Ранним утром, пока еще солнце не взошло, Джейкоб почувствовал сквозь сон, как кто-то тормошит его за плечо, настойчиво пытаясь разбудить. Ему снилось что-то хорошее, теплое, и ничуть не хотелось вырываться из объятий крепкого сна. Фрай недовольно поморщился, утыкаясь лицом в подушку и всем видом показывая, что в такую рань он ни за что не встанет. Но к толканиям в плечо присоединился назойливый шепот, и он открыл один глаз, смотря на того, кто так отчаянно пытался привести его в состояние бодрости. Гвэн виновато улыбнулась ему.

— Который час? — громко спросил он хриплым голосом, из-за чего девушка на него мгновенно шикнула.

— Пошли со мной. Только не буди остальных, — попросила Гвэн, которая уже целиком была одета. Осталось куртку на плечи накинуть. Джейкоб, ничего не понимая, бесшумно выбрался из постели и начал собираться. Натянул черную теплую худи и джинсы с кроссовками. Перед выходом из номера он надел капюшон на голову и уже вместе с Гвэн вышел на улицу, где по дороге ластился молочный туман. Воздух пропитан запахом дождя, который закончился совсем недавно.

      Джейкоб поежился от холода, пряча руки в карманы, и весь сон как рукой сняло. Он постарался не отставать от девушки, доставшей телефон из кармана джинс и быстро направившись в нужную ей сторону.

— В чем дело, Гвэнни?

— Мне нужно кое-кому позвонить, — кратко ответила она и, глядя на карту, поспешно сокращала расстояние до ближайшей телефонной будки. — Я решила, что, если пойду одна, на меня может, ну, кто-нибудь напасть, учитывая все последние события. Звать Эцио или Арно мне как-то неловко, да и будить их совсем не хочется.

— А меня разбудить в четыре утра захотелось? — буркнул Джейкоб, не отставая от девушки, посмотревшей на него обиженным взглядом. — Это был сарказм. Я всегда рад составить тебе компанию, Гвэнни.

— Я поняла.

      Он не знал, зачем Гвэн приспичило позвонить кому-то в такую рань. Девушка хоть и обещала объяснить всё по дороге, но в итоге не проронила ни слова, а Джейкоб не стал докучать вопросами. Голова в такое раннее утро соображала крайне плохо. Мысли едва складывались в связные предложения.

      Ближайшая телефонная будка оказалась примерно в ста футах от мотеля. Одинокая красная кабинка с грязными стеклами выделялась на фоне серого утреннего пейзажа. Надпись, подсвеченная тусклым светом лампочек, виднелась сквозь туман практически издалека. Гвэн попросила Джейкоба подождать снаружи, а сама зашла вовнутрь. Потребовалось несколько минут, чтобы взять себя в руки, засунуть в телефон-автомат несколько пенсов и приложить тяжелую трубку к уху.

      Страх сковывал всё естество. Гвэн начала нервничать, надеясь, что никто не ответит на другом конце. Это был один из самых худших вариантов из всех возможных. И если бы можно было положиться на Элайзу или кого-то другого, девушка не стала бы вставать так рано. Но уверенности в том, что подруга или просто знакомые ей помогут, совсем нет, поэтому безумная затея пришла ей в голову посреди ночи, и до самого утра она так и не смогла заснуть. Однако звонок был единственным для нее спасением от окончательного опустошения кошелька. Помощь, как бы ни прошел разговор, придет. Перед глазами проносились воспоминания детства. Недовольное лицо матери, строгое — отца. Наверное, они не будут рады слышать дочь, которая буквально сбежала от них, а теперь, спустя пять лет, решила вдруг напомнить о себе и попросить немного денег, чтобы не умереть от голода. Господи, как же ей стыдно.

      Дрожащими пальцами она крутила кольцо, сверяясь с телефоном в руках. В горле образовался ком, когда раздались длинные протяжные гудки, тянущиеся через Атлантический Океан, пытаясь соединить ее с Сан-Франциско, где сейчас всего восемь вечера. Гвэн нервно сглотнула, бросив короткий взгляд на Джейкоба, который, опираясь спиной на стену кабинки, стоял и смотрел по сторонам, думая о чем-то своем.

      Она не хотела звать Арно, потому что тот спал очень крепко, не стала звать Эцио, потому что перед ним было бы стыдно разрыдаться. Нет никаких сомнений, что Джейкоб спокойно воспримет ее реакцию и не осудит, не станет утешать как маленького ребенка. Оставалось надеяться, самообладания хватит, чтобы сдержать слезы.

