Хуа Чэн поднимает голову и отворачивается от двери — но не покидает Килн сразу же. Нет, прежде чем сделать это, он хочет убедиться, что один урок им не будет забыт даже несмотря на проклятие.

Глубоко в проходах горы Князь Демонов находит кое-что заброшенное и давно позабытое — молот, окрашенный кровью и копотью, насквозь пропитанный темной силой. Он поднимает его, переводя взгляд на ятаган, висящий у себя на поясе, и когда призрак улыбается, Э-Мин начинает нервно трястись.

Хуа Чэн возвращается в главное помещение и подвешивает саблю в воздухе так, чтобы та парила перед ним на уровне талии, и затем сжимает молот Наставницы Тунлу обеими руками.

Когда он покинет это место, он забудет.

Сохранит в памяти Худье, но забудет человека, который ее проклял: зеркальное отражение Бай Усяна; автора этого ужасного, больного подобия сказки…

Небесного Владыку Цзюнь У.

Хуа Чэн бросает взгляд на стены Килна, барабаня пальцами по рукояти молота, а затем его глаз вспыхивает алым, подобно проклятому огню Преисподней, и он шепчет:

—  Гори.

И по его приказу, подтверждая наследство, добытое кровью, пламя Тунлу зажигается вновь.

/ЛЯЗГ!/

С каждым взмахом молота он вкладывает в Э-Мин очередной слой духовной энергии Килна, делая клинок ещё сильнее, чем раньше.

/ЛЯЗГ!/

С каждым ударом ново-сформированные мышцы его рук напрягаются, натягивая рукава одежд, пока жар вокруг лишь усиливается.

/ЛЯЗГ!/

С каждым слоем стали он напитывает саблю знаниями, жесткостью и мощью. Один, два, три. Десять.

Преумножая их в сотню раз.

/ЛЯЗГ!/

Когда Хуа Чэн покинет это место, он забудет — но не Э-Мин. А духовные орудия, как учила его Наставница...

...Они являют собой то, что вы из них куёте.

Ко времени когда он заканчивает, сабля в его руках разительно отличается от той, какой она была ранее: длиннее — острее, с измененным эфесом. Теперь она излучает безграничную кровожадность и угрозу. А лезвие украшают выгравированные...

Бабочки.

Спустя два года Килн открывается вновь.

Маленькая группка выживших сидит в тени горы, осознав свое положение, но не зная, куда идти. Поэтому они ждут.

Ждут уже два года.

И когда двери с визгом отворяются, дети подпрыгивают на месте.

— …Бао? — бормочет Шуо, крепче прижимая к себе малыша, с опаской поглядывая на врата. —...Что происходит?

Старший призрак хмурится — он сам едва больше, чем ребенок, но все же старается быть храбрым. — Не знаю, но будьте на чеку…

/ДЗИНЬ!/

Все замирают, с недоумением вслушиваясь в звон чего-то, напоминающего колокольчик, тихо звякающий в ночи.

Яньлинь крепче обнимает своего плюшевого кролика и мотает головой, бубня себе под нос молитвы. Вознося их единственному богу, который когда-либо отвечал ей…

Свет.

Что-то эфемерное проплывает перед ее лицом, мягко сияя на фоне солнца, впервые за многие годы взошедшего и севшего за горизонт.

Бабочка, летящая сквозь сумерки.

Девочка с интересом разглядывает её и пытается дотянуться и поймать, но...она ускользает.

А затем все дети враз оборачиваются к горе, как раз вовремя, чтобы увидеть фигуру, медленно спускающуюся по склону. Облачённую в алые одежды, черные штаны и превосходные кожаные сапоги, на голенище которых закреплены маленькие серебряные колокольчики, тихо позвякивающие при каждом шаге. Мужчина невероятно высок и широкоплеч; на его руках блестят серебряные наручи, дополненные подходящим украшением на шее — и на всём этом выгравированы серебряные бабочки, похожие на ту, которая только что проплыла мимо Яньлинь. Чёрная повязка скрывает глаз мужчины, а с его пояса свисает ятаган, изогнутый и ужасно острый.

