Как только Ганс уходит, в лазарете становится тихо. Кэйл с лёгкостью перемещается по лазарету, так как уже знаком с этой комнатой. Он моет лицо у раковины и смывает всю кровь и грязь. Затем он открывает ящик с запасной студенческой формой. Опять же, есть только униформа большого размера.
Кэйл вздыхает. Он действительно должен поговорить с Гансом о том, чтобы купить форму его размера.
Он стаскивает с себя грязную и испачканную униформу и пинает её в угол. На груди у него есть исчезающий синяк, но в остальном, похоже, с ним всё будет в порядке. Он натягивает чистую униформу и громко зевает, застегивая рубашку. Его ноги сильно болят от долгой ходьбы, поэтому он решает забраться на мягкую больничную койку и вздремнуть.
Но прежде чем он сможет это сделать, он должен уладить ещё кое-что.
Две кошки тихо мяукают на плачущего дракончика, свернувшегося калачиком на полу. Он больше не невидим, и его лапы прижаты к морде. Слёзы продолжают капать на пол.
Лежать на холодном полу вредно для ребёнка, поэтому Кэйл берет дракона на руки и несёт его с собой в кровать. Кошки следуют за ним, проворно запрыгивая на кровать. Три пары глаз следят за сопящим ребёнком.
Поколебавшись мгновение, Кэйл начинает гладить круглую трясущуюся голову.
– Почему ты плачешь?
Неужели чёрный дракон испугался большого кабана? Испугался ли он вида крови?
– Ты... – дракон хнычет. – Ты... не хочешь меня.
Кэйл удивлённо моргает. Что? Его рука перестаёт гладить дракона, но плач дракона начинает усиливаться. Кошки встревоженно мяукают и начинают похлопывать дракона лапами по спине, и при виде этого Кэйл немедленно начинает делать то же самое.
– Не плачь. Что...
Прежде чем Кэйл успевает попросить разъяснений, четырёхлетний дракон начинает кричать:
– Ты не можешь умереть! Я не хочу быть один, я... я ... ВААА!
Хотя Кэйл не очень хороший человек, он всё ещё не настолько ужасен, чтобы не чувствовать себя плохо, если маленький ребёнок плачет из-за него. Он крепко обнимает воющего дракона и вздыхает.
– Разве я тебе не говорил? Я не умру. Я в полном порядке.
Крики дракона теперь приглушены, так как его плачущее лицо прижато к груди Кэйла.
– Но, кровь! Кровь! Если ты умрёшь, я уничтожу этот мир!
Что же за страшные угрозы выдаёт четырёхлетний ребенок?
– Нет, нет, это не только кровь.
Кэйл подумывает о том, чтобы положить дракона на кровать, чтобы взять свою испачканную форму, но решает этого не делать. Дракон крепко прижимается к нему, как детёныш обезьяны, боящийся потерять мать. Держа дракона на руках, Кэйл встаёт с кровати, садится на корточки перед грудой одежды и вытаскивает рубашку. Кошки следуют за ними, мяукая, а их глаза с тревогой следят за плачущим драконом.
– Понюхай, если не веришь.
– ... – чёрный дракон всё ещё плачет, но он довольно послушен. Он поворачивает голову к форме, зажатой в руке Кэйла, и моргает. – ...Пахнет сладко.
Ганс добавил подсластитель в пакетики с фальшивой кровью после предыдущих жалоб Кэйла на то, что фальшивая кровь была слишком горькой, но Кэйл не смог попробовать новый вкус.
– Да, это фальшивая кровь, – объясняет Кэйл, сбрасывая форму, чтобы вытереть драконьи слёзы. Теперь, когда все объяснено, пришло время снова лечь, и он возвращается к кровати. – Я не ожидал, что они лопнут. Ха... Это доставило мне неприятностей, может, мне просто перестать ими пользоваться?
Чёрный дракон больше не плачет, но всё ещё выглядит расстроенным и угрюмым.
– Зачем тебе фальшивая кровь?
– Иногда тебе нужно притвориться, что тебе больно, до того, как тебе станет больно по-настоящему. – Кэйл сомневается, что такому дракону нужно усвоить подобный урок, но важно, чтобы ребёнок понял, и он перестал беспокоиться. – Например, если ты встретишь медведя, то можешь лечь и притвориться мёртвым, и он оставит тебя в покое.
– Но медведи слабы?
– Да, но я слабее медведя.
– ...Я буду защищать тебя.
Кэйл удивлён бормотанию дракона. Дракон избегает возможности посмотреть ему в глаза, хотя всё ещё цепляется за Кэйла.
– Ты уверен, что хочешь быть моим фамильяром?
– Ты хочешь, чтобы я был им? - спрашивает дракон в ответ.
