Это знакомство не должно было понести за собой ничего хорошего. Мужчина долгое время не понимал, что в нем интересного. Во-первых, брюнет никак не был рад такому раскладу дел, и в его планы на будущее входила только скорейшая смерть. Можно было сколько угодно жаловаться на суку-судьбу и ужасные условия, но еще хуже стало, когда его стали беспокоить все чаще. С одной стороны, это было даже весело, но...

Очередной минус Карнелиан себе заработал просто своим существованием. Всё, как должно было быть: два метра рост - два и семь, если быть точнее; привлекательная внешность, физическая сила, харизма. Уилсону не составляло труда влюбить в себя кого-либо, независимо от пола партнера. Его идеальный образ всегда оставался оцененным. Даже тогда, когда юноша с серыми мышиными волосами только пришел работать сюда. В целом, он понимал, зачем.

А сам он - совершенно неинтересный, нудный человек, который в этой жизни умеет только дышать и шариться по карманам людей.

И нет, надо же было Карэ постоянно ему сообщать, что он переспал(или почти переспал?) с ним в своих мыслях.

Шрайер подскакивает из положения лежа, все еще прикованный наручниками, когда пространство вокруг сотрясается из-за слишком сильного удара. Словно кто-то проломил стену или подорвал здание. Мужчина обеспокоенно садится, вертит головой, пытаясь уловить источник шума, но вновь возобновившаяся тишина заставляет напрячься. Охранники - только за дверью. И это далеко. В лазарете нет людей кроме него и Хедлера.

- Сейю? - Тихо хрипит Юй, надеясь, что это не брюнет разбил себе голову о бортик кровати. Ну, или не разбил бортик больничной койки своей головой.

Слышится негромкий вздох, скрип стула, и зеленоглазый, все еще вглядываясь в ширму, замечает движущийся изломанный силуэт.

Хедлер выглядит как обычно, но Юй решает поинтересоваться:

- Что ты там сломал?

- Я? - Мужчина недоуменно моргает, заглянув в подобие изолятора.

Перегородка раздражала Шрайера, потому что он практически не видел ничего, что происходило за ней. За вчерашний день его навестила разве что пара медиков, таких же безэмоциональных, и в нем явно не заинтересованных. Спросили, что сподвигло русоволосого на такое кардинальное решение, еще раз уточнили по поводу ультимы, проверили швы, которые теперь были вновь скрыты повязками...

Юю было до ужаса противно смотреть на то, что стало с руками. И правда, лучше бы умер. Некогда гладкая кожа была даже не разрезана - порвана вдоль предплечий в нескольких местах, но это скрывали аккуратно наложенные швы. Почерк умелого человека. Значит, тут есть специалисты. Или это уже просто не первый раз.

- Громыхнуло... И вообще, если придут...

- Не придут. - На секунду Юю показалось, что собеседник бросил это с такой брезгливостью, с какой обычно выкидывают залежавшийся мусор. Вроде и надо, а вроде трогать противно. И вновь бесстрастный, спокойный Хедлер устало трет глаза пальцами, покачав головой. - Нет, я же просто шизофреник. Вот, дерусь со стенами, со столами, не могу стоять на ногах, падаю через каждые два шага. Ты же видел.

Шрайер хмурится, про себя произнося скептичное "ну-ну". Мужчина, стоящий напротив, сдувает с лица мешающую челку, складывая руки на груди. "Как не боится вот так просто ходить?". Если увидят - наверняка будет проблемы.

Сейю, кажется, часто нарывался, ведь отношение со стороны надзирателей было к нему более грубое, чем к другим. А, может, это из-за попыток побега в прошлом. Но еще Хедлер упоминал кого-то по имени... Карнелиан? Кто это? И как это связано с брюнетом?

Названный явно был нейтральным, чего Юй не мог представить даже в самых смелых мыслях - это просто смешно. Особенно после всего произошедшего.

Но Сейю для этого места был слишком... другим. О его истинной причине пребывания здесь оставалось только догадываться. Шрайер не думал, что слова яркоглазого об ошибке - правда. Может быть пятьдесят на пятьдесят, но... Если ситуация такая же, как и у него, то Хедлер явно имел дела с мафией. Ведь именно там, походу, и сидят все "ультимейты". Если не все, то многие. И такие, как Митгард. Сильные и значимые. А Юй Шрайер, которого обвинили во всех смертных грехах, и запихали сюда - просто бледная поганка. Хотя нет, бледная поганка это, скорее, к Хедлеру. Сейчас стоит ни жив, ни мертв, облокотившись о перекладину ширмы, и смотрит куда-то в стену вне зоны видимости Юя.

И если Хедлер всерьез оказался здесь по точно такой же ошибке... Это обосновывает его странное поведение. Или он тоже ультимейт, на котором ставят опыты, если Шрайер все правильно понял. Проблемы с психикой? Юй все же был врачом и мог разобраться в этом. На шизофреника Сейю не очень похож, но у него вполне себе может быть острый бред или галлюцинации. Голоса в голове? А может он просто притворяется? Это вполне логично, если у него всерьез эпилепсия. И проявилась очень вовремя - вероятно, приступ спровоцировал гул на улице. И Хедлер не был любителем прогулок. Точно так же, как не любил посещать столовую из-за встречающихся на пути мигающих ламп.

Да, теория, что он просто бредящий эпилептик нравилась Юю больше, чем то, что Сейю сверхопасный преступник с криминальным прошлым. На убийц здесь, пожалуй, были похожи все, кроме него. Учитывая, как ловко мужчина забрал ключ, резонно предположить, что он был карманником. Или просто вором. Наркоторговцем, возможно.

Или одним из тех, с кем Шрайер был знаком, и после кого понял, во что он влез. Таких людей называли чистильщиками, и они просто избавлялись от улик. Похищали людей, держали их взаперти, надругались и убивали, закапывали где-то в лесу или на обочине заброшенной трассы.

Русоволосый еще раз посмотрел на Хедлера. Он не выглядит, как наркоман. Значит, точно не из "низшего сословия". "С чего я вообще взял, что он мафиози?".

- Кстати... Когда... меня уже... - Юй недвусмысленно подергал руками, намекая на цепи, которые звякнули в такт его движениям. Он бы лучше вернулся в камеру, чем продолжать находится здесь. Это как будто еще одна пытка. Без людей, без присмотра, зная, что вот, можно было бы просто встать и походить. В тишине и покое.

Но он привязан здесь. Как собака.

Сейю посмотрел на него и пожал плечами, задумчиво кусая губы.

- Без понятия. Но меня отсюда заберут сразу же, как только пройдут припадки.

- А они пройдут? - Юй теперь всегда говорил тихо, но с нотками скепсиса или сарказма.

- Надеюсь, что нет. - Безразлично фыркнул Хедлер, прикрывая рот ладонью и зевая.

Вновь тишина, которую нарушает лишь придуманный Юем звук, раздающийся в сознании. Сейю уже давно исчез из поля его зрения, сделав тем самым еще хуже. Русоволосый согласен на любое общество, просто чтобы знать, что он в социуме. Отвратительном, жутком, но социуме. Интересно, как Хедлер не чокнулся за десять лет в камере и в одиночестве? Хотя... Чокнулся. Определенно.

"А говорить он всегда может с богом и с голосами в голове...". Шрайер вновь лежит на спине, пустым взглядом исследуя потолок на предмет наличия в нем трещин или изъянов. Белый цвет мужчина уже ненавидит.

Юй уже не пытался считать время, не хотел знать, чем занимается мужчина в другом конце полупустого помещения. Ему было все равно. Хотелось только одного - избавиться, наконец, от этих чертовых браслетов, и вернуться в камеру. Быть заключенным уже сидя в тюрьме - отдельный уровень извращений.

Шрайер не мог точно сказать, что ощущает. Хедлер, по всей видимости, был прав. С психикой русоволосого такой же сбой, как эмоциями и мимикой. Лицо серьезно можно было повредить во время удара об стену. Сознание разлетелось на мелкие кусочки, когда мужчина понял, на какие зверства способны такие люди. Казалось, что им было плевать на всё.

Но сейчас они все мертвы. Однако это вовсе не значит, что на их место не придут другие. С большей вероятностью, те будут еще хуже, чем бывшие до этого.

Веки начали тяжелеть, а дышать вновь стало сложно. Он чувствовал, как медленно выключается. Юй, приложив немного усилий, сумел перевернуться на бок, несмотря на онемевшие конечности. Условны счет в голове дошел до четырех тысяч. В минутах представлять смысла мало - зеленоглазый делал своеобразную мысленную пометку между своими размышлениями. Но Шрайер подсознательно понимал, что уже, возможно, заснул, и это все просто бред. Виски в последний раз прострелило нестерпимой болью, а рука ослабленно свесилась с койки, удерживаемая цепью наручника. Тьма полностью застелила глаза, стало внезапно слишком хорошо. Просто от последнего осознания того, что больше ничего нет.

***

Руки работали уже сами, словно запрограммированные под определенный ряд действий. Достать огрызок бумажки из спичечного коробка, зажать муж губ, поджечь конец спичкой из все того же коробка. Никаких стоящих курительных принадлежностей найти нельзя. Хотя... Одно время ему удавалось делать самокрутки из засохшей травы, изъятых бумажных полотенец в столовой и нескольких рваных бумажек. Эту идею пришлось быстро забросить, ведь кашель в то время был постоянным спутником. А ведь говорили, что курить можно всё...

До появления Шрайера, Сейю довелось соседствовать всего с двумя людьми. Первый парень был ультимейтом. Сильным ультимейтом, вследствие чего очень быстро издох. Хедлер подозревал, что в этой тюряге все не так чисто, как кажется на первый взгляд. Да и когда он попал сюда, то думал, что все слишком бредовое.

Ан нет - первые догадки были верны. Это просто психушка, где мозги себе промывают сами люди, предоставленные себе. Человека буквально... оставляют. На время, естественно. Проверяют его дело, сравнивают с обвиненным и его поведением описанное. Поначалу всегда просто наблюдают.

Сейю был человеком верующим, уважал семью и традиции, почти никогда не грешил, и ни в коем случае не врал, ведь это портит карму. Хедлер вообще считал себя очень хорошим и послушным, и понять не мог, почему ему да сих пор не дали условно досрочное. Безусловно, если брать в расчет инцидент в зале суда, произошедший черт знает сколько времени назад... Да. А ведь сначала его, кажется, хотели просто казнить...

Вторым соседом, уже вынужденным... Оказался Итэр.

Хедлер чуть дернулся, сидя на верхней полке хлипкого стеллажа, находящегося рядом с вентиляционной решеткой. Если табаком будет разить от него самого - ничего страшного, но вот ежели эта "дрянь" разлетится по всему помещению... Больше каннибала видеть не хотелось. Хоть его толком и не выпускали, но...

Мужчине приходилось постоянно менять положение, потому что импровизированный стул, хоть и был не заставленным вещами, ходил ходуном, норовя развалиться. Этого не произойдет, ведь Хедлер был строителем от бога, и мог починить все за считанные секунды. Кроме своих сломанных костей, конечно же.

К несчастью брюнета, окурок заканчивается слишком быстро. Сейю не был зависимым, или же просто пытался сгладить этот факт, но без сигарет было достаточно сложно. Они заменяли препараты и кислород.

Окон здесь не было, они находились в соседнем помещении, которое скрывала массивная железная дверь. Затушив тлеющие полсантиметра о ноготь большого пальца, Сейю бегло огляделся по сторонам, как будто здесь за этот период времени мог появиться кто-то еще, аккуратно спрыгнул со стеллажа, стараясь приземлиться на мыски, поправил его, чуть приподняв - так оно и было. Все ненужное и подозрительное было спрятано обратно в коробок, после чего спрятано за плинтус, которой года два назад стал отходить от стены. Заметить это было можно, только если специально искать в том месте. Надзиратели, слава богу, могли обнаружить лишь "серьезные" повреждения. Обычные мини-механические вмешательства сканер не выдавал, а через стены здесь никто не смотрел.

Сейю только усмехнулся, спрятав руки в карманы черных потертых брюк. Кому надо, тот определенно знает. И не важно - заключенный или охрана. Просто пока это никому не мешает - никого не интересует.

Хедлер замирает на месте, вслушиваясь в тишину. Закрывает глаза, как будто может понять, что происходит за дверью, и который сейчас час. Поблизости, как он думает, из живых есть только Юй и он сам. Пара сторожевых находятся лишь у основного входа. Но сколько ни пытайся разбить эту дверь, сколько ни открывай ее сворованным ключом - брюнет понимал, что это бесполезно. Потому что везде, где надо - у него есть доступ. Надо, как оказывается, везде. Но не везде можно. Данный факт мужчину нервировал.

Сейю тихим шагом подходит к ширме, за которой находится сокамерник. Тот без сознания лежит на койке, весь забинтованный. Яркоглазый знал, что штопать его пришлось часа два, не меньше. Уж слишком хорошо Шрайер постарался. Врачам пришлось постараться. Неудивительно, что за жизнь каждого здесь и беспокоятся, и нет. Лишь бы не умирали, а вот к чему приведут результаты и прочее - совсем не важно.

- Восприимчивый, значит... - Вздыхает Хедлер смотря на спящего. Он догадывался, что Юй отличался от многих, находящихся здесь.

Говорить вслух Сейю не боялся, точно так же, как и передвигаться. Ни прослушек, ни камер здесь нет. Иначе многих бы давно списали со счетов.

Смотря на Юя, Хедлер понимал, что тот сюда попал просто по ошибке. Мужчине все еще было не по себе от того, что русоволосый прямо сейчас может умереть. Он долгое время стоял рядом с ним, изредка проверяя медленный пульс. Сосед не реагировал от слова совсем, что еще раз позволило убедиться в своих домыслах по поводу потери чувствительности.

От нечего делать, Сейю опустился на корточки, разглядывая чужое лицо. Все еще казалось, что Шрайер не дышит, а его кожа стала еще более блеклой, чем месяц назад. Юя нельзя было назвать бледным, в отличие от Хедлера, в адрес которого часто летели нелестные комментарии по поводу кожного дефекта, делающего его похожим на труп, сбежавший из морга. Только характерных пятен не было.

Шрайер так и не шевелился, даже когда мужчина в очередной раз стал тыкать его в щеку. Сейю почему-то верил, что раньше Юй был вполне себе обычным, нормальным человеком, а все случившееся произошло за короткий период.

Хедлер и сам уже не смотрит так, как смотрел до. Сейчас он больше похож забитое, измученное животное, которое в углу клетки приюта ждет своей участи.

Мужчина напряженно выдыхает, резко поднимается на ноги и идет в сторону своей койки, не беспокоясь о том, что Юй проснется. "Не поднимется, спит, как убитый". Щелчок оповещает о том, что массивный браслет на его руке вновь защелкнут, а чтобы вновь освободиться, придется сильно постараться. Благо, что вся эта ерунда открывается чипом внутри ключа, а сам он жалкая имитация, которая открывает лишь ящики и обычные наручники общего вида. Иначе бы надзиратели заколебались искать нужный. Сейю уже проклинал тот момент, когда какая-то сволочь лишила его этих жалких минут свободы, которые могли оставаться до прихода людей к Юю.

Он на всякий случай отворачивается на бок, сверля немигающим взглядом побеленную стену и соседнюю, пустующую койку.

"Как я и думал...". Дверь издает характерный писк и открывается, а в помещении раздаются шаги. Лазарет поделен на сектора с палатами по десять мест на каждый. В основном - используют только этот и находящийся дальше по коридору. Ну, или все слишком быстро освобождаются. Когда Хедлера только притащили сюда, здесь был двести восемнадцатый. Ему кто-то разбил лицо. Опять.

Сейю не злой на самом деле. Он просто...

- Очень интересно, как вы опять освободились, мистер Хедлер. - Слегка ироничный, смеющийся тон, негромкий, но звучный голос, который заставляет Сейю проиграть. Он вздыхает, поджимая губы.

- Что на этот раз?

- Нет, я просто предположил, но раз уж вы сознались...

- Я разве сказал ответ?

- Что?

- Я просто поинтересовался, до какого пика дошел твой бред, если у тебя уже галлюцинации. - Фыркает Сейю, прикрывая глаза. Ему не хочется поворачиваться, потому что он знает, кто с ним говорит. Это не обычный надзиратель. Был бы обычный - он бы даже не говорил с заключенным. Особенно с ним. Просто жестко одернул бы за воротник и врезал по лицу, роняя на пол. А потом стал избивать ногами. Возможно, это дарило местной охране определенное удовольствие. Хедлер так же считает, что он сильный, и старается держать планку на должном уровне, но когда он слышит приближающиеся шаги за своей спиной, то просто хочет просто убежать куда подальше. Даже через стену, вместе койкой, к которой буквально привязан. - И нет, ты ничего не сделаешь, потому что там, - Пяткой он пытается указать на место, где, по его мнению, находится Юй. - Спит человек.

- Разве я должен что-то делать? - Немного удивленно. Кажется, Карнелиан, мать его, Уилсон, обернулся. - Неужели ты хочешь...

- Хочу. Твоей смерти.

Ничего путного из этого разговора не выйдет. В какой-то момент Хедлер перестал понимать, что нужно этому сумасшедшему. Карэ кошмарил его уже несколько лет своими странными, размытыми намеками и приставаниями. Больше трехсот заключенных, и нет же! Надо прицепиться именно к нему. Возможно, у сероволосого свой фетиш на проповедников, но об этом Сейю никогда не узнает, потому что у него язык не повернется спросить.

- Увы, этого не планируется в ближайшее время. - Карэ печально улыбается, глядя на чужую спину. Сейю, как обычно, не шевелится. Изумрудные глаза надзирателя сверкают в полумраке, который обеспечивает освещение. - Могли бы спросить, как у меня дела. Все же, я был... в своем подобии отпуска.

"Малолетний сученыш..." думает Хедлер, продолжая таращиться в стену. Неважно, что Карэ почти тридцать. Назвать его мелким - еще хуже. Тот с легкостью мог поднять Сейю одной рукой и закинуть себе на плечо. Брюнету подобное отношение на нравилось от слова совсем, но в целом, Карнелиан был единственным, кто его не бил. Максимум, что могло проявиться с его стороны - грубое обращение, которое здесь было свойственно почти всем.

Несмотря на это, Сейю знал, что юноша часто получает выговоры за его "странность" и отношение к людям, но поделать руководство ничего не могло. И хочется, и колется, как говорится. Карэ - ультимейт. И, насколько известно Хедлеру, на его умениях держится здесь многое. Может быть, рост связан именно с этим. Хотя, пока что здесь связан только мужчина, без возможности убежать дальше, чем длинна цепи.

Сейю совершенно безразлично на все, что может произойти, он давно смирился с происходящим на территории Шперцона, но... Карэ был прекрасным источником информации. Не глупым, но все же... Если знать, на что давить...

- Хорошо, ладно. - Хмыкает Сейю, переворачиваясь на спину. - Как у тебя дела?

Руки брюнет закидывает за голову. Он абсолютно не верит в то, что людей здесь "отпустят за хорошее поведение". Двести восьмой лишен глаз. Трехсотый - парень татуировщик. Хедлер предполагал, что он здесь один из самых юных заключенных, ведь ему не было даже тридцати. А сел он раньше Сейю. И сейчас был похож... на непонятно что. На загримированного человека. Такого, какие снимаются в фильмах и инопришеленцами.