Этот образ будет веками вселять ужас в сердца людей, но сейчас юные призраки радуются ему, улыбаясь и воодушевлённо размахивая руками.

— ГРАДОНАЧАЛЬНИК ХУА! — кричит и прыгает Яньлинь. — Это Градоначальник Хуа!

— Гэгэ! —  выдыхает Шуо, вскакивая на ноги.

Когда новый Князь Демонов достигает подножия горы, дети бросаются к нему и радостно прыгают вокруг, заваливая его тысячью вопросов:

— Где ты так долго пропадал?!

— Мы пытались уйти, но не знали, как сделать это!

— Что ты собираешься…?

Шуо смолкает, когда рука ложится ему на макушку, нежно взъерошивая волосы — и голос, тот же самый, каким он его запомнил… звучит глубже, чем раньше. Теперь он звенит авторитетом, которого раньше не было.

— Не бойтесь. — Хуа Чэн оглядывает детей вокруг с мягкой улыбкой на лице; новообретённым  осознанием того, какими драгоценными могут быть малыши. — Я знаю дорогу.

Яньлинь с любопытством, склонив голову набок, наблюдает за тем, как Князь Демонов тянется за спину, доставая...

Фонарь. Маленький красный фонарик, тепло светящийся во тьме.

Она принимает его, поглядывая снизу вверх на Хуа Чэна с широко раскрытыми глазами:  — …Хорошо, — шепчет девочка, ступая нога в ногу рядом с мужчиной.

Они все так поступают, выстраиваясь в шеренгу красных огоньков, медленно дрейфующих в ночи.

/ТУК!/

— ...О, во славу божью, я не дам тебе бросить ещё раз. — стонет и молит кто-то...

— Да брось! Сегодня просто не мой день, позволь бросить снова, сейчас уж точно будет не так плохо!

— Ну и сколько дополнительных  бросков я дал тебе за это время?!

Фай супится и дует щёки. — Я бы сделал это, будь ты на моем месте, Сян! Сделай мне поблажку!

Его друг вскидывает руки, почти падая со стула. — Ты думаешь, я не делал?! ОГЛЯНИСЬ ПО СТОРОНАМ, ДРУЖИЩЕ! Я так сильно потакал тебе, что популяция призрачных огней ЗНАЧИТЕЛЬНО ПОРЕДЕЛА! А знаешь, что будет, когда они исчезнут?!

Оба  нервно сглатывают.

— …Мы всегда можем попробовать то же, что и юнец, — бормочет Фай, почёсывая челюсть.

— Поставить на кон все наши души? ХА! — Сян качает головой, и его шея хрустит от этого жеста. — Чур ты первый!

—…— Фай бросает взгляд на кости и делает глубокий вдох, —Ну, поехали..!

Но прежде, чем он успевает сделать бросок, друг сбивает его с ног и выхватывает кости: — Придурок, о чем ты думаешь?! — орёт Сян, практически придушивая его. — ТЫ ВЕДЬ УЖАСНО НЕУДАЧЛИВ!

Фай несчастно кивает, хотя его голову нещадно мотает от тряски.

— ТЫ ВОТ ТАК ОСТАВИШЬ ЗДЕСЬ МЕНЯ ОДНОГО!? ТЫ ЖЕ ЗНАЕШЬ, ЧТО Я НЕ МОГУ ОСТАВАТЬСЯ ОДИН НА ОДИН СО СВОИМИ МЫСЛЯМИ! — кричит Сян.

— Ты всегда был ранимой душой, я помню это…

— Я не РАНИМЫЙ! — всхлипывает Сян, откидываясь на спинку кресла и вытирая нос, из его глаз и носа вместо слез и соплей вылетает пыль. — Я-я просто общительный парень, вот и всё!

— Я знаю, Сян!

— Болтун! Душа компании!

—Я знаю..!

/СКРЕЖЕТ!/

Оба застывают — Фай хлопая Сяна по рукам, пока тот продолжает душить его — когда раздается звук открывающейся двери.

Тот самый звук, который они слышали чуть более десяти лет назад.

— ...А драться запрещено? — нервно шепчет Фай.