Его тон невероятно детский. Несмотря на то, что это дракон, он всё ещё маленький ребёнок.
– Конечно. Ты очень сильный. Ранее ты действительно впечатлял заклинаниями ветра. Я не могу сделать что-нибудь и вполовину такого сильного, как это. Моя мана невероятно ограничена. – Кэйлу нужен сильный фамильяр, чтобы защитить своё слабое "я", но он не может дать дракону много маны из-за своих низких магических способностей. – Вот почему я подумал, что ты не захочешь заключать контракт со мной.
Дракон поднял морду. Он надменно говорит:
– Мне не нужна твоя жалкая мана. У меня её более чем достаточно.
Кэйл улыбается. Это правда. У чёрного дракона больше маны, чем у любого из первогодок, включая Чхве Хана.
После ответа Кэйла хвост чёрного дракона начинает раскачиваться из стороны в сторону. Он встаёт, стоя на всех четырёх лапах на груди Кэйла:
– Хорошо! Тогда с сегодняшнего дня мы партнёры! – голос дракона высокомерен, но Кэйл чувствует, что за ним скрывается великое веселье.
Дракон прижимает короткую лапу к сердцу Кэйла и бормочет что-то слишком тихо, чтобы его услышали. Слабый огонёк чёрной магии лениво плывет в воздухе, и приятное тепло согревает грудь Кэйла.
Хм?
– Нам не придется резать ладони? – в замешательстве спрашивает Кэйл.
Дракон фыркает и смотрит на Кэйла так, словно тот и есть четырёхлетний ребёнок.
– Разве ты не потерял достаточно крови, человек?
Что ж, дракон в чём-то прав. Но всё же, если нет никакой необходимости проливать кровь, то почему, чёрт возьми, это сделали все остальные?
– Где метка? – спрашивает Кэйл. Он держит бледные руки перед собой. Они слишком гладкие, совсем не такие, как у других студентов с их цветными метками, представляющие собой фамильяров, с которыми они заключили контракт.
Дракон смотрит на тонкие и бледные запястья Кэйла и хмурится.
– ...Человек, почему ты так слаб? Они сказали, что ты вызвал меня, потому что мы похожи. Поскольку я сильный и могучий дракон, разве ты не должен быть тоже сильным? – тон чёрного дракона сочится чистым любопытством, без злого умысла или насмешки. Кэйл соглашается — он переселился в фантастический мир, и всё же его магические силы так ничтожны.
– Мы можем быть похожи по-разному.
– Тогда в чём же мы похожи?
– Отныне мы сможем выяснить это вместе.
Вместе. Это слово заставило крылья чёрного дракона быстро затрепетать в воздухе.
– Конечно! У нас будет много-много времени вместе! Теперь, когда мы договорились быть вместе, назови мне моё имя, человек! – чёрный дракон стучит лапами по груди Кэйла, переполненный волнением.
Имя? Кэйл не очень хорошо разбирается в именах.
Пока Кэйл думает, чёрный дракон начинает летать вокруг него, как будто его предвкушение не может быть сдержано. Дракон всегда был надменным, дулся или плакал. Кэйл гадает, как он будет выглядеть, если улыбнется так, как должны улыбаться дети. С этой мыслью Кэйл выбирает подходящее имя.
– Раон. Твоё имя будет Раон Миру.
– Что это значит?
На чистом корейском языке это означает...
– Радостный дракон. Это имя желает тебе счастья.
Рот Раона приоткрывается. Его большие глаза блестят от влаги, и это новое выражение, которого Кэйл раньше не видел. Его крылья дрожат в воздухе, заставляя его наклониться в сторону. Кэйл быстро протягивает руки Раону, чтобы тот приземлился и не пострадал. Его когти вцепляются в него, достаточно крепко, чтобы держаться, но не достаточно сильно, чтобы причинить боль.
– П-правда?
– Почему? Тебе это не нравится? – Кэйл хмурится. – Я могу придумать что-ниб...
– Нет! Ты не можешь взять его обратно! Теперь это моё имя! – Раон фыркает. Он топает по рукам Кэйла. – Я буду счастлив! Ты должен сделать меня счастливым! Нет, мы должны быть счастливы вместе!
Кэйл планирует жить счастливой и спокойной отставной жизнью.
– Конечно, давай будем счастливы вместе.
Раон, подобно его имени, начинает улыбаться.
«О, значит, драконы умеют улыбаться».
Забавляясь, Кэйл тоже начинает улыбаться.
Дверь в лазарет распахивается, и Эрик Уилсман появляется на сцене, где Кэйл улыбается в пустоту, потому что Раон стал невидимым и улетел с его рук. Улыбка Кэйла мгновенно исчезает, возвращаясь к невозмутимому лицу.
...Драконы застенчивы?
