В городишко, живущий тихой и размеренной полупровинциальной жизнью, он все же въехал уже затемно, когда вдоль дорог начали зажигаться фонари, а большинство жителей неспешно разбредалось по домам, предпочитая коротать темное время суток в своих теплых постелях.

Энтони давно уже забыл, каково это, спешить домой. Каково возвращаться после тяжёлого рабочего дня, насыщенного физической рутинной работой на ферме, в уютное жилище, отчий дом, где его всегда ждал ужин в кругу семьи и та самая пресловутая теплая постель. В какой-то момент в его прежней спокойной бытности что-то пошло даже не наперекосяк, а просто под откос.

И вот теперь, когда его жизнь, уже несколько лет как ставшая жизнью охотника на вампиров, изменилась до неузнаваемости, он перестал сожалеть, ибо больше не мыслил себе иной участи. Он уже не был бы собой вдали от охоты, вдали от постоянного адреналина, который методично топил, как и все, в сигаретном дыму и виски, вдали от этой вечной ватиканской войны с нечистью, вдали от человека, которому готов был безоговорочно посвятить всего себя…

Когда Монтойя, наконец, притормозил у ярко освещённого фасада трехэтажного отеля, он сразу почувствовал себя чуть легче. Хотя бы одно дело за почти прошедшие сутки ему удалось завершить без происшествий. И эта мысль невероятно грела душу.

Выйдя из машины, он потянулся, приводя затекшие за время пути мышцы в относительный порядок, а затем, уже на ходу, принялся поправлять одежду, ибо торчащие как попало полы длинной рубахи выглядели неряшливо.

В просторном, чисто прибранном холле отеля, оказалось практически пусто. Постояльцев, если они здесь и были, видно не было. И лишь портье — плюгавый мужчина средних лет, похожий на тощую крысу, обретался в гордом одиночестве за стойкой, увлеченно таращась через толстые линзы очков в потрепанную книжонку.

— Мне нужен номер, — без долгих предисловий обратился к нему охотник, вынудив поспешно убрать книгу куда-то за стойку.

— Надолго вам? — осведомился он, переключив все свое внимание на визитера, и принявшись разглядывать его едва ли не пристальней, чем до этого пожелтевшие книжные листы.

— На пару дней, — чуть раздражённо отозвался Энтони, которому совершенно не нравились подобные взгляды, как и чужое любопытство.

Да что греха таить, ему в принципе не понравился этот тип. Сразу. Все, начиная от нелепого мешковатого костюма цвета детской неожиданности, странной прически, напоминающей разоренное птичье гнездо, и заканчивая манерой двигаться, вызывало глухое раздражение. Эдакий типичный неудачник, который всюду сует свой нос. Крыса. Как есть, крыса.

— Триста семьдесят пять долларов в неделю, — чуть нараспев произнес портье, не сводя с Тони своего немигающего взгляда. — Плюс двадцать пять за кабельное телевидение.

Пока Монтойя лез в карман джинсов за деньгами, безуспешно прикидывая в уме общую стоимость, портье покосился в сторону входа, очевидно, пытаясь разглядеть сквозь стеклянную дверь припаркованный снаружи джип.

— Так сколько всего, мать твою? — Тони, слишком уставший, чтобы что-то считать, чуть повысил голос, теряя терпение.

— Всего четыреста долларов, — последовал ответ, однако мужчина так и не прекратил выглядывать наружу. — Вы с подружкой?

— С больной мамочкой, — уже откровенно огрызнулся Энтони, бросая на стойку четыреста баксов. — Ключ давай!

Получив желаемое, Монтойя вернулся обратно к автомобилю. Прежде чем вытаскивать с переднего сиденья девку он, для верности, громко постучал по дверце в надежде разбудить соню. Однако, она по-прежнему находилась в непонятном оцепенении, и охотнику пришлось самому ее расталкивать.

— Эй! Пошли. Давай руку, — открыв дверцу, Монтойя аккуратно вывел спутницу из машины, заботясь, чтобы та не споткнулась о высокий порог автомобиля.

Да и не дело было тащить ее на себе кулем, учитывая насколько «внимательно» отнёсся к его персоне портье.

Однако, сделав пару шагов, влекомая охотником под руку с закрытыми глазами девушка покачнулась, и едва не уткнулась носом в его плечо.

— Эй, да проснись ты! — прикрикнул на неё Тони, ощутимо встряхнув и тем самым заставив открыть глаза. — Топай!

Но даже подгоняемая его окриками, она тащилась еле-еле. Монтойя и сам не знал, как ему удалось доволочь ее до номера на третьем этаже, не позволив нигде оступиться и пересчитать ступени.

Зайдя в комнату, охотник облегчённо вздохнув, наконец, сгрузил девку на широкую кровать, где та снова быстро отключилась.

Шлюха успела настолько осточертеть ему за день, что Монтойя, наплевав на всё, ненадолго спустился в местный бар за сигаретами и пивом. И лишь после этого заставил себя вернуться в номер, упав в кресло перед телевизором.

Попал он как раз на выпуск новостей. Горящий мотель «Сангад», где полегли все их с Джеком товарищи по команде, он узнал сразу.

И в самом-то деле, для этой чертовой глуши произошедшее было даже слишком. И если мелкий криминал здесь был в порядке вещей, и, по большому счету, никого не удивлял, то массовые расправы случались не так часто.

«Источники, близкие к следствию сообщают, что все тела были обезглавлены», — монотонно читал за кадром голос ведущей. — «Головы были найдены закопанными в миле от места убийства. Пока установленное количество жертв девятнадцать, но полиция всё еще ведёт поиск на месте пожара. Мы будем сообщать вам обо всех новых фактах в следующих выпусках новостей».

Тони с облегчением выдохнул — значит, Джек всё-таки успел. И ему оставалось только ждать возвращения партнёра, карауля девку.

«Этого вполне хватит, чтобы местные представители власти и шерифы ещё пару месяцев стояли на ушах, — хмыкнул про себя Энтони, выпуская изо рта тонкую струйку дыма. — Хотя расследование, как и всегда, ничего не даст. Ватикан ни за что не позволит законникам совать нос в дела Джека. Им же хуже, если будут упорствовать».

«Черт знает, чего вообще ждать от этой шалавы! — вдруг мысленно выругался охотник, вынимая изо рта сигарету, и ожесточенно сминая ее в пепельнице. — Я не спал практически сутки, но с этой глаз нельзя спускать. Если я ее прокараулю, и девка сбежит, то Джек точно будет не в восторге».

Взвесив в руке бутылку, на дне которой все ещё что-то малоутешительно, но бултыхалось, Тони пришел к выводу, что он просто не может позволить себе задремать, оставив все, как есть. Слишком рискованно.

Да и мало ли что может быть на уме у обращённой. Забывать о том, что шлюху укусил вампир, тоже не следовало.

«А вдруг этому кровососу придет в голову искать ее?» — подумалось Тони, но он тут же отогнал эту мысль. Слишком уж бредовой она показалась.

Вздохнув, Монтойя сделал последний большой глоток из узкого стеклянного горлышка, и отставив в сторону опустевшую бутыль, тяжело поднялся с места.

Вязкая полутьма в номере, разгоняемая лишь приглушённым светом торшера и голубоватым свечением, исходящим от небольшого телевизионного экрана, навевала сон. Тем не менее, остановившись у изножья кровати, охотник принялся усиленно соображать, что именно ему нужно предпринять, чтобы хоть как-то обезопасить и себя, и девку, раз уж она так нужна Джеку.

Оглядев свою вынужденную подопечную повнимательнее, Тони тут же отметил перепачканные ноги девушки: давно высохшие темные подтёки крови на бедре, пыльные голени и стопы, ссадины на лодыжках, очевидно оставшиеся после утреннего падения на трассе. В беспорядок пришли и ее длинные волнистые волосы, После всех злоключений они выглядели не самыми чистыми, и, вдобавок, спутанными.

— Помыть бы ее не мешало, замарашку эту, — пробурчал себе под нос Монтойя, хмуря брови.

Грязные босые женские ступни на светло-бежевом покрывале почему-то возмущали взор. Однако первая попытка, а затем и вторая, растормошить «спящую красавицу» закончилась полным провалом. Та практически не реагировала ни на звук голоса, ни на не очень-то бережные мужские прикосновения. И хоть до методов Джека Тони было далековато, он тоже не считал нужным особо церемониться с незнакомой девицей.

— Да чтоб тебя! — с чувством выругался охотник, не добившись никакого результата.

Женщина по-прежнему крепко спала, и если бы не равномерно вздымающаяся аккуратная грудь, не особо-то и скрытая ярким нижним бельем и летним топом, можно было бы подумать, что несчастная отдала концы.