Карэ стоит почти что на расстоянии вытянутой руки. Хедлер уже привык считать надзирателя шкафом, ибо тот действительно не был похож на столб. Скорее на монолитную плиту, пропорциональную, с какой стороны не посмотри. Сероволосый был в надлежащей форме, только без щитков и балаклавы или шлема, которые обычно носили охранники. Даже нагрудника не было. Уилсон - Сейю все еще не был уверен насчет его фамилии - сейчас просто улыбался, а вот брюнет был настроен скептично.

- Я так рад, что вы спросили. - Воодушевленно начал Карэ, насмешливо сверкая глазами. Хедлер предполагал, что кому то очень нужно довести его до самоубийства. "Нет, это меня совсем не напрягает, но терпеть такое... невозможно". Мужчина без особого интереса слушает четкое, но в то же время бесполезное повествование. "Хоть бы газету принес с собой...". Книг в Шперцоне не было нарочно.

Несколько лет назад, когда они встретились впервые вот так - нормально, если можно это так назвать, без маски Карнелиана... Все закончилось не есть хорошо. Сейю, естественно, догадывался, что может происходить на территории зоны, но очень надеялся, что его своеобразные приключения закончатся над шоу для охраны под названием "съедение заживо". Ему тогда было двадцать семь, и умирать не особо хотелось. Даже находясь в таком месте. И вот, сейчас Хедлеру только тридцать пять, а нынешний Карэ - ровесник его тогдашнего. Знакомы всего пять лет, и ту встречу хотелось бы забыть, как страшный сон. Как этот человек вообще до сих пор смеет к нему подходить, когда в первое знакомство чуть не изнасиловал?

Где-то на руке надзирателя, сейчас скрытой тканью рабочей формы, красовался след от чужих зубов. Это был единственный способ защиты, который Хедлер мог использовать в тот момент. Да, его в очередной раз изувечили уважаемые коллеги Уилсона, после чего швырнули в карцер, где было чуть лучше, чем в камере с каннибалом. Но избиение это не... такое зверство. Карнелиан же был извращенцем, и это "напоминание" находил романтичным, о чем сообщал неоднократно. Или просто старался довести мужчину до белого каления.

Но в глубине души Сейю было на подобное абсолютно плевать. Ничего хуже нахождения здесь просто быть не может. Однако именно в ту ночь, когда его мозги пытались обработать случившееся, Хедлер стал понимать, что и здесь можно извлечь определенную выгоду.

- А у вас как дела? - Невзначай поинтересовался Карэ, складывая руки на груди.

Что можно отвечать человеку, которому ничего не будет, даже если он убьет кого-то из присутствующих? У заключенных нет никакого права выбора или защиты со стороны. Захотят воспользоваться - воспользуются. И не важно, в насильственных целях или в экспериментальных. Сейю в разговорах зачастую нес всякую чепуху, потому что по другому либо не умел, либо забыл, как. Зато, можно было радоваться, что его ультимейт не сочли стоящим для изучения, и не зверствовали над ним в лабораториях. Побывать еще раз в том месте никакого желания не было.

"Издевается?".

- Обзавелся соседом, спасибо, неплохо. - Сейю отфыркнулся, качнув головой, но это больше напоминало чих. На губах по-прежнему была привычная улыбка, делающая лицо похожим на посмертную маску.

- Соседом?

- Дрыхнет за ширмой, пытался наложить на себя руки. Знаешь, в этом мы очень похожи. Он как будто знал, что в скором времени ты вернешься.

Карэ хмыкнул, качнув головой, и сделал свой очередной ход - сел на край койки, из-за чего Хедлер стал мысленно проклинать весь божий мир. Как ни пытайся, некоторые травмы излечить нельзя.

- Вам как будто нравится меня оскорблять.

- Вовсе нет. - Брюнет непринужденно пожал плечами, но из-за его положения это смотрелось комично. - За несколько лет, пожалуй, все оскорбления себя исчерпали.

Карнелиана забавляли фырчания мужчины. Он был похож на большого кота с недовольной мордой, но любящего, когда ему уделяют внимание. Да, следы зубов, очевидно, намекали именно на это. По крайней мере, надзиратель знал, что Хедлер любит просто спать. Как и любой кот. А вот если начать его трогать, шипеть он не будет. Просто сразу укусит.

- Хотите сказать, мистер Хедлер, что вы не держите на меня зла уже несколько лет? - А еще сероволосому нравилось наблюдать, как Сейю порой дергается из за резкости и неожиданности движений. Например, как сейчас, когда его лодыжки коснулась чужая ладонь, обхватив почти полностью. - Еще больше похудели.

- Тебе кажется.

Брюнет либо мастерски себя контролировал, либо у него действительно уже не было ощущений, как у большей части здесь находящихся. В ком-то оставался лишь звериный страх, в других - слепая ярость и сумасшествие. А были еще простые безликие, от которых осталась только оболочка, продолжающая функционировать. Таких сломанных и потерянных можно запросто перепрограммировать, и они ничего не смогут сделать, ведь их просто нет. У них нет ни себя, ни цели. Это было одновременно и мерзко, и полезно.

Люди превращались в живое оружие, особенно, если это были ультимейты.

Но были и такие, как триста тринадцатый или все тот же двести восьмой. Последний остался наедине со своим безумием, которое было, судя по всему, всегда, но жить не особо мешало. Сейю же... был весьма неоднозначным, но одним из немногих, кто оставался в сознании. Его шизофрения не делала его отсталым или больным. И если выбирать между безглазым инвалидом, престарелыми "старшинами" и прочими заключенными, у многих из которых отсутствовали некоторые функции организма, а то и целые конечности... Уилсону больше всего по душе пришелся именно брюнет. И хотя все думали, что зеленоглазый натурал, который очень удачно притворяется геем... Нет. Он гей, который успешно притворяется геем. Но многие думают, что он нормальный.

Издевки были не в духе Карэ, да и насильником он становиться не хотел. Просто наблюдать хоть какую-то отдачу от Хедлера - будь то страх или неприязнь - доставляло странное садистское удовольствие. А отголоски испуга в чужом взгляде были высшей степенью награды, которая существовала в этом проклятом месте.

Может, Сейю и монстр, но он хотя бы живой. Пока что.

- Разве? - Сероволосый делает задумчивый вид, бросив в сторону расслабленно улыбающегося Хедлера потемневший взгляд. Это раздражает. У него челюсть еще ни разу не свело? Это не было похоже на нормальную улыбку, и казалось, что с таким выражением лица можно нормально существовать, но... не на постоянной же основе? - А я, вообще то, крещеный, так что мне не может казаться.

Уилсон проводит рукой от щиколотки до колена, пытаясь уловить хоть какую-то эмоцию со стороны. В полной тишине, воцарившейся в помещении, ничего не получив в очередной раз, сероволосый поджимает губы, но упрямо продолжает, словно через время это поможет. Он примерно догадывается, что это раздражает Хедлера. Но тот даже не изменился в лице. Ни отвращения, ни неприязни, ни попытки одернуть. Ничего нет.

- То, что ты крещеный, это замечательно. - Сейю отвечает спокойно, как будто ничего не происходит. По факту, Карнелиан просто проверяет, врет ли ему мужчина. - И, если ты удостоверился, что тебе не кажется, то я вряд ли буду растворяться на глазах. Можешь не пытаться в этом убедиться.

- Неприятно? - На губы наползает косая ухмылка. Уилсон знает, что у Хедлера почти вся спина забита татуировками. Одна, в виде крыльев, идущих от лопаток по плечам, перекрывает побледневшие следы нападок каннибала, вторая - змеиное тело с черепом вместо головы, третья, которая относится к ней же - уже второй череп. Валькнут ближе к шее, она же самая свежая. Еще была одно занимательное изображение в виде звезды Соломона, очевидно, давнишнее. Это было шрамирование. Экстравагантным Карэ Хедлера назвать не мог, но, очевидно, это что-то значило. - Может, ты еще себе что-то наколол?

- Да, было дело. Палец во время прогулки. - Сейю попытался передвинуться чуть выше. Пока к нему не пришли, было удобно и так. - Сел неудачно.

- "Сел неудачно", это вы про попадание сюда? - Мимолетно улыбнулся Карэ, на что собеседник закатил глаза. Прикосновения начали мешать. Это было слишком навязчиво, и уже несло за собой какой-то скрытый смысл. А там еще Юй, который вряд ли сможет что-то увидеть, но услышать ему ширма не помешает. И уж лучше это будет отборный мат Хедлера и чужие крики боли, нежели... - И почему вы делаете такое лицо, м?

- Мне щекотно. - Сейю поморщился, дергая ногой. - Не мог бы ты завести себе собаку, если тебя... воодушевляют подобные... процессы?

Зрачки в ярких бирюзовых глазах неестественно дернулись, когда вместо того, чтобы оставить его в покое, Карэ подался вперед, упершись рукой в жесткий матрас сбоку от его головы.

- Ты же не боишься щекотки. - Тихо выдохнул сероволосый, внимательно вглядываясь в чужие глаза. Бледные губы Хедлера дрогнули, после чего он зажато улыбнулся и, громко прыснув, отчего надзиратель ощутил его дыхание на своей коже, засмеялся, схватившись свободной рукой поперек живота. Затем мужчина вообще перевернулся сначала на бок, пытаясь унять дрожь, а потом и вовсе на живот, утыкаясь лицом в подушку и пытаясь зажать рот руками, подавляя хрипы. - Чт... Хедлер, твою..!

Карнелиан рывком поднялся с места, но лишь на секунду, чтобы переместиться, полностью забираясь на койку с ногами, свесив ступни в массивных рабочих берцах вниз, упираясь коленями в матрас. Схватив брюнета за плечи, чувствуя под пальцами характерную дрожь, зеленоглазый рывком поднял его с места, стараясь перевернуть на бок. Сейю перестал смеяться и лишь тихо сипел, силясь не закашляться. Но, без сомнения, надзиратель был куда крупнее и сильнее его, поэтому несколько жалких секунд спустя Хедлер оказался к нему лицом, почти что замерев. Карэ выглядел явно недовольно, но тут же толкнул его назад, перемещаясь вслед за мужчиной, и вжимая спиной в холодные прутья койки. Дальше - стена. Деться некуда.

Брюнет, пришедший в себя, поежился, ощущая дискомфорт от слишком долгого зрительного контакта, и первым отвернул голову, нервно сглотнув. Этот жест тут же пресекли, схватив его за подбородок и развернув к себе. Карнелиан плотоядно улыбнулся, приближаясь к чужому лицу и мягко оглаживая большим пальцем очертания челюсти, словно щетина его вообще не смущала.

- И зачем же вы это делаете? - В вопросительно-возмущенном взгляде Сейю ясно читалось ""это" - это что?". Но высказать свое мнение ему не дали, быстро переместив руку на губы. Сейю уже достаточно давно попрощался с жизнью, еще лет семь назад, и повторно этого делать не собирался, но когда сероволосый странным образом развернул ладонь, проведя пальцами по его щеке, стало как-то слишком. Особенно учитывая это странное выражение лица. - Открой рот.

Хедлер успел только ошарашенно захрипеть, когда чужой большой палец по собственнически толкнулся между его губ, а затем зубов. Сероволосый просто сам выполнил свою просьбу - сам открыл его рот. Причем внимательно вглядывался, пока Сейю не мог даже двинуть головой, вцепившись пальцами в ткань наволочки на подушке. Уилсон ухмыльнулся, что-то заметив, и тут же быстрым движением зацепил чужой зуб, не боясь испачкать пальцы в слюне. Брюнет вздрогнул, когда Карэ сокрушенно покачал головой потянув за тонкую белую нить. Второй рукой надзиратель крепко держал мужчину за плечо, вжимая в стену.

- Почему же вы, мистер Хедлер, такой идиот? - Удрученно поинтересовался зеленоглазый, сострадательно приподняв уголки губ. - Тащите в рот всякую дрянь. - Сейю мелко задрожал, тихо всхлипнув, несмотря на внезапно осторожное движение со стороны. Карэ медленно тащил нитку на себя, перебирая пальцами и порой останавливаясь. Когда одна из таких пауз слишком затянулась, Хедлер приоткрыл зажмуренные глаза, сморгнув выступившие слезы. Пришлось вопросительно смотреть на садиста, потому что любая попытка спросить, даже вздохнуть могла повлечь за собой печальные последствия. Брюнет знал, на что шел, но... Карнелиан аккуратно вытер влагу на чужих ярких глазах незанятой рукой, проведя по нижнему веку, и не получив на этот жест ненавидящего взгляда, продолжил извлекать своеобразный тайник. - Можешь не плакать, я не сделаю тебе больно.

"Какой же ты, блять, добрый и сострадающий...". Сейю было дурно только от собственной убогости и рефлекторных слез. Горло сильно саднило. Он продолжал сидеть с открытым ртом, стараясь унять дрожь в руках.

- То сигареты... - "Какие сигареты, когда ты их видел последний раз?". - Теперь... - Хедлер коротко и болезненно застонал, когда из глотки наконец исчез мешающий предмет, и часто задышал, получив возможность нормально глотать воздух. Внимание же Карнелиана теперь было приковано к небольшой пластинке, обернутой в какой-то непонятный кусок пленки. - То ключ... - Зеленый лукавый взгляд устремился на мужчину. - Так ведь и повредить себе что-нибудь недолго.

Как будто Хедлер этого не знал. Он просто надеялся, что этот дурень рыпнется за врачами, а в то время он сам избавится от прямой улики в своих руках, швырнув куда подальше. Под подушку сунуть не вариант, это... сразу заметил бы этот человек. Человек, который знает. Человек, который мог бы потягаться с любым больным ублюдком в звании "чудовище", несмотря на свою нормальность. В реальном мире - возможно, да. Но это Шперцон.

Как надзиратель вообще заметил нитку? Чип, извлеченный из ключа, был небольшим, чуть меньше, чем фаланга пальца, но за зубами и под языком его было бы заметно, и мужчина прекрасно это понимал.

- Ты бы лучше... о себе... беспокоился... - Надорвано сообщил Сейю, не глядя на Уилсона. Давление на плече внезапно пропало. Сероволосый хмыкнул.

- Глупый.

В следующую секунду к стене его прижимало уже чужое тело, и Карэ последний раз продемонстрировал Хедлеру подобие подвески, которое без омерзения сунул себе в карман брюк, продолжая упираться в матрас коленями. Чужое дыхание обожгло ухо, заставляя сжаться и зажмуриться, чтобы не сказать еще чего-нибудь лишнего. Его так бесит собственное состояние беспомощности, что хочется просто исчезнуть. Такое бывало.

- А представь, если бы я вытащил его быстро.

Мужчина уже не вздрагивает, но зажимается еще сильнее, как будто пытается слиться со стеной и избежать прикосновений со стороны. Это не бесит, это не неприятно, это не унизительно, это просто...

Он чувствует жгучую боль в гортани из-за одних лишь слов. Как если бы вместо пленочного конвертика был рыболовный крючок. Сейю все-таки рвано выдыхает, понимая, что его главный враг - его собственные мысли.

Он это специально, да? Кому-то нравится, когда жертва задыхается не от петли на шее, а от чувства собственной ничтожности?

Когда же это все закончится? Под "когда же" здесь можно подразумевать все что угодно: заключение, жизнь в этом мире, это дурацкое похлопывание по щеке и тихое, самодовольное "молодец".

Смазанный поцелуй на скуле даже поцелуем назвать нельзя. Это просто касание губ, прежде чем наваждение и чужой напор исчезают. Скрипит койка - это означает, что мечты брюнета сбылись, и его, наконец, оставили в покое. Он задерживает дыхание, все еще держа глаза прикрытыми. Злости нет совершенно. В сердце, если оно еще, конечно осталось, а не было точно так же вытащено кем-то за ниточку, остается лишь странное, щемящее чувство, не похожее даже на тревогу.

Он не знает.

- Рад был увидеться. Встретимся немного позже.

- Не могу ответить взаимностью. - Морщится Сейю, накрыв шею ладонью.

Карэ пожимает плечами.

- Если так подумать...

- Когда думаешь, в голову приходят странные вещи. - Зеленоглазый недоуменно моргает, а Хедлер, не выдержав, с размаху швыряет в него подушкой, схваченной за собой, попав точно по виску. И тут же скатывается ниже, отворачиваясь на бок и звякнув цепью.

Надзиратель просто молчит, успев поймать снаряд прежде, чем тот, после встречи с его головой, падает на пол лазарета. Да, весьма странная вещь, пришедшая в голову.

- Ауч... - Слишком запоздало, на целый десяток секунд, но сероволосый все же кривится, оставляя подушку на койке, в ногах мужчины.

Потом, о чем-то вспомнив, вздыхает, и покидает помещение достаточно быстро, чтобы не докучать брюнету своим присутствием.

Сейю продолжает лежать на месте, закрыв глаза, и старается выровнять дыхание.

Он был прав в том, что Юй спит, как убитый. Зная Шрайера, тот бы сразу забеспокоился, услышав нечто странное. А, может, просто притворялся. Хедлер вздохнул, с неприятным осадком в душе понимая, что его секундные мучения были напрасны. Если бы это был не Карэ, сработало бы...

Симулянт. Ну конечно... Почему то никто не верит в то, что людям бывает действительно плохо. Пусть и немного в нестандартном понимании.

Мужчина сгибает руки, используя их вместо подушки, положив под голову. Уж лучше забыться сном, чем опять думать ни о чём. Но брюнет точно знает, что если бы он мог - он бы заплакал. Болезнь, не болезнь...

Это невыносимо.

***

- Дело наверняка прогорит.

- Если рассмотреть другой способ?

- Я... не думаю, что все настолько печально, насколько ты хочешь видеть это, Макс.

- Мистер Шотет, здесь вовсе не о чем беспокоиться, уверяю.

- Я не беспокоюсь, Макс, спасибо большое. - Ричард меняется в лице, становясь более серьезным, и хмурится, прикидывая цифры. - В любом случае, есть еще акции...

- Только не говорите, что мы опять вынуждены идти на риски? - Вздохнула Лара. Девушка всегда была уверена в своем боссе, но тот, зачастую, прибегал к очень неординарному решению проблем.

Конечно, если рассматривать его со стороны руководителя - придраться не к чему. Ричард был прекрасным начальником, умудрялся держать под контролем если не все, то многое, даже если у него были помощники, как, например, Макс. А чего еще ожидать от шефа одного из ведущих автосервисов?

Лара знала, что Шотет в начале своего пути был обычным автомехаником, а теперь вот - сидит в директорском кресле. Хотя она сомневалась, что все сложилось бы удачно без нотариальной конторы Санлайт, в которой были специалисты ну очень разных направлений. Впрочем, объяснить это довольно легко: Сара сейчас владеет бизнесом покойной сестры. Не составит труда догадаться, что в скором будущем часть перейдет к ее старшей дочери.