– Кэйл?.. Что ты делаешь руками?
– Я проверяю, все ли пальцы на месте, – бесстыдно врёт Кэйл.
К его крайнему удивлению, Эрик в слезах подбегает к Кэйлу и крепко держит его за руки.
– Да, они все там! Тебе не о чем беспокоиться! О, я не могу поверить в то, что произошло. У меня упало сердце, когда я услышал, что ты ранен!
Кэйл терпеливо сидит, пока Эрик суетится вокруг него, ища раны и собирая грязь с волос. Это немного раздражает, но он знает, что Эрик делает это из-за беспокойства. И разве не хорошо иметь кого-то, кто заботится о вашем благополучии? Однако видеть, как кто-то плачет из-за тебя – не особо приятное чувство.
– Хён-ним, я действительно в порядке. Перестань плакать, – он пытается утешить Эрика, похлопывая его по плечу, – президент студенческого совета дал мне зелье высшего сорта.
– Он это сделал? Зелье высшего сорта? – Эрик выглядит удивлённым и смущённым, но затем выражение его лица становится более расслабленным. Он поднимает очки, чтобы вытереть слёзы. Успокоившись, Эрик улыбается и говорит, – дай мне знать, если я смогу чем-нибудь помочь тебе, Кэйл. Хоть что-нибудь!
Сейчас самое время спросить Эрика о Мэри.
– Хён-ним, ты знаешь кого-нибудь по имени Мэри?
Эрик моргает от неожиданного вопроса, но выражение его лица – чистое замешательство.
– Мэри? Нет, не могу сказать, что слышал о ней...
Рейтинг привязанности светится над его головой, оставаясь прежними.
40%
Последние сомнения в себе наконец покидают его. Все рейтинги выше голов главных мужских персонажей на самом деле принадлежат ему. Блять. Он очень надеется, что не стал "главным героем". Как только Мэри приедет сюда, он лучше поймёт ситуацию. Если Мэри – это кто-то, кто переселился, как и он, он потенциально может тайно помочь ей выбрать лучший маршрут с Чхве Ханом и закончить игру мирно.
Он смотрит на кошек. Да, он, вероятно, тоже сможет убедить их помочь, учитывая, что они должны быть её фамильярами в оригинальной игре.
Кошки бросают на него подозрительные взгляды и пятятся при виде его улыбки.
«Кто такая Мэри?» – спрашивает Раон у Кэйла в голове.
«Ты встретишься с ней в будущем», – думает Кэйл в ответ.
– Ты голоден? - спрашивает Эрик. Он такой беспокойный, но это правда, что Кэйл сейчас очень голоден, поэтому он кивает. — Мне нужно скоро вернуться в класс, но я попросил повара приготовить немного... – в этот момент раздается стук в дверь, заставляя Эрика замолчать. – О, это, должно быть, он! Входи, Бикрос! Мне пора идти, Кэйл. Хорошо ешь и хорошо отдыхай!
«Прошу прощения? «Входи...» кто?»
Дверь открывается, и появляется высокий и мускулистый шеф-повар, безукоризненно одетый в белую униформу и белые перчатки. Глаза Бикроса затенены тёмными мешками, и это делает его ещё более устрашающим. И процент рейтинга над его головой уже не равен одному проценту.
«Это 0%. Дерьмо. А что, если он упадет ещё ниже?»
Бикрос поднимает завёрнутый пакет, и Кэйл слишком долго смотрит на него, вместо того чтобы принять.
«Он хорошо пахнет, Человек!»
– Возьмите, - нетерпеливо говорит Бикрос, его голос больше похож на низкое сердитое рычание зверя, чем на вежливую просьбу повара.
Кэйл инстинктивно берёт его. Под бесстрастным взглядом Бикроса он разворачивает пакет и находит там сэндвич.
Сэндвич выглядит очень знакомым. Кэйл уверен, что видел подобный раньше. Он выглядят точно так же, как сэндвичи, которые висели на его дверной ручке одним прекрасным утром, и именно эти сэндвичи он перевесил на дверь Чхве Хана.
– На этот раз тебе лучше не давать его никому другому, – бормочет Бикрос, глядя на Кэйла.
На этот раз... Чёрт, тогда Бикрос понял, что отдал предыдущие Чхве Хану.
– Да, сэр, – послушно отвечает Кэйл, поднося сэндвич поближе, чтобы рассмотреть его. Он отравлен? Он бросает взгляд на Бикроса и вздрагивает от его убийственной ауры. Ну, может быть, его убьют, если он его не съест.
Кэйл откусывает маленький кусочек. Чудесный вкус жареной говядины, хрустящие листья салата и помидоры, нежность майонеза ручной работы... Ух ты, это один из самых вкусных сэндвичей, которые он когда-либо пробовал в своей жизни. Это похоже на один из тех модных сэндвичей, которые он видел в рекламе в хипстерских кафе, мимо которых проходил по дороге на работу.