      Наконец на другом конце сняли трубку, и у Мэнсон всё замерло внутри, дыхание на короткое мгновение сперло. Сердце пропустило удар. Она оцепенела, потеряв дар речи. Все слова из головы мгновенно вылетели, и на другом конце раздался более настойчивый ответ.

— Папа, это я, Гвэндолин, — выговорила она с огромным трудом. Голос предательски дрогнул, и слезы сами полились по щекам. Ни о каком самообладании уже нет и речи. Гвэн прикусила нижнюю губу, чтобы сдержать громкий судорожный всхлип.

— Гвэн? — искреннее удивление в голосе. — Господи, как?.. Как ты?

— Нормально, — она вот-вот готова забиться в истерике. Плечи задрожали, и, чтобы себя как-то успокоить, девушка начала теребить изолированный провод трубки. Слезы продолжали градом литься по лицу, стекая к подбородку и капая на шарф. Свободной рукой вытерла слезы, тихо перевела дыхание и снова заговорила: — Прости, что я… я не звонила эти пять лет.

      В ответ долгое молчание.

— Я не знаю, что на меня нашло... Знай, что я больше ни в чем вас с мамой не виню. Я вас простила.

— Отрадно слышать, — голос отца немного смягчился. — Ты звонишь только за этим или тебе что-то нужно?

      Гвэн готова была расплакаться сильнее от этого жестокого вопроса, ранившего в самое сердце. Как будто она не могла просто так позвонить и узнать самочувствие родителей. Нет, не могла. Не звонила все предыдущие года, значит, ее ничего не интересовало. Однако Гвэн наивно полагала, отец будет рад ее слышать, а не станет искать скрытый подтекст в ее звонке, как делал сейчас.

— Я попала в передрягу. У меня почти не осталось денег. Еще чуть-чуть, и я окажусь на улице, — честно призналась Гвэн, и судорожный вздох наконец сорвался с губ, которые задрожали. — Мне стыдно просить у тебя и у мамы денег, но… я не знаю к кому обратиться за помощью. Я могу рассчитывать сейчас только на вас. Обещаю, я всё верну в ближайшее время, как всё... как всё образуется.

      Он внимательно выслушал. Молчание продлилось минуту. Гвэн попыталась успокоиться, но ничего не получалось. Ком в горле увеличивался, а сердце в груди словно истекало кровью от старых ран, которые она самолично разбередила.

— Хорошо. Я отправлю тебе на карту несколько тысяч. Сможешь перевести в фунты, или мне сделать это?

— Лучше переведи в фунты. У меня нет возможности пойти в банк.

— Хорошо. Ты еще что-то хочешь сказать?

— Нет, — выдохнула Гвэн, в очередной раз вытирая слезы тыльной стороной ладони. — Я всё сказала.

      Никакого прощания не было. Сразу раздались короткие гудки, отчего приступ плача у Мэнсон усилился. Она уткнулась лбом в стену кабинки так, чтобы ассасин, стоявший на улице, ничего не видел. Плечи содрогались от рыданий. Она хотела осесть на пол, закрыть лицо руками, провалиться сквозь землю, чтобы никто ее не видел и никто больше не знал о ней.

      Почему она чувствует себя виноватой? Почему? Она извинилась за то, что не объявлялась несколько лет, однако причины были весьма резонные. Родители плохо с ней обращались, порой забывали о ее существовании, когда постоянно ссорились, а с появлением младшей сестры, Энн, Гвэн словно исчезла. Но сестру она ни в чем не винила. Виноваты только родители. И сейчас они удивлялись, почему она вела себя так. Девушка громко всхлипнула, кое-как повесила трубку на место и вышла на свежий воздух из кабины, который сразу отрезвил разум.

      Джейкоб не упустил из виду покрасневшее лицо Гвэн с такими же красными глазами. Он нахмурился, совершенно не понимая, в чем дело. Пришлось поймать Гвэн за локоть, чтобы остановить посреди тротуара, по которому она так стремительно пошла прочь от телефонной будки.

— Гвэн, что случилось? — строго спросил Джейкоб, повернув ее лицом к себе. Она всячески избегала его взгляда, опустив голову. — Эй, Гвэнни, расскажи мне, пожалуйста, — мягко добавил мужчина, притягивая ее к себе и крепко обнимая. Гвэн уткнулась носом в ткань черной худи, прижимаясь всем телом к ассасину, чувствуя, как его рука ласково перебирала волосы на затылке. — Гвэнни.

