Движения мечника красивы и стремительны. Выпад, уклонение, блок, ещё выпад. И всё это легко, будто не всерьёз. Будто меч невесом, а у противников в руках и вовсе прутики. Бой похож на танец, и завораживает он не меньше. 

Джессамина наблюдает за тренировкой, положив подбородок на скрещенные руки. У будущей императрицы тысяча дел и забот, но она не может иногда отказать себе в удовольствии посмотреть, как оттачивает свои умения её защитник. Других офицеров смущает её присутствие, но, конечно, никто и не думает возразить. Корво же не делает различий. Он обнажает свой меч только для неё. Только для неё тренируется и осваивает новые приёмы. Чтобы когда придёт время — не сплоховать, не промедлить, не пропустить удар. Было бы странно, если б её присутствие ему мешало. 

Находиться рядом — это как дышать. 

Он не красуется ни перед ней, ни перед другими, не пытается произвести впечатление, показаться лучше, чем он есть. Он занимается с полной отдачей — как и всегда, но не боится ни ошибок, ни новых, ещё не отработанных приёмов. Это не представление, обычная рутина. 

Джессамине потому и нравится. 

Но однажды, пользуясь тем, что Корво сегодня занимается один, отрабатывая удары на манекене, Джессамина покидает свою скамью и шагает на песок тренировочной площадки. Корво замирает, оглядываясь на неё с вопросом в глазах. Джессамина не спеша подходит ближе, обнимает его со спины и кладёт руку на рукоять меча — поверх его ладони. 

— Научи меня. 

Она давно уже не маленькая девочка, но Корво всё равно смотрит немного сверху вниз и гнёт бровь чуть насмешливо: 

— Это не так легко, как кажется со стороны, моя леди. 

Джессамина устраивает подбородок на его плече: 

— Я понимаю. Но это так красиво… Плюс у меня появится повод проводить с тобой чуть больше времени. Эти совещания, приёмы и ужины будто поглощают меня без остатка, оставляя одну оболочку — светскую леди. Я начинаю забывать, что я совсем другая. 

Корво ловко разворачивается, оказываясь с ней лицом к лицу, небрежным жестом перекинув меч в руке, как пушинку, чтобы он ни на секунду не смел указывать на его леди. Кладёт руку ей на талию, на мгновение притягивая к себе чуть ближе, и шепчет: 

— Я не дам тебе забыть. Когда хочешь начать? 

— Сейчас.

Джессамина не ожидала быстрого успеха, да это и не было её целью, но всё равно искусство меча даётся ей с трудом. Она умеет легко двигаться, но её движения всегда плавны и неспешны. Эту уверенную плавность в ней воспитывали годами, и спорить с привычками теперь непросто.

Руки тоже не привыкли в подобной нагрузке, и хотя её деревянный меч совсем лёгкий, не сравнить с клинком Корво (конечно же, она попыталась взять в руки и его), он всё равно не хочет послушно лежать в руке.

Корво терпелив и бережен. Он показывает приёмы раз за разом, направляет её, стоит за спиной, прижимаясь всем телом и помогая уловить узор каждого движения. Пока у неё не начнёт получаться. Увы, движения легки, лишь пока его ладонь лежит на рукояти поверх её пальцев. Стоит же ему убрать руку, как деревяшка показывает свой норов, не спеша слушаться. Джессамина хмурится несмотря на успокаивающие прикосновения своего защитника. Насчёт него она не переживает, понимая, что он тоже наслаждается в первую очередь общением, а не её успехами. Но сама на себя всё же злится: не так много она от себя требует, лишь самые элементарные для других вещи, почему же это даётся с таким трудом.

Чем дальше, тем меньше удовольствия приносят тренировки. На них и так непросто находить время, хотя бы пару часов в неделю, а тут ещё и такая напасть. Джессамина упёрта и могла бы бороться с собой ещё долго, но первым не выдерживает Корво. Кладёт руку на её меч, но в этот раз не чтобы напривить, а просто опуская к земле.

— Хватит. Не злись. Чтобы получить то, что ты хочешь, нужны ежедневные тренировки. Ты не можешь себе это позволить. И не нужно. Чтобы держать меч — у тебя есть я. И я не подведу, я всегда буду рядом. Тебе нет необходимости это уметь. 

Джессамина кусает губы, но сдаётся, позволяет ему забрать меч и укрыть её в успокаивающих объятьях.

Через много лет Корво узнает, как он был неправ.

Через много лет он не позволит себе повторить ошибки.