Сама по себе Сара Санлайт - Шотет в женской ипостаси. Невозмутимая, непоколебимая шатенка, только глаза не такого пугающе-карего цвета с бордовым отливом. У нее они серо-голубые, как и у большинства людей, которых знала девушка. С Ричардом у Сары сотрудничество. А вот предприниматель Франц... с Марком шеф никогда не мог найти общий язык, а встречаться по делам мужчины были вынуждены часто. Вот только зачинщиком возникающих конфликтов зачастую был именно конкурент. С одной стороны, седовласого Франца можно было понять - когда-то эти двое были партнерами, а позднее что-то пошло не так, и он остался на "вторых ролях". В тот период потерял и двух сыновей, один из которых был зверски убит так и не пойманным маньяком. Или пойманным? Вот чего Лара не знала, так это криминальных подробностей города. Многие ее приятели жили в глубинках, но порой там проблем было меньше, чем здесь. Хотя маньяком, определенно, являлся каждый девятый встречный. Особенно, если это были районы Уалдстрита.

С другой стороны... Додумать девушке не дали, ее мысли оборвались на том, что оба мужчины слишком упертые, чтобы найти компромисс не только в рабочих целях.

Ричард сейчас испытывал странный прилив раздражения, а Макс, что-то негромко втолковывал боссу, надеясь на его понимание.

Шотет был бы согласен с Третьяковым, если бы не его вторая точка зрения по поводу происходящего. Вряд ли дело пойдет на убыль, но не скажешь же подчиненным напрямую, что ты босс не только автосервиса, но и достаточно крупной конторы, именуемой "Мафия"? Вот где были настоящие риски. А то, что сейчас разжевывает ему менеджер - сущие пустяки. Всего лишь сезонность, это можно пережить. Да, проблемы с экономикой, да, нехватка специалистов. Но это только здесь, а ведь есть еще инвестиции и доля в заграничном деле одного из коллег. Этих долбаных бумажек, именуемых деньгами, хватит, чтобы отгрохать еще один город, а паренёк сейчас беспокоиться о каких-то мелочах. Ричард уважал такой подход, но не сейчас, когда его мозг был забит совершенно другим.

- Это не очень много. - Задумчиво произносит Шотет, скребя стриженными ногтями по бороде.

- Но все равно придется продумать все мелочи, сэр.

- Не буду тебя обнадеживать, Макс. - Ричард удивленно моргает, глядя на вмешавшуюся Лару. Он смотрит на нее с какой-то странной, немой благодарностью, находясь в замешательстве. Обычно девушка молчит, редко "встревая" в деловой разговор. Она вообще говорит только на языке фактов и цифр, и является весьма ценным сотрудником. - Но заниматься этим будешь ты.

- Но... - С нервным смешком замирает юноша, вытаращившись в столешницу.

- Не удивляйся, но это часть твоей работы. - Тихо вздыхает Лара, подперев щеку рукой. Она ощутимо расслабилась, словно проблемный вопрос ее не волновал. - И если раньше тебя, почему-то, подобное не пугало, то сейчас...

- Ну так... - Макс натянуто улыбается, кашлянув, чтобы избавиться от напряжения в горле. - Францы...

- Господи, опять Францы... - Ричард обреченно прячет лицо в ладонях.

***

- Поздравляю, Ному, у тебя всего два с половиной месяца до экзаменов, а ты сидишь тут и пытаешься решать задачи... - Никто не обращает внимания на блондина, что-то усердно строчащего в своем ноутбуке за одним из дальних столиков кофейни. - ...вселенской важности.

"Задачи вселенской важности" - это открытое письмо, которое приходится исправлять уже в который раз. Еще экзамены не сдал, а уже пишет черновики для отправки в ВУЗы.

"Да плевать" - думает Намир, нервно стуча ногой по полу, стараясь держать ритм - "Буду работать... да хотя бы продавцом в ликеро-водочном!"

От подобных мыслей на душе внезапно становится слишком горько. Блондин закусывает губу, сворачивая файл, и откидывается на спинку кресла.

Здесь всегда было спокойно, не очень тесно, ведь большинство людей заходило, чтобы взять что-нибудь с собой. Помещение, отведенное под кофейню, было достаточно просторным, но не слишком большим. Столиков от силы десять-одиннадцать, и барная стойка рядом с кассой. Шотет-младший всегда уходил в конец зала, стараясь спрятаться от лишних глаз, и в выходные мог часами сидеть здесь, заказав за все время кружки четыре латте или обычного чая с лимоном. Несмотря на то, что он внешне был копией матери, вкусы и повадки были идентичны отцовым.

"Вот бы мне и его мозг достался...". Ричард прекрасно разбирался в физике и прочем, а Намир сейчас не мог вспомнить элементарных уравнений. Внешне спокойный человек понимал, что все его старания будут напрасны, а жизнь загубят шестьдесят баллов по проклятому предмету. Зачем вообще ему эта электроника и автоматика, когда он в душе, может быть, артист?

Как бы блондин не пытался совладать с собой - чувство ответственности перебарывало. Да, он хотел бы именно туда, куда ему пророчил отец. А сейчас сидит и думает о своей карьере продавца, прекрасно. Ному покачал головой, упершись локтями в стол, запуская пальцы в волосы. Он редко позволял себе отдохнуть, но, кажется, порой это было просто необходимо. Как жаль, что подобные мысли обнадеживают лишь на пару минут, а после юноша вновь с остервенением зубрит весь пройденный материал.

Родители спокойно оплачивают обучение, репетиторов, но все как будто без толку. Ричард часто говорил, что физику нужно просто понимать, а не учить. Ному пытался, у него не получалось. Тогда он опять садился, листая книги в попытке понять.

"Было бы неплохо, если бы в силах ультимы была возможность меняться телами...". А что? Шотет-старший понял бы экзаменационные задания и спокойно решил их. По крайней мере, Намир так думал. Зная отца, блондин предполагал, что тот на корню пресек бы эту затею, и просто пожелал бы ему удачи в сдаче другого предмета.

На Ному никто не давит, но хочет он именно того. "Значит, буду страдать...".

Парень все равно был подавлен, не ощутив никакой радости от мотивации. Было лишь странное беспокойство, обычно посещавшее его только в делах, касаемых отцовского агентства.

- Я могу забрать? - Светловолосый юноша, подошедший к нему с подносом, приветливо улыбнулся, вопросительно глядя на чашку, пустующую уже минут десять. Ному все это время просто сжимал ее в руке, смотря в экран. Шотет почувствовал себя глупо, отставляя ее в сторону.

- А, да...

Официант не являлся платиновым блондином, его волосы были просто белыми, явно крашеными. Это Шотет заметил еще давно. Парень был его ровесником, а так же бариста, и почему он сейчас выполнял не свои обязанности - непонятно. Намир огляделся: людей действительно немного, как посетителей, так и работников. Да и вообще последних здесь, кажется, два или три человека. А сейчас... только он?

Молодой человек благодарно кивнул, взял пустую кружку, и теперь посмотрел уже на Шотета.

- Еще что-нибудь, или счет?

Ному мимолетом посмотрел на экран ноутбука. "Я сижу здесь уже два часа? Серьезно?". Он устало потер виски, кивнув, словно отвечая этим на оба вопроса.

- Да, я... - Парень огляделся, пытаясь решить, что ему нужно. - Кофе... Можно меню? - Еще немного, и он перепробует все, что здесь есть. Вот только запомнить на нервной почве он не может не только физику.

- Могу предложить ореховый раф. - Коротко улыбнулся официант. - В прошлый раз вы брали его, и даже подходили уточнять название. Вам понравилось.

- А? - "В прошлый раз?..". Голубые глаза недоуменно округлились. Этого не помнить даже сам Намир, но да, что-то такое определенно засело в памяти.

В ответ на его замешательство собеседник пояснил:

- Я помню многих посетителей, приходящих на постоянной основе. Их предпочтения, соответственно, тоже. - Ному сощурил глаза, рассматривая надпись на бейджике. "Адольф" кивнул, расценив это как сомнение. - Да, вы почти постоянно выбираете чай, реже - кофе, подолгу изучаете меню и выглядите достаточно отрешенн... - Юноша словно пришел в себя под удивленным взглядом и замялся. - Прошу прощения, я увлекся. Так вот, несложно догадаться, что вы делаете это просто из вежливости к заведению. - Неловко пожал плечами официант. - Но, если вы планируете задержаться, могу лишь предложить то, что вы оценили в прошлый раз.

"Интересно, а он физику понимает?.." - просто на случай, если отец не согласится...

Намир потряс головой, выдавив из себя растерянную улыбку. "Ну конечно, здесь всего трое людей, не считая меня...". Девушка возле окна, только с планшетом и стилусом, которые заменяли ноутбук. И пара людей, вроде как - коллег, которые что-то негромко обсуждали, то и дело обмениваясь бумагами, в которые то подолгу смотрели, вчитываясь, то тут же откладывали, качая головами. Неудивительно, что Адольф задерживается возле него, ведь Шотет единственный, кто решился заказать что-то еще, хотя мог попросить счет.

- Да, давайте. И рассчитайте тогда сразу.

В ответ очередной кивок, и юноша уходит к стойке.

Ному вновь бессмысленно переводит курсор с одного ярлыка на другой. На колокольчик, звякнувший над входной дверью, он не обратил никакого внимания.

- Американо?

- Американо.

Адольф и... Кроули? Намир заинтересованно поднял голову, заметив возле кассы... ритуального агента. В повседневной жизни Кеннет занимался простым учетом и похоронами. Шотет-младший пораженно моргнул, не зная, что и думать. Вошедший не заметил его, что было немудрено, но вот из-за небольшого застенка можно было прекрасно разглядеть мафиози. Ранее Ному его здесь никогда не видел. А, может, просто не придавал значения. Но еще удивительнее было то, что всегда отстраненный Кеннет, стремящийся к уединению в подобных местах, сейчас устроился за стойкой, на одном из барных стульев, и о чем то беседовал с бариста, пока тот с энтузиазмом занимался приготовлением напитков, одновременно с этим умудряясь отвечать мужчине.

- Плохой день? - Именно в такие дни шефа тянуло на кофе, и Адольф про это прекрасно знал. Мистер Роу забывал и о Грендере, зависимом от кофеина и действующему на нервы, забывал о своем спокойствии и просто приходил сюда восстановить душевный баланс. В остальное время Кеннет в основном заказывал чай.

- Ужасный. - Честно признался мужчина, с благодарностью принимая кружку, поставленную перед ним. Вторую чашку Кирни поставил на поднос, глазами указав седоволосому на посетителя, к которому нужно подойти, после чего разговор можно будет продолжить разговор.

Кроули, бросив взгляд в сторону бариста, оторопело замер. Ну конечно, сын Эша. Здесь. Мужчина приподнял уголки губ, стараясь приветливо улыбнуться, но вышло плохо. Кеннет вздохнул, сухо кивая, и вновь отвернулся к стойке, задумчиво отпив из кружки. Адольф эти странные гляделки заметил, но ничего не сказал.

- Ваш кофе и счет.

- Благодарю. - Намир оказался удивлен, что его оставили в покое. Но, если так подумать.... в каком именно положении знакомы бариста и стратег?

- Итак. - Кирни уже вернулся к шефу, замирая рядом с другой стороны стойки. Он уже знал, кому и сколько времени нужно. Девушка у окна - дизайнер, зачастую приходит сюда работать, заказывает одно латте макси и слушает музыку. Бокал в конце возвращает сама. Другие двое - работают неподалеку, в каком-то центре. Уже неделю обсуждают проект. А тот блондин захаживает раз или два в неделю, и от него веет безысходностью. Адольфу порой становится жаль парня, и он даже кладет ему пару небольших шоколадок в заказ. Кажется, у него экзамены. - Рассказывайте, кого Хайд загрыз в этот раз.

- Да не Хайд... - Кроули фыркнул, качнув головой. Единственный глаз, скрытый стеклом монокля, свернул мутной зеленью. - Том...

- О-о-о... - Понимающе протянул Адольф.

У шефа действительно проблемы. Потому что Хайд - это еще ничего. Это просто врач и некий спонсор. А Томас... Томас - это уже страшно. Кил, насколько было известно блондину, раньше был простым наемником, но по какой то причине у него произошел некий "карьерный рост". Теперь он целиком и полностью принадлежит к основному исполнительному составу внутреннего круга. Раньше, вероятно, это было просто не нужно. Но если предположить, что Том с чем-то накосячил, чего в принципе быть не может... В этом Адольф уверен.

- Что на этот раз?

- Ну...

- Да бросьте, шеф, сколько лет, сколько зим. - Юноша беспечно улыбается, прикрыв глаза и упираясь подбородком в подставленные ладони. Ему приходится чуть наклониться, чтобы было удобнее. Никто не обращает внимания на очередной разговор. Все заняты своими делами.

Кеннет понуро качает головой, и читающееся в жесте "как так?" парня тревожит. Что Кроули так сильно задело?

Из их небольшого "подразделения" Адольф знал довольно узкий круг лиц, и то, в силу возросшего положения за прошедшее время.

Кроули - кто-то наподобие старшины, руководитель. Кажется, раньше был кто-то другой, но раньше и трава была зеленее, и сам Адольф моложе, так еще и учился в школе, и был, так сказать, не самым уважаемым человеком. Самое главное - ни о чем подобном не знал, но догадывался.

После Кеннета был, непосредственно, Дерек Флетчер, которого Кирни знал смутно. Тот был правой рукой прошлого главы, а когда главы не стало, руку, собственно, отрубили. Теперь Флетчер просто был, не особо выделялся, и был восприимчивым. Адольф догадывался, что Дерек может точить зуб на Кроули, ведь тот буквально занял его место. Вот только в этом не должно быть ничего обидного. Все мафиози понимают, что это не передача наследства и поста преемнику, а жесткий отбор людей, которые действительно достойны занять то, или иное место. Сам парень и не рассчитывал, что в будущем подменит босса - ему и в роли секретаря неплохо. Но вот...

Третьим в этой чудесной компании был Игорь Морозов. Огромный такой, выше среднего, татуированный мужлан, выделяющийся на фоне остальных короткой прической "ёжиком". В душе - замечательный человек, но к работе подходящий ответственно, а так же бывший зэк, который имеет радикальный взгляд на эту жизнь. Один из удачных. И Адольфу не очень нравилось, как Морозов на него порой смотрит. Как раз, как на будущего преемника. В тюрьму Кирни не собирался, Игорю не так много лет, чтобы он застал Гитлера и сверлил секретаря взглядом только из-за имени, да и убийцей Адольф становиться точно не собирался. Не потому что страшно, а потому что хватило уже всего этого.

Том был завершающим звеном в этой цепочке, и метался туда-сюда между исполнительным комитетом и их отделением. Профессиональный личный водитель(потому что как таксисту ему никто не платит, он делает это "по доброте душевной"), доставщик, почтальон, уборщик(здесь Кроули послали в менее цензурной форме, чем Том обычно выражается на работе), и просто коллега, который помогает с бумагами. С бумагами, как раз, у Кила были свои личные счеты, которые были очень далеки от теплого отношения к такому виду работы. Брюнет грозился пустить все на самокрутки, если его еще раз заставят подобным заниматься. Мужчину Адольф понимал, но со стороны это выглядело забавно. Томаса он не считал чрезмерно злым и ужасным, коим он представал для многих людей. Но характер у него и правда скверный.

Адольф же просто был нужен, как предполагалось, из за своей особенности. А так же Кроули всегда хотел секретаря.

Только об одном жалел юноша - шутить в том контингенте... Невозможно.

- ...да... - Кеннет отставил полупустую кружку в сторону, явно что-то обдумывая все то короткое повествование, являющееся предысторией вроде "пришли как-то раз я, Том и Игорь в одну комнату...". - Ну и...

- И? - Адольф вопросительно изогнул бровь, ожидая подробностей. - У нас больше нет Игоря?

- Нет. - Отрицательно покачал головой Кеннет. - Он есть... Просто... не совсем целиком.

Кирни ошарашенно моргнул, вспоминая, что с подобными вопросами стоит обращаться к Грендеру.

- Это как?

- Тц... - Мужчина понизил голос, подавшись чуть ближе. - Это из-за Дерека... Ну и... - Он покосился на Намира, который что-то печатал. - Скажем так... Касаемо... Лично начальника.

- М.

Больше Адольф ничего спрашивать не стал, понимая, что разговор окончен. Этот день всерьез можно считать паршивым. Одной из догадок Кирни было то, что Флетчер поставил под сомнение босса. Какого из - все еще непонятно. Как бы юноша не пытался, у него не получалось разузнать, как устроена верхушка мафии.

Когда Адольф поворачивался спиной к залу, чтобы что-то поправить или взять, его взгляд менялся, и парень просто надеялся, что этого никто не видит.

Вначале всегда сложно, и тем не менее - это уже первый шаг. Если его не сделать - дальше пути нет.

Вот что-то издало характерный звук, стукаясь о деревянную столешницу.

- Спасибо. - Адольф обернулся. Счет и пустая чашка. Блондин, дождавшись, когда его заметят, попрощался, и быстро покинул кофейню, даже не глядя в сторону Кеннета.

Кирни забрал сначала посуду, отставляя ее в сторону, затем расчетницу, проверяя ее. Еще один факт об этом посетителе: он всегда оставляет довольно щедрые чаевые. Между тысячей рублей и чеком в шестьсот десять была существенная разница. За все время, проведенное здесь, парень пил просто чай, и одно капучино, очевидно, вновь не зная, чего хочет.

Бариста со вздохом убрал часть денег в кассу.

Точно так же понятно, что ушедший парень не отдал ему единственную имеющуюся купюру. Все было отсчитано. Ровно шестьсот и десять. И четыреста сверху. Адольф ощущал себя содержанцем, и чтобы утихомирить напряжение, засевшее внутри, заглянул за дверь, находящуюся сбоку.

- Митяй, чтоб тебя! Работать быстро иди.

Это раздраженное тихое шипение никак подходило улыбчивому добродушному парнишке.

***

В бюро все опять шло своим чередом, особенно после того, как в нем перестал появляться Гойл. Заглянул на огонек лишь один из его товарищей, чем побеспокоил Тео, который этот огонек ему и устроил.

Но на самом деле федерал просто сообщил, что Адамс по рабочим причинам вынужден был откланяться пораньше. В тот день Шинья интересовался у капитана, какого веселого газа тот надышался, что ходит с полуулыбкой весь день. Обычно Ньют всегда спокоен, и его лицо выражает полное умиротворение. Здесь же была какая-то тихая, но безумная радость. Майор уже не знал, чем он с мафиози(а в том, что это был именно он, сомнений не осталось) занимался в его отсутствие, но... Вероятно, чем то намного более интересным, чем обычный секс. Кента подобные утехи не могут вогнать в должную эйфорию. Тео остановился на теории, что они просто обсуждали работу, перебирали документы и на два голоса материли федералов. Или с Гойлом просто что-то приключилось.

Последнее было более реально в случае Кента, ведь перебирать бумаги и письма он не приглашал даже майора, уж слишком это было личным. Про онанизм подобного рода Шинье шутить нельзя, но очень хотелось намекнуть, что Ньют очень задрачивается со своими бумагами. Выражаться тоже было нежелательно, и поэтому Тео лишь вздыхал, частенько подмечая, что Кент очень близок с работой, и почти на ней женат, но она все еще в стадии любовницы. Дошло пока только до Кодо, который тихо фыркал в своем углу.

Позднее, Тео не составило труда узнать, что Гойл Адамс на больничном.

