Проведя много времени с детьми, обучая их всю ночь, Кэйл чувствует себя невероятно сонным, когда просыпается к завтраку. Он зевает и спускается вниз в пижаме. Старая деревянная лестница скрипит при каждом шаге, создавая какофонию в тандеме с криками петухов снаружи.
Кошки мяукают и сопровождают его слева и справа, следя за тем, чтобы Кэйл не споткнулся на лестнице дома. Их мяуканье не дает ему уснуть, но именно их присутствие заставляет его ступать осторожно — он не хочет случайно наступить им на хвосты. В любом случае, это работает, и он добирается до столовой, не падая.
Завтрак состоит из намазанных маслом тостов, сосисок и глазуньи, но Кэйл не из тех, кто привередничает. Он разрезает еду на более мелкие кусочки, чтобы Раону было легко незаметно откусить несколько кусочков, когда никто не видит. Кэйл жует с закрытыми глазами, готовый заснуть во время еды.
– Вы плохо спали? – спрашивает Ганс. Он выглядит полной противоположностью Кэйлу, с блестящими глазами и удовольствием наблюдает, как котята едят сосиски. – Вы... э-э... приняли лекарство?
При упоминании о лекарстве все взгляды устремляются на него. Кэйл сглатывает, борясь со сном, пытаясь вспомнить, о чём говорит Ганс. Ах да, витамины. Дефицит витаминов приведёт к нехватке энергии.
– Я забыл, – признаётся Кэйл. Ганс вздыхает, достаёт из кармана пиджака пузырек, откручивает крышку и протягивает Кэйлу белую таблетку. Кэйл принимает её без вопросов и просто проглатывает без воды.
– Вы очень больны, молодой господин? – спрашивает Рон немного странным тоном, улыбаясь Кэйлу. – Вот чай с лимоном. Он поможет.
Лицо Кэйла вытягивается. Он ненавидит кислое. Он подумывает отказаться, но Рон продолжает:
– Бикрос лично выжал для тебя лимоны.
– ...Спасибо, – неохотно отвечает Кэйл, неохотно поднимая чашку. Он делает маленький глоток и тут же морщится, когда неприятная кислинка кусает его за язык. Теперь он определённо чувствует себя более бодрым.
В этот момент Бикрос спускается по лестнице, неся вещи, чтобы загрузить их экипаж. Рукава закатаны до локтя, обнажая выцветшие шрамы на мускулистых руках. Это не шрамы, которые должен иметь шеф-повар. Проходя мимо, он бросает на Кэйла острый взгляд, так что Кэйл старается выпить как можно больше.
– Вам лучше, молодой господин? – голос Рона звучит дразняще.
– Нет, – раздражённо говорит Кэйл, отодвигая от себя полупустую чашку с лимонным чаем. Раздаются очень мягкие постукивающие звуки по столу, когда Раон садится на него, чтобы с любопытством понюхать чашку. Кэйл говорит чуть громче, чтобы заглушить звук. – Отсутствие выпивки действует мне на нервы, вот и всё.
Улыбка Рона кажется весёлой.
– Вы сможете выпить, когда вернётесь домой, молодой господин. Боюсь, во время поездки вас будет тошнить.
Это довольно хорошее замечание. Кэйл просто кивает.
Раон, должно быть, лакнул лимонный чай, потому что он быстро отступает, звук его шагов намного громче. Кэйл отчаянно кашляет, чтобы заглушить звук. Он также роняет вилку с громким стуком.
– О боже. Может быть, чай с лимоном был слишком кислым для вас, – размышляет Рон, передавая Кэйлу чашку простой воды. Кэйл принимает её и делает несколько столь необходимых глотков, но даже тогда вкус лимонов не покидает кончика его языка. Рон поднимает упавшую вилку и осторожно кладет её обратно на стол. – Я помогу Вам переодеться, молодой господин.
На этот раз Кэйл не отвергает Рона. Когда он лишен сна, ему даже не хочется набираться сил, чтобы переодеться. Честно говоря, он бы остался в пижаме, если бы это сошло ему с рук, но Рон, кажется, очень разборчив в своей моде, и у него есть тайное подозрение, что это приведёт к падению рейтинга привязанности Бикроса.
– Хорошо, – соглашается он с Роном, а затем телепатически говорит Раону: «Оставайся здесь и доедай еду, пока никто не видит».
Краем глаза он видит, как исчезает целый кусок колбасы.
«Хорошо!»
Раон радостно соглашается.
Вернувшись в свою комнату, Кэйл выпрямляется и ждёт, пока Рон расстегнёт рубашку. Он послушно позволяет Рону поднять руки без какого-либо сопротивления, чтобы Рон мог снять его пижаму. Он чувствует себя одетым манекеном. Руки Рона быстрые и опытные, и его руки никогда не касаются кожи Кэйла. Это менее неловко, чем он думал, быть одетым кем-то другим. Он зевает и ждёт, пока Рон закончит.
– Что это за метка?
Кэйл открывает глаза на вопросительный взгляд Рона. Он смотрит на сложную чёрную метку на своей бледной груди. Это похоже на татуировку, очень похожую на следы контрактного фамильяра, которые есть у других студентов на тыльной стороне ладоней. Центр метки имеет форму лапы Раона. Однако вокруг него есть кольцо странных слов на языке, который Кэйл не знает.
Рон хмурит брови, глядя на него.
Ха? Разве это не очень распространенное явление – иметь отметину на груди? Раон оставил там след своей лапы, и Кэйла это не особенно беспокоило.
– Было бы лучше спрятать это, молодой господин, – тихо говорит Рон.
– Хм? Конечно.
