Шперцон. Огромная пустынная территория, в которой нет ни единого намека на возможность выжить. При попадании на эти земли сразу же обращаешь внимание на чернеющие вдали стены. Высоко. Здание за ними тоже высокое. Можно подумать, что у этой ограды, разделяющей пустошь и каменное строение, нет конца. И действительно - здесь все настолько серо, однотипно, зеркально, что легко сойти с ума, пытаясь понять, с какой стороны сейчас находишься. В округе нет ни деревьев, ни кустарников, ни ручьев, намекающих на то, что здесь могут обитать животные. В Шперцоне нет даже птиц, и все само по себе напоминает галлюцинацию. Слишком нереально.

   В двухтысячном году, поговаривают, за пару месяцев в этой колонии двенадцать заключенный окончили жизнь самоубийством. Семеро из них вскрыли себе вены найденными на территории обломками железа, еще двое - перегрызли себе руки и истекли кровью в камерах. Все случаи наверняка были болезненными и неприятными. Металлические пластины были неострыми и зубчатыми, что, вероятно, делало процесс весьма и весьма мучительным. потому что кожа не резалась, а рвалась, медленно расползаясь в стороны. Оставшиеся двое предпочли удушье, последний - в попытке увидеть мир вне стен через верхние этажи во время смены караула - в отчаянии сбросился с незащищенной части крыши. Умирал он тоже долго - свалился животом прямиком на торчащий железный пик. Охрана говорила, что он был жив еще около получаса, прежде чем замереть от судорог. Тело сняли лишь через три дня.

   Нахождение здесь было невыносимо, особенно для тех, кто понимал, куда попал. В основном, подобной информацией обладали старые заключенные, которые провели здесь более пятнадцати лет. Знающие люди говорили, что это место - всего лишь пространственный карман, из которого выйти невозможно чисто физически, не имея разрешения от создателя.

   Самым пожилым тюремщикам здесь было около шестидесяти лет. Они были молчаливы, не искали себе компании во время прогулок, у них чаще всего были сигареты, словно у привилегированной касты. Те, кто попал сюда недавно - просто сверкали глазами в их сторону. Ультимейты безрезультатно пытались использовать свои силы, на что охранники с усмешкой качали головами - не выйдет. Это место действительно было адом. Привычного - лишали на корню. Особый интерес у руководства вызывали те, кто неплохо контролировал себя. Таких, кажется, было очень мало, но относились к ним хорошо и не зверствовали. Их вызывали к главному, подталкивая за массивную, титановую дверь, через которую не было слышно звуков из комнаты, расспрашивали, и многие в первое время возвращались оттуда, довольные жизнью, а после - становились все мрачнее и мрачнее, пока в один день не предпринимали попытки наложить на себя руки. Если она была неудачной - человека опять уводили, но уже не в карцер из лазарета. Подобных "везунчиков" больше никто не видел. Говорили, что их переводили на нижние этажи. Туда ни один здравомыслящий человек добровольно не ступит. Дальше минус первого, по крайней мере. И нет такой возможности толком - на всех лестницах - решетки, открывающиеся только с помощью чипа, буквально вживленного в надзирателей. Приходя сюда работать, люди осознавали последствия. Да и не так просто было. Уволиться тоже было возможно - чип дезактивировали, заставляли подписать бумаги, дать клятву о неразглашении. Возвращали документы, личные вещи, которые могли храниться в ячейке с номером охранника. Обязательным условием было завязать глаза и выпроводить за пределы вторых стен - которые окружали этот своеобразный мир полностью. Перед выходом повязку снимали, возвращая человеку его сумку. Тот доходил до блокпоста не оглядываясь. Ему стреляли в голову.

   Руководствовались тем, что уходящий умрет счастливым, потому что почувствовал себя свободным.

   Родственникам, если таковые были, отправляли подписанные бумаги - погиб при исполнении.

   Тело в итоге пропадало здесь же, так и не покинув пределы этого ада. Буквально попадало в пекло.

- Руки. - Спокойный, но звучный голос. Опять холодная стена, которую мужчина ощущает своим телом. Его освобождают от наручников, заталкивая в пустую комнаты с белыми стенами и без окон. У Юя начинает плыть перед глазами от слепящего белого освещения. Конвоир кладет на пол стопку вещей. - Переоденешься без шуток.

   Дверь он закрывает, и русоволосый чувствует себя в коробке. В психиатрической лечебнице, но никак не в тюрьме. С ним не обращались так, как показывали в фильмах или описывали в книгах. Все было слишком нормально для зоны. Слишком цивильно. Это угнетало еще больше. Это бред.

   Путь сюда занял немало времени в темном кузове автозака без окон. Ехал зеленоглазый в полном одиночестве, и, кажется, под какими-то препаратами, потому что ничего толком не помнил. Только то, чт опри выходе из машины он был уже здесь. За КПП были лишь глухие стены черного цвета. Откуда вообще приехали, и где здесь вход?

   Шрайер опускается на корточки, рассматривая врученную одежду. Местный контингент он здесь не видел, но масштабы строения его уже пугали. Оно бесконечное. Но за всю дорогу мужчина не проронил ни слова - ему просто было нечего сказать. Если слова адвоката в зале суда ничего не стоили, то его собственные - и вовсе ничего не значат.

   В руках Юя оказывается простая роба в полоску, в районе груди - слева, нашивка с номером "351". Брюки. Уже без полосок. Обычные, белые. Черные носки. Все вещи новые, кажется - даже не ношенные. И номер пришит явно первым, нет следов от распоротых ниток опознавательного знака предыдущего владельца.

- А что будет, если я ослушаюсь? - Спрашивал Шрайер в последнюю встречу с адвокатом. Тот поджал губы, отводя взгляд. - До попадания в камеру - изобьют до смерти, но не убьют. Потом будут отсылать либо в карцер, либо ... даже не знаю. - Честно ответил мужчина. Юй побледнел. - Я... сам вел всего лишь два дела, которые закончились заключением там. - Вы... еще ездили общаться с подзащитными? Он покачал головой, вздыхая. - Нет. Это уже ... пожизненное заключение, мистер Шрайер. Мои соболезнования. "Лучше бы умер..."

   Перспектива быть еще раз избитым Шрайера не прельщала, и он поспешил выполнить требование. Мужчина не знал, есть ли здесь камеры, но пока ни одной не заметил - видимой, по крайней мере. Да и вообще точного местоположения этой зоны он сказать не мог. Юй о ней вообще впервые услышал о ней на судебном заседании. Спрашивал как-то у сокамерника - тот вообще не знал. А когда суд вынес решение - вообще стал сторониться русоволосого. Что уж там - наемник мафии это вам не шутки.

   Единственное, что о случившемся узнал Шрайер - имя того человека. Норт Дант, кажется. Бывший мафиози, как выяснилось из поднятия архивов. Это дело затронуло всех, даже покойного Митгарда. Того вспомнили только для того, чтобы выявить причину его смерти, что без эксгумации тела было бы проблематично. Орион все же оказался чист душой, но, как предполагали заседатели - "казнен". Точно так же, как и Норт. Возможно - другим образом. Из-за чего - пока неизвестно. Это были лишь догадки, возникшие в результате ознакомления с документами дела.

   "И нахуя мне бы резать Леонору?" хотелось выкрикнуть в момент вердикта, но язык не слушался, и мужчина только косо ухмыльнулся, прожигая взглядом Кёрнивалла. Тот старался просто не смотреть в его сторону. У русоволосого теперь есть пунктик насчет этого парня.

- На выход. - Конвоир зашел ровно через пару минут после того, как вышел. К тому моменту Шрайер уже стоял в новом "костюмчике", пытаясь обуть кроссовок обратно. - Отставить обувь.

   Юй вздрогнул. Сопровождающий мужчина сделал несколько шагов в его сторону, схватив за плечо.

- К стене лицом.

   "Ё-о-об твою ма-а-ать...". Шрайер повиновался, хотя с удовольствием бы плюнул в лицо надзирателю, заявив, что он ничего не делал. Тот, кажется, собирал его вещи в какой-то пакет. И спросить ничего толком нельзя - дали ясно понять, что до "заселения" за это придется поплатиться.

- На выход. - Повторил мужчина. Юй обернулся, заметив свою прежнюю одежду, сложенную у стены в неровную кучу. Сверху действительно лежал черный мешок и какая-то бумага. Взгляд уперся в поставленные ботинки без шнуровки и застежек. Одевалась она благодаря растягивающейся резинке.

   Русоволосый еще раз чертыхнулся про себя.

   И опять куча мрачных коридоров без окон, освещенных тусклыми желтыми лампами. Мужчина не увидел пока что ни одной камеры, предполагая, что те находятся чуть дальше - за увиденными им ранее решетками.

   Юй не чувствовал ничего. Стало абсолютно все равно, как будто вместе со шмотьем он снял с себя все знания прошлого, вместе с эмоциями и способностью ощущать. Ему теперь ни тепло, ни холодно, хотя направлялись они, очевидно, куда-то на цокольные этажи. На пути встретились еще трое безликих надзирателей, но на них Шрайер даже не обратил внимания - ну есть и есть. Плевать.

   Старая, ржавая решетка. Чем дальше они отходили от входа, тем менее аккуратным становилось все вокруг. Старый корпус?

   На индикаторе возле очередных металлических прутьев замигал зеленый огонек, и дверца распахнулась. Впереди был лестничный пролет. Железная дверь, которая открылась таким же способом. Здесь уже было жутко. Надпись на стене означала минус первый этаж.

- Лифт. - Опять монотонный, безэмоциональный голос, словно робот. Мужчина последовал за направляющей его рукой. Свои запястья вновь были скручены за спиной и болезненно саднили, хотя на боль Юй перестал обращать внимание. Вдаль по коридору уже начинались камеры. Это Шрайер понял по звукам. Гул, стук ботинок, странное улюлюканье, засевшее в голову, смех, кашель, гомон - все слилось в единую какофонию звуков и тут же стихло, стоило дверям обшарпанного лифта сомкнуться за его спиной. Сам мужчина смотрел точно в такие же двери, которые были вместо задней стенки. Боковым зрением русоволосый заметил кнопку "-5". Внутри кто-то невидимый вцепился в ребро когтистыми лапами, отчего дышать стало значительно труднее. Какая это будет глубина? А сколько всего этажей? Этого Шрайер уже не смог рассмотреть.

   Поездка казалась вечностью, и все это время Юй просто рассматривал стальные двери, в щели между которым и изредка был виден свет. Стены кабины начали давить с каждой секундой. То ли виной тому было воспаленное сознание, отказывающее воспринимать реальность, то ли это было действительно так, и пространство лифта действительно уменьшилось, но двери, наконец-то, открылись. Длинный, темный коридор. Здесь освещение было еще хуже, чем на предыдущем этаже. Лампы в потолке, позеленевшие от времени и тусклые, гудящие, ровным рядом расположились на потолке. Стены: черные, блочные. Какой они на самом деле толщины- думать не хотелось.

   Шрайер послушно шел вперед, изредка бросая взгляд на двери камер, за которым скрывалась либо неизвестность, либо заключенные. Дверей было не так много, и мужчина насчитал одиннадцать штук на двести шагов. Одиннадцатая, как раз, и стала конечной точкой. Обычная, железная, с задвижной решеткой-окошком. Если бы Юй не знал, где оказался, обязательно бы подумал, что это обычный изолятор.

- Лицом к стене. - Здесь у всех такой безжизненный механический голос, или только у сопровождающих?

   Но зеленоглазому уже плевать. Сам он не горит желанием с кем-то общаться. Что с ним будет дальше? Как он будет дальше? Поворот ключа, щелчок замка. В отличие от того, что Юй видел раньше - это серьезно выглядит слишком обычно.

   Еще один короткий приказ - мужчина входит в темную комнату, глаза, привыкшие к свету, ничего не видят. Наручники за его спиной пропадают.

- Свободен. - Как бы не было иронично слышать подобное в тюрьме, Шрайер безразлично пожимает плечами, оборачиваясь на уходящего охранника и тусклый свет коридора. Дверь с гулким хлопком захлопывается. Секунда - в камере появляется свет, вынуждающий мужчину сощуриться и зашипеть от неожиданности.

   Все опять слишком мрачно и угнетающе. Обычная комната, дай бог - три на три. Цепи на стенах, кандалы, которые вызывают отвращение уже со стороны. Никаких колющих и острых предметов вокруг, койка обычная, не двухэтажная, ножки держатся на пластинах, приваренных к полу. Ни подвинуть, ни оторвать.

   В голове вновь поднялся шум, Шрайер, попятившись, рухнул на жесткий матрас, хватаясь за волосы. Его почему-то не стригли, хотя зеленоглазый всегда считал, что для таких заведений необходимо обзавестись прической "под нолик".

   Отчаяния Юй не испытывал. Теперь эта эмоция была ему просто несвойственна. А, возможно, она так и осталась с кровью от разбитого лица на стене подъезда в Мюнхене.

   Это просто надтреснутая психика из-за всего произошедшего начала снова расходиться по швам.

   Мужчина закрывает лицо руками, стараясь посредством этого убрать гул, все еще разносящийся в черепной коробке. Здесь тихо. Очень тихо. Глаза постепенно привыкают к новому освещению, и не так болезненно реагируют на слепящий холод ламп. Как психушка. И только теперь Юя привлекает непонятный звук со стороны, похожий на мурчание кота. Откуда здесь кот?

   Шрайер принимает вертикальное положение, стараясь сесть ровно, щурит глаза, и осматривается получше. Юй уверен, что в этот момент его лицо практически не изменилось. Он уже не может контролировать свое лицо, чтобы выражать заинтересованность или страх. Мышцы за это время привыкли к единственном положению - гримаса безразличия. Еще одна кровать. И лежащий на ней человек.

   Внутренности моментально холодеют, Шрайер чувствует, как от накатывающего страха у него скручивает живот. Если это минус пятый, то... Кто это? Чутье Юя не обманывает - сокамерник спит. Русоволосый ежится, хмуро осматривая остальное пространство, и уже полностью заползает на скрипящую койку, поджав колени к груди.

   "Как я сразу его не заметил?". Скорее всего, из-за резкого перепада света и мигрени. Зеленые глаза, потухшие, теперь выглядят словно посыпанные пеплом. Шрайер внимательно смотрит на спящего, пряча лицо в коленках.

   Человек одет так же, как и он. Только вместо белых брюк - черные. Одежда выглядит вполне опрятно, но в глаза бросается ее потрепанный, заношенный вид. С одной стороны, даже хорошо, что незнакомец лежит на спине, прикрывая глаза предплечьем. Но и отсюда Юй видит расслабленное лицо и щетину. Грудь мужчины равномерно вздымается и опускается в такт его дыханию, левая рука безвольно свисает с койки вниз, и теперь Шрайер ошарашен еще больше. Запястье сковывает громоздкий металлический браслет, от которого следует цепь с крупными звеньями. Русоволосый округляет глаза, пытаясь рассмотреть, где находится начало своеобразного "поводка". Кажется, цепь уходит под кровать.

   А вот постельное белье что там, что там - выглядит старым. Но плесени, кажется, нет, что не может не радовать. Юй старается усмехнуться, но быстро бросает это дело, понимая, что у него не выходит. Лицевым мышцам он больше не хозяин.

   Внимание опять вернулось к спящему мужчине. Юй, не утративший навыки врача, с тревогой вздохнул. Судя по кисти заключенного - он предельно худой. Кожа тоже носит название не "бледный", а "мертвецки белый", либо так Шрайер видит из-за непривычного освещения. В любом случае, кажется, что человек провел здесь достаточно времени. Последними в глаза бросаются длинные волосы, растрепавшиеся и разметавшиеся по подушке. Точной длины зеленоглазому не видно, но это явно больше, чем по плечи.

   Через полчаса бездвижного сиденья на месте, Юй слышал только свое дыхание. Спина стала затекать, ноги - болеть, но сил пошевелиться просто не было. Это все бессмысленно. Вскоре Шрайер понял, что все время блуждал по границе между сном и явью, провалившись в беспамятство. Сознание возвращалось неохотно, и в себя привел звон металлической цепи.

   Русоволосый подскочил на месте, рефлекторно вжавшись в стену. Кто этот мужчина, если он находится там же, где и ОН?

   Юй с некоторой опаской смотрел на соседа по камере, который сейчас лежал, заложив руки за голову, и смотрел на него. Шрайер не без удивления заметил его глаза. Яркие, блестящие, судя по всему - голубые, словно незнакомец не понимал, что находится в тюрьме. Почему его взгляд не погас? Но в то же время, чем дольше мужчина молча смотрел на него, тем сильнее это пугало, хотя, вроде бы, в пустоте этой комнаты ему ничего не должно угрожать. Насколько длинная эта цепь? Зачем она?

   Когда незнакомец спал, он был абсолютно безвреден и даже беззащитен, что вселяло надежду на ложное спокойствие. "Боже, Шрайер, хватит трястись, он тебе ничего еще не сделал...". Еще. Юй постарался отогнать ненужные мысли.

- Ты и есть мой сосед? - Голос. С хрипотцой, но спокойный. Осунувшееся бледное лицо, которое больше напоминало предсмертный грим, Юй видел достаточно четко. Собеседник приподнялся на локте, изменив позу и облизав обветренные потрескавшиеся губы. - Тх... Надо же...

   Мужчина с коротким смешком упал обратно на спину, глядя в потолок. Шрайер со странной смесью боли и страха смотрел, как тот пытается двигать закованной рукой. Эта штука наверняка тяжелая...

   Вновь воцарилось молчание.

- Пятьдесят первый.. - Спустя несколько минут протянул брюнет. - Нда, за десяток лет ничего не поменялось... - А сейчас Юй заинтересованно прислушался, но все еще не решался ответить. - И почему же тебя закинули к нам на этаж? Террорист? Каннибал? Если да, то тебя бы закрыли отдельно, нацепив намордник... Так что вряд ли. Наемник? Тоже нет, тогда ко мне вряд ли бы сунули... - Яркоглазый продолжал размышлять вслух, при этом не обращая внимания на своего сокамерника, который испуганно таращился на него. "Чем больше он говорит, тем сильнее я схожу с ума...". - Эй. Как тебя зовут-то хоть?

   Шрайер вновь промолчал, отведя взгляд, а собеседник снисходительно улыбнулся, прикрыв глаза. Выражение удивления с его лица пропало.

- Только не говори, что попал сюда по ошибке.

   Мужчина готов был закричать, свалившись с койки. Что?

   Судя по всему, его реакция не осталась незамеченной, а лицо брюнета недоверчиво вытянулось, и тот опять приподнялся, вскинув брови. Каждое его движение сопровождается цепным звоном, который пока что режет по ушам.

