Глава 3

Воспоминание: Цветы, преподнесенные к ногам злодея (часть 2)

Неспешно стягивая с руки перчатку из тонкой черной ткани, Вечер обвел взглядом предстоящее пиршество, выбирая первую жертву. Он чуть наклонил голову, продолжая слабо улыбаться, а медленно обнажаемая кисть руки притягивала взгляд белизной и изяществом.

Глаза цвета меда мгновение смотрели на обнажаемую кисть, а после на благоухающие яства. Принц не знал, сколько времени прошло с момента злополучной трапезы в крепости Сытых Волков, но как высокий и физически развитый мужчина, не пренебрегающий тренировками на открытом воздухе, полагал, что невозможно быть настолько больным, чтобы не есть больше суток. Он осторожно поднялся с кровати и медленно расправил плечи, чувствуя, как перевязанное тело отзывается болью от многочисленных ран и порезов.

Темный заклинатель наблюдал за врагом из-под полуопущенных ресниц, покусывая кончики палочек, в которых за мгновение до этого находился кусочек запеченного мяса.

Белые одеяния свободно струились до самого пола, а идеальная осанка придавала мужчине вид величественной статуи из мрамора, сошедшей с пьедестала. Покинувшее полуденный трон небесное светило клонилось к горизонту, венчая принца ореолом света и заставляя пылать его волосы цвета чистого золота. Подобная картина любого уверила бы, что перед ним если не божество, то человек, отмеченный великой судьбой. Было так легко признать в нем то самое дитя из пророчества, но Вечер…

Вечер моргнул и отвел взгляд.

Перебинтованные пальцы едва слушались и подрагивали, но принц тщательно расправил ткани одеяния, не позволяя ни одной неаккуратной складке порочить его облик.

– Руки необходимо перевязывать каждые восемь часов. Этим займется мастер Ясень, и я очень надеюсь, – Вечер снова повел бархатно-черными очами в сторону пленника, вновь рассматривающего перевязанные ладони. – Ты понимаешь, что это делается для твоего блага, и не навредишь старику.

Принц одарил врага тяжелым взглядом и, помедлив, кивнул. Рука пахла лекарственными травами, а пальцы неловко сгибались, едва слушаясь хозяина. Несмотря на боль, Солнце медленно сжал левую ладонь в кулак, не то удерживая, не то напоминая себе о чем-то ценном.

Он неспешно приблизился к столу и сел, сохраняя осанку и достоинство. Как бы ни болели потревоженные раны и ссадины, он не позволил себе ни малейшего послабления в позе.

Вечер же даже не пытался придерживаться приличий – он оперся левым локтем о подлокотник, отчего одно плечо поднялось выше другого, наклонил голову, а одну ногу закинул на другую и чуть покачивал носком сапога. Вся его поза поражала асимметрией и в то же самое время – завораживающей змеиной грацией.

Перехватив взгляд принца хитроватыми глазами, темный заклинатель улыбнулся еще шире, но пленник не посчитал необходимым отвечать на улыбку и перевел взгляд на стол.

Вокруг основных блюд собрались крошечные тарелочки из рыжеватой глины. Умелые руки гончара придали им форму лодочек, а повар вложил искусно приготовленное благоухающее мясо, утопающее в соусе и пряностях: нарезанное маленькими кусочками или тонкими лепестками, собранными в соцветия, разных сортов и видов, с разными приправами, разного вкуса и способа приготовления, но неизменно острое. Даже на вид.

Старгорская кухня, – подумал принц. Обитатели южных гор питали необъяснимую страсть к еде, практически несъедобной из-за перца, имбиря и иных резких приправ. – Из огня да в полымя, из пыточной пса за стол со старгорскими яствами.

Было от чего впасть в отчаяние.

– Зря меня называют бессердечным, – беспечно произнес Вечер, вновь нарушив настороженную тишину. – На самом деле я очень сердечный человек. В данный момент во мне аж четыре сердца! – Уловив легкую озадаченность в янтарном взгляде, темный заклинатель поднял и показал лодочку, в которой оставался последний кусочек мяса – запеченное куриное сердце. Черные глаза чуть сузились от едва сдерживаемого смеха, а на тонких бледных губах засияла самая кровожадная ухмылка.