Кэйл смущен, но скрыть это достаточно легко — мода этого мира довольно консервативна, так что у него нет причин обнажать грудь, кроме как когда он принимает душ или переодевается. Даже сейчас он одет по меньшей мере в три слоя одежды, включая простую белую рубашку, чёрный жилет и толстое пушистое пальто. Но это приятно, ему приятно тепло и уютно, несмотря на прохладный осенний воздух.
Они направляются вниз, и Кэйл видит, что Ганс и Бикрос уже сидят по обе стороны кареты. После доли секунды раздумий Кэйл решает сесть рядом с Гансом, с которым он дольше знаком и чувствует себя комфортно. Ганс, конечно, очень рад этому, так как это означает, что он становится ближе к котятам, которые претендуют на место на коленях Кэйла. Раон тоже карабкается дальше, и трое детей едва умещаются вместе в ограниченном пространстве.
Как только он садится, рейтинг привязанности над головой Бикроса падает вниз. Это заставляет глаза Кэйла дрожать от шока.
8%
Почему!?
Кэйл уклоняется от острого и обвиняющего взгляда Бикроса и смотрит в окно. Жители деревни выстроились в два ряда вдоль их пути, низко кланяясь в знак благодарности, когда Кэйл уезжает. Пейзаж меняется, когда они покидают захудалую деревню, возвращаясь к естественному ландшафту деревьев. Осенние краски прекрасны.
В конце концов Кэйл обнаруживает, что задремал. Стенка кареты слишком сильно трясётся, так что его голова наклоняется к другой стороне, приземляясь на плечо Ганса.
– Э-э, молодой господин? Моло—ип! – Ганс пищит, когда Бикрос смотрит на него. Бедный Ганс вздыхает и покоряется своей участи быть подушкой. – Неважно...
***
– Молодой господин. Просыпайтесь, пора обедать.
Глубокий голос пробуждает Кэйла ото сна. Ему требуется мгновение, чтобы понять, что он всё ещё в карете. Сонно моргая, Кэйл стонет и потирает шею; она затекла от сна в неудобной позе. Он спотыкается, выходя из экипажа, но чьи-то сильные руки быстро подхватывают его, и он сталкивается с грудью владельца этих рук. Это широкая и тёплая грудь, покрытая белой тканью.
– Спасибо.
Он поднимает глаза и видит невозмутимое лицо Бикроса. Он тут же вздрагивает от инстинктивного страха, как кролик перед волком. Бикрос насмехается над ним и отпускает, но над его головой безошибочно угадывается мерцание.
11%
Кэйл не понимает, почему его неспособность ходить прямо приводит к росту привязанности. Почему спотыкание и сидение влияют на рейтинг привязанности Бикроса? Бикрос, конечно, странный. Должен ли он споткнуться ещё несколько раз, чтобы обеспечить свою будущую безопасность? Бикрос любит неуклюжих людей?
«Слабый человек, ты в порядке?»
«Да. Не волнуйся, я просто ещё не совсем проснулся», – Кэйл не знает, почему он так устал за последние несколько дней. Может быть, Ганс прав, ему действительно не хватает витаминов. Он протирает затуманенные глаза и присоединяется к группе, рядом с ним идёт Бикрос.
Рон бросает на них быстрый взгляд и широко улыбается, готовя всем быстрый обед. Кэйл не понимает, почему он выглядит таким счастливым. Этот дуэт отца и сына такой странный. Один почти всегда улыбается, а другой всегда хмурится. Это как инь и ян? Чтобы сохранить равновесие в мире? Кэйл садится на импровизированный стул, приготовленный для него Роном, и внимательно рассматривает котелок.
Его лицо вытягивается, когда он понимает, что это кроличий суп. Рон, конечно, выполнил свое предложение поохотиться на кроликов для Кэйла. Хотя на этот раз это не похоже только на кролика, так как в нём смешаны другие виды овощей и специй. Неподалеку от котелка котята жуют копчёное кроличье мясо, специально приготовленное для них, а Ганс смотрит на них с полным обожанием.
– Хотите оставить кроличью лапку себе на счастье?* – дразняще спрашивает Рон, протягивая отрезанную лапку на ладони. При виде этого Кэйл замирает. Она всё ещё в крови.
(прим. переводчика: у некоторых народов кроличья лапка является талисманом удачи)
– Отец, – тихо произносит Бикрос. Он бросает на Рона острый взгляд.
Улыбка Рона становится шире. Он убирает руку и кладёт кроличью лапку в карман.
– Прошу прощения за неудачную шутку, молодой господин. Вы хорошо спали?
Глаза Бикрокса сузились ещё больше, острые, как лезвия.
Кэйл качает головой. Он морщится от боли, вызванной этим действием, и честно отвечает:
– Нет, у меня болит шея.
– Понятно, – усмехается Рон. Кажется, его что-то невероятно забавляет, хотя Бикрокс свирепо смотрит на него. – Может, в следующий раз найдёте подушку получше?
Кэйл предпочитает спать с комфортом в постели, поэтому он соглашается.
– Я так и сделаю.
Снова хихикая про себя, Рон готовит тарелку супа для Кэйла. Кэйл принимает её с опаской, но должен признать, что пахнет потрясающе. Вскоре всем подают по миске, и они садятся вокруг костра, чтобы вместе поесть. Кэйл делает осторожный глоток супа. Он удивлённо моргает.
Это... очень вкусно. Он в нескольких лигах* от того, что был у него в деревне. От его честной реакции улыбка Рона становится шире.
(прим. переводчика: так называемые «лиги» используют, чтобы показать свой восторг или одобрение. эквивалентно примерно трём милям)
«Человек, я тоже хочу немного поесть!»