   Брюнет с ухмылкой покачал головой.

- Ну не-е-ет... - Он улыбнулся шире. - Только не говори мне, что все, кто "я не виновен" обязаны попадать сюда... Я думал, я один такой.

- Что? - Хрипло выдавил Юй, не узнавая своего голоса. Это было первое слово за... за непойми сколько часов. И то, получилось оно не очень.

- Так ты все-таки умеешь говорить... - Собеседник, словно потеряв к нему всякий интерес, вновь лег. - Сейю. Сейю Хедлер. - Он зевнул. - И не стоило так реагировать, я просто предположил.

- А вы..? - Мужчины хватало лишь на обрывки фраз, отчего он скрипел зубами, давя желание влепить себе пощечину.

- Ну... - Его нелепый вопрос расценили правильно. - Меня здесь вообще быть не должно. Мог бы просто выплатить штраф, а на меня повесили все, и даже то, чего я не сделал... - Он печально вздохнул. - А я ничего и не сделал. Так, вождение в нетрезвом виде... Авария. Без жертв. Машина, в целом, не моя, но я готов был заплатить...

   Юй запутался.

- А как... Подождите, вернее... А кто был за рулем?

- Погибший. - Удивленно моргнул Хедлер, уставившись на него своими яркими глазами.

- Вы же сказали, что без жертв....

- Ну так я никого и не убивал. - Беззаботная легкая полуулыбка вызвала табун мурашек по спине бывшего врача. - Как итог: сижу здесь уже десять лет. - Мужчина приподнял вверх левую руку. - Как особо опасный. Ну разве я монстр какой? Маньяк?

   Шрайеру уже было не по себе от каждого его слова, хотя сам Сейю его не отвращал. "Вот бывают же такие... люди...".

- Д-десять? - Ослабшим голосом переспросил Юй, вытягивая ноги и пытаясь тянуться, чтобы размять затекшую спину. - И... неужели это... Это...

- Не знаю. - Хедлер вновь рассматривал потолок, но наверняка за это время успел изучить здесь каждую трещину и камень. - Сбежать отсюда нельзя, умереть здесь... можно, но сложно.

   "О чем он вообще говорит?". Зеленоглазый подался ближе, свесив ноги с кровати.

- А вы... Тоже восприимчивый?

- Кто? - Сейю сделал удивленное лицо. - А, нет. Я опытный образец. Что-то вроде местной крысы, если ты об этом. И силы здесь использовать невозможно. Восприимчивый?

   Либо он серьезно не знал, либо просто делал вид. Юй уже во всем сомневался. Пришлось покачать головой.

- Не важно. - Голос все еще звучал совершенно по-другому, как будто был сорванным от крика. Вероятно, теперь здесь придется провести... очень много времени. И не знаешь, сколько его осталось. Нужно узнать, что, как и когда, вместо того чтобы задавать глупые вопросы, пока он окончательно не забыл, как произносить слова. Ему с Хедлером предстоит переговорить еще не раз. Время течет слишком медленно. Часов здесь нет, и это добивает. - И... Что ж... В таком случае... Не могли бы вы...

- Я не такой старый, каким ты меня видишь. - Улыбка стала более едкой и саркастичной. Бледные губы скривились, и Сейю покачал головой. - И не место это, где стоит "выкать".

   Юй сглотнул, после чего понятливо кивнул, закашлявшись.

- И... чем это все-таки отличается от обычных тюрем?

- Ты, кстати, так и не представился.

"Мля...". зеленоглазый неуверенно поджал губы и вздохнул. Придется смириться.

- Юй. Юй Шрайер. - Глаза Хедлера заинтересованно сверкнули.

***

   Попадая сюда, невольно начинаешь жить по расписанию. Подъем - по расписанию, приемы пищи - тоже, даже сортир! Шрайер порой даже забывал, где он, и почему здесь оказался, или просто присоединялся к развлечениям своего соседа по камере и спал.

- Здесь... не так много занятий. - Начал Сейю, уже сидя. Юй лишь поражался длине его темных, заляпанных волос, местами с колтунами. Хедлер так же упоминал, что за душ здесь иногда приходится драться, а горячей воды для "таких" нет. Или есть, но для этого надо дать начальству. Начальства Юй пока что не видел, но он точно знал, что больше никогда, никому, и ничего не даст. Даже номер телефона. Позже, когда до мужчины дошло, он даже залился краской, посчитав брюнета отбитым извращенцем, но тот к этому времени даже исправился, дополнив свою неуместную фразу словосочетанием "что-нибудь полезное". - Разве что... поспать или постараться собрать окурки после старших. У них здесь что-то вроде своих каст, или свои разборки с другими старшими. - Шрайер был уверен, что все здесь роботы, но...

- Ты куришь? - Юй потрясенно моргнул. От Сейю не пахло табаком, хотя к этому раздражителю нос мужчины был чувствителен.

- Если получается, то да. Сюда почти никогда не доходят передачки. - Вздохнул он. - У кого-то просто нет родственников, у кого-то даже не знают, где сын или дочь.

- Дочь?

- Н-да, здесь раньше было две или три девушки, это не точно. Я не знаю, что с ними произошло. Думать как-то не хочу.

   Юй резко побледнел, представляя масштабы возможной катастрофы. Да даже если те и были убийцами или мафиози... Подобной участи...

   Мужчина вновь с силой сжал кулаки, а Хедлер вопросительно вскинул бровь, при этом сохраняя свое всегда спокойное лицо.

- А я и не думал, что у тебя проблемы с эмоциями...

- Что прости?

- Это место действительно меняет людей. – Пояснил собеседник, облокотившись предплечьями о свои колени. - И за это время я заметил у тебя лишь два выражения лица. Такое, как сейчас, и такое же, но на пару тонов поярче.

   Как Хедлер умудрялся различать цвета в этом полумрачном помещении с лампой, свет которой ломал глаза - все еще не ясно.

- То есть здесь есть связь с внешним миром?

- Да, но люди не смогут попасть сюда без сопровождения. Обычно никого не навещают. - Сейю замолк, очевидно, что-то вспомнив. Он был здесь достаточно давно, чтобы разбираться в мелких деталях, попутно вспоминая Грендера Хайда, который в свое время очень сильно поправил ему здоровье. Говорить Юю о том, что войдя сюда можно просто не вернуться назад, он не стал. - Из посылок чаще всего можно получить какой-нибудь хлеб в пайке, сухари, чай... Сигареты надзиратели постоянно ломают, им нравится издеваться. - Это мужчина бросил с очень нехорошим выражением лица. Почти что с отвращением и злобой выплюнул этот факт, скрестив руки на груди. - С мылом здесь проблем нет, но вот с водой... Это, пожалуй, да.

   Юй запоминал все, что говорил ему сокамерник, предполагая, что того в один прекрасный день может не стать. Шрайер все так же не знал, почему его запихнули не в одиночную, а Хедлер на это лишь отвечал, что главным виднее. На резонный вопрос русоволосого "кто здесь главный?" мужчина пожимал плечами, и вновь начинал рассматривать потолок. В камере, со стороны Сейю, вся стена была в насечках, перечеркнутых по пять линий. От скуки Юй начинал считать их издалека, потому что к брюнету подходить опасался до сих пор. Сам Хедлер показал, что ходить может лишь до середины камеры, при этом не имея возможности придвинуться ближе к нему.

- Так что не волнуйся, ночью, когда ты будешь спать, я не съем тебя, и не перережу горло. - Слабо улыбнулся он. - Но, чисто теоретически, если из столовой мне удастся забрать ложку, сделав из нее заточку, с шансом шестьдесят процентов я мог бы метнуть ее тебе в голову или шею, при этом попав, потому что ножи метать я умею.

   В тот день Шрайер больше с ним не говорил.

   На нижние этажи еду в основном приносили. Юю поплохело еще больше, когда он узнал, что Хедлер почти десять лет ест гречку без мяса. И взгляд Сейю, который тот на нем задерживал, нравился ему все меньше и меньше. Даже несмотря на вполне адекватное поведение, общение с мужчиной было невыносимым. Юй молчал большую часть времени, просто слушая, а брюнет через каждое слово выдавал что-то такое, от чего голова шла кругом. И даже если это было интересно и полезно... Это было достаточно жутко.

   Но на пару его вопросов Хедлер так и не ответил. Во-первых - из-за чего он сам оказался здесь, и о своем прошлом мужчина рассказывать отказался, мягко сославшись на то, что это будет как минимум не к месту. С одной стороны, Шрайер его даже понимал, а с другой - цепь, которой Сейю был прикован к своей стороне, его напрягала все больше и больше с каждым днем.

   На минус пятом этаже была и импровизированная столовая, в которой и питались "местные". Всего Шрайер насчитал семь человек, не учитывая их двоих. Одного мужчину он видел лишь единожды. Того привели в смирительной рубашке, а его нижнюю часть лица скрывала решетчатая маска. Из шеи торчал катетер, и Хедлер как-то недобро косился в его сторону, после чего вернулся к еде, скучающе пережевывая ужин. До встречи с этим странным человеком в маске, Юй думал, что только брюнет даже за пределами камеры оказывается в кандалах, но нет.

   Все остальные заключенные вначале смотрели на него со странным интересом, а после - будто забыли. Того странного мужчину Шрайер больше не видел. Но чем дольше он здесь находился, тем все больше окружение казалось ему... безумным. Давящие стены, низкие потолки, мигающий свет, гул и треск ламп, капающая с потолка вода в редких местах. Это слишком нереально. Шрайер начал думать, что у него едет крыша.

   Он потерял счет времени. Он не знал, который сейчас час, по приемам пищи это не было понятно, ведь они были просто - еда. Ориентироваться приходилось с помощью Хедлера, который к, судя по всему - вечеру, - выглядел более забитым, чем обычно.

- Сейю... Сейю... - В один день у Юя все же сдали нервы, и он рискнул подойти к кровати спящего заключенного. Тот только фыркнул не открывая глаз, давая тем самым понять, что он очень внимательно его слушает. - Сейю... Какой сегодня день?

   Он сбился даже с расписания. Который час? Какой месяц? Сколько дней прошло?

   Мужчина лениво приоткрыл один глаз, услышав отчаянный голос почти рядом с собой. "Рискнул-таки? Забавно". Свободной правой рукой Хедлер указал назад - за изголовье. Туда, где на стене были сделаны насечки.

- Там есть не зачеркнутые палки?

   Юй уже более смело пошел в указанном направлении. Даже если Сейю выполнит свою идею с заточкой - будет только лучше. Его покинет чувство безысходности и ощущения сумасшествия. Уже навсегда. Шрайер присел на корточки, ведя кончиками пальцев по вырезам.

- Нет.

- Тогда прошло ровно пять дней с твоего момента пришествия сюда.

   Пять. Дней.

   Русоволосому казалось, что он находится здесь уже вечность. Мужчина поджал губы, обхватывая себя руками, и поднялся с места, направляясь к своей койке. Юй бессильно рухнул на нее, развернувшись лицом к Хедлеру, и стал пустым взглядом таращиться на стену за ним. Ничего не поменялось. Он проведет здесь вечность.

- Можешь так не отчаиваться. - Подал голос брюнет. - Это так же значит, что через два дня конвоир притащится вытаскивать тебя на прогулку, чтобы ты совсем не зачах.

   Тебя? Шрайер непонимающе опустил глаза ниже, рассматривая мужчину. Тот словно почувствовал его взгляд на себе и вздохнул.

- Я не гуляю, потому что плохо себя веду.

- Ты практически ничего не делаешь.

- В том то и дело. - На его губы наползла косая усмешка. - Тебя, может быть, даже... потащат к старшим.

   Юй остолбенел, замерев на матрасе.

- Только ты это... не трепи особо, что ты восприимчивый. - Хихикнул Хедлер, отворачиваясь к стене лицом. - Так и так. Лучше соври, что ультимейт.

- Но... почему? - Потерянно спросил русоволосый, но Сейю не ответил, отмахнувшись левой рукой в оковах. Минут через пять он вновь спал.

   Слова сокамерника оказались правдивыми, и через несколько дней, или множество часов(мужчина вновь сбился со счета), камера открылась, и надзиратель, уже другой, но одетый в такую же балаклаву, как и ведущий его сюда, почти за шкирку вытащил Шрайера из камеры- прямиком в объятия коллеги, после чего подошел к койке Хедлера, ухватив того за цепь и потянув на себя. Тот даже отпрянул, непонимающе таращась на него. Щелкнул замок, и Сейю вновь пересадили на "короткую" цепь браслетов. Брюнет вновь вернулся в свое привычное состояние, и не обращал внимания на грубое обращение, когда его вытаскивали следом.

- Разве я не на пожизненном заточении на этом этаже? - Невинно поинтересовался Хедлер, прижатый к стене. Шрайер лишь продолжал отрешенно стоять, не понимая, почему к двум людям из одной камеры такое разное отношение.

- Замолкни, если язык дорог. - Отозвался сопровождающий, запирающий камеру. - Или тебя опять на пару часиков бросить к Итэру?

   На секунду лицо Сейю озарила брезгливая гримаса, но он тут же послушно замолчал.

   Его от всего этого отвращало, даже скулы сводило от презрения, а поделать мужчина ничего не мог.

   Уже в лифте Юй искоса наблюдал за товарищем по несчастью. Тот почти не изменился в лице, и только по его взгляду Шрайер понимал, что тот с радостью бы размазал горе-охранника по стене, если бы у него была такая возможность.

- И по какой причине меня вытащили из моего карцера? - Внезапно беззлобно поинтересовался Сейю с ироничной улыбкой, а Юй вздрогнул, когда того со всей силы приложили щекой об обшарпанную стену лифта, схватив за волосы. Русоволосый нервно сглотнул, прекрасно помня слова своего первого конвоира. Никаких разговоров без разрешения, или до места прибытия. Хедлер сжал зубы, поморщившись. И, на удивление Шрайера, ему ответили.

- А не скажешь ли, Хедлер... - Мужчина, чье лицо было скрыто, вновь с силой сжал чужие волосы на затылке, потянув на себя, отчего Сею пришлось запрокинуть голову назад. Его губы дрогнули. - Каким образом, на твоей блядской спине появилась новая татуировка?

   Сейю молчит.

   Охранника, кажется, это заводит, и не в самом пошлом понимании этого слова. Сквозь темную ткань раздается скрежет зубов, а Юй испуганно втягивает голову в плечи, когда мужчину в очередной раз знакомят с гладкой поверхностью дверей лифта. Те открываются, и сопровождающий, как будто специально, отпускает Хедлера, предварительно оттолкнув его. Брюнет теряет равновесие, не в силах даже затормозить руками, сцепленными за спиной, но умудряется перевернуться на бок, чтобы не разбить лицо. Шрайеру впервые за время пребывания здесь становится страшно по-настоящему.

   Изобьют до смерти?..

   А он стоит и молчит, пока страдает другой человек. Как некстати сейчас провалиться в воспоминания...

   Сейю все-таки садится на холодном полу минус первого, и его рысков поднимают за воротник робы, после чего мужчина издает удушливый хрип, закашлявшись.

- Отвечай. - Тон не выдает ничего хорошего, но теперь Юй понимает, что все здесь не роботы, а просто хорошо натренированные люди. Его самого ведут дальше, не позволяя обернуться на происходящее, а в груди поселяется жуткий холод, образующий воронку.

   За его спиной раздается знакомое хмыканье Хедлера.

- Разве за пределами камер не запрещено говорить, сэ-эр? - Шрайер вздрагивает, слыша глухой звук и очередной сдавленный хрип, но конвоир, сжав его плечо, не позволяет лишний раз рыпаться, уводя наверх.

   Юй не может поверить, когда видит солнечный свет из-за решеток окна. Не очень яркий, золотой диск наверняка скрывают облака, но все же - там небо. Небо, а не кошмарное подвальное освещение.

   Несмотря на свою замкнутость и меланхоличность, за Хедлера тревожно.

   Шрайер оказывается на улице, когда вместе с сопровождающим минует пост охраны. С этой стороны здания он еще не был, но здесь уже собралось достаточно людей, которые разбрелись по разным точкам либо поодиночке, либо небольшими группами.

   Татуировка? Но татуаж на зоне - что-то в пределах нормы, разве нет? Да и сам мужчина не видел у Хедлера ничего подобного на открытых участках тела, откуда про это прознали? И неужели вся причины кроется в этом?

   Юю небрежно швыряют бушлат черного цвета, прежде чем сопровождающий его покидает. Русоволосый, не зная, что ему делать, просто желает отсидеться где-нибудь в стороне, по привычке смотря в стену. Отчаяние и безысходность. Безвыходность.

   Мужчина чувствует, что новые знакомства ни к чему хорошему не приведут. Своей интуиции он теперь доверяет безоговорочно.

Триста пятьдесят первый. Это его порядковый номер. Не многовато ли территории для трехсот с половиной человек? Сама тюрьма похожа на небольшое село, что и так просто до ужаса слишком. Шрайер находит себе неприметное место, оглядываясь вокруг. Он сидит на обычном бетонном блоке внушительных размеров, довольно увесистом, чтобы поднять его даже группой. И с вероятностью сто процентов - в людей выстрелят раньше, чем они успеют что-то сделать. Умереть здесь достаточно сложно. И, как Юй понял - заключенные сами по какой-то причине не спешат нарушать установленные порядки. Их что-то останавливает? Нужно будет еще раз уточнить у Хедлера.

   Сейю... "Интересно, он вообще жив?". Откуда-то Шрайер чувствует легкий табачный запах и вертит головой в попытке найти источник. Ничего. На него просто странно посмотрела пара человек, которые тихо беседовали между собой чуть дальше от него.

   Все здесь напоминало фильм ужасов про зомби - в своем большинстве все люди вели себя здесь точно так же. Юй попытался избавиться от мысли, что его мозг со временем превратится в желе.

   Как и говорил Хедлер - контингент здесь весьма разнообразный для одного двора. Пространство наверняка обнесено решеткой, но выглядит достаточно большим. Мужчина отсюда замечает чернеющую вдали стену, обозначающую границу. На ней жутко мерцал свет, не предвещая ничего хорошего. Шрайер покосился на компанию, стоящую от него метрах в тридцати - почти все одеты по форме, отличаются только брюки. Чем дольше Юй смотрел в их сторону, тем сильнее ему хотелось уйти куда подальше. Словно присутствующие медленно вытягивали из него все силы. Голову вновь пронзило адской болью, что заставило крепко зажмуриться, сжав виски.