Ньют в этот раз не заперся у себя в кабинете, а сидел за свободным столом у майора и лейтенанта. Возможно, в детективном бюро не должно быть званий, но все-таки они обозначали здесь каждого человека, у которого было свое прошлое. Кто чего достиг, кто кем был и является сейчас... Людей не так много, но этого вполне хватает, учитывая, что трое из них являются ультимейтами. Кент не мог точно сказать, нравятся ему такие люди или нет, но он считал их в первую очередь людьми, и уже только потом "особенными" или "проклятыми". Это как болезнь, которая просто записана в карту, и с ней ты ничего не сделаешь. Живешь - живи, ты ничем не лучше и не хуже, просто у других подобного нет. Но здесь у всего есть свои пределы.

На рабочем месте под вечер только Каэра и стажер Анатоль Словецкий, которого майор, ныне отсутствующий, очень не любил. Анатоль был выше его всего на пару сантиметров. Всё.

Сам парень никак не задевал Шинью, но были другие, даже среди старших, подмечающих, что несмотря на чужую маленькость, Тео все еще короткий.

Майор уже устал объяснять всем, что сто шестьдесят три это не только статья и далеко не приговор, поэтому в ход шли метательные предметы.

Ньют уже боялся ручек и линеек, ведь обращаться с ножами и заточками Тео умел.

"Федералы, мафия...". Кент устало вздыхает, растирая пересохшие глаза - это его постоянная проблема, но сейчас можно смириться, ведь пик такого состояния приходится на зиму и лето.

Сегодняшний день можно и вовсе назвать замечательным и тихим от повседневной суеты. И это не потому что розоволосая суета вновь куда-то ушел. Вообще, в целом - когда утихли федералы, проблем у всех поубавилось.

Мафия была приятной только в одном - в своей невыразимости. Федералы же были постоянно на слуху.

Мужчина откладывает очередное досье в сторону. Юй Шрайер. То, с чем разбирается Тео. Вот здесь вопросов к мафии, наоборот, прибавилось. Шинья все же не зря был одним из лучших специалистов, пусть и выглядел немного нестандартно. Кент предполагал, что Тео, не выделившийся ростом, хочет как-то это восполнить. Но его крашеные волосы, меняющие свой цвет каждый сезон, никак не портили его светлого, рационального ума и интуиции. "Надеюсь, что больше в ядовито-салатовой расцветке я его не увижу...". Ньют вновь трет глаза, но уже из-за воспоминания кислотного оттенка.

В новом, неофициальном деле было много несостыковок. Это Кент понимал еще тогда, когда к нему заявился рыжий паренек. Его запомнить удалось на долгое время - благодаря самодовольной улыбке майора, которому удалось хоть на кого-то посмотреть свысока. Показания Кёрнивалла для полиции были, вероятно, глупостью, или очередным тупиковым расследованием, как и для многих незнающих людей, но вот для детективов они представили интерес, из-за того, что фамилия "Митгард" в старых архивах была на слуху. Человека нет уже долгое время, и ничего ему не предъявишь, людей из его окружения тоже не сыщешь, но вот подвернулся удобный случай, и...

Все опять тянулось к ультимейтам. Парень попал в Шперцон. Это было равносильно попаданию в Ад. Ньют не мог точно узнать, что это за место, но оно определенно было ужасным.

У Кента, как и у Шиньи, было много версий. Шрайер был восприимчивым, это раз, значит, для чего то был нужен другим людям, из чего стоит сделать вывод, что кто-то просто не хотел попадания Юя в чужие руки. Только в чьи - пока неясно.

Второй догадкой была самая банальная попытка скинуть все лишние обвинения в свой адрес.

Обе версии имели свои существенные недостатки. Если рассматривать первую,, то почему нельзя было просто основательно заграбастать мужчину под свое крылышко, чтобы он уже точно никуда не делся?

А вторая пролетала почти по всем пунктам - ну да, можно подвести все нити к Шрайеру, но тогда они плотно зацепятся и за саму организацию, что противоречит скрытности мафиози.

"Здесь думать и думать...". Ньют поднимается с места, окончательно покончив со всеми делами, и поднимает сложенные стопкой документы, чтобы унести в архив.

На всякий случай капитан заранее прощается с коллегами, потому что знает свой дальнейший маршрут: архив-кабинет-улица-автобусная остановка. "Надеюсь, успею на последний...". Мужчина смотрит на часы, пытаясь вспомнить точное время прибытия транспорта.

Полчаса. У него есть еще полчаса. Страшно, но не критично.

"Задержался...". Зато теперь все эти треклятые письма были разобраны, налоги уплачены, а клиенты дождались результатов. Можно было бы смело праздновать выходные, но это Ньют Кент, который проспит в субботу на три-четыре часа дольше, прежде чем опять займется чем-нибудь другим. Кроме работы у него еще есть квартира, в которой необходимо убираться.

В кабинете Ньют окидывает все быстрым взглядом, чтобы убедиться, что ничего не забыл, осторожно хватает пальто с вешалки, и выходит в коридор, после чего закрывает дверь на ключ.

Но даже на улице мысли о мафии Кента не покидают. Вернее, об одном исключительном мафиози. Ньют до сих пор не понимал, зачем Кил явился к нему домой, когда ему потребовалась информация о Норте. Хотя здесь все логично - у капитана все нужные бумаги были с собой. И, с большей вероятность, Том шел не лично к нему, а за ними. Как узнал? Вопрос риторический, сам детектив ответа не знает.

После этого, возможно, в силу своего характера, решил, что очень здорово позвонить ему средь бела дня и предложить установить на кладовку замок(Ньют советом воспользовался). А потом пропал.

Пропал, чтобы через время явиться снова, принципиально ища его и в квартире, и дома у знакомого, который располагался в такой дыре, что ни один доставщик в эти трущобы на совался. Или пропадал там без вести. Кент лишь немного слышал о людях с синдромом Вендиго, и каннибалах, но не хотел, чтобы им довелось познакомиться поближе. Еще больше не хотелось получить приглашения на романтический ужин, и стать основным блюдом в тот же вечер.

Вспоминая Кила в таком ключе, Ньют вздрагивает. Он без проблем добрался до остановки, и у него еще есть время в запасе. Вроде март, но на улице все еще холодно, особенно вечером. Мужчина ежится, но причину осознать не может: либо ветер, либо воспоминания о брюнете-наемнике.

В последнюю встречу Кент действительно был... не испуган, нет. Скорее - шокирован.

Детектив сопоставил много фактов воедино, даже предположил, что его просто уберут, как ненужного свидетеля, но нет. Все происходящее всерьез напоминало инициативу одного единственного человека. Ньют почему-то был уверен, что его начальник не знает о многом, что происходило.

"Зачем он явился к Тео?". Вернее сказать, к нему, временно проживающему в квартире майора. Кент знал, что у мафии терки с федералами - так было всегда. И там и там понатыкано этих ультимейтов, как ложных опят на пнях, и никто толком не знает, откуда это всё пошло. Проблема уходила далеко в прошлое, и мужчина представить не мог, насколько далеко.

И ладно бы убил - так нет. Просто зачем-то завел свой монолог о федералах. Сказать, что Ньют был шокирован снова - ничего не сказать. А потом... Потом мужчина все-таки испугался. Поначалу просто напрягся, не понимая, с какого перепугу Кил стал наворачивать круги, а не его шею, а потом... Потом, когда он перестал видеть Тома, тело словно отказало само по себе. Это была явно не сила. Ньют знал, что на него этот цирк не действует. Если бы работало - он бы уже прыгал перед Эшем как дрессированная собачка, и радостно выполнял все его приказы.

Самым жутким фактом, пожалуй, было то, что Кенту начало казаться, что его... нюхают. На долю секунды, но он вспомнил все ужасы каннибализма, ощутив эту странность. Либо ему просто показалось. Ну или Томас решил собрать комбинацию из физического и морального насилия, заставляя существовать на одних нервах.

Что детектив знал о Киле? Что тот - ультимейт. Скорее всего, один из "зверского" типа, как это называл Шинья. Если бы не Тео, было бы сложнее.

"Он собака?". Уже сидя в автобусе, упершись, как в детстве, лбом в прохладное стекло, Кент понуро думал обо всем произошедшем. "Вот сейчас я прихожу домой, а он там опять сидит, и ему опять чего-то нужно...". Мужчина смотрел на пролетающие по встречке легковушки, понимая, что с мафией ему не везло никогда. Что в далекой-далекой молодости, когда у него появились первые седые волосы, не заметные в платиновой шевелюре, что сейчас - уже в осознанном возрасте, когда за спиной был опыт.

И такой тоже. Вообще самый разный.

У икающего где-то Тео его, конечно же, побольше, но...

"Нет, это уже сущий бред, мне не по себе от того, что кто-то сел рядом...". Нет, это не Том. Это обычная бабулька, коих в этом полупустом автобусе штук двадцать. Почему села рядом с ним? Наверное, потому что от двери недалеко, и нет высокой платформы. Кент понимает, что его сердце опять начинает болеть. Такое случалось не часто, но было прямым показателем того, что организм себя истощил. Удобно, если бы не так неожиданно.

Мужчина тешил себя надеждой, что дома его ждет только горячий душ и остатки завтрака, а не чокнутый щепетильный мафиози. Но его аккуратность поражала, Кент поспорить не мог - сам такой же.

Остаток пути Кент бесцельно глазел в окно, мысленно дорисовывая узоры из капель на стекле. Их приходилось постоянно переделывать, напрягать сознание, потому что влага не находилась на одном и том же месте, все время срываясь вниз или в бок.

Уже дома мужчина понял, что его ожидания оправдались: встречал его полупустой коридор, немного мрачный из-за тусклого света. Ньют, чтобы окончательно успокоиться, решил обойти все комнаты - просто ради интереса.

Окна закрыты, следов чужого присутствия нет. Все произошедшее - чистая случайность. Кент вернулся в коридор, еще раз проверяя, закрыта ли дверь. У него были причины беспокоиться. Томас слишком внезапно напомнил одного человека, с которым детективу не повезло познакомиться в далеком прошлом. Ньют был уверен, что сейчас не вспомнит чужих черт лица, но точно знал, что если увидит его на улице в толпе случайных прохожих...

Блондин потряс головой, облокачиваясь спиной о гладкую стенку шкафа, и вздохнул.

Зачастую, он приходил в своем веселом, непринужденном расположении духа, но однажды явился со злющей мордой, сверкая глазами. В тот вечер он долго молчал, поджав губы в обиде, и Кент чувствовал, что друг был близок к тому, чтобы закатить скандал, ведь не желал даже смотреть в его сторону. Обычно такого поведения Кент не видел от слова совсем.

- Ты... подрался с отчимом? - Авторитетов для обиженного жизнью собеседника не было. Более того - тот постоянно участвовал в различной херне, которую сам и устраивал. Когда они не были еще толком знакомы, этот человек вызывал лишь интерес, и, чуть реже, легкое пренебрежение. В основном, своим поведением и мировоззрением.

Ситуация была не из приятных, обстановка к разговору по душам совсем не располагала. На Кента уставилась пара горящих странным, несвойственным другу раздражением.

- С катушек слетел? Больно мне этот аутист нужен.

Кент знал только, что родителей у товарища не было. Скорее всего, как и многие северяне - приютский. Юноша никогда не говорил о своем прошлом, упоминая опекуна, который болен чем-то вроде шизофрении, аутизма, и депрессии одновременно.

- Снова пьет?.. - Осторожно поинтересовался Кент.

Вроде как, мужчина, на попечительстве которого находился сидящий на диване комок нервов, был любителем весело провести время. Но это уже не точно.

- Отвали, Кент, дай просто посидеть.

"Просто посидеть". Едко, нервно, словно кто-то умер. Но нет, это вряд ли. Еще месяца три, и парни разойдутся, как в море корабли. Ньют здесь всего лишь на стажировке, дай Бог на пару лет постарше случайного знакомого в ларьке, с которым удалось поладить.

"Просто посидеть", когда друг сам непойми как открывал дверь его комнаты, как будто сам жил здесь, "посидеть" когда делал, что вздумается.

И ведь он действительно просто посидел. Посидел и ушел. В следующий раз нормально поговорить вышло через неделю, и потом еще - перед самым отъездом.

- Будешь мне писать?

- Вряд ли. - Кент вздохнул, отводя взгляд. - Ты же... сам придешь. Тебе скоро восемнадцать.

Тот взгляд, буквально вопрошающий "ты что, дебил?" Ньют запомнил надолго.

- Будешь уже женат, или кто там у тебя... Гражданским браком... - Это только у Кента с девушками не особо клеилось. Постоянная занятость работой и учебой, которая всплывала в процессе, всех от него отталкивала. Конечно, многим хотелось выскочить за лейтенанта, пока что младшего, но...

- Кент, ты дебил, или да? - "Или...". Ньют так и не ответил. Все казалось несусветной глупостью, тем более, что жили они и правда не так далеко. Виктор был северянином, но собирался свалить из этого адского места, как только достигнет совершеннолетия. Пересекутся еще.

Но Ньют, сидящий сейчас на кухне и хмуро раздумывающий над своим прошлым, вновь витал совершенно не в тех облаках, в которых следовало. Кажется, того парня и правда звали Виктор. Виктор Смит, кажется. Вот только пересечься с ним уже не удалось.

Теперь Кент приблизительно понимал, из-за чего волнуется. Между Смитом и Килом были сходства. Но мужчина осознавал, что эти двое - разные люди. Во первых, цвет глаз отличался. Во вторых, постоянное "капитан" от Томаса звучало не так... не как оскорбление. Бывший некогда товарищ, в свою очередь, словно видел в фамилии Ньюта его будущее призвание, и оно ему не очень нравилось, поэтому ее Смтт постоянно выплевывал.

А потом оказалось, что Смит ультимейт.

Встретиться удалось лишь годы спустя и Кент, признаться, вообще не мог вспомнить этого человека поначалу. Это было взаимно. Между мужчинами, смотрящими друг на друга в тот злополучный день, возникло молчание, именуемое народом как "мент родился".

"Зачем я вообще это вспоминаю?" Детектив был сбит с толку, мрачно таращась в опустевшую тарелку. "Просто совпадение...". Точно так же неожиданно появился, так же пропал на время, опять появился...

Если так подумать, та встреча должна быть последней.

Не случилось только одного.

Но ни давление на сердце, ни напряжение не пропали. Кент будто чего-то ждал, пока, правда, не знал, чего.

Воспоминания встревожили, и Кент поспешил занять свою голову чем-нибудь другим.

Вечер плавно перетекает в ночь, унося вместе с собой переживания четырехчасовой давности, и Ньют вновь сидит за столом, но уже с ноутбуком вместо еды.

"Ничего страшного не происходит, у меня просто расшатаны нервы...", а по выражению лица так и не скажешь.

Рядом с правой рукой стоит опустевший флакон, в котором когда-то были капли для глаз. Работа у Кента обычно напоминает один сплошной ситком, если в ней нет восприимчивых.

У женщины муж пропал "без вести" около трех месяцев его не было дома, она оббегала все близлежащие отделения полиции, в итоге - пришла к ним. Тео потом долго ржал, вспоминая этот случай. Оказывается, клиентка рассказала не все подробности, и вообще не упомянула про мелкую, но значимую для ушедшего мужчины "бытовую ссору". Позднее оказалось, что супруг просто свалил из дома и жил со своим соседом, с которым в далекой молодости они снимали квартиру на двоих. Жена просто была не в курсе всех друзей своего благоверного.

Главной проблемой было то, что мужчина возвращаться обратно в "семью" не очень хотел, при всем детективном составе заявив, что детей нет, а ему "и с Тохой заебись".

Чем все закончилось Ньют не знал, но подозревал, что разводом. В этой истории выиграл, разве что, сам сосед.

Подобных штампованных дел была уйма, отличался только сюжет. Лишь однажды был серьезный случай с летальным исходом, но это уже пришлось вручить в руки полицейских. Обычная поножовщина. Детективы станут заниматься таким, только если будут замешаны ультимейты.

Юй Шрайер ультимейтом не был, но само его дело несло за собой кучу недомолвок, и Кент прекрасно понимал, что нужно поговорить с ним самим, чтобы что-то узнать.

"Шперцон...". Конечно же, у Ньюта нет ни единого шанса. Но Юй был интересен еще и Тео, который был слишком... слишком настырным. Ему вряд ли кто-то откажет. Но майор никогда не горел желанием посетить так называемый "карман", заявив, что поможет только на расстоянии, иначе его там тоже быстренько приберут к рукам, такого всего хорошенького и симпатичного. "А еще очень, очень скромного и совершенно не зазнавшегося..." про себя подумал детектив, вновь штудируя федеральные сайты.

Очередная загруженная страница заставила насторожиться, и Кент даже стал листать ее, когда взгляд зацепился за одну из заинтересовавших строк.

Ниже были представлены списки судебных заседаний за прошедшие полтора года. В них включались сами судьи, подозреваемые, состав, адвокаты... Вот только на фамилию "Адамс" Ньют наткнуться никак не ожидал. Зато теперь ему стала понятна причина, сподвигнувшая Тома прийти в его скромное жилье.

Кент бы даже засмеялся, будь он чуть менее сдержанным.

Норт Кэлерм. Причинение тяжкого вреда здоровью, условный срок. Смягчающие обстоятельства. Гойл был пострадавшим.

Ньют помнил, что фамилия обвиняемого на самом деле Дант. Почему-то в этом он Тому поверил. И становилось понятно, что из-за все того же Норта Кил мог часто попадать в неприятности.

Но теперь детектив находил некую иронию в том, что оба Кэлерма успели втащить федералу. С губ срывается невольный смешок, и Ньют тут же кашляет, мгновенно посерьезнев. Как хорошо, что у него есть связи и доступ к такой... интересной информации.

***

Понять, кто такой Юй Шрайер, не составляет труда. Сейю осознает это, примиряется, как с жертвой, которая ничего не стоит на фоне смертей, оставшихся позади. И понять, в каком месте они находятся тоже не сложно. Особенно для мужчины, который провел здесь почти треть жизни. Юй здесь изменился, но сути это не меняло. Что в первое время после своего появления здесь, что сейчас, то ли в начале лета, то ли в конце весны - Шрайер не умер, как личность. Как человек, возможно, растерял какие-то качества, но сохранил определенную индивидуальность.

За прошедшее время Хедлера швыряли в карцер еще раза три, били - пять, и угрожали Итэром - один. Какому то надзирателю показалось смешным швырнуть его в сторону каннибала, присутствующего однажды в общей кормильньной, да так, что Сейю влетел прямо в заключенного, руки которого были сцеплены металлом за спиной, смотрящего на него сверкающими, безжизненными глазами. В том, что Итэр обезумел уже давно, Хедлер не сомневался, но, вероятно, такому "обеду" был рад. Мужчина в тот день отпрянул назад, с бешено колотящимся сердцем, когда услышал характерный стук челюсти и почувствовал прикосновение к своей голове холодной сетчатой маски, служащей намордником.

Кто-то косо ухмылялся, кто-то даже заржал вместе с охранниками, еще пара человек просто побледнела и отвела глаза. В лице не изменился только Юй, который всегда выглядел, как неестественно смуглая кукла. И пока Хедлер, напоминающий ошпаренную кошку, пытался прийти в себя и гнал прочь дикие воспоминания, мужчина просто вздохнул, встал с места, и утащил его за руку, что сопровождалось ошарашенными взглядами присутствующих. Охранники словно ожили, и не поверили в происходящее. Не поверил и сам Хедлер, который отрешенно шлепнулся рядом с Юем, исподтишка смотря на него.