Иногда Вы не осознаете, насколько голодны, пока не откусите от чего-нибудь кусочек. Кэйл чувствует, что на этот раз дело обстоит именно так — он внезапно проголодался. Он откусывает большой кусок сэндвича, удовлетворённо жуя. Вскоре половина сэндвича исчезает. В этот момент он замечает сверкающие глаза Он и Хонга. Они почти пускают слюни, глядя, как он ест.
«Человек, я тоже хочу его съесть!»
– ... – ну, тут уж ничего не поделаешь. Он должен кормить троих детей. Кэйл бесстыдно поворачивается к Бикросу и спрашивает, – можно мне ещё?
На протяжении всех лет своей работы в поместье Хэнитьюз Бикрос получал лишь жалобу за жалобой по поводу его еды от Кэйла Хэнитьюз. Придирчивый молодой хозяин никогда раньше не доедал еду в тарелке. Однако он даже попросил ещё еды?
Кэйл вздрагивает от напряженного взгляда, которым Бикрос стреляет в его сторону. Есть также интенсивная волна света, когда рейтинг привязанности выше уровня Бикроса меняется. Кэйл прищуривает глаза, и когда свет тускнеет…
5%
– !?
– ...Я вернусь.
Кэйл в оцепенении смотрит на удаляющуюся спину Бикроса. Почему требование большего количества пищи увеличивало рейтинг привязанности? Было ли это его сутью* – кормить людей? Он действительно совсем не понимал Бикроса, что делало шеф-повара одним из самых страшных мужчин, с которыми приходилось иметь дело.
(прим. переводчика: здесь было слово "heart" в хер пойми каком значении)
Поскольку Бикрос ушёл за едой, Кэйл предлагает вторую половину сэндвича троим детям, включая Раона, который снова стал видимым. Однако они не берут у него сэндвич, а предпочитают откусывать, пока он его держит. Довольно забавно кормить их таким образом, так как Кэйл никогда не был близок с животными, когда был Ким Рок Су.
Когда они покончили с сэндвичем, Кэйл откидывается назад и расслабляется. Он почти засыпает, если бы не новый человек, входящий в комнату с громкими и тяжёлыми шагами.
Кошки мяукают в знак приветствия, но Раона снова нигде не видно.
– Я победил всех злых свиней, красная фасолинка! – победоносно заявляет Тунка. Зелье исцелило раны Тунки, но он совсем не вымылся, так что на нём всё ещё остались полосы крови и грязи. Возможно, Харолу тоже следовало сказать ему, чтобы он привёл себя в порядок, прежде чем навестить больного. – Я впервые навещаю больного, и Харол велел мне принести подарок! – Тунка с гордостью представляет полевые цветы в своих руках. – Вот, красная фасолинка! Я помню, ты говорил, что похож на цветы, и цветы напомнили мне о тебе!
На пальцах Тунки пятна от травы. Представить себе такого мускулистого мужчину, сгорбившегося, чтобы сорвать крошечные цветы, довольно забавно, поэтому Кэйл не может не улыбнуться, принимая скромный подарок. Он с любопытством нюхает его, и нежный цветочный аромат весьма приятен. – Спасибо, Тунка.
«Человек, ты любишь цветы?»
«Они довольно милые. Приятные запахи помогают мне лучше спать».
«Ладно, я понимаю».
Тунка смотрел на Кэйла во время разговора между Раоном и Кэйлом. Образ бледного, красивого рыжеволосого парня странно хорошо сочетается с маленькими и нежными цветами.
53%
Тунка никогда раньше не заботился о внешности. Но почему-то он почувствовал, как его сердце перекувыркнулось, как будто его подбросило в воздух чудовище. Затем он замечает, что некоторые цветы уже завяли, а у некоторых уже нет целых лепестков. Хотя он только что их сорвал...
В этот момент Тунка вспоминает разговор с Кэйлом в повозке.
– Я очень, очень слаб.
– ...Как тебе удавалось оставаться в живых все это время?
– Точно так же, как цветы растут вдоль дорог. Они легко срываются или умирают, если ты наступишь на них. Но они живут, если никто не причиняет им вреда.
Затем он думает о пропитанном кровью облике Кэйла. У Тунки вытягивается лицо...
– Ты такой слабый, фасолинка. Ты так легко рассыпаешься.
«Он прав! Ты слишком слаб!»
– Да, я слаб, – Кэйл соглашается с Тункой и Раоном, как будто это очевидно. Он поднимает бровь, не понимая, почему Тунка говорит такие вещи. Он не из тех, кто стреляет в кого-то, пока тот лежит. Другая бровь Кэйла поднимается вверх, когда он наконец замечает изменившийся рейтинг привязанности. Подождите, с каких это пор это случилось?