   "В тот день... Было так же...". Зеленоглазый лишь угрюмо вздыхает, ерзая на месте.

   Это не было привычным миром.

   Юй попытался взглянуть на Шперцон с другой стороны, и увиденное его ужаснуло. Здесь находятся ультимейты. Для русоволосого было не так сложно сопоставлять факты. Произошедшее, Митгард, короткие рассказы Хедлера - все наводило на своеобразные мысли. Данту было нужно "его тело" - как выразился в тот злополучный вечер сам маньяк. Орион, скорее всего, интересовался лишь этой "восприимчивостью", но Шрайер в глубине души надеялся, что его ожидания не были ложными, и профессор ценил его как человека. А Хедлер... Сейю. Просто Сейю, о котором мужчина знает, кажется, абсолютно все, но в то же время - ничего. Брюнет говорил много, слишком много, и всегда по делу, однако... Юй поражался его способности вовлечь в беседу, за которой пролетит часа два, а то и три, и... Хедлер останется удовлетворен, а собеседник моментально потеряется в мыслях, не понимая, что только что произошло.

   И, вроде как, они даже притерлись друг к другу за эти несчастные семь дней, хотя Юй порой не понимал, что на самом деле скрывается за этой маской, и является ли это маской вообще. Глаза у Сейю, пожалуй, действительно были зеркалом души, и благодаря этому Шрайер уловил еще одну вещь - они замершие. Это вызывало странные ощущения, похожие на страх. Яркие, запоминающиеся, и совершенно неживые, что становилось заметным, если наблюдать слишком долго и пристально. Однажды, обоим настолько опостылели разговоры, что мужчины просто таращились друг на друга, лежа на своих койках. За три минуты Сейю ни разу не моргнул, да и лежал неподвижно, напоминая труп.

   Татуировка?

   Шрайер не заметил, как рядом с ним остановился мужчина. Выглядел он немолодо, был очень уставшим и коротко стриженым, а на затылке виднелся большой шрам. Юй даже подвинулся, не проронив ни слова. Небо здесь было абсолютно неподвижным, и будто бы не изменилось с того дня, когда русоволосый видел его в последний раз. Интересно, здесь идут дожди? Даже снега толком нет, все похоже на сожженный когда-то пустырь.

   На робе заключенного, которая виднелась из-под распахнутого потрепанного ватника, зеленоглазый заметил значение "208". "Если считать, что я триста пятьдесят первый, а Сейю триста тринадцатый, это уже выходит тридцать восемь... За десять лет... Можно сказать, что почти по четыре заключенных в год, если я все правильно понял...". Юй радовался тому, что при всей своей немногословности не растерял способности здраво мыслить. А этот человек рядом с ним, по этим меркам, попал сюда... тридцать пять лет назад, если думать логически. Интересно, он сошел с ума? "Значит, где-то должны быть еще трое заключенных, попавших сюда в один год с ним...". Юй думал обо всем, лишь бы избавиться от тревоги и не превратиться в овощ. Еще немного, и он начнет рефлекторно наматывать круги по всему периметру огражденной зоны. "...тогда, если учесть разброс, их номера будут в интервале от двухсот трех до двухсот одиннадцати...".

   Человек недолго посмотрел на Шрайера, как будто пытался вспомнить. Под этим взглядом мутных темных глаз мужчина чувствовал себя некомфортно, стараясь не устанавливать зрительного контакта. Просто сидел, сложив руки в замок, и пялился на свои ботинки. Заключенный постоял рядом, после чего достал из кармана свернутую бумажную трубочку и прикурил, хотя ни зажигалки, ни спичек Юй не услышал. Это не отменяло того факта, что самокрутка задымилась. Это кто-то из матерых... Оно и понятно, Хедлер про это упоминал. И вдруг незнакомец с улыбкой уставился на Шрайера, как-то увидев. До этого мужчина выглядел незрячим, таращась сквозь русоволосого, или делая это неосознанно. Юй сглотнул, все же поворачивая голову. Русоволосый тут же отпрянул, свалившись со своего края и упершись ладонями в холодную землю, отползая назад. Шрайер понял, что глаз у этого человека не было. Пустые, черные провалы с запекшимися кровавыми корками. Сердце забилось где-то в горле, дышать получалось прерывисто. Это было слишком неожиданно, слишком странно и страшно, чтобы сразу осознать. Вначале мужчина заметил только шрам, потому что стриженный стоял вполоборота.

   Юя вновь пробило мелкой дрожью. Ртом мужчина, как оказалось, вовсе не улыбался. У него просто не было губ. Возможно, когда-то они и были, но сейчас Шрайер, подавив крик, заметил лишь обгоревшую кожу, местами подшитую. Кажется, операция. Это был абсолютно не человеческий рот, а обугленная плоть, из которой торчали желтые, гнилые зубы.

   На мгновение весь мир вокруг потерял для Шрайера краски и звуки, сойдясь лишь на одном человеке. Не человеке - монстре.

- Новенький ультимейт, не правда ли? - Русоволосый, уверенный, что его не видят, слабо кивнул, все еще пытаясь отползти назад. То, как шевелился безгубый рот, было ужасно. Напоминало пасть какого-то животного. Дрожь заколотила Шрайера сильнее, когда он вновь услышал обычный человеческий голос со стороны этого фрика. Тот вытащил свой окурок из зажатых челюстей. - Неужто испугался, куда же ты ползешь?

   Если бы Шрайер не видел, КАК выглядит человек - значения бы не придал. Ну зэк и зэк, с кем не бывает. Но у него же нет глаз...

   Желтозубая вынужденная улыбка никак не вяжется с безразличным спокойным тоном, что делает ситуацию еще более жуткой. Юй даже оглядывается, надеясь увидеть кого-то еще, какое-то участие, но всем явно все равно. Либо для них это уже нечто обыденное. И только теперь Шрайер понимает, как его обмануло затуманенное сознание - многие здесь выглядят странно. Не так заметно на первый взгляд, но он осознает, что у одного из тех людей, собравшихся в кучу, вместо руки - металлический неподвижный пятипалый каркас, как конечность робота. Обхвати рукав, который и так болтается, будто под ним ничего нет - в диаметре вряд ли будет больше трех-пяти сантиметров. Второй, находящийся там, наверняка глух - ведь он активно вертит головой, пытаясь понять, что происходит вокруг.

   Сердце тарабанит с бешеной скоростью, а его новый знакомый, напоминающий персонажа фильма ужасов, садится на блок, склонив голову.

- Пятьдесят первы-ый... - Задумчиво тянет он, закусывая кончик дымящейся самокрутки. Дым едким облаком улетучивается через ноздри и сквозь зубы на выдохе. - Да чего же ты так зеленеешь? Скажи лучше, что можешь.

- З-з-здра-ра... - Юй поспешно замолкает, решив просто вежливо кивнуть. "Мне нужно... притворяться?" Что там говорил Хедлер? - Д-да, я... - Приходится сделать вид, что он закашлялся, чтобы человек не заметил его страха. Хотя, кажется, на лицо вновь вернулось безразличное выражение. Он пытался... Он не чувствует своих мышц. - Кхм..

   "А не подозрительно вот так расспрашивать новенького? Но скорее всего он знает, что здесь все..."... Навечно. Додумать у него не хватает сил.

- А вы, собственно?.. - Даже если это и невежливо... Шрайеру кажется, что он его где-то видел. Собеседник, судя по фырканью, усмехается, что делает его лицо еще более ужасным. Улыбка становится шире.

- Двести восьмой. - Он отворачивается, становится как-то спокойнее. - Но я вряд ли что смогу сотворить, эхе-хе... - Пустые глазницы зловеще замерли, в них нет даже намека на что-то, светящееся внутри. Как? "Как он вообще жив? ".

- Чтобы у тебя ни спросили, отвечай максимально непринужденно. - Заметил между делом Хедлер, когда они играли в города. В основном, играл опять только Сейю, продолжая с последней буквы, пока за десять минут Шрайер назвал всего лишь две столицы и парочку провинциальных.

- Но что я могу сказать?

- Скажи... Что у тебя туберкулез, я не знаю. Управляешь кашлем и погодными условиями... Хотя, нет. Про погоду будет лишнее. Здесь ничем не воспользуешься, но из тебя попытаются выжимать тепло или холод.

   Что?

   Юй вздохнул, и, стараясь не морщиться, чтобы не вызвать подозрений, прикусил внутреннюю сторону щеки, делая вид, что вновь зашелся приступом кашля. Мужчина поднялся с земли, перед этим незаметно коснувшись языком ладони. На его счастье - слюна осталась с красными вкраплениями.

- Я... я туберкулезник... - Ему показалось, или собеседник поморщился? Эти зубы, эти пустые провалы - его пугает уже все. - И... это меня просто, ну... не трогает?

- Ясно все с тобой. - "Поверил?!". - Нэ... - Он поднялся с места, отбросив тлеющую бумагу в сторону, и безмолвной тенью направляясь к компании неподалеку. Шрайер заметил, что все присутствующие там резко побледнели, расступаясь. Но это уже не его дело, теперь главное спасать свою шкуру. Ну и шевелюру Хедлера, конечно, потому что пока он казался даже адекватнее здешних охранников. Просто спал, ел, и разговаривал. "Только ли кажется?..".

- Десять минут. - Объявил механический голос из незаметного динамика на дальней стене, а мужчина никогда не думал, что десять минут в его жизни будут тянуться бесконечно, и он будет желать лишь конца этой пытке.

***

- Законы закончились. - И он искренне так считает. Безразлично срывает с себя рубашку, швыряя на пол уже лохмотья, на которых некогда была вышита символика группы. Ткань, пропитанная кровью, не вызывает ничего, кроме отвращения. Даже несмотря на то, что все это подстроенный спектакль, нескольких человек удалось вывести из строя. Он знал, что не умрет. Это приказ. Самый обычный приказ, который он выполняет по сей день. Мужчина хрипло выдыхает, поправляя волосы свободной рукой. Вторая пережимает сочащийся кровью бок. Со щелчком товарищ перезаряжает пистолет, оглядывается, чтобы удостовериться в отсутствии людей, и убирает оружие в кобуру, скрытую пиджаком.

- Законы Божии...

- Юрий, если ты не заткнешься прямо сейчас... - Собеседник шипит от режущей боли, падая на кушетку. Годунов подходит ближе, присаживаясь на корточки.

- Глубоко попало... Я вижу твою почку.

- С-сука... - Он знает, что тот шутит, но сам факт ранения уже напрягал. - У тебя есть горячая вода? - Резонный вопрос, учитывая, что Годунов постоянно жалуется на свою пенсию.

   Мужчина не понял, как это произошло. Сначала все было хорошо, потом слишком громко прозвучал выстрел, а через мгновение он упал на асфальт, припорошенный снегом. Заброшка, наркоторговцы. На подвернутую ногу Эш не обратил внимания, зная, что на нем все затянется, как на собаке, а вот снег, который медленно окрашивался в темно-бордовый, был некстати.

   Юрий был надежным и проверенным человеком, именно поэтому первым решением было нагрянуть к нему. Тем более, не так уж и далеко. Эш знал, что кровавый след за ним не потянется, но свалить с места следовало как можно быстрее.

   У кого вообще получилось свалить босса мафиози?

   Ответ в итоге не заставил себя ждать: телефон во внутреннем кармане пиджака уловил сигнал, обозначающий присутствие федералов. Дальше, когда мужчина уже скрылся за поворотом, бросив машину(ничего страшного, купим новую), раздался до тошноты знакомый голос, который каштановолосый предпочел бы не слышать еще лет сто.

- Упустили.

   Именно в тот момент пришлось набрать главного. Лич в это время вне зоны доступа.

   Дышать было неудобно, и Эш на удобства особо не претендовал. Стискивал зубы, когда старший мужчина извлекал пулю, шипел, когда тот вкалывал обезболивающее, и чуть не потерял сознание от болевого шока, когда кожу проткнула обычная, прокаленная игла.

   Чужие слова отдавались в голове противным гулом, а шатен все так же плавал в сером мареве, которое появилось вместо мыслей. Вдобавок, очень хотелось чихнуть.

- Да тихо ты, тихо... - Тянет Юрий, фыркая. От его спокойного тона становится легче, если вообще существует понятие "легче" в такой ситуации. Эш вздыхает, наблюдая за движениями его рук. - Я вообще ничего не понял, ты хотя бы предупредил... Захожу в подъезд, понимаю - ультимейт побывал. А как понял, что на двери, ить, замочек сорван, так вообще уже вторую пулю в тебя всадить хотел...

   Несмотря на ярые возмущения шипящего коллеги, Годунов хохочет, обрезая хирургическую нить.

- Ожил, я смотрю? - Спрашивает владелец квартиры, поднимаясь на ноги.

- Не твоими стараниями. - Морщится Эш, пожав плечами. - Завтра нужно быть на собрании.

- Все еще играешь в мафиози? - Хмыкает собеседник, уходя в сторону стола, чтобы убрать лишнее и выбросить окровавленные тряпки в пакет. - Не надоело?

- Ты же знаешь, что мафия никогда не....

- Умирает. - Юрий хмурится, скидывая в черный мешок остатки мусора, стоя спиной к замершему Эшу. - Знаю. С тех самых пор, как...

- Как. - Соглашается шатен, поерзав на кушетке, которая в небольшой кухоньке заменяла Годунову кровать. - Но девяностые прошли, Юра, ничего не изменилось...

- Верно. - Серо-желтые глаза мужчины замирают на бывшей рубашке. - Выбрасывать?

- Нет, оставь, постираешь, будешь пыль вытирать. - Язвительно отзывается мафиози, сложив руки на груди. - Мог бы дать какую-нибудь одежду ради приличия.

- Да мне и так заебись, чё... - начинает было Годунов, которого ничего не смущает в этой жизни, но вид Эша быстро его переубеждает. - Ладно тебе, сейчас поищу... Дорого-престижно не выйдет, извиняй. - С этими словами мужчина подхватывает остатки тряпья и скрывается за дверью.

   Мобильник, лежащий рядом, снова ожил, напомнив о себе негромким сигналом. Писал босс.

«Где ты?»

   От Эша последовал незамедлительный ответ.

- У Годунова.

   И короткое:

«Еду.»

   Узнай об этом Лукас - смеху не оберешься. Глава мафии, можно сказать - лидер... Вовсе не главный. Хотя доверенные лица и так об этом знали. Просто Лич любит возводить все в новое ироничное подобие шутки, а Кроули слишком давно вертится в этих кругах. Жанна так вообще, кажется, знает больше всех. А всего лишь секретарша.

   Удивительно, но у квартиры Годунова никто не появился. Ни своих, ни федералов.

   Юрий свое обещание выполнил, и вскоре Эш стал обладателем более-менее нового свитера. Он был явно не по размеру самому желтоглазому, даже если бы тот носил его очень давно, но лишних вопросов мафиози задавать не стал. Вытянув ноги и прижавшись спиной к стене, он сейчас больше походил на обычного жильца этого района, да и весь свой "аристократичный вид" растерял еще по пути сюда.

- Чаю что ли выпить? - Спросил Годунов сам у себя, подходя к плите.

   Щелкнул выключатель в коридоре, яркий свет, проникший в мрачное помещение, неприятно резанул глаза. Раздались шаги, Юрий бросил что-то про проходной двор, и очень быстро схватил полупустую бутылку, стоящую на полке. Сосуд тут же оказался запихнут в один из ящиков, что сопровождалось ехидным взглядом Эша.

- Юрий? - В кухню заглядывает Эш.

   Второй смотрит на него со смесью сожаления и одновременного повиновения, хотя внутренние органы сжимаются от страха.

- Ричард, господи... - Годунов, уже включивший газ, оборачивается. - Вы меня до гроба доведете своим внешним видом.

   Отличает мужчин он лишь благодаря свитеру. Шотет проходит к ним, усаживаясь на первый и единственный здесь свободный стул, сверля коллегу на кушетке нечитаемым взглядом.

   Совершенно не отличить. Так, мелочи - черты лица вблизи, голос и тело. Эрнест Штольц, очень удачно найденный Шотетом в трущобах северных районов в молодости бизнесмена. Младше на восемь лет, и для сорокатрехлетнего Ричарда является незаменимым сотрудником с уникальной способностью.

   Годунов, проверив чайник еще раз - чтобы не сгорел, все же облокачивается о столешницу, наблюдая за беззвучной дискуссией бывших коллег. Ему даже не нужно пить, чтобы начать ловить галлюны благодаря этим двоим. Различить "Эшев" можно по ауре, которая окружает людей. Как никак, а у Ричарда она более внушительная и в каких-то случаях - зловещая. И если псевдо-глава, такой, как Эрнест, которому сейчас подчиняется большая часть сторон, сейчас сидит, отводя взгляд... Несложно догадаться, кто именно посещает все важные мероприятия, и является двигателем прогресса в организации.

   За окном на мартовской улице уже горят фонари, но это не меняет унылой атмосферы снаружи. Неясные цели колышутся на стенах, причудливо меняя очертания и превращаясь в самые разнообразные силуэты. Некоторое время Годунов все еще переводит взгляд с Ричарда на Эрнеста и обратно, а потом, вздохнув, подходит к подоконнику, не до конца скрытому плотной портьерой, и достает оттуда бутылку "Столичной". Свет в кухне пару раз моргает, напоминая о перепаде напряжения.

   Шотет впервые ничего не говорит, игнорируя вложение в цирроз Юрьевой печени.

   Годунов вновь начинает копаться в ящике, где хранилась посуда. В его руках оказывается обычный граненый стакан, который оказывается незамедлительно наполнен водкой. Бутылку Юрий отставляет в сторону, выключая плиту.

- Федералы? - Коротко интересуется Ричард после пятиминутной паузы. Эрнест выглядит не есть хорошо, бледнея с каждой секундой, пока бордовые глаза, со стороны напоминающие карие, пристально за ним наблюдают.

- Федералы. - Спокойно отвечает Штольц, склонив голову.

   Ричард рвано выдыхает через нос, качнув головой, рывком поднимается с места, сделав пару шагов в сторону замешкавшегося Годунова, перехватывает стакан из его рук, и залпом выпивает содержимое, отчего глаза Юрия становятся идеальной пятирублевой формы.

   Шотет тихо выругался, швырнув стакан в стену. Осколки, словно мелкий дождь, разлетаются по кухне, заставив Эрнеста испуганно дернуться, сильнее вжимаясь в поверхность за собой.

- Твою мать... Твою мать! - Ричард обреченно утыкается лицом в ладони, а Юрий на всякий случай сдвигается чуть вбок, закрывая бутылку своей спиной. Когда-нибудь подобное должно было случиться. Мужчина со смешком похлопал мужчину по плечу, пытаясь приободрить.