- Да... Какого черта только что произошло? - Один из надзирателей, тот самый приколист, подошел к Шрайеру, стоя напротив. Их разделял стол. Юй поднял голову, и Сейю, за эти месяцы научившийся читать по глазам эмоции сокамерника, понял неозвученный вопрос. Как будто мужчина спрашивал "а что, так нельзя?". Но охранник, кажется, видел только "сломанное", меланхоличное лицо, и пустые, на первый взгляд, глаза, не выражающие ничего долгое время.

- Извините? - Надзирателя явно покорежил безразличный ровный тон, который мог принадлежать ожившему трупу, но никак не заключенному.

- Какие движения без сопровождения, триста пятьдесят первый? - Хедлер мог поклясться, что под балаклавой кто-то злобно скрежетал зубами.

"Я кого-то убил? Я что-то плохое сделал? Я нарушил закон?". Шрайер растерялся, но показать этого никак не мог.

- Я ем. - Мужчина с весьма угрюмым видом продемонстрировал ложку. Сейю просто таращился в стол, чтобы не заржать. Это выглядело так безрассудно и глупо, что в сложившихся условиях напоминало качественную комедию.

Надзирателя, кажется, ответ не устроил, а все заключенные притихли, делая вид, что занимаются своими делами.

- Ты знаешь правила.

- В правила входит попытка накормить зэка... соседом? - Если бы Хедлер не знал, что истеричный смех может спровоцировать приступ, он бы действительно расхохотался.

- Что?

Юй продолжал невозмутимо грести подобие каши ложкой, размазывая ее по тарелке. Он знал, что лишних вопросов задавать не следует, точно так же, как и противиться чему либо. Изобьют или пустят на опыты. Но видеть, как единственного тут более менее вменяемого человека из его знакомых просто ни за что пихнули буквально навстречу смерти, он не мог. Тем более, каким бы там шизофреником не был Сейю - он живой человек. И с Итэром у него не самые лучшие воспоминания. Юй даже не представлял, как Хедлер умудрился остаться спокойным, а не заметался в истерике.

- Пятьдесят первый!

- М?

Этот равнодушный взгляд одновременно вымораживал и пугал, точно так же, как и недрогнувшее лицо.

- Да ты...

Тут случилось неожиданное: Шрайер сначала отвернулся, чем, еще больше взбесил надзирателя, а потом закашлялся, прижав ко рту кулак.

- Тьфу ты блять! - Один из заключенных, сидящий неподалеку, тут же отшатнулся, сжимая в руках тарелку с недоеденной порцией. Многие последовали его примеру, и теперь действительно началось "движение без разрешения". Все просто перебрались куда подальше, еще больше ошарашив охранников, готовых, зачастую, ко всему. Чтобы не схлопотать, "беглец" тут же пояснил, примирительно подняв руки. - Мля буду, он туберкулезник, начальник.

И действительно, обычно слабые розовые разводы в слюне превратились в густоватую кровь, на которую сейчас с сомнением смотрел Шрайер, вытянув руку. Весь его вид выражал вселенское спокойствие и равнодушие.

- Ёптв... - Надзиратель отошел на пару шагов, лицо под маской скривилось. Тут же застывший взгляд метнулся в сторону Хедлера. - Ёп... Этот тоже?

Ответа не последовало, а Сейю оставалось делать вид, что стол, который он наблюдает здесь уже одиннадцать лет(чуть меньше, из-за времени, проведенного в карцере), очень интересный.

Некоторые пожали плечами, а один из заключенных что-то забормотал в бреду, стуча ложкой по столу, словно пытаясь его заколоть. К нему тут же метнулась пара охранников.

- Сука, я ж тебя трогал... - С каким-то отвращением бросил надзиратель, глядя на Хедлера. Тот, пытаясь отсрочить ответ, стал пить из своего стакана жалкую пародию на чай. Пить здесь что либо вообще было опасно, но некоторые соседи по этажу, которым что-то, да обламывалось, порой делились своими пожитками, понимая, что вместе придется провести очень много времени, а враждовать бессмысленно. Зато теперь Сейю уверен, что пьет не помои из водостока. - Вы еще скажите, что ебетесь...

Ответить Хедлеру не дали.

- А можно?

Мужчина все-таки подавился чаем, быстрым движением утерев губы и подбородок, не зная, что забавляло его больше: безэмоциональные вопросы Юя или реакция других.

Из-за дальнего стола раздался групповой гогот, кому-то почудилось, что Шрайер спросил это с затаенной надеждой, но на самом деле он просто был ошарашен таким заявлением, и планировал спросить это удивленно.

Чужой взгляд побагровел, лицо, скрытое тканью, вероятно, тоже.

- Пошли вы оба...

Юй, похожий сейчас на робота, с радостью бы пошел, но первым это сделал надзиратель, уходящий в сторону и тихо матерящийся себе под нос. Все здесь были со странностями, но даже Итэр и двести восьмой не пугали так, как этот человек. Руководству он, кажется, пока был не интересен. Да, если так посудить, у него просто своеобразная способность к регенерации, но таких "клиентов" уже полно, причем куда сильнее, чем это больное недоразумение. Хедлер вообще сам по себе был бесполезен. Ультимейтом он был, вот только как мужчину не потрошили, выявить эту природу не удавалось. А на полиграфе стало понятно, что триста тринадцатый сам правды не знает. Что мог, как - неизвестно. Через год бессмысленных исследований его быстро забыли, увлекшись новыми пришедшими. Сейю, как и многие другие, стал просто забавой для надзирателей. Лишь его выразительное поведение на фоне других, и странная позиция психа, заверенная справкой, заставляли многих сторониться. Особенно, когда они узнавали, что это почти что террорист мирового уровня. Вот как Шрайер сейчас. Может, опять "подсудили", спихнув лишнее дело - не знал никто.

- Ешь. - Шрайер скучающе подпер щеку рукой, смотря в стену, и пододвинул свою тарелку с Хедлеру. Тот нелепо моргнул, поворачивая голову в его сторону, и даже приподнял отросшую челку ладонью, чтобы убедиться, что ему ничего не привиделось.

- Опять?

- Вы, блять, в камере не наговорились?

- Извините. - Снова от Юя. Многие обитатели минус пятого уже спорили, когда надзиратели начнут стреляться из-за этой монотонности.

Сейю с сомнением посмотрел на Шрайера, но тарелку все же забрал.

Юю всегда казалось, что сокамерник слишком тощий. Роль заботливой бабушки мужчина на себя не брал, но ощущал, что со временем у него вообще пропадает желание есть, спать, и вообще как-то функционировать. Лучшим решением было сдохнуть от безысходности. Все времяпрепровождение стало сводиться к тому, что зеленоглазый просто часами лежал, и смотрел в потолок. Он умрет, конечно, но зато Хедлер поест. Выглядел брюнет более жизнерадостным, даже в таком месте.

Сейю слишком часто попадал в неприятности. Это стало понятно спустя время. Количество перечеркнутых палок на стене увеличилось, но ненамного. По сравнению с тем, что было - сущие пустяки. Десять с половиной лет и жалкие четыре месяца - разница, схожая с краями пропасти. У Хедлера, конечно, было много трешовых историй, притчей и проповедей в запасе, но это не делало его хуже. Изредка Сейю все же рассказывал что-то о себе, а после того времени в лазарете, по возвращении в камеру, он и вовсе расщедрился на повести о Шперцоне.

- Кстати, тебе... вроде было интересно, что за пиздец здесь происходит. - Сейю матерился редко. У него, вероятно, что-то случилось. Кошмары? Очередной приступ, пока Юй спал?

- Ты расскажешь? - Немного обескураженно.

- А все равно делать нечего.

Теперь Юй знал многое. До чего-то додумался сам, строя теории от скуки, но, в основном, информацию получал от Сейю.

Это место было еще хуже, чем простая дурка.

Но, в то же время, работало здесь все по определенной схеме. Было понятно, как Итэр еще не умер - его все же кормили мясом. Мясом заключенных. Трупов. Шрайеру даже не стало плохо, когда он узнал об этом. Точно так же Хедлер мельком упоминал, что Шперцон отапливается, походу, огромными тепловыми котлами, расположенными либо где-то на одном уровне с ними, либо еще глубже. Потому что несмотря на здешнюю прохладу, если бы тепла не было вообще - все люди превратились бы в окоченевших мертвяков.

Юй был твердо уверен, что он вряд ли доживет до конца года. Мужчина даже не знал, как сейчас выглядит. Зеркал почти не было, а пытаться рассмотреть свое отражение в гладкой плитке не было смысла. Шрайер всерьез задумался о том, во что превращался - это не пугало. После всего произошедшего он как будто действительно "развалился" по частям, начиная от смерти Леоноры и заканчивая сегодняшним днем. Теперь было абсолютно плевать, что он на одном этаже с отбитыми отморозками. Ну, плевать на всех, кроме Итэра - он вообще прослыл среди всех сущим дьяволом. Каннибал не умел говорить, издавал нечленораздельные звуки, и всегда был прикован стене своей камеры, еще хуже, чем Хедлер здесь.

Шрайеру оставалось только догадываться, что, возможно, мужчина-людоед выглядит и ведет себя настолько несуразно, потому что не получает должного питания. Ведь если он тоже какой-то там ультимейт, и поедание людской плоти не просто прихоть... Тогда как его ограничивают? Но Сейю ему все-таки не скормили, так что можно предположить, что действие способностей зависит от "живой еды"?

Юй, скорее всего, удивился бы, узнай, что он прав.

Если бы Итэр не впал в безумие от голода, он мог был бы быть вполне... обычным человеком. Не сказать, что адекватным, но...

Фамилии у него не было, как и точного номера заключения. Сто и прочерк.

Как давно сюда попал - сказать сложно. Вот кто уж точно сидит в камере безвылазно. Но, зато, сразу понятно, кто жертва опытов.

После инцидента в столовой Шрайер вновь таращился в потолок камеры, напрочь забыв о произошедшем.

Время пролетало слишком быстро, да и Сейю, вымотанный и уставший, недавно вернувшийся из карцера, спал еще больше, чем обычно. Даже забыл о сигаретах на какое-то время.

Шрайер кое-как долежал до времени, когда надзиратели потащат в душевую. Можно будет просто сидеть в луже и мыле, думая о жизни. Хоть какая-то смена обстановки.

- Знаешь, ты... поправился. - Юй знал, что Сейю подобный комментарий не заденет. Тому на все глубоко плевать, и обидеться он может только на вранье.

Хедлер стоял в одних брюках, и разница была заметна. Его ребра больше не торчали, от вида костлявых тощих кистей не хотелось плакать, и кожа стала выглядеть более здоровой.

- Ну конечно, учитывая, что ты со времен своего прибытия сюда скармливаешь мне свою еду. - Мужчина вздыхает, слегка повернув голову. Здесь, в некоем закутке, приспособленном под раздевалку, можно спокойно поговорить. Другие жильцы минус пятого зависают в душевой продолжительное время, выбегая чуть ли не под конец. Татуировки здесь есть у многих, как успел заметить Шрайер. Не то, чтобы он был любителем подглядывать за голыми мужиками, но чувство стыда тоже со временем стерлось из памяти. - Лучше бы сам так питался.

- Но я ем. - Возражает Юй. - Просто отдаю тебе большую часть. А когда мы примерно сравняемся по... габаритам... Тогда да, будем есть отдельно.

Сейю вопросительно изгибает бровь, глядя на него. "Сравняемся" понятие страшное. ЮЙ намного шире в плечах, тип фигуры у него другой. Это Хедлеру повезло пойти в папеньку и быть пропорциональным относительно линии экватора с любой стороны. Везде самый низкий, чего нельзя сказать сейчас, везде самый невзрачный и неказистый на вид в подростковом возрасте.

Единственное, что от Хедлера в пубертате осталось на данный момент - вес. И то, благодаря Юю он постепенно возвращался в состояние "до зоны". Но Сейю догадывался, что за все эти годы сбавил кило так десять-двадцать. При его росте шестьдесят семь - "года два назад было..." - это слишком мало, как думал мужчина. Сил не было ни на что. Покурить, поспать, изредка поесть. К холоду брюнет привык давно.

- Не думаю, что выйдет. - Сейю усмехнулся. - Но спасибо, что подкармливаешь.

- Да-да-да. - Отмахивается Шрайер. С его безразличным видом и сухой интонацией это выглядит забавно. - Еще столько времени куковать вместе, станем почти как семья.

- Ты вообще знаешь, чей я сын? - Внезапно спрашивает Хедлер, хватая свою робу и шлепаясь на скамью, рядом с Юем.

Вероятно, Шрайеру бы удалось узнать это от так редко откровенничающего мужчины, но...

- Божий? - Он не успевает оборвать себя на идиотском высказывании, пришедшем ему в голову.

Сейю поджимает губы, отведя взгляд.

- Ну да, приходи на проповедь каждую среду с трех до пяти...

Хедлер даже не знал, что его сокамерник все еще сохранил чувство юмора.

Задушевные разговоры прерывает заканчивающееся время. Брюнет поднимается с места первым, попутно натягивая на себя одежду. Юй следует его примеру. Он просто понимает, что в этом мире мертвых душ можно не сгинуть от одиночества, и вывезти все происходящее. Психика кончилась уже давно, но без нее стало как-то легче. Осталась мораль, чувство ответственности - теперь уже за Хедлера, которого было жаль чисто по человечески. Каким бы ублюдком он не был для остальных - Шрайеру уже неважно. Сейчас этот человек скрашивает его досуг своими странными способами и речами. У всех свои завихрения и тараканы в голове. "Авария без жертв с мертвым водителем...". Водитель, видимо, не жертва, а виновник.

***

Здесь всегда хороший белый свет, рассеивающийся вокруг, нет противной больничной желтизны и идентичных коридоров. Все вполне себе цивильно. На дворе воскресный вечер, начало лета, и Намир не знает, радоваться написанным экзаменам и прошедшему дню рождения, или напрягаться из-за еще неизвестных результатов и состояния матери.

Грендер уже больше часа сидит в кабинете вместе с родителями и мелкой, а Шотет младший просто читает очередную книгу, взятую в библиотеке. Ному читает много и очень часто, потому что это помогает ему отвлечься. Элла старается не показывать своей тревожности и болей при сыне, хотя он уже прекрасно все понимает. Он просто видит, как целый день женщина возится с Анной, умудряясь в процессе готовить еду, пока та спит в своем кресле-кроватке. Потом, в редкие дни, когда отец прибывает домой раньше, или у него случается выходной, Элла, веселая и непринужденная, легко забегает в комнату Намира, предварительно постучав и получив знакомое "войдите". Она слишком удачно угадывает момент, когда парень ничего не делает. Тогда блондинка садится рядом, спрашивая, как дела и как учеба. Ному нравится с ней общаться. Мать, если убрать ее звание, напоминает заботливую подругу. Конечно, есть секреты, которые от нее стоит держать подальше, чтобы не волновать лишний раз, как, например, первая сдуру выкуренная сигарета в четырнадцать, на вкус настолько отвратительная, что Шотет просто бесконечно кашлял и плевался, заявляя, что это точно не его. Хотя он знал, что Элла не будет осуждать или ругать его. В зависимости от степени тяжести проступка, она помолчит некоторое время, выскажет свое мнение по этому поводу, и вновь повторит, что Намир - сознательный взрослый юноша, который, по ее мнению, не представитель беспросветной тупости, и сам может решить, нужно ему это, или нет. Ричарда она поддерживала лишь в одном табу - наркотики. Никаких веществ, ни "попробую", ни после восемнадцати, ни когда Шотет-младший уже будет дряхлым стариком, которому осталось жить пару-тройку лет.

Ному помнил многие моменты из детства, связанные с матерью. И сейчас повторялись его кошмары, преследующие его очень давно.

Днем спокойная, примерная мать, которая буквально дышала жизнью, могла тихо завывать от особо сильной боли, которую в основном терпела. Парень вначале не знал, что происходит, и что за неизлечимая болезнь одолела Эллу, но в итоге, когда дело дошло до разбирательства самим Грендером Хайдом, понял, что это вовсе не рак.

Поражение. Либо чья-то проклятая способность, либо сама по себе ошибка на генетическом уровне, возникшая в результате мутации. У Эллы проблемы с сердцем и легкими. Они медленно, но верно перестают функционировать. Хайд пытается разделаться с проблемой уже много лет, но результат не очень велик.

В результате либо остановка сердца, либо женщина просто... умрет от нехватки кислорода. Элла прекрасно знала о своей неминуемой участи, но либо совсем не тревожилась, либо умело это скрывало.

- Ричард. Ричард успокойся. - Обычно блондинка заходила прямо к нему в кабинет, без стука, понимая, что у мужа очередной психоз на нервах. Стояла сзади, положив руки на плечи, и пыталась привести в чувство, уверяя, что все будет нормально. - Да, времени, возможно, мало, но я прекрасно справляюсь со всем. Дай мне дожить достойно, а не лежать, прикованной к койке.

Отец в такие моменты содрогался, но молчал, глотая беззвучные слезы, которые никогда не текли из коньячных глаз. Мужчина поджимал губы, втягивал носом воздух и кивал, смирившись с положением в очередной раз.

Анна, родившаяся перед новогодней ночью - тридцать первого декабря - была полной противоположностью тихого в детстве Намира. Элла всегда говорила, что того как положишь, так он и будет лежать, лишь бы его больше не трогали, и не орал особо.

А это существо так и норовило проснуться посреди ночи, двинуть Ричарду пяткой по челюсти(Ному помнил, что с матерью Шотет познакомился примерно так же), и орать днем и ночью. Успокаивалась девочка лишь когда в ее поле зрения появлялись Элла или брат.

- Она видит тебя и орет.

- Ты просто ее пугаешь, пап.

- Я ей даже не начальник... - Понуро замечал Ричард, вытесненный в кухню.

Цвет волос у нее пока был непонятный, но, определенно, темный. Наверняка, как у отца. Но вот глаза, которые должны были измениться в процессе взросления, заведомо будут рубиновыми. Врачи поначалу думали, что это дефект или проблема, но нет. Это была естественная наследственная черта среди родни старшего Шотета. В своем большинстве радужка имела только красноватую "примесь", или "переливалась", но, вроде, его отец - дед Ному, был обладателем ярких алых глаз. И еще кто-то из предков.

Фонарное свечение, проникшее в коридор с улицы, слепит глаза, заставляя юношу поморщится. Уже почти одиннадцать вечера(или ночи?), а они все еще здесь. Вероятно, Грендер был не таким пугающим, как отец, ведь криков Анны Ному не слышал, зато порой улавливал голоса родителей и самого врача.

"Бывают же в жизни ситуации...". Чтобы кто-то не орал при виде Хайда, зная его истинную сущность.

***

Первой мыслью, сразу после того, как он открывает глаза, является весьма здравый посыл: никакой больше выпивки. Даже пива.

- Проснулся таки. - Хмыкает мужчина, сидящий рядом с ним на диване. "То-то я думаю, что шеи не ощущаю...". - Ты был пьяный, но, хочу отметить, самый вменяемый и адекватный.