Впервые Тунка поймал себя на том, что хочет защищать, а не уничтожать.
– Мне жаль, что я причинил тебе боль, фасолинка. Хотя я должен был быть твоим партнёром и помогать тебе...
– Хватит об этом. Ты много сделал, чтобы помочь мне. Я умер бы, если бы тебя там не было.
Умер бы.
Кэйл... умер бы?
Смерть всегда была далёкой мыслью для сильного Тунки. Однако это не значит, что он не знает риска сражений. Некоторые воины в Королевстве Виппер считают смерть в битве формой славы. Тунка так не считает. Он думает, что если умрёт в бою, то это будет означать, что он был слишком слаб. Он всегда сражается в полную силу, с целеустремленным упорством, чтобы победить и выжить.
Кэйл явно очень слаб. Для него не будет ничего странного в том, что он умрёт в любой битве. Но почему у Тунки болит сердце при мысли об этом? Он не хочет, чтобы его фасолинка пострадала или умерла.
– В следующий раз я постараюсь защитить тебя получше, фасолинка. Я стану сильнее! Я пойду тренироваться прямо сейчас!!! – Тунка выбегает из комнаты с решительным рёвом, даже не давая Кэйлу возможности ответить. Кэйл пожимает плечами и ставит цветы в вазу на прикроватном столике.
«Ты не можешь умереть, слабый человек! Я уничтожу мир, если ты умрёшь! Я убью всех, уничтожу всё, а потом уничтожу себя!»
– Какая страшная угроза. Ради мира во всем мире, – отвечает Кэйл, - я не умру. Рядом со мной сильный дракон.
«Да! Этот сильный дракон защитит тебя!»
– Спасибо, – с улыбкой отвечает Кэйл.
Теперь он может спать.
«Человек, я чую что-то рыбное».
А может, и нет.
– Дорогу, дорогу! – кричит Ганс, внося студента с длинными голубыми волосами. Кэйлу знаком оттенок голубых волос, и он тут же встревоженно садится. Левая рука Пасетона окружена большим пузырем воды, доходящим ему до плеча. При ближайшем рассмотрении в нём плавают капли тёмно-красной жидкости. Крови? Подождите, его рука... его рука почти полностью отрублена. Отрубленная часть руки Пасетона прижата к плечу только магией воды.
– Пасетон!
Кейл бросается к нему как раз в тот момент, когда Ганс укладывает Пасетона на свободную больничную койку. На лбу Пасетона выступил холодный пот, а лицо исказилось от боли и сосредоточенности. Он не прекращает использовать магию воды, делая неглубокие вдохи.
– К-Кэйл... – лёгкое облегчение появляется на его лице, видя, что Кэйл в безопасности, но новая волна боли быстро искажает выражение его лица, когда он стонет. Там, где бивень кабана пронзил его живот, виднелась невероятно кровавая рана. Глаза Кэйла темнеют при виде этого. Несмотря на ужасную рану, Пасетон всё ещё сосредоточен на спасении своей руки. Если он потеряет конечность, ему будет трудно балансировать и плавать в воде, а значит, ему будет трудно жить с Китовым Племенем и своей семьёй.
«Этот пахнущий рыбой парень теряет слишком много крови!»
«Чёрт побери».
– Но почему, чёрт возьми, происходят подобные события? – Кэйл тихо ругается себе под нос. – Что, чёрт возьми, происходит с этой академией?
– Поторопись, возьми самое качественное зелье, которое у тебя есть! – Кэйл кричит Гансу, который всё ещё роется в шкафах.
Ганс удивлённо замирает. Затем он качает головой и объясняет:
– Эти зелья должны использоваться только королевскими...
– Отдай его мне! – требует Кэйл с суровым взглядом. Время очень важно, и важно спасти Пасетона прямо сейчас. – Альберу Кроссман определённо согласился бы его использовать!
Ганс кивает и останавливается в нерешительности. Кэйл хватает зелье, которое протягивает ему Ганс, и открывает крышку. Одной рукой он подпирает голову Пасетона, а другой влиет зелье ему в рот. Адамово яблоко Пасетона шевелится, когда он глотает целебное зелье, и довольно скоро ужасное выражение его лица смягчается, оставляя после себя только усталость. Он поворачивает голову и смотрит на своё плечо.
Отвратительная рана на животе затянулась, и его рука снова соединилась с плечом. При виде этого у него на глаза навернулись слёзы.
– Ах, слава богу... Слава богу... – тихо повторяет Пасетон, как молитву. Слёзы текут по его бледным щекам, и сквозь слёзы он смеется. Его глаза яркие и живые, когда он с благодарностью смотрит на Кэйла. – Большое тебе спасибо, Кэйл.
