— Стив, я беременный.

Сердце Стива останавливается на минуту. Становится трудно дышать, думать следующую минуту. Чёрт, Стив даже не понимает, спит ли он или нет. Голова мучительно раскалывается, и глаза опухли от плача, но он даже не уверен, что не бредит от недостатка сна.

Тони беременный.

Боже. Только мысль об этом заставляет Стива плакать снова. Его муж — его омега — ждёт их первенца. Это словно все мечты о семье с Тони начинают сбываться, и Стив может видеть это, может видеть, как счастливы они будут, потому что это то, чего они желали так долго. Это то, о чём Стив молился с того самого дня, как неловко сделал предложение в один из ужинов в любимой ими забегаловке.

Воображение разрастается невинными улыбками и детским смехом в доме, маленькими следами, отпечатавшимися на снегу, и неугомонным малышом с безумными карими глазами и светлыми волосами, чуть темнее, чем у него. Стив хочет прямо сейчас быть там, с Тони. Он хочет иметь возможность обнять омегу, утешать растущего в безопасной утробе Тони ребёнка.

Но потом слова Тони возвращаются, и сердце останавливается по другой причине.

Вся кровь отливает от лица, руки становятся липкими, а тело начинает содрогаться от холода, влажное чувство спускается вниз по спине. Альфу переполняет тяжёлое ощущение страха, которое, следовательно, приводит к слегка учащённому дыханию. Словно он вернулся к тому тощему пареньку, который не может долго бежать или громко смеяться из-за страха приступа астмы. Стив чувствует себя сжатым эмоциями, затуманивающими его, пока не становится пустым, и холодным, и бесчувственным.

И вдруг гнев Тони внезапно оправдывается.

— Как… как давно ты знаешь? — спрашивает он, интуитивно боясь ответа мужа. Стив не знает, что может быть хуже, чем этот момент прямо сейчас, и он думает: как долго Тони держал это в себе? Как долго он страдает?

И что гораздо важнее: как близко он был к вбиванию щита прямо по их ребёнку?

— С того дня, как ты исчез в джунглях Ваканды, я полагаю, — с горечью отвечает Тони, неодобрительный смех срывается с губ омеги. Он кажется безумным в некотором смысле, как сумасшедший учёный, которым муж и является, но вместо того, чтобы находить это милым, Стив закрывает глаза, чтобы не заплакать снова. — Представь моё удивление, когда вся тошнота и истощение указали на один источник. С тех пор прошло пять с половиной месяцев, Стив.

Стив грубо потирает лицо свободной ладонью и валится на пол у окна, не заботясь тем, как ему удалось сюда попасть с удобного кресла за рабочим столом. Пальцы сжимаются на висках, и Стив прикусывает нижнюю губу, чтобы удержать себя от крика.

Затем осознание обрушивается на него, и Стив говорит:

— Последняя течка… перед тем, как я уехал в Лагос. Вот когда ты…

— Сюрприз-сюрприз. Один малыш-суперсолдат на подходе, — горько бормочет Тони, прежде чем усмехается тем же самым мрачным тоном, и Стив практически может видеть, как он качает головой от смехотворности всего этого.

Стив остаётся безмолвным какое-то время, уставившись на колени одному Богу известно как долго. Всё, что он может слышать, — тихое дыхание возлюбленного, маленькие заминки в голосе Тони, словно он близок к полноценной панической атаке только оттого, что раскрыл ему ребёнка Стива.

Нет, думает Стив мрачно, качая головой. Он не был ребёнком Стива до раскрытия, потому что тот не знал, что он существует. Но Тони знал. Так что ребёнок в первую очередь омеги, прежде чем он сможет хотя бы назвать его своим.

Густая желчь противно подступает к горлу, и Стив много раз сглатывает слюну, чтобы предотвратить тошноту.

— Знаешь, ПЯТНИЦА меня вчера просканировала, — шепчет мягко Тони, утомление проявляется в его тоне. Стив глубоко вдыхает и спокойно слушает, занося этот невероятный момент в каталог, в отделение, маркированное как СЕМЬЯ, в тайниках мозга. — Я, честно говоря, верил, что это девочка. Роуди, сволочь, говорил, что это мальчик. ПЯТНИЦА подтвердила его подозрения.

— Ох, Тони, — говорит Стив, печально улыбаясь в темноту. — Ты правда хочешь девочку?

Мужчина на другом конце линии останавливается не надолго, молчит, пока Стив считает секунды в голове. Он может слышать сомнения, словно Тони не хочет признавать вопрос назло ему, но после омега вздыхает. Стив поднимает голову, всматриваясь в темноту джунглей Ваканды, горькое чувство сожаления и одиночества ползут глубоко в душе.

Стив просто очень хочет домой теперь больше, чем когда-либо.

— Хочу, — Тони откашливается, но Стив улавливает небольшую дрожь в голосе. Большой палец альфы подсознательно находит обручальное кольцо и потирает его, подтягивая колени, чтобы поддерживать себя. Он ждёт, когда Тони заговорит снова, закрывая глаза, представляя омегу с круглым из-за ребёнка животом.