Кил пожимает плечами, и весьма забавно начинает поправлять растрепавшиеся волосы. Отросшая челка спадает на глаза, и Том понимает, что сходить в парикмахерскую все же стоит. Или пришло время сменить обычную укладку на зачес?

- Воды дай. - Хриплый голос звучит глухо и тихо, но Годунов прекрасно его слышит. Поднимается с места, скрываясь за дверью, которую оставляет открытой. Том пытается посмотреть в коридор, но перед глазами есть лишь замечательные цветные круги. Мужчина поспешно растирает лицо ладонями, устало вздыхая. "Нет, это определенно дурдом...". На самом деле, это просто квартира Юрия Петровича, выставленное условие которого и отмечали. Кэлерм мысленно проклял Эша с его дурацкими идеями и потаканием этому странному мужику, но тут же пришел в себя, когда Годунов появился в дверном проеме с бутылкой минералки.

- Я вообще за здоровый образ жизни, у-у-й... - Голову простреливает резкой неприятной болью, и брюнет морщится, после чего перехватывает из рук Юрия холодный пластик.

- Ты куришь, как не в себя. - Поучительно тянет Годунов, подняв вверх указательный палец.

- Так это ж здорово... - Хмыкает Томас, с наслаждением выпивая полбутылки почти залпом. Муть перед глазами постепенно пропадает, пятна складываются в единую картинку и больше не нервируют. Думать, вроде бы, легко, но порой в голове зарождаются ненужные мысли. Например, выйти из этого помещения, желательно в окно, чтобы на свежий воздух, и прекратить весь этот идиотизм. - Нет, я больше в ваших... посиделках не участвую... есть еще вода?

Юрий милосердно улыбается, доставая еще одну бутылку из глубокого кармана своих штанов.

Кил снова начинает чувствовать себя человеком, когда в его истерзанном желудке оказывается уже литр воды.

- Спасибо. - Мужчина устало отслоняется на спинку дивана, уставившись в потолок, и встречается взглядом с Иисусом. Тот спокойно раскачивается на люстре. Вернее, не он сам, а бумажная иконка в странной оправе. Вчерашний вечер вспоминать не хочется.

Том ощущал себя черт знает где, и вообще не знает, как его во все это втянули.

- Но вот ты, конечно, обломщик. - Горестно вздыхает Юрий, но его глаза добродушно сверкают. - Был такой пьянющий, а вот, все-таки, только из-за тебя Эш то и вытянул.

- Босс тоже?

- Нет, ему нельзя. - Годунов смеется. Чисто, искренне. Кажется, его и правда позабавило произошедшее. - Хотя от наемника я меньшего не ожидал. Как самочувствие?

- Кажется, что по мне проехались катком, а затем Хайд пересобрал меня обратно. - Честно ответил Кэлерм, заканчивая изучать взглядом комнату. Иисуса не так много, как говорил Эш. А, может быть, Юрий уже куда-то сплавил часть божественных ликов.

- Так и было, практически. - Том вскидывает брови. - Только вместо катка ты пошел пить в одиночку в подъезд, пока здесь происходила самая настоящая вакханалия.

- Юрий, а тебя и правда интересуют масштабные пьянки, или ты втайне от всех записывал это на видео? - Замети взгляд мужчины, в котором был очевидный отблеск интереса, Том помрачнел. - Юрий, я пошутил.

- Да я понял...

Годунов понял только одно - он упустил шоковую сенсацию.

- Где остальные?

Как вообще все поместились в этой однушке? Причина была понятна: одним из условий Юрия было обмыть какой то там "положительны результат". Кил задумчиво чешет щеку, пытаясь вспомнить состав, который пытался перепить Годунова.

- Ну... Эрнеста накрыло после второй бутылки, ты тогда был в подъезде, а он, кажется, не выдержал и уснул...

- Жанна?

- Вот она как раз почти с тобой сравнялась, но все-таки женщина... - Юрий тут же осекся. - Хотя, признаюсь, после ее драки с Остапом, я уже сомневаюсь, кто из них слабый пол...

Слабый пол был у Юрия, потому что на нем появилась очередная трещина от неудачно застрявшей шашки.

- Подожди, я был не настолько пьяным, но этого не помню. - Бурчит Кил, разминая шею. Их было, кажется, пятеро. Сначала все притащились просто поговорить с Юрием. Во главе был Ричард, который, очевидно, слинял, стоило Годунову заявить свои условия. Пришли не в самое удачное время, ведь дома у мужчины был еще и Остап.

- Значит, настолько. - Юрий хмурится. - Ну ладно, это не страшно. Просто ты был самый такой... нормальный.

- Я обычно не пью так. - Фыркает Томас. Он сам себе напоминает отбитого алкаша. Мужчина даже в бар ходил редко. - Никого не убил?

- Нет, ты вообще даже не говорил практически ни с кем. Зато мы весело пообщались, когда я тебя сюда утащил.

Кэлерм поджимает губы.

- Зачем?

- А ты с Эшем сцепился просто, нехорошо это... - Юрий не любил внутриколлективные перепалки. Обычно они не заканчивались ничем хорошим, а парня было жалко. Даже если подставной глава-двойник чего и вспомнит, без точных доказательств это можно списать на пьяный бред.

- И нахера вообще было все это устраивать?

- Стар я уже. - Кивает Юрий. - Никакого позитива в жизни...

Томас закатывает глаза, но ничего не возражает. Дед просто воспользовался своим положением вседозволенности, и решил поиздеваться в силу своего скверного характера. Желудок неприятно скрутило.

- Туалет, если что, там. - Годунов указывает рукой в сторону коридора. - Направо.

- Не, отойдет...

- Ну если только в мир иной... - Осуждающий взгляд янтарных глаз заставляет запнуться.

- Балкон есть?

- Не-а.

- Тц. - Том скривился, ощупывая свои карманы. Портсигара в брюках не нашлось, значит он в пиджаке, который висит в коридоре. - Тогда я в подъезд.

Седоволосый весело усмехается.

- А курить, вообще-то...

- Вредно, знаю. Пить тоже. - Кил поднимается на ноги, понимая, что мир вокруг не плывет, как представлял себе мужчина в худших мыслях.

В лучших же мыслях есть пока что лишь желание пожрать. И, желательно, не какой-нибудь салат из травы и авокадо, а что-то адекватное. Томас согласился бы и на пиццу с ананасами. Он был своего рода извращенцем, и против этого кулинарного шедевра ничего против не имел.

Юрий, на удивление, топает за ним. В коридоре на лавке дрыхнет Остап, которого Кил смеряет странным взглядом. Мужчина по внешности - типичный казак. Такие же непонятные светлые усы, чуб на голове - все по стандартам исторических источников. "Шашка?" Том замечает в углу упомянутый Годуновым ранее предмет. Покачав головой, мафиози хватает из кармана заветную коробку с папиросами, после чего открывает дверь, выходя в подъезд.

Хозяин квартиры все еще рядом, переминается с ноги на ногу, наблюдая, как Кэлерм закуривает от подожженной спички.

Брюнет принимает его жест за просьбу, и протягивает открытый портсигар. Юрий с полуулыбкой отрицательно качает головой.

- Курить вредно. - Повторяет он. Томас только пожимает плечами, убирая папиросы в карман брюк. Табачный дым приятно обжигает легкие, но из-за легкого похмелья Кил впервые закашливается, растирая глаза кулаком. "Это какое-то проклятие...". Между пить и курить он зачастую выбирал второе. Но теперь для себя точно решил, что употребление алкоголя в таких немыслимых количествах, словно это последний день его жизни - вредно. Тогда один из таких дней станет точно последним.

- А тебе не жарко?

Том вновь давится дымом, но уже не из-за состояния, а из-за нелепого вопроса горе-пенсионера. Юрий, заметив реакцию, качает головой, старясь подавить смешок.

- Не, ну просто ты вообще... В рубашке, в брюках...А на улице...

- Лето, знаю. - Кил выдыхает облако дыма в открытую форточку. Лестничный пролет пустует, по лестнице никто все еще не поднялся и не спустился. Несложно догадаться, что соседей у Годунова мало. Снизу их точно нет.

- Да, уже... июнь, вроде.

- Дед, да ты совсем спился, если в месяцах уже путаешься. - Ехидно замечает Кэлерм.

- Да нет. Просто время летит слишком быстро. Вот вчера все были трезвые, потом пьяные... а прошло пару часов, не больше. И вот, уже сегодня, а проснулся только ты.

- Который час? - Том не обращает внимания на свои часы, он знает, что они опять сбились.

- Часов семь утра.

- Ого. - Короткий, ничего не несущий за собой ответ, сопровождаемый очередной затяжкой.

Уже слишком светло, Кил думал, что время близится к полудню. Вероятно, из-за навалившихся проблем он стал более отрешенным от реальности. Кроме "работы" в мафии заняться было особо нечем, ведь из своей конторы он уволился еще в начале весны по собственному желанию. А потом просто стало не до поиска нового пристанища. Побыл пару смен на испытательном сроке в охране, приткнулся на почту - ничего особенного. Возвращаться в ту риелторскую дыру не хотелось. Заниматься наемными убийствами - уже не в его вкусе. Мужчина понимал, что у него стало как-то слишком много свободного времени, и это угнетало - Том не любил свободное время. Ему нудно было чем-то заниматься. Увлечений брюнет не смог себе найти за все свои тридцать девять лет. Податься в волонтерство, что ли, животных подкармливать? Пасынок Кеннета, он же Адольф, этим, вроде, промышлял.

Хотя собаки Кила не любили практически никогда - либо боялись, либо недобро рычали. Это было взаимно, но Том честно не помнил, когда появилось раздражение в их сторону. В детстве он часто гонялся с дворняжками, которые заменяли общение и некоторых друзей. Те любили его покусать, не рассчитав силы, но это Кэлерма вообще не напрягало. В то время, кажется, Норт еще не попрощался с крышей.

- Опять о федералах думаешь?

- А?

Юрий, подавший голос, хмыкает, усаживаясь на перила, и совсем не боится грохнуться вниз. Брюнет и правда в состоянии "навеселе" именно по этой причине стал выяснять отношения с главой, не переходя на брань, что Годунова позабавило.

- Ты ж мне вчера всю плешь проел. - А вот это было неправдой, у Юрия не было ни единой залысины, а волосы все еще густые и не ломаются. Мужчина оттянул одну из седых прядей. - Видишь, они даже выпадать стали от твоих пламенных речей.

- Если не ошибаюсь, это взаимно. - Том опирается локтями о лоджию, повернувшись к Годунову. - Кто-то ныл о низких пенсиях и озвучил весь репертуар Высоцкого.

- Нет, это был Розенбаум! - Гордо подмечает Юра.

- Я не очень разбираюсь в музыке. - Поясняет Кил, пожав плечами. Это как раз было одной из причин, по которой у него не было увлечений.

С детства он привык только выживать. Были и позитивные моменты, как, например, знакомство с бывшим другом и учеба, но все остальное время приходилось тратить на то, чтобы следить за мелочью в приюте. Родителей Томас никогда не знал, более того - он даже не предполагал, что произошло. Жил в детском доме и особо не жаловался. Лишь в подростковом возрасте, когда пришел какой-то дядечка-проверяющий Кэлерм задумался, кто он такой.

В северных районах в девяностые годы было достаточно жутко, но сорванцов из шаек это не слишком напрягало. Воровство, разбои, акты вандализма - Томас в этом почти не участвовал, хотя не было секретом, что он любил подраться.

Норт прицепился к нему сам, еще, наверное, когда оба не доросли до шестого класса. Парень, который выделялся среди других своей "странностью среди странных" нашел кого то, подобного себе. Родителей Данта он помнил плохо, но, вроде как, они были более-менее адекватными.

Именно эти люди нормально объяснили тринадцатилетнему Кэлерму, что его "способности" несколько отличаются от обычных, и ему очень повезло, что он не стал жертвой синдрома Вендиго.

Сейчас Том понимал, что готов сожрать все, что угодно. После перекура тошнота прошла, а вот живот стал издавать голодные звуки.

Годунов прыснул.

- У меня в холодильнике есть оливье.

Вновь хлопнула дверь, и раздались шаги. Мужчины синхронно обернулись на звук. По лестнице к ним спускалась Жанна, приветственно махающая рукой.

- Утро доброе, мальчики.

Шатенка последовала примеру Юрия, примостившись на перилах, и выудила из кармана пачку красного "Мальборо", требовательно протянув руку в сторону Кила. Тот закатил глаза, но спички дал.

Старший "мальчик" от подобного обращения явно почувствовал себя неловко и потряс головой. Когда он уходил, Жанну еще не знал. Не было ее даже, судя по всему. Вообще женщин было мало. Либо это были матерые бабы, которые отпинают кого угодно, либо обычные секретарши в странноватых платьях, и напоминающие бухгалтерш-Галин. Причем все сразу, будто сделанные под копирку.

У Жанны же были совершенно другие повадки и характер, носила она зачастую брючные костюмы. Выглядела она достаточно молодо, несмотря на возраст. Хотя, Юрий был уверен, что четвертый десяток - это еще не возраст, а самый расцвет сил.

"Вот вся молодежь такая испорченная..." думал Годунов, глядя на то, как секретарша Эша затягивается. "Курит и курит неустанно, ну что за люди?". Юру в принципе не смущали собственные запои длинною в жизнь. Но курение это, конечно, не есть хорошо. Ничего против мужчина не имел, но уж слишком много курящих людей было в его жизни, а вот пили все очень редко. Иногда казалось, что Годунов возмущается только потому, что ему самому не с кем.

- Ну нет, Юрий Петрович, если вы планируете организовать еще одну подобную пьянку, я обязательно приду. - Жаннет обворожительно улыбнулась, пока Том выражением лица напоминал вселенского страдальца. Весело, похоже, только ей. А, может, женский организм лучше справляется с похмельем. Чтобы перепить Годунова собрались самые опытные люди, но вот справились, можно сказать, только двое. И то слабо, если сейчас эта троица умелых алкоголиков собралась вместе, чтобы подышать свежим подъездным воздухом.

Голова болит только у Тома, но это терпимо. Главное, что не кружится.

- О! - Кэлерм скептически осматривает обрадовавшегося мафиози, вернувшегося из отпуска, который явно затянулся. Он не уверен в том, насколько вежливо сообщить Юрию, что пьянок больше не будет. Расстраивать деда не хотелось. - Вот это уже другой разговор.

- Да, Жанна, другой разговор. Сколько людей за прошедший вечер были приглашены пройти через твою постель? - Губы Томаса растягиваются в косой усмешке буквально на секунду. Такие разговоры стали почти уже что традицией после каждого корпоратива, или мероприятия, где присутствовал алкоголь. Годунов чуть не поперхнулся, а вот шатенка отреагировала спокойно.

- Ну уж явно больше, чем у тебя. - Прыснула Жаннет, оглядываясь в поисках импровизированной пепельницы. - Дай портсигар, там встроенная.

- Ну ты не сволочь ли, а? - Поморщился мужчина, с сомнением протягивая ей ценность всей своей жизни. Небольшой отсек с крышкой и правда служил пепельницей, но ей Том никогда не пользовался. Даже сейчас стряхивал пепел в окно. - Могла бы встать, сюда подойти.

- Не-а, лень. - Шатенка стала болтать ногами в воздухе, чуть съехав вниз из-за наклона перил.

- А еще ничего тебе не дать?

- Не надо.

- А как же "ты со мной сначала переспи, а потом я сделаю, что захочешь?".

- Сделаешь за меня отчеты за май?

Выражение лица Кила было бесценно, даже Юрий прыснул. Томас кашлянул, чтобы подавить раздраженный рык.

- Вообще то, это была цитата.

Том только теперь понял, что недавний комментарий Годунова про его одежду был очень уместным. Сам мужчина был в обычных спортивных штанах непонятной фирмы, и серой футболке, которая была больше, чем он сам. Хотя вряд ли могло быть что-то больше Юрия, чей рост был практически два метра. Учитывая, что старик сетовал о своем "росте вниз", но это было незаметно.

Жанна вообще была в своем обычном репертуаре - рабочих брюках и топе, поверх которого обычно носила пиджак.

Кэлерм не был любителем коротких рукавов, просто потому что "форма". Он сам вбил себе в голову этот стандарт, и не менял его более десяти лет. Причин было много, но эта - одна из основных.

Первый показавшийся сосед - мужик лет пятидесяти, появился в подъезде минут через двадцать непринужденной беседы ни о чем, в которой в основном участвовали Юрий и Жанна, а Том изредка вставлял свои пять копеек.

Сосед прошел мимо них, тихо поздоровавшись. На вопросительный взгляд шатенки, Годунов пояснил, что он вообще спокойный, адекватный, живет напротив него и работает где-то в ночную смену. На пьянку, собственно, не приходит никогда. Даже если настаивать.

- А не напомните, кто у нас был пятым? - Внезапно спрашивает Жаннет, переводя взгляд на Юрия.

Том в таком же легком недоумении: он помнил плохо.

Годунов задумчиво трет щеку ладонью.

- Ну... вроде как... Крокля... Кровля... ой, тьфу ты, ну Кеннет короче.

"Фамилия дурацкая...".

Жанна вначале ошарашенно моргнула, а потом расхохоталась, отчего в тихом подъезде появилось звонкое эхо.

- Кровля, нет, не ты подумай! - Она быстро успокоилась. - А ведь и правда, отчасти - крыша...

Кэлерм лишь криво улыбнулся. Это не было настолько смешным, но его позабавило.

***

Тео вновь занимает свою позицию маленького ребенка, или старика, впавшего в деменцию - Ньют не может ответить точно. Шинья включает свой режим дурака слишком неожиданно, и сейчас майору приспичило посоревноваться во всем, что он только увидит. Так, например, он уже полчаса пытается уломать его выпить. Кент пришел сюда, в клуб, совсем не за этим, поэтому сдержанно отказывался.

- Составить компанию и нажраться до беспамятства это разные вещи, Тео. - Тихо пробормотал Ньют, сложив руки перед собой и лежа на них. Шинье было весело с самого прихода сюда. Особенно, когда в дверях была проверка документов. Обескураженные охранники его всегда радовали. Точно так же, как и продавцы в ликеро-водочном, так же, как и продавцы аптек, когда мужчина шутки ради приходил покупать контрацептивы. Но еще больше майору нравилось доставать Кента подобным образом. Особенно, когда тот жил у него. Шинье словно приспичило на кассе в магазине начать прыгать вокруг него, дергать за рукав с высоты своего роста, и с улыбкой спрашивать, не нужны ли им презики. Ньют в такие моменты хотел провалиться сквозь землю или осадить друга, но просто обреченно вздыхал, вытаскивал из кармана свое и Тео удостоверения, чем обламывал майору все веселье.

- Ничего не знаю. Можно не до беспамятства, но у тебя отпуск. У меня отпуск. У Кодо отпуск. И вообще, мы все самозанятые, пусть эти обалдуи там недельку побатрачат. - Довольно заявляет Шинья, который спокойно вливает в себя уже какую порцию маргариты.

- Я не буду пить, Тео. - Обреченно тянет Ньют, отворачиваясь от него, когда майор пытается потыкать в него наполненным стаканом. - И нет, опережая твой комментарий. Я не душный и не рабочий задрот. Я просто пью валерьянку и корвалол.