Кэйл крепко сжимает кулаки.
Его не за что благодарить. Кэйл не знает, какое выражение лица принять сейчас, увидев, как сильно пострадал Пасетон. Пасетон мог бы умереть, если бы вовремя не получил лечение. Если бы он не пришёл на дневные занятия, пострадал бы Пасетон?
Заметив странное выражение лица Кэйла, Пасетон забеспокоился.
– Кэйл? Ты в порядке? Ты тоже ранен?
«Человек, ты всё ещё ранен?» – голос Раона звучит обеспокоенно. Кэйл чувствует, как дракон садится ему на голову, его присутствие тёплое и тяжелое.
— Нет, я... – Кэйл замолкает, чувствуя, что кто-то стоит у двери.
«О, это кто-то с более сильным рыбным запахом!»
– Пасетон! – ослепительно красивая женщина входит в комнату – подвиг, который должен быть трудным на высоких чёрных шпильках, которые она носит. Она не обращает внимания ни на кого в комнате и бросается к мальчику, который так похож на неё. При виде всей этой крови выражение её лица меняется, как будто она вот-вот сломается. Её глаза полны опустошённых слёз, когда она обхватывает ладонями щеку брата. Похоже, плаксивость – это черта, которая передается в их семье по наследству. – Ох, Пасетон...
При виде слёз, которые его сильная сестра проливает только тогда, когда речь заходит о нём, Пасетон чувствует, как его захлестывает новая волна эмоций.
Он стыдливо опускает голову и бормочет:
– Нуна, прости, что я такой слабый, – он всегда являлся её бременем, и он чувствует себя так ужасно из-за своей неполноценности. Члены его семьи ни разу не упрекали его за это, только осыпали любовью и заботой, но он знает, что другие члены Китового племени смотрят на него с презрением и отвращением. Он знает, что учителя разочарованы в нём, учитывая великую репутацию его сестры и сплетни, которые студенты распускают за его спиной. Он вцепляется в простыни и снова повторяет ту фразу дрожащим голосом, близким к срыву.
– А что плохого в том, чтобы быть слабым?
При звуке голоса Кэйла брат и сестра поворачивают головы, чтобы посмотреть на него. У обоих на глазах слёзы, и слёзы сверкают, как драгоценные камни, рядом с их глазами цвета океана.
Кэйл продолжает:
– Разве ты виноват, если тебя ранят из-за твоей слабости? Нет, это вина тех, кто причинил тебе боль.
Витира кивает. Её руки осторожно вытирают слёзы Пасетона с глубоким обожанием.
– Он прав, мой младший брат. Почему ты извиняешься? Тебе не за что извиняться. Кроме того, твоё сердце так сильно, сильнее, чем у кого-либо другого в океане. Я знаю, что ты всегда заступаешься за других. Разве на этот раз ты не пострадал, пытаясь защитить кого-то другого?
– Это потому, что я хочу быть похожим на тебя, нуна.
– Ты уже такой же, как я, Пасетон. Я так, так горжусь тобой.
...Кэйл чувствует себя совершенно посторонним перед лицом этого трогательного момента родства. В этот момент он чувствует, что кто-то смотрит на него, и поворачивает голову.
Это Альберу Кроссман, наблюдающий за Кэйлом, прислоняясь к дверному косяку. Говорят, что люди раскрывают свое истинное "я" во время критических ситуаций. Альберу доволен, так как ему кажется, что он взглянул на "настоящую" сторону Кэйла Хэнитьюз. Он машет рукой и жестом приглашает Кэйла присоединиться к нему. Затем он поворачивается к Гансу и многозначительно улыбается. Ганс немедленно получает этот знак и убегает бог знает куда, оставляя Кэйла одного разбираться с президентом студенческого совета.
Хотя Альберу улыбается Кэйлу, который только что спас студента от ампутации конечности, рейтинг привязанности выше его головы…
Каждая цель, с которой взаимодействовал Кэйл, имела рейтинг привязанности выше нуля, независимо от того, насколько сильно они его ненавидели (как Бикрос). И всё же этот принц с дружелюбной улыбкой имеет рейтинг столь же непоколебимый, как и его уверенность.
0%
В самом известном плохом финале с Альберу Мэри страдает от невыразимых мук и умирает от руки коррумпированных дворян. С её смертью рейтинг привязанности резко падает с девяноста до нуля. В результате Альберу Кроссман разочаровывается в мире и обезглавливает любого дворянина за малейший проступок, включая его сверстников из академии. Он отправляется в долгое неистовство, чтобы завоевать другие континенты и становится известным как тиран. Под его властью гибнут сотни тысяч мирных жителей, будь то из-за войны или тяжёлых условий жизни. Лишённый любви и друзей, Альберу перестаёт улыбаться и в конце концов умирает от рук революционеров после долгих десятилетий войны.