Светлые брови пленника едва заметно приподнялись, а уголок губ дрогнул, но Вечер не понял было ли то гримасой отвращения или солнце империи с трудом сдержало улыбку.

– Ты… – тихо и хрипловато произнес он, но смолк. После пыточной и долгого тяжелого сна голос звучал слишком низко, в нем слышалось что-то звериное – будто огромный снежный барс тихо мурлыкнул в тишине заснеженной пещеры. Вечер замер. Принц откашлялся в кулак и произнес уже более привычным тоном. – Да ты настоящий сердцеед.

– О, – оценил темный заклинатель. Он ожидал оскорблений, просьб или требований, но никак не шутки, да еще произнесенной с таким серьезным выражением лица. Право, мало кто захочет иронизировать, проведя ночь в пыточной наедине с безумцем.

– К чему все это? – спокойно спросил принц, кивнув на стол, заставленный яствами и винами.

Ученик Мастера отправил в рот последнее сердце и призадумался, глядя куда-то в сторону окон. Поверх узких рукавов нижнего одеяния поблескивали широкие серебряные браслеты, опоясанные тонкими кольцами. Соприкасаясь при движении, они издавали тихий мелодичный звон, еще сильнее притягивая янтарный взгляд к изящной белоснежной руке.

– Ты – солнце империи, герой из пророчества, символ веры и надежды, – поразмыслив, произнес темный заклинатель и поймал взгляд собеседника внимательными глазами, черными как сердце бездны. Эти бархатные глаза не отражали ни лучика света и неизменно завораживали, заглянувшего в них. – Даже я верю, что однажды ты изменишь империю, – произнесли губы, едва размыкаясь в легкой полуулыбке. От внимательного взгляда говорившего не укрылось, что пленник едва заметно поморщился.

– Вряд ли я что-то изменю, сидя в клетке, – возразил принц. Глаза цвета озаренного светом янтаря глядели в бархатную бездну, не страшась ее ответного взгляда.

– Эта клетка не так уж и плоха, – прекрасное лицо цвета первого снега помрачнело, словно на него упала тень, а палочки замерли над очередной лодочкой, так и не прикоснувшись к мясу. Он опустил взгляд, скрыв бархатные бездны длинными ресницами. Наблюдающий за ним собеседник заметил глубокие тени, что залегли под глазами, словно темный заклинатель не спал несколько дней. – Ешь, пей, отсыпайся. – Кончики зависших в воздухе палочек несколько раз нетерпеливо соприкоснулись и взгляд заскользил по флотилии, выискивая новую жертву. – Я здесь ничего не решаю, Мастер вернется к ночи, ему и думать, что с тобой делать.

Солнце посмотрел на тонкие черты лица собеседника и изящное запястье, порхающее над тарелочками с яствами. Палочки ловко подхватывали одно лакомство за другим и отправляли в рот, игнорируя чашу с душистой похлебкой, отчего грозный и коварный ученик Мастера напоминал ребенка, в отсутствии строгого родителя дорвавшегося до лакомств.

Годами наблюдая за недругом, Солнце полагал, что тот чуть младше его, но насколько? На пару лет или же принц оказался обманут изящным телосложением?

Он даже чуть наклонил голову, рассматривая сотрапезника.

В кругу совершенствующихся таланты Вечера служили темой для неисчерпаемых дискуссий. Хитроватый и злопамятный заклинатель находил, чем озадачить искуснейших из мастеров великих орденов и даже те, кто ругал его последним словами за очередную выходку, признавали его одаренность. Темному заклинателю даже обещали забыть прегрешения, если он вступит в светлый орден, дабы идти по праведному пути. Главы великих орденов не скрывали своей позиции – иметь такого человека среди врагов слишком проблемно, но пока он юн, его еще можно перековать и использовать для благих деяний…

И конечно ключевым словом было «использовать».

Принц отчасти разделял это мнение, но полагал, что иметь подобного гения среди союзников не менее проблемно, чем среди врагов.