- Ну вот а это улучшенное действие, я не вижеу пробле...

- Проблема будет, когда мы оба проснемся в одной постели, не понимая, че вообще произошло.

- Ой да ладно тебе...

- С тобой у всех так заканчивается.

- А ты у кого интересовался?

Ньют переносит выпивку адекватно, но не очень жалует ее, ведь становится менее собранным, и допускает в свою голову лишние мысли. Впрочем, зачастую с девушками он знакомился именно так - после одного или двух бокалов для смелости. По другому было как-то не до этого. Зато потом все было достаточно... красиво. Ненадолго правда, ведь работа как обычно была его самой любимой забавой.

Да и вообще, Кент не думал, что подходит для нормальной "семейной" жизни в общем понимании. Нужно тратить время и на супругу, и на возможного ребенка, а у него порой не хватало даже на себя. Были бы живы родители, или хотя бы бабушка - ему прилетало бы по голове. Всем требовались внуки. А так на мужчину никто не давил. И личная жизнь никогда не была в его первостепенных задачах.

- Это все потому что ты Козерог! Вот! - Деловито заявлял Шинья, подняв вверх указательный палец и усмехаясь.

- А ты кто?

- А я - Овен.

- Иногда мне кажется, что ты просто баран, Тео.

- Козел. - Справедливо парировал майор, подперев щеку рукой. Каэра уже куда-то свинтил, и даже умудрился утащить на танец пару девушек. Шинья печально вздыхал, ведь его спутницей на ближайший вечер была лишь еда. Ну и товарищ-трезвенник. Это ненадолго, потому что Тео было скучно пить в одиночку.

Ньют делает глубокий вдох, когда понимает, что Шинья перебрался к нему на диван, и опять пытается втюхать ему стакан.

- Ну ты попробуй.

- Не хочу...

- А ты через нехочу.

- Я не могу.

- Ну вот теперь понятно, почему девушкам с тобой сложно. У тебя не секс важен, а работа. - Серебряные глаза Ньюта с сомнением щурятся. - Ну или да, пока вы там с кем то лежите в кровати, я не знаю, чем можно заняться.

- Не лежу я ни с кем в кровати.

- В том то и проблема. - Обреченно вздыхает Шинья. - Ты поэтому такой злой.

- Господи-и-и-и... - Детектив прячет лицо, роняя голову на сложенные руки. Здесь не шумно, и зачастую все его коллеги приходят именно в это место, но если бы Тео не пытался втолковать ему что-то о пользе интимной близости, было бы вообще замечательно.

- Бога здесь нет. И вообще, - Шинья указывает на серьгу в своем левом ухе. Сатанинская звезда. - Вот выпьешь, пойдем тебе ухо коло... Бля, ну не хочешь колоть, не надо, но выпей хотя бы.

Глядя на посеревшее лицо друга, Тео даже теряется.

- Кто вас по домам повезет?

- Вызовем такси.

- Особенно ты.

- А что я то? Я на автобусе поеду вообще. Мне еще надо в эту... как ее... В пенсионный...

Ньют потерянно моргает.

- Ой, блять, какой пенсионный... В страховую короче мне надо.

- И ты поэтому пьешь?

Тео не отвечает, задумчиво вертя в своих руках стакан.

- Ну слушай, Ньют, я конечно вообще не против твоей этой... правильности... Это даже хорошо. Но у всего границы разумного должны быть. Ты не обязан быть идеальным. - Осторожно начинает майор.

- Да я не пытаюсь быть идеальным... - Слишком неожиданная тема, но это явно лучше, чем обсуждение личной жизни и подтрунивания друга.

К Кенту все-таки настойчиво пододвигают стакан. Тот собирается вновь возразить, но Тео его перебивает.

- Обещаю не посягать на твою персону в этот вечер. Ну а если все же накидаешься до беспамятства, так уж и быть - я тебя до дома дотащу на всех своих пятидесяти восьми кило.

- Ты еще похудел что ли? - Внезапно хмурится Ньют.

- Ну... - Шинья отмахивается, тут же перехватывая свою недопитую порцию. - Не игнорируй больше бедную текилу и пей нормально. А то ебнется сердце на старости лет...

О том, что его сердце уже совершило подобный трюк в молодости, капитан предпочитает не говорить. Мужчина делает глубокий вдох и сдается, мысленно соглашаясь с Тео. Живут они действительно один раз, и если он пропустит за продолжение вечера пару коктейлей или шотов - ничего страшного не случится.

От неожиданности вкуса выпитого щиплет глотку, но вскоре ощущения сменяются на приятные. Тео остается довольным, как кот, объевшийся сметаны. Ньют прикрывает глаза, стараясь не думать о том, что может заснуть. Почему именно в этот день всем, кому за тридцать, угораздило собраться вместе, несмотря на занятость? Почему он вообще согласился? У него и так в последнее время пульс напоминал кардиограмму, и менялся слишком часто, то зашкаливая под сто двадцать в спокойном состоянии, то опускаясь до пятидесяти ударов в минуту.

Плечи немного затекают, приходится откинуться на спинку. Кент скучающе рассматривает присутствующих за барной стойкой поодаль, пока Тео, сидящий сбоку, вновь начинает нести сумбурную дичь.

Постепенно мужчина даже втягивается в разговор, умудрившись расслабиться. В чем то майор был прав - зачастую он и вправду слишком много на себя берет.

Атмосфера здесь действительно спокойная, а хитрющий Шинья все еще предлагает утопать к бару чтобы "чего-нибудь поесть". Заодно предложит и попить. Ньют этот трюк знает, поэтому с улыбкой качает головой, заявляя, что никуда не пойдет.

Нейтан как раз сидит за стойкой, о чем-то болтая с друзьями из учебки. Парнишка является кем-то вроде карманного работника майора, иногда заменяя мужчине табуретку. Крит достаточно открытый и общительный, а Тео этим нагло пользуется, используя рядового, как своего раба.

Напряжение Ньюта покидает окончательно, когда он-нормальный понимает, что споить его - это не коварный план Шиньи. Тот просто знает, где граница между Ньютом-человеком и Ньютом "простите-я-работаю-двадцать-восемь-на-одиннадцать". И до этой границы еще максимум один коктейль.

Через полчаса весь рабочий коллектив из четырех человек сам по себе собирается вместе, и поддатым выглядит только Кодо, который успел обойти всех своих знакомых, встреченных здесь.

- Знаете, мир действительно тесен. - Заявляет он, после чего начинает жевать салатный лист, подцепленный вилкой. Шинья над чем-то смеется. - Я даже сокурсницу встретил, а мы не виделись лет, может... двенадцать?

- И как же ты ее, позволь узнать, вспомнил? - Майор опять ест, но эта трапеза является жестом доброй воли со стороны Кента. Он от потраченных денег не обеднеет.

- Вообще то, я не знаю. Я просто услышал имя "Виктория", и вспомнил свою сокурсницу...

Ньют фыркает. Виктория. Прекрасно. Просто какой-то вечер воспоминаний.

- Нейт, сгоняй до бара, возьми сок, а? - Майор чуть сползает вниз, его рост позволяет удобно полу-лежать на широкой сидушке.

Парень вопросительно смотрит на него, отрываясь от листания ленты в телефоне. Тео, закатив глаза, делает уже приевшийся жест "кыш-кыш".

- Да дай ты старикам поговорить, ирод. Свали на пять минут, ради всего святого.

- Если сок для вас является святым... - Пожимает плечами Крит, усмехаясь. Он все же встает, направляясь в сторону бара.

- Яблочный! - Вдогонку кричит Шинья, но его не особо слышно из-за музыки, которая к ночи стала громче. Теперь это действительно напоминало шумный клуб. - Сколько мы вообще тут сидим? - Майор посмотрел на Ньюта. - А, ну если ты нормальный, то точно больше трех часов.

- Я всегда нормальный, просто чаще всего собранный. - Поясняет Кент, глядя в спину ушедшего Нейтана. Его зеленую футболку видно среди мельтешащих людей, которых заметно прибавилось в зале. - Тебе не кажется, что ты его слишком шпыняешь?

- Вот, пусть походит лучше, чем слушает мое ворчание. - Тео складывает руки на груди, прыснув. - Я берегу его психику.

- О чем ты опять собрался ворчать? - Вопрошает лейтенант, отрываясь от поедания цезаря.

- Ну, во-первых, нынешние расценки на страховку... - Шинья вновь заводит свою нудную пластинку, как будто ему не тридцать восемь, а восемьдесят три, и единственное, что его беспокоит, это маленькая пенсия и большие цены.

Ньют слегка оттесняет его, переползая через чужие колени под двумя вопросительными взглядами. На самом деле ему просто не хочется участвовать в дискуссии, которая сейчас начнется между напарниками. Его обязательно вынудят принять чью-либо сторону.

- Пойду схожу на воздух.

- Курить? - Спрашивает Тео.

- Я не курю.

- Про выпивку так же говорил. - Доносится вслед.

На улице уже достаточно темно, веет приятной прохладой. Кент мельком посматривает на наручные часы. "Ну конечно, уже десять вечера...". Это заведение одно из редких в городе, работающее с семи вечера и до семи утра. В основном такие люди, как Ньют, задерживаются здесь максимум до восьми, чтобы поужинать. Детектив поступил бы так же, если бы не его спутники. Самое главное, что здесь есть второй выход, по совместительству являющийся верандой, и не нужно туда-сюда ходить через основной, постоянно демонстрируя пропуск охране.

Капитан усаживается не невысокий забор возле здания, отделяющий газон от тротуара, и просто молча рассматривает небо. Его не скрывают тучи, отсюда можно заметить редкие звезды. Вдалеке находится оживленный район: горят окна домов различными оттенками белого или желтого, слышен гул трассы, мелькают огни фар. Где-то со стороны набережной, которая находится совсем рядом, слышен собачий лай. Там лесопарк, многие выгуливают своих питомцев.

На удивление, подвыпивший Ньют(даже немного) о работе думает мало. Она словно отходит на второй план. И только сейчас мужчина понимает, что о другом размышлять... не может. Просто не о чем. О том, как сходил за продуктами, простоял в очереди в магазине, и какой контингент в местных автобусах и метро. "Я действительно просто старею".

- Тх... Виктория, ну надо же... - Остается радоваться, что его не накрывает так, как лейтенанта, и людей он еще различает.

В своей голове Кент спокойно решает придуманные собой задачи, его мысли не путаются, как у отпетого пьянчуги, но теперь детектив, ощущая себя более свободным от обязательств, просто не знает, чем заняться. Ни с кем танцевать он не пойдет - это точно. Точно так же, как и не будет искать себе кого-то на "продолжение вечера". Купить себе на обратном пути журнал с кроссвордами(Тео бы уговаривал с порнухой) и все. Потом, так и не дорешав до конца, Ньют про него просто забудет. Вот уж действительно развлечение на одну ночь.

- Етиж твою... Капитан?

Ньют, повернувшись в сторону звука, сначала недоуменно распахивает глаза, а потом фыркает, дернув плечами, и расплывается в странной улыбке, прикрыв рот ладонью. Отвернувшись от мужчины, он просто начинает тихо смеяться.

- А у нас теперь традиция - пересекаться каждые три месяца?

Том поджимает губы, явно озадаченный, но, прикинув цифры в голове...

- Вообще то, уже четыре прошло...

Ньют никогда в жизни не думал, что будет вот так просто общаться с чокнутым мафиози.

- Ты точно меня преследуешь.

- Да больно оно мне надо...

Детектива накрывает странным чувством дежавю.

И он продолжает просто молчать. Его совсем не интересует, по какой причине здесь оказался Кил. Может, тоже пришел с коллегами. Вот иронично будет, когда окажется, что одна компания в клубе - детективы, а другая - преступники. Но Ньют тут же осаживает себя, вспоминая, что он в своеобразном отпуске, и должен будет волноваться лишь тогда, когда будет обнаружен чей-то труп. Тогда сразу станет ясно, зачем явился Кэлерм. Он все еще помнит чужую фамилию.

- Не думал, что такой, как ты, ходит по подобным заведениям. - Брюнет начинает разговор первым, прислонившись к стене. Прийти с улицы он отсюда не мог, территория огорожена. Значит, он уже был здесь.

- Аналогично.

Мужчина недовольно цыкает, закатывая глаза.

- Не могу ответить взаимностью по поводу алкоголя.

- Я не пью.

- Да, я понял...

Янтарные глаза, которые словно светятся в тусклом уличном освещении, смотрят куда-то вдаль. Кэлерм, кажется, в той же черной водолазке, которую Ньют видел на нем в последний раз. Сам он в идентичной многим другим рубашке, только теперь рукава просто закатаны. У блондина одежда практически однотипная.

Капитану все-таки интересно, что мужчина здесь делает, и почему так внезапно оказался на улице. В совпадения мужчина верит, но не так часто.

- Ты сейчас во мне дыру прожжешь. - Спокойно заявляет Томас, чувствуя на себе чужой взгляд.- Хочешь спросить - спрашивай. Но не факт, что отвечу.

"Он не курит...". Кенту это всегда казалось странным. Кил как раз был одним из тех, кто прослыл своей тягой к вредной привычке, но лично детектив никогда этого не видел.

О мафии последнее время и правда стало известно чуть меньше. Новый информатор, контактирующий с агентством от их имени - Марсель, вроде - был достаточно вежлив и тактичен, но, как и положено связисту, держался отстраненно. Во всяком случае, он был лучше, чем Саймон, который был когда-то. И уж намного лучше, чем Грендер. После знакомства с ним, словосочетание "судебное разбирательство" перестало казаться Ньюту нормальным.

- Так... - Кент даже не знает, с чего начать. Хочется просто думать, что встретил старого случайного знакомого. Так разговор строить намного проще. Но сам Кил вряд ли будет откровенничать, зная, что перед ним детектив. Да и так капитану слишком сложно понять, какие отношения есть в мафии. Там вообще никто не доверяет друг другу? Или это ничем не отличается от обычной работы, просто все является изнанкой повседневной жизни? Но, безусловно, чего то оправдать нельзя, даже если это сделано во благо. Ньют никогда не поймет смысла заказных убийств. - Что, все-таки, здесь делает мафиози? Тоже отпуск?

- Тоже? - Изогнутая бровь и странная ухмылка. Кент поспешно прикусывает язык, проклиная себя. - Тебя, походу, реально самолет переехал, капитан.

Напрягать голову не хочется совсем. Кент все такой же рассудительный, но жить стало резко проще, как и воспринимать все вокруг.

- Да, я периодически ухожу в отпуск, как нормальный человек.

- М. Я думал, что ты киборг.

Это внезапно задевает.

- Ты вообще, что ли, робот? - Ехидный взгляд, растрепанные после драки волосы, надменное выражение лица. - Знаешь, твое спокойствие и лицо кирпичом раздражают неимоверно. Что ты пьешь?

- Я не пью. - Отрешенно бормочет он.

Сейчас что-то поменялось?

Том внезапно вздыхает, обернувшись нему.

- Нет, кажется, у тебя психическая травма по поводу переезжающих тебя самолетов.

Ньют непонимающе таращится на него.

- Ты слишком резко занервничал.

- Я спокоен.

- Ты пьян.

Кент закатывает глаза. Ну конечно, после пары бокалов его опять начнут считать алкоголиком. Именно поэтому он и не любил подобные "средства расслабиться".

- Да, как я уже сказал, я в отпуске.

- Ты просто не похож на себя.

- На какого себя?

- Не знаю.

Пока Ньют раздумывал о мафиози, тот успел обнаружить целый ряд отличий от того капитана, коего видел весной. Скорее всего, виной тому алкоголь. От Кента не несло спиртным, но он определенно пил. Запах смешанных ингредиентов смешался с его собственным - это точно не осадок после бара. В последнюю их встречу блондин был живой смесью из кофе, усталости и, немного, валерьянки. Томас не знал, что именно его волновало, но он определенно глотал успокоительные. Мужчина всегда доверял своему обонянию, и игнорировал придирки коллег, что у него дергаются уши или он слишком очевидно морщится. Зато он никогда не попадается, и даже Лич не может от него спрятаться. Как бы его "чары отвлечения внимания" не были идеальны, запах был повсюду. А от этой премерзкой личности(какой каламбур) все чаще стало разить кофеином, что нахождение рядом превращалось в один сплошной кошмар. Кеннет скооперировался с Адольфом, и разило ядреной раздражающей смесью уже от обоих. Такое чувство, что Кроули не трупами занимается, а подрабатывает все в той же кофейне.

"Это ужасно". Но больше всего Кэлерма вымораживал только один запах. Обреченности.

Он не знал, как именно описать подобные явления, но ярким примером сейчас был капитан, который опять рассматривал фонари и редких пролетающих мимо комаров. Эти мелкие кровопийцы Тома боялись и не трогали. Хотя бы один плюс от его природы.

В этой жизни, пожалуй, Кил не переносил двух вещей: женских слез и вот этого вот недоразумения. Хотелось лезть на стену и вешаться, даже если это чувство испытывал не он.

- Ну, зато смогу рассказать коллегам, что мистер Мент не такой уж и железный человек, коим обычно предстает в свете. - Фыркает Кэлерм.

- Кент. - Внезапно отрезает Ньют.

- Да мне все равно как то.

- Рад, что вам будет, что обсуждать. - Блондин скучающе смотрит на него, после чего вновь отворачивается, усаживаясь поудобнее. - Байки о федералах, видимо, закончились?

Ньют подначивает его весьма вежливо, не переходя границы издевок. Он не планирует насмехаться, но ответить на колкость нужно. "Может, мне и правда не стоит пить...". Пьянел мужчина, вроде как, не быстро, но... Последняя доза алкоголя была принята им аж на прошлый новый год. С того дня больше ни-ни.

Кэлерм хмурится, но понимает, что счет сравнялся.

У него в планах не было попыток вытащить из капитана какую либо информацию, ровно как не было и приказа. И вообще, все суждения Ньюта сейчас весьма ошибочны, и дело обстоит куда проще.

Томас об этом непременно сообщил бы, если бы не донесшийся до ушей странный шум. Зрачки мужчины неестественно сузились, после чего тут же расширились. Кент поднялся с места, убирая руки в карманы.

- А по моему это ты какой-то нервный, Кил.

- Тц... - "Отлично, если я называю тебя капитан, не значит, что всем обязательно знать мое погоняло...". Хотя, вроде как, здесь никого нет, и интересно только комарикам и летящим в небе птицам. Может быть, их слушают толпящиеся у фонаря мотыльки, но вряд ли им есть дело до этой болтовни. - Давай тогда потише.

Ньют думал, что они и так говорят тихо.

- Куда еще тише то?

- Это какой то пиздец... - Внезапно сообщает мафиози, вздрогнувший всем телом. - Свали...

- Что?

- Да ты... твою мать... - Том, вновь понимая, что собеседник слишком тормознутый, и не выполнит его очевидный приказ, как любой подчиненный, раздраженно рыкает, хватая его за руку и дергая на себя. Кент, вначале ошарашенный, странно ойкает от неожиданности, врезаясь сначала в мужчину, а потом в стену.

- Что за... Кил, ты сдурел?