Если рейтинг привязанности упадёт ниже нуля, это вызовет ещё один плохой конец, где Вы будете вынуждены покинуть академию, потому что не заслуживаете там быть. Кэйл не помнит требований, чтобы рейтинги упали, но, учитывая, что он всё ещё застрял на нуле…
– Сонбэ, – осторожно приветствует его Кэйл, появляясь в дверях. Он закрывает за собой дверь, чтобы дать Пасетону и Витире больше уединения. – Простите, что использовал зелье без вашего разрешения.
– Куда делась твоя прежняя уверенность? – спрашивает Альберу с неизменной улыбкой.
«Человек, этот парень странно пахнет».
Только не снова. Опять запахи. Раон мешал сосредоточиться. Кэйл находится в зоне возможности падения в плохой конец, и ему нужна вся его сообразительность, чтобы иметь дело с таким парнем, как Альберу Кроссман.
Но как увеличить своё расположение к Альберу? Может быть, лучше всего обратиться к его защитной стороне?
– Я слышал, что зелья высшего сорта очень редки и дороги в изготовлении, – Кэйл делает задумчивое и обеспокоенное выражение лица. – Разве мы не должны попытаться улучшить доступность и эффективность наших зелий, чтобы лучше защитить студентов? Я верю, что это возможно с нашим красивым, способным, умным и великодушным президентом.
«Человек, почему ты так говоришь? У тебя странный голос».
– Ты, кажется, в прекрасном состоянии, если можешь так говорить, – криво усмехается Альберу.
– Это всё благодаря вашей вечной милости, всеохватывающей доброте и желанию спасти жизнь даже маленькой птичке, сонбэ, – Кэйл показывает себя во всей красе, на его лице приятная и очаровательная улыбка. Он будет в муках корчиться в постели от боли из-за ушибленных рёбер без зелья от Альберу. Однако в его словах есть ещё одно послание, призыв забыть о стоимости зелья, которое он использовал на Пасетоне. – Пение птиц продолжается каждое утро благодаря вашему бездонному состраданию.
– И мне очень приятно видеть, что студенты академии Роан поддерживают тот же дух, – ухмыляется Альберу. Он полностью знает планы Кэйла, но охотно соглашается с ними. В конце концов, это часть его характера – искренне желать улучшения Академии Роан, и в том, что сказал Кэйл, нет ничего плохого. Затем он продолжает говорить, – большинство студентов в безопасности и не сталкивались ни с какими монстрами. Мы считаем, что это может быть целенаправленная атака. Поэтому тебе следует вступить в студенческий совет, чтобы мне было легче защищать тебя.
Кэйл скорчил гримасу. Это лицо точно показывает, что он думает об этой идее. Хотя получать защиту – это хорошо, но быть под наблюдением и быть втянутым в выполнение разных задач – это ужасно. Вступление в студенческий совет звучит как билет в ад в один конец – ад участия в главном заговоре.
Уголок губ Альберу дёргается, словно он пытается сдержать улыбку. Он никогда раньше не видел такого вопиюще неуважительного выражения лица. Попасть в студенческий совет трудно, а престиж его гарантирует Вам солидное положение в высшем обществе. Ежегодно в студенческий совет поступают сотни заявок. И всё же, реакция Кэйла...
Быстро изменив выражение лица, Кэйл оправдывается.
– Сонбэ, кажется, у меня снова кружится голова от потери крови. – Он даже прижимает руку к голове и для пущего эффекта театрально гримасничает.
«Человек, ты сейчас лжёшь? У тебя странное лицо».
Раон всё лучше понимает ситуацию. Он довольно умён для четырёхлетнего ребёнка.
– Правда, сейчас? – тон Альберу невероятно покровительствующий, как будто он говорит с маленьким ребёнком, в то время как его улыбка понимающая и весёлая. Чёрт возьми, он слишком умён, чтобы Кэйл мог пустить ему пыль в глаза. – Да, с моей стороны было неосторожно держать тебя на ногах. Ты должен пойти прилечь, видимо, брат и сестра почти закончили говорить.
– Я глубоко ценю твою заботу, сонбэ. Правда, ты... — Кэйл замолкает, когда рука крепко прижимается к его губам.
Альберу посмеивается над широко раскрытыми глазами Кэйла.
– Хватит лизать мне ботинки, иди и ложись.
– ... – не в силах вымолвить ни слова, Кэйл покорно кивает. Улыбка Альберу становится шире от его ответа. В какой-то момент они просто смотрят друг на друга, тёмно-красные глаза встречаются с ярко-синими. Возможно Кэйлу показалось, но он почувствовал, как дёрнулись пальцы Альберу.