Кэйл оглядывается. Они все сгрудились вокруг костра, и их слишком легко заметить. Он задумчиво потягивает суп. Вскоре ему приходит в голову одна идея.
«Попроси кошек отвлечь внимание, чтобы ты мог украсть у Ганса миску».
«Хорошо!»
Через несколько секунд кошки тихо мяукают, разговаривая с чем-то невидимым. Затем они очень громко мяукают и гонятся за птицей, убегая в лес.
Их действия мгновенно привлекают внимание Ганса.
– О! Подождите, в лесу опасно! Котята-нимы! – Ганс мгновенно ставит миску и гонится за двумя котятами. Он боится, что более крупное животное причинит им боль.
Как только Ганс ушел, Кэйл притворился, что у него небольшой приступ кашля, привлекая внимание Бикроса и Рона.
– С Вами все в порядке, молодой господин? – спрашивает Рон, но он не выглядит обеспокоенным, как будто знает, что Кэйл притворяется. Он нежно похлопывает Кэйла по спине. – Бикрос, принеси ему воды.
Бикрос хмурится и быстро уходит за чистой водой из кареты.
Пока все остальные отвлекаются, Раон радостно собирает все кроличье мясо из миски Ганса, пропуская все овощи. Вскоре миска слегка наклоняется, и суп в ней колышется, когда невидимый дракон пьёт из миски. Кэйл старается скрыть улыбку, принимая чашку с водой из рук Бикроса.
«Ты хорошо поел?»
«Человек, ты такой умный! Суп очень вкусный!»
Ганс приходит в замешательство, когда возвращается с озорными котятами на руках, но никто не обращает на него внимания, а в кастрюле не осталось супа для добавки. Он может только печально поднять свою полупустую миску супа, поедая овощи.
Сытый молодой хозяин и довольный детёныш дракона забираются обратно в карету.
***
Они добираются до поместья Хэнитьюз ближе к вечеру. Ряды слуг выстроились, чтобы поприветствовать их, но членов семьи Хэнитьюз нигде не видно. Кэйл с любопытством оглядывается, слуги съеживаются и дрожат перед ним. Очевидно, они боятся его и думают, что он может наброситься на них. Рон коротко переговаривается с лакеем, затем с улыбкой возвращается к Кэйлу. Бикрос не дожидается их и входит в поместье, не сказав ни слова.
– Граф и графиня всё ещё заняты административными делами, так что Вы увидетесь с ними за обедом. Юная леди Лили сейчас тренируется на мечах, а молодой господин Басен занимается со своим учителем этикета, – объясняет Рон их отсутствие. Не дожидаясь вопроса Кэйла, он добавляет, – мой сын поможет с приготовлением ужина, раз уж Вам нравится его еда. Я провожу вас в вашу комнату, чтобы Вы могли отдохнуть, молодой господин Кэйл.
Отличная новость. Лучше всего как можно меньше общаться с членами семьи, на случай, если они поймут, что он не настоящий Кэйл Хэнитьюз. Всё должно быть в порядке — из того, что он помнит, Кэйл Хэнитьюз был довольно одиноким волком и часто замыкался в себе, пропуская трапезы с членами семьи в пользу выпивки в близлежащих пабах. Риск быть обнаруженным должен быть довольно низким, пока он правильно разыгрывает свои карты.
– Тогда я позабочусь о котятах и устрою им роскошную ванну! – охотно предлагает Ганс.
Кошки протестующе мяукают, но Кэйл бросает взгляд на их грязную шерсть и соглашается. Он и Хонг бросают на него предательский взгляд и громко мяукают, когда их уносит на руках Ганс. Раон крепче сжимает голову Кэйла, как будто боится, что его тоже отошлют.
– Показывай дорогу, – требует Кэйл. Рон улыбается и выполняет приказ.
Кэйл следует за Роном. Он не помнит, где находится его комната, но делает вид, что знаком с планировкой поместья.
– То, что Вы просили, уже готово в вашей комнате, – тихо сообщает Рон. Кэйл приподнимает бровь, но старый слуга не вдаётся в подробности. Всё в порядке, скоро он узнает, что там такое.
И там действительно то ещё зрелище.
Когда Рон открывает дверь, на глаза Кэйла обрушивается волна яркого света. Это комната с горами золотых монет и слитков, которые светятся, отражая свет от люстры и камина. Кэйл знал, что Хэнитьюз богаты, но он не знал, что они настолько богаты. Честно говоря, он очень впечатлён.
– Ха... Мой отец действительно богат.
– Да, – соглашается Рон. – Вот почему Вы должны хотя бы надеть приличную одежду.
Это ехидное замечание, но Кэйл не ругает его за это. Он понимает беспокойство Рона. Если он будет плохо одеваться, семья Хэнитьюз будет выглядеть бедной. В противном случае другие могут подумать, что граф или графиня намеренно лишают его, первенца, ресурсов, потому что считают его бельмом на глазу у назначенного наследника.
– Ладно, – беспечно пожимает плечами Кэйл. Рон улыбается в ответ и сразу же начинает перебирать гардероб, выбирая одежду, которую Кэйл будет носить в академии.
Кэйл плюхается на кровать, чтобы расслабиться, так как делать нечего, и это заставляет Раона тоже свалиться с головы. Дракончик падает и катится по большой кровати, не падая, хотя и откатился на некоторое расстояние. Раон перекатывается обратно к Кэйлу.
«Это самая большая кровать, которую я когда-либо видел, человек!»
Кэйл соглашается. Она больше, чем кровати в пятизвёздочных отелях.