Он ещё пару минут в раздумьях созерцал вполне приятное, но слегка осунувшееся личико которому явно не добавляла шарма растекшаяся на жаре косметика, напоминающая сейчас скорее грязные разводы, а не макияж. На ум так ничего дельного и не пришло. И Тони, вполголоса ругаясь на все той же недовольной ноте, побрел в ванную комнату.

Последующие полчаса ушли у него на то, чтобы раздеть и вымыть пребывающую в абсолютном беспамятстве «добычу». Девушка не пришла в себя, ни когда он с ворчанием стаскивал с нее одежду, тихонько проклиная застёжки на бюстгальтере, ни когда тащил нагую на руках в ванную, ни даже тогда, когда Тони принялся отмывать ее всю, с ног до головы, под душем, как маленького ребенка, смывая со светлой кожи пот, кровь и грязь.

Необходимость возиться с бесчувственным женским телом, пусть и достаточно привлекательным в своей наготе, не вызывала у измотанного в край охотника совершенно никаких эмоций, кроме глухого раздражения и желания поскорее закончить все эти нелепые водные процедуры. Единственное, чего ему хотелось, так это спать. И алкоголь, успевший к этому времени основательно всосаться в кровь, не добавлял ему бодрости.

Через какое-то время, водрузив обратно на постель вымытую, и слегка обсушенную полотенцем подопечную, Монтойя всерьез задумался — что же делать дальше? Перебрав в уме все возможные варианты, Энтони решил для себя, что привязать её к кровати будет наилучшим выходом.

За крепкой веревкой, валяющейся про запас где-то в недрах кузова джипа, пришлось спуститься на уличную стоянку, но это определенно было нужно. Да и глоток свежего ночного воздуха пошел ему только на пользу, если и не прибавив сил, то слегка взбодрив.

Уложив спящую девицу на живот, Тони накинул не тугие, но добротные верёвочные петли на ее запястья, и крепко зафиксировал концы верёвки к металлической спинке кровати. Сами по себе веревки не вредили и не натирали кожу, но ровно до тех пор, пока связанная не попытается высвободить руки.

Убедившись, что узлы завязаны как надо, Монтойя присел на край постели, и снова закурил. У него остался ещё один небольшой отрезок веревки, который тоже не мешало бы куда-нибудь приспособить. И он, не выпуская изо рта сигарету, не долго думая, обмотал ее вокруг девичьих щиколоток.

«Ну вот, теперь-то точно не сбежит, даже если очень захочет» — удовлетворённо кивнул своим мыслям Тони, поднимаясь, и направляясь к окну.

В комнате было душно и он, не долго думая, сдвинул подальше шторы и распахнул почти настежь единственную ставню. В лицо сразу же пахнуло приятной ночной прохладой, а сигаретный дым, вместо того, чтобы скапливаться и висеть под потолком, начал неспешно выплывать наружу. Однако сохранить надолго замечательное во всех смыслах ощущение пустоты в голове охотнику не удалось. Мысли предсказуемо вернулись к напарнику.

Монтойя примерно представлял себе, куда именно мог отправиться крестоносец закончив грязную работу в злополучном мотеле, однако, достоверно он ничего знать не мог. И это напрягало, если не сказать — раздражало. По понятным причинам, Тони крайне не любил выпускать Джека из виду. И, по счастью, это происходило в последнее время не так часто, чтобы подобного рода тревоги вошли у него в привычку.

«Дурацкая ситуация, — подумал Энтони, намеренно задержав дым в лёгких до ощущения приятного головокружения. — Я бы предпочел не ввязываться в эти сомнительные игры с кровососом, про которого мы ни черта не знаем. Ведь если Джек все же окажется прав, и где-то в церковных верхах завелась крыса, то игра заведомо проиграна, так как идёт по чужим правилам на чужом же поле».

Вид из окна, несмотря на тревожные мысли, умиротворял. Узкие, практически опустевшие к полуночи улочки небольшого городишки, мерцали ночными огнями, создавая иллюзию провинциального спокойствия. Облокотившись о подоконник, Монтойя вглядывался в темное небо, стараясь не думать о постигшем всю группу практически сутки назад оглушительном фиаско. С трудом верилось, что никого из ребят больше нет в живых. И хоть это были и не первые смерти соратников на его охотничьем веку, а на веку Джека и подавно, от мыслей о том, что все охотники на вампиров ходят по краю, было крайне неуютно.

Тяжело вздохнув, Энтони вышвырнул окурок в окно и, небрежно задернув штору, побрел к длинному узкому дивану, стоящему у стены.

Жёсткая мебель с потертой красной кожаной обивкой совсем не внушала ни доверия, ни желания устроиться на ночлег, но выбора у него просто не было.

«Не с девкой же укушенной в одну койку моститься, в самом деле», — убеждал себя Монтойя, завалившись-таки на диван, и безрезультатно пытаясь соорудить из собственного жилета хоть какое-то подобие подушки, которое было всяко лучше, чем твердый подлокотник.

Лежать было неудобно, но он так и не смог себя заставить вновь перебраться в кресло, которое было на вид чуточку мягче. Монотонно бормочущий телевизор выключать было тоже лень, к тому же громкость он и так свёл на минимум, ещё когда только затеял вымыть девицу.

На какой-то миг ему вдруг внезапно захотелось покоя. Малодушно вернуться в те благополучные времена, когда вся команда ещё была жива, и он мог себе позволить отвлечь Джека от работы на день, а то и на два. Хоть это случалось и достаточно редко, но Кроу иногда покидал команду, например, отправляясь в Монтеррей, дабы решить вопросы финансирования. И в эти вынужденные «выходные», которые группа обычно коротала полным составом где-нибудь в снятом на несколько суток мотеле, Тони, по обыкновению, сопровождал босса.

Естественно, никому из ребят и в голову не приходило, что между прожженым, циничным крестоносцем, и его ближайшим помощником и другом может происходить нечто, очень далёкое от банальных совместных попоек и рейдов по местным борделям. Поэтому эти их совместные вылазки никого не удивляли и не настораживали. Однако, Монтойя при этом никогда не упускал шанса воспользоваться моментом, что называется, на полную катушку.

И если сначала, исключительно приличия ради, они останавливались на ночлег в разных номерах, то последний год Кроу попросту закрывал глаза на самоуправство партнёра, желающего проводить с ним вместе как можно больше времени. Да, по утрам Джек, предпочитающий отсыпаться с похмелья и после секса в гордом одиночестве, неизменно ворчал, но дальше пары лениво-ядовитых реплик в адрес дремлющего рядом партнера, дело не шло.

Несмотря на свой несгибаемый характер, и въевшиеся с годами в самую его суть закоренелые привычки, крестоносец позволял Тони время от времени чувствовать себя особенным. И Монтойя был в глубине души благодарен ему за это, ибо паранойя Джека на тему собственной ориентации была стара, как мир, и уходила корнями куда-то в его трудное монастырское детство.

Само собой разумеется, больше чем в половине случаев, когда дело доходило до полноценного секса, они оба были крепко пьяны, и лишь количество градусов в крови решало, чей зад реально окажется в зоне риска. Тони устраивали оба варианта, а вот Джек откровенно не любил быть снизу, неизбежно впадая на утро в злую меланхолию, если партнеру случалось слегка перестараться, наградив его ноющей пятой точкой и натруженной поясницей…

С Апач Спрингс Тони тоже связывали некоторые пикантные воспоминания. Как и с этим отелем, в котором они с Джеком как-то давно вынуждены были остановились из-за непогоды.

В чертовой мексиканской прерии редко случались грозы. Но конец прошлого года просто на удивление ими изобиловал, бороздя, кратковременными и не очень, проливными дождями захудалые деревеньки и крохотные городишки Нью-Мексико.

Номер, в который Джек ввалился первым, с негромкой, но отборной руганью, снимая с себя напитавшуюся дождевой водой старую кожаную куртку, чем-то отдаленно напоминал нынешний, разве что расположенный этажом ниже и чуть иначе меблированный.

— К утру дождь, наверное, должен кончиться, — зачем-то вслух предположил Тони, заходя следом и плотно притворяя за собой дверь.

— Да нахер, вообще, такую погоду! — крайне раздражённо возмутился в ответ крестоносец, швырнув мокрую вещь на ближайшее кресло.

— Не шуми, — спокойно парировал Монтойя. — От того, что ты сейчас будешь злиться и орать на весь отель, дождь точно не перестанет. Ну, опоздаем на денёк в Монтеррей — не смертельно. Ребятам все равно нужен перерыв.