- У тебя было... восемь секунд, чтобы уйти. - Беззлобно огрызается брюнет, не глядя на него. Кэлерм настороженно осматривается вокруг, вертя головой. На изумленно-потерянный взгляд Кента внимания он не обращает.

- Что? - Ньют трясет головой, пытаясь отойти. - Что за чу...

- Да стой ты-ы-ы... - Почти испуганно мычит Томас, резко делая шаг вперед, и буквально зажимает его между собой и стеной. - И, желательно, заткнись. - Он переходит на странный шепот, повернув голову в сторону подозрительных звуков. Блондин вряд ли их слышит, но Кила они стали напрягать, когда приблизились. А если Ньют не идиот, и реально замолчит, то есть шанс, что штуковина Лича реально сработает на двоих.

- Чег... - От давления чужого тела Ньют и правда замолкает, но уже от неловкости, практически уткнувшись лицом в плечо Кэлерма. Предплечье того находит опору где-то над его головой, от чего вся ситуация кажется мужчине еще более нагнетающей. "В нас стреляют? Кого то убивают? Он... Что вообще?". Вариантов в голове уйма. Ньют вынужденно спрашивает таким же шепотом. - Что такое?

- Замолчи-и-и... - Хрипло тянет Том, повернувшись к нему, и практически упершись своим лбом в чужой. Его лицо выглядит сердитым. - Ради всего святого.

Был бы Юрий - реально бы замолчал. Особенно ради святого. Для него эта фраза прозвучала бы как "ты сейчас закроешь свой рот, а я, так уж и быть, скинусь тебе на бутылку "Белой Березы"". Но, увы, это не Годунов, и ценности у детектива другие. Но что-то сподвигло его замолчать.

Чутье Томаса не подвело. Как он и ожидал, появились они. Мужчина знал, что подобное обязательно произойдет, и именно поэтому всяческими способами шатался по улице, распугивая своей маловыразительной рожей "вышедших покурить".

Они являлись сущим кошмаром - это не федералы. Это драные новички, катиться им через колоду. Кирни на их фоне был вообще святым человеком со своего появления. А подобный сброд Кила никогда не радовал, но, по иронии судьбы, был скинут на его многострадальную шею. Вот теперь приходилось от них постоянно "тикать" не потому что Том их боялся, что было немыслимым само по себе, а потому что... "С-с-сука..." пришли, кажется, на какие то левые дела. То ли наркота, то ли с кем познакомиться, чтобы потом...

В горле заклокотал тихий рык, который пришлось проглотить, внимательно следя за мимо идущими. Метров тридцать - и вот они, пятеро молодых людей, успешно притворяющихся веселой компанией, и появившиеся в поле зрения сразу, как только Кил припечатал детектива к стене. Мало того, что его заметили бы, и непременно заинтересовались, так это и вызвало бы свои проблемы. Не узнать Ньюта нельзя, о нем многие наслышаны. Это был бы конец. Либо для светловолосого мужчины, который сейчас казался донельзя низким, либо для Дерека, который вообще умудрился выпустить эту шваль на ночь глядя. Вот все было нормально, нет, этому уродцу нужно пробудить своих тараканов в черепной коробке, и слушать их томные нашептывания, которые перерастали в потрясающие идеи.

"Вот нахера отсылать наркодилеров в оживленный пункт? Больше мест нет, что ли?" да та же долбанная кофейня, шаурмичная, или где там еще встречаются студенты?

Личу все-таки повезло с ультимейтом. Точно так же Тому повезло получить эту хрень на ниточке.

Не повезло здесь только Ньюту, который то с сомнением выглядывал из-за чужой руки, стараясь не дышать, то разглядывал темную ткань водолазки, пока дыханье предварительно отвернувшего голову Тома щекотало его висок.

"Это какой-то пиздец..." повторил мысль он Кэлерма, впервые за долгое время ругнувшись в своих мыслях. Вспомнилось то странное чувство, охватившее детектива дома у Тео. Сейчас это вообще не то. Сердце, как и завещал Шинья, окончательно "ебанулось", начав слишком сильно стучать под ребрами. Кент вдыхает через раз, по совету Тома сделав вид, что его просто не существует. Куда деть руки, мужчина тоже не знает, и просто медленно поднимает их перед собой, надеясь, что Кил не откусит ему лицо за этот примитивный жест. "Ну да, здорово.... Ночь, а меня здесь зажимает у стены какой-то мужик... Блять, чтобы я еще раз поверил Шинье про его "да не проснешься ты..."". Ньюту стало еще более тревожно. А если реально не проснется?

Хотя, ничего подобного, вроде как, Кэлерм не планировал, и это лишь Ньют придумывает себе что то странное в алкогольной горячке. Томас просто стоит и не шевелится, явно выиграв в номинации "слейся с местностью в своей черной одежде". Как их еще не заметили - Кент не понимает от слова совсем.

"Это просто какой то бред" нервно думает мужчина, сжимая между пальцев ткань одежды "Звериный... Он хамелеон что ли? И при чем здесь я вообще?". А компания вскоре скрылась за дверью. Никто из проходящих и не взглянул в их сторону. Будто и не было там у стены двоих людей.

"А когда можно... говорить?". Это ощущение немого языка Ньюту никогда не нравилось, а появлялось оно исключительно в двух случаях: когда он осознавал ситуацию, из которой не было выхода, и вот, второй открылся совсем недавно. Имя ему - Том Кил.

- А я здесь, на самом деле, работаю, капитан. - Смешок Кэлерма раздается над ухом, заставив еще больше втиснуться в стену. - Охранником.

Охранником?

- Так что, по факту, могу арестовать тебя, детектив. Какая ирония.

Ньют только сейчас поднимает глаза, встречаясь с насмешливым взглядом. Ну только не это. "Арестовать? Меня? Охранник?".

- Серьезно?

- Это к чему вопрос был? - Кил расплывается в странной улыбке.

"Ты работаешь?" - глупо.

Арестовать охранник действительно, в какой то степени, может. За нарушение каких то правил, или за проникновение на объект. Но нарушил пока что только сам Том - личные границы Кента.

- Зачем ты меня держишь?

- Я? - Слишком уж веселый тон у мужчины, который минуту назад был натянутым, как струна.

Ньют хмурится. И тут же понимает, что подобная интонация была не зря -его собственные руки хватались отнюдь не за свою одежду, как детектив думал ранее.

- Ох... - Он поспешно разжимает пальцы, отпуская хмыкнувшего Тома.

- Ты забавный, когда пьяный.

"Да я не пьян.... А впрочем, ладно...". Это уже не докажешь. Но то, что он выпил, не значит, что он пьяный.

- Забавный? - Скептично интересуется Ньют, когда Кил отходит на пару шагов.

- Бешеный.

- Бешеный?..

- Ты будешь за мной повторять?

- В таком случае, бешеный здесь только ты. Хватаешь меня, пытаешься убить стеной... Или собой...

Том бы заржал, если бы не боязнь еще больше задеть мужчину. "Собой это как? Мне его сожрать, что ли?".

- Совсем меня не любят в вашем коллективе. - Качает головой брюнет, складывая руки на груди. Он даже рад, что капитан не успел удрать внутрь. В итоге это было замечательно шоу длиной в пару минут, пока тот лихорадочно пытался сообразить, что ему делать. - Никакого "спасибо тебе, Том, что великодушно защитил меня от страшных подростков".

- Это подростки? - Ньют опешил.

- Как будто я знаю, мне все равно как то. - Усмехнулся Кил. Для него все было подростком, что младше двадцати одного.

- Тебе на всё все равно, или просто так, на определенные вещи? - Спокойно интересуется блондин, на всякий случай боком передвигаясь в сторону. - И как вообще, извини, нас не заметили? Или только сделали вид, что не заметили, чтобы не получить нагоняй от своего босса, который не знает, как подкатить к детективу, чтобы агентство перешло в собственность мафии?

- Ля-я-я. - Томас удивленно присвистнул. - Какой я негодяй в ваших глазах, капитан Мент, просто невозможно...

В глазах Ньюта была только сухость. Из-за напоминания он рефлекторно стал их тереть.

- Ну спасибо, мистер Кэлерм, за провокацию болевого синдрома.

- Обращайся.

- Я просто проклят, или настолько сильно нужен Эшу? - Промогавшись, Ньют морщится. - Почему ты постоянно оказываешься где-то рядом, когда этого не ждешь вообще?

- Ты не поверишь, капитан, я тут живу.

Кент с сомнением оглядывается вокруг.

- Спишь, я так понимаю, на холодной земле, или тебя внутрь пускают?

Том в этот раз не ответил, тихонько фыркнув. Собеседника перед ним и правда понесло. В другой степени, конечно, нежели обычное опьянение. Тон остался прежним, как и сдержанное поведение, но вот движения и слова стали более раскованными. Эш... Эш тут же вспомнился спящим на столе в кухне Годунова, пока мафиози втихую пытались его сфоткать. Если об этом кто-то узнает, им придется поплатиться за подобное, но кто будет проверять их телефоны?

Жанна, когда Эренст проснулся, имитировала жуткое похмелье, и отказалась вообще как либо функционировать, рухнув обратно на кушетку. Том был более лояльным к произошедшему, и на пару с Годуновым пытался похмелиться рассолом, поедая тот самый оливье. Остап предпочел бесшумно свалить.

И если Кила до сих пор ни разу не вызвали "к столу" с объяснительной, значит, все не так плохо.

- А тебя, как я посмотрю, пугает любой телесный контакт?

- Нет, мне просто некомфортно, когда ко мне прижимается наемный ки... - "Зря я это сказал". Тому, кажется, было приятно, когда ему было некомфортно. Впрочем, ничего нового.

Явился к нему домой, как к себе.

Потом позвонил средь бела дня.

Явился к Тео, перепугав всех грохотом упавших вещей

Теперь, вот, думай - есть ли у него нож в кармане, и не убьют ли капитана теперь.

- Некомфортно? Я, между прочим, позволил тебе избежать лишних проблем. - Томас спрятал руки в карманах, отворачиваясь, и идя куда-то в сторону. - Прикинь, если бы тебя увидели со мной рядом, так еще и не собирающимися друг другу накостылять, м?

Ньют замер.

Да, это выглядело бы... ужасно. Для обоих. Том, вероятно, не получавший приказа свидеться с детективом, крупно подставился бы, и никто не поверил, что они пересеклись чисто случайно. А Ньют... коллеги были более лояльными, чем мафия, но возвращаясь к преступной организации, к Кенту приставили бы "хвост".

С губ срывается тихо:

- Спасибо.

- Ага.

Том даже не оборачивается, просто махнув рукой в воздухе, и продолжает уходить вглубь небольшого сквера.

Работает? Здесь? Либо сегодня не его смена, либо Кэлерм просто нагло соврал.

Ньют все же не пьян, чтобы здраво мыслить. Постояв еще пару минут, поразмыслив над произошедшим, мужчина разворачивается, направляясь ко входу в здание.

Ну конечно, следовало ожидать, что Тео куда-то денется.

За столом лишь Каэра и Нейтан, которые о чем-то спорят.

Покинуть замечательное заведение под названием клуб удается лишь к полуночи, когда майор, заявивший, что ему завтра рано вставать, предлагает разойтись.

Кент и правда вызывает такси, но едут они вдвоём с Кодо, потому что им по пути. Шинья, как и собирался, идет на автобусную остановку, стоит там пару минут, глядя на карты в приложении, вздыхает, и удаляется по ярко освещенной улице пешком.

Нейтан решает присоединиться к друзьям, которые собрались гулять всю ночь, и пригласили его в другое место.

Только рано утром, когда детектив разлепляет глаза из-за солнечного света, проникающего из-за неплотно задернутой шторы, становится понятно, что Шинья и правда не солгал.

Кент не ощущает похмелья, во всем доме совершенно один, и беспокоит его целое ничего.

Только в телефоне есть одно непрочитанное сообщение, от все того же майора. И лучше бы Ньют его не открывал. Это вовсе не постыдное видео или фото с мини-пьянки. Даже не провокационное сообщение, наподобие "ну и куда ты удрал после ночи?".

В три часа, когда капитан видел десятый сон, Тео отписался о прибытии домой. Как обычно в своей манере, оповестив о том, что его не похитили чурки, не домогались детолюбы и он не оказался в Магадане, поймав автостоп.

Тео:

Я, в общем, нормально добрался, без приключений. Ну короче если что - не волнуйся, я не стану обедом для арабов в нашем районе. Кстати, что за красавчик, с которым вы там обжимались на твоем "подышать?" :)

Ньют впервые ощутил желание швырнуть телефон в стену.

***

- Мне нужно позвонить родителям. - Намир вздыхает, сползая с дивана, отчего Мурзик недовольно урчит, потревоженный другом хозяина. А он ведь так удобно расположился на чужих коленях своей головой...

- Ага. - Адольф кивает, щелкнув пультом, и фильм замирает на странном стоп-кадре. На дедовских кассетах и в сохраненках есть куча старых советских фильмов, в том числе - записанных на пленку. Даже трешовых, по типу тех, что шли в час ночи по неизвестному каналу. Документалки про маньяков, истории о заброшенных местах, и еще куча всякого интересного шлака, который давит на психику.

Парней свел Кроули. Вернее, однажды в кофейне остались лишь они втроем, и Ному подошел поздороваться и спросить, как дела. Тогда и завязался первый разговор.

Потом оказалось, что с физикой Кирни ему не поможет, но зато объяснит математику. Бариста и сам был студентом, учащимся уже на четвертом курсе. Только вот где - отвечал размыто, объясняя, что тема ему не очень приятна.

В ВУЗ Шотет все же прошел, даже без вмешательства отца, что заставило еще раз порадоваться.

И, оказывается, что дед Адольфа - Грегори, живущий в этой квартире, работал в одном из автосервисов, под начальством одного из подопечных Ричарда.

Намир вышел на небольшой балкон, плотнее закрыв за собой дверь.

Чтобы лишний раз не нервировать отца бессмысленными вещами, и не отвлекать от возможной работы, блондин набрал номер Эллы, слушая в трубке длинные гудки. Несмотря на июль, на улице под вечер разбушевалась непогода. Ливень, темнота, молнии... в лучших традициях солнечного полудня перед этим.

- Алло? - Где то на фоне бурчала Анна. На своем, на младенческом.

- Да, мам, привет... Я, наверное, сегодня задержусь у... - Намир обернулся, через стекло глядя на Адольфа, который возился с Мурзиком.

- Это хорошая девочка? - Тон внезапно заинтересованный, а к лицу Шотета внезапно прилила кровь. "Да за што...".

- Это мальчик... Но хороший.

Вместо ожидаемого "я всегда знала, что ты гей", Элла лишь смеется, очевидно, с себя.

- Ох, извини. У тебя все хорошо? - Женщина понимала, что на улице настоящий кошмар, и даже такси вариант отвратительный.

- Да, мы смотрим кино.

- А-А-А-А-А!

- Анна решила с тобой поздороваться...

- Спасибо... - Кисло улыбается юноша, про себя добавив "...за заложенное ухо".

- Напиши тогда утром, когда будешь возвращаться. - Ному показалось, что Элла подумала о чем-то вроде "не забудьте предохраняться". Ричарда она всегда подобным образом доводила до нервного тика, изредка заявляя, что мужики с работы стали важнее жены. Отца хватало на десять-пятнадцать шуток из этого контекста, после чего он закрывался в своем кабинете и не выходил несколько часов.

- А вот в молодости... - Начинала Элла, и тогда из-за двери слышались жалобные завывания. - У него был друг Миша...

Ному давит улыбку, ответив негромкое "хорошо", и вешает трубку.

Возвращается в комнату Шотет с опаской, и не зря - Мурзик вовсе не кот, а здоровая детина. Сенбернар, мать его, любвеобильный.

Эту дуру Грегори запрещал куда-либо девать. Пес, как будто только что увидел Намира, стал активно лизать его ладони, приветствуя нового гостя.

- Почему все-таки Мурзик? - Спросил блондин, возвращаясь на диван. Адольф только развел руками, собираясь запустить фильм вновь, но из коридора раздался писк телефона.

- Извиняюсь. - Кирни вручил ему пульт, поспешно удаляясь на звук. - А-а-а-а, это Кейт...

Он тут же вернулся, без особого интереса глядя в экран.

- Кто?

- Девушка.

Ному вопросительно нахмурился.

- Почему трубку не возьмешь?

- Ай, потом объясню... Это, на самом деле, не так важно. - В его голосе слышится странная затаенная боль. - Кидала она страшная. Да и Стеф мне больше нравится, а эта... все трезвонит и трезвонит, хотя... Ой, все, забей.

Юноша обреченно натягивает капюшон безразмерной белой толстовки, а Мурзик, обеспокоенный внезапным депрессивным настроением, жалобно воет, залезая на диван, и садится между парнями, закинув передние лапы на Ному, а задние на Адольфа.

С тихим "ой дурак" Кирни улыбается, поглаживая пса. Намир пожимает плечами, понимая, что это уже точно не его дело, и нажимает на кнопку старта.

***

- Чита.

- Армавир.

- Воркута.

- Астрахань.

- Ницца.

- А...лжир...

- Рига.

- Хедлер, это уже не смешно.

- НеправдА.

- О господи...

- Я рад, что ты признал существование Бога.

Юй отворачивается лицом к стене.

- После твоих проповедей, я готов даже молиться, чтобы ты поскорее заткнулся...

- Ась?

Как хорошо, что Шрайер говорит тихо, и его уже не слышно с такого расстояния.

- В любом случае ты был врачом, а врачи, как известно, с Богом не очень ладят. - Тянет Сейю, закидывая руки за голову. За прошедшее время звон цепи стал чем-то обыденным.

- Ладят таксисты?

Кроме Хедлера Юй ни с кем не говорит нормально. Ему иногда кажется, что если бы не сосед, он давно утратил бы эту способность, напрочь забыв все. Изредка, конечно, появляется такой человек, как Карэ, по поводу которого у Шрайера не сложилось однозначного впечатления. "Он странный" это единственное слово, которым можно было описать надзирателя. Тот спокойно мог снять балаклаву или маску, на что получал неодобрительные взгляды товарищей и подозрительные - заключенных. Его, кажется, боялись, но не признавали этого.

Картина выходила странная. Получалось так, что Юя ото всех бед спасал Сейю, а его самого, по неизвестной причине, кошмарил этот человек. Но, вроде как, через Карэ Хедлер получал сигареты, так что мужчину все более чем устраивало. И вообще брюнета мало что могло вывести на эмоции.

- Ну, знаешь, если ты весь такой традиционный и правильный...

- Зато ты к своим сорока так и не разобрался, на кого у тебя стоит.

Сейю вздыхает.

- Да мне, впрочем, это никогда не было интересно. Но, зато, порой все заканчивалось очень весело. Одна из моих девушек умерла от ножевого ранения ее новым парнем.

- Мудак циничный. - Тихо всхлипнул Юй.

- Ой, Шрайер, лучше громко расклеиться, чем тихо повеситься.

Опять он со своими странными фразами.

- Это к какому из... понятий? Про "не воруй, где живешь" или...

- Не ебись, где работаешь...

- Спасибо за твой неоценимый жизненный опыт... Никогда не планировал заниматься сексом в машине.

- Я думал так же...

Юй закрыл уши руками, слепо уставившись в стену.

- Но однажды меня остановил ГАИшник...