— Никто не говорил об этом. У нас будут проблемы?!

В вечном чистилище нет свода правил. Это было бы несправедливо!

После заминки Сян всё-таки отпускает его, отпрыгивая назад с поднятыми руками. — Это все он НАЧАЛ!

— СЯН?!

— Извини, но это правда БЫЛ ТЫ!

Они ползают и кланяются, оба готовые каяться перед высшими силами, молить за свои бессмертные души и тому подобное, но затем они видят силуэт выходящей из двери… маленькой девочки, с волосами, собранными в два пучка по обе стороны головы. В одной руке она сжимает плюшевого кролика, а в другой — маленький красный фонарик.

Яньлинь склоняет голову набок, медленно рассматривая двух мужчин перед ней: — …Я думала, что глупцы не попадают в рай, — бормочет она, брезгливо шмыгая носом.

У Сяна отваливается челюсть и, карабкаясь, он вскакивает на ноги: — КОГО ЭТО ТЫ ТУТ НАЗВАЛА…?!

Он как раз грозит кулаком, когда видит, как через дверной проём проходит еще больше красных фонарей, и его глаза расширяются от шока: всего детей около семидесяти, и каждый держит в руках свой кусочек света.

И среди них, подняв взгляд, Сян встречает знакомое лицо.

— …Хуа Чэн?! — Сян застывает, разинув рот. — Что ты здесь делаешь?!

— Что случилось с твоим глазом?! — вторит ему Фай, обеспокоенно распахивая свои собственные глаза. — Ты…?— Он останавливается, обращая внимание на малыша, которого юноша удерживает на руках. — …сделал неправильный  жизненный выбор?

Шуо моргает в замешательстве: — ... Градоначальник Хуа, о чем он говорит?

Молодой человек со вздохом потирает переносицу. — Не спрашивай. — бормочет он, проходя мимо обоих прямо к красной двери.

— Но в самом деле, зачем ты вернулся? — спрашивает Сян, следуя за ним: — Ты снова умер?!

— Он не умер, — свирепо шипит Яньлинь, скрещивая руки на груди, — теперь он Князь Демонов!

Сян сверлит ее в ответ. Она ему не нравится…

Внезапно он и Фай переглядываются, и их глаза норовят выпасть из орбит. — ... КНЯЗЬ ДЕМОНОВ?! — визжат дядьки в унисон.

— Если это так, то какого черта ты направляешься к этой двери?! — бормочет Сян: — Зачем тебе сейчас перерождаться?!

— Не мне, — холодно отвечает Хуа Чэн. — А теперь перестань выть, пока я не вырвал тебе язык.

Сян быстро захлопывает рот.

Хуа Чэн опускается на колени перед дверью, опуская малыша на землю. В его глазах отражается лишь безмолвное доверие —  и после столь долгих, долгих страданий в них впервые больше нет боли.

— …Прости, — тихо произносит он. — Что я не смог помочь твоей маме.

Ребенок, кажется, не винит его за это. Во всяком случае, он благодарно улыбается, мягко поглаживая Хуа Чэна по щеке.

— … — Князь Демонов льнет к этому жесту всего на мгновение, а потом берёт малыша за руку, направляя её к ручке. Красные двери, ведущие в следующую жизнь, медленно отворяются, открывая взгляду лишь бесконечный поток золотого света, льющегося через проход. Сын Лан Ина мгновение колеблется, неуверенно воркуя, но Хуа Чэн нежно подталкивает его в спину.

— Не бойся.

Наконец, мальчик ступает вперед и исчезает в свечении. Несколько детей нервно ежатся позади него, поглядывая на врата в потусторонний мир с такой же неуверенностью.

— А это точно безопасно?

— Точно, — мягко заверяет Хуа Чэн.

— И мы начнём все заново?

— Да.

Большинство из них уходит, пусть и не сразу: многих приходится немного подбодрить или они просят, чтобы Князь Демонов недолго подержал их за руку, прежде чем они пройдут через эту дверь.

Но в конце концов почти все переходят на другую сторону, исчезая в потоке золотых искр.