— Переработались, блядь! — никак не унимался Кроу. — За последние несколько недель всего два гнезда…

— В полной глуши и нечеловеческих условиях, — решительно перебил его Тони. — Осади уже. Ты не хуже меня знаешь, что месяц был тяжёлым. Для всех нас.

Кроу недовольно поморщился, но возражать не стал. Однако Тони без труда различил в жёстком взгляде темно-карих глаз босса искру парадоксального упрямства. Какими бы весомыми ни были аргументы, Джек всегда оставался исключительно при своем мнении. Ни больше ни меньше.

— Дай сюда, — наконец, буркнул он, бесцеремонно отбирая у Тони одну из раскупоренных бутылок крепкого пива, прихваченных по дороге в номер в местном баре.

Мокрая одежда неприятно липла к телу, а по комнате то и дело гуляли прохладные сквозняки, врывающиеся сквозь открытое окно вместе с запахом и шумом дождя. Тем не менее, Тони не смог заставить себя отвести взгляд от приложившегося к узкому горлышку бутылки Джека. Завороженно наблюдая за тем, как дёргается в такт крупным глоткам чужой кадык, Монтойя невольно представил себе нечто куда более неприличное.

— Эй, ну чё уставился? — Кроу почти мгновенно заметил чужой заинтересованный взгляд и среагировал гораздо быстрее, чем Тони успел оторваться от будоражащего кровь зрелища.

— Тебе нужно обсохнуть, — прочистив внезапно осипшее горло, брякнул первое, что пришло в голову, Монтойя.

— Да неужели, — хмыкнул в ответ крестоносец с такой похабной ухмылкой, что у Тони не осталось никаких сомнений в том, что его намерения были разгаданы.

Хлебнув ещё раз из бутылки, Кроу подошёл почти вплотную к партнеру, снизу вверх, но с явным вызовом глядя в насыщенно-голубые глаза.

— Ей-Богу, Джек, если ты сейчас же не свалишь в душ, я помогу тебе это сделать, — ни на миг не прерывая зрительного контакта, с нажимом произнес Энтони. — Я понятия не имею, как ты вообще умудрился так вымокнуть за каких-то пару сраных минут, пока мы шли со стоянки, но вот в этом ходить нельзя.

Тони слегка подцепил за ворот сырую футболку, и потянул на себя.

— Полегче блядь, — Кроу со смешком слегка толкнул в грудь любовника, вновь набирая дистанцию. — Я не настолько пьян, чтобы с порога прыгать в койку.

— Не очень-то и хотелось, — беззлобно фыркнул Монтойя.

Сорвав пробку со своей бутылки и немного отпив, он окончательно отодвинул Джека, и прошел вглубь комнаты.

— Давай, вали уже в ванную.

— Смотрите-ка, какой босс выискался, — судя по шутливым интонациям в голосе крестоносца, того пока вполне устраивала спонтанно завязавшаяся между ними игра. — Кто-то, я погляжу, прямо жаждет махнуться ролями, а, Монтойя?

Тони не счёл нужным оборачиваться, и лишь поглядел через плечо. Кроу стоял опершись о дверной косяк у входа в ванную комнату и неспешно цедил пиво, очевидно, ожидая реакции партнёра на свой выпад.

— Мне не улыбается ходить весь вечер в мокрых шмотках, — как можно более ровным тоном пояснил охотник, сделав вид, что увлеченно ищет пульт от телевизора. — Делать тут особо нечего, да и погода дрянь, потому я бы предпочел выспаться, и завтра выехать пораньше. Ведь это ты, а не я, кажется, жаждал повидаться со своими ватиканскими кураторами.

На пару минут в воздухе повисла напряженная тишина, нарушаемая лишь стуком дождевых капель, доносящимся снаружи. Тони машинально продолжал обшаривать диван, уже забыв, зачем это делает, зато отчетливо ощущая колючий взгляд, устремлённый ему в спину, коим сверлил его партнёр, не отрываясь от бутылки.

— Да пошел ты нахер, — нарочно четко проговаривая каждое слово, наконец, изрёк Джек, но затем, чуть погодя, добавил куда более ядовитым и издевательским тоном. — Принцесса.

Кроу крайне редко позволял себе так его называть, ибо за этим обидным словом крылись не самые приятные воспоминания о ночи, положившей начало их недоотношениям. Из чего Тони сделал логичный вывод — Джек получил совсем не то, что ожидал, и не нашел никакого другого способа выразить свое разочарование и недовольство ситуацией.

За спиной Монтойи едва слышно хлопнула дверь ванной, но этот звук совсем его не порадовал. Не смотря на то, что раунд несомненно остался за ним, удовлетворения он так и не ощутил.

Случайно попавшийся под руку ни в чем неповинный пульт, едва не полетел в стену. Но Тони сдержался, ограничившись только тем, что швырнул его обратно на диван. С Джеком всегда было сложно. И настроение крестоносца порой менялось так же быстро, как направление ветра в особенно непогожие дни межсезонья.

Присев на край низкого журнального столика на массивных деревянных ножках, Энтони залпом осушил почти половину содержимого пивной бутылки. По спине, к которой по прежнему липла сырая рубашка, ощутимо тянуло сквозняком, что только усиливало и без того растущее раздражение.

У них с Джеком ничего не было чуть больше месяца. Долбаных пять с половиной недель. А все потому, что в тех дьявольских условиях, в которых пришлось работать, не было никакой возможности уединиться, не вызвав при этом чьих-нибудь подозрений. На ночлег вся команда устраивалась скопом, напрашиваясь к чудом уцелевшим обитателям отдаленной деревеньки на самой границе с Мексикой, которую за пару месяцев почти выпотрошил какой-то умник, успевший при этом наплодить в окрестностях целых два гнезда.

Ну и как он при этом должен был себя чувствовать? Особенно сейчас, когда они, наконец, снова могли позволить себе друг друга… Но нет же, Джек продолжал вести себя, как форменный мудак.

«Словно так и надо, черт его дери!» — не сумев сдержать очередной негативный порыв, Монтойя грохнул донышком бутылки о крышку стола. Толстое бутылочное стекло естественно, выдержало, но звук удара утонул в прогремевшем где-то совсем близко раскате грома.

За окном полыхнула неслабая зарница, заметная даже сквозь колышущиеся на ветру занавески. Давно его так не выводило из себя вынужденное бездействие, вопреки природному темпераменту и, по большей части, созерцательному подходу к жизни.

Тони поднялся с места и принялся бродить по комнате. Нервы явно были не в порядке, и отрицать это было глупо. Так что заставить себя устроиться перед телевизором с недопитой бутылкой пива, и терпеливо дожидаться Джека, он просто не мог.

В итоге, хватило его совсем ненадолго. Десяток минут показался целой вечностью. Охотник попросту не знал, куда себя девать.

Не то от с трудом подавляемого внутреннего беспокойства, не то от сырости и холода, его начало слегка потряхивать.

Монтойя намеренно заставлял себя держаться подальше от двери в ванную, однако ноги, словно сами собой, постоянно несли его в том направлении, пока, наконец, он не очутился настолько близко, что смог отчётливо слышать через тонкую фанеру звук льющейся воды.

Он остановился и прислушался, но прежде чем успел осознать свой порыв, пальцы уже сомкнулись на дверной ручке, бесшумно поворачивая ее. Как ни странно, дверь легко поддалась, приоткрывшись от незначительного усилия. Не заперто. Джек даже не удосужился как следует закрыться.

Нарочно ли было это сделано, или вышло случайно, на эмоциях, в принципе, не имело особого значения. Стечение обстоятельств настойчиво подталкивало его к действию.

Тони все же на мгновение замешкался, понимая, что лезть вслед за Джеком под душ определенно не лучшая затея, учитывая недавнюю словесную перепалку. В отличие от импульсивного партнёра, спонтанность никогда не была его коньком, но иногда ему тоже хотелось делать глупости. Вот прямо как сейчас.

Навстречу ему из-за приоткрытой двери, тем временем, заманчиво повеяло теплом, да и шелест водяных струй приятно щекотал нервы, активно взывая к воображению, поэтому отбросить сомнения оказалось достаточно легко.

«К черту всю эту пустую болтовню, — пронеслось в голове Тони перед тем, как он переступил порог. — К черту мудачество Джека. В конце концов, он неисправим, и его время от времени нужно ставить на место».

Оказавшись в ванной, Энтони по-прежнему бесшумно, но плотно и на совесть притворил за собой дверь.