Рон заканчивает собирать вещи и уходит, тихо сказав:
– Пожалуйста, приятного вечера, молодой господин.
Через несколько минут после его ухода другой слуга осторожно открывает дверь, выждав пару секунд, прежде чем войти в комнату. Как будто он боялся, что Кэйл швырнёт в него чем-нибудь.
– Гм, простите меня за вторжение, молодой господин. Не хотите ли чаю?..
Кэйл соглашается и благодарит его. Слуга удивлённо моргает и обещает скоро вернуться.
Однако после того, как ему подали чай, его дверь постоянно открывали разные слуги, чаще всего заикающиеся, с разными оправданиями. Некоторые из них даже не утруждают себя оправданием, приоткрывая дверь лишь на щёлочку, чтобы заглянуть внутрь, прежде чем уйти.
Здесь душно. Хотя он просто хочет, чтобы его оставили в покое, каждые несколько минут кто-то открывает его дверь, чтобы заглянуть внутрь или предложить еду и прохладные напитки. Неясно, сделано ли это по указанию графа. Слуги поместья Хэнитьюз настороженно следят за ним, что бы он ни делал, даже когда он явно ничего не делает. Они боятся, что он выпьет и устроит беспорядок? Прежний запас алкоголя Кэйла Хэнитьюз нигде не найден. Скорее всего, его конфисковали. Хотя всё в порядке, Кэйлу не хочется пить в этой неуютной атмосфере.
«Раон, может, пойдём прогуляемся?»
«Конечно!»
Идея исследовать особняк быстро отбрасывается. Повсюду слуги, и он не хочет мешать им работать своим присутствием. Он решает выйти в огромный сад.
Сад хорошо ухожен и наполнен разнообразными яркими цветами. Это очень впечатляет. Он мог бы быть наравне с садами академии Роана. Кэйл время от времени останавливается, чтобы дать Раону понюхать разные цветы.
«Человек, эти цветы пахнут мылом в твоей комнате!»
Кэйл внимательнее всматривается в белые розы перед собой. Он осторожно берет розу в ладонь и наклоняется, чтобы понюхать её. Она действительно пахнет очень похоже на мыло.
«Да, это так. Это белая роза».
Они продолжают исследовать большой сад, и, к его удивлению, в конце обнаруживается вход в большой лабиринт. Кусты гораздо выше его и тянутся к небу.
Поскольку у него нет ничего, кроме времени, Кэйл без колебаний входит в лабиринт. Это будет хороший способ потратить время впустую, пока не придёт время ужина. Он пробирается по тропинкам, пытаясь найти выход как можно быстрее. У него невероятно хорошая память, поэтому он не боится заблудиться. Кроме того, Раон с ним, а Раон может просто взлететь в небо, чтобы лучше рассмотреть весь лабиринт. Через несколько поворотов они замечают на кустах несколько красных роз.
«Человек, эти красные розы тоже приятно пахнут! Какие ещё есть цвета роз?»
«Есть много цветов. Наверное, розы существуют во всех цветах, какие только можно придумать».
«Даже чёрные розы есть?»
Кэйл улыбается волнению Раона.
«И чёрные тоже».
Чем дальше он заходит, тем больше красных роз растет вдоль стен лабиринта, ярко-красных и ярких в полном цвету. Раон счастлив, когда запах роз становится плотнее.
«Человек, почему здесь так много тупиков?»
Кэйл терпеливо объясняет любопытному ребёнку концепцию лабиринта. Он уже собирается покинуть тупик, чтобы найти другой путь, когда воспоминания обрушиваются на него, как внезапное крушение поезда.
– Ах!..
Он помнит сад, полный цветущих красных роз, роз, которые любила предыдущая графиня этой семьи. Она проводила много времени в саду, играя с молодым Кэйлом Хэнитьюз, а когда ей становилось слишком плохо, чтобы двигаться, красные розы украшали каждый угол её комнаты, пока не увядали вместе с ней. С её уходом особняк и его обитатели быстро пришли в упадок, как будто часть их умерла вместе с ней.
В особняке, лишённом красного цвета, предыдущий Кэйл Хэнитьюз часто убегал в сад, когда был маленьким ребёнком, борющимся с потерей человека, которого он любил больше всего на свете. Он провёл много часов здесь, в этом гигантском лабиринте, просто глядя на высокие стены из красных роз. Красный цвет обжигал его глаза, но как бы он ни вглядывался, он не мог увидеть красный цвет матери, которую так нежно любил. Никто не пришёл за ним. Было неясно, то ли они не пытались, то ли просто не могли найти его, но он помнил, как сидел здесь, плакал, рыдал, звал мать, которая никогда не вернётся, когда дождь обрушивался на его тело.
Он чувствовал себя маленьким и таким мучительно, мучительно одиноким.
Внезапный поток потерь и горя в его воспоминаниях кажется ошеломляющим. Кэйл задыхается и хватается за грудь, когда боль пронзает её насквозь. Печаль настолько сильна, что он физически не в состоянии её выдержать. Она набухает за его спиной, просачиваясь наружу в виде слез, капающих по щекам. Прошло много лет с тех пор, как он испытывал такие тяжёлые и разрушительные эмоции.
Раон испуган внезапными слезами Кэйла.
«Человек! Почему ты плачешь? Ты в порядке? У тебя болит грудь? Тебе больно от роз? Должен ли я сжечь их?»
«Я в порядке. Не делай этого».
Кэйл быстро вытирает слёзы, собираясь с силами. Он делает глубокий вдох, чтобы успокоиться. Это не его чувства. Это не его воспоминания. Он повторяет эти слова про себя и пытается отстраниться от сокрушительных эмоций. Он сосредотачивается на мысленном макете карты. Он должен был исследовать примерно половину этого места. Если на этот раз он повернет налево…
В этот момент его окликает голос юноши, находящегося на пороге половой зрелости.