- Ну... Бог в помощь...

   Шотет помолчал, слепо уставившись в пол. Прокашлявшись, он вновь взглянул на Юрия, который лет эдак -дцать уже всем желает Божьей помощи, хотя сам, вероятно, плевал на все заповеди. Мужчина просто верит в лучшее, даже когда в его жизни наступает полнейшая срань. Ричард не может не восхищаться подобной выдержкой, но у само него за последние два года сдали нервы. Еще и проблемы с женой и новорожденной дочерью Анной.

   Элла совсем сдала.

- Ох, черт... - Шатен поджимает губы, отходя на шаг назад. Хорошо, что Юрий разрешает не разуваться дома. Главное вытереть ноги на входе. Осколки так и лежат на полу. - Я... куплю тебе новый стакан.

   Годунов улыбается, складывая руки на груди.

- Не поминай черта, очень нехороший человек, я так скажу. Никому, ничего не помогает...

   Эш-Штольц сглотнул, впервые за долгое время подавая голос.

- Дант давно мертв. Я не знаю, что сподвигло этих упырей вернуться.

- Дант? - Шотет оборачивается, подходя к коллеге и садясь рядом. Эрнест все-таки чуть отодвигается. - Дант, Дант... Подожди-ка, а это не бывший соотечественник нашего Кила?

- Он самый. - Встревает в разговор Юрий, салютуя посеревшим мужчинам бутылкой, и делая глоток прямо из горла. - Помню, как Том в депрессию ввалился, когда в том... инциденте потерял не только бойцов, но и лучшего друга.

- Тх. - Эрнест закатывает глаза, фыркая. - Он же его и пришил.

- Дела-а... - Годунов трет лицо тыльной стороной ладони, переведя взгляд в окно. - И когда у нас обычные ментовские войны сменились федеральными?

- Кент здесь точно не помощник... - Задумчиво произносит Штольц. –

- Эт еще почему? - Вновь глоток. Юрий ощущает обжигающую жидкость, скатывающуюся в желудок.

- Адамс. - Ричард роняет лицо в ладони, устало качая головой. Часть осколков впилась в подошву его ботинок, и мужчина унесет их как напоминание о сегодняшнем жутком дне, когда его двойника зацепило меткой выпущенной пулей. Шотет вопросительно поворачивает голову, глядя на коллегу. - Тебе нужно в больницу?

- Оклемаюсь. - Бросает Эрнест. - Просто слишком неожиданно.

   Юрий пытается вспомнить, кто такой Адамс. Про Ньюта он что-то слышал. Неплохой, говорят, парень. Работу любит. Годунов давно бросил все дела, уйдя в заслуженный отпуск, но все еще вынужденно поддерживает связь с бывшими товарищами.

- И чегой-то все у меня привыкли собираться, а? - Ехидно интересуется он, взбалтывая водку в бутылке круговыми движениями. Оба близнеца смотрят на него недоуменно. - Ой, Ричард, брось. Не просто так ты сюда влез, знаю. От меня чего хочешь?

   Ричард поджимает губы, внимательно глядя в смеющиеся глаза Годунова. Либо тому всерьез помогает Господь, либо Петрович чертов везунчик и слишком умный. Военным, кажется, не был.

- Прости, Юрий... При всем моем уважении к твоему выполненному долгу... - Мужчина понимающе закатывает глаза, вновь прикладываясь к бутылке. Он уже знает, что последует за подобным уважением. Несложно догадаться, что покой ему лишь снился, и теперь родина-мафия зовет вернуться в строй. А какой прекрасный спектакль эти двое разыграли, даже вместе к нему явились, на жалость давить перешитым двойником главы! Хотя ранение, кажется, не входило в планы Эрнеста. Это действительно было неожиданностью для всех, как и Адамс. Но вот в мотивах Шотета Юрий не сомневался. "Как был хваткий, падла, так и остался...". Годунов так же не сомневался и в том, что Шотет-младший тоже рано или поздно приобщится к делу отца. Мужчина с радостью бы посмотрел на молодое поколение, если останется в живых. Но есть у него один козырь...

   На треп шатена, в котором излагаются очевидные вещи, Юрий не обращает внимания, почти наполовину оприходовав сосуд меньше, чем за десять минут. Петрович прерывает поток его слов жестом. По привычке усмехается, дернув губой. Шрам в ее верхней части напоминает о прошлом.

- Ричард. При всем взаимном уважении... - Годунов зевает, лениво наблюдая за сменой эмоций на лице собеседника. - Я могу отказаться.

   И он может. Еще прошлый босс освободил его от всех обязательств, что было благословлением свыше. Юрий - все еще живой и свободный. Один из немногих, кому это в итоге удалось. Он знает, что он все еще уважаемый человек, и даже если о таком человеке в мафии вспоминают редко, то при встрече... при встрече обязательно незаметно кивнут, чтобы выразить уважение.

   Шотет кивает. Как же сложно сейчас поверить, что кто-то имеет над ним превосходство. Он не ненавидит Юрия. Это просто рабочая недосказанность. Когда по званию ты старше, буквально верхушка правления, и здесь - вынужден пресмыкаться. По гордости все-таки бьет. Но Годунов... Годунов в свое время пожертвовал достаточно многим, и Ричард об этом знает. Штольц все еще молча наблюдает за этими немыми переговорами. Он понимал, что облажался в этот раз. Не всегда ему будет везти, и на каждую крысу, способную выбраться из любой передряги, найдется более жирная и крупная особь. Вероятно, ей и стал Адамс. Гойл Адамс. Обычный человек, глава отдела. Столкнуться с ним лично пришлось всего два раза в своей жизни и вот сейчас - он вернулся.

   Ричард первым нарушает общую тишину, которая, по его мнению, затянулась слишком надолго.

- Юрий. - Мужчина отрывается от выпивки, глядя на него. Тени в кухне пляшут с новой силой, с улицы попадает, через неплотно закрытые шторы, свет фар проезжающих мимо машин. - Чего ты хочешь?

- В плане?

- Любое. Условие. - Чеканит Шотет, почти с вызовом глядя на собеседника, который заинтересованно подался вперед, не меняясь в лице. - В пределах разумного, конечно.

   Ответственный шаг. Он может попросить все. И Ричард не сможет выкрутиться, потому что это Юрий.

- И... что я могу попросить? - Годунов складывает руки на груди, продолжая сжимать стеклянную емкость.

- Все, что угодно. Кроме сам-знаешь-чего.

   Шотет не знает, есть ли что-то, способное вернуть Годунова в строй. Вряд ли. Хорошая выпивка не его конек, мужчина ищет счастье в мелочах и довольствуется всем - от обычного чая до простой паленой водки. Алкоголь, как таковой, не является смыслом его жизни. Просто заняться больше нечем. Хотя работает где-то, жук этакий. Деньги? Да Юрию только побухтеть на правительство и высокие цены, он и на помойке неплохо обустроится. Ричард фыркает, понимая, что здесь его явно победили.

   Ему впервые нечего предложить.

   Скоро можно будет вводить новую причину, по которой невозможно что-либо выполнить: Юрий.

   Именно поэтому он так ценен.

   На своем веку Ричард повидал не так много схожих личностей, и большинство из них сейчас либо мертвы, либо пропали без вести.

- Знаешь... - Мафиози недоверчиво поднимает голову, встречаясь взглядом со сверкающими желтоватыми глазами. Ричард даже переглядывается с Эрнестом, чтобы убедиться, что оба сейчас присутствуют в одном и том же месте, и никто из них не уснул. Он готов согласиться? - Есть у меня... одна просьба.

***

   Весна всегда ассоциировалась у него с чем-то мерзким. Это была куча слякоти из-за талого снега, сырость, грязная обувь, которую обязательно придется отмывать по возвращении домой. А еще холод. Когда зима не успела окончательно покинуть город до следующего сезона, а лето не понимает, что уже на подходе. Именно этот неприятный, липкий утренний холод, влажными каплями оседающий на одежде и в душе, не давал покоя. Даже если на небе яркое солнце, оно выполняет лишь одну роль - освещение летающей в воздухе пыли. Судя по положению золотого диска в небе - до полудня еще очень далеко, поэтому время есть.

   Мафия. Место, ставшее домом многим. Кто-то явился по собственной воле, кто-то, чтобы спасти свою жизнь, кого-то привели сюда привели обязательства.

   Многих нормальных людей пугало и отвращало само название организации, ставшее своеобразным клеймом. Но оно было и раньше. Да, в начала двухтысячных произошло много недомолвок, но неужели то, что делает группировка сейчас - недостаточно хорошо? Неужели людям хотелось бы жить в постоянном страхе, риске быть убитым на улице или изнасилованным в подворотне? Безусловно, здесь нет ангелов, но есть хранители. И не те хранители правопорядка, которых многие считают спасением от преступности(зачастую они сами и есть преступность), вовсе нет... Хранители обычного порядка на улицах. Оборот запрещенки был, есть, и будет всегда. У всех есть враги - именно за этим и существуют наемники, так помогающие крупным бизнесменам. Деньги всегда нужны, получить их можно как посредством заработка, так и благодаря воровству.

   Это не искоренить...

   Хотя, вероятно, можно было бы попробовать. Он не знает точно, но всегда стоит пытаться. Пока ты можешь дышать, ходить, пока ты обладаешь рассудком - пытаться стоит.

   Пряча руки в карманах, он облизывает пересохшие губы. Запахи, окружающие его всю дорогу, никуда не исчезают. Тьма, которая была так отчетливо видна часов девять назад, когда он ехал в переполненном вагоне метро, все еще не покидала головы, и сейчас рассеивалась где-то на границе сознания. Кофе с утра не помогал взбодриться, наверное из-за того, что этот аромат въелся под кожу.

   Приходится обеспокоенно оглянуться, сверившись с наручными часами. Двадцать минут десятого. "Уже так светло..." проносится в голове ненужная мысль, прежде чем ему приходится посмотреть на небо еще раз.

   Механический треск, мерцание индикатора, сопровождающее затяжку. Вместо облака дыма, который сопровождает каждого прохожего, идущего по улице, из его рта вырывается густой пар. Случайные люди морщатся, замечая расплывчатые узоры в нескольких метрах от них самих, и как будто специально прибавляют шаг. "Обычно я не пользуюсь электронкой на людях...". Сегодня пришлось.   

   Еще полчаса ходьбы спустя, впереди показывается нужное здание, являющееся конечной целью. У стены виднеется чей-то силуэт, и еще через несколько шагов удается разглядеть темноволосого мужчину.

   "Не босс, конечно, но и так сойдет". Губы кривятся в насмешливой улыбке, прежде чем она становится более естественной и непринужденной.

   Человек его замечает, слегка поворачивает голову и щурит глаза от солнечного света. Он так и стоял, замерев, наверняка не в самой удобной позе, а в его пальцах медленно тлела папироса, дым от которой проникал в легкие, стоило подойти ближе.

   Подошедший приоткрывает рот, словно собираясь вежливо поприветствовать коллегу, но тот успевает быстрее, хотя скорее всего давит в себе желание послать его куда подальше.

- Ради приличия можешь поздороваться. - Едко замечает Кил, сдвинув брови к переносице. Собеседник попытался было что-то возразить, понимая, что его в который раз обманули самым наглым образом, но Том уже не обращает на него внимания, поднося папиросу к своим губам и делая очередную затяжку.

- Вы сегодня опять не в духе? - Слабо улыбается Адольф, печально разглядывая Кэлерма.

- Хам.

  Обычно их диалоги так и заканчиваются. Но судьба впервые решила переиграть сценарий, изменив его в другую сторону.

- Здравствуйте. - Не без иронии бросает Кирни, видя в глазах напротив, зачастую пустых и с безразличным "ничего", блеск. - Теперь вы довольны?

   Неужели Кэлерма можно заинтересовать только на секунду? Вот он опять стоит, разглядывая несчастный выцветший бордюр, который кажется ему интереснее новоявленного поручика. Том знал, что Адольф остался практически единственным, кто смог проскочить дальше звания "секретарь" за этот год, но все же... Благодаря этому с парнем пришлось видеться все чаще, а брюнет даже его фамилии запомнить не мог. Других проблем было полно, и очередной школьник, которого так любил нахваливать Кроули, среди них не выделялся.

   А светловолосый продолжал выжидающе смотреть на него, совершенно непринужденно и не пытаясь надавить. Том действительно начал терять интерес к происходящему.

- Если так и продолжишь сверлить меня взглядом, я выбью тебе челюсть. - Спокойно поясняет мужчина, туша окурок о стену за своей спиной.

   Слова Кэлерма долетают до ушей, вызывая странный неприятный импульс, прошедший по телу.

- Неужели вам так нравятся чужие страдания? - Невинно хлопает ресницами юноша.

- Нет, не нравятся. - Коротко и по делу. Том даже не смотрит на незваного гостя, посмевшего нарушить его покой. Брюнет словно показывал всю свою нелюбовь к существующему вокруг него, и то и дело отдалялся как можно дальше, если подворачивалась возможность.

   "Злится из-за того, что мы коллеги?". Кирни никогда не проявлял агрессии в его сторону. Это было взаимно. Но общение, почему-то, не заладилось.

   Из здания наконец-то вышел Кеннет, кутаясь в свое излюбленное серое пальто, которое являлось его постоянным спутником. Седоволосый никогда не менял своего излюбленного монокля на что-либо другое, а, может быть, на один глаз ничего другого и не нужно.

   Мужчина сразу заметил стоящих, направляясь к ним. Кил, закуривший уже было вторую папиросу, недовольно затушил ее о все ту же стену, убирая остаток никотиновой палочки в портсигар.

- Доброе утро. - В своем привычном тоне начинает Кроули, получив ответное "здравствуйте" от помощника и сухой кивок от хмурого Томаса. - Опять злоупотребляешь, Том?

- Жизненная необходимость, Кроули. - Морщится брюнет, пряча руки в карманы черной куртки. Седоволосый мужчина незаметно улыбается, понимая причину такого настроения Кила. Несмотря на всю свою выдержку и скверный характер, весну он очень не любил, ссылаясь на мерзкую погоду и еще сто-пятьсот причин, по которым этот сезон является самым отвратительным. - Адольф, насчет документов...

   Парень понятливо кивает, стаскивая с плеч рюкзак, и начиная в нем что-то искать. Кеннет устало улыбается, вздыхая.

- С работы? - Несложно догадаться, учитывая, что все в том же рюкзаке валяются учебники и тетради, вперемешку с папками для бумаг. Кроули знает, как и чем живет Адольф, знает о его успеваемости в университете, знает, что тот на "вечном больничном", и вылезает из долгов по учебе с одной божьей помощью. Точно так же знает, что это и послужило приходом парня сюда, в место, куда по доброй воле сунутся лишь отбитые на голову люди.

- Ага. - Юноша отрешенно качает головой, противореча сам себе, прежде чем вытащить нужный файл и протянуть его шефу. - Вам чек напе... - И поспешно зажимает себе рот ладонью, вытаращив глаза, а Том давится воздухом, пряча смешок. Кеннет только снисходительно улыбается. В кофейне, где работает Кирни, он частый гость. Это уж всяко лучше, чем сомнительные предложения Грендера "зайти на чай". От него же потом хрен уйдешь.

   О чем со светловолосым точно не стоит говорить, так это о работе. Он сразу вспомнит все составляющие напитков, какие знает наизусть.

- Да ну вас. - Том сдается первым, передернув плечами и делая пару шагов в сторону Кеннета. - Я к машине. - И, словно невзначай, задевает Кроули плечом. - Надеюсь, у твоего секретаря когда-нибудь появятся права, и мне не придется тратить свое время, подрабатывая местным таксистом.

- Ох, прошу прощения. - До безысходной тошноты слащаво улыбается Кирни, отчего фыркнувший Кил оборачивается к нему, скрипнув зубами. - Я постоянно забываю, что рядом с вами у меня нет даже права выбора. Но, уверяю, когда-нибудь оно появится, и вам не придется тратить свое время, чтобы давать мне разрешение каждый раз, когда я решу поговорить, сэр.

- Тц. - Кэлерм прикрывает глаза, качнув головой. - Вылечи ты эту язву, Кроу. С возрастом сложнее будет.

   Нет, Томас ни в коем случае не злится на такие пустяки. Ему все равно в большинстве случаев. Просто у него слишком херовое настроение для всего происходящего. А сегодня еще в ночную смену нужно будет явиться... Единственное, о чем по-настоящему мечтал брюнет, идущий к машине, - это горячий душ. А еще восьмичасовой сон, желательно - на чистом постельном белье. Возможность есть, нет времени. Нужно будет все-таки нагрянуть к себе домой, иначе однажды вместо коридора его будет встречать толща сухой пыли.

   Уже забравшись на водительское сиденье, провернув ключ в зажигании, Кэлерм подпер щеку рукой, уставившись в тонированное стекло. Наблюдать за этими двумя не было никакого желания, поэтому мужчина стал скучающим взглядом искать себе новый объект для изучения. Им стали мелькающие в окне люди, ходящие туда-сюда.

   Уже который месяц в его мыслях один сплошной бардак, а в душе, которая со слов многих - прогнила насквозь - и того хуже. Он проклинает все, что только можно. Вымученно вздыхает, но получается издать лишь хрип - слабый и прерывистый. Томас понимает, что будет что-то плохое. Понимает, и это ему не нравится. А еще треклятый март, как на зло стукнувший его по голове не хуже, чем собственная юношеская кличка - Кирпич. Всё происходящее - бред. Бред, который бесит до бордовых пятен перед глазами, на Кил со временем устал злиться. На окружение, на себя - не важно.

   Все чаще стали появляться проблемы. Были то полицейские, то свои, теперь и вовсе - федералы. Кроули кое-как умудрялся подчищать все, что только можно. Жанна, пожалуй, была единственной приближенной Эша, тащившей на себе гораздо больший груз ответственности.

   "Проклятые копы и федералы..." не было несчастья, да время помогло. Проблем с властями не оберешься, и Кил ясно помнил, чем это закончилось в последний раз. Первая - или уже вторая? - ТЕСЛА, закончившаяся весьма плачевным результатом - принесла еще больше проблем. Томас должен был радоваться, что в тот момент был молод, и в пекло его не кидали. Разве что - в чью-либо голову. Примерно в то же время поехал головой Дант. Вот о ком уж точно думать не хотелось.