Небольшое помещение, исключительно благодаря своим размерам, показалось ему гораздо уютнее, чем порядком выстывшая комната. В воздухе чувствовались влажные испарения, просачивающиеся сквозь недостаточно герметично закрытую душевую кабину, а на полу, лежащие в беспорядке вещи Джека соседствовали с пустой пивной бутылкой. Тони невольно улыбнулся своим мыслям, неспешно расстегивая пуговицы на рубахе. Хоть он и не ощущал больше холода, одежда в его дальнейшие планы не входила.

Хотя заняться ей все равно предстояло: развесить и высушить как следует, чтобы утром она не создавала проблем… Но это потом, все потом.

Кроу сам себе отрезал пути к возможному отступлению, и не воспользоваться такой двусмысленной ситуацией выглядело почти преступным.

Решительно сдвинув в сторону запотевшую панель душевой кабины из матового пластика, Монтойя оказался внутри, прямо за спиной ничего не подозревающего партнёра. В приглушенном электрическом свете тонкие струи воды, чуть поблескивали, стекая по влажной коже Джека, скатываясь вдоль выступающих позвонков и острых лопаток, от затылка, к которому льнули мокрые волосы, до ягодиц и узких бедер.

Пару минут он просто наслаждался великолепным зрелищем, ведь Кроу крайне редко позволял себя разглядывать подобным образом, а затем прильнул к партнеру, сжимая вожделенное тело в тесных, по-медвежьи крепких, объятьях.

— А я уж думал, ты там заснул, Монтойя, — насмешливо, но несколько сдавленно, фыркнул крестоносец. — Чтоб ты знал, я не собирался тебя тут ждать до второго пришествия… Да полегче ты, блядь, задушишь!

Энтони не ответил, целиком погрузившись в ощущения, но хватку-таки чуть ослабил, зная, что Джек не очень-то любит тесные объятья, как и вес чужого тела. Но ради него, обожающего подобные проявления нежности, в принципе, может и потерпеть. Главное — не переусердствовать.

Шуршащая водяная завеса, казалось, отделила их двоих от внешнего мира.

Теплые струи теперь слегка щекотали и кожу Тони, проводя странный контраст с жаром мужского тела, к которому он прижимался.

Возбуждение не заставило себя долго ждать, стремительно наливая знакомой приятной

тяжестью низ живота, пока Монтойя покрывал неторопливыми поцелуями затылок и шею любовника. Кроу не сопротивлялся, чуть откинувшись назад и прикрыв глаза, позволяя чужим рукам скользить по своему телу, от плеч к груди, от груди к животу, от живота к бёдрам. Тони нарочно избегал прикосновений к паху, легонько потираясь при этом собственным вставшим членом о поясницу и упругие ягодицы, дразня тем самым чувственность партнёра.

— Черт тебя дери! — сквозь зубы выдохнул Кроу, когда Тони слегка прикусил мочку его уха, словно невзначай поддев пальцами наливающуюся плоть. — Хорош уже издеваться.

Нетерпеливый, как и всегда. Но Энтони нравилась и эта черта Джека, чья страстная, увлекающаяся натура предполагала короткие прелюдии и последующий жаркий, часто достаточно грубый секс.

Обнаружившееся, тем временем, на небольшой полочке жидкое мыло, пришлось очень кстати.

Кроу по-прежнему вел себя подозрительно послушно, подставляясь под кусачие поцелуи, зачастую оставляющие метки на коже, в то время, как скользкие от мыла, умелые пальцы любовника неспешно ласкали его пах, уделив достаточно внимания лобку и мошонке, прежде чем сосредоточиться на окончательно отвердевшем органе.

Тони отчётливо ощущал участившееся сердцебиение Джека, так как все ещё обнимал его поперек груди, изредка проводя раскрытой ладонью вниз, к напряженному прессу. Дождавшись момента, когда частое, сквозь зубы, дыхание партнёра начнет сбиваться, Монтойя чуть подтолкнул его вперёд, вынудив упереться руками в стенку душевой кабины.

Не без сожаления оставив в покое горячий, призывно пульсирующий в ладони стоящий колом член, Тони скользнул пальцами по промежности, слегка массируя точку между подобравшимися яичками и анусом.

— Ты че, нахер, делаешь? — чуть с запозданием прошипел Кроу, оборачиваясь, и пытаясь сменить позу. — У меня уже головка снаружи. Просто дай мне, блядь, кончить!

— Всему свое время, — Монтойя тихонько, почти ласково, шикнул на любовника, но выбраться из создавшегося положения не позволил, тут же безжалостно придавив его всем своим весом к стенке.

— Проклятье! Да чтоб тебя! — крайне неубедительно возмутился Джек, но затем в его голосе появилась нотка подозрительности. — Ты чего это думал, а?

Он прекрасно ощущал, что пальцы Тони уже покинули относительно безопасную зону, и крайне нахально гладят его зад, вовсю забираясь в ложбинку между ягодицами.

— Язык, что ли, проглотил? — ещё более раздражённо, чем прежде, бросил крестоносец, слегка дернувшись от осторожного прикосновения пальцев к плотно сомкнутому кольцу мышц.

— Я хочу тебя, — горячо выдохнул Тони ему на ухо, на мгновение крепко прижимаясь бедрами, так чтобы Джек в полной мере прочувствовал его эрекцию. — Прямо сейчас.

— Мать твою! Совсем крыша, блядь, поехала, — в очередной раз ворчливо выругался Кроу, однако, под напором любовника, неохотно капитулировал, позволив чужому колену раздвинуть свои бедра.

Сначала один палец, затем два, Энтони сходил с ума от желания, но продолжал аккуратно растягивать сопротивляющиеся мышцы. Все ещё с трудом веря, что партнёр действительно это позволяет. Он с трудом мог припомнить, когда последний раз трахал Джека, что, в принципе, случалось очень редко. Такое было возможно только после очень крепкой попойки, когда крестоносец, с его приличной толерантностью к алкоголю, едва мог шевелиться и ворочать языком.

С последнего такого случая прошла уже уйма времени, как минимум, полгода, и потому зад любовника, несмотря на наличие соответствующего опыта, всегда оставался потрясающе узким, практически девственным.

— Давай уже, — буркнул Джек, чуть прогибаясь в пояснице, когда Тони только начал пристраиваться поудобнее.

Кроу предсказуемо разразился глухим потоком отборного мата, пока Монтойя проталкивался внутрь, попутно слегка царапая небритой щекой ему шею.

— Черт бы побрал твой здоровенный хер! — сквозь зубы выдохнул крестоносец, прислонившись лбом к прохладной стенке душевой, когда любовник наконец вошёл целиком и ненадолго замер, позволяя ему привыкнуть к ощущениям.

Энтони абсолютно точно мог сказать, что чувства лучше чем это, просто не существовало. По крайней мере, для него.

Джек Кроу — этот циничный, упрямый, местами неоправданно жестокий и болезненно свободолюбивый тип, сам того не понимая, стал безраздельно принадлежать ему. И эта странная внезапная близость была тому веским подтверждением.

Монтойю переполняли сильные эмоции, которым он, с подачи все того же Джека, никогда не искал объяснения, и не стремился озвучивать. Они просто были. А вкупе с телесными ощущениями, вроде жаркой тесноты внутри чужого тела, запаха разгоряченной кожи, который не по силам было сбить даже водяным струям, частого дыхания и сердцебиения партнера, и вовсе казались чем-то незаслуженно прекрасным.

Нет, любовник не переставал ругаться и слегка шипеть от боли, когда Тони начал медленно двигаться, но это ничуть не портило настроя. К тому же, совсем скоро все тот же Джек уже ворчал на него за слишком уж неспешный секс.

— Шевели задом, блядь! — рука крестоносца сначала дотянулась до его бедра, а затем звонко шлепнула по влажной ягодице. — Или ты рассчитываешь до утра меня долбить в таком сонном темпе?

Монтойя лишь усмехнулся, запуская пятерню в мокрые волосы партнёра и слегка потягивая за них. Боль всегда так или иначе сопровождала их недоотношения.

Если уж сравнительно трезвый Джек хотел пожестче, то дальше сдерживать себя не было никакого смысла.

Вопреки вялым протестам крепко прижав любовника к себе, Тони ожесточенно вбивался внутрь стройного подтянутого тела, до боли прикусывая основание шеи и попутно дроча вновь окрепший член крестоносца.

Но как бы Монтойя не пытался протянуть подольше, сдерживая готовое выплеснуться семя, остро-сладкие ощущения каждый раз едва ли не на грани с пиком удовольствия, не способствовали продолжительному сношению. Длительное воздержание с неизбежными фантазиями о Джеке, к которому нельзя было даже прикоснуться, не говоря уж о том, чтобы по привычке снять напряжение оральным сексом, сделало свое чёрное дело.