Не замечая интереса к своей персоне, темный заклинатель налил в свой бокал вина и сделал глоток, прислушиваясь к терпкому послевкусию.

– А не рановато ли, уважаемый одаренный взялся за вино? – вдруг произнес принц. За прошедшие годы они не редко сталкивались в бою, обменивались колкостями и ударами, шутили и поддразнивали друг друга, но впервые получили возможность поговорить, не хватаясь за оружие. – Может лучше молока?

– Молока? – Вечер одарил собеседника озадаченным взглядом, словно и вправду задумался о сочетании этого напитка со старгорскими яствами, но тут же просиял ехидной улыбкой, поняв, к чему вел вопрос. – Что вы, Ваше Высочество, разве вам не говорили, что меня как истинного злодея с младенчества вскармливали кровью невинно убиенных девственниц?

– Хм, – оценил принц и намеренно равнодушно подметил, поддразнивая собеседника, – Так вот что спровоцировало взрыв рождаемости дюжину лет тому назад.

– Дюжину? Не увлекайся, – несколько прохладно предостерег вскормленный кровью злодей, впрочем, в голосе угадывалось что-то веселое.

– Пятнадцать? – предположил собеседник.

– Снова мимо. Не быть тебе лучником… Впрочем, о чем это я, кто после телланского турнира доверит лук Твоему Вспыльчивому Высочеству, – не поскупился на ответный выпад темный заклинатель.

Оба собеседника замолчали, припоминая ежегодный турнир для лучников, на котором принцу не посчастливилось вступить в словесную дуэль с претендентом на сердце прекрасной Снежны. Осознав, что в данном бою безоружны оба, Солнце применил пару методов Эшинита доводить людей, в результате чего противник (в кратковременном приступе гнева, не иначе) сломал о голову оппонента лук.

Следующее, что отложилось в памяти вмиг вспылившего Солнца – соперник убегал, а в спину ему летело все, что имело несчастье попасть под руку рассвирепевшего принца: его лук, колчан стрел, мишени… Дубовые лавки, стол, распорядитель турнира, несколько членов жюри, охранники, восьмиметровый столб, вкопанный в землю лет десять тому назад, чтобы молодняк мог потешиться, карабкаясь за стрелами. После того как столб пролетел над головой незадачливого дуэлянта и с грохотом обрушился на одну из лоджий, ученики из школы Песчаных Вихрей налетели на товарища толпой и моментально спеленали его веревками.

В общем, редкостное вышло позорище, из-за которого Солнцу официально запретили участвовать в телланских турнирах, а полигону потребовался ремонт, хотя, казалось бы, что можно ремонтировать в чистом поле.

А еще в памяти Солнца осталось лицо отца – закрыв глаза, Гнев Морозов устало массировал переносицу, а стоящий рядом глава ордена Золотых Вихрей обмахивал императора отчетом пострадавшего распорядителя турнира. И хотя учитель не позволил себе даже намека на улыбку, принц был уверен, что того немало позабавило произошедшее, ибо уважаемый одаренный Буран и сам имел тягу ко всяческим безобразиям.

Заметив, что собеседник не ест, развеселившийся Вечер приостановил уничтожение деликатесов. От внимательного взгляда черных глаз не укрылось, как неуверенно принц перебирает перебинтованными пальцами, поглядывая на палочки. Глаза злодея чуть сузились, однако в голосе не прозвучало и тени недовольства.

– Обезболивающее принесут после еды. Ешь мясо – это важно для восстановления ресурсов, затраченных на лечение. – На последних словах во дворе крепости что-то натужно заскрипело, раздался треск ломаемого дерева и грохот. Лицо грозного темного заклинателя на мгновение приняло выражение, которое можно описать словом "ой", а после сменилось глубокой задумчивостью. Юноша даже привстал, словно собираясь броситься на звуки бедствия, но замер и немного поразмыслив, опустился в кресло. Черные глаза вернулись к еде, а палочки вновь замелькали над лодочками, безжалостно опустошая флотилию.

