Лион, Франция

      Город не так сильно изменился, как думал Арно, когда они на машине такси ехали в район, где сняли гостиницу. Пожалуй, стало больше жилых домов, но высоких небоскребов среди них практически нет. Облик Лиона был бережно сохранен, видимо, ради туристов. Дороги стали в два раза шире, и расстояния несколько увеличились. Красные черепичные крыши в лучах заходящего солнца, которое их здесь встречало, приобрели оранжевый оттенок. Люди прогулочным шагом куда-то направлялись. Жизнь шла своим тихим чередом.

— Наверное, стоит спуститься в склеп собора ближе к ночи, когда людей на улицах не будет, — задумчиво проговорил Дориан больше для самого себя, чем для остальных. — Меч должен быть там, если кто-то до сих пор его не нашел и не перенес в другое место, что, конечно, маловероятно... В тот год, когда я от него избавлялся, старался найти место понадежнее. Однако как я понимаю, всё, что плохо лежит, мгновенно отправляется в музей, да? — ассасин взглянул на Гвэн, сидевшую всё так же на коленях у Джейкоба. Машина была чуть больше, чем тот автомобиль, который вел Шон в Англии, но места всем едва хватало.

— Возможно. Но, надеюсь, такую вещь вряд ли кто-то додумается украсть из собора, — смело предположила Гвэн. — Все-таки он находится в склепе собора, а, значит, является его собственностью. Пастыри не раздают собственность направо и налево.

      Остаток пути они провели в молчании. Арно думал, как хорошо было бы достать меч и мгновенно перенестись в прошлое. Оказаться на пороге кафе «Театр» и как ни в чем не бывало объявиться в комнате, где за рабочим столом Адель перебирала бы почту или читала книгу. Представлял, как она ему обрадуется, как обнимет и поцелует, но вместе с этими фантазиями тоска по родному дому только сильнее овладевала им. Тихий вздох сорвался с губ ассасина, который смотрел, как за окном машины проносятся улицы старого Лиона.

      Гостиница оставляла желать лучшего, однако им было все равно, потому что ночевать в клоповнике с продавленными матрасами они, конечно, не собирались. В их общем номере была одна большая двухместная кровать в отдельной комнате, крохотная ванная с душевой кабиной и унитазом, бачок которого находился чуть ли не под самым потолком, а в гостиной, кроме коробки телевизора, был старый диван, такой же продавленный, и небольшой стол, где лежала книга отзывов.

      Гвэн искренне хотела рассмеяться, представляя, какие впечатления оставались у людей после такого «шикарного» номера. Зато почти в историческом центре и за смешные деньги за ночь.

— А что мы будем делать всё то время, пока Арно ищет меч? — поинтересовался Эцио, плюхаясь на диван, о чем в следующее мгновение пожалел, ведь сиденье оказалось очень твердым. Он поморщил нос от боли и попытался усесться поудобнее.

— Телевизор смотреть, — хмыкнул Джейкоб, усаживаясь на пол, покрытый мягким ковролином. — Все равно больше делать нечего.

— Можно сходить и погулять по окрестностям, — предложила Гвэн, посмотрев на Шона и Ребекку, обсуждавших между собой что-то связанное с современным братством. Во всяком случае, эти двое точно не собирались составлять им компанию, у них были свои дела. — Наверняка тут есть чем заняться.

— Только в этот раз не нарвитесь на засаду, — серьезно попросил Дориан. Ассасин быстрым шагом направился на выход из номера. Остальные лишь пожелали ему удачи. Правда, весьма непривычно отправляться на своего рода задания без будничного обмундирования с оружием. С собой Арно взял только скрытый клинок, спрятанный сейчас под рукавом темно-синей худи.

      Сен-Бруно-Ле-Шартре находился почти в шаговой доступности. Нужно только преодолеть пару узких улочек, которые ассасин предпочел пересечь по крышам. Солнце скрылось за горизонтом, отчего всё небо окрасилось в пурпурный оттенок. Сумерки плавно опускались на город. Фонари зажигались в округе, и фасад собора, двери которого уже были закрыты для прихожан, подсвечивался холодным светом.

      Арно, присев на самый край крыши дома, находившегося напротив собора, орлиным зрением по привычке изучил местность. Ничего подозрительного. Никакой охраны и прочего. Даже нет намеков на вездесущих тамплиеров. На стене со стороны прилегающей лужайки с деревьями лишь виднелась небольшая белая коробка, где находилась сигнализация. Вряд ли это доставит какие-либо неудобства. Все равно проникать в сам собор ассасин не собирался. Он в два счета спустился на землю, быстро перебежал через дорогу. Ловко перепрыгнул через железные прутья забора.