Хуа Чэн наблюдает за детьми; его лицо подсвечивается мягким золотым сиянием так, что его кожа как будто снова выглядит живой, и…

Он не может сдержать улыбки. Потому что даже если он не знает, где его возлюбленный; даже если Се Лянь не знает, что Хуа Чэн всё ещё существует — если бы он знал… Если бы его бог узнал, что случилось здесь сегодня, Хуа Чэн думает, что Се Лянь бы им гордился.

И одной этой мысли — её достаточно, чтобы поддерживать его, сколько бы времени ни потребовалось на поиски.

Наконец, детей остаётся трое: двое братьев и девочка с плюшевым кроликом в руках.

— …В чём проблема? — спрашивает призрак, выгибая бровь.

— …Спасибо за всё, что ты сделал, — тихо говорит Бао, свесив голову. — Но я… если мы пойдём…— мальчик делает глубокий вдох. — Я больше не буду старшим братом Шуо. — Он сжимает руку своего младшего. — А я не хочу этого.

Шуо улыбается и становится видно, что у него нет переднего зуба. —Ты помог мне снова найти старшего брата! Теперь я его не отпущу.

Когда же Хуа Чэн переключает внимание на Яньлинь, та лишь пожимает плечами, чуть крепче сжимая своего кролика.

— Я ещё не готова уйти, и у меня нет особой причины. — бормочет она, прижимаясь лицом к голове игрушки. — Но… если я когда-нибудь буду готова… Можно ты снова приведешь меня сюда?

Медленно… Князь Демонов  ей улыбается: — Конечно.

Девочка берет его за руку и ступает рядом с ним, и все вместе они небольшой группкой возвращаются к двери, через которую пришли сюда: —… Градоначальник Хуа?

Он смотрит на Яньлинь сверху вниз и поднимает бровь. — Хм?

— Почему ты не прошёл через эту дверь?

Его взгляд смягчается. Кажется, его единственный глаз видит всё, и в то же время — ничего, как будто бы он всё время смотрит куда-то вдаль. Думая о ком-то, кого не может видеть.

— Потому что у меня все еще остался дорогой мне человек в этом мире. — тихо отвечает он.

Яньлинь улыбается, крепче сжимая его руку и подпрыгивает: — Это очень хорошая причина!

Дверь снова распахивается — и на этот раз, когда Хуа Чэн оглядывается через плечо — он выглядит раздражённым, но более терпеливым, чем раньше.

— Вы двое идёте?

Два игрока застывают и переглядываются между собой, в кои-то веки совершенно не в силах поверить собственному счастью.

— ...Да! — Сян хватает Фая, торопясь присоединиться к бывшему коллеге по азартным играм, и их кости гремят по мере бега.

— Как… тебе удаётся открыть эту дверь по собственному велению? — хмурится призрак, следуя в проход вслед за Князем Демонов. — Твоя удача, должно быть, зашкаливает...

Хуа Чэн улыбается: — ...Иногда удача — это выбор.

Может быть, не для всех, но для него это так.

Маленькой компанией они возвращаются из царства мёртвых по лестнице, освещённой красными фонарями, и каждый их шаг по ней отмечен тихим перезвоном серебряных колокольчиков.

Взошёл новый Князь Демонов, и мир ждет его, вновь открывая для него свои двери.

Впервые за десять с лишним лет Хуа Чэн видит ясное голубое небо, и его рука тянется к маленькой коралловой жемчужине, вплетённой в его волосы. Он прокручивает ее между пальцев, вспоминая обещание. Не произнесённое вслух, но отражённое эхом в каждой его мысли, слове и действии.

«Дождись меня.»

Хуа Чэн медленно подносит бусину к губам, ступая по новой тропе в сопровождении небольшой группы собственных последователей.

«Я иду — только дождись меня.»

Так начинается новая эра…

Собирателя цветов под Кровавым Дождем.

КОНЕЦ АРКИ «ГОРА ТУНЛУ»

СЛЕДУЮЩАЯ АРКА: «СОБИРАТЕЛЬ ЦВЕТОВ ПОД КРОВАВЫМ ДОЖДЕМ/ СОЖЖЕНИЕ 33 НЕБОЖИТЕЛЕЙ»