Тони кончил значительно раньше, когда Кроу был ещё только на подходе. Пришлось вытаскивать член. Изливаясь на спину и ягодицы партнёра, Энтони ощущал, как напряжённо дрожит тело крестоносца.

— Чёрт! — сквозь сбивчивое дыхание прошипел Джек. — Монтойя, блядь!

Не позволив ему толком опомниться, и снова впасть во фрустрацию, Тони развернул Джека лицом к себе, и опустился рядом, сразу беря глубоко в глотку пульсирующий твердый орган.

С губ крестоносца слетело невнятное хриплое ругательство, когда он, привалившись спиной к стене, зарылся пальцами в волосы любовника, лихорадочно прижимая его голову к своим бёдрам.

Пара минут, и для Кроу тоже все закончилось. Часть спермы, хлынувшей сразу в горло, пришлось проглотить, остатки же охотник сразу сплюнул, поднимаясь на ноги.

Монтойя снова по-хозяйски сгреб в объятья партнёра, слегка поглаживая его спину и ягодицы. Расслабленный и осоловелый после оргазма Джек, пока еще позволял в отношении себя подобные нежности.

— Эй, отвали, — вяло возмутился крестоносец, ощущая как ненавязчивые поцелуи с шеи, перешли на изгиб его челюсти. — Ты только что хер изо рта вынул, какое, блядь, целоваться. И вообще, хорош меня лапать.

— Слушаюсь, босс, — насмешливо фыркнул Энтони, прикрывая глаза, и даже не думая размыкать объятья.

В этот момент шум воды, смывающей с кожи любовников остатки спермы и пота, вдруг стал тише, зато в голове как-то невнятно и странно загудело. Монтойя понял, что больше не чувствует ни тепла чужого тела, ни прикосновения водяных струй.

— Да что за?.. — пробормотал он вслух, огорченный потерей столь приятных ощущений, и только затем с трудом приоткрыл глаза, прямо в которые бил яркий солнечный луч.

Энтони потребовалось несколько минут, чтобы окончательно прийти в себя, ведь пробуждением, в обычном смысле, тут и не пахло. Отдохнувшим и выспавшимся он себя не чувствовал, хоть и, кажется, проспал большую часть ночи и рассвет.

Недовольно ворча на плохо задернутую занавеску, сквозь которую просачивался поток утреннего света, разбудивший его, охотник сел на диване, лениво растирая пальцами гудящие виски. Затекшие за ночь спина и шея не преминули тут же напомнить о себе, стоило ему только сменить положение тела.

«Старею, черт побери», — невесело усмехнулся про себя Тони, потянувшись за пачкой сигарет, с вечера лежащей на журнальном столике, стоящем почти вплотную к дивану.

Сигарета сейчас была ему необходима, как воздух, если не больше.

Тот самый случай, когда табачный дым помогал не просто проснуться и взбодриться, но и решить ещё парочку насущных проблем, которые отравляли существование в нынешней и без того дерьмовой ситуации.

Давненько ему не снилось ничего подобного. Даже когда приходилось вынужденно и подолгу воздерживаться от интима, Монтойя почти всегда спал без снов, проваливаясь в уютную темноту, и наутро просыпаясь относительно бодрым и со свежей головой. Да, утренняя мужская проблема была актуальна и тогда, но сейчас к ней прибавились ещё и навязчивые образы из чересчур реалистичного сновидения, никак не покидающие его сознание, и тем самым поддерживающие эрекцию.

Конечно, он мог поступить проще: пойти в ванную, и старой доброй дрочкой сбросить лишнее напряжение. Но такая необходимость почему-то вызывала глухое раздражение. Поэтому Монтойя упрямо сидел на месте, глубоко затягиваясь сигаретой и пытаясь успокоить нервы, в надежде, что тело прекратит внезапный, какой-то совсем глупый, почти подростковый, бунт.

Отпускало плохо, совсем понемногу. Мозг отчаянно не хотел расставаться с прекрасной иллюзией, что уже давние события произошли всего несколько часов назад, заставляя почти физически тосковать по партнеру.

Наконец Монтойе, пусть далеко и не сразу, но удалось переключиться на более «безопасные» мысли о том, где сейчас находится Джек, как он провел ночь, и когда, наконец, соизволит хотя бы связаться с ним, сидящим в здесь в полном неведении.

За выкуренной сигаретой тут же последовала в вторая. И только после этого возбуждение, наконец, начало спадать, а в голове ощутимо прояснилось. И Тони признался себе, что этот сон все же стоил того, чтобы немного потерпеть дискомфорт и тянущую боль в паху.

Выключив ещё с вечера еле слышно бормочущий телевизор, Тони немного побродил по номеру с сигаретой в зубах, затем плеснул прохладной водой в лицо, дожидаясь пока гудящие мышцы окончательно придут в нормальное состояние.

«Сейчас бы мешало что-нибудь перекусить, — заключил про себя охотник. — Черт знает, когда заявится Джек, поэтому не дело сидеть тут голодным, да и эта, — он невольно остановил взгляд на спящей девушке. — Тоже вероятно, захочет есть, когда проснется».

Во избежание всякого рода казусов Энтони решил, что безопаснее будет заклеить своей подопечной рот производственным скотчем, предусмотрительно прихваченным вчера из машины за компанию с веревкой.

Убедившись, что широкая серебристо-серая клейкая полоса прочно пристала к коже, и не отклеится, даже если девица проснется и вздумает пошуметь в его отсутствие, Монтойя накинул на рубаху жилет, и вышел из номера. Заперев дверь на ключ, он облегчённо вздохнул.

Ему нужна была передышка. Хотя бы небольшая. Сидеть в четырех стенах, с покусанной девкой, от которой пока не было никакой реальной пользы, невероятно угнетало, как и постоянные мысли о партнёре.

Он не ставил себе целью уходить далеко или надолго, однако утренняя прохлада, ещё не успевшая смениться полуденным зноем, невероятно подкупала, подначивая задержаться на улице чуть дольше необходимого. Поддавшись соблазну, Монтойя, вместо того, чтобы свернуть в ближайший магазинчик, позволил себе прогуляться пешком в соседний квартал, где он ещё в прошлый свой визит в Апач Спрингс, приметил кафе быстрого питания.

Через час с небольшим, вполне сытый Тони снова стоял у дверей номера, держа под мышкой небольшой бумажный пакет с фаст-фудом про запас, через который все ещё ощущалось тепло разогретой пищи.

Заходить туда откровенно не хотелось, но необходимость с привкусом лёгкой обреченности, вынудила его повернуть в замке ключ.

Осторожность. Не стоило забывать об осторожности. Перед тем как войти в комнату, Монтойя вынул из-за пояса револьвер. Мало ли что могло случиться с девкой за время его отсутствия. Да и об обращённых он знал слишком мало. Ватиканские правила обязывали сразу же избавляться от них, не дожидаясь пока они станут полноценными кровососами. И Тони не считал нужным из чистого любопытства нарушать предписания, ведь это вполне могло стоить кому-нибудь жизни.

Он толкнул дверь, которая с лёгким скрипом приоткрылась. Снова оказавшись в душной полутьме комнаты, Энтони огляделся, и тут же натолкнулся на испуганный, затравленный взгляд проснувшейся девушки, устремлённый прямиком на него.

Молодая женщина по-прежнему была крепко привязана, да и полоска скотча находилась на положенном месте, не позволяя ей издать ни звука.

«Чудесно, — подумал он, проходя вглубь помещения, и попутно вновь ставя оружие на предохранитель. — Спящая красавица соизволила пробудиться. Самое время выяснить хоть что-то».

Водрузив на ближайшую тумбу пистолет и пакет с едой, Монтойя не спеша приблизился к постели. Девушка в это время пристально наблюдала за ним, огромными от ужаса и абсолютного непонимания происходящего, глазами, в которых, как показалось Тони, даже блеснули слезы.

Не обращая внимания на слабые попытки что-то неразборчиво мычащей, и часто дышащей через нос девицы, освободиться из веревочных пут, Энтони опёрся о кровать, а затем и забрался на неё, поближе к своей подопечной, практически придавив ее своим весом к постели. Заранее предчувствуя женскую истерику, Тони приставил палец ко рту и шикнул на молодую особу, не очень-то веря, что это ее успокоит.

Непосредственная близость нагого женского тела и на этот раз почти его не взволновала. Несмотря на хорошую фигуру, и отсутствие явных признаков потасканности, которые быстро появлялись у местных путан из-за скотских условий работы, никаких чувств, кроме глухого раздражения, и нотки жалости, девица не вызывала.

Тяжело вздохнув, он рывком отлепил скотч, стараясь не думать о том, насколько это может быть неприятно.

— Как звать? — негромко осведомился он. — Помнишь, что с тобой было?