      За собором располагалось старое кладбище с каменными надгробиями и памятниками, что в некоторых местах покосились и даже покрылись мхом. У Арно на мгновение сложилось впечатление, будто бы он был здесь словно вчера. Ничего не поменялось, за исключением холодного света уличных фонарей. Старый склеп всё так же находился под мощным дубом, ветви которого больше не зеленели из-за надвигающейся осени.

      Ассасин подошел к деревянным дверям склепа. Дернул за ручку, и та, конечно же, не поддалась. Глупо было надеяться, что всё получится легко и быстро. Благо клинок легко проскользнул в щель, поддев засов. Дверь с тихим скрипом открылась. Дориан спустился в кромешную тьму, жалея, что не попросил у Ребекки или Шона фонарик. Орлиное зрение помогло сориентироваться.

— Проклятье, — выругался Арно, запнувшись за какой-то камень, валявшийся под ногами.

      У подножия лестницы Дориан перевел дыхание. Странное предвкушение овладело каждой клеточкой тела. Он так переживал, что меча Эдема может вовсе не оказаться на том месте, что он, получается, оставил практически двести лет назад. Всякий дурак мог воспользоваться возможностью и выкрасть артефакт. Однако Арно прекрасно помнил, как запугал монаха, которому оставлял артефакт Предтеч на попечение. Теперь хотелось верить, что тот сдержал слово, и никто даже не посмел прикоснуться к мечу.

      Арно наконец открыл дверь в склеп, в центре которого располагался гроб, где покоились останки того, в чью честь был назван собор. Склеп был построен полукругом, и в углублениях стен покоились другие монахи и пастыри прихода. Несколько статуй ангелов украшали мрачное и прохладное помещение. Ассасин медленным шагом сократил расстояние до гробницы. Сердце в груди предательски заколотилось быстрее, отдаваясь громким гулом в ушах.

      Он предвкушал, как, собрав все частицы Эдема, ассасины смогут отправить их домой. Так ждал этого момента, так переживал. И вот. Фактически финишная прямая. Господи, хоть бы меч был внутри! Арно бесшумно перевел дыхание, собрался с силами и навалился на старую каменную крышку гробницы, мало-помалу сдвигая с места.

      Пыль поднялась в воздух. Он закашлялся, отмахиваясь. Снова сосредоточил взгляд. Вздох облегчения сорвался с губ Дориана, у которого словно камень с души упал. Меч внутри. Спокойно лежал на истлевших останках, в чьих лохмотьях уже нельзя было узнать когда-то жившего человека. Арно схватился за рукоять, и меч Эдема засиял золотом, словно дожидался момента, когда истинный владелец снова к нему прикоснется.

      Он не удержался и взмахнул мечом один раз. Тот громко просвистел, рассекая в воздух. Теперь улыбку невозможно было стереть с лица Дориана, ведь он точно знал, что скоро вернется домой.

***

— Никогда не понимал, почему так нахваливают французскую кухню, — задумчиво протянул Джейкоб, когда с Гвэн и Эцио вышел из кафе, где только что поужинали. — Вроде ничего особенного. Еда как еда.

— Возможно, если бы я вас повела в роскошный ресторан, в котором подают исключительно французские блюда, а не смесь со всех стран мира, то ты бы говорил иначе, — предположила Мэнсон, посмотрев на Аудиторе, который тоже готовился высказать свое мнение.

— Мне всё понравилось, за исключением этих сухих булок, лежавших в корзине. Я надеюсь, ты за это не стала платить? — уточнил Эцио, прищурив глаза. Гвэн, усмехнувшись, покачала головой. — Тогда всё было просто отлично. Мне стоит лишь еще раз сказать спасибо тебе, Гвэн, — ассасин протянул руку и поцеловал ладонь девушки, отчего она заметно смутилась.

— Эй, знойный итальянец, ты руки-то не распускай! — возмутился Джейкоб, чем заставил обоих рассмеяться. Эцио вскинул руками с самой обворожительной улыбкой и пошел вперед, давая ему возможность говорить с Мэнсон наедине столько, сколько он пожелает.