      Спустя несколько продолжительных минут девушка смогла найти в себе силы, чтобы успокоиться. Она отстранилась и виновато улыбнулась Фраю, который вытер всё еще стекающие капли по ее щекам.

— Прости, что тебе пришлось видеть меня такой.

— Да брось, — отмахнулся он. — С кем ты разговаривала?

— Со своим отцом, — наконец ответила Гвэн, и они не спеша пошли вдоль улицы. — Дело в том, что мы с родителями в очень натянутых отношениях. Сейчас я звонила им впервые за пять лет, потому что всё это время дико обижалась на них.

— Почему?

— Они всё мое детство не считали меня своим ребенком, постоянно ругались и откупались от меня подарками. Подростком я бежала из дома к бабушке, потому что они тогда решили родить второго ребенка вместо того, чтобы развестись, — горько усмехнулась Гвэн, рукавом кофты вытирая остатки слез со щек. Судорожный вздох сорвался с ее губ. — Может, я чего-то не понимаю в отношениях между мужчиной и женщиной, но разве можно любить друг друга, постоянно собачась как дворовые псы? Разве это любовь?

      Джейкоб молча с искренним сочувствием смотрел на нее и решил не перебивать, давая возможность выговориться.

— Как только родилась Энн, они всем своим видом показывали, что я залежалый товар и больше никому не нужна. Стоило мне поступить в университет, я взяла кредит на обучение и уехала в Нью-Йорк. Ты материализовался в моей квартире во время второго курса, и тогда я думала, что не всё потеряно в отношениях с ними, — пробормотала Гвэн, тяжело вздохнув. — Но сегодня окончательно убедилась в том, что я никому там до сих пор не нужна. Хотя на мгновение мне показалось, он был рад меня слышать…

      Вместо того, чтобы вернуться обратно в мотель, Гвэн и Джейкоб направились дальше по пустым улицам Уэльса, нашли во внутреннем дворе жилого дома пустую детскую площадку и решили немного побыть здесь. Девушка присела на качели, ногами лениво отталкиваясь от земли и неторопливо раскачиваясь, ассасин остановился рядом.

— Я понимаю, каково тебе, — наконец прервал образовавшуюся между ними тишину Джейкоб, и Гвэндолин вскинула голову, посмотрев на него. — У меня с отцом тоже были плохие отношения. Я обижался на него до тех пор, пока он не заболел и не умер.

— Джей, мне так жаль, — пробормотала Гвэн, резко остановившись, но ассасин, кажется, даже не расслышав ее слов, продолжил говорить.

— Моя мать умерла при родах. Меня и Иви он оставил воспитывать бабушке, а он, как последний трус, поджав хвост и прикрывшись неотложными делами в братстве, уехал в Индию на несколько лет. Он уделял всё внимание человеку, который впоследствии стал мужем моей сестры. Иронично, не правда ли? — фыркнул мужчина, скрестив руки на груди и облокотившись плечом на столб качели. Гвэн не сводила с него пристального взгляда, потому что слышала об этом впервые. — Он вернулся, когда нам исполнилось десять. Решил сыграть в "Отца года". Всячески старался нас обучать, посвящал в Кредо, и, если Иви охотно налаживала с ним контакт, то я был категорически против, вел себя как попало и постоянно устраивал хаос. Я действовал всем на нервы. Наверное, меня ненавидел весь Кроули. Я делал всё специально, чтобы это вышло боком моему отцу, мне искренне хотелось испортить ему репутацию, хотелось сделать всё, чтобы он почувствовал в полной мере, как нам его не хватало.

      Ассасин, тяжко вздохнув, отвел взгляд куда-то вдаль и совсем погрузился в свои воспоминания. Гвэн не перебивала.

— Только перед своей смертью он сказал мне, что всегда любил меня. Хотел, чтобы я стал мастером-ассасином. Сказал, что уже гордится мной, хотя я был тем еще разгильдяем, — невесело пошутил Джейкоб. Он обошел качели, остановился напротив Гвэн и опустился перед ней на корточки, ладонями касаясь ее коленей. — Он подарил мне этот шиллинг, сказав, чтобы я никогда не забывал о своем прошлом, — Фрай достал из-под воротника худи старую монету на потертой бечевке. — И я хочу сказать тебе, Гвэнни, как хорошо, как прекрасно тебя понимаю. Понимаю, почему ты в обиде на них. Но, пока у тебя есть возможность наладить с ними отношения, несмотря на всё, что они сделали, воспользуйся ею. Иначе... — он вновь устремил взгляд вдаль, словно с головой проваливаясь в неприятные размышления, — иначе потом ты будешь жалеть об упущенном времени.