– Что из этого мясо? – осведомился принц, опустив взгляд на армию крошечных тарелочек на своей стороне стола и гадая, что случилось снаружи. Не будет ли неуместно, если он поинтересуется? Жаль, окна в комнате выходят на другую сторону…

– Все, – усмехнулся Вечер, даже не морщась от старгорских угощений. Во взгляде черных глаз снова поднятых на собеседника мелькнуло лукавство, словно злодей замыслил недобрую шутку, а голос наполнился обманчиво сладкими нотками. – И приготовлено в лучшем трактире Красных Холмов, только опробуйте, Ваше Высочество. – Во дворе все громче звучали встревоженные возгласы, ругань и лай собак, но темный заклинатель не торопился покидать общество пленника.

– Это на юге? – поинтересовался Солнце, предположив, что старгорская кухня вряд ли далеко ушла от гор, очерчивающих южную границу империи.

– Да, небольшой город у подножия старых гор, регион вассального ордена Нефритовых Скал. Около ста лет тому назад скверна выжгла ту область и после очищения ее засадили кленами. – Изящные белые пальцы подхватили опустевшую тарелочку и показали рыжеватое дно, на котором чья-то рука черным вывела узловатое деревце клена, цепляющееся за камни над обрывом. – С наступлением осени леса меняют цвет на багряный и с гор открывается потрясающий вид, как будто под ногами целые мили огненного моря – до самого горизонта. Люблю там бывать. – Тарелочка плавно опустилась на стол под мечтательный бархатный голос. Темный заклинатель поднял завораживающе черные глаза-бездны, снова перехватывая взгляд глаз цвета янтаря, и тихим бархатным голосом поинтересовался, – А какие места полюбились тебе?

С минуту Солнце смотрел на собеседника, пытаясь вспомнить хоть что-то привлекательное в череде городов, через которые проезжал, но так и не смог. Не было у него времени, чтобы рассматривать их и выбирать трактиры – у путешествия всегда имелась цель, которая не могла ждать, а после следовало спешно возвращаться в столицу за новым заданием. Из всей этой бесконечной гонки выбивалось лишь то время, когда здравствовавший император Гнев Морозов за очередную провинность отправил всех учеников ордена Золотых Вихрей в пустыни, дабы юные умы вволю попрактиковались в боевых техниках, не угрожая безопасности и благосостоянию столицы. Заклинатели целые луны бродили среди гор, равнин и пустошей, споря с ветрами и охотясь на существ, сделавших земли необитаемыми. Изредка они находили заброшенные храмы и города, встречали длинные вереницы кочевников, с которыми путешествовали обитатели старых гор, пустошей и далеких южных королевств и даже иши – все те, кого инейцы называли демонами и сторонились, полагая, что чужаки приносят лишь беды.

– Пустыни, – наконец ответил принц и отвел взгляд в сторону окон, задумчиво глядя сквозь прутья в небо, в котором вольно паслись кучевые облака. Такие же огромные и массивные как в небе, распростертом над золотым песчаным океаном.

– И что в них привлекательного?

Но принц лишь покачал головой. Кожа, разодранная шипами ошейника, вспыхнула от движения и боль заплясала языками пламени. Солнце закрыл глаза – хладнокровие и достоинство. Пожалуй, это все, что у него оставалось, потому он не хотел показывать боль.

Что привлекало его в пустынях? Высоко в небесах пели небесные реки, а внизу струились ветра, играясь с песчаными барханами. Подобно людям ветра строили замки из песка, но для них песок всегда оставался всего лишь песком, и, наигравшись, они скользили дальше.

В пустынях, ставших пастбищами для ветров, были только два безбрежных океана – песок и небо. Ночью на охоту выходили ужасные существа, но даже они были милее сердцу принца, чем те твари, что стекались во дворец при его прибытии. По сравнению с ними даже пятнадцатиметровые стеноры казались образцом добродетели и праведности.

Не дождавшись ответа, Вечер чуть нахмурился. Выстроенный перед ним флот из лодочек был окончательно разграблен и опустошен. Коснувшись взглядом остывающей еды перед собеседником, темный заклинатель взял со стола перчатку и начал медленно надевать ее на руку, скрывая изящные белые пальцы.

– Какие иши понесли к Дару Сытых Волков Ваше Упрямое Высочество? Почему ты не уехал, когда понял, что старик не в себе?