Это великолепное зрелище. Стиву жаль, что он не видит его лично, так, чтобы можно было увековечить красоту мужа на бумаге. И Стив знает, что будет изведён видениями Тони, отяжелённого ребёнком. Видениями разных обыденных действий, которые делает омега, как он убаюкивает на руках сына. Он представляет мальчика, который после превратится в мужчину, дерзкого, но абсолютно гениального и любящего. И затем Стив представляет маленькую девочку, стоящую позади сына, застенчивую, но упрямую и, бесспорно, красивую как внутри, так и снаружи. Они — его дети, и, даже если он и не встречал ни одного из них, Стив знает, что будет любить их безоговорочно и вечно.

— Дорогой, — зовёт Стив, чувствуя, как горло резко пережимает, когда счастливые мысли разрушаются в воображении.

Было время, когда он использовал это ласковое обращение, и он словно чувствует яд на языке после всего, что сделал Тони, и в глубине души знает, что лишился права называть его так снова. Стив снова грубо трёт рукой по лицу и глубоко вздыхает, позволяя холодку прокрадываться вновь.

Тони не отвечает на оклик, но Стив знает, что омега слышал его, если запинки в дыхании говорят о чём-нибудь.

— Как близок я был к тому, чтобы убить его?

Эти слова на вкус как сама Смерть. Эта мысль неумолимо мучает, и Стив может чувствовать, как сердце разбивается на крошечные кусочки от боли. Он всегда считал, что день, когда он убивает свою кровь и плоть, никогда не настанет, но вот он здесь. Стив знает, что это не так, знает, что ситуация не настолько чёрно-белая, как рисует Тони. Но это не изменит того факта, что он, даже несмотря на прочный костюм Железного Человека, был недалеко от того, чтобы лишить жизни Тони, лишить обоих: любимого и — неосознанно — ребёнка.

Тони молчит в этот раз дольше, и Стив не знает почему. Омега плакал и кричал на него весь разговор, и знание, что причиной такого эмоционального срыва был он сам, заставляет Стива снова рыдать. Он рад, что Наташа или другие Мстители не пришли проверить его, как они всегда делали, если он пропускал ужин, даже несмотря на то, что не покидал здание. Стив не думает, что сможет справиться с одним разговором сейчас.

— Тони? — шепчет в телефон Стив.

— Ты не знал.

Голос Тони настолько тихий, что Стив прослушал бы эти слова и попросил повторить их снова, если бы не улучшенный слух. На глаза Стива снова наворачиваются слёзы, и он закрывает их, больше не заботясь тем, что за сегодняшний вечер слёзы падают уже который раз. На этот раз он громко рыдает, больше не глотая звуки. Облегчение и благодарность, которые он чувствует, услышав эти слова из уст Тони, непреодолимы. Стив буквально трясётся от этого.

— Не знал, — соглашается Стив, его голос всё ещё дрожащий и сломленный. — Если бы я знал… чёрт, Тони. Договор…

— Ты бы до сих пор отказывался его подписывать, Стив. Потому что в этом весь ты, неважно, есть ребёнок или нет. Эта часть тебя никогда не изменится, и мы оба знаем это, так что теперь уже нет смысла в этом «если», — грубо перебивает Тони, смирение звучит в его тоне. — Ты не знал, но это не мешает мне злиться на тебя.

— Мне жаль, Тони. Правда жаль.

— Сожаление ничего не исправит, Стив. — Тони громко вздыхает, затем говорит: — Я тебе не верю. И я должен думать о том, что лучше для нашего сына. Честно говоря, я даже не уверен, что для нас безопасно находиться в том же часовом поясе, что и ты.

Эти слова режут, словно острый нож, и оставляют на своём пути длинный кровавый след в сердце Стива. Он ожидал этого, но не ожидал, что это будет больно настолько сильно, как сейчас. Стив чувствует: это словно божья кара за всё, что он сделал с Тони, и, несмотря на знание, что заслуживает этого, альфа не может подобрать слов.

— Я завоюю твоё доверие снова, Тони. Я обещаю тебе. Я завоюю, — отвечает Стив после того, как берёт себя под контроль.

Это ответ, который пришёл на ум, и это может занять всю жизнь, но Стив упрям в своих обещаниях. Тони, возможно, не поверил ему, Стив знает, что омега не поверил, но если что и понял Стив из того времени, пока был далеко от Тони, так то, что он предпочитает, чтобы омега орал и кричал на него, чем страдать от тишины нескольких последних месяцев.

В этот раз Стив поступит правильно с клятвами, которые дал, и будет дорожить Тони, как прекрасным существом, каким он и является. В этот раз он не возьмёт ничего из того, что Тони даёт ему как само собой разумеющееся. И в этот раз Стив не остановится ни перед чем, чтобы устранить угрозу мужу, даже если эта угроза — он сам. Он знает, что должен Тони очень много.

Стив медленно поднимается на ноги и вытирает остатки слёз, вновь обретённая уверенность пронзает всё тело. Это его личная миссия, и, как и во всех других миссиях, Стив не потерпит неудачу.

— Теперь ты должен отдохнуть, Тони, — мягко говорит он. — Я позвоню позже, хорошо?

Тони колеблется, прежде чем ответить:

— Знаешь, я не могу гарантировать, что отвечу.

— Я рискну.