Девушка не ответила. Вместо этого, набрав в лёгкие побольше воздуха, она, что было силы, закричала. Однако ее сиплый, сдавленный крик о помощи тут же прервался, задушенный на корню рукой Тони, в принципе, ожидавшего подобного исхода.

— Эй, не зли меня, милая, а то сверну шею, как птичке! — рявкнул он, грубо пропихивая сжатые в кулак пальцы поглубже в чужой рот и угрожающе беря на излом эту самую шею, дабы его слова сразу были восприняты всерьез. — Мотай головой «да» или «нет». Ты поняла, что с тобой было?

Не получив ответа и на этот раз, Тони снова повысил голос:

— Да?!

Насмерть перепуганная девица, наконец, отрицательно мотнула головой.

Удовлетворённо кивнув, Монтойя снова понизил тон до почти благожелательного:

— Тогда я тебе объясню. Сначала я выну лапу у тебя изо рта. Заорёшь, — он резко потянул за голову девушки, до лёгкого хруста в шейных позвонках, самым непрозрачным образом намекая ей на то, что ее ждёт, если она решит снова посвоевольничать.

Она тихонько заскулила, заливаясь слезами, так что горячие капли попали и на руку Тони.

Решив, что демонстрация силы была наглядной и убедительной, охотник действительно убрал руку ото рта своей подопечной:

— Так. Снова. Имя?

— Катрина, — с трудом отдышавшись, всхлипнула молодая женщина.

— Ладно, Катрина, — решив, что ему удалось таки достучаться до чужого благоразумия, Энтони слез с постели, и набросил покрывало на крупно дрожащее обнаженное девичье тело. — Тогда слушай.

Заплаканная девушка по-прежнему глядела на него во все глаза, почти не моргая, и, кажется, боясь даже дышать. Для пущего удобства Монтойя пересел прямо на пол возле кровати, так, чтобы девица могла хорошо его видеть и слышать. Да и он сам мог таким образом держать ситуацию под контролем.

— Я тебя раздел, вымыл тебя, привязал. Я спас тебе жизнь. Тебя укусил вампир, — тихо и неторопливо вещал охотник, даже не пытаясь выстроить диалог со все еще недостаточно вменяемой, на его взгляд, собеседницей. — Ты помнишь пьянку в мотеле? Высокий, зубы торчат, изо рта воняет. Не бойся, вспомнишь.

Катрина молчала, и изредка всхлипывала, но по всему было видно, что слушает она очень внимательно.

— У хозяина телепатическая связь со своими жертвами. Ты поможешь его найти, — продолжил, между тем, Тони. — Мы его поймаем, пока он спит. На живца, милая.

Девушка слабо кивнула, а на ее глаза вновь навернулись слезы. Она не до конца понимала, о чем он говорит, да и не готова была ещё безропотно принять свою судьбу. Однако происходящее уже давило на нее обстоятельствами, изменить которые никто был не в силах.

— Извини, — прошептал Монтойя, почему-то в этот момент почувствовав себя слегка виноватым за сказанное и сделанное.

Никто не заслуживал такой участи. Даже эта, толком незнакомая ему девушка, торгующая своим телом в мексиканской глуши, о которой он кроме имени ничего-то и не знал.

Монтойя поднялся с пола, небрежно отряхнувшись, а затем все же решился снять веревки с запястий и лодыжек Катрины.

— Будь паинькой, иначе опять свяжу, — буркнул он, стараясь больше не смотреть в сторону девушки.

Катрина тут же сбилась в тесный клубок, растирая запястья, и уткнувшись носом в подушку, тихонько заплакала.

Тони на дух не выносил женских слёз, и ему совсем не хотелось видеть, как сотрясаются от беззвучных всхлипов хрупкие девичьи плечи, и как судорожно натягивают поверх них одеяло тонкие побелевшие пальцы.

В итоге, он не придумал ничего лучше, чем оставить беднягу в покое. Хотя бы на время.

Включив телевизор и прибавив громкость, так чтобы не слышать рыданий своей подопечной, Энтони устроился в кресле.

Он и сам не заметил, как Катрина затихла. Однако уже через полчаса, когда охотник встал с насиженного места, чтобы проверить как она, оказалось, что девица снова провалилась в крепкий сон.

«Может и к лучшему, что отрубилась, — решил для себя Монтойя, постояв немного у постели. — Пускай спит, пока спится. Джек вряд ли оставит ее в покое, пока не получит желаемое».

День тянулся медленней улитки. Секунды складывались в минуты, минуты в часы, не заполненные практически ничем, кроме бесцельного однообразного, муторного времяпрепровождения. Тони не знал чем себя занять, то слоняясь по комнате из угла в угол, то куря в окно и наблюдая за немногочисленными прохожими, то пытаясь смотреть телевизор, где ничего дельного, естественно, не показывали.

Мысли о Джеке уже не просто тревожили, они начали попросту отравлять кровь. Никогда ещё ему настолько сильно не хотелось увидеть партнёра, убедиться, что с ним все в порядке. Странное, труднообъяснимое беспокойство охватывало его всякий раз, стоило только вспомнить слова крестоносца о том, что некто подставил их всех, хладнокровно отдав группу на растерзание кровососу. И уже не в первый раз за последние сутки Энтони от души пожалел, что позволил Джеку поступить по-своему. Насколько бы серьезной ни была ситуация, он не должен был оставлять босса одного. В конце концов, в последний раз, когда почти вся группа погибла, они с Джеком уже начинали с нуля. Бок о бок, вместе. Потому что Тони уже тогда не покидало ощущение, что его место рядом с этим человеком. И совсем не обязательно было делить с ним постель, чтобы это понять. Хотя он сейчас бы точно не отказался, пусть ненадолго и, само собой, с боем, прижать к стене привычно сыплющего отборными ругательствами партнёра, и заткнуть ему рот грубым поцелуем.

Вечерело. Диктор с канала культуры занудным голосом вещала нечто «крайне занимательное» про жизнь какого-то музыканта, имя которого Тони даже не пытался запомнить. Лежа на диване, и сонно таращась на потолочный вентилятор, который безуспешно пытался расшевелить душную застоявшуюся атмосферу номера, Монтойя развлекался только тем, что изредка гонял от себя надоедливо жужжащую муху, видимо залетевшую с улицы во время его очередного перекура.

Темнота за окнами угнетала, несмотря на плотно зашторенные окна, и несколько торшеров, заливающих номер мягким приглушённым светом. Ему достаточно было того, что он ощущал приближение ночи, продолжая считать часы без Джека, продолжая досадовать на себя и скучать по деловому тону, порывистым движениям, неизменно грязным шуточкам и лихорадочному блеску в глазах крестоносца, который появлялся почти всегда, когда они оставались наедине.

После вечернего выпуска новостей Энтони начало непреодолимо клонить в сон. И даже достаточно громкое бормотание телевизора под ухом уже не спасало. Покосившись из-под полуприкрытых век на с виду мирно спящую Катрину, охотник потянулся за револьвером. Чем черт не шутит. Даже если он случайно заснёт, держать под рукой оружие куда безопаснее, чем попасться тепленьким на собственной же неосмотрительности.

«Я всего лишь ненадолго прикрою глаза, — сказал сам себе Тони, прижимая к груди ствол. — Я не настолько устал, черт возьми, чтобы отключиться».

Однако, стоило ему поудобнее устроить голову на пресловутой самодельной «подушке» из смятого жилета, как измотанное беспрестанными дневными тревогами сознание просто отключилось, погрузив его в тяжкую полудрему, наполненную не менее беспокойными, чем породившая их реальность, видениями.

Обстановку комнаты резко сменило маленькое полутемное помещение, сильно напоминающее подсобку. Как раз ту самую, в которую Джек затащил его сразу после того, как вся команда ввалилась в мотель. Условно успешная охота, которой лишь один Кроу и остался недоволен, сильно сказалась на настроении крестоносца. И пока ребята были целиком заняты тем, что начали отмечать «победу» в ожидании обещанных шерифом девочек, босс, улучив момент, ненадолго пропал из виду за компанию со своим ближайшим соратником.

— Ну хватит, мать твою, — выдохнул Джек, перехватив руку Тони почти возле самой своей ширинки, однако отстраниться ему не удалось, слишком узким было пространство, в котором компанию двоим мужчинам составляли тряпки, ведра и какой-то строительный мусор.

Монтойя отлично понимал, что со стороны любовника это было отчаянной попыткой снять стресс, в иных случаях Джек редко бывал настолько несдержан, чтобы на совершенно трезвую голову, буквально под носом у ничего не подозревающей команды, творить подобные вещи.