– Что ты делаешь, хён-ним?
Когда урок закончился, Басен случайно выглянул в окно и увидел Кэйла, идущего в лабиринт. Он боялся, что его старший брат может заблудиться, так как Кэйл уже давно не был в лабиринте.
Кэйл замирает от неожиданного голоса. Он тут же придумывает оправдание.
Его голос, к счастью, ровен, когда он лжёт:
– Я просто ищу место, чтобы вздремнуть. Я пойду куда-нибудь ещё, если ты пришёл сюда первым.
Басен колеблется. Хотя Кэйл звучит спокойно, вид его покрасневших глаз довольно очевиден.
– Ты в порядке? Ты… ты очень бледный. Мне... позвать кого-нибудь? Врача?
– Я в порядке, – коротко отвечает Кэйл и пытается пройти мимо Басена.
– Подожди, хён-ним! – Басен хватает Кэйла за руку, чтобы остановить. Только в этот момент Кэйл осознаёт, что его собственная рука дрожит. – Хён-ним, ты помнишь, что ты сказал мне, когда я впервые приехал в графство?
Они отчуждённые сводные братья, между которыми нет ни капли общей крови. Что мог сказать Кэйл Хэнитьюз ребёнку своей новой мачехи? Он бросал оскорбления? Он закричал и устроил истерику? Кэйл чувствует, как падает его сердце. Он знает, что ему придётся продолжать то, что оставил после себя настоящий Кэйл Хэнитьюз, независимо от того, что конкретно нужно будет продолжать, поэтому он спрашивает:
– Что я такого сказал?
Уголки глаз Басена покраснели. Сделав глубокий вдох, он говорит:
– Ты велел мне относиться к этому месту как к собственному дому. Ты сказал мне, что я тоже Хэнитьюз, и всё в этом особняке тоже моё, поэтому я должен гордо держать голову и игнорировать всех, кто насмехается надо мной. Так что, хён-ним, пожалуйста...
Басен крепко сжимает руку Кэйла. Тень вины омрачает его лицо, выражение слишком тяжёлое для маленького мальчика.
– Пожалуйста, не чувствуй себя здесь неловко. Это тоже твой дом. Пожалуйста, не прячься в угол и не плачь в одиночестве, когда тебе грустно. Может быть, мне чего-то не хватает, но я хочу быть твоим братом и быть рядом с тобой. Несмотря на то, что у нас нет никаких кровных связей, я, как ты сказал, тоже Хэнитьюз. Мы… мы ведь семья... разве нет?
«Он прав! Перестань плакать, слабый человек! Я уничтожу всё, что заставит тебя плакать!»
Перестать плакать?
Кэйл растерянно моргает. С трепетом его ресниц по щеке скатывается ещё одна слезинка. Только в этот момент он осознаёт, что снова плачет теми же слезами, что и Кэйл Хэнитьюз в тайне.
– А... академия очень трудная? – Басен старается перевести тему.* Он выглядит немного взволнованным и неуверенным в том, что делать, но благонамеренные слова продолжают вытекать из него. – Я постараюсь поговорить с отцом, если это так. Ты не должен присутствовать, если это причиняет тебе боль. Тебе не нужно делать ничего сложного. У нас... у нас достаточно денег, чтобы ты мог продолжать свой прежний образ жизни, если это сделает тебя счастливым.
(прим. переводчика: здесь была какая-то непереводимая идиома с бочками)
«У тебя хороший брат, человек!»
Кэйл соглашается. Какой хороший ребёнок.
Ему немного неловко получать любовь, которая ему не принадлежит. Было бы здорово, если бы кто-нибудь нашёл оригинального Кэйла Хэнитьюз много лет назад. Он был единственным, кто заслуживал услышать эти слова, а не Ким Рок Су.
И всё же он не находит в себе сил стряхнуть это маленькое и незнакомое тепло, окутывающее его руку.
Может быть, когда он был Ким Рок Су, было бы неплохо, чтобы брат держал его за руку после потери родителей.
– Нет, я в порядке, – успокаивает Кэйл. Басен не выглядит убеждённым, поэтому Кэйл беспомощно добавляет, – я просто внезапно вспомнил о своей матери.
– О... – глаза Басена расширяются. В его глазах мелькает сочувствие. – Я... я видел её только на картине, но она была очень красива. Её волосы были более глубокого и яркого красного цвета, чем эти розы. Она... она была похожа на тебя. Её улыбка была очень милой. Хотел бы я с ней познакомиться. – Басен милый, но неуклюжий. Кажется, он понимает, что сказал что-то странное, ведь если бы первая графиня была жива, он никогда бы не присоединился к семье Хэнитьюз. Извиняться тоже может быть странно, поэтому он просто опускает голову.
Кэйл жалеет бедного мальчика и отвечает:
– Спасибо, что сказал это.
Басен сжимает его руку. Этому парню, на несколько лет моложе его, должно быть, тоже пришлось нелегко, приспосабливаясь к новому месту и новой семье.
Кэйл чувствует, как Раон гладит его по голове.
«Всё в порядке, человек, не грусти! У тебя есть я!»
Кэйл слегка кивает, подтверждая слова Раона. Он неловко продолжает, пытаясь успокоить Басена:
– В академии всё в порядке, так что не волнуйся, – кроме странных событий, уроки интересные, и у него появились друзья.