– Он всегда недолюбливал меня, потому его поведение не показалось мне странным, – отвлеченный от воспоминаний принц совершил роковую ошибку – пожал плечами. Боль накинулась с такой яростью, словно и не уходила вовсе. Она вгрызлась в плоть словно оголодавший зверь, пульсируя и все сильнее сжимая клыки.

– Почему он к тебе так относится? – враг больше не отвлекался на еду и не сводил внимательных черных глаз с собеседника, побелевшего едва ли не до цвета одеяний.

– Он… – Солнце замялся. Скрывать причину не имело смысла, так как неразборчивость императора Гнева уже давно стала темой для многочисленных анекдотов и историй, но говорить об этом при враге, отчего-то не хотелось. Помолчав, он выдал что-то вроде правды. – Уважаемый Дар не поддерживает интерес моего отца к экзотике.

– И что это должно значить? – озадачился Вечер.

– Что это тебя не касается, – неожиданно резко отрезал принц. Сосредоточившись на том, чтобы не показать боль, он ответил грубостью, а когда осознал это, в комнате уже повисла недобрая тишина. Было поздно вновь надевать маску безупречно вежливого божества, сошедшего с пьедестала, а извиняться неуместно.

Темный заклинатель смотрел на собеседника, сузив черные глаза, и высчитывая что-то в уме, но ответный взгляд хоть и был затуманен болью, но светился упрямством и готовностью ответить за нанесенную грубость. Не было и толики сомнений, что если Вечер атакует, принц и не подумает считаться со всеми своими ранами и ответит на удар ударом.

С минуту темный заклинатель о чем-то размышлял, хмуро глядя на пленника, потом опустил взгляд на стол перед ним и тут же посмотрел в сторону. Тонкие бледные губы изогнулись в очередной хитроватой и злокозненной улыбочке. Вечер плавно поднялся из-за стола, поправил перчатки и направился прочь, покачивая черным веером. На миг обернувшись в дверях, он сказал тихим бархатным голосом, снова поймав взгляд настороженных янтарных глаз:

– Шестнадцать. Когда в следующий раз решишь посмеяться над моим возрастом, вспомни, что даже в шестнадцать и без оружия, я был куда опаснее тебя и большинства твоих наставников. И что ты жив лишь потому, что я уже дважды проявил к тебе жалость.

Раздался тихий мелодичный звон браслетов, сверкнули серебряные заколки, удерживающие черную реку волос, и дверь захлопнулась. Скрежет затворов прозвучал словно точка, подводя итог странной беседе.

Оставшись в одиночестве Солнце тихо выдохнул, поставил локоть на подлокотник и оперся о него, ссутулившись. Так было немного легче.

Некоторое время он просто дышал, привыкая к боли и отстраненно прислушиваясь к голосам снаружи.

Встревоженные возгласы сменились короткими командами, унявшими лай собак и ругань, шумом разгребаемых досок и звуками инструментов – деятельный злодей быстро навел порядок и вновь куда-то умчался, стремясь успеть везде и сразу.

Свыкнувшись с болью, жгущей кожу и жилы подобно пламени, принц обратил свой взгляд на стол. Острые блюда отпадали сразу, но чаша с душистой похлебкой, скромно стоящая за флотилией деликатесов привлекла его внимание. Заклинатель осторожно сжал ладонями борта и поднес к лицу. Еще теплый бульон пах мясом, пряностями и чем-то душистым, что можно уловить лишь на домашней кухне. Вкус был мягкий и приятный – ох, не зря в крепости велась столь ожесточенная борьба за руку кухарки!

Затем принц отважился опробовать содержимое одной из крохотных тарелочек из рыжеватой глины – ел же это как-то Вечер? Может оно и не очень острое? Да и действительно после кровопотери необходимо есть пищу, богатую белками…

– Да что б тебя иши драли ввосьмером!!! – самым неподобающим образом выругалось солнце империи, позабыв и про королевское воспитание и про титулы – ЕЩЕ КАКОЕ ОСТРОЕ!!! Даже острее тех блюд, что подавали в старгорских едальнях! На глазах даже слезы выступили! Что за глупые шутки, да лучше яд, чем перец!