   Глава не прав? Это уже не представляет важности. В конфликте хотя бы одна сторона должна оказаться умнее, а в итоге все летит на чертово дно, откуда выбираться будет ой как проблематично. И там, и там - люди, которые ни за что не отступят. Кто-то из-за личных мотивов, кто-то из-за ответственности. Томас пытался представить себя на месте босса, и в такие моменты он терялся. Более двухсот человек формально - могут оказаться под арестом, или и вовсе - убиты. У многих есть семьи, здесь не все такие раздолбаи, коим считают Кила к его сороковнику. У Эша тоже семья. Семья, работа, и куча обязательств обеим сторонам, потому что это его личный выбор.

   Не было бы ультимейтов, было бы намного проще.

   Кэлерм, зачастую, именно так и думал. Нет второго такого человека, как глава, потому что откажись он от поста, к которому шел годами - все тут же рухнет, а мир полыхнет. Среди федералов наверняка есть точно такой же свой Эш, и это вовсе не треклятый Гойл Адамс, который приперся в эти края неясно зачем.

   Сейчас все играли в одну очень опасную игру, ставя на кон жизни не только свои, но и близких людей. Является ли заботой Тома их спасать? Нет. Тогда почему Кил пытается перебирать в голове всевозможные варианты, хотя это не входит в его субординацию?

   Жанна бы оценила. Она всегда говорила, что Том слишком ответственный для того, чтобы вместо высокой должности заниматься наемными убийствами и контролировать дилеров. Что он слишком порядочный, чтобы со своим складом ума сидеть на месте из года в год, вместо того чтобы помогать людям. А каким людям? В чем смысл, если его назовут монстром и отбросом, которому пророчат скуриться где-то в темной подворотне?

   Да, он сейчас действительно мог лежать в спальне, листать каналы по зомбоящику, курить дерьмовые косяки и не париться о чужих жизнях, обладатели которых о нем даже не знают.

   А он здесь.

- Том, ты серьезно? - "Как давно это было?". Как давно из ванной комнаты в его квартире вообще кто-то выходит? Мужчина сидел на кухне, закинув ноги на стол, и опять давился папиросным дымом. - Ты... ты потрясающий человек, личность, и вместо того, чтобы тратить свой талант на что-то дельное, ты... просто хочешь быть всю жизнь... наемником? Чтобы избавляться от наркоманов и мелких насильников с маньяками?

   Кэлерм не знал, что ответить. Это не пугало его. Его вообще ничего не пугало, кроме того, что случилось с Нортом в клинике. Тот случай выбил почву из-под его ног, но только потому, что это было слишком неожиданно. Даже для Кирпича, готового ко всему. Его просто кинули в очередной раз.

- Я просто чищу ряды мафии от всякой мелочной швали, Жаннет. - Пожал плечами брюнет, добровольно проглатывая яд, проникший в легкие. Серые глаза смотрели на него озадаченно, но с тенью боли. - Я не самый достойный человек для чего-то большего. Обычный, черствый северянин, который пробился в люди.

- Ничего ты не черствый. Ты все-таки Кирпич, а не Сухарь. - Томас скептично покосился в сторону девушки, но ничего не сказал. "Сухарь, отлично...". - Но ты... и правда очень хороший человек...

   Нет. Он - эгоистичный ублюдок. Именно поэтому он делает все, что хочет, и никогда не задумывается о возможных последствиях. Он убивал, пытал и шантажировал.

   Он ненавидел себя за слабость.

   Он не позволяет никому пользоваться собой и спокойно манипулирует людьми, примеряя на себя всевозможные маски не хуже, чем Лич.

   Он ненавидит то, что ломается в чужих луках без возможности что-либо сделать. Ненавидит свою ложь, которой пользуется во благо.

   Он не человек, он - монстр.

   Он не просто кровавый убийца, он - мафиози. Здесь нельзя остаться чистым, обязательно заляпаешься в эгоизме и все отойдет на второй план. Его жажда не убийство, а защита.

   Он понимал, что его работа не будет святой, и на это было уже плевать - пусть ненавидят, если так хочется. Свой путь мужчина выбрал давно. Томас не питал иллюзий на счастливую размеренную жизнь.

   Он готов даже так. Даже если это грязно и аморально.

- Том, господи, куда ты опять так гонишь? - Кеннет на всякий случай вцепился пальцами в ремень безопасности, который от вождения Кила его не спасал. Адольф перекатывался туда-обратно на заднем сидении, порой ударяясь о потолок головой на лежачих полицейских. Ему, кажется, это доставляло определенное удовольствие.

   Кэлерм усмехнулся, глядя на дорогу.

- Ну так... к Митгарду.

   Кроули замешкался, пытаясь осознать очередную шутку за триста.

- Но так он же умер три года на... - Его подкидывает на очередном ухабе.

   Улыбка Тома заставляет мужчину побледнеть и вжаться в сиденье.

***

   Чицу считает себя последним идиотом, которого обвели вокруг пальца. Впору по-детски захныкать. Следует заняться хоть чем-то: собрать разбросанные по квартире вещи, или просто переключиться с бесцельного просмотра ленты в интернете на какую-нибудь игру. У него пока что есть силы только на это. А ведь нужно выкинуть мусор. Мусором Кёрнивалл чувствует именно себя. Нет какого-либо чувства вины или скорби. Но все кажется... абсурдным. Особенно после того, как странные мысли его отпустили.

***

   Он приходил сюда практически каждый день, чтобы отвлечься от ненужных мыслей и побыть наедине с собой. Выпускной класс. Проблемы дома. Слава всевышнему - сейчас дома отец, и у него появилось чуть больше свободного времени.

   И он не знает, чем хочет заняться в будущем. Не знает, куда ему идти и что делать. Точно так же, как и большинство его сверстников. У юноши есть только то, что он должен. И самая приятная часть здесь в том, что он согласен с этим. Потому что больше некому. Да и... Отец и так сделал достаточно, чтобы Намир был благодарен ему за безоблачное детство. Вплоть до четырнадцати лет Шотет младший практически ни за что не переживал, а если подобное случалось - Ричард спешил оградить его от своих проблем. Только одно воспоминание, после которого Ному узнал о второй работе отца, отпечаталось в памяти на долгие годы.

   Мальчик стоял в коридоре, слушая перепалку двоих взрослых. Одним из них являлся его отец - высокий мужчина в пиджаке, чьи волосы были собраны в аккуратный хвост на затылке. Второго блондин видел впервые. Но голубоглазый уже тогда знал, что он тоже особенный. Так папа называл людей, похожих на них.

- Но ты не можешь просто так взять, и узнать все на черт знает сколько лет вперед, это безумие! - Говорил Ричард, поджимая губы. Мужчины приближались, а Намир наблюдал за ними из-за приоткрытой двери. - Даже если это никак не навредит, то...

- Эши, ты должен понимать, что другого варианта нет. И если ты против...

- Нет, я не... - Отец скрипнул зубами, сжав руку в кулак. Ному понимал, что тот нервничает. Такой жест показывал именно это. - Я не против... Просто это все еще кажется мне... абсурдн... Ному? - Бордовые глаза удивленно уставились на него. Мальчик продолжил держаться за дверной косяк, высунувшись уже чуть больше, чем на полголовы. - Что... Что ты здесь делаешь?

   Час ночи - не самое лучшее время для прогулок по дому. Блондин пожал плечами, выходя в коридор. Второй мужчина внимательно смотрел на него, после чего перевел взгляд на Шотета старшего. Тот был в недоумении.

- Мне снились кошмары. - Спокойно заявил мальчик, глядя отцу в глаза. - А еще у мамы была температура. Я относил ей воду.

- Ему девять?

- Девять. - Кивнул Ричард, почему-то бледнея. Второй мужчина был брюнетом. Его взгляд был достаточно строгим, но не угнетающим, какой был у отца, когда тот разговаривал с кем-то из коллег. На самого Ному Ричард так никогда не смотрел.

- Похож на Эллу... Когда я последний раз ее видел.

- А? Да. Да, он... практически ее копия. - Шатен затряс головой, его взгляд вновь прояснился. Мужчина улыбнулся, присаживаясь перед сыном на корточки. - Кстати, Ному... Поздоровайся с дядей... - На такое обращение к себе спутник Ричарда чуть скривился. Намир же подумал, что тот выглядит даже моложе отца. Мальчик на всякий случай еще раз осмотрел нового знакомого, прежде чем протянуть ему руку. Тот постарался улыбнуться, но это больше напоминало кривую усмешку уставшего от жизни человека. Когда рукопожатие завершилось, Ному почувствовал что-то странное.

   Сейчас его руки скрывают митенки. Большую часть времени Шотету младшему и правда просто холодно. Ричард никогда и ничего ему не запрещал, кроме наркотиков, но у Намира и самого не было к этому интереса. Было только одно ограничение - не жать руки без перчаток. Особенно ультимейтам. Дома, на улице, в школе - блондин спокойно обходился и без защитной ткани на кистях, но здороваться приходилось посредством умения говорить словами через рот.

   Намир знал, что когда-нибудь ему придется перенять дело отца. Речь шла не столько про бизнес, сколько про второй бизнес. Юноша же просто надеялся для начала попасть хотя в какой-нибудь университет. Вроде неглупый, начитанный, образованный молодой человек, шахматист, который раз к разу вспоминает, кто такой Ампера, и зачем Ньютон сидел под яблоней. Блондин просто знает, что после экзаменов вряд ли вспомнит свойства логарифмов. Возможно, он просто пойдет в юридический, как и планировал. Медицинский не прельщает его от слова совсем, инженером быть - себе дороже, а в армию пройти не получится из-за проблем со здоровьем. И еще из-за того, что там могут быть восприимчивые.

   Больше ультимейтов, Ричард опасался именно их. Один неосторожный шаг, простое сцепление рук, и... Это было бы еще хуже, чем утерянный распад. Тогда человека просто расщепило бы на части, без возможности обратить процесс. А еще со смертью некоего Данта появились проблемы с техникой. Вернее, наоборот - теперь с техникой проблем не было, что в некоторых случаях мешало просто дико. А все почему? А все потому, что от Норта не осталось нужного гена.

   Про себя Намир только усмехается, глядя на улицу через окно последнего этажа. По идее, здесь должны располагаться все технические составляющие, но именно эта комната пустует. Шотет нашел это место по чистой случайности. И здесь зачастую нет никого, кроме зашедших в подъезд кошек или насекомых. Зимой только пушистые четырехлапые друзья.

   Против котов Намир ничего не имеет, но дома такое "чудовище" завести нельзя из-за маминых проблем со здоровьем. Намир примерно понимает, чем все закончится.

   "А может, стоит открыть свое казино?". Отец, вроде как, в свое время играл. Да и вообще... "Нет. Это будет слишком рискованно".   

Ному это понимает. Особенно сейчас, когда каждый второй - буквально высокопоставленный чин.

   Шотет серьезно не знает, из-за чего все прибегают к террору населения. Что мафия, что федералы - никто не свят. Думают, что стали случайными счастливцами, получившими контроль над сверхчеловеческой силой, и всё? Намир вновь фыркает, уже открыто. "Идиоты". Многим сейчас проще верить в магию, бога или проклятия, и мало кто догадывается, что ответ лежит на поверхности. Ному радуется, что "запретные" ранее темы сейчас стали жизненно необходимыми, и ему удалось узнать чуть больше. Вовсе это не порча, не дар свыше. Восприимчивость в той или иной степени можно отыскать в каждом человеке, а сама ультима ни что иное, как...

   Ному отшатывается от стекла, к которому прижимался лбом, потому что в него на полной скорости влетает голубь. Птица, собиравшаяся попасть на чердак, и сама испугалась. Сейчас пернатый просто лежит лапками вверх на карнизе, пытаясь прийти в себя после непредвиденной аварии. Блондин, всегда серьезный, не может сдержать смешка. Телефон издает короткий сигнал, оповещающий о будильнике. Неужели юноша сидит здесь уже больше часа?

   Намир вздыхает, убирая разложенные в лоджии бумаги в сумку. Его уже наверняка ждут дома. Тем более, у отца не так много свободного времени.

***

- Ну а так, в целом... Не так уж здесь у жутко, если подумать. Правда, есть свои минусы. Так, например, курить по-прежнему нечего...

   Кто о чем, а Хедлер о своих сигаретах. Своих не было, именно поэтому месяц спустя Юю стало казаться, что постепенно начинают выкуривать его. Из земли. Когда все темы для разговоров исчерпали себя(хотя Шрайер и не говорил особо), Сейю постепенно начинал рассказывать ему про Бога, отчего мозг мужчины заработал в обратном направлении. Прогулки были единственной радостью жизни, ведь там Хедлеру можно было заткнуть рот сигаретой. И то - приходилось искать множество окурков, что было сложно. Что говорить о целых? Их просто не было. А день знакомства с тем странным человеком без глаз и губ теперь снится Шрайеру в кошмарах. Юй понимал, что постепенно сходит с ума. Сколько он уже здесь? Месяц? Два? Год? Даже погода на улице не менялась день ото дня, как и небо над головой из недели в неделю. Хедлер, оказывается, все-таки был не прав в тот день, и гулять его выпускали, но мужчина этому был не очень рад. Потому что под "выпускали" имелось ввиду "насильно вытаскивали за шкирку, перед этим пару раз стукнув по ребрам". Юй, как оказалось, был на минус пятом этаже самым тихим. Как мужчина узнал позже - за сокамерником было около двух попыток побега, из-за чего того и посадили на цепь, а также четыре попытки покончить с собой, одна из которых почти удалась, и, если бы не один из надзирателей, этой цепью брюнет бы и удушился. Что произошло дальше и почему Хедлер перестал - неизвестно. Но зеленоглазый и так уже понимал, что это место не просто ад, а самая настоящая пыточная. Тот человек пришел сюда с глазами. Об этому ему сказал сам Сейю, который застал тот период. Яркоглазый обладал потрясающей способностью говорить обо всем беспечно, даже если ситуация к этому не располагала. Вернувшись однажды после карцера - как раз в тот день, после "татуировки", о которой Шрайер до сих пор ничего не знал, - брюнет напоминал одну сплошную гематому. И когда вернулся охранник - проверить, не догнался ли "бегун" сам - Сейю начал... причитать что-то о Боге. О старце. И о том, что если не ходить в храм, то храм придет к вам. После этого мужчина начал истерически смеяться, а Юй всерьез задумался над состоянием его психики. Сейю в тот день он больше не видел - его опять утащили. Уже, как он понял, в лазарет. Колоть успокоительное.

   Хедлера вернули обратно лишь под утро, а к тому времени Юй успел насчитать ровно тысяча восемьдесят три капли, упавшие с потолка на пол за стеной в оглушительной тишине камеры. Стоило заметить, что Сейю выглядел намного лучше, чем когда они встретились в первый раз. Как будто этот поход в лазарет был чем-то волшебным. На самом же деле...

- Да я просто... встретил старого знакомого. - Смеялся мужчина, отводя взгляд. Шрайер понял, что тот просто дорвался до сигарет, и кого он ради них зарезал было неясно до сих пор.

   Сейчас Юй стал понимать, что Хедлера здесь, мягко говоря, побаиваются. Потому что когда русоволосый один - к нему обязательно кто-то да придерется. Если где-то рядом маячит Сейю - людей не будет как минимум метрах в тридцати от них. Брюнет просто отшучивался, что он здесь вроде местного опущенного, но это вызывало у Юя лишь больше вопросов, ведь тогда должно было бы быть в точности наоборот. А может никто просто не хотел стать жертвой морального насилия с помощью пыток проповедями.

   С татуировками Юю пришлось разбираться самому, ведь Хедлер сообщал, что умение говорить очень пригодится в жизни. И Шрайер пытался говорить. Более того - ему даже отвечали, лишь бы он поскорее свинтил и не кашлял в их сторону. Сейю лишь мимолетно улыбался в стороне, и русоволосый понимал, что следует выразить ему благодарность. Если бы не тот нелепый предлог, вряд ли бы от новенького отстали просто так. И, скорее всего, Хедлер и здесь был в выигрыше. Ведь он, формально, тоже может быть носителем. Юй понимал, что такую суку еще нужно поискать, и если брюнет всерьез не совершил ничего криминального, то о своих прочих достижениях ой как много недоговаривает.

   Как оказалось, здесь и правда есть люди, промышляющие подобным. "Ну естественно..." думал Юй, когда с одним полудохлым пареньком, чья кожа была практически синей, ему удалось побеседовать. Тот был чудаковатым, и раньше, кажется, был художником. А здесь оказался потому, что... Потому что он серийный убийца с проблемами с головой. Вместо краски парень использовал кровь людей. Разные группы, разные возрастные категории. В тот день Шрайер вообще отказался что-либо делать и в принципе разговаривать. Слишком красочно описывал тату мастер способ добычи краски, придвинувшись к мужчине практически вплотную.

   Следующей такой шокирующей ситуацией было знакомство с местным каннибалом. Это его звали Итэр, и именно к нему грозились опять швырнуть Сейю. За какие грехи он попал туда в первый раз - Юю было страшно даже представлять. Зато это послужило объяснением к появлению первой большой татуировки в виде крыльев начинающихся на лопатках и заканчивающихся возле локтя. Брюнет подобным образом пытался спрятать следы зубов на плечах. Больше он рассказать отказался, да и Юй не особо хотел слышать, как мужчину пытались сожрать живьем, пока надзиратели просто стояли и смотрели на эти догонялки в клетке. Такие развлечения были здесь нормой. Если кто-то умирал, его номер отдавали новопришедшему. Дальше трехсот шестидесятого обычно численность не сдвигалась.

   Шрайер стал бояться Шперцона. Потому что для чего такая огромная территория такому количеству человек - догадываться неохота. А если брать в расчет странный внешний вид многих людей здесь...

   Да.

   Шперцон - не просто тюрьма.

   Здесь ставят опыты на заключенных.

   С психикой Сейю все в полном порядке, но возможно именно эта дурость его до сих пор спасает. Юй теперь старался так же косить под дурачка. Он не особо хотел думать о том, что было бы, окажись его сокамерником настоящий безумец.

   "На самом деле не такие чокнутые у Хедлера рассказы..." думал Шрайер, пытаясь успокоить себя. Уж лучше Бог, Рагнарёк, Второе Пришествие и молитвы. А еще у Сейю был очень странный юмор.

- Десять минут. - Уже привычный голос из колонки. Сокамерник говорил, что ее видно, просто она в очень удачном месте. Это превратилось в странную игру "найди незаметное". Все здесь словно нарочно было либо черным, либо блочным серым. Поневоле ослепнешь.