– Рад это слышать, хён-ним. Не мог бы ты присоединиться к нам за ужином? – Басен поднимает голову и смотрит на Кэйла. В его глазах – мириады эмоций, искренних и честных. Хотя в его взгляде есть оттенок неуверенности, надежда перевешивает её. – Думаю, отец и матушка будут рады тебя видеть. Они говорили о тебе каждый день после того, как ты уехал в академию.
Трудно сказать "нет" на искреннюю просьбу Басена.
Кэйл отводит глаза, не зная, как реагировать. Однако он очень голоден, так что ему не хочется пропускать ужин, как это делал Кэйл Хэнитьюз. Кроме того, он должен показать своё лицо родителям, которые наполнили его комнату золотыми монетами и слитками. С этими мыслями он соглашается.
– Конечно. Солнце садится, так что давай вернёмся. Труднее будет выбраться из лабиринта, когда стемнеет.
Облегчение заливает лицо Басена. Он улыбается и выводит Кэйла из лабиринта.
***
– О, вы пришли вместе! – Дерус сияет при виде двух братьев, входящих в большой обеденный зал. Он всегда надеялся, что Кэйл лучше поладит с остальными членами семьи. Он обменивается счастливым взглядом с Виолан, мачехой Кэйла, а затем настаивает, – присаживайтесь, присаживайтесь!
– Отец, матушка, – вежливо приветствует Басен с лёгкой улыбкой.
Кэйл пропускает любезности мимо ушей и садится, но никто его не зовёт. Раон устраивается у него на коленях, всё ещё невидимый для всех. Его присутствие знакомо и приветствуется, так как Кэйл в значительной степени сидит за столом, полным незнакомцев. У него есть несколько воспоминаний о них, но, честно говоря, не очень много.
Младшая в семье, сводная сестра Кэйла Лили, уже сидит за столом и с интересом разглядывает Кэйла. Должно быть, Кэйл Хэнитьюз очень редко появляется за семейным столом.
Стол полон любимых блюд Кэйла Хэнитьюз.
– ...
Кэйл берёт нож и вилку и начинает есть, не заботясь об этикете. Никто не кричит ему, что он не произносит молитву перед едой. Вместо этого они все улыбаются и смотрят на него, радуясь, что он хорошо ест.
Их объединённые взгляды вот-вот прожгут в нём дыру. Кэйл замолкает, поднимает голову и поднимает бровь.
– Почему вы смотрите на меня, вместо того чтобы есть?
– О! Да, мы все должны поесть! – Дерус взволнован, но счастливый румянец на его лице скрыть невозможно. Он ест с аппетитом, время от времени бросая взгляды на Кэйла, как будто не в силах удержаться от взгляда на него. Он так поглощен разглядыванием своего первого сына, что даже промахивается мимо рта, и вилка с едой прижимается к уголку его губы, создавая беспорядок. Виолан раздражённо вздыхает и помогает мужу вытереть его.
Все это очень вкусно и очень подходит Кэйлу, но атмосфера удушающая. Он может чувствовать их надежды или ожидания чего-то, но не уверен, чего именно. Члены семьи Хэнитьюз смотрят на Кэйла со смесью странных выражений, как кто-то с нетерпением и осторожностью наблюдает, как недавно усыновлённая кошка исследует их новый дом. Они слишком хорошо его знают, и за обеденным столом странно тихо.
– Это очень мило… Очень приятно видеть, что ты хорошо ешь, – тихо признается Дерус, нарушая молчание. Голос графа слегка дрожит от переполнявших его эмоций. – Похоже, ты немного прибавил в весе. Я… я очень рад. Я боялся, что ты не сможешь приспособиться к академии.
Ему становится трудно глотать пищу. Кэйл делает несколько глотков воды, прежде чем ответить:
– Еда в академии довольно хорошая.
«Да! Всё очень вкусно!» – Раон искренне соглашается.
Рон улыбается и наполняет стакан Кэйла водой. Кэйл не сомневался, что этот хитрый старик расскажет об этом своему сыну.
– Как твои уроки? – спрашивает Виолан.
– Скучно, – говорит Кэйл, чтобы поддержать свою репутацию мусорного сына, хотя он находит магию увлекательной.
Виолан кивает, словно ожидая ответа.
– Корона усилит меры безопасности в Академии Роан, развернув несколько рыцарских взводов. Они будут патрулировать территорию школы. Ты можешь быть уверен, что инцидент с диким кабаном больше не повторится.
Кэйл хмыкает в знак подтверждения. Будет хорошо, если ему снова позволят передвигаться самостоятельно.
Дерус и Виолан по очереди спрашивают, удобна ли его комната, о комендантском часе в общежитии, о его знакомых (он упоминает Хонга и других), но они не спрашивают о его оценках или низкой посещаемости. К счастью, на все эти вопросы он может ответить, но если они зададут вопросы, на которые может ответить только настоящий Кэйл Хэнитьюз, у него могут быть неприятности.
На случай, если разговор повернёт в этом направлении, Кэйл поднимет новую тему.
– По дороге сюда на нас напали бандиты.
– Что?!
Глаза всех расширяются, когда они смотрят на Кэйла, который спокойно сидит с полным ртом торта. Их глаза сканируют вверх и вниз в поисках травм, и, к счастью, их нет.
Кэйл продолжает рассказывать о банде бандитов, захвативших близлежащую гору, и о полном перечне их преступлений: вымогательство платы за проезд у путешественников, кража из караванов, терроризирование деревень, похищение женщин и детей, чтобы продать их, и убийство всех, кто сопротивлялся или пытался получить помощь.