Принц тут же налил себе вина, однако даже в сладковатой терпкости проступил странный привкус пряностей. На дне опустошенного махом бокала остался странный осадок, пожарище во рту вспыхнуло с новой силой и заиграло новыми красками.

Зажав рот руками, принц клял свое любопытство, повторяя, что лучше бы темный заклинатель отравил еду, однако сам Вечер явно полагал, что смерть это слишком гуманное отношение к пленникам, и потому добавил перца даже в вина.

К изумлению лекарей пленник покорно выпил все поданные лекарства – даже самые горькие и неприятные на вкус. Даже глазом не повел, разве что добавку не попросил.

Когда обезболивающее начало действовать они с величайшей осторожностью занялись руками принца. Сняв перевязку, старики с восхищением цокали языками над собранными по кусочкам пальцами, заново покрыли изуродованную кожу слоем лечебной мази и тщательно перевязали.

Все еще смотрящий в пустоту принц мало что понял из их разговора из-за незнания терминов, но уловил, что с момента первой перевязки прошло более двух суток и что прогноз вполне обнадеживающий.

Когда лекари и прибравшая стол прислуга покинули комнату, пленник не стал терять времени и исследовал место заточения. Особого интереса удостоилось забранное решеткой окно, опасно заскрипевшее, когда солнце империи решило опробовать прутья на прочность.

Так вот прутья были добротные.

Крепкие, кованные, да еще приваренные на стыках – настоящая гордость кузнечного ремесла!

Зато стена, в которую врезали эту гордость, оставляла желать лучшего. Видимо дом годами пустовал и оттого стены прогнили в местах доступных дождю и непогоде. Солнце аккуратно извлек решетку, чем завершил наиболее здравый пункт плана побега, и отправился бродить по крепости, надеясь вдохновиться новыми идеями по ходу действия, ибо вино и обезболивающее на травах требовали подвигов.

С чего он решил, что ветхая крыша курятника выдержит вес взрослого мужчины, Солнце затруднился бы ответить, однако перепуганные птицы моментально разбежались по крепости и подняли такой переполох, что пленник не без гордости признал свой промах за крайне удачную диверсию. Отныне стан врага был занят охотой за тощими проворными курами, руганью и обещаниями закопать заживо некоего Дарюшку, который, по общественному мнению, опять забыл закрыть курятник.

Заподозрить в столь подлой диверсии сбежавшего героя никто так и не решился – вот что значит репутация.

Источник шума, так заинтересовавшего принца во время трапезы, обнаружился у центральных ворот крепости: одна из башен обрушилась, повредив подъемный мост через ров. Так же пострадали механизмы, удерживающие защитную решетку, и та рухнула, а дополнительные створки перекосило и заклинило. Теперь покинуть крепость через ворота не мог не то что беглый пленник – даже ее обитатели. Оставалось лишь гадать, где в этот момент прохлаждалась удача, столь упорно приписываемая принцу людской молвой и Эшинитом.

Между тем по ту сторону ворот царило оживление, но поскольку крепость окружало защитное поле, попасть внутрь не могли на мечах даже союзники. В общем-то, это наверное было даже к лучшему, но из-за того же самого поля подняться в воздух на мече не мог и сам принц, так что неверная удача вновь оказалась поруганной.

Поиски иного пути для бегства и привели разгулявшееся во вражеском стане Высочество в крайне затруднительное положение: заблудившись в коридорах и залах пустых едва прибранных помещений, он вдруг уловил тихие шаги, быстро приближающиеся в его сторону. Развернувшись, принц направился в противоположном направлении и несколько раз свернул на разветвлениях, но некто продолжал преследовать его, словно зная о каждом шаге сбежавшего пленника…

Автор: В ходе череды насильственных действий удалось измерить рост Вечера: 177 сантиметров.

Оператор: ААААА!!! Он прокусил мне руку!!!

Солнце: Отойдите от него! Раздевать людей недопустимо!

Автор: … . Это всего лишь перчатка, что с вами не так? И Ваше Высочество, опустите меч! Я не потяну страховку даже для воображаемого оператора!