- Скажи-ка мне, mein Freund... - Начал Сейю, рассматривая неподвижное небо. Его волосы, кажется, еще больше спутались, превращаясь в единый колтун на голове. Но выглядели они до сих пор ухоженно, как будто мыть их удавалось раз в неделю. Во всяком случае, лучше, чем у самого Шрайера, который однажды чокнулся настолько, что срезал их отколотым от чего-то стеклышком. Это могло бы плохо кончиться, если бы этот кусочек заметили. Но фортуна как обычно решила избежать акта измены в самый неподходящий момент. Зато теперь волосы Шрайера весьма комично торчали в стороны, напоминая "иголочки". Особенно на многострадальной челке. Осколок так и остался лежать, воткнутый в матрас койки. - Чем можно заняться... в течении десяти минут.

- Покурить. - Безэмоционально бросает Юй после недолгого молчания.

   Сейю вздыхает.

- Мне за тебя очень стыдно. Прошло не так много времени, а ты уже поддался этому дьявольскому искушению и думаешь о нем день и ночь... - Юю показалось, что его лицевые мускулы впервые дрогнули, а глаза полезли на лоб от такого заявления. - Господин надзиратель!

   Шрайер на секунду забыл, как говорить. А он и так не говорил, это не так важно.

   Но своим слишком оживленным вскриком и маханием рукой Хедлер привлек внимание не только толпы, но и того самого охранника.

- А у Шрайера зажигалка!

   "Пиздец...". Юй перестал чувствовать землю под ногами. Еще хуже стало, когда среди заключенных раздались ошарашенные возгласы и перешептывания. И кульминация наступила, когда человек в балаклаве, сверкая глазами, словно вырос из-под земли.

   Сейю как ни в чем не бывало спокойненько улыбался, как делал это большую часть времени.

- Шрайер? - Кажется, охранник сам впал в некий ступор. - Триста пятьдесят первый?

   Здесь же обращаются по номерам...

   Додумать Юю не дали, слишком быстро скрутив ему руки за спиной. Мужчина болезненно зашипел, на глаза непроизвольно навернулись слезы, и где-то в глубине был неозвученный вопрос "за что?" адресованный Сейю.

- Триста пятьдесят первый, что за дела? Откуда зажигалка?!

   Чужие руки пытались найти названный предмет. Их запрещали, потому что некоторые заключенные, несмотря на ограничители, могли использовать силы. Безликому достаточно было точки газа на пальце, чтобы прикуривать от нее. А если это сопоставить с огнем... Катастрофы не будет, но кто-нибудь обязательно лишится лица.

- Я н... с-с-с! - Боль. Непонимание.

- Да вы совсем что ли поехавшие? - А Хедлер откровенно веселился, подскочив ближе и словно собираясь подбадривать насильника. - Я же орал, что фраер! Вот знал же, что у грешников проблемы со слу... - Для надзирателя это сработало как триггер, Юй почувствовал свободу, абсолютно не вникнув в произошедшее, а Сейю оказался опрокинутым и вжатым в землю.

- Хедлер! - Вот чью фамилию тут не брезговали выкрикивать, так это его. У всех на слуху. - С-су... Кхм... Снова твои... Выкрутасы! У кого?!

   Мужчина хрипло засмеялся, а в воздухе повисла гнетущая тишина, которую этот хохот резал не хуже, чем нож масло.

- Начальник, что я могу поделать против голосов в своей голове?! - Вновь задорно поинтересовался Сейю, повернув голову вбок и отплевываясь. - Они еще в зале суда мне говорили, что ес... - Очередной рывок, заставивший брюнета замолчать.

- Да что ты будешь делать?! Забери этого шизофреника, боже! - Продолжая удерживать хохочущего Хедлера крикнул надзиратель одному из стоящих вдалеке товарищей. Когда тот приблизился, у Юя чуть не сдали нервы. Снова. Какой у него рост? А подошедший быстро перехватил бьющегося в истерике Сейю, руки которого уже были надежно зафиксированы за спиной. - Каждую весну, блять, каждый сезон обострение!

   Его товарищ пожал плечами, а Шрайер заметил на себе знакомый яркий взгляд, и сам Хедлер подмигнул ему через смех.

- Сука... Опять начальство башку открутит...

   "И так бы открутило...". Если не Сейю, то часто случались драки. Юй, растирая запястья, постарался забиться куда подальше, чтобы к нему лишний раз не подходили. Он не знал, благодарить ли эту голубоглазую мразь за отговорку и "фраера" с указанием в сторону толпы, или же оскорбиться за коверканье фамилии.

   Но зато комментарий сокамерника повлек за собой последствия - в итоге всех обыскали, и... не зря. Вряд ли Хедлеру выразят благодарность, но найденный у одного из заключенных кортик кое-кого заинтересовал. Это еще раз заставило сомневаться в служащих здесь. Других связей со внешним миром просто быть не может.

   Юя вернули в камеру достаточно небрежно - просто зашвырнули, после чего захлопнули дверь. Мужчина, не удержав равновесие, прокатился по полу, прежде чем затормозить у стены. Опять тишина.    

   И опять гнетущие мысли.

   Превозмогая боль во всем теле, Шрайер поднимается с пола и медленно тащится к своей койке, заваливаясь на нее. Взгляд натыкается на болтающуюся цепь, которая принадлежит Сейю. Он здесь буквально как собака. Юй даже может понять, почему тот так себя ведет. Если ведет, конечно. "Каждый сезон?..". Это заставило сомневаться. И что это вообще было?

   Русоволосый переворачивается на спину, сверля потолок взглядом. Если Хедлер не вернется к вечеру, ему опять делать новую насечку с помощью запрятанного в угол камня. "Считает он так дни, видите ли...".

   Юй мог только поражаться выдержке соседа. Если тот, чисто теоретически - шизофреник, то... как он здесь окончательно не поехал головой? Хотя насчет этого пункта Шрайер не знал, что и думать. Либо брюнет первоклассный симулянт, либо всё правда, и у него бывают приступы. Ну или же Сейю понимает, что происходит, и просто смирился с этим недостатком. Вряд ли такое можно отыграть должным образом.

   На ум пока приходило только одно - это жутко. Все происходящее здесь вначале напрягает своей светлой стороной, а потом... Потом уже приоткрывается темная. Юй уже может отсчитать, что прошло не более двух месяцев с его появления здесь. Мужчина долгое время обдумывал происходящее на территории, пытался вникнуть в здешнее течение жизни, но это сводило с ума еще больше. Многие здесь просто невменяемые. Русоволосый пытался не поддаваться всеобщему безумию, но выходило просто ужасно. Шрайер всеми силами старался выдавить из себя хоть какую-то эмоцию, жалкое подобие улыбки, когда Сейю шутил более-менее приемлемо, но нет. Здесь не может быть иначе. И виной тому не повреждение лица в результате хорошего удара об подъездную стену. Здесь было что-то другое. Психика начинала крошится, постепенно расшатываться, и могла рухнуть в любой момент, будто по щелчку пальцев. Не важно, насколько хорошая у тебя выдержка - это место выпьет все до дна. Если здесь так много ультимейтов, которых называют проклятыми, почему Шперцон еще не разобрали по кусочкам? Где это место вообще находится? Есть ли отсюда выход, которым можно воспользоваться без создателя?

   День пролетал за днем, неделя за неделей, а его даже не трогали. Почему? Почему это все похоже на пытку? Уж лучше бы с ним сотворили что-то, что будет сродни обитающим здесь, чем так. Лучше быть без обоих глаз и с ампутированной рукой, чем мучаться от незнания, которое понесет за собой завтрашний день.

   И вот опять - все как обычно. Он лежит в камере, не зная даже, который сейчас час. Глухая тишина единственный спутник, а где-то там, где Шрайер пока не был - из людей выкорчевывают душу.

   И когда-нибудь... Он точно так же окажется среди них. Возможно, очень хорошо, что он был врачом.

   Жаль только, что Юй не узнал ничего изначально.

   Вечность - слишком долгий срок. Слишком громкий срок. Не всем суждено дожить до преклонного возраста, да и смысла в этом, кажется, особо нет. Здесь не просто зона, здесь пыточная. Место, где тебя будут испытывать до тех пор, пока мозг не откажется функционировать. Скорее всего именно поэтому Хедлер искал спасения в религии. Ну или его рассказы про воскресную школу были правдой.

   Какой сегодня день недели?

   Неужели все эти десять лет сокамерник так и провел здесь в одиночестве, время от времени приветствуя нового соседа, который не шибко долго задерживался на этом свете?

   Юй обязательно выразит Сейю своё уважение. Но сам он так не может. Крыша потихоньку трогается с места, ей не нужна чья-либо помощь.

   Заключенный медленно двигает ее сам, ожидая момента, когда та слетит окончательно. Именно это и будет точкой невозврата.

   Реальный, живой мир - теперь абсолютно недоступен. Мужчина чувствует подступающую истерику. Можно разбить голову об стену, но вряд ли - он не знает, что будет, если попытка провалится.

   Раз.

   И твоя жизнь ломается в одночасье.

   Два.

   Ломается твоя психика.

   Было бы чуть больше времени, чтобы подумать и осознать... Но все, что известно на данный момент, это печальные новости: на адвоката рассчитывать нельзя, ему никто не поможет, он проведет здесь вечность, сойдет с ума и станет овощем.

   Шрайер уже сомневался, кто он такой.

   Сходить с ума до конца он точно не планировал.

   Дрожащая рука оказывается на уровне глаз, ладонь неприятно холодит кусок гладкого стекла.

   "Да, я слабак. Меня не хватило даже на пару месяцев". Но никто его и не обвинит, ведь смысла в этом тоже не будет.

   Три.

   Скрежет зубов, с размаху всаженный в руку осколок. Рваное движение, являющееся бессмысленным, ведь кожа не поддается. Болезненный скулеж в подушку.

   Придется действительно порвать с этим.

***

   Прошло семь гребаных лет, прежде чем они встретились вновь. Нервы у капитана были не железными, но когда "условный конкурент" ехидно фыркает и словно невзначай поправляет одного из нынешних коллег колкой фразой по типу "о, так ты все еще капитан?" - Кент хочет закрыть дверь в кабинет, чтобы больше никого не видеть. Его не видеть.

   Не видеть той самой ироничной улыбки, хуже которой была только другая подобная.

   И он закрыл дверь, сказав, что занят. Но теперь он сидел и понимал, что все его попытки побыть в тишине и спокойствии были обречены.

   Федералы должны выполнять свою работу. Но Гойл Адамс так не думает. Ему нужен Ньют лично. Целиком и полностью. То ли чтобы просто поиздеваться и показать свое превосходство, то ли чтобы показать, насколько он сам обошел бывшего сослуживца. Причина Кента интересовала точно так же, как и теория плоской Земли. То есть не касалась его вообще ни разу.

   "Зачем так упорно стучать, когда можно просто изложить все Тео или лейтенанту?". Мужчина вообще сомневался, что сейчас на месте есть кто-то из стажеров. Если сказать, что майор их не переваривает - значит соврать. Шинья, кажется, только и делает, что испытывает свой метаболизм кровью и плотью несчастных курсантов. Но в отличие от Гойла, который нагрянул слишком неожиданно, майор не был настолько дотошным. Хотя, признаться честно, его методы капитан порой порицал. Надо же, взять, и подвесить подозреваемого посреди коридора вниз головой! Мало того - Тео в это время спокойно сидел на стуле рядышком и раскуривал бонг, пуская кольца табачного дыма прямо в лицо несчастного. Ньют в тот день, конечно, почти вышел из себя. Почти. Как оказалось, Тео "делал то же самое, что этот извращенец делал долгие годы". На самом деле, жертва майорских пыток - обычный нарколыга. Более того - ультимейт, способный вызывать дурман в рассудке людей. Это порой заканчивалось печальными последствиями, ведь было схоже с радиацией. Тео просто не видел ничего страшного в том, что нехороший человек откинется по воле судьбы от кровоизлияния в мозг или от рака легких, надышавшись испарениями.

   В конце Шинья просто сожрал бы сердце еще одного парнишки, пусть и второго сорта. В свои тридцать семь Тео имеет меньше морщин, чем Ньют в том же возрасте.

   Стук не прекращался. Уже прошло две минуты, на протяжении которых Ньют печально листал одно из дел, переданных из архивов. И в очередной раз господин Франц. Как будто специально.

- Входите... - Обреченно бросил мужчина, когда в стуке стал различать незамысловатые мелодии, которые подкидывало ему воображение. Дверь распахнулась моментально, и перед Кентом оказался человек, которого Ньют был рад видеть меньше всех. Заявись сюда босс мафии или его секретари - капитан встретил бы их с распростертыми объятиями. Но сейчас на пороге стояла вовсе не Жаннет, которая по совместительству являлась переговорщиком со стороны преступной организации, и не кто-то из старших. Это самый обыкновенный Адамс. Гойл Адамс, который с утра истрепал ему все нервы.

- Мистер Кент, отчего же мы общаемся с вашими коллегами, а не с вами напрямую? - Совершенно безобидно начал мужчина, заходя в кабинет. Форма. Именно форма, а не обычная белая рубашка как у Ньюта. Погоны, обозначающие принадлежность к старшему офицерскому составу. Сколько ему лет-то там? Последнее, что помнил о нем светловолосый, так это то, что они были ровесниками, Адамс чуть постарше. Но нынешний подполковник не вызывал не только простого уважения. Он вообще никаких чувств не вызывал. По крайней мере - положительных. Но Ньют не скрывал, что с радостью бы положил на бывшего коллегу... Додумать подобное непотребство не позволила совесть.

- Взаимно приветствую, подполковник Адамс. - Не отрываясь от чтения документации сухо кивает Кент. Внешне он спокоен, морально он выдохся. Мужчина с интересом бы понаблюдал, как Гойла съест майор. "Хотя, кажется, именно про Тео сейчас будет говорить этот... кхм..." - Чем я могу быть полезен?

   Дверь закрывается, Адамс хмыкает, а Ньют не понимает, какое плохое зло сделал в этой жизни. Кредиты никогда не брал, как и долги, сам тоже не давал, не курил, пил только по поводу и то редко, если заставят предложат. Он даже не выписывал лично ордера на обыск и арест. Не в его компетенции.

   Ну святой человек, можно сказать. Кент даже крещеный.

- Да так, я просто поговорить зашел со старым другом. - Конечно же Адамс иронизирует. Друзьями их назвать нельзя. Даже товарищами. Скорее здесь больше подходит выказывание "нашла коса на камень", где в роли камня выступал Ньют, который просто всегда находился на своем месте и никого не трогал. И нет же - надо было Гойлу наткнуться именно на него, и не пытаться свернуть с дороги, чтобы обойти, а лезть напролом, пытаясь разрубить на две части.

   Темноволосый мужчина ни капли не изменился с их последней встречи. Менялись лишь его погоны. И, пожалуй, самолюбие чуточку возросло.

   Кент кивает, откладывая папку в сторону и игнорируя на себе испепеляющий взгляд серо-зеленых глаз.

- Я думал, что майор Шинья уже объяснил вашим сотрудникам ход дел.

- Так этот парнишка майор? - "Как будто для него это стало новостью...". Капитан не хочет вспоминать, как Тео толкнули в коридоре с небрежным "отойди, пацан". После этого пара коллег Гойла чуть не словили сердечный приступ. Во-первых - были младше по званию, и такое отношение к майору было просто недопустимо. Во-вторых... Во-вторых - Шинью этот инцидент вывел из себя, и Ньют был уверен, что очень скоро вместо работы Тео уйдет в запой, перед этим разбив кому-нибудь лицо или прокляв на румынском. Зато прекрасным шоу были нравоучения со стороны розоволосого, пока двое мужчин таращились на него с открытыми ртами и слезами на глазах. Кент подоспел вовремя, запретив их душить.

   Тео был исполнительным сотрудником, хорошим специалистом и умным человеком. Только одно его не устраивало и злило в этой жизни. Сигареты без паспорта ему не продавали, а в автобусе он ездил по школьному билету. Майору через месяц тридцать восемь. Его рост... Ньют боялся это даже вспомнить. Запретная тема.

- Вас что-то смущает? Мы - частная организация, весь перечень документов присутствует. В рабочее время майор одет по форме, и...

- Да у него же внешность отменного пе... кхм... - "Нет, я не хочу убийства в здании агентства...". Ньют поджал губы, отведя взгляд в сторону. Следует помолиться за Адамса. - Майор, Кент? Ты серьезно? - "В какой момент мы перешли на неформальный тон?". - Да у него волосы цвета пудры и серьги в ушах. Да еще с сатанинской звездой! - Гойл прыснул, закатывая глаза. - Сколько ему, лет... двадцать? - Кент уже мысленно составил текст записки, которую следует подать в храме на отпевание. Делать этого он, естественно, не будет.

- Тридцать семь. - Спокойно отвечает Ньют, складывая руки перед собой и сцепив пальцы в замок. Адамс даже бровью не повел. - И, насколько я помню, твои коллеги остались под впечатлением... После знакомства...

   "И серьга у него только в одном ухе...". Тео был не только коллегой и майором, но еще и хорошим товарищем Кента. Правда, характер у него... порой просто невыносимый. А ухо мужчина проколол по пьяни, о чем Ньюту рассказывал неоднократно. По пьяни он так же набил татуировку, которую не видно под рукавом, и по все той же пьяни у него был первый опыт однополой близости. Капитан не знал, зачем ему знать еще и об этом. Темы подобного рода он считал личными, предпочитая не особо лезть с расспросами. Шинью просить было не нужно - он рассказал сам. А еще девушек у него было больше, чем у самого Кента. Половина из них были еще и мужчины.

   Детектив терялся во всех историях из жизни майора, в связи с чем старался запомнить лишь важное. Зато теперь он знает, что единственной проблемой с законом, которая может возникнуть у Тео, будут домогательства. До него самого. Со стороны студенток. И педофилов.

   Еще несколько минут блондину просто компостируют мозги самыми очевидными вещами. Среди них проявляются и колкости, которые Гойл отпускает в его адрес слишком часто. Адамс всегда был любителем проверить его нервы на прочность.

   Ньют через некоторое время просто хочет спать. Подобные беседы уже вгоняют его в тоску. Тем более, что Гойл опоздал. Уже был человек, который смог вылюбить его мозг до основания. Сейчас он, к несчастью, покинул этот мир, но у Кента остался опыт, который забыть очень и очень сложно.

- ...и вообще до сих пор не понимаю, что ты сидишь здесь, как отщепенец. В розыске места не нашел, а органах тоже, и во...

- Мистер Адамс, вы пришли обсуждать дело или мои личные достижения? - Глаза собеседника недобро сверкнули. Это замечание пришлось ему не по душе. - Попрошу по поводу ультимейтов обращаться к лейтенанту или майору. Я мало что смыслю в вопросах такого рода. Точно так же, как и вы.