      Гвэн, поджав губы, кивнула ему в ответ, а потом взяла его ладони в свои.

— Надеюсь, тебе стало немного легче?

— Спасибо, что ты со мной поделился, — тихо сказала девушка, поднявшись с качели. Джейкоб тоже выпрямился и мягко улыбнулся ей, вновь притягивая к себе в объятья. Для нее не было ничего лучше этих успокаивающих крепких объятий. Гвэн была благодарна ему за всё, особенно за такую откровенность.

      Вернувшись в номер, они обнаружили, что Эцио и Арно проснулись. Оба ассасина ждали разъяснений, куда они ходили. Гвэн честно рассказала всё. Ей нечего от них скрывать. После легкого перекуса едой из автомата, который можно было найти возле ресепшна, было решено отправляться обратно в Лондон на следующее утро. Оставшиеся часы в Уэльсе они так же провели прогуливаясь по округам, потом вернулись в номер, долго смотрели телевизор и играли в карты, купленные в газетном киоске. К вечеру выбрались в бар, как следует напились и вернулись обратно в мотель. Гвэндолин никак не сводила взгляда с Джейкоба, обдумывая всё то, что он ей рассказал. В первый раз, когда он оказался у нее в квартире в Нью-Йорке, Мэнсон даже представить себе не могла, насколько несчастным было детство у Фрая вместе с его сестрой. Он открылся для Гвэн с новой стороны, и чувства, которые вновь зародились, стали крепнуть.

      Следующим утром машина выехала из Уэльса в шесть утра. Ассасины были сонными и недовольными. Особенно Джейкоб, который выпил больше всех. В дороге мужчины молчали и продолжали отсыпаться, пока Мэнсон, слушая тихо игравшую музыку по радио, вела машину. К Лондону они подъедут около девяти или полдесятого, поэтому уже в самом городе Гвэн отправит смс Ребекке, чтобы та указала им район, в котором следовало искать современных ассасинов.

      За рулем кадиллака Гвэн немного очухалась. Мысли, конечно, еще крутились вокруг разговора с отцом, разговора с Джейкобом, но постепенно отступали на второй план. Ближе к Бристолю ассасины проснулись и уже никак не затыкались, найдя очень интересную тему для разговора — стиль боя, который каждый из них предпочитал. Она старалась не вникать в суть, потому что это бессмысленно (она же ничего не знала), но видеть, как Арно, Эцио и Джейкоб горячо обсуждают то, что им всем искренне нравится, очень приятно. Можно сказать, что они находили что-то общее, более сдружаясь. А может, они делали это специально, увидев, какой мрачная была Мэнсон. Но Гвэн сама больше склонялась к первому варианту.

      На радио снова крутили самые громкие хиты года, но ассасины не обращали никакого внимания на музыку, в отличие от девушки, которая едва ли не расплакалась, услышав первые ноты песни Кеши, «Praying». Очень легко было отождествлять себя и родителей именно с этой песней. Она трогала до самой глубины души, и Гвэн пришлось взять себя в руки, чтобы не расплакаться при мужчинах, что уже бурно обсуждали оружие. Сморгнув слезы, Мэнсон немного прибавила газу и открыла боковое стекло, чтобы свежий воздух ударил в нос и в голову, прогоняя неприятные размышления прочь. Один раз они заправились в Рединге, и до Лондона остались считанные мили. Гвэн решила припарковать машину на том же месте возле вокзала Паддингтон. Наверняка владелец, который, по словам Джейкоба, куда-то уезжал, будет в шоке, обнаружив машину на том же месте, с ключами в салоне. Она нервно усмехнулась. Как же глупо вышло.

      Лондон встречал их пасмурной погодой. Небо затянуло привычными глазу серыми тучами. Повсюду ездили машины, а люди спешили по делам. Утро было в разгаре. Кадиллак не спеша заехал на парковку возле вокзала, и Гвэн припарковала машину ровно на месте напротив того, откуда они угнали машину. Ассасины выудили из багажника свои вещи и, конечно же, оружие, которое покоилось в чехле от гитары. Эцио закинул чехол на плечо.