Лица членов семьи потемнели, когда они услышали то, что Кэйл рассказал. Это невероятная история, тем более что графство Хэнитьюз хорошо известно своим спокойствием и безопасностью. Хотя деревня находится на самой окраине их земли, она всё ещё, бесспорно, является частью их территории.
– Как они смеют... – безмерный гнев заставляет лицо Деруса покраснеть, а кулак побелеть от того, как сильно он сжимает вилку. – Не могу поверить, что они делают это так долго!
Даже Виолан, которая хорошо известна своим самообладанием, глубоко вздохнула и нахмурила брови.
– Мы должны полностью искоренить их и показать всем остальным преступникам пример.
Приятно видеть, насколько они ответственны как территориальные лорды. Кэйлу даже не нужно было просить их позаботиться об этом в ущерб внешнему виду. Они охотно добровольно соглашаются сделать это сами. Он с удовольствием доедает последний кусочек клубничного пирожного.
– Хён… ты в порядке? – осторожно спрашивает Басен, – должно быть, это было страшно.
Кэйл моргает. Вилка всё ещё у него во рту, и он вытаскивает её. Басен ждёт, пока он прожует и проглотит. Все, сидящие за столом, снова молчат, сосредоточившись на Кэйле. Это немного обременительно.
Подавляя дискомфорт от постоянного пребывания в центре внимания, Кэйл отвечает:
– Бикрос очень силён. Он вырубил всех бандитов за несколько минут.
Дерус улыбается. Это кривая улыбка, смешанная с благодарностью и беспокойством.
– Хорошо, что ты цел и невредим, Кэйл. Я назначу несколько охранников, чтобы они сопровождали тебя, когда ты вернёшься в академию.
С едой покончено, но никто не уходит. Они продолжают обсуждать вопросы, касающиеся бандитов, и как лучше всего решить проблему с ними. Им нужна сила, достаточная, чтобы захватить всех бандитов, но важно не выдать свой план и не заставить бандитов бежать заранее. Лили предлагает поехать, но её родители отвергают эту идею, потому что она слишком молода. Кэйлу на самом деле всё равно, потому что это не его дело. Он просто смотрит в пространство, испытывая эйфорию от вкусной еды и полного желудка.
Беспокойные лапы Раона мяли ткань штанов Кэйла. Кэйл хмурится и смотрит на невидимого ребёнка у себя на коленях. С таким вниманием, которое все уделяли ему, пока он ел, Раон не мог взять еду с его тарелки. Он должен попытаться украсть немного еды из кухни для Раона или попытаться как-то накормить его.
Желая извиниться, Кэйл громко говорит:
– Я немного устал, поэтому уйду первым.
У всех меняется выражение лица. Тонко поддерживаемый мир рушится, как плотина, которая неделями сдерживала проливные дожди.
– Как давно ты болен?! – кричит Дерус. Его голос звучит так громко, что эхо разносится по всей столовой. Слёзы внезапно наворачиваются на его глаза, когда он продолжает спрашивать в панике, – я приглашу для тебя лучших врачей на континенте! Нет, во всем мире!
– Не беспокойтесь об этом. Ничего особенного, – уклончиво отвечает Кэйл, поигрывая салфеткой на столе.
Дерус не может принять это как ответ. Он стучит кулаком по столу:
– Если бы это не было так важно, ты бы не кашлял кровью!
Ганс, этот болтун. Что и как много он рассказал семье Хэнитьюз? Кэйл начинает сожалеть об использовании капсул с фальшивой кровью. Когда Вы лжёте о чём-то одном, Вам приходится создавать гору лжи, чтобы поддерживать её.
При упоминании крови Басен и Лили в шоке поворачивают головы. Ясно, что Дерус не сказал им об этом заранее.
– Ничего страшного, я не так часто кашляю кровью. Кроме того, я могу просто заменить потерянную кровь таблетками с железом. Это маленькая и неизлечимая болезнь. На меня это не слишком повлияет.
– Что? Нет! Не сдавайся, сын мой! У меня достаточно денег, чтобы найти способ! Если мы начнём исследовать...
Если они займутся этим делом, он будет в опасности. Он тут же обрывает Деруса:
– Эти средства предназначены для того, чтобы использовать их на благо графства и его жителей. Не используйте их на мусоре вроде меня.
– Кэйл... Но... – Дерус выглядит и звучит ужасно, будто он убит горем. Его голова опускается, так как он не может найти нужных слов. Виолан кладёт ему на плечо руку с изящным маникюром в знак поддержки, и она быстро подходит, чтобы помочь мужу.
– Кэйл, ты тоже часть этого графства и один из его жителей. Более того, ты наш сын, – твёрдо говорит Виолан. – Мы сделаем для тебя всё и вся.
Подлинный Кэйл Хэнитьюз действительно должен был услышать эти слова. Кэйл не знает, что сказать в ответ. Сидеть здесь невероятно неловко, в то время как остальные Хэнитьюз ждут его реакции, затаив дыхание.
Кэйл думает, что начинает немного лучше понимать оригинального Кэйла Хэнитьюз. Больно смотреть, как счастливая семья страдает из-за его присутствия. Они хотят включить его в список, поставить рядом, но он не чувствует себя одним из них.
Он открывает и закрывает рот. Затем он останавливается на словах:
– Я вернусь в свою комнату.
Атмосфера разочарования тяжёлая, и он чувствует их печальные взгляды на своей спине, когда уходит. Он останавливается в дверях и добавляет:
– Спасибо за пособие. Я буду хорошо им пользоваться. – Он уходит, не оборачиваясь, чтобы посмотреть на их реакцию.
Рон тихо ждёт его в коридоре. У Кэйла такое чувство, что Рон всегда ждал его на протяжении всех лет службы в поместье Хэнитьюз.