   Все бы ничего, но Ньют в судьбу не верил. Если сейчас ему за его неподобающую реплику прилетит кармой по голове, мужчина вряд ли сможет что-то сделать. Скорее всего, он даже не поймет.

   На улице, очевидно, стал накрапывать дождь - у Кента стало сдавливать виски. Он всегда был слишком восприимчив к погоде и переменам. Разгребать документы после ухода Адамса не позволит усталость, а отдыхать ему будет некогда.

   Беседа протекала не очень удачно, ведь по большей части темноволосый просто старался прицепиться к детективу. Время двигалось вперед, а эта размолвка так и осталась между мужчинами. Не сошлись характерами.

   Гойлу непоколебимость Ньюта в скором времени стала надоедать, и он, наспех прощаясь, покинул кабинет, оставляя Кента одного.

   Мужчина пусто уставился на дверь, которая закрылась за чужой спиной. Почему всем постоянно от него что-то надо? Почему его постоянно беспокоят по каким-то пустякам?

   А ведь сейчас ему придется встать с места и идти к другим - в основной офисный зал. Остается лишь надеяться, что Адамса там не будет.

   Ньют устало вздыхает, растирая виски. Взгляд, блуждающий по комнате, останавливается на пылящихся на одной из полок нераскрытых письмах. Нужно будет их прочесть.

   Кенту сложно признавать, но в свое время Тео был прав. Ему следует высыпаться.

   Сейчас серебряные глаза теряют свой обычный яркий блеск, и некогда гипнотизирующие омуты оставили в себе лишь пугающую пустоту. Ньют все еще был собранным, но все чаще проваливался в свои мысли, которые теперь зацикливались только на делах.

   Делах мафии. Делах полиции. Делах прочих клиентов, обращающихся к ним.

   Помогать мафиози не хотелось, но это необходимость. Иначе все с треском разлетится на кусочки, когда что-то пойдет не по плану. Это хоть и мелочный, но контроль. Тем более многие руководители данного агентства побаивались майора. Покойный Орион Митгард не рисковал даже приходить в бюро, когда тот был на месте.

   Вот и теперь, когда Ньют идет по длинному коридору, отсутствующе рассматривая двери кабинетов, до него долетает сухой, угрюмый голос Шиньи, который что-то втолковывает находящимся в огороженном помещении.

- ...и как вас, идиотов, вообще допустили? - Кент понимает, что пропустил самое интересное. Не требуется большого ума, чтобы догадаться - Тео вновь выражал свое неудовольствие по отношению к "тупости и бестактности окружающих его идиотов". Мужчина(здесь Ньюту пришлось подавить улыбку, ведь комично было называть мужчиной это существо весьма миловидной внешности, которое сейчас стояло на табуретке, возвышаясь над дрожащими полицейскими, так невовремя потревожившими его покой) очень любил эту свою притчу, которую все "идиоты" вынужденно заучивали наизусть, чтобы Шинья не утруждался повторять ее дважды. С одной стороны, с Тео легко было поспорить, но с другой... Это заканчивалось плачевно. Почти всегда. Крашеный не из мстительных людей, но он слишком пронырливый и верткий, чтобы кому-то в чем-то уступить. А еще всегда может подтвердить все неопровержимыми фактами.

- Тео, не подскажешь, что происходит? - Ньют облокотился плечом о дверной косяк, сложив руки на груди. Ответом ему было молчание. Голова блондина болела от перенапряжения, но он нашел в себе силы продолжить думать. Ему нужно сделать еще очень много.

   Майор, пожав плечами, ловко спрыгнул с табуретки, подходя ближе. Он сам не свой с последнего судебного заседания, где очередного человека приговорили к заключению в Шперцоне. В деле Шрайера Тео все еще копался, потому что так близко к мафии подобраться еще не удавалось. Мужчина нашел несколько несостыковок, но для этого было нужно поездить по разным местам и посмотреть мир, иначе его доказательства ничего не значат. Лейтенант Кодо сидел за своим столом в самом дальнем углу и что-то быстро печатал. Вероятно, очередной документ для Шиньи. Каэра всё же был единственным его помощником-добровольцем. Хотя, насколько Кент знал - друзьями они не были. Да и на роль угрюмого злого мента подходил беловолосый куда больше, нежели улыбчивое чудо перед ним. Майор тебя резать будет - улыбаться не перестанет.

- Я просто решил провести нашим гостям воспитательную беседу, Ньют. - Качает головой он. Его волосы как обычно собраны сзади в небольшой хвостик, пряди челки выпущены в бок, и все те же нелепые китайские палочки-заколки, который Тео носит, по его словам "чтобы выколоть кому-нибудь глаз в случае чего".

- Адамс?..

- Они не выдержали его общества, сэр. Ушли. - Коротко поясняет Кодо не отрываясь от набора текста. Тео что-то неразборчиво фыркнул, закатывая глаза. - И по поводу дела можете не переживать, они особо не нагнетали. По поводу бумаг проблем не возникло. В конце концов мы единственное агентство, специализирующееся на эксперименте двести пятьдесят один двенадцать, так что...

   Двести пятьде-что?...

   Ньют тряхнул головой, пытаясь проснуться. В голове тут же стало пусто.

- Кент, когда ты последний раз вообще спал? А вы, господа, идите. - Тео оборачивается к побледневшим копам. - Идите, и если я еще раз узнаю, что задание было провалено подобным образом, я с радостью сообщу вашему руководству имена новых сотрудников.

   Его невинная улыбка на юношеском лице была самым страшным зрелищем для любого, кто знал его настоящий возраст и возможности.

   Мужчин как ветром сдуло, они скомкано попрощались с Кентом в дверях, быстро исчезая в направлении лестницы. Ньют с сомнением опустил взгляд на майора. Глаза у Тео тоже были странного цвета, скорее всего он носил линзы. Никак иначе такой лиловый цвет блондин объяснить не мог. Или Шинья специально красил волосы под них?

- Ну так?

- А? Ох... Дня два назад. Может - три... - Хмурится Кент, пытаясь вспомнить, когда вообще последний раз был в квартире. Позавчера пришлось остаться у одного из клиентов, и до утра обговаривать все детали, которые могли помочь делу. Вчера... Вчерашний день пролетел слишком быстро, чтобы вспомнить последовательность событий. А сегодня он с самого утра торчит здесь - в бюро. Всё было бы отлично, если бы не Гойл и его команда.

- Пиздец. - Спокойно констатирует коллега, а детектив кривится, не оценив ответной брани. - Каэра, будь добр, скинь все мне на флэшку. Я скоро вернусь.

   Кодо издал согласный "угу", продолжая пялиться в экран, а майор потянул Кента за рукав, практически приказывая следовать за собой. Мужчина плевал на звание начальника, не думал, что ему всыпят за подобное отношение. Тело работает быстрее головы, а своим инстинктам ультимейт доверяет.

- И куда?

- Покурим.

   Ньюту остается лишь сдавленно хмыкнуть, закатывая глаза.

***

- Хей, малой, из местных? - Мужчина буквально подбегает ближе, явно запыхавшись. Яркий детский взгляд внимательно изучает подошедшего. Одернув толстовку, на капюшоне которой смешно болтаются мягкие кошачьи уши, паренек недоверчиво склоняет голову. Ничего необычного в человеке: массивные ботинки, наверняка для походов, затертые джинсы, на удивление прилично смотрящиеся на брюнете, куртка, обозначающая его принадлежность к какой-то фирме доставки. С губ парня срывается вздох. Он уже привык к тому, что на улицах многие интересуются, не потерялся ли он часом. Вероятно, не следовало сидеть на качелях возле спортплощадки.

- Нет, я просто жду папу. - И надо было видеть вытянувшееся лицо брюнета, когда "малой" открыл рот и хриплым, ломающимся подростковым голосом продолжил. - Вам кого нужно?

- А ты... - Тревожно огляделся мужчина.

- Нет, мне не десять, и даже не двенадцать. - Юноша показал доставщику язык. - Но все равно за продуктами я хожу с ним.

   "Как неожиданно и приятно...". Губы растянулись в беспечной улыбке.

- Нет, мне... - Забормотал мужчина, доставая телефон из куртки и быстро ища что-то в контактах. Парень без любопытства бросил взгляд на тусклый экран. - А...э... детектив... Здесь живет. Ньют, или как его там...

- А-а-а! - Довольно протянул собеседник. - А вы его любовник, да?

   Ему показалось, или брюнет чуть не подавился воздухом?

- Что прости?

- Да не, просто у меня брат младший... - Удивленно начинает юноша, часто моргая и таращась на доставщика. - Ну вот он постоянно, когда там за стенкой кто-то ебется, говорит, что дядю какого-то убивают, потому что слышно только одного. И это точно не сосед, потому что он по-другому стонет, я знаю.

   Брюнет не знал, какой именно частью своего короткого повествования шкет сломал ему мозг.

- А, ну...

   И тут парень почувствовал запах табака. Сигаретный дым. У него мигом пропало всякое желание говорить о Кенте.

- У вас сигаретки не найдется? - Чтобы привести мужчину в чувство, пришлось подскочить ближе, дернув незнакомца за рукав, умоляюще округляя глаза. Брюнет недоверчиво нахмурился, глядя то на странную ветровку, то на лицо парнишки. - Курить хочу, а мои дома.

- Маленький такой, а уже куришь? - Он вопросительно вскидывает бровь, пожимая плечами. Унюхал, гад. Даже на работе не придираются. Как?

- А я не маленький. - Гордо замечает незнакомый парень, пряча руки в карманах. - Мне, вообще то...

- Тринадцать?

- Шестнадцать. А через несколько недель у меня день рождения.

- Не очень верится. - Щурится мужчина. - Легкие посадишь. И вообще, вряд ли твой отец оценит.

- Какой отец? - С печальным выражением на лице мальчуган начинает осматриваться по сторонам, словно пытается кого-то разглядеть среди дальних гаражей и тропинок, ведущих сюда. - Его здесь нет.

- Сигареты тоже нет. - Спокойно, но без возможности поспорить замечает доставщик, поправляя сумку на плече. - Завязывал бы ты, пока молодой. Организм еще всю дрянь переварит.

- А вы пиццу доставляете?

- Нет. Чаще всего - проблемы. - Фыркает мужчина, закатывая глаза. Тут же возвращается в реальность. - Кхм. Да. Не стоит злоупотреблять этой никотиновой байдой.

- А вы?

- А ты на меня не смотри, я как раз живой пример того, каким быть не надо.

- Сигаретку жалко?

- У меня нет.

- Врёте! - Похоже, деваться некуда. Ему ничего не дадут.

   Мужчина прыснул, качнув головой.

- Не вру. У меня папиросы.

- Ну давайте папиросы. У отца косяки.

- О. Да неужели?

- Что-то не устраивает?

   Вздохнув, мужчина начал копаться в карманах. Парень с интересом наблюдал за ним. Вроде как, неплохой мужик. Интересно только, зачем ему Ньют? Кент взял отгул поневоле, ведь им очень активно стал интересоваться один назойливый федерал, которому был известен адрес мужчины. И теперь капитан временно жил у своего товарища Шиньи. Стены в домах все-таки тонкие, слухами земля полнится.

   Наконец, брюнет извлек из кармана желанную для собеседника коробку, и парень собирался было фыркнуть, но мужчина его опередил.

- На. - Глаза юноши ошарашенно распахнулись, и он, задев руку мужчины, с сомнением перехватил палочку, торчащую из своего рта. - Ешь лучше сладкое, пока вес не набираешь.

- Чупа-чупс, дядь? Серьезно?

- Только не говори, что ты не рад.

   Парень с сомнением смотрел на зеленую конфету в своих руках. В принципе...

- Во-первых, откуда вы узнали?

- От тебя разит самым дешевым шоколадом и разбодяженным кофе. Судя по твоему внешнему виду, ты сам больше на кислый леденец смахиваешь.

- Ого. - Он задумчиво возвел глаза к небу, сунув "предложенную" конфету за щеку, стараясь откусить палочку. - А вы точно доставщик?

- Ты не поверишь, но помимо проблем и пиццы я разношу еще заказы с почты.

- То-то я думаю, что куртка знакомая. А зачем вам мистер Кент?

- Да что ты будешь делать?.. - Мужчина обреченно вздохнул, недвусмысленно встряхнув сумку.

   "Но я-то знаю, что это не его адрес". Опять противные коллеги из федералов?

- А, ну тогда вам в те-е-е трущобы. А там гранаты? - Парень вновь уставился на сумку.

- Вот специально чтобы ты спросил. - Он серьезно полез в сумку, в то время как глаза парня полезли на лоб. - Гранат. - Мужчина демонстративно... показал ему ягоду. - Пока только один, во множественном числе нету.

   Юноше показалось, что его только что сказочно облапошили. "Фокусник?". А брюнет уже махнул ему рукой, направляясь в сторону, указанную парнем. Дальнейший адрес, судя по всему, он знал, просто здесь и правда легко запутаться.

- О, а вот и батенька... - Хихикнул парень, глядя на идущего мужчину, который искал его взглядом, очевидно, помня, что оставил сидеть где-то здесь. - Здарова, отец! - "Я-то думал, он хотя бы сигарет купит...".

***

   Первым, куда он попал - было ведро. Обычное ведро, чтобы набирать воду, когда моешь пол. Слава всевышнему - оно было пустым.

- Еб твою..! - Оглушительный звук разнесся по коридору. В комнате раздались шаги, перепуганный Ньют выскочил первым, направляя на гору мусора пистолет. - Сука, капитан блять!

   Лицо Кента удивленно вытянулось, но пистолет он убирать не спешил.

- В... т... Г... М.... Кэ... - Оглянувшись на штору, скрывающую проход, он поджал губы. - Кил?!

   Мафиози, совсем на себя не похожий, пытался выбраться из ловушки уборщика. Ньют не хотел признавать, что единственным, кто в нее не попадал, был сам Тео. Светловолосый мужчина как раз сам постоянно влетал туда же, где сейчас оказался брюнет. Не был бы Ньют вежливым молодым человеком, обязательно бы посмеялся над участью незадачливого Тома, но, к счастью, мать заставляла мужчину ходить в церковь, поэтому сейчас он с тихим "Господи" подходит ближе, вновь понимая, что попал.

- Вы... меня преследуете? - "Подать руку, или...?". Последний раз они виделись в квартире детектива. Слышались - в день смерти Норта Данта. Это было несколько месяцев назад. Том был, пожалуй, единственным, кого раньше Ньют видел редко, а сейчас словно какое-то наваждение.

- Было бы... кого преследовать... Что за блядское ведро, нахера оно тебе?! - Как будто соседи, а не преступник и детектив. - Убери!

   Светловолосый тут же спохватился, понимая, что если он сейчас не освободит ногу Кэлерма, которая застряла в ручке - на них обоих опять рухнет весь хлам сверху.

   Шинья, как ни в чем не бывало, наверняка допивает свой чай, который заварил еще до ухода из дома.

- Но.. кхм... Что вы здесь делаете, позвольте узнать?.. Как вы меня нашли?..

- Ой... - Потирая ушибленный затылок, мужчина фыркнул. После чего скинул с плеч курку, оставаясь в одной черной водолазке. - Да найти не проблема. Тебя Жанна искала в твоей конторе - никто про тебя не знает. "В отпуске". Мы даже, грешным делом, ставки делали, что происходит, и какой самолет тебя сбил... - Брюнет закинул верхнюю одежду на ближайший крючок, а Ньют вопросительно изогнул брови. - Послали, конечно, меня на твои поиски, потому что начальство тебя очень хочет.

   "У него всегда такие... провокационные речи?..". Кент нервно сглотнул, отводя взгляд, пока мужчина разувался. Он был готов к такому исходу событий, но надеялся, что он отсрочится хотя бы до июня, когда в силу войдет заключение, подписанное в прошлом году обеими сторонами, которое гласит, что "ни одна нейтральная сторона в этих разборках не участвует(и очень много постскриптум)".

   Детектив не очень хотел придерживаться чьих-то взглядов и позиций, но, кажется... придется. От Кила он на всякий случай отошел на шаг.

- Ну и... Как же вы меня нашли? - С Шиньей из мафии никто не знался, его все избегали. В основном тревожили только самого начальника бюро или Коду.

- Вот еще... - Том, кажется, собирался что-то сказать, но передумал. Потом на секунду замер, с сомнением посмотрев на блондина, и вздохнул. - Слушай, когда я пришел, а к тебе в квартиру ломился какой-то мужлан, я пытался быть вежливым.

- Какой-то... мужлан? - Губы Ньюта впервые дрогнули. Гойл. Да что ему опять надо? Что им движет? Зависть? Желание задеть? Личные счеты, потому что Кент всегда был более востребованным у прошлого начальства, а сейчас поднялся буквально со дна? Вежливым? - Как он выглядел?

- В любом случае лучше, чем сейчас. - Цыкнул Кил, поправив воротник. Вот эта его предельная аккуратность, даже в такой... несвойственной ему одежде, единственное, что Ньюту нравилось.

- То есть...?

- Конечно же, я решил отстоять твою честь и доблесть, так сказать, по старой дружбе...

- Когда мы стали друзьями..?

- Неважно. И, конечно же, мне пришлось познакомить его с лестничным пролетом, и ближайшие недели две он тебя точно не побе... - Том хотел вновь усмехнуться, заходя внутрь, но его взгляд уперся в сидящего на стуле улыбчивого пацаненка. Мужчина так и замер с открытым ртом, недоверчиво оборачиваясь к Кенту, который оказался за его спиной. Тео помахал рукой гостю, продолжая жевать палочку.

- Драсте. Ньют, я, конечно, догадывался, что у тебя... кхм... много... фанатов, но...

   Шинья расплылся в улыбке, не зная, что ему нравится больше: выражение лица, как оказалось, мафиози, или все-таки слегка смущенный босс. Настроение от отметки "конченое" медленно поднималось до "в принципе пойдет".

- Тео... - Ньют прикрыл глаза, отворачивая голову, и кашлянул в кулак. Том медленно приходил в себя, все еще пребывая в легком шоке. - Что ты, черт возьми, такое несешь...? Каких... фанатов? Это, вообще то...

- Ой, да мне то какая разница, с кем ты ебешься? - Радостно спросил Тео, а Кент тяжело выдохнул через нос, сильнее вжимая кулак ко рту, пока Томас озадаченно переводил взгляд с розоволосого "нечто" на капитана. - С работой, с бумагами, с клиентами, с ним... - Шинья махнул на Кила рукой, поднимаясь с места. - лишь бы ты был счастлив, Ньют. Я беспокоюсь о твоей больной спине...