      «Мы в городе. Куда ехать?» — написала Гвэн на номер телефона, пытавшегося ей дозвониться несколько раз. Ответ пришел спустя пять минут, и, увидев адрес, девушка готова была тронуться с места в сторону ближайшей станции метро. Она удивленно вскинула брови, заметив, как Арно настороженно осматривается по сторонам.

— В чем дело, Арно? — спросила девушка.

— Мне кажется, за нами следят, — серьезно сказал он, нахмурившись.

— Опять? Может, у тебя просто паранойя? — пошутил Джейкоб, и они быстрым шагом направились в сторону метро. Правда, весь задор Фрая мгновенно спал. Он тоже что-то заметил, но ни слова об этом не проронил.

      Спускаясь на эскалаторе на платформы, Эцио тоже увидел несколько человек, которые подозрительно бросали взгляды именно в их сторону. Он насторожился, но пока не стал придавать сильное значение странным личностям.

      Поезд прибыл ровно через минуту. Гвэн увлеченно выстраивала маршрут в телефоне до Уидмора, думая, где в районе ассасины могли расположить свое убежище. Район казался не очень благоприятным для игры в прятки от тамплиеров. Не смотря перед собой совсем, девушка зашла в вагон, а ассасины следом. Джейкоб снова заподозрил что-то неладное спустя три станции, когда они сделали пересадку на следующую ветку, и уже на подсознании стал ближе держаться к Гвэн, чтобы в случае опасности защитить.

— Нам далеко еще ехать? — полюбопытствовал Фрай, переглянувшись с Эцио и Арно.

— Пара станций и на выход, — ответила Гвэн, наконец отвлекаясь от телефона.

— Лучше выйти на следующей, — предложил Аудиторе.

— Почему? — искренне удивилась она.

— За нами уже четыре человека едут последние несколько станций.

      Девушка, нахмурившись, попыталась взглядом отыскать раздражителей их покоя, но ничего не вышло. Может быть, они ей просто дурят голову? Но, с другой стороны, зачем? Вряд ли ассасины умели шутить шутки с такими серьезными минами. Нужно им довериться. Переглянувшись с Джейкобом, Гвэндолин тяжело вздохнула и почувствовала, как легкий страх начал сдавливать всё естество.

      Поэтому пришлось выйти сразу на следующей станции и стремительным шагом сократить расстояние до эскалатора. Джейкоб встал позади Гвэн, с ней на одной ступени Арно, а Эцио за ним. Ассасины вновь стали озираться по сторонам. Фрай, взяв Гвэн за руку, заставил обернуться к нему лицом.

— Разделимся. Ты и Арно вместе, а я с Эцио, — строго сказал мужчина, заставляя ее возмущенно выдохнуть. — Гвэнни, нужно, чтобы с Арно был человек, который знает Лондон.

— А со мной Джейкоб, потому что я не знаю города, — тихо добавил Эцио. — Всё будет хорошо.

— Это такой отвлекающий маневр, — попытался успокоить ее Арно, улыбнувшись уголками губ. — Мы встретимся в парке, о котором ты говорила, так?

      Эцио и Джейкоб кивнули. Как раз то место находилось совсем неподалеку от места встречи с современными ассасинами. Гвэн хотела начать протестовать, убеждать их, что разделяться нельзя, что это крайне глупо, но они нисколько не желали слушать, решая поступить так, как считали правильным.

— Нужно разделяться сейчас, — шепнул Дориан. — Пойдем, Гвэн.

      Девушка занервничала, посмотрела на Джейкоба, совсем не зная, как себя повести. Она сжала его плечо, всматриваясь в зеленые глаза и безмолвно умоляя, чтобы он и Эцио были осторожными. Фрай мягко улыбнулся ей, сказав:

— Всё будет в порядке, Гвэнни.

      Арно потянул Мэнсон за руку. Они быстрым шагом преодолели движущуюся лестницу эскалатора, а затем вышли из здания метро. Дориан бегло оценил обстановку, приметил еще двух человек, которые, увидев их, стремительно направились в их сторону. Но превосходная реакция ассасина не позволила им подойти слишком близко. Арно вовремя утянул Гвэн в самую гущу толпы, а в следующее мгновение они бросились бежать, слыша позади крики и гневные возгласы.