      — ...Ага. Это тоже. — После паузы Чарли продолжила: — Ты и эти твои обожаемые идиоты — вы все хотите, чтобы я стала белой и пушистой? Доброй и заботливой? Стояла посреди улицы и раздавала цветочки?

      — Н-нет, — начал было протестовать Юджин, но почти мгновенно сдался, — ну, н-не совсем...

      — «Н-не совсем», — сердито передразнила Чарли. — Так вот пойми своей пустой башкой: не будет этого.

      — ...Почему? — осторожно спросил Юджин.

      — Потому что я не могу изобразить то, чего нет! И не собираюсь.

      — Мы и не просим тебя ничего изображать, — успокаивающе произнёс Юджин. Чарли хмыкнула.

      — Действительно. Просто сделай я хоть один неверный шаг, и меня в лучшем случае порвут на части. А в худшем — опять куда-нибудь засунут, ещё и в море бросят, чего доброго. — Она поёжилась.

      — Этого больше не повтори...

      — Меня ведь регулярно угрожают, чуть что, посадить на цепь, — повысила голос Чарли, не давая Юджину договорить. — А ты — ты распускаешь нюни, стоит мне сказать что-то якобы неправильное! Я должна вести себя как вам нравится — хорошо; я это делаю, потому что у меня нет выбора. Но я не могу быть такой, как тебе нужно!

      Юджин попытался обернуться, но почувствовал, как Чарли угрожающе занесла локоть; тычка, будучи в человеческом теле, можно было не опасаться, но он послушно остался сидеть неподвижно — отчасти из инстинктивного нежелания быть ударенным, отчасти просто из уважения.

      — Ну не умею я. Я не могу отдать то, чего у меня нет, — продолжила Чарли, не встретив протеста. И добавила, так тихо, что Юджин расслышал её только потому, что сидел удивительно близко: — ...Я не знаю, что делать. У меня вообще ничего нет.

      Эти слова стали последними каплями грозы, принёсшими за собой оглушающую тишину. В ушах Юджина раздавался только шаблонно-избитый ход часов. Как часто он слушал его, оставаясь один.

      — Н-ну… — медленно начал он, пытаясь подобрать хоть какие-то слова поддержки, — у тебя есть... моя дружба?.. — внутренне кривясь от собственного косноязычия, неуверенно и осторожно произнёс он и почувствовал, как наконец расслабляются чужие плечи.