– Ну что ж, – улыбка Альберу сладка, как мёд, когда он опускает руку. Кэйл не может понять, искренняя улыбка или нет, но голос Альберу мягок и почти ласков, когда он продолжает, – я проверю тебя позже.
Кэйл снова кивает, как будто рука Альберу всё ещё прижата ко рту. Альберу снова смеётся, звук мелодичный и воздушный, трепещущий вокруг них, как тёплый и нежный ветер. Когда президент студенческого совета уходит, Кэйл смотрит на сверкающие 0% над головой Альберу.
– …
В этом нет никакого смысла.
Рейтинг привязанности Альберу должен расти каждый раз, когда игрок ведёт себя как хороший человек или делает что-то хорошее для академии, поэтому предложение Кэйла и забота о других студентах должны были что-то сделать. Это потому, что доброта Кэйла фальшивая?
«Человек, ты должен лечь, как говорит этот странный парень!»
«Странный? Он довольно странный»,– Кэйл мысленно соглашается, открывает дверь и возвращается к больничной койке.
«Он так странно пахнет. Ещё светло, но он пахнет старым лесом, тёмной ночью и смертью».
Ноги Кэйла застывают на месте.
«Что?»
«Я не думаю, что он человек, но и не рыбка. А ещё от него не пахнет кошками. Интересно, кто он такой?»
– Кэйл! У тебя опять кружится голова? – обеспокоенно спрашивает Пасетон. Витира быстро хватает Кэйла за плечи, чтобы стабилизировать, боясь, что он упадёт и ушибётся. В следующее мгновение Кэйл обнаруживает, что его несут загорелые руки, а голубые волосы ласкают его лицо. Солёный запах глубокого моря окутывает его.
Кэйл моргает, глядя на прекрасное лицо над собой.
Витира укладывает Кэйла на кровать и даже подоткнула ему одеяло. Кошки издают странные звуки рядом с подушкой. Кэйл думает, что они смеются над ним.
– ...Спасибо, сонсэн-ним.
– Нет-нет, это я должна тебя благодарить. Пасетон рассказывал мне о тебе. Он говорит, что ты ему очень помог, – Витира больше не плачет, но её глаза всё ещё покрасневшие. Это не уменьшает её привлекательности, а наоборот, придаёт ей нотку уязвимости, заставляя чувствовать себя более доступной.
Кэйл чувствует себя так, словно встречается с родителями друга.
– Нет, сначала он помог мне.
Витира улыбается. Она выглядит невероятно счастливой.
– Этот ребёнок немного неуклюж, но он очень добрый. Пожалуйста, позаботься о нём.
– Нуна! – взволнованно кричит Пасетон, его щёки розовеют. – Я прямо здесь!
– А ещё он немного застенчив, – хихикает Витира. Она похлопывает Кэйла по плечу. – Ну, мне нужно вернуться к работе. Поскольку ты друг Пасетона, пожалуйста, не стесняйся обращаться ко мне, если понадобится помощь, Кэйл. – Она подходит к Пасетону и целует его в щёки, смеясь, когда он снова смущённо фыркает. Её шаги энергичны, когда она выходит из комнаты. Она весело машет им рукой. – Постарайся как следует отдохнуть, Пасетон!
Такое чувство, что пришло и ушло цунами.
Пасетон стонет и закрывает лицо руками.
– Жаль, что тебе пришлось это увидеть, Кэйл. Моя сестра всегда обращается со мной так, будто я маленький ребёнок...
«Человек, человек, почему они поцеловали друг друга?»
«Потому что они брат и сестра, которые очень любят друг друга».
«Брат и сестра…»– Кэйл чувствует, как Раон устраивается рядом с ним на подушке. – «Я тоже хочу семью».
«Мы уже семья».
Хвост Раона случайно ударяет Кэйла по лицу.
«Прости, человек! Ты ранен?»
Кэйл убирает хвост Раона с лица и гладит малыша по голове. Похоже, драконы тоже виляют своими хвостами, когда счастливы, совсем как собаки.
– Она кажется хорошей сестрой.
– Она чересчур заботлива, – это звучит как жалоба, но Пасетон улыбается. – Хотел бы я быть сильнее, чтобы не заставлять её волноваться. Я хочу быть достаточно сильным, чтобы помочь ей.
Лёжа и разговаривая вот так, они чувствуют себя соседями по комнате.
– Думаю, ты уже помогаешь ей. Разве ты не видел, как она была счастлива, когда уходила?
– ...Спасибо, Кэйл. Ты всегда знаешь, что сказать.
Кэйл зевает. После такого долгого дня ему очень хочется спать. Его слова звучат невнятно из-за сонливости, когда он отвечает:
– Ну, в этом я немного хорош.
И он наконец засыпает.