      Гвэн нежно посмотрела на Фрая всё с той же улыбкой. Он едва ли мог сдержать свое недовольство. Как мило, Джейкоб Фрай ревнует ее к Эцио, который всего лишь проявил галантность и природное обаяние в очередной раз. Видимо, Фрай видел в нем потенциального соперника, что не могло не насмешить Гвэн. Конечно, все трое ассасинов были чертовски хороши собой, но почему-то такого расположения она не нашла ни у Эцио, ни у Арно. Они держались всё это время достаточно отстраненно и не показывали никакой заинтересованности в ней, как в потенциальной девушке. Возможно, это было потому, что Джейкоб с самого начала обозначил "границы", указав, где была только его территория.

      Она усмехнулась снова от собственного сравнения в голове, уже представляя, как ассасины словно дикие звери делят территорию. Разве не глупо? В любом случае, как бы ни был хорош собой Арно, он показался ей слишком серьезным и чересчур поглощенным собственными мыслями. С ним бы Гвэн не смогла найти общий язык, поэтому она проявляла исключительно дружеский интерес, прекрасно помня, что Дориан уже обзавелся невестой и с нетерпением ждал момента воссоединения с ней. Насчет Эцио сомнений было куда больше. Эцио производил впечатление не только очень умного человека, но и всегда готового от души повеселиться, если представится такая возможность. Да и, честно говоря, он же итальянец! Как уже заметил Джейкоб, знойный с горячей кровью в жилах, с таким никогда не соскучишься. Сама страсть во плоти. К нему можно подбирать множество эпитетов из тех самых дешевых бульварных романов для одиноких женщин. Возможно, это всего лишь дурацкие предрассудки насчет итальянцев, как и насчет других народов, но Эцио, пожалуй, был тем самым ярким представителем Италии, тем мужчиной, о котором мечтают многие женщины.

      Сейчас Гвэн поймала себя на мысли, если бы обстоятельства сложились иначе, если бы ассасины жили в ее времени, и им пришлось познакомиться при других событиях, то она бы попыталась флиртовать с Эцио, однако что-то глубоко внутри подсказывало, что эта короткая интрижка никогда не вылилась бы во что-то серьезное. Аудиторе находился в том возрасте, когда ему позволено развлекаться от души и не бояться никаких последствий, идти только вперед к своей цели.

      Мэнсон, прикусив нижнюю губу, всё еще улыбалась и сама не заметила, как потянулась к руке Джейкоба, уже крепко сжимая его ладонь. Ассасин заметно повеселел, обратив внимание на такой незначительный, но очень приятный жест с ее стороны.

— Как мило! Ты меня ревнуешь, — воскликнула Гвэн, вскинув голову, и Джейкоб раздраженно закатил глаза, совсем как она иногда любила это делать во время их разговоров, когда он нес откровенную чепуху. — Правда! Джейкоб Фрай умеет ревновать. Подумать только!

— Вовсе нет, — начал протестовать он. — Я лишь хотел, чтобы никто…

— Оправдывайся, сколько угодно, но тебе никто не поверит, amico, — рассмеялся Эцио, один раз обернувшись к ним лицом.

— Как будто тебя кто-то спрашивал? — обиженно буркнул Фрай совсем как ребенок. Гвэн тихо хихикнула и вдруг остановилась, заставляя ассасина встать напротив. Аудиторе немного замедлил шаг, стараясь не уходить слишком далеко. — Разве это не нормальная реакция, когда кто-то лапает твою возлюбленную? — Джейкоб всмотрелся в карие глаза напротив, в которых блестели игривые искры.

— Успокойся, Джей, — мягким полушепотом сказала Гвэн, подступив на шаг и обняв его за плечи. — Тебе не стоит переживать о том, что я чувствую. Хочешь я еще раз скажу, что ты для меня единственный и неповторимый?

      Джейкоб наконец лукаво улыбнулся, забыв о всякой ревности.

— Если будешь повторять это каждый день, я буду очень доволен.

— О, тогда твоя и без того огромная корона упрется в небеса от безмерной самовлюбленности, — прыснула Мэнсон, и ассасин потянулся к ней за поцелуем, напрочь забывая, что они не одни. Да какая разница? Разве можно упускать такую возможность? Мужчина уже закрыл глаза в предвкушении, как и Гвэн, которая приоткрыла губы, обжигая его своим горячим дыханием. Однако сладкую дымку момента испортил один единственный возглас, раздавшийся откуда-то со стороны.

— Вот это я понимаю! Пончик, — воскликнул Эцио, увидев через дорогу маленькое бистро, на крыше которого красовался пластиковый пончик, привлекая внимание всякого, кто оказывался на этой улице.