   Мужчина почему-то закашлялся, кажется, невовремя сглотнув слюну, а хихикающий майор, оттеснив мафиози плечом, и вновь показав ему язык, ловко прошмыгнул мимо незаметного ведра-убийцы, хватая ту самую проклятую ушастую кофту.

- И вообще, кажется, я здесь явно лишний... - Так хорошо Тео чувствовал себя последний раз, когда ему на растерзание впервые привели стажеров. Как же давно это было... В тот день Ньют краснел за него, теперь приходится за себя. "Это просто прекрасный день, по такому случаю можно будет позвонить Кодо и начать делать ставки..." предвкушающе подумал мужчина.

- Тео, ты...

- Это... у тебя есть дети?

- Что? Томас, вы в своем уме? Он мой коллега.

- Не-не-не, я в тройничках не участвую, ни по работе, никак... - Шинья скрылся за дверью, сбегая по лестнице. Все же, это был его дом, и как побыстрее добраться знал лишь он. А в доставщике было некоторое разочарование: тот явился лишь минут семь спустя, после их прихода. Ньют, естественно, в ведро не попал, попутно спрашивая, что за идиотизм, и почему у Тео было такое хорошее настроение, что на его "папочка" начинали оглядываться люди, пока заведенный майор, вновь что-то жрущий, бегал вокруг него. К подобному бешенству блондин привык, и теперь даже знал причину веселого настроя коллеги.

   "Причина" сейчас рассматривал обстановку в небольшой кухне.

   Что знал Ньют? Ньют знал, что выспаться ему не удастся. "О боги, почему после комментария Тео это так... а-а-а....". Хотелось хвататься за голову, понимая, что он в чем-то провинился перед Шиньей. В чем именно - пока неясно. Но это его уже пугало.

- Даже чай не предложишь? - Кил был как всегда в своем репертуаре, но блондин готов был поспорить, что выносить его куда легче, чем бывшего товарища из управления. Адамса Кэлерм спустил с лестницы... Ньют не позволял себе думать о чем-то подобном, но... "Нет-нет-нет, это ужасно...". Интересно, как долго он катился?..

- Вы хотите чай?

- Можешь предложить что-то еще? - Изогнутая бровь заставляет занервничать еще больше, а мысли в голове подвергаются нецензурной брани, к которой Кент прибегает крайне редко. Вот зачем было... "Блядский Шинья...". Он уже слышит его ехидный смех на задворках сознания.

- Кофе. - Спокойно отвечает Ньют, стоя спиной к мужчине и рассматривая содержимое полок.

- Терпеть не могу кофе. - Внезапно признается Кил, откидываясь на спинку стула. Он же... не на работе, верно?.. Удивленный взгляд капитана стоит этих слов, а Том и не врет. - Запах нравится, вкус нет. Я пью чифирь.

   Жанна и Грендер мастерски подсадили половину отдела на эту мерзкую жижу. Адольфа Томас не любил именно из-за кучи резких запахов, перемешанных на одежде. Кроули пил чай с бергамотом, это Кил еще стерпеть мог. И вообще его бесила резкость ароматов, которыми пропитывались все коридоры высотки, где располагался офис.

   Тот мальчишка, оказавшийся на деле этим "легендарным майором, который способен выебать любого взглядом", насквозь пропах кофейными зернами и сладостями, которых здесь мужчина не заметил. Он просто еще не знает, что на работе за одну ночь Тео способен схомячить целый торт в одиночку. Ложкой. Прямо из пачки. Более того, большая часть зарплаты Шиньи шла именно на еду. Пицца, роллы, прочий фастфуд - казалось, чем больше майор потребляет, тем продуктивнее работает. В бюро уже традиция - дарить ему еду на каждый праздник. На самом деле капитан знал причину такого поведения, и эта тема была достаточно... неприятной. Ньют знал, что Тео - с севера. И у него не особо удается питаться нормально большую часть времени. Причины были уже личными, так что так много ел майор только на работе. Эта квартира была личной, и самой окраиной того неблагополучного района, где...

- Есть только черный чай.

- Сойдет. - Том благодарно кивнул, когда мужчина вручил ему кружку с кипятком. - Кстати, что за стремный мужик? Я думал, что такой, как ты кого-нибудь нормального подыщет.

   "Мне... вовсе не неудобно...". Ньют пожал плечами.

- Я думал, что у мафии с федералами свои счеты.

- Именно поэтому у меня есть видео того знаменательного полета твоего Гагарина.

- Он Адамс... - Покажи...

   Ньют чуть было не захлопнул себе рот рукой. Что на него вообще нашло?

   Брюнет в итоге быстро свел этот разговор на нет, перейдя к цели своего визита.

- Знаешь, глава... Сейчас интересуется многими вещами...

- Я не собираюсь участвовать...

- Да замолкни ты хотя бы на минуту. - Рыкнул Том. - Собираться будешь после визита к Грендеру, он тоже тебя очень хочет видеть.

- Воздержусь...

- Вещами... - Мужчина поставил чашку на стол, выпив за это время уже половину содержимого. - Ну вот, ты сбил меня с мысли, отлично... - Брюнет закатил глаза. - А. Так вот. В целом, ситуация для всех не очень хорошая. Федералы ищут знающих людей. Уж не знаю, какую спирогиру они собрались создавать, но этим отморозкам стали нужны... особенные люди.

   Ньют нахмурился.

- Я... понимаю, к чему вы... - Скептичный взгляд в его сторону заставил исправиться. - Ты... клонишь. И спирогира это водоросль... - Понимая, что ему сейчас могут откусить лицо, Кент сменил тему. - И я вряд ли могу что-то сделать.

- Ты... можешь кое-что сделать.

- Вряд ли, Кил. - Качает головой капитан. - Бюро много раз помогало как мафии, так и гражданским, не лезло в дела федералов, но это именно тот случай, когда я говорю нет. И не потому, что это моя прихоть.

- Если тебя попросит глава...

- Нет. - Хмурится Кент. - Нет и точка. Даже если ваш глава вздернет меня на ближайшем фонарном столбе, я не стану рисковать никем. А уж тем более - обычными людьми.

- Есть способ обойтись без риска.

- У вас никогда нет такого способа.

- Ты знаешь Лича?

   Ньют замирает, косясь на Кэлерма.

   Конечно же он знает. Именно такие люди находятся в Шперцоне.

- Удачный...

- Да. - Останавливает Томас поток его речи, садясь вполоборота. - Я бы не приперся просто так к тебе хер пойми куда, если бы дело было пустяковым. Ну, и если бы это не несло своей выгоды.

   В голове Ньюта лихорадочно крутятся мысли.

- И среди федералов сейчас есть такой человек, как Филипп Миллер . - Янтарный взгляд встречается с серебряным, а Кент чувствует лишь спокойствие, исходящее от мафиози. Тот знал, с чем шел сюда. - В сумке, которая лежит где-то в коридоре, полное досье на него. И, естественно, на тебя. Учились с ним в одном корпусе, точно так же, как и с Гойлом Адамсом...

- Ты ничего не знаешь о...

- Ты был федералом. - Холодно отрезает Том, стиснув зубы. На лице Ньюта не дрогает ни один мускул. - Это никак нельзя перечеркнуть.

- Сейчас я частный детектив. - Поясняет экс-капитан. - Уже много лет, если ты не заметил. С бывшими коллегами связей не поддерживаю, никому не потворствую. И спешу сразу сказать, что... лет девять или десять назад не стал бы пытаться вывезти дело в ничейную пользу, если бы работал в интересах правительства.

- Это не отменяет того факта, что ты ничего о них не знаешь. - Твердо говорит Кэлерм, поднимаясь с места.

- Я так же не собираюсь разговаривать о прошлом. Это, своего рода, тоже помощь. Мафии.

- Будешь так гордо сидеть в нейтралитете, наблюдая, как умирают люди? - Скривился Том, а по телу Ньюта словно прошелся электрический ток. Он знал, на что давить.

- С каких пор мафию интересуют люди?

- Ты и сам прекрасно знаешь, что мы не разрушаем, а создаем. Целью является не истребление населения, а поддержание в нем баланса. Да, не спорю - порядок это не к нам, но дома у меня всегда чисто. - Язвительно отзывается Кил, глядя на него.

- Я рад. - Вздохнул блондин. От Кэлерма сильно пахнет табаком, он замечает это только сейчас. Этот человек - мафиози. Сам Ньют - все еще жив. Хотя уже три раза воспротивился его воле.

- Аналогично. Как думаешь, будет ли кому-нибудь интересно узнать, чем живет Ньют Кент, известный как один из лучших специалистов региона?

- Шантаж?

- Пытаюсь понять, на что ты согласишься. - Мрачнеет Том. Он кажется себе частью этой кухни, на которую внимания обращать не стоит. Не говорить же, что он явился, надеясь на понимание со стороны нейтрала? Плевать. - Но если потребуется...

   Он видит, как пальцы мужчины подрагивают, что выдает его нервозность с головой. В мафии Ньют смотрелся бы неплохо. "Такая выдержка...".

   Томас знает, что его обвинения будут пустым звуком, потому что Кент невменяемый - воздействие извне ему не грозит.

- Если потребуется, можешь убить меня. - Он выдерживает зрительный контакт. Эту пытку, от которой многие пытались бежать. Голос спокойный, тон - ровный. Кент даже не обдумывает его намеки и предложения, не меняя своего изначального мнения.

- Знаешь, это напоминает предложение. - Капитан испытывает прилив паники, но внешне это никак не отражается, особенно когда мафиози начинает ходить вокруг него кругами, огибая стол.

- Да, можешь забрать и руку, и сердце, если такие трофеи в почете.

   Том выдавливает из себя жалкую пародию на улыбку. Это вновь напоминает оскал.

- Очень остроумно, сколько времени ушло, чтобы ты это придумал?

   Ньют устало запрокидывает голову, разминая шею.

- Ты знаешь, что твое начальство мне доверяет.

- Видимо, не зря.

- Ты так же знаешь, что начальство управления мне доверяет. С горем пополам - но доверяет.

- Я не буду уточнять, что произошло, что тебя оттуда выперли... - "Как мило, что он знает и об этом... Боже, не хочу думать о своих странных мыслях". Хотя, будь вместо него кто-либо другой - Том бы точно так же явился с этой "проблемой".

   Глупо злиться на мужчину, точно так же глупо с ним спорить.

- Если ты зако... - Глухой стук, скорее всего ладоней, оказавшихся на спинке его стула, заставляет вздрогнуть. Кент понимает, что его сердце бьется слишком быстро в этой оглушающей тишине кухни, а сам он не может даже пошевелиться. Мужчина шумно сглатывает, не решаясь отвести взгляд от своих сцепленных в замок кистей.

- Как тут со звукоизоляцией? - Голос раздается где-то над его ухом, а Ньют забывает, как дышать. Предложение?

- Если честно - ужасно.

   Запах перегара ощущается куда сильнее, когда мужчина стоит, склонившись над ним сзади.

   Вероятно, это было давно. Это было очень неумело, неправильно и не так, как следовало быть, но было. Иллюзий он не питал никогда.

   Все повторяется в точности, как замкнутый круг, и мужчина не знает, на что ему рассчитывать - на руки на своем горле, или на быстрое движение ножа. Чужие ладони сейчас лежат на плечах, как будто импровизированный стоп-кран, ограничивающий движения.

   Он не думает ни о чем. Ньюту кажется, что он вот-вот почувствует, как его душат обычным ремнем. Галстук блондин старался не носить в обычное время.

   Наверное, он сам допустил все это.

- Ты уверен? - Хотя бы на минуту. Хотя бы на одну минуту избавиться от этих навалившихся проблем из прошлого? Почему оно настигает именно сейчас? Федералы, Шперцон, ультимейты-восприимчивые... Ему нужно всего лишь шестьдесят секунд.

   Это нужно.

   Но это не поможет.

   Капитан уверен, что цветом лица сравнялся со своими платиновыми волосами, и сейчас напоминает приведение. Находиться здесь и сейчас внезапно намного уютнее, чем за пару минут до этого, когда мафиози коршуном кружил по комнате. Теперь нет отвлекающего фактора, и приходится целиком и полностью принять действительность, когда чужие доводы опаляют ухо вместе с горячим шепотом. Он не знает, что говорит Том, не знает, откуда Тому все это известно, но зацикленность не позволяет думать ни о чем другом, кроме самой ситуации. Это смерть?

   Но, кажется, Кил не из тех, кто любит тянуть время.

   Странный жар и присутствие смерти рядом отпускают так же быстро, как давление - физическое и моральное - исчезает. Это ожидаемо, и Ньют совсем не удивляется. Он только бесцельно хватается руками за шею, пытаясь нащупать там чужие грубоватые кисти или удавку, и пустым взглядом сверлит пол.

   Это, в каком-то смысле, невероятно.

- Просто понять не могу, как ты из такой же клетки, как и мафия, упорхнул живым. - Коротко бросает Том, стоя перед ним. Кил внезапно и сам почувствовал себя некомфортно. Его никто еще не пугался так. А он даже ничего не сделал. Ньют был натянутым, как струна, которая вот-вот порвется, но держится из последних сил, несмотря на то, что по ней нещадно бьют медиатором, стараясь извлечь звук. Он даже не дрожал толком, и просто... смирился со своей участью. Мужчина ощутил странный укол совести, которая буквально требовала успокоить бледного капитана, и сказать, что поножовщина отменяется. Кэлерм, конечно, со скверным характером, но вряд ли ему чужды понятия долга и чести перед... - Да распрямись ты уже, черт... Мы не устраиваем всеобщий геноцид населения.

   Ему стоило изначально отказаться от идеи провести переговоры с детективом. Как результат - тот теперь не говорит вообще.

   Кент просто сидит с закрытыми глазами, считая от ста и обратно.

   Почему сейчас?

   Он по-прежнему не слышит слов. Все кажется таким знакомым, знакомым до боли, но вычеркнутым из памяти навсегда. Нет, он не будет унижаться с просьбой оставить его в покое. Хотя Килу он в какой-то степени даже благодарен. Тот словно разбудил его от странного сна, который преследовал блондина с самого появления федералов. Мафиози, наверное, чувствовал себя не лучше.

   Все опять повторяется?

   От дверного хлопка Кент почти подскакивает, озираясь по сторонам. Тео? Но нет. Абсолютная тишина. Пустота.

   Никого.

   Вообще.

   Кэлерм был гребаным волшебником, услышавшим его немую просьбу? Ушел просто так?

   Это просто дверной хлопок. Не выстрел.

***

- С новым годом. - Что-то тыкалось в его щеку, и он это прекрасно осознавал. - С пасхой, с рождеством Христовым и с днем конституции.

- Дай поспать, мне не нужно на работу.

- Ты спишь уже третьи сутки, мне скучно сидеть здесь в одиночку, я даже порой слушаю твое дыхание, чтобы понять, что ты не умер.

- БЛЯТЬ!!! - Шрайер умудряется подпрыгнуть из положения лежа, понимая, что у Леоноры не может быть такой хриплый голос. Взгляд упирается в лоб, скрытый длинный челкой, из-под нее на него внимательно смотрят два глаза, которые словно светятся в темноте помещения.

   А, это просто Хедлер.

   Теперь становится еще хуже, чем было. Сейю просто улыбается, явно довольный, что Юй не откинулся.

- Бля-ах-аха-хать... - Мужчина пытается прийти в себя, рвано выдыхая и одновременно смеясь. Произошедшие события резко проносятся в мозгу яркими вспышками. На руках ощущаются повязки и тяжесть. Юй на пробу пытается ими подвигать. Цепи. - Где я?

- Ну, если рядом я, то...

- Ой, слава тебе, Господи, что и тут ты. - Ядовито выплевывает Шрайер, совершенно не понимая. - Нашел свою зажигалку?

- Ты научился говорить! - Сейю радуется, как ребенок, которого привели в Диснейленд. - Это нужно будет отметить!

- Су-у-у-ука-а-а-а... - А Юй даже не может схватиться за волосы, чтобы вдоволь отсмеяться. Этот упырь непойми сколько времени тыкал его в щеку. И еще поздравил с днем конституции. Прекрасное начало жизни после попытки наложить на себя руки. - Иди нахуй, отсоси.

- Отсосать это к Карэ, он, кстати, может появиться. - Хедлер странно кривится, но тут же возвращает себе привычное выражение лица. В отличие от Шрайера, он... не прицеплен. А на изумленный взгляд зеленых глаз Сейю фыркает, показывая мужчине язык. И Юй бы обматерил его снова, если бы не металлический блеск. Ключ.

- Что?..

- Я очень люблю обниматься с охранниками, пока они имеют проблемы со слухом. - Беспечно сообщает Хедлер, вновь пряча небольшой металлический предмет куда-то за щеку или под язык.

- Да вы совсем что ли поехавшие? - Хедлер откровенно веселился, подскочив ближе и словно собираясь подбадривать насильника. - Я же орал, что фраер! Вот знал же, что у грешников проблемы со слу... - Рука за долю секунды скользит по чужому поясу, пока мужчину хватают за воротник, чтобы развернуть. Сейю явно знает, куда тянуться. Все выглядит как неловкое падение в замедленной съемке, но...

   Он зажимает рот руками и смеется.

   Только потом его начинают обыскивать.

   Недоумение на лице Шрайера нельзя передать словами, и Хедлер решает взять это на себя. Он по-прежнему сидит на полу рядом, но уже спиной к койке Юя, которая огорожена шторой.

- Юйчи, скажи мне... Ты веришь в Бога?

- Если тебя увидят, не переломают все кости?

   Хедлер пожимает плечами, хмыкая и опуская голову. Волосы вновь падают на его лицо, отчего брюнету приходится заправлять их за уши.

- Нет. Тут Карнелиан.

   Кто? Что это вообще значит? При чем здесь Бог? У Хедлера явно поврежден мозг...

- Я... не знаю. - Буркнул русоволосый, отворачивая голову вбок, чтобы осмотреться. Руки сдерживают кандалы с короткими цепями, но этого хватило бы, чтобы сесть или повернуться на бок.

- М... А ты знаешь, когда соседи поняли, что другие их соседи слишком увлеклись, отмечая день рождения?

   Юй страдальчески закатывает глаза.

- Что?

- Когда вечеринка была в самом разгаре....

   У Шрайера слишком травмирована психика. Он на секунду замер, глядя на стену, и обрабатывая сказанное в воспаленном мозгу, и все-таки засмеялся.