— Пошли в номер, — Энтони настойчиво потянул крестоносца к себе, все ещё ощущая его руки на своей заднице. — Нас никто не хватится.

— Сдурел, блядь! — неуверенно огрызнулся Кроу, видимо мучаясь при этом явным когнитивным диссонансом. — Парни ещё не настолько перепились, чтобы не понять, какого хера мы там забыли, в начале-то вечера.

Тони совершенно не хотелось отпускать партнёра, особенно после нескольких минут торопливой, почти яростной прелюдии, целиком и полностью спровоцированной Джеком. Монтойя даже вполне был готов уступить ему сегодня без особого сопротивления, если бы это хоть немного успокоило его нервы и уняло беспокойство.

Кроу колебался, и это дало Тони ещё несколько приятных мгновений: сжимая его в объятьях, можно было насладиться теплом тела, знакомым запахом и ощущением крепкого стояка, упирающегося в нахально протиснувшееся между ног бедро.

Что творилось в голове крестоносца в этот момент Энтони мог только смутно догадываться, но все же, был неприятно удивлен, когда тот решительно высвободился из объятий.

— Не сейчас, — ультимативно заявил Кроу. — Давай, вали к ребятам. Выпей чего-нибудь. Я сам тебя найду…

«И мы может быть продолжим с того места, где закончили» — эхом отдавалось в ушах Тони, когда он обнаружил себя уже на заднем дворе мотеля с почти потухшей сигаретой в зубах. Какое-то время ему все еще чудилось, что он смотрит вслед Джеку, испытывая острое желание нагнать, затащить обратно в подсобку, и хоть раз заставить перестать вести себя, как форменный мудак.

А потом он услышал выстрелы, откуда-то уже заранее зная, что именно они значат. Он побежал на звук, сжимая в руке револьвер, всем своим существом отчаянно не желая этого, но ноги несли его навстречу кровавому кошмару, в который он вновь окунулся с головой, отчаянно мечась по опустевшему, заваленному трупами мотелю, в поисках Джека. Но крестоносца там не было.

Зато за его спиной все отчётливее слышался отзвук чьих-то шагов. Неминуемо, неотвратимо. Ещё мгновение и ему придет конец, и он не увидит больше того, кем дорожил… Однако внезапный резкий звук, сильно напоминающий ещё один выстрел, прозвучавший громко и реально, мгновенно вырвал его из тлетворных объятий сна, заставил ощутимо вздрогнуть, и до боли сжать пальцы на прижатом к груди пистолете.

Окончательно разлепив глаза, Тони поморщился от боли в затекшей шее, и с невнятным ругательством сел на диване.

— Который час? — робко раздалось в тишине, нарушаемой лишь шумом вентилятора, и едва слышным надоевшим бормотанием из телевизора.

— Скоро десять, — взглянув на наручные часы, и кладя на стол револьвер, отозвался Монтойя.

Ему совершенно необязательно было смотреть на Катрину, чтобы понять, что его разбудил всего лишь скрип кровати, прогнувшейся под весом севшей девушки. После кошмарного сновидения в голове было совсем скверно, и охотник, не раздумывая, потянулся за сигаретой, тут же ее прикуривая и поспешно втягивая в лёгкие спасительный дым.

Поднявшись с места, Энтони подошёл к тумбе, на которой ещё утром оставил пакет с едой и запустив туда руку, вытащил обернутый в бумажную салфетку давно остывший гамбургер.

— Пожуешь? — обращаясь к девушке, которая показалась ему совсем нездоровой и бледной, предложил охотник. — Надо что-нибудь съесть.

В ответ она лишь устало прикрыла глаза и еле заметно отрицательно мотнула головой, но затем все же проронила:

— Нет. Мне бы сигаретку.

Заметив, с какой надеждой Катрина смотрит на зажатую в его зубах едва подкуренную сигарету, Тони без раздумий вынул ее изо рта, и протянул собеседнице. Выпустив в окружающее пространство остатки табачного дыма изо рта, он мимоходом взглянул на обернутый шелестящей бумагой гамбургер, который все ещё держал в руке. После перекура он в любом случае собирался перекусить, с той лишь разницей, что с сигаретой пришлось расстаться чуть раньше запланированного.

— Надо что-то съесть. Чем меньше ешь, тем быстрее вирус поражает организм, — предпринял ещё одну попытку вразумить голодавшую, как минимум, сутки, девицу Монтойя.

— Вирус? — девушка, успевшая сделать всего одну затяжку, мгновенно убрала изо рта сигарету и округлила светлые глаза, в испуге глядя на Тони.

— Вирус. Мы так говорим, — со вздохом пояснил он, понимая, что слегка перегнул палку. — Никто точно не знает. Яд, наркота. Результат тот же — становишься вампиром.

На лице Катрины возникло выражение стойкого скепсиса. Она чуть заметно фыркнула и снова затянулась сигаретой.

Тони, глядя на нее, таки решился откусить от гамбургера, но тут же поморщился от мерзкого привкуса на языке. То ли его надули в кафе, когда готовили заказ на вынос, изначально подсунув просроченное дерьмо, то ли пище настолько не пошел на пользу день, проведенный в душной комнате. Мясная котлета сильно отдавала тухлятиной, и он, не долго думая, выплюнул все, что попало в рот, обратно в салфетку.

— А другие девушки из мотеля? — снова подала голос, погрузившаяся было в свои мысли, Катрина.

— Никто не выжил. Мне их жаль, — отозвался охотник, небрежно заворачивая годящийся уже только на выброс гамбургер в бумагу. Теперь ты вспомнила?

Монтойю явно заинтересовал этот проблеск в сознании девушки. Не очень-то соблюдая осторожность, он тут же уселся рядом, едва не обжегшись о сигарету, все ещё зажатую в тонких женских пальцах.

— Кое-что, — Катрина кивнула, убирая подальше руку с сигаретой, дабы случайно не зацепить собеседника. — А почему никто не знает?

— Никому это не нужно, — принялся живо объяснять Тони, чуть склонившись к собеседнице. — Поэтому вампиры и выживают. Они хитрые. Они не лезут на рожон, держатся вместе, чтобы никто о них не пронюхал.

— И я буду такой? — настороженно спросила она, видимо, втайне надеясь, что все происходящее с ней просто чья-то злая шутка.

— Я не знаю, — Монтойя отвёл глаза, слишком уж невыносимым казалось отбирать у по сути обречённой девушки последнюю надежду. — Наверное.

Теперь во взгляде Катрины отчётливо читалась боль и отчаяние. Она порывисто прикрыла рукой лицо, осмысливая услышанное.

— Если только мы не найдем главного до этого, — зачем-то снова вмешался Тони. — Тогда может есть шанс…

Собеседница, бледная и, казалось, ещё сильнее осунувшаяся подняла на него глаза.

Монтойю же в этот момент, буквально раздирали противоречивые чувства. С одной стороны, ему чисто по-человечески было искренне жаль ее, а с другой — какого вообще черта его должна была волновать судьба этой женщины? Которой, между прочим, почти удалось повиснуть на Джеке в тот злополучный вечер. Он не был злопамятным, однако неприятный осадок все же остался.

— Слушай, одно мы точно знаем, — прочистив горло заговорил Энтони, понимая, что от него ждут более конкретных разъяснений. — Сейчас ты крепко связана с хозяином. И связь будет крепнуть. Ты от него не избавишься, пока он есть. Не получится.

Катрина до боли сжала и без того сухие, бескровные губы, взгляд ее ожесточился, и сделался почти кукольным, каким-то неживым и остекленевшим.

— Тогда мне незачем жить, — бесцветно выдавила она из себя.

— Пожалуй, — не в силах больше созерцать чужие страдания, охотник встал с кровати, и зашвырнув гамбургер обратно в пакет, направился к журнальному столу, где его дожидалась полупустая пачка сигарет и зажигалка.

— Одеться я могу? — нервно бросила Катрина, когда он снова с наслаждением закурил.

— Да, — просто ответил Тони.

— Можно мне полотенце, или хоть что-то?! — в голосе девушки уже сквозило откровенное раздражение.

— Да что я тебя, голой не видел, — усмехнулся охотник, выдыхая через нос струйку дыма.

— Да пошел ты! — громко фыркнула Катрина, до глубины души возмущенная чужой бестактностью.

— Ну ладно. Тихо-тихо, — Тони поднял руки в примирительном жесте, продолжая при этом ухмыляться. — Хочешь полотенце, у тебя есть полотенце.

Ситуация по-прежнему безумно его забавляла, но он не счёл нужным накалять обстановку, дополнительно смущая свою невольную подопечную.

— Я не смотрю, — добавил он, сворачивая за угол, прямиком в ванную.