Почему-то, видя добродушную улыбку Рона, он вспоминает, как Рон нашёл его в лабиринте, накрыв зонтиком мокрые волосы скорбящего ребенка. Он также был тем, кто заботился о молодом Кэйле, который заболел лихорадкой после того, как промок под дождём.
Кэйл Хэнитьюз был не совсем одинок. Это слабое утешение.
– Рон, завтра я возвращаюсь в академию.
Улыбка Рона застывает. Он слегка кланяется.
– ... Да, молодой господин.
– Ах, ребята, вам не обязательно следовать за мной. Вы можете делать с этих семестровых каникул всё, что захотите.
Рон качает головой.
– Нет, мы пойдём туда же, куда и вы, молодой господин. Граф приказал нам это сделать. – После короткой паузы он добавляет, – он боялся, что Вы не привыкнете к еде, и позаботился о том, чтобы Бикрос работал в академии.
Это многое объясняет.
Кэйл не хочет усложнять жизнь слугам. Это трудно, когда у вас противоречивые приказы от разных боссов.
– Понимаю. Делайте всё, что нужно.
– Я немедленно займусь приготовлениями к вашему возвращению.
Кэйл кивает в знак согласия и уходит. Хотя особняк большой, у него есть довольно хорошее представление о том, как вернуться в свою комнату, основываясь на положении окон и пейзаже снаружи.
Он выходит в коридор со множеством портретов. Некоторые картины старые, но все люди на них хорошо одеты. Скорее всего, это предки Кэйла Хэнитьюз. У многих из них каштановые волосы, как у Деруса Хэнитьюза, но есть пара блондинов.
Кэйл застывает на месте, когда его взгляд падает на картину с изображением рыжеволосой женщины, того же оттенка красного, что и волосы Кэйла.
Портрет матери Кэйла.
Даже в тускло освещенном коридоре её сверкающие глаза полны живой радости, а смеющееся выражение лица действительно прекрасно, как и сказал Басен. Она выглядит игривой и невинной, совсем не похожей на элегантную и сдержанную Виолан. Она выделяется в ряду серьёзных и хмурых автопортретов. Даже её одежда ярко-красная, совсем не похожая на тёмные и приглушенные цвета других картин. Должно быть, она была вполне подходящим персонажем для подобных нарядов.
Ещё один удар боли пронзает его сердце, и Кэйл морщится. Ему хочется подойти ближе и прикоснуться к портрету, но в то же время хочется отвернуться и не оглядываться назад. Он не привык иметь дело с такими сложными эмоциями.
Раон оставляет голову Кэйла, становясь видимым. Он плывет рядом с Кэйлом и с благоговением смотрит на картину.
– Она похожа на тебя, человек!
Кэйл хмыкает в знак согласия.
– Она моя мама.
– Человек, какой была твоя мама?
Независимо от того, была ли это мать Кэйла Хэнитьюз или мать Ким Рок Су…
– Я почти ничего не помню. Она была игривой женщиной, которая любила смеяться и играть.
– Хм... Правда? Свою маму я тоже толком не помню. Но я помню, что её прикосновение было тёплым. – Раон прижимается головой к руке Кэйла, заставляя его погладить себя по голове. – Я действительно скучал по ней, когда был один.
Должно быть, Раон потерял маму, когда был намного моложе Кэйла Хэнитьюз или Ким Рок Су. Кэйл берёт ребёнка на руки и обнимает его, когда они уходят от картины. Приятно обнимать Раона. Он идеального размера, чтобы поместиться в руках Кэйла, и у него тёплая температура тела ребенка. Однако нести его становилось всё тяжелее. Кэйл кладёт подбородок на макушку Раона.
– А что теперь? Ты всё ещё скучаешь по ней?
– Теперь я не один! И ты тоже, человек! – крылья Раона взволнованно трепещут. – Не надо плакать!
Губы Кэйла кривятся в улыбке. Он крепче обнимает Раона, чтобы успокоить крылья чёрного дракона. Ему нужен этот четырёхлетний ребёнок не для его же утешения.
– Но я же не плачу?
– Хорошо! Я позабочусь о том, чтобы отныне ты никогда не плакал! Я убью любого кто заставит тебя плакать!
Господи, почему четырёхлетний ребенок так много говорит об убийствах?
Чтобы отвлечь Раона, Кэйл спрашивает:
– Ты не ел много, потому что все смотрели на меня. Ты, должно быть, голоден. Что ты будешь есть?
Это работает. Раон радостно трубит:
– Стейк!
Когда они возвращаются в комнату Кэйла, он звонит в колокольчик у кровати, вызывая слугу. Раон помогает, становясь невидимым, но никогда не отходя далеко от Кэйла.
Через несколько секунд появляется Рон — должно быть, он стоял рядом с его комнатой.
– Рон, попроси на кухне приготовить стейк средней прожарки.
Рон поднимает бровь в ответ на необычную просьбу, так как Кэйл съел довольно много за ужином.
Кэйл тут же придумывает случайную отговорку.
– Лучше всего есть хорошую еду, когда я расстроен.
Улыбка Рона возвращается.
– Да, важно хорошо питаться, молодой господин. Я сейчас вернусь с бифштексом и чаем с лимоном.
– ...Не бери с собой чай с лимоном.
Хитрый старик решает не отвечать и тихо выходит из комнаты.
Неизвестный Кэйлу, рейтинг привязанности Бикроса увеличивается до 17% позже, когда Рон передаёт комментарии Кэйла во время ужина и немного преувеличивает его просьбу.
Завтра он покинет этот незнакомый особняк и незнакомую семью и вернётся в академию.