      Джейкоб, тяжко вздохнув, смерил Аудиторе еще одни недовольным взглядом. Гвэн лишь улыбнулась и как ни в чем не бывало погладила мужчину по плечам, тем самым намекая, что вернет поцелуй как-нибудь в другой раз. В кармане завибрировал кнопочный телефон, который ассасин ей отдал по возвращению в Лондон перед отлетом, и теперь она пользовалась им. На экране высветилось сообщение от Ребекки, которая просила их вернуться в гостиницу.

— Сходим туда поесть? — спросил с надеждой во взгляде Эцио, когда парочка подошла к нему.

— Оно уже закрыто, Эцио, да и нам нужно возвращаться в гостиницу, — виновато улыбнувшись ему, сказала Гвэн. — Наверное, Арно вернулся.

— Интересно, ему удалось достать меч Эдема? — начал размышлять вслух Джейкоб, все так же крепко сжимая руку девушки в своей. Они прошли мимо пончиковой, завернули за угол, выходя на узкую улицу, по которой прошли раньше, и не спеша по тротуару отправились в сторону гостиницы. — Хотя я нисколько не удивлюсь, если тамплиеры и эту частицу выкрали. У них же руки чешутся красть всё, что плохо лежит.

      Эцио молча согласился, но ничего не добавил.

      Оставшиеся метры до гостиницы они не говорили. В округе уже практически никого не было. Стрелки часов на ближайшей старой башне с подсвеченным циферблатом показали десять вечера. Прогулка довольно сильно затянулась, подумала про себя Гвэн и несколько смутилась. Неужели Арно всё это время провел в поиске артефакта? Или, может быть, Ребекка написала им не сразу, решая дать возможность немного отдохнуть? В любом случае, ответы на все интересующие вопросы они узнают прямо сейчас.

      На ресепшне хозяйка гостиницы негромко поздоровалась с каждым из них. Гвэн ключом открыла нехитрый замок номера, и они первым делом увидели буквально светившегося от счастья Арно. Всё сразу стало ясно. Он сумел добыть меч. Джейкоб и Эцио тотчас начали искать взглядами любопытную находку, но Шон объяснил, что меч убран всё в тот же чехол от гитары, в котором теперь покоилось не только оружие ассасинов, но и их старые костюмы.

— Я всё не могу поверить, что тамплиеры не догадались добраться до меча, — хмуро заметила Ребекка, почесывая подбородок с задумчивостью. — Может быть…

— Какая разница, что они не догадались? Мы теперь в выигрыше, — улыбнулся Джейкоб и пожал руку Арно. — Хорошо сработано, Дориан.

      Ассасин хотел как-нибудь съязвить в ответ, но его настолько переполняла радость от найденного и обретенного заново меча, что в голове просто-напросто не нашлось подходящих слов. Пускай Джейкоб злорадствует сколько влезет, ему абсолютно всё равно.

— Значит, мы можем спокойно вылетать в Италию? — осторожно спросил Эцио, присевший на самый край дряхлого дивана.

— Думаю, да, — переглянувшись вместе с Ребеккой и Гвэн, согласился Шон. — Так что собирайте живее свои манатки. Я позвоню Гарри, и он подготовит самолет, — мужчина выудил телефон из внутреннего кармана пиджака, быстро набрал нужный номер и, приложив к уху, стал дожидаться ответа.

— Поверить не могу, что я увижу современный Рим! — восторженно произнес Аудиторе, подскакивая с места. Гвэн широко улыбнулась ему, за что тотчас словила укоризненный взгляд со стороны Джейкоба. — Интересно, как сильно он изменился? Честно говоря, я бы хотел увидеть родной дом или Монтериджони. Ребекка, у нас нет на это времени?

      Женщина в ответ с сожалением покачала головой.

— Не переживай, Эцио, поместье Аудиторе в целости и сохранности, как и святилище в нем. Мы были там некоторое время, пока сами скрывались от тамплиеров, — рассказывала она. — Власти Монтериджони решили сделать там небольшой музей, потому что этот дом никто не покупает, слишком высокая цена.

      Итальянец хмыкнул. Наверное, если бы он узнал, что там кто-то живет, вряд ли бы вынес эту мысль. Но, с другой стороны, было отрадно слышать, что с поместьем ничего не случилось даже спустя так много лет. Жаль, нельзя взглянуть на дом, который стал родным после побега из Флоренции с семьей. Он окинул всех присутствующих взглядом, решая оставить мысли о прошлом, потому что до момента, как он распрощается с двадцать первым веком раз и навсегда, оставалось всего-ничего.