«Поди ж ты, какая птица выискалась, — весело подумал он, прислонившись к стене, и глубоко затягиваясь сигаретой. — Не первый год ведь в шлюхах, по всему видно, а все туда же. Скромницу корчит. Черт знает, что на уме у этих баб».

Через пару минут в ванную осторожно заглянула Катрина, обернутая широким белым банным полотенцем. Одной рукой она придерживала край маховой ткани, не давая ей сползти с груди, а в другой сжимала свои немногочисленные вещи, до этого лежавшие на краю прикроватной тумбы, там где их оставил Тони.

Не сумев сдержать очередной ухмылки, Монтойя послушно вышел обратно в комнату. Одну из дверей, ведущих в ванную, девушка закрыла сразу, и, наверное. проделала бы то же самое со второй, если бы охотник не перехватил тонкую фанеру до того, как защелкнулся замок.

— Не стоит, — твердо произнес он, смерив внимательным взглядом Катрину. — Пусть будет открыта.

— Не пойдет, — девушка упрямо помотала головой, не собираясь уступать.

— Слегка, — уточнил Тони, убирая от двери руку.

На лице Катрины отразилось плохо скрываемое недовольство, когда она вновь толкнула дверь, однако, захлопывать ее до конца все же не стала.

Упав в кресло, Тони затушил в пепельнице окурок, и душераздирающе зевнул. Недосып, духота, и целый день, проведенный в четырех стенах, дурно сказывались на его состоянии.

Судя по негромким звукам льющейся воды, и шороху одежды, доносящимся из ванной, девица действительно приводила себя в порядок.

Монтойя устало потер виски, и подперев рукой подбородок с основательно пробивающейся щетиной, уставился в экран телевизора. От постоянного мельтешения сменяющих друг друга картинок, уже начинало подташнивать, и он невольно, прикрыл глаза.

В отдалении что-то негромко, но крайне подозрительно щелкнуло, и этого вполне хватило, чтобы прервать чуткую полудрему, в которую погрузился Тони.

Распахнув глаза, он отчётливо ощутил прохладный поток воздуха, бьющий прямо ему в лицо из зазора между дверью, ведущей в ванную комнату и стеной.

«Сквозняк, черт его дери! Откуда?» — почуяв неладное, охотник вскочил на ноги, и бросился в ванную. Девки, само собой, и след простыл.

Он абсолютно точно не оставлял открытым окно, да и куда ещё можно было деться из санузла отеля, расположенного на третьем этаже. Проклиная все на свете, начиная от здешнего архитектора, зачем-то снабдившего окнами отхожие места в «Плазе», и заканчивая собственной нечеловеческой усталостью, по вине которой случилось задремать, Монтойя высунулся наружу.

Рядом мелькнул подол короткой юбки, но достать выбравшуюся на узкий оконный карниз девицу уже не представлялось возможным.

Стараясь не думать о том, что ему скажет по этому поводу Джек, Тони ринулся в комнату. Действовать надо было быстро.

Подбежав к открытому окну в спальне, он распахнул шторы, и буквально за секунду до того, как девица решилась прыгнуть, успел крепко ухватить ее за запястье.

— Стоять! — рявкнул он, потянув ее на себя. — Давай обратно, живо!

— Пусти меня! — вопреки его ожиданиям, Катрина принялась отчаянно вырываться, по-прежнему находясь в опасной близости от края карниза. — Пусти!

— Сука! — сквозь зубы прошипел Монтойя, понимая, что не удержит девицу, если она вдруг всё-таки сорвётся, и потому выбираясь следом на карниз.

— Пошел ты! — Катрина сопротивлялась, как могла, царапаясь и отбиваясь, даже когда мужская рука крепко обхватила ее за талию. — Пошел!

В пылу схватки, Тони с размаху врезался локтем в оконную раму. Звон битого стекла потонул в громких возгласах и шуме продолжающейся борьбы. Он почти не обратил внимание на мимолетную вспышку боли где-то в районе локтевого сгиба, а в следующий миг девушка, что было силы, толкнула его назад, надеясь по инерции упасть-таки с карниза. Но немного не подрассчитала. Оконная рама явно не могла выдержать вес двух взрослых людей, поэтому, с оглушительным треском и звоном вылетела и провалилась внутрь комнаты, когда Тони врезался в нее спиной

Монтойя, весь в осколках битого стекла, все ещё держащий обеими руками Катрину, упал на пол, ударившись спиной и чудом не присадившись ещё и затылком.

— Что ты сделала?! — справедливо возмутился Тони, оттолкнув от себя девицу, и только теперь заметив неглубокий, кровоточащий порез на внутренней стороне предплечья, почти у локтевого сгиба.

Молодая женщина несколько мгновений глядела на рану безумными, ошалелыми глазами, а затем, совершенно неожиданно, бросилась к нему, вцепившись, как дикий зверь, в руку охотника.

Монтойя взвился от боли, ощущая, как зубы девушки, ещё лишенные вампирской остроты, ожесточенно вгрызаются в рану, ещё сильнее разводя ее края, и повреждая мелкие сосуды, в попытке сделать хоть один глоток крови.

— Сука! Ты кусаться?! — взревел Монтойя, высвободив, наконец, пострадавшую левую руку. — Ты что, рехнулась?!

На лице Катрины застыл испуг и отвращение, коснувшись своего перепачканного в крови рта, она вскочила на ноги. Давясь и кашляя в приступе дурноты, через пару секунд она упала на колени возле унитаза в ванной комнате.

— Куда пошла?! — тоже поднявшись с пола, Тони незамедлительно отправился следом. — Кусаться?!

Раскалённая добела ярость клокотала у него внутри. Как? Как она посмела сделать подобное? Как ей вообще пришло такое в голову, черт побери?

— Встать! — рыкнул он, схватив согнувшуюся в три погибели над унитазом девушку сзади за шею, и вздернув за шиворот на ноги, как котенка. — Кусаешься?!

Тони грубо вытолкнул ее из ванной обратно в комнату, а затем и вовсе пихнул на разобранную кровать. В попытке защититься от чужой необузданной агрессии, Катрина подняла, было, тонкие руки, обтянутые лиловым полупрозрачным гипюром, но последовавший за этим удар наотмашь по лицу не просто оглушил, а мгновенно лишил ее сознания.

— Сука грязная! — глухо ворча, Монтойя быстрым шагом двинулся к журнальному столику, с которого одним движением сгреб зажигалку. — Дрянь!

По пути в ванную он продолжал ругаться.

«Укусила! Она меня укусила, мать ее!» — лихорадочно билось в его голове, когда он обшаривал шкафчики в ванной на предмет аптечки. Он понятия не имел, по большому счету, что ему предпринять.

Однако основательно вбитый в его ещё детскую голову дедом-скотоводом, которому он частенько помогал пасти огромное стадо, метод, сейчас виделся единственно правильным и действенным. Он собирался прижечь рану, рассчитывая, тем самым, не просто остановить усилившееся после укуса кровотечение, но и убить вампирскую заразу, которую, вполне вероятно, могла занести в порез проклятая девка.

— Черт! — выдохнул он, окончательно собираясь с духом, прежде чем поднести открытое пламя зажигалки к своей руке.

Последовавшие за этим пара-тройка минут показались ему адом на Земле.

Лизнувшее края открытой раны пламя волной мучительной боли прокатилось по напряжённым нервам, но он стерпел. Он терпел до тех пор, пока от боли не начало темнеть в глазах. И только после этого швырнул зажигалку на край раковины, приходя в себя.

— Сука! — бормотал он себе под нос, достав из аптечки бинт и начав туго бинтовать ожог. — Шлюха безмозглая!

Однако, не успел он закончить перевязку, как из комнаты раздался звонок. Молчавший больше суток телефон оглушительно трезвонил, вынуждая охотника спешно покинуть ванную комнату. Поднимая трубку, Тони ни на секунду не сомневался, чей голос услышит на другом конце провода.

— Монтойя, ты на месте? — спросил, не утруждая себя приветствиями, Джек.

— Да, — хрипло ответил охотник, все ещё часто дыша, и кривясь от боли. — А ты где?

— Я на улице, возле отеля, — последовал ответ. — Что у тебя с голосом, мать твою? Ты там в порядке?

— Да, в порядке, — прочистив горло, соврал Монтойя.

— В порядке? Да неужто? — интонации Кроу отдавали откровенным сомнением.

— Я в порядке, — настойчиво, почти по слогам повторил Энтони, наконец-то, кое-как справившись с дыханием, и совладав с голосом. — Мы в номере.

— Хорошо. Сейчас буду, ждите, — уже куда более сухо бросил крестоносец. — Ждите.